Страница:
– Почему бы тебе не сделать такое лестное предложение царю Филопатру? – хитро прищурился немного успевший прийти в себя после неожиданного появления странного гостя воинственный монарх. – У него тоже есть слоны! Их много в его войске.
– Я покровительствую только индийским слонам, – терпеливо объяснил бог Ганеша. – Хотя легко могу договориться обо всем и с африканскими. Так ты отправишь послов? Мое предложение остается в силе.
– Ни за что! – отчеканил царь Антиох. – Утром я двину свои войска вперед и разобью Птолемея. Все его воины станут моими рабами! Им наденут на шею позорные ошейники.
– Мне искренне жаль тебя, – покачал огромной головой Ганеша и неожиданно растаял, как легкий синеватый дымок над курильницей с благовониями…
На рассвете, едва над горизонтом показался раскаленный диск солнца, Антиох проснулся в своей постели и, сладко потянувшись, решил: все привиделось ему во сне. И ночная тревога, когда он поддался страху, и появление таинственного бога Ганеши. Удивительный и непонятный сон, но… всего лишь сон! Не более того. Надо думать о делах реальных.
– Стройте войска, – вооружаясь и с помощью слуг-оруженосцев надевая панцирь, приказал своим собравшимся в шатре военачальникам царь Антиох. – Слонов поставьте за линию пехоты, в самую середину. И подайте мне кубок вина! Красного! Сегодня день крови…
Выйдя из шатра, царь вскочил на коня и поскакал к своим войскам. Дорогой он придирчиво осматривал всех и вся: действительно ли готова его рать во всеоружии встретить воинов Птолемея Филопатра?
На другом конце широкого поля уже стояли суровые, умелые и закаленные в битвах солдаты, пришедшие сюда забрать чужую жизнь или дорого продать свою, захватив с собой как можно больше противников.
– Солнце уже поднимается, о великий! – обратился к царю один из военачальников. – Не прикажешь ли дать войскам сигнал к атаке? У нас более выгодные позиции.
– Мы покончим с Филопатром и его воинами еще до наступления зноя, – усмехнулся Антиох и тут почему-то вспомнил свой сон про бога слонов Ганешу: какие могут быть послы и переговоры о мире, если окончательная победа буквально висит перед тобой, как созревший плод? Протяни руку и сорви ее! – Пусть начинают! – махнул рукой царь.
Хрипло затрубили боевые рога, возвещавшие о начале битвы, длинная шеренга пехоты, вооруженная копьями и дротиками, колыхнулась, и перед ней на разгоряченных конях выскочили верховые лучники, за ними бежали пешие пращники. Словно вихрь, понеслись кони на врага, но, не доскакав до него, всадники выпустили тучу стрел, а пращники метнули из пращей во вражеский строй ядра из обожженной глины, запросто пробивавшие не защищенный шлемом череп.
Вражеский строй плотно закрылся щитами, принимая первый удар, а когда опустил их, между рядами пехотинцев Антиоха уже резво выбежали на поле пешие лучники с длинными луками и тоже пустили тучу стрел. Пролилась первая кровь.
– Вот так! – довольно и злорадно рассмеялся царь Антиох. – Не ждали от меня такого? Смотрите, они собираются атаковать конницей на флангах!
Вскоре в стороне завязалась быстротечная и жестокая схватка конницы: всадники рубились мечами, кони тревожно ржали и поднимали копытами тучи пыли, за которыми не удавалось как следует разглядеть: чья же сторона берет верх? Все смешалось в пестрой смертельной круговерти.
– Пока конница крепко связана боем, самое время пустить слонов, чтобы пробить вражеский строй, – посоветовал царю кто-то из приближенных. – Филопатру потом нечем станет закрыть брешь в строю, и можно праздновать успех.
– Да, – согласился Антиох. – Атакуйте!
Пехотинцы расступились и пропустили на поле бронированных серых гигантов. Махуты – погонщики слонов, ударяя животных по голове и чувствительным ушам специальными острыми крючками-анкасами, заставили гигантов пойти тяжело тряской рысью. И на мгновение внимательно наблюдавшему за ними царю Антиоху вдруг показалось, что на первом слоне вместо махута-погонщика сидит привидевшийся ему минувшей ночью бог Ганеша в ярко-красной, расшитой золотом набедренной повязке. Но этого просто не может быть, сон не мог обратиться в явь!
– Смотрите! – показал царь своим приближенным на слонов. – Кто это сидит на первом?
– Лучше посмотри в другую сторону, государь, – мрачно ответили ему царедворцы. – Настал час сурового испытания! Да помилуют нас все великие боги!
Антиох быстро обернулся и невольно замер: через широко расступившийся строй воинов войска Птолемея навстречу его боевым «индийцам» уверенной тяжелой поступью выходили гиганты «африканцы», воинственно поднимая длинные хоботы, чтобы протрубить свой крик. Сейчас все решится! Когда боевые слоны встретятся посреди поля, станет окончательно ясно, кто из них сильнее и храбрее!
Но что это? Царь не верил своим глазам. Неожиданно слоны Антиоха остановились, громко затрубили и, не слушая приказов погонщиков-махутов, разом повернули назад! Они не стали биться со своими африканскими сородичами и просто медленно уходили с поля боя, оставляя войска царя Антиоха совершенно беззащитными перед атакой «африканцев» из войска царя Птолемея!
И вновь онемевшему от всего увиденного царю Антиоху показалось, что на первом слоне, окруженный бело-голубым сиянием, сидел атлетически сложенный высокий смуглый мужчина в красной набедренной повязке. Только вместо обычной, человеческой, у него на плечах была голова слона.
– Бог Ганеша! – прошептал потрясенный монарх. – Верни моих слонов! Верни!
Но время было уже бездарно упущено: «африканцы» противника неудержимо стремились вперед, сметая все на своем пути. Войско Антиоха потерпело страшное поражение, в результате чего он вынужден был уступить царю Птолемею Филопатру значительную часть ранее завоеванных земель.
Но так и осталось неразгаданной тайной, почему боевые «индийцы» вдруг повернули и не стали сражаться с «африканцами».
Некоторые ученые полагают, что умные слоны просто подали друг другу непонятные людям сигналы и решили не ложиться костьми на поле брани за интересы двуногих завоевателей.
Непреложный исторический факт в том, что более никогда слоны не сходились в битвах друг с другом и не воевали друг против друга! Никогда, нигде и ни в какие времена!
ВЕЧНО ГОРЯЩИЕ ЛАМПЫ
ДРЕВНИЕ ГРЕКИ МОГЛИ ИЗОБРЕСТИ ПАРОВОЗ
БИТВА У МЫСА АКЦИЙ
– Я покровительствую только индийским слонам, – терпеливо объяснил бог Ганеша. – Хотя легко могу договориться обо всем и с африканскими. Так ты отправишь послов? Мое предложение остается в силе.
– Ни за что! – отчеканил царь Антиох. – Утром я двину свои войска вперед и разобью Птолемея. Все его воины станут моими рабами! Им наденут на шею позорные ошейники.
– Мне искренне жаль тебя, – покачал огромной головой Ганеша и неожиданно растаял, как легкий синеватый дымок над курильницей с благовониями…
На рассвете, едва над горизонтом показался раскаленный диск солнца, Антиох проснулся в своей постели и, сладко потянувшись, решил: все привиделось ему во сне. И ночная тревога, когда он поддался страху, и появление таинственного бога Ганеши. Удивительный и непонятный сон, но… всего лишь сон! Не более того. Надо думать о делах реальных.
– Стройте войска, – вооружаясь и с помощью слуг-оруженосцев надевая панцирь, приказал своим собравшимся в шатре военачальникам царь Антиох. – Слонов поставьте за линию пехоты, в самую середину. И подайте мне кубок вина! Красного! Сегодня день крови…
Выйдя из шатра, царь вскочил на коня и поскакал к своим войскам. Дорогой он придирчиво осматривал всех и вся: действительно ли готова его рать во всеоружии встретить воинов Птолемея Филопатра?
На другом конце широкого поля уже стояли суровые, умелые и закаленные в битвах солдаты, пришедшие сюда забрать чужую жизнь или дорого продать свою, захватив с собой как можно больше противников.
– Солнце уже поднимается, о великий! – обратился к царю один из военачальников. – Не прикажешь ли дать войскам сигнал к атаке? У нас более выгодные позиции.
– Мы покончим с Филопатром и его воинами еще до наступления зноя, – усмехнулся Антиох и тут почему-то вспомнил свой сон про бога слонов Ганешу: какие могут быть послы и переговоры о мире, если окончательная победа буквально висит перед тобой, как созревший плод? Протяни руку и сорви ее! – Пусть начинают! – махнул рукой царь.
Хрипло затрубили боевые рога, возвещавшие о начале битвы, длинная шеренга пехоты, вооруженная копьями и дротиками, колыхнулась, и перед ней на разгоряченных конях выскочили верховые лучники, за ними бежали пешие пращники. Словно вихрь, понеслись кони на врага, но, не доскакав до него, всадники выпустили тучу стрел, а пращники метнули из пращей во вражеский строй ядра из обожженной глины, запросто пробивавшие не защищенный шлемом череп.
Вражеский строй плотно закрылся щитами, принимая первый удар, а когда опустил их, между рядами пехотинцев Антиоха уже резво выбежали на поле пешие лучники с длинными луками и тоже пустили тучу стрел. Пролилась первая кровь.
– Вот так! – довольно и злорадно рассмеялся царь Антиох. – Не ждали от меня такого? Смотрите, они собираются атаковать конницей на флангах!
Вскоре в стороне завязалась быстротечная и жестокая схватка конницы: всадники рубились мечами, кони тревожно ржали и поднимали копытами тучи пыли, за которыми не удавалось как следует разглядеть: чья же сторона берет верх? Все смешалось в пестрой смертельной круговерти.
– Пока конница крепко связана боем, самое время пустить слонов, чтобы пробить вражеский строй, – посоветовал царю кто-то из приближенных. – Филопатру потом нечем станет закрыть брешь в строю, и можно праздновать успех.
– Да, – согласился Антиох. – Атакуйте!
Пехотинцы расступились и пропустили на поле бронированных серых гигантов. Махуты – погонщики слонов, ударяя животных по голове и чувствительным ушам специальными острыми крючками-анкасами, заставили гигантов пойти тяжело тряской рысью. И на мгновение внимательно наблюдавшему за ними царю Антиоху вдруг показалось, что на первом слоне вместо махута-погонщика сидит привидевшийся ему минувшей ночью бог Ганеша в ярко-красной, расшитой золотом набедренной повязке. Но этого просто не может быть, сон не мог обратиться в явь!
– Смотрите! – показал царь своим приближенным на слонов. – Кто это сидит на первом?
– Лучше посмотри в другую сторону, государь, – мрачно ответили ему царедворцы. – Настал час сурового испытания! Да помилуют нас все великие боги!
Антиох быстро обернулся и невольно замер: через широко расступившийся строй воинов войска Птолемея навстречу его боевым «индийцам» уверенной тяжелой поступью выходили гиганты «африканцы», воинственно поднимая длинные хоботы, чтобы протрубить свой крик. Сейчас все решится! Когда боевые слоны встретятся посреди поля, станет окончательно ясно, кто из них сильнее и храбрее!
Но что это? Царь не верил своим глазам. Неожиданно слоны Антиоха остановились, громко затрубили и, не слушая приказов погонщиков-махутов, разом повернули назад! Они не стали биться со своими африканскими сородичами и просто медленно уходили с поля боя, оставляя войска царя Антиоха совершенно беззащитными перед атакой «африканцев» из войска царя Птолемея!
И вновь онемевшему от всего увиденного царю Антиоху показалось, что на первом слоне, окруженный бело-голубым сиянием, сидел атлетически сложенный высокий смуглый мужчина в красной набедренной повязке. Только вместо обычной, человеческой, у него на плечах была голова слона.
– Бог Ганеша! – прошептал потрясенный монарх. – Верни моих слонов! Верни!
Но время было уже бездарно упущено: «африканцы» противника неудержимо стремились вперед, сметая все на своем пути. Войско Антиоха потерпело страшное поражение, в результате чего он вынужден был уступить царю Птолемею Филопатру значительную часть ранее завоеванных земель.
Но так и осталось неразгаданной тайной, почему боевые «индийцы» вдруг повернули и не стали сражаться с «африканцами».
Некоторые ученые полагают, что умные слоны просто подали друг другу непонятные людям сигналы и решили не ложиться костьми на поле брани за интересы двуногих завоевателей.
Непреложный исторический факт в том, что более никогда слоны не сходились в битвах друг с другом и не воевали друг против друга! Никогда, нигде и ни в какие времена!
ВЕЧНО ГОРЯЩИЕ ЛАМПЫ
В эпоху всеобщего разграбления древних усыпальниц Египта, Греции и Рима поползли слухи о том, что в гробницах помимо всего прочего находились чудесные лампы, которые горели со времени погребения и самоуничтожались или тухли, когда в захоронение врывалась вооруженная кирками и заступами толпа вандалов.
Подобных сведений было так много, что ученые нашли у античных и средневековых авторов убедительные доказательства того, что древние мастера умели изготовлять лампы, горящие без замены топлива и фитиля тысячелетиями. Также было сделано открытие, что эти лампы не чадили, что объясняло одну из загадок древнеегипетских пирамид: как мог живописец наносить фрески на недоступные для света участки стен, не испортив при этом копотью масляных ламп и факелов свою работу.
Свидетельства о вечно горящих лампах были собраны вместе, обобщены и проанализированы.
Подобная лампа была обнаружена в гробнице дочери Цицерона – Туллиолы близ Аппиевой дороги во времена понтификата Павла III. Эта лампа горела в герметически закрытом помещении, то есть вдобавок ко всему еще и без доступа кислорода, 1600 лет, освещая погруженное в прозрачный раствор, препятствующий разложению, тело юной девушки с длинными золотистыми волосами. Ворвавшийся в усыпальницу ветерок затушил пламя лампы, зажечь которую вторично не удалось.
Такие же лампы находили по всему миру. О вечно горящей лампе писал Плутарх, утверждая, что этот светильник висел над дверью храма Юпитера-Аммона; святой Августин упоминал в своих сочинениях древнеегипетскую «дьявольскую» лампу, которую не гасили ни вода, ни ветер. В 1401 году близ Рима была обнаружена вечно горящая лампа, стоящая в изголовье саркофага Полланта, сына Эвандра, которая горела, если считать датой ее зажжения время захоронения, более 2000 лет.
Подобная лампа имелась и в безымянной мраморной гробнице, найденной в 1500 году на острове Несида в Неаполитанском заливе. Еще одна вечно горящая лампа имелась и в Эдессе (Антиохии) во времена правления императора Юстиниана (VI в.). Она находилась в защищенной от стихий нише над городскими воротами и горела, судя по выбитой на ней дате зажжения, более 500 лет, пока не была разбита солдатами. Несколько ламп было найдено и на территории Англии, самая примечательная из которых находилась в гробнице одного адепта ордена розенкрейцеров, которую при вторжении извне должен был разбить длинным металлическим копьем механический рыцарь.
Вечно горящие лампы были обнаружены в индийских и китайских храмах, храмах египетского Мемфиса и даже в Центральной и Южной Америке. К сожалению, ни одна из таких ламп не была представлена ученым в целом виде, а то, что попало в их руки, совершенно не походило на осколки ламп в нормальном понимании этого слова. Но трудности не остановили исследователей, которые хотели раскрыть секрет вечного топлива, а, напротив, подстегнули их к эксперименту.
Самую простую гипотезу выдвинул ученый-иезуит Афанасий Кирхер: «В Египте имеются богатые местонахождения асфальта и нефти. Что делали хитроумные жрецы? Они подсоединяли тайными трубами участки источника нефти к одной или нескольким лампам с асбестовыми фитилями! Эти-то лампы и горели вечным пламенем. С моей точки зрения (кстати, точка зрения Кирхера часто менялась, поскольку в другой своей работе он пишет о том, что вечно горящие лампы – это творение рук дьявола. – Авт.), это наиболее верное решение загадки сверхъестественного долготерпения этих ламп».
Всего о вечно горящих лампах было написано около 200 работ. Возможность существования топлива, которое возобновлялось с такой же скоростью, что и сгорало, была предметом серьезных споров в научных кругах Средневековья. Единственное, в чем сходились почти все по поводу вечно горящих ламп, было то, что фитили этих ламп непременно должны были быть сделаны из огнеупорного асбеста, который алхимики называли «шерстью», или «кожей саламандры». Все тот же Кирхер в течение двух лет пытался получить из этого несокрушимого материала масло, полагая, что оно тоже может быть неразрушимо, но после оставил свои попытки.
Но лампы все же существовали! О них складывались легенды. В частности, небезынтересно «приобщить» к этому «делу» многочисленные восточные сказания о джиннах, обитающих именно в лампах, и западные легенды о заключенных в бутыли и другие емкости душах людей и духов, которые всегда излучали вокруг себя свечение. Если принять во внимание все сопутствующие вечно горящим лампам характеристики, а именно – само вечногорение, отсутствие копоти, невосприимчивость к отсутствию кислорода и странный вид этих изделий древности, то «приобщение» к секрету этих ламп, легенды о джиннах и духах уже не будут казаться какой-то нелепостью. Более того, изучив верования древних народов, можно предположить, что исходящий от ламп свет не имел никакого отношения к огню или электричеству (такая версия высказывалась в конце XIX – начале XX столетия). Чтобы обосновать это утверждение, стоит вспомнить о самом ритуальном погребении. Особенно это касается бальзамирования, ведь вечно горящие лампы находили только в тех местах, где сохранению тела покойного придавалось первостепенное значение.
Известно, что внутренние органы усопшего изымались из тела и помещались в специальные сосуды, устанавливаемые возле саркофага. Дальнейшее исследование этого вопроса станет еще интереснее, если принять во внимание, что во времена древних царств к известным сегодня внутренним органам причислялся еще один, скрывающийся за терминами «роза сердца», «жемчужина в цветке лотоса», «внутренний храм», «огонь изнутри», «божественная искра», «огонь сердца» и т. д., который непосредственно «делал» живое – живым.
Из всего этого можно сделать гипотетический вывод: в вечно горящих лампах вообще не было ни масла, ни нефти, ни фитиля – в них были заключены жизненные силы или души покойных, сияющие, словно маленькие солнца, и, естественно, не дающие ни гари, ни копоти, поскольку они – частички самого Бога, сотворившего мир посредством Небесного огня. Само собой разумеется, что подобное сокровище необходимо было охранять, дабы оно не попало в руки врагов, потому-то и были установлены всевозможные устройства, разбивающие лампу при вторжении вандалов.
Конечно, такой достаточно вольный подход к теме вечно горящих ламп можно оспорить, приведя те же древние трактаты, согласно которым душа после смерти должна соединиться с Богом. Но это верно лишь в том случае, если не принимать во внимание бальзамирование или какое-либо другое действие, оберегающее тело покойного от тления. Для чего это делалось? Ответ можно найти в «Египетской Книге мертвых», в которой есть глава «О восхождении к Свету», зная текст которой фараон в любое время мог выйти из своей гробницы и возвратиться потом назад, не опасаясь, что его не примут стражи потустороннего мира. Главный вывод, который можно почерпнуть из этого священного писания древних египтян, – это то, что фараону для выхода в материальный мир была необходима жизненная сила, которая и находилась возле мумии в стеклянном сосуде, принимаемом из-за свечения за лампу.
Так что «приобщение» к делу «заточенных джиннов» сыграло кое-какую роль в разгадке тайны вечно горящих ламп. Хотя о «разгадке» говорить пока рано, по крайней мере до тех пор, пока не будет разгадан другой секрет – секрет бессмертия человеческой души.
Подобных сведений было так много, что ученые нашли у античных и средневековых авторов убедительные доказательства того, что древние мастера умели изготовлять лампы, горящие без замены топлива и фитиля тысячелетиями. Также было сделано открытие, что эти лампы не чадили, что объясняло одну из загадок древнеегипетских пирамид: как мог живописец наносить фрески на недоступные для света участки стен, не испортив при этом копотью масляных ламп и факелов свою работу.
Свидетельства о вечно горящих лампах были собраны вместе, обобщены и проанализированы.
Подобная лампа была обнаружена в гробнице дочери Цицерона – Туллиолы близ Аппиевой дороги во времена понтификата Павла III. Эта лампа горела в герметически закрытом помещении, то есть вдобавок ко всему еще и без доступа кислорода, 1600 лет, освещая погруженное в прозрачный раствор, препятствующий разложению, тело юной девушки с длинными золотистыми волосами. Ворвавшийся в усыпальницу ветерок затушил пламя лампы, зажечь которую вторично не удалось.
Такие же лампы находили по всему миру. О вечно горящей лампе писал Плутарх, утверждая, что этот светильник висел над дверью храма Юпитера-Аммона; святой Августин упоминал в своих сочинениях древнеегипетскую «дьявольскую» лампу, которую не гасили ни вода, ни ветер. В 1401 году близ Рима была обнаружена вечно горящая лампа, стоящая в изголовье саркофага Полланта, сына Эвандра, которая горела, если считать датой ее зажжения время захоронения, более 2000 лет.
Подобная лампа имелась и в безымянной мраморной гробнице, найденной в 1500 году на острове Несида в Неаполитанском заливе. Еще одна вечно горящая лампа имелась и в Эдессе (Антиохии) во времена правления императора Юстиниана (VI в.). Она находилась в защищенной от стихий нише над городскими воротами и горела, судя по выбитой на ней дате зажжения, более 500 лет, пока не была разбита солдатами. Несколько ламп было найдено и на территории Англии, самая примечательная из которых находилась в гробнице одного адепта ордена розенкрейцеров, которую при вторжении извне должен был разбить длинным металлическим копьем механический рыцарь.
Вечно горящие лампы были обнаружены в индийских и китайских храмах, храмах египетского Мемфиса и даже в Центральной и Южной Америке. К сожалению, ни одна из таких ламп не была представлена ученым в целом виде, а то, что попало в их руки, совершенно не походило на осколки ламп в нормальном понимании этого слова. Но трудности не остановили исследователей, которые хотели раскрыть секрет вечного топлива, а, напротив, подстегнули их к эксперименту.
Самую простую гипотезу выдвинул ученый-иезуит Афанасий Кирхер: «В Египте имеются богатые местонахождения асфальта и нефти. Что делали хитроумные жрецы? Они подсоединяли тайными трубами участки источника нефти к одной или нескольким лампам с асбестовыми фитилями! Эти-то лампы и горели вечным пламенем. С моей точки зрения (кстати, точка зрения Кирхера часто менялась, поскольку в другой своей работе он пишет о том, что вечно горящие лампы – это творение рук дьявола. – Авт.), это наиболее верное решение загадки сверхъестественного долготерпения этих ламп».
Всего о вечно горящих лампах было написано около 200 работ. Возможность существования топлива, которое возобновлялось с такой же скоростью, что и сгорало, была предметом серьезных споров в научных кругах Средневековья. Единственное, в чем сходились почти все по поводу вечно горящих ламп, было то, что фитили этих ламп непременно должны были быть сделаны из огнеупорного асбеста, который алхимики называли «шерстью», или «кожей саламандры». Все тот же Кирхер в течение двух лет пытался получить из этого несокрушимого материала масло, полагая, что оно тоже может быть неразрушимо, но после оставил свои попытки.
Но лампы все же существовали! О них складывались легенды. В частности, небезынтересно «приобщить» к этому «делу» многочисленные восточные сказания о джиннах, обитающих именно в лампах, и западные легенды о заключенных в бутыли и другие емкости душах людей и духов, которые всегда излучали вокруг себя свечение. Если принять во внимание все сопутствующие вечно горящим лампам характеристики, а именно – само вечногорение, отсутствие копоти, невосприимчивость к отсутствию кислорода и странный вид этих изделий древности, то «приобщение» к секрету этих ламп, легенды о джиннах и духах уже не будут казаться какой-то нелепостью. Более того, изучив верования древних народов, можно предположить, что исходящий от ламп свет не имел никакого отношения к огню или электричеству (такая версия высказывалась в конце XIX – начале XX столетия). Чтобы обосновать это утверждение, стоит вспомнить о самом ритуальном погребении. Особенно это касается бальзамирования, ведь вечно горящие лампы находили только в тех местах, где сохранению тела покойного придавалось первостепенное значение.
Известно, что внутренние органы усопшего изымались из тела и помещались в специальные сосуды, устанавливаемые возле саркофага. Дальнейшее исследование этого вопроса станет еще интереснее, если принять во внимание, что во времена древних царств к известным сегодня внутренним органам причислялся еще один, скрывающийся за терминами «роза сердца», «жемчужина в цветке лотоса», «внутренний храм», «огонь изнутри», «божественная искра», «огонь сердца» и т. д., который непосредственно «делал» живое – живым.
Из всего этого можно сделать гипотетический вывод: в вечно горящих лампах вообще не было ни масла, ни нефти, ни фитиля – в них были заключены жизненные силы или души покойных, сияющие, словно маленькие солнца, и, естественно, не дающие ни гари, ни копоти, поскольку они – частички самого Бога, сотворившего мир посредством Небесного огня. Само собой разумеется, что подобное сокровище необходимо было охранять, дабы оно не попало в руки врагов, потому-то и были установлены всевозможные устройства, разбивающие лампу при вторжении вандалов.
Конечно, такой достаточно вольный подход к теме вечно горящих ламп можно оспорить, приведя те же древние трактаты, согласно которым душа после смерти должна соединиться с Богом. Но это верно лишь в том случае, если не принимать во внимание бальзамирование или какое-либо другое действие, оберегающее тело покойного от тления. Для чего это делалось? Ответ можно найти в «Египетской Книге мертвых», в которой есть глава «О восхождении к Свету», зная текст которой фараон в любое время мог выйти из своей гробницы и возвратиться потом назад, не опасаясь, что его не примут стражи потустороннего мира. Главный вывод, который можно почерпнуть из этого священного писания древних египтян, – это то, что фараону для выхода в материальный мир была необходима жизненная сила, которая и находилась возле мумии в стеклянном сосуде, принимаемом из-за свечения за лампу.
Так что «приобщение» к делу «заточенных джиннов» сыграло кое-какую роль в разгадке тайны вечно горящих ламп. Хотя о «разгадке» говорить пока рано, по крайней мере до тех пор, пока не будет разгадан другой секрет – секрет бессмертия человеческой души.
ДРЕВНИЕ ГРЕКИ МОГЛИ ИЗОБРЕСТИ ПАРОВОЗ
Когда в XVIII в. был изобретен паровой двигатель, это стало настоящей революцией в транспорте и промышленности, полностью изменившей мир. Однако, как известно, все новое – это хорошо забытое старое. Забытое примерно 2000 лет назад.
Именно тогда жил известный античный ученый Герон Александрийский, который и описал во всех деталях первый работающий паровой двигатель. Он назвал его «ветряной шар». Конструкция его была такова. Широкий свинцовый котел помещали над источником тепла, например горящим древесным углем. Когда вода начинала закипать, в две трубы, в центре которых вращался шар, поднимался пар. Струи пара били через два отверстия в шаре и заставляли его двигаться с большой скоростью. Кстати, этот же принцип лежит в основе современного реактивного движения.
Герону было известно, какое практическое применение могут иметь источники энергии. И вероятно, он мог бы найти и паровому двигателю полезное «повседневное применение». Ведь известно, что им была сконструирована небольшая ветряная мельница, которая заставляла звучать музыкальный орган.
«Ветряной шар» Герона – предшественник парового и реактивного двигателя
В тогдашнем мире Герон прославился еще и тем, что изобрел автоматически открывающиеся двери для храма в Александрии. Когда жрец зажигал в жертвеннике напротив храма огонь, в скрытом под жертвенником металлическом шаре нагревался воздух, который, расширяясь, проталкивал через сифон воду в огромную бадью. Она была подвешена на цепях, и весы и шкивы поворачивали двери на их осях, как только она становилась тяжелее. Когда же огонь в жертвеннике угасал, воздух быстро охлаждался, поэтому вода всасывалась в сифон другим путем. Опустевшая бадья возвращалась наверх, система шкивов приходила в обратное движение, и двери торжественно закрывались.
Один из американских специалистов по античности, доктор Дж. Лэнделс, с помощью специалистов инженерного факультета университета в Рединге воссоздал рабочую модель устройства Герона. Выяснилось, что шар в ней развивал большую скорость вращения (около 1500 оборотов в минуту). Был сделан вывод: «Шар устройства Герона, возможно, был самым быстровращающимся предметом того времени». Однако при попытках сделать устройство эффективным возникли трудности. Свободный шарнир позволял шару быстрее вращаться, но при этом пар быстро улетучивался, если же шарнир был тугим, то энергия расходовалась на преодоление трения. Таким образом, эффективность механизма Герона посчитали равной примерно одному проценту. Чтобы с его помощью произвести одну десятую долю лошадиной силы (что примерно равно силе одного человека), необходимо было соорудить довольно большой агрегат, потреблявший, соответственно, большое количество горючего. На это тратилось бы энергии больше, чем мог произвести сам механизм.
Доктор Лэнделс отметил, что Герону были известны все элементы парового двигателя, необходимые для создания эффективного механизма. Вероятно, он и работал над этой задачей. Ведь известно, что инженеры его времени создавали цилиндры и поршни с очень высоким коэффициентом полезного действия, которые и использовались при создании устройства для тушения пожара. Этот насос имел поршни, работающие под действием коромысла, установленного на оси в центре. Выходная труба снабжалась механизмом, благодаря которому патрубок откидывался вверх или вниз и поворачивался в любом направлении. Такое устройство действительно существовало и применялось при тушении пожаров. Остатки римских насосов, построенных на этом принципе, были найдены археологами у острова Больсена близ Италии и в Сильчестере (Великобритания).
Механизм с клапанами, подходящими для паровозного двигателя, был обнаружен в его конструкции водяного фонтана, работавшего на сжатом воздухе. В основе своей он похож на современный опрыскиватель от насекомых. Состоял он из круглой бронзовой камеры, которая по сравнению со свинцовым котлом в паровом двигателе была более совершенна, так как могла выдерживать высокое давление.
Герон, как и любой другой столь же образованный его современник, мог с легкостью скомбинировать бойлер, клапаны, поршень и цилиндр, чтобы собрать вполне работоспособный паровой двигатель. Есть мнение, что Герон так и сделал – собрал из перечисленных элементов эффективно работающий паровой двигатель, но то ли погиб при испытаниях, то ли, увлекшись другой задачей, оставил эту идею. К сожалению, эти предположения пока не подтверждены документально.
Однако и никто из последователей и учеников изобретателя не подхватил эту идею. Очень может быть, поскольку в Римской империи широко использовался труд рабов, необходимости в механизмах, заменяющих ручной труд, как-то не возникало. Таким образом, многие интересные изобретения использовались больше для забавы, чем в практических целях.
Именно тогда жил известный античный ученый Герон Александрийский, который и описал во всех деталях первый работающий паровой двигатель. Он назвал его «ветряной шар». Конструкция его была такова. Широкий свинцовый котел помещали над источником тепла, например горящим древесным углем. Когда вода начинала закипать, в две трубы, в центре которых вращался шар, поднимался пар. Струи пара били через два отверстия в шаре и заставляли его двигаться с большой скоростью. Кстати, этот же принцип лежит в основе современного реактивного движения.
Герону было известно, какое практическое применение могут иметь источники энергии. И вероятно, он мог бы найти и паровому двигателю полезное «повседневное применение». Ведь известно, что им была сконструирована небольшая ветряная мельница, которая заставляла звучать музыкальный орган.
В тогдашнем мире Герон прославился еще и тем, что изобрел автоматически открывающиеся двери для храма в Александрии. Когда жрец зажигал в жертвеннике напротив храма огонь, в скрытом под жертвенником металлическом шаре нагревался воздух, который, расширяясь, проталкивал через сифон воду в огромную бадью. Она была подвешена на цепях, и весы и шкивы поворачивали двери на их осях, как только она становилась тяжелее. Когда же огонь в жертвеннике угасал, воздух быстро охлаждался, поэтому вода всасывалась в сифон другим путем. Опустевшая бадья возвращалась наверх, система шкивов приходила в обратное движение, и двери торжественно закрывались.
Один из американских специалистов по античности, доктор Дж. Лэнделс, с помощью специалистов инженерного факультета университета в Рединге воссоздал рабочую модель устройства Герона. Выяснилось, что шар в ней развивал большую скорость вращения (около 1500 оборотов в минуту). Был сделан вывод: «Шар устройства Герона, возможно, был самым быстровращающимся предметом того времени». Однако при попытках сделать устройство эффективным возникли трудности. Свободный шарнир позволял шару быстрее вращаться, но при этом пар быстро улетучивался, если же шарнир был тугим, то энергия расходовалась на преодоление трения. Таким образом, эффективность механизма Герона посчитали равной примерно одному проценту. Чтобы с его помощью произвести одну десятую долю лошадиной силы (что примерно равно силе одного человека), необходимо было соорудить довольно большой агрегат, потреблявший, соответственно, большое количество горючего. На это тратилось бы энергии больше, чем мог произвести сам механизм.
Доктор Лэнделс отметил, что Герону были известны все элементы парового двигателя, необходимые для создания эффективного механизма. Вероятно, он и работал над этой задачей. Ведь известно, что инженеры его времени создавали цилиндры и поршни с очень высоким коэффициентом полезного действия, которые и использовались при создании устройства для тушения пожара. Этот насос имел поршни, работающие под действием коромысла, установленного на оси в центре. Выходная труба снабжалась механизмом, благодаря которому патрубок откидывался вверх или вниз и поворачивался в любом направлении. Такое устройство действительно существовало и применялось при тушении пожаров. Остатки римских насосов, построенных на этом принципе, были найдены археологами у острова Больсена близ Италии и в Сильчестере (Великобритания).
Механизм с клапанами, подходящими для паровозного двигателя, был обнаружен в его конструкции водяного фонтана, работавшего на сжатом воздухе. В основе своей он похож на современный опрыскиватель от насекомых. Состоял он из круглой бронзовой камеры, которая по сравнению со свинцовым котлом в паровом двигателе была более совершенна, так как могла выдерживать высокое давление.
Герон, как и любой другой столь же образованный его современник, мог с легкостью скомбинировать бойлер, клапаны, поршень и цилиндр, чтобы собрать вполне работоспособный паровой двигатель. Есть мнение, что Герон так и сделал – собрал из перечисленных элементов эффективно работающий паровой двигатель, но то ли погиб при испытаниях, то ли, увлекшись другой задачей, оставил эту идею. К сожалению, эти предположения пока не подтверждены документально.
Однако и никто из последователей и учеников изобретателя не подхватил эту идею. Очень может быть, поскольку в Римской империи широко использовался труд рабов, необходимости в механизмах, заменяющих ручной труд, как-то не возникало. Таким образом, многие интересные изобретения использовались больше для забавы, чем в практических целях.
БИТВА У МЫСА АКЦИЙ
Как известно, многие прославленные полководцы и великие политические деятели оспаривали верховную власть в Древнем Риме, стараясь стать диктаторами. Среди них, несомненно, привлекают внимание личность знаменитого любовника египетской царицы Клеопатры, Марка Антония. С их именами связан исторический мистический курьез, о котором рассказывают древние авторы.
Знаменитый диктатор Гай Юлий Цезарь, как известно, усыновил своего внучатого племянника Октавиана. Тот после смерти усыновителя некоторое время выжидал, пока самые сильные претенденты на власть не ослабят друг друга в жестоких и кровопролитных сражениях.
Наконец, когда, по его мнению, наступил подходящий момент, Октавиан сам смело вышел на политическую арену.
Один из триумвиров и активных участников гражданской войны, Марк Антоний после победы при дележе власти получил в управление восточные области Римской империи и уехал в Египет. Там он вскоре стал любовником знаменитой царицы Древнего Египта Клеопатры, всеми мерами стремившейся оторвать Египет от Рима и сделать его самостоятельной державой.
Кульминация битвы у мыса Акций
Клеопатре удалось привлечь на свою сторону Антония, на которого она возлагала большие надежды как на полководца и политика – по ее мнению, именно он мог помочь в реализации ее далеко идущих сепаратистских планов. Но как только венценосные любовники проявили активность, римский сенат объявил им войну.
– Мы сумеем победить римлян! – горячо убеждала Клеопатра мучавшегося сомнениями Марка Антония. – У меня есть сильный флот. Мы выступим им навстречу и дадим сражение.
– Флот есть и у Рима, – мрачно усмехнулся Антоний. – Мне пишут еще оставшиеся в империи друзья, что его наверняка поведет в бой сам Октавиан, усыновленный Цезарем.
– Но он – не Цезарь! – значительно сказала царица. – Он всего-навсего его внучатый племянник! Ты входил в триумвират вместе с Октавианом: тебе ли не знать все его слабые стороны? И тебе ли, победителю Брута и Кассия, бояться жалкой тени великого?
Египетский флот под командованием Марка Антония и самой Клеопатры снялся с якорей и вышел навстречу искавшим сражения римлянам. Как и предполагал Антоний, флотом империи командовал Октавиан, уже весьма искушенный в деле войны.
В 31 году до н. э. соперники в борьбе за власть в смертельном поединке сошлись со своими флотами у мыса Акций.
– Что доносят наши лазутчики, – с удовольствием вдыхая свежий морской ветерок, спросил Октавиан у приближенных накануне битвы. – Надеюсь, Антоний не передумал? Он не уйдет обратно к Нилу?
– Новостей нет, – ответили ему. – Но у египтян сильный флот, и завтра предстоит очень тяжелая битва.
– Тогда стоит хорошенько выспаться, – невозмутимо сказал Октавиан и отправился на покой, намериваясь подняться с первыми лучами солнца. Грядущий день должен стать либо днем его триумфа, либо полного поражения.
Октавиану показалось, что он едва только смежил веки, как перед ним неизвестно откуда возник исполинского роста атлетически сложенный мужчина с окладистой кудрявой светлой бородой, удивительно напоминавшей барашки на гребнях волн. В одной руке он держал свернутую сеть, а в другой – острый трезубец на длинном древке.
– Ты Бог морей? – спросил его в своем сне Октавиан.
В ответ исполин только улыбнулся и многозначительно посмотрел на богато украшенную золотую чашу, стоявшую у изголовья римлянина. Встряхнул длинными, похожими на спутанные водоросли волосами и. исчез.
Октавиан вздрогнул и проснулся. Корабль тихо покачивался на волнах, все, кроме бдительных стражей, спали. Чаша, на которую смотрел исполин с трезубцем, по-прежнему стояла в изголовье постели. Не колеблясь, римлянин взял ее и, подойдя к борту, бросил в море:
– Прими мой дар, о владыка морей. И окажи мне помощь в битве с Антонием…
Утром, с первыми лучами солнца, оба флота сошлись в смертельном бою у мыса Акций. Антоний, как бывший римский военачальник, хорошо знал тактику боя, которой намеревался придерживаться его противник Октавиан. Впрочем, для парусно-гребных судов того времени тактика действий в морских сражениях была примерно одинаковой для всех: и для египтян, и для римлян.
Метательные орудия, стоявшие на палубах кораблей, уже заряжались горшками с горящей смолой – если удастся поджечь вражеские корабли, это большая удача и почти половина победы! Готовились лучники, и затягивали под подбородками ремни касок солдаты: когда корабли сойдутся бортами, им предстояла жестокая рукопашная схватка, в которой не брали пленных. Их просто некуда девать.
– Смотрите, смотрите! – закричал один из римлян, и Октавиан посмотрел в ту сторону, куда указывал кричавший.
– Что это? – недоуменно спросил он. – Чей корабль уходит? Они испугались сражения и теперь позорно бегут?
– Похоже, удирает сама Клеопатра, – заметил один из военачальников.
– Тем лучше! – рассмеялся Октавиан. – Мы не воюем с женщинами. Дайте сигнал к атаке!
С обеих сторон в ужасающем морском побоище участвовало множество кораблей. Выпущенные лучниками стрелы летели тучей, закрывавшей солнце. Огненными кометами проносились горшки с горящей смолой, кое-где уже вспыхнули пожары, и черный смрадный дым низко стелился над волнами.
Гребные суда разгонялись и смело шли на таран, стараясь пропороть острым выступом на носу борт вражеского корабля. Воины, подбадривая себя криками, бросались на абордаж, прыгая с мечами в руках на чужую палубу, скользкую от крови раненых и убитых. Каждый из полководцев жаждал только победы – она означала безраздельную власть. Переменчивое воинское счастье поочередно улыбалось то Октавиану, то Антонию, словно богиня победы никак не могла решить: чью же голову сегодня увенчать лавровым венком победителя?
– Ну кто из нас бросит гордый Рим к своим ногам? – вскричал Антоний. И вдруг его флагманский корабль резко замедлил ход, потеряв скорость и маневренность.
– Глупо не воспользоваться этим обстоятельством, – решил, наблюдавший за флагманом Антония, молодой Октавиан. – Атакуем его, немедленно атакуем! Весла на воду и полный вперед!
Его корабль полетел, как птица, и, сцепившись бортами, римляне взяли египтян на абордаж.
Вскоре битва закончилась полным поражением флота Клеопатры и Антония. Сам Антоний просто чудом успел бежать и вернулся в Египет.
Как закончилась их любовная и политическая история, хорошо известно. Царица Египта и Марк Антоний покончили с собой.
Знаменитый диктатор Гай Юлий Цезарь, как известно, усыновил своего внучатого племянника Октавиана. Тот после смерти усыновителя некоторое время выжидал, пока самые сильные претенденты на власть не ослабят друг друга в жестоких и кровопролитных сражениях.
Наконец, когда, по его мнению, наступил подходящий момент, Октавиан сам смело вышел на политическую арену.
Один из триумвиров и активных участников гражданской войны, Марк Антоний после победы при дележе власти получил в управление восточные области Римской империи и уехал в Египет. Там он вскоре стал любовником знаменитой царицы Древнего Египта Клеопатры, всеми мерами стремившейся оторвать Египет от Рима и сделать его самостоятельной державой.
Клеопатре удалось привлечь на свою сторону Антония, на которого она возлагала большие надежды как на полководца и политика – по ее мнению, именно он мог помочь в реализации ее далеко идущих сепаратистских планов. Но как только венценосные любовники проявили активность, римский сенат объявил им войну.
– Мы сумеем победить римлян! – горячо убеждала Клеопатра мучавшегося сомнениями Марка Антония. – У меня есть сильный флот. Мы выступим им навстречу и дадим сражение.
– Флот есть и у Рима, – мрачно усмехнулся Антоний. – Мне пишут еще оставшиеся в империи друзья, что его наверняка поведет в бой сам Октавиан, усыновленный Цезарем.
– Но он – не Цезарь! – значительно сказала царица. – Он всего-навсего его внучатый племянник! Ты входил в триумвират вместе с Октавианом: тебе ли не знать все его слабые стороны? И тебе ли, победителю Брута и Кассия, бояться жалкой тени великого?
Египетский флот под командованием Марка Антония и самой Клеопатры снялся с якорей и вышел навстречу искавшим сражения римлянам. Как и предполагал Антоний, флотом империи командовал Октавиан, уже весьма искушенный в деле войны.
В 31 году до н. э. соперники в борьбе за власть в смертельном поединке сошлись со своими флотами у мыса Акций.
– Что доносят наши лазутчики, – с удовольствием вдыхая свежий морской ветерок, спросил Октавиан у приближенных накануне битвы. – Надеюсь, Антоний не передумал? Он не уйдет обратно к Нилу?
– Новостей нет, – ответили ему. – Но у египтян сильный флот, и завтра предстоит очень тяжелая битва.
– Тогда стоит хорошенько выспаться, – невозмутимо сказал Октавиан и отправился на покой, намериваясь подняться с первыми лучами солнца. Грядущий день должен стать либо днем его триумфа, либо полного поражения.
Октавиану показалось, что он едва только смежил веки, как перед ним неизвестно откуда возник исполинского роста атлетически сложенный мужчина с окладистой кудрявой светлой бородой, удивительно напоминавшей барашки на гребнях волн. В одной руке он держал свернутую сеть, а в другой – острый трезубец на длинном древке.
– Ты Бог морей? – спросил его в своем сне Октавиан.
В ответ исполин только улыбнулся и многозначительно посмотрел на богато украшенную золотую чашу, стоявшую у изголовья римлянина. Встряхнул длинными, похожими на спутанные водоросли волосами и. исчез.
Октавиан вздрогнул и проснулся. Корабль тихо покачивался на волнах, все, кроме бдительных стражей, спали. Чаша, на которую смотрел исполин с трезубцем, по-прежнему стояла в изголовье постели. Не колеблясь, римлянин взял ее и, подойдя к борту, бросил в море:
– Прими мой дар, о владыка морей. И окажи мне помощь в битве с Антонием…
Утром, с первыми лучами солнца, оба флота сошлись в смертельном бою у мыса Акций. Антоний, как бывший римский военачальник, хорошо знал тактику боя, которой намеревался придерживаться его противник Октавиан. Впрочем, для парусно-гребных судов того времени тактика действий в морских сражениях была примерно одинаковой для всех: и для египтян, и для римлян.
Метательные орудия, стоявшие на палубах кораблей, уже заряжались горшками с горящей смолой – если удастся поджечь вражеские корабли, это большая удача и почти половина победы! Готовились лучники, и затягивали под подбородками ремни касок солдаты: когда корабли сойдутся бортами, им предстояла жестокая рукопашная схватка, в которой не брали пленных. Их просто некуда девать.
– Смотрите, смотрите! – закричал один из римлян, и Октавиан посмотрел в ту сторону, куда указывал кричавший.
– Что это? – недоуменно спросил он. – Чей корабль уходит? Они испугались сражения и теперь позорно бегут?
– Похоже, удирает сама Клеопатра, – заметил один из военачальников.
– Тем лучше! – рассмеялся Октавиан. – Мы не воюем с женщинами. Дайте сигнал к атаке!
С обеих сторон в ужасающем морском побоище участвовало множество кораблей. Выпущенные лучниками стрелы летели тучей, закрывавшей солнце. Огненными кометами проносились горшки с горящей смолой, кое-где уже вспыхнули пожары, и черный смрадный дым низко стелился над волнами.
Гребные суда разгонялись и смело шли на таран, стараясь пропороть острым выступом на носу борт вражеского корабля. Воины, подбадривая себя криками, бросались на абордаж, прыгая с мечами в руках на чужую палубу, скользкую от крови раненых и убитых. Каждый из полководцев жаждал только победы – она означала безраздельную власть. Переменчивое воинское счастье поочередно улыбалось то Октавиану, то Антонию, словно богиня победы никак не могла решить: чью же голову сегодня увенчать лавровым венком победителя?
– Ну кто из нас бросит гордый Рим к своим ногам? – вскричал Антоний. И вдруг его флагманский корабль резко замедлил ход, потеряв скорость и маневренность.
– Глупо не воспользоваться этим обстоятельством, – решил, наблюдавший за флагманом Антония, молодой Октавиан. – Атакуем его, немедленно атакуем! Весла на воду и полный вперед!
Его корабль полетел, как птица, и, сцепившись бортами, римляне взяли египтян на абордаж.
Вскоре битва закончилась полным поражением флота Клеопатры и Антония. Сам Антоний просто чудом успел бежать и вернулся в Египет.
Как закончилась их любовная и политическая история, хорошо известно. Царица Египта и Марк Антоний покончили с собой.