Страница:
Но что это было? – Страж, хранитель, часовой другого мира» (К-2).
Отражение
Образ 6. Тайна стража
Отражение
Образ 7. Красный мир
Отражение
Образ 8. Белый мир
Отражение
Образ 9. Чёрный мир
Отражение
Образ 10. Мост
Отражение
Образ 11. Исчезнувшие города
Отражение
Образ 12. Мир диаблеро
Отражение
«В немецкой сказке нужно закурить трубку, чтобы вызвать духа. Это объясняет нам и лампу Аладдина, и может быть, и то, что и волшебное колечко иногда нужно потереть, чтобы явился дух-помощник». (Корни.) Можно закурить трубку, если есть нужная; можно потереть лампу, если есть подходящая. Может, можно и роль золота в жизни человечества объяснить с магических позиций.
«Сновидящий должен носить золотое кольцо, – сказал мне эмиссар в другой раз. – Лучше, чтобы оно было чуточку тесным для пальца.
Объяснение эмиссара в связи с этим сводилось к тому, что кольцо служит в качестве моста для возвращения обратно на поверхность обычного мира из сновидения или погружения из состояния нормального сознания в мир неорганических существ» (К-9).
«Никто не обнимет необъятного». Но Кастанеде это удалось! По крайней мере, он рассказал достаточно, чтобы каждый человек смог достичь своей целостности. А данная книга, смею надеяться, – мост, соединяющий, связующий Расколотое Знание человечества.
«Сновидящий должен носить золотое кольцо, – сказал мне эмиссар в другой раз. – Лучше, чтобы оно было чуточку тесным для пальца.
Объяснение эмиссара в связи с этим сводилось к тому, что кольцо служит в качестве моста для возвращения обратно на поверхность обычного мира из сновидения или погружения из состояния нормального сознания в мир неорганических существ» (К-9).
«Никто не обнимет необъятного». Но Кастанеде это удалось! По крайней мере, он рассказал достаточно, чтобы каждый человек смог достичь своей целостности. А данная книга, смею надеяться, – мост, соединяющий, связующий Расколотое Знание человечества.
Образ 6. Тайна стража
«– Знаешь, – неожиданно произнёс он, глядя куда-то на крышу рамады, – стража может увидеть любой. Некоторым он является в виде гигантского неописуемо жуткого монстра ростом до неба. Тебе повезло – всего-то тридцать метров! Совсем крошка. Однако тайна стража до смешного проста.
Он минуту помолчал, мурлыкая какую-то мексиканскую песню.
– Страж другого мира – это мошка, – с расстановкой произнёс он, как бы оценивая эффект, произведённый этим заявлением.
– Прости, не понял…
– Страж другого мира – мошка, – повторил он. – Вчера ты встретился с мошкой. Она будет стоять на твоём пути до тех пор, пока ты её не победишь» (К-2).
Он минуту помолчал, мурлыкая какую-то мексиканскую песню.
– Страж другого мира – это мошка, – с расстановкой произнёс он, как бы оценивая эффект, произведённый этим заявлением.
– Прости, не понял…
– Страж другого мира – мошка, – повторил он. – Вчера ты встретился с мошкой. Она будет стоять на твоём пути до тех пор, пока ты её не победишь» (К-2).
Отражение
Сразу должен сказать, что я обратил внимание на сходство слов «чёрт» и «черта» (в значении – граница). Но в словарях по мифологии информация о чёрте недостаточно полна и несколько противоречива. О чёрте говорят примерно так: «Образ чёрта дохристианского происхождения. В фольклоре и народных картинках чёрт – антропоморфное существо, покрытое чёрной шерстью, с рогами, хвостами и копытами. Собственно черти отличаются от прочей нечисти и местами своего обитания (преисподняя, где они мучают грешников, болото, перекрёстки и развилки дорог), и свободой передвижения (повсюду, вплоть до церкви ночью), и способностью к оборотничеству (превращаются в чёрную кошку, собаку, свинью, змея, чаще – в человека, странника, младенца, кузнеца, знакомого – соседа, мужа и т. п.)».
Однако я убеждён, что «чёрт» и «черта» – это однокоренные слова. И, таким образом, не означает ли, что чёрт – это тот, кто стоит на черте, оберегает границу. То есть Чёрт – это всего лишь страж другого мира, а не посланник дьявола или сатаны, которых, кстати говоря, и нет вовсе. То есть и дьявол, и сатана существуют, но это не то, что о них привыкли думать. Просто они – это одни из многих сущностей из других миров, из миров, находящихся в других положениях точки сборки. Языческая же память народа сохранила для нас знания в такой форме, которая требует столь значительной переработки и переосмысления, что лучше будет принять Знание, изложенное Кастанедой, и не тратить время и силы на, в сущности, бесполезную работу; пусть этим занимаются учёные.
Вот ещё образец «осмысления» явлений другого мира. «Чур. Почитался богом межей. Он не имел храмов; но был божество умственное. Сие слово у колдунов таинственное, коим они призванного чёрта опять прогоняют».
«Прогоняют» или стараются «увидеть». Или, как говорили в «раньшее» время: «Очерти круг, да чурайся!», то есть ори благим матом – «чур меня, чур!», то есть «спаси меня, союзник, спаси!»
Но – наконец-то допустим всё-таки – вы всё же прошли стража. В какой из многих миров нагваля вы можете попасть?
Однако я убеждён, что «чёрт» и «черта» – это однокоренные слова. И, таким образом, не означает ли, что чёрт – это тот, кто стоит на черте, оберегает границу. То есть Чёрт – это всего лишь страж другого мира, а не посланник дьявола или сатаны, которых, кстати говоря, и нет вовсе. То есть и дьявол, и сатана существуют, но это не то, что о них привыкли думать. Просто они – это одни из многих сущностей из других миров, из миров, находящихся в других положениях точки сборки. Языческая же память народа сохранила для нас знания в такой форме, которая требует столь значительной переработки и переосмысления, что лучше будет принять Знание, изложенное Кастанедой, и не тратить время и силы на, в сущности, бесполезную работу; пусть этим занимаются учёные.
Вот ещё образец «осмысления» явлений другого мира. «Чур. Почитался богом межей. Он не имел храмов; но был божество умственное. Сие слово у колдунов таинственное, коим они призванного чёрта опять прогоняют».
«Прогоняют» или стараются «увидеть». Или, как говорили в «раньшее» время: «Очерти круг, да чурайся!», то есть ори благим матом – «чур меня, чур!», то есть «спаси меня, союзник, спаси!»
Но – наконец-то допустим всё-таки – вы всё же прошли стража. В какой из многих миров нагваля вы можете попасть?
Образ 7. Красный мир
«Он вылил то, что было в миске, в старую глиняную чашку, похожую на цветочный горшок. Питьё было очень горячим, поэтому он сперва на него подул и попробовал на вкус, а затем протянул мне:
– Теперь пей.
Я механически взял чашку и залпом выпил. На вкус питьё слегка отдавало горечью. Примечательным был запах: пахло тараканами.
Почти сразу я начал потеть. По телу разлился жар, кровь прилила к ушам. Перед глазами появилось красное пятно, и мышцы живота стали судорожно сокращаться. Немного погодя, хотя я уже совсем не чувствовал боли, стало холодно, и я буквально обливался потом. Дон Хуан спросил, нет ли у меня перед глазами черноты или чёрных точек. Я ответил, что вижу всё красным.
Я стучал зубами от приступов накатывающей волнами неконтролируемой нервной дрожи, исходящей откуда-то из центра груди.
Потом он спросил, не страшно ли мне. Его вопросы показались мне бессмысленными. Я сказал, что, конечно, страшно. Но он опять спросил, боюсь ли я «травы дьявола». Я не понял, о чём он говорит, и ответил «да». Он засмеялся и сказал, что ничего я не боюсь. Он спросил, по-прежнему ли я вижу красное. Я только и видел, что стоявшее перед глазами громадное красное пятно.
Немного погодя мне стало лучше. Нервные судороги постепенно прошли, оставив лишь чувство приятной разбитости и невероятной сонливости. Глаза слипались, хотя издалека всё ещё доносился голос дона Хуана. Я заснул, но всю ночь чувствовал себя погружённым в глубокий красный цвет. Даже сны были красные» (К-1).
– Теперь пей.
Я механически взял чашку и залпом выпил. На вкус питьё слегка отдавало горечью. Примечательным был запах: пахло тараканами.
Почти сразу я начал потеть. По телу разлился жар, кровь прилила к ушам. Перед глазами появилось красное пятно, и мышцы живота стали судорожно сокращаться. Немного погодя, хотя я уже совсем не чувствовал боли, стало холодно, и я буквально обливался потом. Дон Хуан спросил, нет ли у меня перед глазами черноты или чёрных точек. Я ответил, что вижу всё красным.
Я стучал зубами от приступов накатывающей волнами неконтролируемой нервной дрожи, исходящей откуда-то из центра груди.
Потом он спросил, не страшно ли мне. Его вопросы показались мне бессмысленными. Я сказал, что, конечно, страшно. Но он опять спросил, боюсь ли я «травы дьявола». Я не понял, о чём он говорит, и ответил «да». Он засмеялся и сказал, что ничего я не боюсь. Он спросил, по-прежнему ли я вижу красное. Я только и видел, что стоявшее перед глазами громадное красное пятно.
Немного погодя мне стало лучше. Нервные судороги постепенно прошли, оставив лишь чувство приятной разбитости и невероятной сонливости. Глаза слипались, хотя издалека всё ещё доносился голос дона Хуана. Я заснул, но всю ночь чувствовал себя погружённым в глубокий красный цвет. Даже сны были красные» (К-1).
Отражение
Но необязательно пить «траву дьявола» или какое-то другое зелье, иногда бывает достаточно занятий цигуном. (Нижеследующий фрагмент вроде бы находится не на своём месте, раз в нём говорится о «чёрном мире», но следующая за ним цитата из Кастанеды подтверждает её уместность, так как цвета ада – чёрный и красный.)
«Когда Оуян Хуэй и Тянь Мин-мин подошли к храму, Цюй Сяолун занимался уже со второй группой. Они встали в последний ряд, закрыли глаза. Оуян Хуэй сразу ощутил, насколько сильным было поле ци: в теле появилось покалывание. Скоро он уже не чувствовал тела. Он не знал, сколько времени прошло, но вот песня стихла. Откуда-то издалека донёсся голос мастера: «Занятия окончены». Оуян Хуэй открыл глаза. Многие стоявшие впереди него вдруг стали поднимать головы и смотреть на солнце. Он и сам неожиданно поднял лицо к солнцу. Почему он это сделал, он не знал, а только ощутил желание смотреть на солнце и был уверен, что сможет выдержать его ослепительный блеск.
Удивительная, фантастическая картина открылась его взору! Ослепительное белое солнце, в которое он пристально вглядывался, вдруг стало чёрным, как во время полного затмения. Приглядевшись, Оуян Хуэй понял, что это чёрное солнце вовсе не похоже на то, каким оно бывает при затмении. Скорее так бывает, когда смотришь на него через солнечные очки.
Оуян Хуэй долго не отрывал взгляда от солнца, когда же минут через двадцать он наконец отвёл глаза и посмотрел вокруг, то взору его представилась страшная картина, как во время Судного дня человечества: мир был чёрным, будто выжженным гигантским пламенем». (Кэ Юньлу // Цигун и спорт. Новый век, 1993, № 4.) (Однако откуда у китайца представление о европейском Судном дне?)
А если у вас под рукой есть хороший сильный учитель, то достаточно просто пройтись рядом с ним, чтобы попасть в другой мир. «Взгляд мой следовал за каждым движением Хенаро. Появилось такое ощущение, будто я иду вместе с ним. Я даже запыхался. Потом я осознал, что уже вовсе не сижу на прежнем месте, а действительно иду вслед за Хенаро.
Хенаро всё тем же странным образом шёл впереди меня. Мы шли уже много часов подряд. От усталости у меня разболелась голова, и неожиданно меня стошнило. Хенаро остановился, потом подошёл ко мне и встал рядом. Всё вокруг нас было залито ярким сиянием, свет которого отражался в чертах лица Хенаро. Глаза его светились. Вдруг в ушах моих зазвучал голос:
– Не смотри на Хенаро! Взгляни вокруг!
Я подчинился. Я подумал, что попал в ад! Шок от того, что я увидел, был настолько силён, что я вскричал, ужаснувшись. Но не издал при этом ни звука. То, что я видел вокруг, как нельзя лучше соответствовало картине ада, запечатлённой в моём сознании католическим воспитанием. Я видел красноватый мир, жаркий и гнетущий, тёмный, испещрённый пустотами, в мире этом не было неба и отсутствовал какой бы то ни было свет, кроме зловещих отражений красноватых огней, метавшихся вокруг с немыслимой быстротой» (К-7).
«Когда Оуян Хуэй и Тянь Мин-мин подошли к храму, Цюй Сяолун занимался уже со второй группой. Они встали в последний ряд, закрыли глаза. Оуян Хуэй сразу ощутил, насколько сильным было поле ци: в теле появилось покалывание. Скоро он уже не чувствовал тела. Он не знал, сколько времени прошло, но вот песня стихла. Откуда-то издалека донёсся голос мастера: «Занятия окончены». Оуян Хуэй открыл глаза. Многие стоявшие впереди него вдруг стали поднимать головы и смотреть на солнце. Он и сам неожиданно поднял лицо к солнцу. Почему он это сделал, он не знал, а только ощутил желание смотреть на солнце и был уверен, что сможет выдержать его ослепительный блеск.
Удивительная, фантастическая картина открылась его взору! Ослепительное белое солнце, в которое он пристально вглядывался, вдруг стало чёрным, как во время полного затмения. Приглядевшись, Оуян Хуэй понял, что это чёрное солнце вовсе не похоже на то, каким оно бывает при затмении. Скорее так бывает, когда смотришь на него через солнечные очки.
Оуян Хуэй долго не отрывал взгляда от солнца, когда же минут через двадцать он наконец отвёл глаза и посмотрел вокруг, то взору его представилась страшная картина, как во время Судного дня человечества: мир был чёрным, будто выжженным гигантским пламенем». (Кэ Юньлу // Цигун и спорт. Новый век, 1993, № 4.) (Однако откуда у китайца представление о европейском Судном дне?)
А если у вас под рукой есть хороший сильный учитель, то достаточно просто пройтись рядом с ним, чтобы попасть в другой мир. «Взгляд мой следовал за каждым движением Хенаро. Появилось такое ощущение, будто я иду вместе с ним. Я даже запыхался. Потом я осознал, что уже вовсе не сижу на прежнем месте, а действительно иду вслед за Хенаро.
Хенаро всё тем же странным образом шёл впереди меня. Мы шли уже много часов подряд. От усталости у меня разболелась голова, и неожиданно меня стошнило. Хенаро остановился, потом подошёл ко мне и встал рядом. Всё вокруг нас было залито ярким сиянием, свет которого отражался в чертах лица Хенаро. Глаза его светились. Вдруг в ушах моих зазвучал голос:
– Не смотри на Хенаро! Взгляни вокруг!
Я подчинился. Я подумал, что попал в ад! Шок от того, что я увидел, был настолько силён, что я вскричал, ужаснувшись. Но не издал при этом ни звука. То, что я видел вокруг, как нельзя лучше соответствовало картине ада, запечатлённой в моём сознании католическим воспитанием. Я видел красноватый мир, жаркий и гнетущий, тёмный, испещрённый пустотами, в мире этом не было неба и отсутствовал какой бы то ни было свет, кроме зловещих отражений красноватых огней, метавшихся вокруг с немыслимой быстротой» (К-7).
Образ 8. Белый мир
«Потом он приказал мне выключить внутренний диалог и погрузиться в безмолвие. Потом он встал и пошёл прочь с площади, знаком велев мне следовать за ним. Мы пошли в пустынную боковую улочку. Я узнал её – это была та самая улица, на которой Хенаро демонстрировал мне настройку. Едва я это вспомнил, как тут же обнаружил, что шагаю рядом с доном Хуаном по пустынной равнине с жёлтыми дюнами из чего-то похожего на серу. Место это к тому времени уже было мне хорошо знакомо.
Я вспомнил, что дон Хуан заставлял меня воспринимать этот мир много-много раз. И ещё я вспомнил, что за пустынными дюнами есть ещё один мир, сияющий дивным, ровным, чистым, белым светом.
Когда в этот раз мы с доном Хуаном вошли в белый мир, я ощутил, что свет, исходивший отовсюду, не прибавляет сил, но успокаивает настолько, что производит впечатление священного.
Священный свет омывал меня, и тут вполне рациональная мысль пришла мне в голову. Я подумал, что мистики и святые, должно быть, совершали это путешествие точки сборки. В человеческой матрице они видели Бога, в серных дюнах – ад, а в дивном прозрачно-белом свете они видели райское сияние небес.
Рациональная мысль немедленно сгорела под натиском того, что я воспринимал. Моё осознание было привлечено огромным количеством фигур мужчин, женщин, детей всех возрастов и других непостижимых образов. Всё это ослепительно сияло лучистой белизной.
Я увидел дона Хуана. Он шагал рядом. Он смотрел не на явившиеся образы, а на меня. В следующее мгновение я увидел его иначе – теперь это был шар светимости, качавшийся вверх-вниз в футе от меня. Неожиданно шар резко приблизился, и я увидел то, что было внутри.
Я ощутил, что мы все втроём вдруг встали и пошли с площади, причем они шли по обе стороны от меня.
Продолжая идти, я обнаружил, что утратил периферийное зрение. Я не различал ни домов, ни улиц. Я не видел также ни гор, ни растительности. В какой-то момент я осознал, что потерял из виду дона Хуана и Хенаро. Вместо них рядом со мной покачивались два светящихся пучка чего-то.
Я видел всем своим существом: всё то, что в нормальном состоянии осознания я назвал бы своим телом, было способно воспринимать. Оно словно превратилось в один гигантский глаз, который видел всё. Первое, что я обнаружил сразу же после того, как увидел два сгустка света, был острый фиолетово-пурпурный мир, составленный чем-то похожим на цветные панели и навесы. Плоские, экраноподобные панели неправильных концентрических окружностей заполоняли всё вокруг.
Я ощутил огромное давление, сжимавшее меня со всех сторон, я затем услышал голос. Я видел, голос объяснил, что давление обусловлено тем, что я двигаюсь. Я двигался вместе с доном Хуаном и Хенаро. Я ощутил слабый толчок, словно прорвался бумажный барьер. Я оказался в светящемся мире. Свет исходил отовсюду, но не слепил. Это было похоже на то, как светит солнце, готовое вот-вот пробиться сквозь толщу полупрозрачных облаков. Я смотрел вниз на источник света. Было очень красиво. Земли не было – только белые пушистые облака и свет. И мы шли по этим облакам» (К-7).
Я вспомнил, что дон Хуан заставлял меня воспринимать этот мир много-много раз. И ещё я вспомнил, что за пустынными дюнами есть ещё один мир, сияющий дивным, ровным, чистым, белым светом.
Когда в этот раз мы с доном Хуаном вошли в белый мир, я ощутил, что свет, исходивший отовсюду, не прибавляет сил, но успокаивает настолько, что производит впечатление священного.
Священный свет омывал меня, и тут вполне рациональная мысль пришла мне в голову. Я подумал, что мистики и святые, должно быть, совершали это путешествие точки сборки. В человеческой матрице они видели Бога, в серных дюнах – ад, а в дивном прозрачно-белом свете они видели райское сияние небес.
Рациональная мысль немедленно сгорела под натиском того, что я воспринимал. Моё осознание было привлечено огромным количеством фигур мужчин, женщин, детей всех возрастов и других непостижимых образов. Всё это ослепительно сияло лучистой белизной.
Я увидел дона Хуана. Он шагал рядом. Он смотрел не на явившиеся образы, а на меня. В следующее мгновение я увидел его иначе – теперь это был шар светимости, качавшийся вверх-вниз в футе от меня. Неожиданно шар резко приблизился, и я увидел то, что было внутри.
Я ощутил, что мы все втроём вдруг встали и пошли с площади, причем они шли по обе стороны от меня.
Продолжая идти, я обнаружил, что утратил периферийное зрение. Я не различал ни домов, ни улиц. Я не видел также ни гор, ни растительности. В какой-то момент я осознал, что потерял из виду дона Хуана и Хенаро. Вместо них рядом со мной покачивались два светящихся пучка чего-то.
Я видел всем своим существом: всё то, что в нормальном состоянии осознания я назвал бы своим телом, было способно воспринимать. Оно словно превратилось в один гигантский глаз, который видел всё. Первое, что я обнаружил сразу же после того, как увидел два сгустка света, был острый фиолетово-пурпурный мир, составленный чем-то похожим на цветные панели и навесы. Плоские, экраноподобные панели неправильных концентрических окружностей заполоняли всё вокруг.
Я ощутил огромное давление, сжимавшее меня со всех сторон, я затем услышал голос. Я видел, голос объяснил, что давление обусловлено тем, что я двигаюсь. Я двигался вместе с доном Хуаном и Хенаро. Я ощутил слабый толчок, словно прорвался бумажный барьер. Я оказался в светящемся мире. Свет исходил отовсюду, но не слепил. Это было похоже на то, как светит солнце, готовое вот-вот пробиться сквозь толщу полупрозрачных облаков. Я смотрел вниз на источник света. Было очень красиво. Земли не было – только белые пушистые облака и свет. И мы шли по этим облакам» (К-7).
Отражение
Ради чего всё-таки монахи-отшельники занимаются аскезой и самоистязаниями? Ведь, как нам открыл Кастанеда, и голод, и усталость, и боль, и страх могут сдвигать точку сборки. Чем же всё-таки занимаются отшельники? Святым делом или точкой сборки?
«Дон Хуан выразил своё убеждение в том, что христианские идеи об изгнании из райского сада представляются ему аллегорией утраты нашего безмолвного знания, нашего знания намерения. Следовательно, магия – это возвращение к началу, возвращение в рай» (К-8).
В данном случае будет уместно напомнить о том, что видят люди, находящиеся в состоянии комы.
«После описания последней агонии своей физической смерти и ужасной тяжести, прижимающей его к земле, автор рассказывает, что вдруг почувствовал, что стало легко.
Я увидел, что стою один посреди комнаты; справа от меня столпился весь медицинский персонал.
Я подвинулся и глянул, куда глядели все они: там на койке лежал я.
Я захотел осязать себя, взять правой рукой левую: моя рука прошла насквозь; попробовал охватить себя за талию – рука вновь прошла через корпус, как по пустому пространству.
Вспоминая и продумывая впоследствии своё тогдашнее состояние, я заметил только, что мои умственные способности действовали и тогда с удивительной энергией и быстротой.
Многие умирающие индусы видят богов своего индуистского пантеона, а не близких родственников и друзей, что обычно в Америке.
Д-ра Осис и Харалдсон считают, что отождествление существ, с которыми происходит встреча, во многом является результатом субъективной интерпретации, основанной на религиозных, культурных и личных предпосылках.
Почти всегда это существо начинает общаться с только что умершим (больше посредством передачи мыслей, чем словами). Оно всегда «говорит» ему одно и то же, что понимается теми, кто это пережил, как: «Готов ли ты умереть?» или «Что ты сделал в своей жизни такого, что мог бы показать мне?». Иногда в связи с этим существом умирающий видит что-то вроде «обратного кадра» о событиях своей жизни.
Несомненно, что небо – это место, и оно выше любой точки на Земле, а ад находится внизу, во внутренности Земли; но люди не могут видеть эти места и их обитателей, пока не откроются их духовные очи, кроме того, эти места находятся вне координат нашей пространственно-временной системы. Они в пространстве другого рода, начинающемся непосредственно здесь, но простирающемся в другом направлении». (Серафим.)
В данном фрагменте интересны слова про «обратный кадр» – несомненно, что существо это имеет в виду «перепросмотр», то есть оно спрашивает: «А сделал ли ты перепросмотр своей жизни, чтобы не расставаться с нею сегодня?»
«Невролог У. Пенфилд (США), известный и как беллетрист, считал, что человеческая память хранит всё, происшедшее с нами, до мелочей. «Утечки» нет, хотя хранить библиотеку проще, чем в ней ориентироваться. Попробуйте, следуя совету героя новеллы К. Чапека, быстро найти в толстом томе все строки, где есть слово «хотя». О библиотеке в целом я уж умолчу». (Химия и Жизнь.) Касаясь в данном случае памяти, можно использовать довольно-таки занятный способ её тренировки, который гораздо проще, чем все имеющиеся на данный момент прямо-таки садистские методики работы с собственной памятью. Это – опять же – перепросмотр.
«Дон Хуан выразил своё убеждение в том, что христианские идеи об изгнании из райского сада представляются ему аллегорией утраты нашего безмолвного знания, нашего знания намерения. Следовательно, магия – это возвращение к началу, возвращение в рай» (К-8).
В данном случае будет уместно напомнить о том, что видят люди, находящиеся в состоянии комы.
«После описания последней агонии своей физической смерти и ужасной тяжести, прижимающей его к земле, автор рассказывает, что вдруг почувствовал, что стало легко.
Я увидел, что стою один посреди комнаты; справа от меня столпился весь медицинский персонал.
Я подвинулся и глянул, куда глядели все они: там на койке лежал я.
Я захотел осязать себя, взять правой рукой левую: моя рука прошла насквозь; попробовал охватить себя за талию – рука вновь прошла через корпус, как по пустому пространству.
Вспоминая и продумывая впоследствии своё тогдашнее состояние, я заметил только, что мои умственные способности действовали и тогда с удивительной энергией и быстротой.
Многие умирающие индусы видят богов своего индуистского пантеона, а не близких родственников и друзей, что обычно в Америке.
Д-ра Осис и Харалдсон считают, что отождествление существ, с которыми происходит встреча, во многом является результатом субъективной интерпретации, основанной на религиозных, культурных и личных предпосылках.
Почти всегда это существо начинает общаться с только что умершим (больше посредством передачи мыслей, чем словами). Оно всегда «говорит» ему одно и то же, что понимается теми, кто это пережил, как: «Готов ли ты умереть?» или «Что ты сделал в своей жизни такого, что мог бы показать мне?». Иногда в связи с этим существом умирающий видит что-то вроде «обратного кадра» о событиях своей жизни.
Несомненно, что небо – это место, и оно выше любой точки на Земле, а ад находится внизу, во внутренности Земли; но люди не могут видеть эти места и их обитателей, пока не откроются их духовные очи, кроме того, эти места находятся вне координат нашей пространственно-временной системы. Они в пространстве другого рода, начинающемся непосредственно здесь, но простирающемся в другом направлении». (Серафим.)
В данном фрагменте интересны слова про «обратный кадр» – несомненно, что существо это имеет в виду «перепросмотр», то есть оно спрашивает: «А сделал ли ты перепросмотр своей жизни, чтобы не расставаться с нею сегодня?»
«Невролог У. Пенфилд (США), известный и как беллетрист, считал, что человеческая память хранит всё, происшедшее с нами, до мелочей. «Утечки» нет, хотя хранить библиотеку проще, чем в ней ориентироваться. Попробуйте, следуя совету героя новеллы К. Чапека, быстро найти в толстом томе все строки, где есть слово «хотя». О библиотеке в целом я уж умолчу». (Химия и Жизнь.) Касаясь в данном случае памяти, можно использовать довольно-таки занятный способ её тренировки, который гораздо проще, чем все имеющиеся на данный момент прямо-таки садистские методики работы с собственной памятью. Это – опять же – перепросмотр.
Образ 9. Чёрный мир
«Я обнаружил, что нахожусь в чёрном мире. Он не был тёмен как ночь, скорее просто всё, что меня окружало, было чёрным, как смоль. Я взглянул на небо, но нигде не было видно света. Небо тоже было чёрным и буквально сплошь усеянным линиями и неправильными кольцами черноты разной плотности. Оно было похоже на чёрную древесину с рельефно выделенной фактурой.
Я посмотрел вниз, на землю. Она была пушистой. Казалось, она образована хлопьями агар-агара. Они не были матовыми, но они и не блестели. Это было нечто среднее. Такого я никогда в жизни не видел: чёрный агар-агар.
Затем я услышал голос видения. Он сказал, что моя точка сборки собрала целостный мир в другой большой полосе – чёрный мир.
Это – мир, который собирается проще всего.
Одним из странных свойств чёрного мира является отсутствие в нём эманаций, отвечающих за время в нашем мире. Вместо них там имеются другие эманации, дающие другой результат. Попав в чёрный мир, видящий может чувствовать, что прошла вечность, но в нашем мире за это время проходит лишь мгновение.
Чёрный мир – ужасен, потому что тело в нём стареет.
Сильвио Мануэль собрал другой мир в одной из других больших полос. В том мире тоже не было времени, но он действовал на видящего совершенно противоположным образом. Сильвио Мануэль отсутствовал целых семь лет, хотя ему показалось, что он провёл в том мире всего мгновение» (К-7).
Я посмотрел вниз, на землю. Она была пушистой. Казалось, она образована хлопьями агар-агара. Они не были матовыми, но они и не блестели. Это было нечто среднее. Такого я никогда в жизни не видел: чёрный агар-агар.
Затем я услышал голос видения. Он сказал, что моя точка сборки собрала целостный мир в другой большой полосе – чёрный мир.
Это – мир, который собирается проще всего.
Одним из странных свойств чёрного мира является отсутствие в нём эманаций, отвечающих за время в нашем мире. Вместо них там имеются другие эманации, дающие другой результат. Попав в чёрный мир, видящий может чувствовать, что прошла вечность, но в нашем мире за это время проходит лишь мгновение.
Чёрный мир – ужасен, потому что тело в нём стареет.
Сильвио Мануэль собрал другой мир в одной из других больших полос. В том мире тоже не было времени, но он действовал на видящего совершенно противоположным образом. Сильвио Мануэль отсутствовал целых семь лет, хотя ему показалось, что он провёл в том мире всего мгновение» (К-7).
Отражение
Я знаю ещё один чёрный мир, который старит, – чёрная зависть. Но в этой книге мы говорим о другом, о параллелях между книгами Кастанеды и мировым фольклором и мифологией. Кстати, я должен извиниться, но я не смог ничего достать по австралийской мифологии, а ведь там есть такое понятие, как «Эпоха Сновидений»!
«В вятской сказке пребывание у лешего длится 12 лет, пролетающих как 12 дней, «обычный в сказке мотив быстротечности времени в стране смерти, где год проходит для сознания человека как один день»». (Корни.) Можно вспомнить и Одиссея, когда он завис на острове Цирцеи на много месяцев, показавшихся ему несколькими днями.
«Они что, действительно погружались телесно?
Человек способен на удивительнейшие действия. Особенно тот, который умеет управлять осознанием. И хотя древние видящие и избрали неверный путь, в своих путешествиях в глубины они встречали дивные чудеса. Такая вещь, как встреча с союзником, была для них делом совершенно обычным.
Конечно, теперь ты уже понимаешь, что глубины – выражение фигуральное. Никаких глубин в действительности не существует. Есть только управление осознанием. Однако этого древние видящие так и не поняли» (К-7). Теперь мы можем сказать, что это не страна смерти, а обыкновенный чёрный мир, который собирается точкой сборки легче всего. И нет никаких шестидесяти трёх небес, хотя, кто будет спорить, это можно назвать и глубинами. Не надо только путать Луну и её отражение.
Итак, какие магические способы проникновения в иные миры может предложить Знание, обнародованное К. Кастанедой?
«В вятской сказке пребывание у лешего длится 12 лет, пролетающих как 12 дней, «обычный в сказке мотив быстротечности времени в стране смерти, где год проходит для сознания человека как один день»». (Корни.) Можно вспомнить и Одиссея, когда он завис на острове Цирцеи на много месяцев, показавшихся ему несколькими днями.
«Они что, действительно погружались телесно?
Человек способен на удивительнейшие действия. Особенно тот, который умеет управлять осознанием. И хотя древние видящие и избрали неверный путь, в своих путешествиях в глубины они встречали дивные чудеса. Такая вещь, как встреча с союзником, была для них делом совершенно обычным.
Конечно, теперь ты уже понимаешь, что глубины – выражение фигуральное. Никаких глубин в действительности не существует. Есть только управление осознанием. Однако этого древние видящие так и не поняли» (К-7). Теперь мы можем сказать, что это не страна смерти, а обыкновенный чёрный мир, который собирается точкой сборки легче всего. И нет никаких шестидесяти трёх небес, хотя, кто будет спорить, это можно назвать и глубинами. Не надо только путать Луну и её отражение.
Итак, какие магические способы проникновения в иные миры может предложить Знание, обнародованное К. Кастанедой?
Образ 10. Мост
«– Мы пересекли этот мост, и Сильвио Мануэль ждал нас на той стороне, – сказала Роза еле слышно. – Я шла последней. Когда он пожирал остальных, я слышала их вопли. Я хотела убежать, но этот дьявол, Сильвио Мануэль, был с обеих сторон моста. Спастись было невозможно» (К-6).
– Это же так просто! – вырвалось у ла Горды, как будто её внезапно осенило. – Мы пересекали, или, вернее, Сильвио Мануэль заставлял нас пересекать параллельные линии. Этот мост – место силы. Дыра в этом мире. Вход в иной мир. Мы прошли в эту дверь».
– Это же так просто! – вырвалось у ла Горды, как будто её внезапно осенило. – Мы пересекали, или, вернее, Сильвио Мануэль заставлял нас пересекать параллельные линии. Этот мост – место силы. Дыра в этом мире. Вход в иной мир. Мы прошли в эту дверь».
Отражение
Знать, недаром русский народ говорит, что под мостом черти водятся. Наверняка это память о том, как волшебников-недоучек нагвали бросали через параллельные линии миров.
«Здесь необходимо рассмотреть мотив тонкого моста как таковой и его применение в данном случае. Происхождение этого мотива не представляет собой никакой загадки. Огромное количество материалов показывает, что этот мотив идёт от представления, что царство мёртвых отделено от царства живых тонким, иногда волосяным, мостом, через который переходят умершие или души умерших». (Корни.) «Тут я рассказал ей, как однажды, когда я был вместе с доном Хуаном, я видел мост, образованный из полосы тумана. Для меня он был более чем реален. Картина была настолько интенсивной и живой, что я не мог забыть её. Дон Хуан предсказал, что когда-нибудь я должен буду перейти этот мост» (К-5).
А сейчас опять недосказанность мифа. «Мост мыслится обычно как некая импровизация ещё неизвестного, не гарантированного пути. Мост строится как бы на глазах путника, в самый актуальный момент путешествия и на самом опасном месте, где путь прерван, где угроза со стороны злых сил наиболее очевидна, подобно перекрёстку, развилке дорог.
Значение термина «Великий Понтифик в Риме» некоторые исследователи объясняют как «делатель мостов».
Чинват – в иранской мифологии мост через водную преграду, разделяющую царства живых и мёртвых. В зороастризме распорядителем судеб на мосту Чинват становится Заратустра, провожающий по нему души праведных». (Мифы.) Можно предположить, что и Заратустра – нагваль. И он поджидает своих учеников на другой стороне моста, возможно, что и до сих пор.
«Я хотел было спросить, что именно я должен видеть, но дон Хуан бросил на меня выразительный взгляд, как бы напоминая о том, что мне нельзя разговаривать.
Я снова принялся смотреть на туман, но теперь уже прямо. Клок тумана спустился откуда-то сверху и завис, похожий на кусок чего-то плотного и твёрдого. Он находился как раз в том месте, где я видел зелёное пятно. Через некоторое время глаза у меня устали, и я прищурился. Сначала я увидел клок тумана, наложенный на туманную полосу, а потом – узкую полосу тумана, похожую на мост, который тянулся откуда-то сверху, как бы соединяя склон горы позади надо мной с туманом, висевшим впереди. На мгновение я даже вроде бы увидел, как по этому мосту, не изменяя его очертаний, тянется прозрачный туман, который течёт сверху с горы. Казалось, что мост действительно образован чем-то твёрдым. В какой-то момент мираж сделался настолько полным, что приобрёл объёмность, прорисованную тёмными тенями под мостом и его светлой боковой поверхностью цвета песчаника.
Совершенно ошарашенный, я смотрел на этот мост. А потом то ли я поднялся до его уровня, то ли он опустился до моего, но внезапно я обнаружил, что смотрю на прямую дорожку, начинающуюся прямо у моих ног. Это была невообразимо длинная твёрдая дорога, узкая и без перил, но достаточно широкая для того, чтобы по ней можно было идти…» (К-3).
Может быть, здесь это несколько и неожиданно, но попытаемся разобраться в значении слова «мистика». Так ли уж страшен чёрт? Словарь Ожегова утверждает: «Мистика – 1. Вера в божественное, в таинственный, сверхъестественный мир и в возможность непосредственного общения с ним. 2. Нечто загадочное, необъяснимое». То же самое утверждают все общедоступные словари, то есть, что мистика – нечто запретное, плохое. Но, как говорил Продик, прежде всего необходимо договориться о понятиях. Если вы проявите упорство, настойчивость и находчивость, то вы узнаете, что мистика – это нечто другое. Нет, она связана и с тайной, и с загадкой, но ничего грязного в ней нет. Вы даже можете узнать, что есть забытое слово «мистес». И, может быть, вас, как и меня, удивит, когда вы узнаете, что Мистес — это «видящий сквозь туман»! И, может быть у вас, как и у меня, что-то щёлкнет в голове, и всё встанет на свои места. В любом случае – продолжим узнавать новое.
Какие, однако, весёленькие мосты существуют во Вселенной. И если по такому мосту мог уйти один человек или группа магов, то почему бы таким образом не уйти населению какого-либо города?
«Здесь необходимо рассмотреть мотив тонкого моста как таковой и его применение в данном случае. Происхождение этого мотива не представляет собой никакой загадки. Огромное количество материалов показывает, что этот мотив идёт от представления, что царство мёртвых отделено от царства живых тонким, иногда волосяным, мостом, через который переходят умершие или души умерших». (Корни.) «Тут я рассказал ей, как однажды, когда я был вместе с доном Хуаном, я видел мост, образованный из полосы тумана. Для меня он был более чем реален. Картина была настолько интенсивной и живой, что я не мог забыть её. Дон Хуан предсказал, что когда-нибудь я должен буду перейти этот мост» (К-5).
А сейчас опять недосказанность мифа. «Мост мыслится обычно как некая импровизация ещё неизвестного, не гарантированного пути. Мост строится как бы на глазах путника, в самый актуальный момент путешествия и на самом опасном месте, где путь прерван, где угроза со стороны злых сил наиболее очевидна, подобно перекрёстку, развилке дорог.
Значение термина «Великий Понтифик в Риме» некоторые исследователи объясняют как «делатель мостов».
Чинват – в иранской мифологии мост через водную преграду, разделяющую царства живых и мёртвых. В зороастризме распорядителем судеб на мосту Чинват становится Заратустра, провожающий по нему души праведных». (Мифы.) Можно предположить, что и Заратустра – нагваль. И он поджидает своих учеников на другой стороне моста, возможно, что и до сих пор.
«Я хотел было спросить, что именно я должен видеть, но дон Хуан бросил на меня выразительный взгляд, как бы напоминая о том, что мне нельзя разговаривать.
Я снова принялся смотреть на туман, но теперь уже прямо. Клок тумана спустился откуда-то сверху и завис, похожий на кусок чего-то плотного и твёрдого. Он находился как раз в том месте, где я видел зелёное пятно. Через некоторое время глаза у меня устали, и я прищурился. Сначала я увидел клок тумана, наложенный на туманную полосу, а потом – узкую полосу тумана, похожую на мост, который тянулся откуда-то сверху, как бы соединяя склон горы позади надо мной с туманом, висевшим впереди. На мгновение я даже вроде бы увидел, как по этому мосту, не изменяя его очертаний, тянется прозрачный туман, который течёт сверху с горы. Казалось, что мост действительно образован чем-то твёрдым. В какой-то момент мираж сделался настолько полным, что приобрёл объёмность, прорисованную тёмными тенями под мостом и его светлой боковой поверхностью цвета песчаника.
Совершенно ошарашенный, я смотрел на этот мост. А потом то ли я поднялся до его уровня, то ли он опустился до моего, но внезапно я обнаружил, что смотрю на прямую дорожку, начинающуюся прямо у моих ног. Это была невообразимо длинная твёрдая дорога, узкая и без перил, но достаточно широкая для того, чтобы по ней можно было идти…» (К-3).
Может быть, здесь это несколько и неожиданно, но попытаемся разобраться в значении слова «мистика». Так ли уж страшен чёрт? Словарь Ожегова утверждает: «Мистика – 1. Вера в божественное, в таинственный, сверхъестественный мир и в возможность непосредственного общения с ним. 2. Нечто загадочное, необъяснимое». То же самое утверждают все общедоступные словари, то есть, что мистика – нечто запретное, плохое. Но, как говорил Продик, прежде всего необходимо договориться о понятиях. Если вы проявите упорство, настойчивость и находчивость, то вы узнаете, что мистика – это нечто другое. Нет, она связана и с тайной, и с загадкой, но ничего грязного в ней нет. Вы даже можете узнать, что есть забытое слово «мистес». И, может быть, вас, как и меня, удивит, когда вы узнаете, что Мистес — это «видящий сквозь туман»! И, может быть у вас, как и у меня, что-то щёлкнет в голове, и всё встанет на свои места. В любом случае – продолжим узнавать новое.
Какие, однако, весёленькие мосты существуют во Вселенной. И если по такому мосту мог уйти один человек или группа магов, то почему бы таким образом не уйти населению какого-либо города?
Образ 11. Исчезнувшие города
«Мастерство их в искусстве видения стало необыкновенным, доходило даже до того, что они были способны управлять всем, что было в тех странных мирах, которые они созерцали. Но это не имело никакой практической ценности. Видение подорвало силу этих людей и сделало их одержимыми увиденным.
– Однако среди видящих были и такие, которым удалось избежать этой участи, – продолжал дон Хуан. – Это были великие люди. Несмотря на своё видение, они оставались людьми знания. Некоторые из них находили способы положительного использования видения и учили этому других людей. Я убеждён, что под их руководством жители целых городов уходили в другие миры, чтобы никогда сюда не вернуться» (К-7).
– Однако среди видящих были и такие, которым удалось избежать этой участи, – продолжал дон Хуан. – Это были великие люди. Несмотря на своё видение, они оставались людьми знания. Некоторые из них находили способы положительного использования видения и учили этому других людей. Я убеждён, что под их руководством жители целых городов уходили в другие миры, чтобы никогда сюда не вернуться» (К-7).
Отражение
Куда, например, делись град Китеж, население некоторых древних городов аборигенной Америки? Куда исчезло население города Аркаим, в котором проповедовал Заратустра; ушло по магическому мосту? А может, и Атлантида исчезла там же, в другом положении точки сборки?
Образ 12. Мир диаблеро
«Особая часть учения – как добраться до трещины между мирами и как войти в другой мир. Существует трещина между двумя мирами: миром диаблеро и миром живых. Есть место, где оба мира пересекаются. Вот там трещина. Она открывается и закрывается, как дверь на ветру. Чтобы туда попасть, человек должен развить и испытать свою волю, то есть это должно стать его неодолимой и всепоглощающей страстью. Но делать это он должен без чьей-либо помощи – силы или человека. Человек должен самостоятельно всё взвешивать и стремиться к тому мгновению, когда его тело будет готово испытать путешествие. Этот момент даёт знать о себе беспрерывным содроганием всего тела и сильной рвотой. Обычно человек не может ни спать, ни есть и вконец ослабевает. Если судороги не прекращаются, человек готов к путешествию, и прямо перед его глазами открывается трещина между мирами, подобная громадной двери, трещина сверху донизу. Когда трещина открывается, нужно сквозь неё проникнуть. На другой стороне границы трудно видеть. Ветер такой, как в песчаную бурю. Кругом носятся смерчи. Попав туда, человек должен идти в любом направлении. Коротким или длинным будет путешествие – зависит только от его силы воли. У того, у кого сильная воля, путешествие короткое; у человека слабого и нерешительного – долгое и опасное. Кончается путешествие у свое-образного плато. Его легко узнать по некоторым признакам. Это плоская возвышенность. Один из признаков – это ветер, который здесь особенно яростный, удары ветра сбивают с ног, и всё тонет в его рёве. Наверху этого плато есть вход в другой мир, и там протянута шкура, разделяющая миры; мёртвые проходят сквозь неё без звука, а мы должны разорвать её криком. Тот дикий ветер, который дует на плато, время от времени крепчает, и когда он наберёт достаточно силы, человек должен издать крик, и ветер протолкнёт его сквозь шкуру. Справиться с этим ветром можно, только обладая той же несгибаемой волей – только ей подчинится ветер. Всё, что нужно, – это небольшой толчок, а не чтобы пронесло на самый край того света. Оказавшись на той стороне, нужно побродить вокруг. Большая удача – найти помощника сразу же, не слишком далеко от входа. Его нужно попросить о помощи. Человек должен своими собственными словами попросить помощника научить его и сделать из него диаблеро. Если помощник согласится, он убивает человека на месте и, когда тот мёртв, учит его. Когда ты сам проделаешь такое путешествие, то, если повезёт, можешь найти себе в помощники великого диаблеро, который убьёт тебя и обучит. Но, как правило, всё же попадаются более мелкие брухо, которые могут обучить очень немногому. Однако ни у тебя, ни у них нет силы отказаться. Лучше всего найти в помощники мужскую особь, а то как бы не стать жертвой диаблеры, которая заставит тебя невероятно страдать. Женщины всегда таковы. Но тут уж как повезёт, разве что у человека сам бенефактор – великий диаблеро, у которого в другом мире много помощников. Тогда он так направит ученика, что тот встретится с тем помощником, который требуется.