Страница:
«Дон Хуан сказал, что нагваль Элиас заверил его, что дух прислушивается только тогда, когда тот, кто к нему обращается, говорит жестами. Эти жесты не означают знаки или телодвижения – это действия истинной непринуждённости, действия величественности, юмора. В качестве жестов духа маги проявляют всё лучшее в себе и молча предлагают это абстрактному» (К-8).
Отражение
Образ 8. Кроличий бой
Отражение
Образ 9. Пляска мага
Отражение
Образ 10. Ветер мифа
Отражение
Осколок 3. Иные миры
Образ 1. Стена тумана
Отражение
Образ 2. Повернуть стену
Отражение
Образ 3. Космическое влагалище
Отражение
Образ 4. Туннель
Отражение
Образ 5. Мистический пограничник
Отражение
«В этих мифах герой узнаётся, как живой, по своему запаху. На другой стороне, – говорится в таком мифе, – была его жена и много людей. Жена его уже умерла, но после некоторых поисков он её находит. Она пляшет с другими умершими особую пляску». (Корни.) Один из редких примеров, когда миф и знание совпадают, а так – приходится прямо-таки выцарапывать правильное знание из сказок, мифов и легенд.
«Эти представления и пляски не были зрелищами. Они были магическим способом воздействия на природу. Посвящённый обучался всем пляскам и песням весьма тщательно и долго. Малейшая ошибка могла оказаться роковой, могла испортить всю церемонию. Кстати, упомянем, что в белорусской сказке медведь отпускает падчерицу только после того, как она ему пляшет.
Герои русской сказки приносят от лесного учителя не пляски: они приносят магические способности. Но и пляски были выражением или способом применения этих способностей». (Корни.)
Что же стало с танцем в современном искусстве? Когда говорят о «магии» танца или любого другого произведения или объекта искусства – это всего лишь «магия» внешнего впечатления; этакий эмоциональный эрзац-экзальт.
«Эти представления и пляски не были зрелищами. Они были магическим способом воздействия на природу. Посвящённый обучался всем пляскам и песням весьма тщательно и долго. Малейшая ошибка могла оказаться роковой, могла испортить всю церемонию. Кстати, упомянем, что в белорусской сказке медведь отпускает падчерицу только после того, как она ему пляшет.
Герои русской сказки приносят от лесного учителя не пляски: они приносят магические способности. Но и пляски были выражением или способом применения этих способностей». (Корни.)
Что же стало с танцем в современном искусстве? Когда говорят о «магии» танца или любого другого произведения или объекта искусства – это всего лишь «магия» внешнего впечатления; этакий эмоциональный эрзац-экзальт.
Образ 8. Кроличий бой
«Закончив готовить место, он втянул меня в центр круга, поставил лицом на юг и спиной к холму и шепнул на ухо, чтобы я повторял его движения. Потом он принялся как бы пританцовывать, ударяя подошвой правой ступни по земле. Серии из семи ровных ударов перемежались короткими сериями из трёх быстрых постукиваний» (К-3).
«Во время столкновения с противником ты не должен произносить ни слова. А потом ты повернулся к ней спиной. И это было ещё хуже. Но вслед за этим ты побежал. И вот хуже этого ты уже ничего не мог придумать. Если бы на месте этой ведьмы оказался настоящий магический воин, он уложил бы тебя на месте уже в тот момент, когда ты повернулся спиной. Единственная защита мага – не двигаться с места и исполнять свой танец.
Кроличий бой, которому он меня научил на днях, – первое движение танца воина. Того самого танца, который воин оттачивает и развивает всю свою жизнь, а потом исполняет во время своей последней остановки на этой Земле» (К-3).
«Во время столкновения с противником ты не должен произносить ни слова. А потом ты повернулся к ней спиной. И это было ещё хуже. Но вслед за этим ты побежал. И вот хуже этого ты уже ничего не мог придумать. Если бы на месте этой ведьмы оказался настоящий магический воин, он уложил бы тебя на месте уже в тот момент, когда ты повернулся спиной. Единственная защита мага – не двигаться с места и исполнять свой танец.
Кроличий бой, которому он меня научил на днях, – первое движение танца воина. Того самого танца, который воин оттачивает и развивает всю свою жизнь, а потом исполняет во время своей последней остановки на этой Земле» (К-3).
Отражение
«Пляска сказкой утеряна: остался только лес, учитель и магическое уменье. Но в сказках других типов можно найти некоторые следы и плясок». (Корни.) Что это есть «магические уменье», мы уже давно поняли, но для чего они используются? Если для заработка, лечения, социальной карьеры, то такая магия – тупик. Не забывайте – магия нужна для того, чтобы достичь свободы. Подлинной свободы, а не того идиотского своеволия, которому жалкие людишки приписывают имя «свободы». Поэтому подлинным танцем может быть только танец воина. «Воина на пути Знания», а не какого-нибудь заурядного волшебника.
Образ 9. Пляска мага
«Сакатека молчал. Казалось, он внимательно слушает. Глаза его снова были полузакрыты, но я чувствовал, что он пристально на меня смотрит. Он едва заметно кивнул, затем веки его приподнялись, и я увидел глаза. Взгляд их был направлен куда-то вдаль. Как бы машинально он постукивал по земле носком правой ноги позади левой пятки, слегка согнув ноги в коленях и расслабленно опустив руки вдоль туловища. Он медленно поднял правую руку, повернув раскрытую ладонь к земле. Выпрямив пальцы, он вытянул руку в моём направлении. Она пару раз качнулась, а затем поднялась на уровень моего лица. На мгновение Сакатека застыл в этой позе, а затем что-то мне сказал. Слова он произносил очень чётко, но я ничего не понял. Через секунду Сакатека расслабленно уронил руку вдоль туловища и застыл в странной позе: вес тела он перенёс на носок левой ступни, а правую поставил за левой крест-накрест, мягко и ритмично постукивая её носком по земле.
Меня охватило какое-то странное чувство, своего рода беспокойство. Мысли начали как бы распадаться на части. В голову лезла какая-то бессмыслица, обрывки чего-то, никак не связанного с происходящим.
Совершенно автоматически я повернулся и ушёл.
Позднее я почувствовал, что непременно должен рассказать об этой истории дону Хуану. Он смеялся от души.
– Что это было? Что происходило на самом деле?
– Сакатека танцевал, – ответил дон Хуан. – Он увидел тебя и потом танцевал. Ты ему явно не понравился, и он остановил тебя, бросив в тебя слово» (К-2).
Меня охватило какое-то странное чувство, своего рода беспокойство. Мысли начали как бы распадаться на части. В голову лезла какая-то бессмыслица, обрывки чего-то, никак не связанного с происходящим.
Совершенно автоматически я повернулся и ушёл.
Позднее я почувствовал, что непременно должен рассказать об этой истории дону Хуану. Он смеялся от души.
– Что это было? Что происходило на самом деле?
– Сакатека танцевал, – ответил дон Хуан. – Он увидел тебя и потом танцевал. Ты ему явно не понравился, и он остановил тебя, бросив в тебя слово» (К-2).
Отражение
«Руми и некоторые другие суфии даже использовали танец как средство тренировки учеников, поскольку он содействует концентрации ментальных способностей и устранению рассеянности». (Читтик.) Танец можно также использовать для того, чтобы воздействовать на других. Воздействовать магически, а не просто эстетически. Балет – это, конечно, красиво, но в вопросах жизни и смерти он абсолютно бесполезен, по крайней мере, для зрителей.
А вот пример более толкового воздействия танца на человека. Надеюсь, что теперь вы сможете танцевать с гораздо большей пользой для себя. «Не всегда инстинкт самоврачевания бывает направлен на лекарственные вещества. Например, у бесноватых часто является вдруг потребность в быстром вращательном движении. Это движение при так называемой пляске дервишей является средством к возбуждению сомнамбулизма; если же обратить внимание на то, что его нередко предписывают себе и сомнамбулы, то станет ясно, что в основе его лежит потребность усилить сомнамбулизм, то есть углубить сон». (Дюпрель.) «Точка сборки, ничего, кроме точки сборки, и только одна точка сборки».
«В пользу инстинктивного происхождения врачебных предписаний сомнамбул говорит и одна их особенность, состоящая в том, что сомнамбулами инстинктивно предпринимаются такие поступки, которые, как оказывается, служат средством к углублению их сна. Если, например, дервиши прибегают к продолжительному вращательному движению с целью вызвать в себе сомнамбулическое состояние, то, конечно, такой образ действий со стороны сомнамбул только и может иметь целью углубление их сна. Шардель знал одну больную, которая погружала себя в сомнамбулический сон и делалась ясновидящей, вертясь до тех пор, пока у неё не начинала кружиться голова». (Дюпрель.)
Но будьте осторожны! Закружившись в вихре танца, вы можете быть унесены ветром Вселенной.
А вот пример более толкового воздействия танца на человека. Надеюсь, что теперь вы сможете танцевать с гораздо большей пользой для себя. «Не всегда инстинкт самоврачевания бывает направлен на лекарственные вещества. Например, у бесноватых часто является вдруг потребность в быстром вращательном движении. Это движение при так называемой пляске дервишей является средством к возбуждению сомнамбулизма; если же обратить внимание на то, что его нередко предписывают себе и сомнамбулы, то станет ясно, что в основе его лежит потребность усилить сомнамбулизм, то есть углубить сон». (Дюпрель.) «Точка сборки, ничего, кроме точки сборки, и только одна точка сборки».
«В пользу инстинктивного происхождения врачебных предписаний сомнамбул говорит и одна их особенность, состоящая в том, что сомнамбулами инстинктивно предпринимаются такие поступки, которые, как оказывается, служат средством к углублению их сна. Если, например, дервиши прибегают к продолжительному вращательному движению с целью вызвать в себе сомнамбулическое состояние, то, конечно, такой образ действий со стороны сомнамбул только и может иметь целью углубление их сна. Шардель знал одну больную, которая погружала себя в сомнамбулический сон и делалась ясновидящей, вертясь до тех пор, пока у неё не начинала кружиться голова». (Дюпрель.)
Но будьте осторожны! Закружившись в вихре танца, вы можете быть унесены ветром Вселенной.
Образ 10. Ветер мифа
«– То есть ты хочешь сказать, что ветер – это лишь результат взаимодействия холодного и горячего воздуха? – спросил дон Хуан с заметным замешательством.
– Боюсь, что так, – ответил я, молча наслаждаясь своим триумфом.
Дон Хуан, казалось, был ошарашен. Но потом взглянул на меня и расхохотался.
– Все твои мнения – окончательны, – сказал он с ноткой сарказма в голосе. – Все они – последнее слово, верно? Но для охотника, однако, твоё мнение по поводу ветра – чистейший вздор. Нет никакой разницы, каким будет давление – единица, две или десять. Если бы ты жил среди дикой природы, ты бы знал: в сумерках ветер становится силой. Настоящий охотник знает это и действует соответственно» (К-3). «За воротами тоналя бушует ветер, я имею в виду реальный ветер. Ветер, который может унести твою жизнь. Это не метафора. Фактически это тот ветер, который несёт все живые существа на Земле» (К-4).
– Боюсь, что так, – ответил я, молча наслаждаясь своим триумфом.
Дон Хуан, казалось, был ошарашен. Но потом взглянул на меня и расхохотался.
– Все твои мнения – окончательны, – сказал он с ноткой сарказма в голосе. – Все они – последнее слово, верно? Но для охотника, однако, твоё мнение по поводу ветра – чистейший вздор. Нет никакой разницы, каким будет давление – единица, две или десять. Если бы ты жил среди дикой природы, ты бы знал: в сумерках ветер становится силой. Настоящий охотник знает это и действует соответственно» (К-3). «За воротами тоналя бушует ветер, я имею в виду реальный ветер. Ветер, который может унести твою жизнь. Это не метафора. Фактически это тот ветер, который несёт все живые существа на Земле» (К-4).
Отражение
Среди сказок суфиев есть сказка о путешествии ручья через пустыню. «Бежал, бежал ручей, и вдруг на его пути оказалась пустыня. Ему посоветовали перенестись через жаркие пески с помощью ветра. Останусь ли я таким же? Ты в любом случае не сможешь остаться таким же. У тебя нет выбора, это только кажется, что он есть. Ветер перенесёт лучшую твою часть – сущность. Когда ты снова станешь ручьём и побежишь по горам, люди могут называть тебя другим именем, но сам ты будешь знать, что ты остался тем же. Сейчас ты называешь себя какой-то речкой только потому, что ты и сам не знаешь, какая именно часть тела является твоей сущностью». В этом фрагменте чуть ли не каждое предложение перекликается с идеями, изложенными Кастанедой. Сколько же ещё таких «совпадений» можно найти!
И только ли давление, перепады температур и движение воздушных масс – всё, что составляет ветер?
«В древнеиндийской мифологии бог ветра Ваю – жизненное дыхание, и сам возник из дыхания Пуруши. В иудаистской мифологии дыхание Яхве обозначает непрерывное творение мира.
Во многих мифологиях дуновение наделяется магической функцией. (Мифы.) В другой раз, когда вы будете идти по открытому пространству, обратите внимание, что иногда ветер как нарочно старается дуть так, чтобы вам было как можно труднее и неудобнее идти к вашей цели.
А как вам понравится отрывок из повести Леонида Андреева «Иуда Искариот»? Когда дует сильный ветер, он поднимает сор. И глупые люди смотрят на сор и говорят: вот ветер!
Не сомневайтесь! Ветер мифа может унести вас в иные миры.
И только ли давление, перепады температур и движение воздушных масс – всё, что составляет ветер?
«В древнеиндийской мифологии бог ветра Ваю – жизненное дыхание, и сам возник из дыхания Пуруши. В иудаистской мифологии дыхание Яхве обозначает непрерывное творение мира.
Во многих мифологиях дуновение наделяется магической функцией. (Мифы.) В другой раз, когда вы будете идти по открытому пространству, обратите внимание, что иногда ветер как нарочно старается дуть так, чтобы вам было как можно труднее и неудобнее идти к вашей цели.
А как вам понравится отрывок из повести Леонида Андреева «Иуда Искариот»? Когда дует сильный ветер, он поднимает сор. И глупые люди смотрят на сор и говорят: вот ветер!
Не сомневайтесь! Ветер мифа может унести вас в иные миры.
Осколок 3. Иные миры
Однако где находятся другие миры? Вверху или внизу, вправо или влево или где-то ещё. И что это за миры? Какие чудесные небеса ждут нас за смертным порогом? Посмотрим опять в наше волшебное зеркало мифологии.
«Представления о многоуровневом небе распространены в мифологиях всего мира. В скандинавской мифологии ветви мирового дерева образуют различные небеса, где живут боги. Халдейская астрология знает трёхсферное небо и семисферное небо, сохранившееся в мусульманской традиции. В ведийской мифологии наряду с «тремя сводами», или «тремя крышами», которые держат три бога, известны представления о семи мирах, или этажах мира. В джайнской мифологии эта конструкция доходит до 63 небес. В буддийской мифологии небеса представляют собой последовательные ступени возрастания божественного блаженства; по мере повышения «этажа» постепенно исчезают чувственные радости, уступая место духовным наслаждениям вплоть до растворения в нирване (аналогично этапам йогической аскезы). Таким образом, небо – своего рода путь странствия души, что является модификацией архаического мотива странствия на небо». (Мифы.)
Можно напомнить, что дон Хуан говорил Кастанеде, что никаких глубин нет, есть только другое положение точки сборки. Но продолжим сравнивать Знание и мифологию.
И не так уж просто попасть в иные миры; надо знать, где та заветная дверца и как её открыть.
«Представления о многоуровневом небе распространены в мифологиях всего мира. В скандинавской мифологии ветви мирового дерева образуют различные небеса, где живут боги. Халдейская астрология знает трёхсферное небо и семисферное небо, сохранившееся в мусульманской традиции. В ведийской мифологии наряду с «тремя сводами», или «тремя крышами», которые держат три бога, известны представления о семи мирах, или этажах мира. В джайнской мифологии эта конструкция доходит до 63 небес. В буддийской мифологии небеса представляют собой последовательные ступени возрастания божественного блаженства; по мере повышения «этажа» постепенно исчезают чувственные радости, уступая место духовным наслаждениям вплоть до растворения в нирване (аналогично этапам йогической аскезы). Таким образом, небо – своего рода путь странствия души, что является модификацией архаического мотива странствия на небо». (Мифы.)
Можно напомнить, что дон Хуан говорил Кастанеде, что никаких глубин нет, есть только другое положение точки сборки. Но продолжим сравнивать Знание и мифологию.
И не так уж просто попасть в иные миры; надо знать, где та заветная дверца и как её открыть.
Образ 1. Стена тумана
«Я уже входил в это состояние, которое дон Хуан называл «левосторонним», но очень ненадолго и всякий раз с его помощью. Одной из основных черт этого состояния, представлявшей наибольшее значение для нас, было то, что в левостороннем сознании мы могли воспринимать необозримую массу желтоватого тумана, которую дон Хуан называл «стеной тумана».
Всегда, когда я мог её воспринимать, она находилась справа от меня, распространяясь вперёд до горизонта и вверх до бесконечности, разделяя мир надвое.
Стена тумана поворачивалась одновременно с движением головы, поэтому я никогда не имел возможности повернуться к ней лицом» (К-6).
Всегда, когда я мог её воспринимать, она находилась справа от меня, распространяясь вперёд до горизонта и вверх до бесконечности, разделяя мир надвое.
Стена тумана поворачивалась одновременно с движением головы, поэтому я никогда не имел возможности повернуться к ней лицом» (К-6).
Отражение
Одной из причин того, что я сразу и безоговорочно принял написанное Кастанедой, стал случай, приключившийся со мной и связанный со стеной тумана.
Это случилось в начале моей службы в армии.
В первые дни, окунувшись в тяжесть солдатской жизни, я спал как убитый, без снов. Но однажды: «Я точно знаю, что сплю, – сказал я сам себе во сне. – Но почему ничего не вижу? То есть… вижу только что-то серое». Это серое тянулось во все стороны – и вправо, и влево, и вверх, и вниз. Семнадцать лет я не знал ответа на этот вопрос и не мог нигде найти его – что же это была за стена тумана. Кстати, она была прямо передо мной. И проснулся я, испугавшись того, что она начала меня втягивать в себя. И думаю, что если бы я ушёл в эту стену тумана тогда, то в нашем мире я умер бы в морге в результате вскрытия.
Но если бы я перед этим случаем знал, что можно сделать со стеной тумана, – кто знает, что бы я выбрал…
Это случилось в начале моей службы в армии.
В первые дни, окунувшись в тяжесть солдатской жизни, я спал как убитый, без снов. Но однажды: «Я точно знаю, что сплю, – сказал я сам себе во сне. – Но почему ничего не вижу? То есть… вижу только что-то серое». Это серое тянулось во все стороны – и вправо, и влево, и вверх, и вниз. Семнадцать лет я не знал ответа на этот вопрос и не мог нигде найти его – что же это была за стена тумана. Кстати, она была прямо передо мной. И проснулся я, испугавшись того, что она начала меня втягивать в себя. И думаю, что если бы я ушёл в эту стену тумана тогда, то в нашем мире я умер бы в морге в результате вскрытия.
Но если бы я перед этим случаем знал, что можно сделать со стеной тумана, – кто знает, что бы я выбрал…
Образ 2. Повернуть стену
«Я вспомнил, что был однажды с доном Хуаном и ещё одним человеком, лица которого вспомнить не мог. Мы втроём беседовали о чём-то, что я воспринимал как одну из черт мира. Оно находилось в пяти-семи метрах справа от меня и выглядело как бесплотная стена жёлтого тумана, разделявшего, насколько я мог судить, весь мир надвое. Эта стена простиралась от земли до неба, уходя в бесконечность. Пока мы беседовали, половина мира, находившаяся справа от меня, была целиком закрыта этим туманом, левая же половина была видна как на ладони.
Я помню, как сориентировался по ландшафтным признакам и понял, что ось стены тумана идёт с востока на запад. Помню, как спросил дона Хуана, что случилось с миром к югу от этой линии. Дон Хуан заставил меня повернуться вправо, и я увидел, что стена тумана передвигается по мере того, как я поворачиваю голову. Мир был разделён на уровне, недоступном моему интеллекту. Разделение казалось реальным, но граница проходила не на физическом уровне. Она была как-то связана со мной самим.
Был ещё осколок этого воспоминания. Тот, другой человек сказал, что разделить мир надвое – очень большое достижение. Но ещё большее достижение, когда у воина достаточно невозмутимости и контроля для того, чтобы остановить вращение этой стены. Он сказал, что эта стена не находится внутри нас. Она определённо снаружи в мире, разделяя его на две части и вращаясь, когда мы поворачиваем голову, как если бы она была прикреплена к нашим вискам. Успешное удержание стены от поворота даёт воину возможность повернуться к ней лицом и силу проходить сквозь неё в любое время, когда он только пожелает» (К-6).
Я помню, как сориентировался по ландшафтным признакам и понял, что ось стены тумана идёт с востока на запад. Помню, как спросил дона Хуана, что случилось с миром к югу от этой линии. Дон Хуан заставил меня повернуться вправо, и я увидел, что стена тумана передвигается по мере того, как я поворачиваю голову. Мир был разделён на уровне, недоступном моему интеллекту. Разделение казалось реальным, но граница проходила не на физическом уровне. Она была как-то связана со мной самим.
Был ещё осколок этого воспоминания. Тот, другой человек сказал, что разделить мир надвое – очень большое достижение. Но ещё большее достижение, когда у воина достаточно невозмутимости и контроля для того, чтобы остановить вращение этой стены. Он сказал, что эта стена не находится внутри нас. Она определённо снаружи в мире, разделяя его на две части и вращаясь, когда мы поворачиваем голову, как если бы она была прикреплена к нашим вискам. Успешное удержание стены от поворота даёт воину возможность повернуться к ней лицом и силу проходить сквозь неё в любое время, когда он только пожелает» (К-6).
Отражение
«Стена, стена, стань к лесу задом, а ко мне передом». Тьфу ты чёрт, не стена же, а…
Так что же это там надо поворачивать, что нам говорит фольклор? «Лес как отдельный изолированный элемент ещё ничего не доказывает. Но что этот лес не совсем обычен, видно по его обитателям, по избушке, которую вдруг видит перед собой герой. Идя «куда глаза глядят» и невзначай подняв взор, он видит необычайное зрелище, – избушку на курьих ножках. Эта избушка как будто бы давно знакома Ивану: «Нам в тебя лезти, хлеба-соли ести». Он нисколько не удивлён ею и знает, как себя держать.
Повёртывается она, однако, не сама собой. Герой должен заставить её повернуться, а для этого нужно знать и произнести слово. Опять мы видим, что герой нисколько не удивлён.
Но отчего же не обойти избушки и не войти с той стороны? Очевидно, этого нельзя. Очевидно, избушка стоит на какой-то такой видимой или невидимой грани, через которую Иван никак не может перешагнуть. Попасть на эту грань можно только через избушку, и избушку нужно повернуть, «чтобы мне зайти и выйти»». (Корни.) Здесь ещё можно отметить такой момент, что Иван идёт куда глаза глядят, но глядят-то они вниз, на землю, то есть он идет, глядя перед собой и расфокусировав зрение; то есть или медитируя, или пытаясь достигнуть смолкания ума, и вдруг – «невзначай подняв взор» – опа! он видит избушку на курьих ножках! Кстати, такой способ ходьбы – сосредоточенно глядя в землю перед собой, как средство сдвинуть точку сборки, – описан и у Кастанеды и у Ф. Доннер в книге «Жизнь в сновидении».
Больше всего шаманов сохранилось на азиатском Севере, среди народов, проживающих в тундре, может быть, потому, что «тундра – это страна волшебных превращений, край миражей. Солнце, ветер, туман сообща создают движущиеся волшебные картины, словно бы воздух между небом и землёй – не воздух вовсе, а туго натянутый экран». (Платов.)
Люди с определённой озабоченностью могут увидеть вход в иной мир в несколько экстравагантном виде.
Так что же это там надо поворачивать, что нам говорит фольклор? «Лес как отдельный изолированный элемент ещё ничего не доказывает. Но что этот лес не совсем обычен, видно по его обитателям, по избушке, которую вдруг видит перед собой герой. Идя «куда глаза глядят» и невзначай подняв взор, он видит необычайное зрелище, – избушку на курьих ножках. Эта избушка как будто бы давно знакома Ивану: «Нам в тебя лезти, хлеба-соли ести». Он нисколько не удивлён ею и знает, как себя держать.
Повёртывается она, однако, не сама собой. Герой должен заставить её повернуться, а для этого нужно знать и произнести слово. Опять мы видим, что герой нисколько не удивлён.
Но отчего же не обойти избушки и не войти с той стороны? Очевидно, этого нельзя. Очевидно, избушка стоит на какой-то такой видимой или невидимой грани, через которую Иван никак не может перешагнуть. Попасть на эту грань можно только через избушку, и избушку нужно повернуть, «чтобы мне зайти и выйти»». (Корни.) Здесь ещё можно отметить такой момент, что Иван идёт куда глаза глядят, но глядят-то они вниз, на землю, то есть он идет, глядя перед собой и расфокусировав зрение; то есть или медитируя, или пытаясь достигнуть смолкания ума, и вдруг – «невзначай подняв взор» – опа! он видит избушку на курьих ножках! Кстати, такой способ ходьбы – сосредоточенно глядя в землю перед собой, как средство сдвинуть точку сборки, – описан и у Кастанеды и у Ф. Доннер в книге «Жизнь в сновидении».
Больше всего шаманов сохранилось на азиатском Севере, среди народов, проживающих в тундре, может быть, потому, что «тундра – это страна волшебных превращений, край миражей. Солнце, ветер, туман сообща создают движущиеся волшебные картины, словно бы воздух между небом и землёй – не воздух вовсе, а туго натянутый экран». (Платов.)
Люди с определённой озабоченностью могут увидеть вход в иной мир в несколько экстравагантном виде.
Образ 3. Космическое влагалище
«Я вспомнил, что дон Хуан и его воины пересекли мост прежде нас. Донья Соледад и Элихио автоматически пошли с ними. Последней перешла женщина-нагваль.
Сильвио Мануэль и Элихио держали открытыми какие-то створки. У меня было достаточно энергии, чтобы сфокусировать на них своё внимание. Это не походило на углубление в холме, находящемся по ту сторону моста, не было это и отверстием в стене тумана, хотя я мог различить туманоподобные испарения вокруг створок. Это была тёмная таинственная расщелина, стоявшая сама по себе вне всего остального. Она была размером в человеческий рост, но узкой. Дон Хенаро пошутил, назвав её «космическим влагалищем». Эта реплика вызвала у его друзей гомерический хохот» (К-6).
«Она сказала, что я не должен позволять событиям той ночи на мосту смущать меня. Я не должен считать, как считал когда-то Нагваль Хуан Матус, что существует какой-то действительно физический проход в другое «я». Расщелина, которую я видел, была просто воплощением их намерения, обусловленного смесью одержимости Нагваля Хуана Матуса относительно проходов и странного чувства юмора Сильвио Мануэля. Эта смесь и создала «космическое влагалище». Насколько она знает, проход из одного «я» в другое не имеет физической материальности. «Космическое влагалище» было физическим выражением силы двух людей приводить в движение колесо времени.
Флоринда объяснила, что когда она и её друзья говорят о времени, они не имеют в виду что-то такое, что измеряется движением часовой стрелки. Время является сущностью внимания; эманации Орла состоят из времени, и, по существу, когда входишь в любой аспект другого «я», то знакомишься со временем» (К-6).
Сильвио Мануэль и Элихио держали открытыми какие-то створки. У меня было достаточно энергии, чтобы сфокусировать на них своё внимание. Это не походило на углубление в холме, находящемся по ту сторону моста, не было это и отверстием в стене тумана, хотя я мог различить туманоподобные испарения вокруг створок. Это была тёмная таинственная расщелина, стоявшая сама по себе вне всего остального. Она была размером в человеческий рост, но узкой. Дон Хенаро пошутил, назвав её «космическим влагалищем». Эта реплика вызвала у его друзей гомерический хохот» (К-6).
«Она сказала, что я не должен позволять событиям той ночи на мосту смущать меня. Я не должен считать, как считал когда-то Нагваль Хуан Матус, что существует какой-то действительно физический проход в другое «я». Расщелина, которую я видел, была просто воплощением их намерения, обусловленного смесью одержимости Нагваля Хуана Матуса относительно проходов и странного чувства юмора Сильвио Мануэля. Эта смесь и создала «космическое влагалище». Насколько она знает, проход из одного «я» в другое не имеет физической материальности. «Космическое влагалище» было физическим выражением силы двух людей приводить в движение колесо времени.
Флоринда объяснила, что когда она и её друзья говорят о времени, они не имеют в виду что-то такое, что измеряется движением часовой стрелки. Время является сущностью внимания; эманации Орла состоят из времени, и, по существу, когда входишь в любой аспект другого «я», то знакомишься со временем» (К-6).
Отражение
«Мандорла. Хотя геометрическим символом земли является прямоугольник (или куб), а символом неба – круг, для символизации высшего и низшего миров, то есть неба и земли, иногда употребляются два круга. Союз двух миров или область пересечения и взаимопроникновения (мир явлений) представляется мандорлой, миндалевидной фигурой, образованной двумя пересекающимися кругами». (Кэрлот Х. Э.). Надеюсь, что ты, читатель, хотя бы схематично представляешь, как выглядит влагалище; и тогда ты сможешь представить себе «космическое влагалище». А на русский язык слово «мандорла» очень конкретно переводится, особенно если в самую середину этого слова вставить букву «а». В результате вы легко получите «влагалище Орла».
«Обычно считается, что египетские пирамиды – это нечто уникальное и неповторимое. По крайней мере, ни в Европе, ни в Азии пирамид якобы нет и никогда не было. На самом деле это не так. Пирамиды хорошо известны в Евразии и, в частности, на Руси. Это – КУРГАНЫ. Если сравнить пирамиду с курганом, то легко понять, что это – одно и то же сооружение. Причём, очевидно, не пирамиды предшествовали курганам, а, наоборот, курганы предшествуют пирамидам.
Курганы использовались также как общественные здания. Например, как церкви. Скажем, огромный, так называемый «царский курган» недалеко от города Керчь в Крыму в Средние века был христианской церковью». (Реконструкция.) Добавлю, что иллюстрация в этой книге ясно показывает, что вход в этот курган выглядит как раз как «космическое влагалище». Можете сами проверить, как выглядят оба эти объекта.
«Предполагалось, что мальчик во время обряда умирал и затем вновь воскресал уже новым человеком. Это так называемая временная смерть. Смерть и воскресение вызывались действиями, изображавшими поглощение, пожирание мальчика чудовищным животным. Он как бы проглатывался этим животным и, пробыв некоторое время в желудке чудовища, возвращался, то есть выхаркивался или извергался». (Корни.) «Проглатывался» – а мы-то прекрасно знаем, что она, да-да, та самая, бывает и с зубами. Например, есть такая шутка: Что такое секс? Это когда нужно вставить штырёк А в отверстие Б и вынуть по возможности неповреждённым.
«В культе Кват на острове Банка на уединённом месте делается своего рода загон посредством забора из тростника, два конца которого нависают и образуют вход. Это называется пастью акулы. На острове Серам говорят, что неофит поглощается пастью». (Корни.) Ну, теперь-то мы знаем – чем поглощается!
Но есть входы в иной мир, которые выглядят более цивилизованно и прилично.
«Обычно считается, что египетские пирамиды – это нечто уникальное и неповторимое. По крайней мере, ни в Европе, ни в Азии пирамид якобы нет и никогда не было. На самом деле это не так. Пирамиды хорошо известны в Евразии и, в частности, на Руси. Это – КУРГАНЫ. Если сравнить пирамиду с курганом, то легко понять, что это – одно и то же сооружение. Причём, очевидно, не пирамиды предшествовали курганам, а, наоборот, курганы предшествуют пирамидам.
Курганы использовались также как общественные здания. Например, как церкви. Скажем, огромный, так называемый «царский курган» недалеко от города Керчь в Крыму в Средние века был христианской церковью». (Реконструкция.) Добавлю, что иллюстрация в этой книге ясно показывает, что вход в этот курган выглядит как раз как «космическое влагалище». Можете сами проверить, как выглядят оба эти объекта.
«Предполагалось, что мальчик во время обряда умирал и затем вновь воскресал уже новым человеком. Это так называемая временная смерть. Смерть и воскресение вызывались действиями, изображавшими поглощение, пожирание мальчика чудовищным животным. Он как бы проглатывался этим животным и, пробыв некоторое время в желудке чудовища, возвращался, то есть выхаркивался или извергался». (Корни.) «Проглатывался» – а мы-то прекрасно знаем, что она, да-да, та самая, бывает и с зубами. Например, есть такая шутка: Что такое секс? Это когда нужно вставить штырёк А в отверстие Б и вынуть по возможности неповреждённым.
«В культе Кват на острове Банка на уединённом месте делается своего рода загон посредством забора из тростника, два конца которого нависают и образуют вход. Это называется пастью акулы. На острове Серам говорят, что неофит поглощается пастью». (Корни.) Ну, теперь-то мы знаем – чем поглощается!
Но есть входы в иной мир, которые выглядят более цивилизованно и прилично.
Образ 4. Туннель
«В этот момент я ощутил сильные судороги, и через пару секунд вокруг меня образовался очень низкий и узкий туннель, твёрдый и удивительно холодный. На ощупь он был как из толстой фольги. Я обнаружил, что сижу на полу туннеля. Я попытался встать, но ушибся головой о железный потолок, а туннель стал сжиматься, пока не начал душить меня. Я помню, что пополз к круглому отверстию, где кончался туннель; когда я добрался до выхода (если вообще добрался), то уже всё забыл – собаку, дона Хуана, себя самого. Я задыхался от усталости; одежда вся была пропитана холодной липкой жидкостью. Я катался взад-вперёд, пытаясь найти положение, в котором можно отдохнуть, в котором хоть не так страшно будет колотиться сердце. При одном из этих движений я вновь увидел собаку» (К-1).
Отражение
«Когда барабан начал бить, я мысленно вспомнил знакомые места, которые могли бы стать тем входом, который я искал. Затем я вспомнил высокую пещеру у озера в Неваде, таинственную и великолепную; но путешествие через неё было бы слишком долгим. Наконец я припомнил ещё одну пещеру из моего детства, которую посещали туристы.
Во всяком случае, это была настоящая пещера, полная сталактитов. Я вошёл в темноте в её узкое пространство и обнаружил, что это не пещера моего детства – с драконами и прочими сказочными животными, а совершенно иная, новая пещера. Концентрические кольца света и темноты открылись вокруг меня; казалось, они понесли меня вдоль стен пещеры. У меня возникло ощущение, что не столько я двигаюсь вдоль туннеля, сколько он – вдоль меня. Сначала кольца были круглыми, затем их форма изменилась, и они превратились в вертикальные эллипсы, по-прежнему концентрические и движущиеся. Меняющиеся узоры тьмы и света слабо напоминали проблески между краями волнистой трубы». (Харнер.) Ещё немного – и вертикальные эллипсы превратились бы в Мандорлу, как можно предположить.
Во всяком случае, это была настоящая пещера, полная сталактитов. Я вошёл в темноте в её узкое пространство и обнаружил, что это не пещера моего детства – с драконами и прочими сказочными животными, а совершенно иная, новая пещера. Концентрические кольца света и темноты открылись вокруг меня; казалось, они понесли меня вдоль стен пещеры. У меня возникло ощущение, что не столько я двигаюсь вдоль туннеля, сколько он – вдоль меня. Сначала кольца были круглыми, затем их форма изменилась, и они превратились в вертикальные эллипсы, по-прежнему концентрические и движущиеся. Меняющиеся узоры тьмы и света слабо напоминали проблески между краями волнистой трубы». (Харнер.) Ещё немного – и вертикальные эллипсы превратились бы в Мандорлу, как можно предположить.
Но все подобные входы в параллельный мир – цветочки! И ваше счастье, если ваша судьба направит вас в один из подобных входов. А вот если вы нарвётесь на чёрта?
Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,
Мы спросили: «Зачем?» Он в ответ:
«Коридоры кончаются стенкой,
А тоннели выводят на свет!»
Высоцкий В. С.
Образ 5. Мистический пограничник
«– Я набью трубку всего один раз. Ты выкуришь её и будешь отдыхать. Затем придёт страж другого мира. Тебе нужно будет только наблюдать за ним. Внимательно наблюдай за всеми его движениями, запоминай каждое его действие. От того, насколько ты будешь внимателен, может зависеть твоя жизнь.
– Кто такой этот страж?
– Сам увидишь. Он охраняет вход в другой мир.
– Какой мир? Мир мёртвых?
– Нет. Не мир мёртвых и не мир кого-либо ещё. Просто другой мир. Об этом не имеет смысла говорить. Ты сам всё увидишь.
Он наклонился ко мне и велел не смотреть на него, а выбрать точку на циновке прямо перед глазами и хорошенько на ней сосредоточиться. Он сказал, что смотреть нужно одним глазом – левым, – и тогда я рано или поздно увижу стража.
Я сосредоточился на указанной им точке, но там ничего не было. Однако в какое-то мгновение я заметил мошку, которая кружилась перед глазами. Она села на циновку. Я следил за ней. Мошка подползла настолько близко, что в глазах всё поплыло. Затем, совершенно неожиданно, я почувствовал, что стою на ногах. Ощущение было странное, оно сбило меня с толку, но времени на объяснения не было. Казалось, что я стою и смотрю перед собой, и глаза находятся на обычной высоте, но то, что я увидел, потрясло меня до глубины души. Передать другими словами силу эмоциональной встряски, пережитую в тот момент, пожалуй, невозможно. Прямо передо мной, совсем близко, сидело гигантское животное чудовищного вида. Это был настоящий живой совершенно жуткий монстр. Никогда, даже в самых диких вымыслах наиболее изощрённой фантастики, я не встречал ничего подобного. Я смотрел на это чудовище с неописуемым замешательством и недоумением.
Первое, что бросилось мне в глаза, были его размеры. Ростом эта штука должна была быть никак не меньше тридцати метров. По крайней мере, так мне показалось. Стояло оно вроде бы прямо, но точно сказать, как именно, я не могу. Потом я заметил крылья – два коротких широких крыла. В этот миг я осознал, что пытаюсь изучать его как обыкновенное животное, то есть смотреть на него. Однако делать это привычным для меня способом было невозможно, я не столько смотрел на животное, сколько замечал всё новые детали по мере того, как картинка прояснялась с добавлением каждой новой подробности. Тело существа было покрыто пучками чёрных волос, с его длинного рыла всё время что-то сочилось и капало. Круглые выпуклые глаза были похожи на два огромных белесых шара. Потом животное начало размахивать крыльями. Но это не походило на взмахи птичьих крыльев, скорее напоминало вибрирующую дрожь. Существо начало кружиться передо мной. Однако оно не летало в полном смысле слова, а как бы скользило, почти касаясь земли, двигаясь с поразительной скоростью и проворством. Я даже обнаружил, что увлёкся созерцанием этой картины. Все движения чудовища имели совершенно жуткий вид, но их быстрота и лёгкость не могли не восхищать.
– Кто такой этот страж?
– Сам увидишь. Он охраняет вход в другой мир.
– Какой мир? Мир мёртвых?
– Нет. Не мир мёртвых и не мир кого-либо ещё. Просто другой мир. Об этом не имеет смысла говорить. Ты сам всё увидишь.
Он наклонился ко мне и велел не смотреть на него, а выбрать точку на циновке прямо перед глазами и хорошенько на ней сосредоточиться. Он сказал, что смотреть нужно одним глазом – левым, – и тогда я рано или поздно увижу стража.
Я сосредоточился на указанной им точке, но там ничего не было. Однако в какое-то мгновение я заметил мошку, которая кружилась перед глазами. Она села на циновку. Я следил за ней. Мошка подползла настолько близко, что в глазах всё поплыло. Затем, совершенно неожиданно, я почувствовал, что стою на ногах. Ощущение было странное, оно сбило меня с толку, но времени на объяснения не было. Казалось, что я стою и смотрю перед собой, и глаза находятся на обычной высоте, но то, что я увидел, потрясло меня до глубины души. Передать другими словами силу эмоциональной встряски, пережитую в тот момент, пожалуй, невозможно. Прямо передо мной, совсем близко, сидело гигантское животное чудовищного вида. Это был настоящий живой совершенно жуткий монстр. Никогда, даже в самых диких вымыслах наиболее изощрённой фантастики, я не встречал ничего подобного. Я смотрел на это чудовище с неописуемым замешательством и недоумением.
Первое, что бросилось мне в глаза, были его размеры. Ростом эта штука должна была быть никак не меньше тридцати метров. По крайней мере, так мне показалось. Стояло оно вроде бы прямо, но точно сказать, как именно, я не могу. Потом я заметил крылья – два коротких широких крыла. В этот миг я осознал, что пытаюсь изучать его как обыкновенное животное, то есть смотреть на него. Однако делать это привычным для меня способом было невозможно, я не столько смотрел на животное, сколько замечал всё новые детали по мере того, как картинка прояснялась с добавлением каждой новой подробности. Тело существа было покрыто пучками чёрных волос, с его длинного рыла всё время что-то сочилось и капало. Круглые выпуклые глаза были похожи на два огромных белесых шара. Потом животное начало размахивать крыльями. Но это не походило на взмахи птичьих крыльев, скорее напоминало вибрирующую дрожь. Существо начало кружиться передо мной. Однако оно не летало в полном смысле слова, а как бы скользило, почти касаясь земли, двигаясь с поразительной скоростью и проворством. Я даже обнаружил, что увлёкся созерцанием этой картины. Все движения чудовища имели совершенно жуткий вид, но их быстрота и лёгкость не могли не восхищать.