КАК КИТАЙЦЫ ОТКРЫЛИ МИР
В начале XV в. лучшие в мире суда строили в Китае. Огромная флотилия, которой командовал адмирал Чжэн Хэ, бороздила воды Индийского океана. Китай находился на пороге великих географических открытий. Корабли Срединной империи готовы были обогнуть Африку и устремиться в Европу. Но тут случилось невероятное. В испуге рыбаки поспешно поворачивали лодки. Странное зрелище представало пред ними. Линия горизонта дрогнула, и дальняя окраина моря стала покрываться бесчисленными парусами. Едва причалив, растерянные туземцы побросали свои жалкие суденышки и врассыпную метнулись в ближайший лес. На опустевший прибрежный песок легла громадная тень. Невиданная никогда прежде армада подошла к побережью мирной южной страны.
В начале XV в. подобные сцены нередко разыгрывались у берегов Индии, Индонезии, Африки. Воды Индийского океана бороздила флотилия, равной которой в ту пору не было. Более трехсот кораблей насчитывала она – и каких кораблей! Самые величественные, самые красивые, самые мощные суда строили на рубеже XV в. в Китае. Командовал этой грозной силой адмирал и императорский евнух Чжэн Хэ. Корабль, на котором плыл адмирал, достигал 60 метров в длину. Девять мачт возвышалось на нем. (Для сравнения заметим: в XV в. в Европе только начали строить трехмачтовые каравеллы. Суда длиной 25 метров считались у европейцев весьма крупными.) Страх обуял людей, находившихся на берегу. С замиранием сердца следили они за маневрами, что совершали корабли. Многие туземцы бежали прочь. Наконец разноцветная армада застыла. Что сулило ее появление жителям здешних мест? Смерть и разрушение? Плен и рабство?
Модель одного из судов Чжэн Хэ
Дальше события разворачивались самым неожиданным образом. С невероятной помпой на берег спустился сам адмирал Чжэн Хэ. «Челом подобен он тигру, – сообщает хронист, – брови его точно мечи», лицо же его «шершаво, как апельсин».
Всюду, куда бы ни прибывал Чжэн Хэ, он немедленно направлялся к правителю сего города или страны – к царю, султану, князю, вождю. Адмирал спешил передать ему самые радушные приветствия от «сына неба» Чэнцзу, императора Китая (1403–1424). Затем посланник осыпал владыку дорогими подарками и просил об одной небольшой уступке – уплатить дань «сыну неба» и покориться ему.
Что в эту минуту испытывал обескураженный царек? Растерянность от того, что его владения завоевывали столь необычным способом? Или же страх мучил его душу, то же чувство, что отгоняло от берега рыбаков, – страх перед громадной эскадрой, настороженно нависшей над его городом? Впрочем, что бы ни наполняло его душу, он неминуемо приходил к тому же решению, что и другие туземные царьки, – он покорялся силе и лести. Особых жертв от него не требовалось: только шепнуть, только признаться, согласиться, сказать «да», кивнуть – и тут же на покоренного династа дождем просыпались дары. Так красноречивыми посулами и молчаливыми угрозами верный слуга империи адмирал Чжэн Хэ подчинял ей земли, лежавшие вдоль Муссонного пути.
На взгляд европейцев, подобная практика колониальных захватов чересчур расточительна и граничит с безумием. Однако, с точки зрения китайского императора, следовало поступать именно так – и никак иначе. Китай был «пупом земли», величайшей, богатейшей державой мира. Все прочие народы уступали ему и духовно, и уровнем развития культуры и техники. Поэтому, считал император, все иноземцы вправе были почитать за счастье, что им предлагают покориться великой империи и, покорившись, учиться у ее сынов, собственному процветанию способствуя. Подарки же призваны были подсказать, сколь сладостно быть в подчинении у самого просвещенного из народов.
Если же кто-либо из читателей поспешит осудить прямолинейную заносчивость посланцев Поднебесной, то пусть вспомнит, что менее чем через столетие португальский мореплаватель Васко да Гама ознаменовал свое появление в здешних краях выстрелами из бомбард по негостеприимным берегам.
Впрочем, не будем более говорить о кровожадных европейцах эпохи Ренессанса, вернемся к хитроумному евнуху-адмиралу Чжэн Хэ. Добившись покорности от одного царька, он немедленно плыл дальше, чтобы склонить на сторону империи новые земли – города, княжества, султанаты. Так продолжалось почти двадцать семь лет – с 1405-го по 1433 год. В ту пору, когда европейские купцы боязливо держались побережий своих стран, китайские моряки пересекли почти полсвета. К сожалению, сведения о ряде экспедиций Чжэн Хэ утрачены. Так, мы не можем сейчас установить, когда его флот достиг Занзибара, когда посетил Малинди. Доказано лишь, что либо он сам, либо кто-то из верных ему капитанов действительно побывал у побережья Восточной Африки.
Специалисты единодушно считают, что китайцам вполне было по силам достичь мыса Доброй Надежды, обогнуть южную оконечность Африки и, следуя вдоль берегов Черного континента, добраться до Европы, дабы осыпать дарами и смутить чередой кораблей, ну, например, кастильского короля. Что же помешало китайцам открыть морской путь в Европу? Обо всем по порядку.
Чжэн Хэ родился в 1371 году в южнокитайской провинции Юньнань в семье правоверных мусульман. За несколько лет до его рождения, в 1368 году, мощное народное восстание свергло монгольскую династию Юань и привело к воцарению династии Мин. Детство и юность будущего героя пришлись на эпоху смуты, разрухи, народных бедствий. Предание сообщает, что солдаты армии Мин схватили юного Чжэн Хэ и кастрировали его. По-видимому, они собирались его продать, ведь евнухи в ту пору ценились. В богатых семьях непременно держали кастратов – слуг и надсмотрщиков, следивших за женами и наложницами.
Евнухов можно было, конечно же, встретить и при императорском дворе. Со временем – словно желая отомстить за свое постыдное увечье – они приобретали огромную власть над «сыном неба». Они завладевали его мыслями и душой. Лишь они одни – не считая домочадцев – могли заходить в покои императора и посещать его гарем. Постоянно пребывая возле монарха, евнухи знали все его желания, все его тайные помыслы, все его капризы. Знали они одни и никто другой, ведь по традиции «сын неба» жил очень замкнуто, он был отгорожен от внешнего мира. Это создавало простор для манипуляций. Евнухи, делясь с императором сплетнями, рассказывая ему об интригах и новостях, говорили лишь то, что укрепляло их позиции при дворе. Даже министры не могли побеседовать со своим повелителем – они посылали ему письменные доклады.
Так евнухи становились ключевыми фигурами при дворе. Происходили они обычно из низших слоев общества. Никаких перспектив в жизни у них не было. Добиться успеха они могли, лишь всецело завладев вниманием своего патрона. Когда же их благодетель умирал, то верных евнухов – всемогущих временщиков – без жалости вышвыривали из дворца. Если они не успевали дотоле сколотить себе состояние, их ждал жалкий конец.
Мы не знаем, когда Чжэн Хэ оказался при дворе «сына неба». Несомненно, ему быстро удалось завоевать расположение императора Чэнцзу. Кстати, последний пришел к власти, свергнув своего племянника. Тот сумел бежать, он скрылся «где-то за морем». В 1405 году победитель повелел разыскать беглеца. Вот ради чего пустилась в плавание флотилия, верная Чэнцзу. Была перед командующим Чжэн Хэ поставлена и другая задача: покорить как можно больше земель.
В том же 1405 году из гавани близ Шанхая отправились в путь 62 больших корабля (в ту пору знаменитый впоследствии город был скромной рыбачьей деревушкой). Каждый из этих кораблей, как писал позднее хронист, достигал 44 чжанов в длину и 18 чжанов в ширину (один чжан составляет около 3,2 метра). С летним муссоном флотилия двинулась на юго-запад: в Индокитай, на Яву, Суматру, Шри-Ланку, в Каликут (город на Малабарском побережье Индии; не следует путать его с Калькуттой, основанной в 1690 году). Вот лишь некоторые «варварские земли», где побывал за два года Чжэн Хэ. Всего же его флот посетил около 30 стран и островов.
«В девятом месяце 1407 года Чжэн Хэ и остальные возвратились. Послы от всех стран прибыли с ними и предстали перед императором… Император был очень доволен, наградив всех титулами в соответствии с заслугами», – сообщает «Минская история».
Китай в то время был крупнейшей морской державой мира. В экспедициях Чжэн Хэ участвовало до 37 000 человек. В отдельные времена численность флотилии достигала 317 судов. Знаменитая «Непобедимая армада» была скромнее. Летом 1588 года она состояла из 134 тяжелых кораблей и некоторого количества мелких вспомогательных судов. В походе на Англию принимали участие более 20 000 матросов. Впрочем, довольно отступлений. Наш «список кораблей» мы прочли лишь до середины.
Во флотилии Чжэн Хэ имелось также от 40 до 60 джонок. На них доставляли подарки, которые вручали покоренным властителям. Подобные суда могли перевозить от 500 до 800 тонн груза. Кроме того, в составе флотилии имелись и особые грузовые суда – на них везли запасы продовольствия, а также хорошо снаряженные военные корабли.
Длина пятимачтовых военных кораблей составляла 60 метров. Своим бронированным носом они могли таранить и топить неприятельские суда. На кораблях подобного типа имелось четыре палубы. На самой нижней размещался балласт, придававший судну остойчивость; выше была жилая палуба. Находясь на третьей палубе, матросы управлялись с парусами. Наконец, на верхней палубе были выставлены пушки.
Уже в те времена китайские корабелы оборудовали суда герметичными переборками. Поэтому, получив незначительную пробоину, корабль оставался на плаву. В Европе подобные суда стали строить лишь в XVIII в.
В дороге ориентировались по звездам, пользовались компасом. Капитаны кораблей, служившие под началом Чжэн Хэ, наносили путь, пройденный судном, на линованную карту. Правда, понятия долготы и широты были еще неведомы китайским мореплавателям.
Использовали они и опыт, накопленный арабами. Так, на китайской карте, изображающей Африку и датируемой 1402 годом, показаны Нил, Судан и Занзибар. Очертания континента переданы довольно точно: треугольный профиль, обращенный вершиной к югу. Европейцы тоже считали Африку громадным треугольником, однако вершину его направляли на восток.
Возможно, сведения об Африке китайцы почерпнули отнюдь не из вторых рук. Судя по археологическим находкам из Восточной Африки, китайцы довольно рано установили торговые отношения с этим регионом. По всему побережью – от Сомали до Занзибара – встречаются многочисленные фарфоровые черепки и монеты, относящиеся к династиям Сун (960—1279) и Мин (1368–1644). Еще в 1154 году арабский географ Аль-Идри-си сообщал о появлении китайских торговцев на африканских рынках.
Адмирала Чжэн Хэ не очень-то интересовал торговый профит. Важнее ему было возвеличить своими деяниями Поднебесную империю, простереть власть Китая над всеми народами, живущими на берегу океана и на его островах. Он покорял страну за страной без особых усилий, без риска. За годы плаваний он всего трижды попадал в опасные переделки, но всякий раз его солдаты брали верх. В истории мореплавания трудно найти другой пример подобного бескровного покорения мира. Обычно, как гласит история, раз к берегу приближается неприятельский флот, жди выстрелов из пушек. Солдаты Чжэн Хэ не проходили земли огнем и мечом, не грабили городов, не захватывали рабов, не строили крепостей, не обращали «язычников» в свою веру.
Наоборот, в вопросах веры они проявляли необычайную терпимость. Пример тому – памятник, сохранившийся в городе Галле на Шри-Ланке: каменная табличка, датированная 1409 годом. Надписи на ней рассказывают о прибытии адмирала Чжэн Хэ. Сделаны они на трех языках и обращены к трем богам. Китайский текст превозносит могущество Будды, персидская надпись прославляет Аллаха, а тамильские словеса воздают хвалу индуистскому богу Вишне. Кроме того, каждый из «богов всех стран» удостоен был тысячи золотых слитков, пяти тысяч серебряных слитков, ста тюков шелка и 3300 литров благовонных масел. Им преподнесены были также разнообразные культовые бронзовые фигурки.
Всякий раз по возвращении флотилии в Китай император выказывал искреннюю радость. Вновь и вновь он направлял Чжэн Хэ в западные моря.
Всего же до 1433 года адмирал предпринял семь экспедиций. Его корабли причаливали к побережью Никобарских и Мальдивских островов, бывали в гаванях на берегу Персидского залива, в Адене, Могадишо (Сомали), Малинди (Кения), на Занзибаре. Морские операции достигли такого размаха, что адмиралу пришлось разделить свой флот. Тихоокеанская эскадра, созданная им, посетила острова Рюкю (близ Японии), Филиппины, Борнео и Тимор. Кстати, остров Тимор лежит всего в 600 километрах к северу от Австралии. Таким образом, китайские мореплаватели едва не открыли пятый континент.
Давно была позабыта главная цель экспедиций. Мало кто вспоминал, что армада кораблей отправилась в поход только для того, чтобы поймать законного императора, свергнутого его дядей, узурпатором Чэнцзу. На второй план отходили и дипломатические мотивы. Теперь мореплавателей интересовали прежде всего диковинные животные, растения, снадобья, драгоценные камни и слоновая кость. Все находки доставляли во дворец императора и в его зверинец. Возвращение адмирала Чжэн Хэ неизменно вызывало в столице фурор. Особенно запомнилось хронистам событие, происшедшее в 1414 году. В тот год китайцы впервые увидели живого жирафа.
В 1424 году император Чэнцзу, покровитель прославленного флотоводца, умер. Новые правители Поднебесной доверяли советам чиновников-конфуцианцев, а не нашептываниям честолюбивых евнухов. Прагматичные столоначальники посчитали, что морские плавания разорительны для казны. К чему сие рвение? Арабские и индийские купцы и так заискивают перед Китаем. Недаром в гавани Кантона скопилось множество торговых судов из этих отдаленных стран. Их капитаны жадно скупали китайский шелк и фарфор.
Итак, чиновники решили, что флот является для страны ненужной, непозволительной обузой. Вместо кораблей надо строить амбары, в которых хранились бы запасы зерна на случай голодной годины, вместо путешествия на сказочные Мальдивы следует рыть каналы и прокладывать дороги, дабы проще было добраться до отдаленных сельских районов Поднебесной.
Когда в 1433 году Чжэн Хэ возвратился в Срединную империю, он увидел, что по воле новых правителей страна отгородилась от внешнего мира. На Китай опустился «шелковый занавес». Преемники Чэнцзу строжайшим образом запретили путешествия в другие страны. Ослушникам, покидавшим Китай, грозила – в случае их поимки – смертная казнь. Придворные чиновники уничтожили или «потеряли» большую часть донесений Чжэн Хэ. В 1474 году из четырехсот военных судов в Поднебесной осталось всего 140 кораблей. Начиная с 1500 года строительство крупных морских джонок считалось особо тяжким преступлением. Корабли спешно уничтожались, моряков арестовывали. Морские плавания приравнивались к измене Родине.
Предприимчивый Чжэн Хэ не дожил до этих тяжких времен, до этого разгула ксенофобии. Он умер в 1433 году в возрасте 62 лет. Его экспедиции по праву можно сравнить с плаваниями другого – более знаменитого первооткрывателя – португальца Васко да Гамы, совершившего в 1497–1499 годы путешествие из Португалии в Индию. Впрочем, португальцу никогда бы не снискать славы, если бы не внезапные перемены в китайской политике. Если бы не это обстоятельство, китайские моряки еще в первой половине XV в. непременно достигли бы берегов Европы и Васко да Гаме пришлось бы плыть хорошо известным маршрутом.
Однако эпохальное открытие так и не состоялось. Китай повернулся ко всему остальному миру спиной. Слава о подвигах адмирала Чжэн Хэ не достигла Европы, а память о нем вскоре была искоренена в Китае.
В начале XV в. подобные сцены нередко разыгрывались у берегов Индии, Индонезии, Африки. Воды Индийского океана бороздила флотилия, равной которой в ту пору не было. Более трехсот кораблей насчитывала она – и каких кораблей! Самые величественные, самые красивые, самые мощные суда строили на рубеже XV в. в Китае. Командовал этой грозной силой адмирал и императорский евнух Чжэн Хэ. Корабль, на котором плыл адмирал, достигал 60 метров в длину. Девять мачт возвышалось на нем. (Для сравнения заметим: в XV в. в Европе только начали строить трехмачтовые каравеллы. Суда длиной 25 метров считались у европейцев весьма крупными.) Страх обуял людей, находившихся на берегу. С замиранием сердца следили они за маневрами, что совершали корабли. Многие туземцы бежали прочь. Наконец разноцветная армада застыла. Что сулило ее появление жителям здешних мест? Смерть и разрушение? Плен и рабство?
Дальше события разворачивались самым неожиданным образом. С невероятной помпой на берег спустился сам адмирал Чжэн Хэ. «Челом подобен он тигру, – сообщает хронист, – брови его точно мечи», лицо же его «шершаво, как апельсин».
Всюду, куда бы ни прибывал Чжэн Хэ, он немедленно направлялся к правителю сего города или страны – к царю, султану, князю, вождю. Адмирал спешил передать ему самые радушные приветствия от «сына неба» Чэнцзу, императора Китая (1403–1424). Затем посланник осыпал владыку дорогими подарками и просил об одной небольшой уступке – уплатить дань «сыну неба» и покориться ему.
Что в эту минуту испытывал обескураженный царек? Растерянность от того, что его владения завоевывали столь необычным способом? Или же страх мучил его душу, то же чувство, что отгоняло от берега рыбаков, – страх перед громадной эскадрой, настороженно нависшей над его городом? Впрочем, что бы ни наполняло его душу, он неминуемо приходил к тому же решению, что и другие туземные царьки, – он покорялся силе и лести. Особых жертв от него не требовалось: только шепнуть, только признаться, согласиться, сказать «да», кивнуть – и тут же на покоренного династа дождем просыпались дары. Так красноречивыми посулами и молчаливыми угрозами верный слуга империи адмирал Чжэн Хэ подчинял ей земли, лежавшие вдоль Муссонного пути.
На взгляд европейцев, подобная практика колониальных захватов чересчур расточительна и граничит с безумием. Однако, с точки зрения китайского императора, следовало поступать именно так – и никак иначе. Китай был «пупом земли», величайшей, богатейшей державой мира. Все прочие народы уступали ему и духовно, и уровнем развития культуры и техники. Поэтому, считал император, все иноземцы вправе были почитать за счастье, что им предлагают покориться великой империи и, покорившись, учиться у ее сынов, собственному процветанию способствуя. Подарки же призваны были подсказать, сколь сладостно быть в подчинении у самого просвещенного из народов.
Если же кто-либо из читателей поспешит осудить прямолинейную заносчивость посланцев Поднебесной, то пусть вспомнит, что менее чем через столетие португальский мореплаватель Васко да Гама ознаменовал свое появление в здешних краях выстрелами из бомбард по негостеприимным берегам.
Впрочем, не будем более говорить о кровожадных европейцах эпохи Ренессанса, вернемся к хитроумному евнуху-адмиралу Чжэн Хэ. Добившись покорности от одного царька, он немедленно плыл дальше, чтобы склонить на сторону империи новые земли – города, княжества, султанаты. Так продолжалось почти двадцать семь лет – с 1405-го по 1433 год. В ту пору, когда европейские купцы боязливо держались побережий своих стран, китайские моряки пересекли почти полсвета. К сожалению, сведения о ряде экспедиций Чжэн Хэ утрачены. Так, мы не можем сейчас установить, когда его флот достиг Занзибара, когда посетил Малинди. Доказано лишь, что либо он сам, либо кто-то из верных ему капитанов действительно побывал у побережья Восточной Африки.
Специалисты единодушно считают, что китайцам вполне было по силам достичь мыса Доброй Надежды, обогнуть южную оконечность Африки и, следуя вдоль берегов Черного континента, добраться до Европы, дабы осыпать дарами и смутить чередой кораблей, ну, например, кастильского короля. Что же помешало китайцам открыть морской путь в Европу? Обо всем по порядку.
Чжэн Хэ родился в 1371 году в южнокитайской провинции Юньнань в семье правоверных мусульман. За несколько лет до его рождения, в 1368 году, мощное народное восстание свергло монгольскую династию Юань и привело к воцарению династии Мин. Детство и юность будущего героя пришлись на эпоху смуты, разрухи, народных бедствий. Предание сообщает, что солдаты армии Мин схватили юного Чжэн Хэ и кастрировали его. По-видимому, они собирались его продать, ведь евнухи в ту пору ценились. В богатых семьях непременно держали кастратов – слуг и надсмотрщиков, следивших за женами и наложницами.
Евнухов можно было, конечно же, встретить и при императорском дворе. Со временем – словно желая отомстить за свое постыдное увечье – они приобретали огромную власть над «сыном неба». Они завладевали его мыслями и душой. Лишь они одни – не считая домочадцев – могли заходить в покои императора и посещать его гарем. Постоянно пребывая возле монарха, евнухи знали все его желания, все его тайные помыслы, все его капризы. Знали они одни и никто другой, ведь по традиции «сын неба» жил очень замкнуто, он был отгорожен от внешнего мира. Это создавало простор для манипуляций. Евнухи, делясь с императором сплетнями, рассказывая ему об интригах и новостях, говорили лишь то, что укрепляло их позиции при дворе. Даже министры не могли побеседовать со своим повелителем – они посылали ему письменные доклады.
Так евнухи становились ключевыми фигурами при дворе. Происходили они обычно из низших слоев общества. Никаких перспектив в жизни у них не было. Добиться успеха они могли, лишь всецело завладев вниманием своего патрона. Когда же их благодетель умирал, то верных евнухов – всемогущих временщиков – без жалости вышвыривали из дворца. Если они не успевали дотоле сколотить себе состояние, их ждал жалкий конец.
Мы не знаем, когда Чжэн Хэ оказался при дворе «сына неба». Несомненно, ему быстро удалось завоевать расположение императора Чэнцзу. Кстати, последний пришел к власти, свергнув своего племянника. Тот сумел бежать, он скрылся «где-то за морем». В 1405 году победитель повелел разыскать беглеца. Вот ради чего пустилась в плавание флотилия, верная Чэнцзу. Была перед командующим Чжэн Хэ поставлена и другая задача: покорить как можно больше земель.
В том же 1405 году из гавани близ Шанхая отправились в путь 62 больших корабля (в ту пору знаменитый впоследствии город был скромной рыбачьей деревушкой). Каждый из этих кораблей, как писал позднее хронист, достигал 44 чжанов в длину и 18 чжанов в ширину (один чжан составляет около 3,2 метра). С летним муссоном флотилия двинулась на юго-запад: в Индокитай, на Яву, Суматру, Шри-Ланку, в Каликут (город на Малабарском побережье Индии; не следует путать его с Калькуттой, основанной в 1690 году). Вот лишь некоторые «варварские земли», где побывал за два года Чжэн Хэ. Всего же его флот посетил около 30 стран и островов.
«В девятом месяце 1407 года Чжэн Хэ и остальные возвратились. Послы от всех стран прибыли с ними и предстали перед императором… Император был очень доволен, наградив всех титулами в соответствии с заслугами», – сообщает «Минская история».
Китай в то время был крупнейшей морской державой мира. В экспедициях Чжэн Хэ участвовало до 37 000 человек. В отдельные времена численность флотилии достигала 317 судов. Знаменитая «Непобедимая армада» была скромнее. Летом 1588 года она состояла из 134 тяжелых кораблей и некоторого количества мелких вспомогательных судов. В походе на Англию принимали участие более 20 000 матросов. Впрочем, довольно отступлений. Наш «список кораблей» мы прочли лишь до середины.
Во флотилии Чжэн Хэ имелось также от 40 до 60 джонок. На них доставляли подарки, которые вручали покоренным властителям. Подобные суда могли перевозить от 500 до 800 тонн груза. Кроме того, в составе флотилии имелись и особые грузовые суда – на них везли запасы продовольствия, а также хорошо снаряженные военные корабли.
Длина пятимачтовых военных кораблей составляла 60 метров. Своим бронированным носом они могли таранить и топить неприятельские суда. На кораблях подобного типа имелось четыре палубы. На самой нижней размещался балласт, придававший судну остойчивость; выше была жилая палуба. Находясь на третьей палубе, матросы управлялись с парусами. Наконец, на верхней палубе были выставлены пушки.
Уже в те времена китайские корабелы оборудовали суда герметичными переборками. Поэтому, получив незначительную пробоину, корабль оставался на плаву. В Европе подобные суда стали строить лишь в XVIII в.
В дороге ориентировались по звездам, пользовались компасом. Капитаны кораблей, служившие под началом Чжэн Хэ, наносили путь, пройденный судном, на линованную карту. Правда, понятия долготы и широты были еще неведомы китайским мореплавателям.
Использовали они и опыт, накопленный арабами. Так, на китайской карте, изображающей Африку и датируемой 1402 годом, показаны Нил, Судан и Занзибар. Очертания континента переданы довольно точно: треугольный профиль, обращенный вершиной к югу. Европейцы тоже считали Африку громадным треугольником, однако вершину его направляли на восток.
Возможно, сведения об Африке китайцы почерпнули отнюдь не из вторых рук. Судя по археологическим находкам из Восточной Африки, китайцы довольно рано установили торговые отношения с этим регионом. По всему побережью – от Сомали до Занзибара – встречаются многочисленные фарфоровые черепки и монеты, относящиеся к династиям Сун (960—1279) и Мин (1368–1644). Еще в 1154 году арабский географ Аль-Идри-си сообщал о появлении китайских торговцев на африканских рынках.
Адмирала Чжэн Хэ не очень-то интересовал торговый профит. Важнее ему было возвеличить своими деяниями Поднебесную империю, простереть власть Китая над всеми народами, живущими на берегу океана и на его островах. Он покорял страну за страной без особых усилий, без риска. За годы плаваний он всего трижды попадал в опасные переделки, но всякий раз его солдаты брали верх. В истории мореплавания трудно найти другой пример подобного бескровного покорения мира. Обычно, как гласит история, раз к берегу приближается неприятельский флот, жди выстрелов из пушек. Солдаты Чжэн Хэ не проходили земли огнем и мечом, не грабили городов, не захватывали рабов, не строили крепостей, не обращали «язычников» в свою веру.
Наоборот, в вопросах веры они проявляли необычайную терпимость. Пример тому – памятник, сохранившийся в городе Галле на Шри-Ланке: каменная табличка, датированная 1409 годом. Надписи на ней рассказывают о прибытии адмирала Чжэн Хэ. Сделаны они на трех языках и обращены к трем богам. Китайский текст превозносит могущество Будды, персидская надпись прославляет Аллаха, а тамильские словеса воздают хвалу индуистскому богу Вишне. Кроме того, каждый из «богов всех стран» удостоен был тысячи золотых слитков, пяти тысяч серебряных слитков, ста тюков шелка и 3300 литров благовонных масел. Им преподнесены были также разнообразные культовые бронзовые фигурки.
Всякий раз по возвращении флотилии в Китай император выказывал искреннюю радость. Вновь и вновь он направлял Чжэн Хэ в западные моря.
Всего же до 1433 года адмирал предпринял семь экспедиций. Его корабли причаливали к побережью Никобарских и Мальдивских островов, бывали в гаванях на берегу Персидского залива, в Адене, Могадишо (Сомали), Малинди (Кения), на Занзибаре. Морские операции достигли такого размаха, что адмиралу пришлось разделить свой флот. Тихоокеанская эскадра, созданная им, посетила острова Рюкю (близ Японии), Филиппины, Борнео и Тимор. Кстати, остров Тимор лежит всего в 600 километрах к северу от Австралии. Таким образом, китайские мореплаватели едва не открыли пятый континент.
Давно была позабыта главная цель экспедиций. Мало кто вспоминал, что армада кораблей отправилась в поход только для того, чтобы поймать законного императора, свергнутого его дядей, узурпатором Чэнцзу. На второй план отходили и дипломатические мотивы. Теперь мореплавателей интересовали прежде всего диковинные животные, растения, снадобья, драгоценные камни и слоновая кость. Все находки доставляли во дворец императора и в его зверинец. Возвращение адмирала Чжэн Хэ неизменно вызывало в столице фурор. Особенно запомнилось хронистам событие, происшедшее в 1414 году. В тот год китайцы впервые увидели живого жирафа.
В 1424 году император Чэнцзу, покровитель прославленного флотоводца, умер. Новые правители Поднебесной доверяли советам чиновников-конфуцианцев, а не нашептываниям честолюбивых евнухов. Прагматичные столоначальники посчитали, что морские плавания разорительны для казны. К чему сие рвение? Арабские и индийские купцы и так заискивают перед Китаем. Недаром в гавани Кантона скопилось множество торговых судов из этих отдаленных стран. Их капитаны жадно скупали китайский шелк и фарфор.
Итак, чиновники решили, что флот является для страны ненужной, непозволительной обузой. Вместо кораблей надо строить амбары, в которых хранились бы запасы зерна на случай голодной годины, вместо путешествия на сказочные Мальдивы следует рыть каналы и прокладывать дороги, дабы проще было добраться до отдаленных сельских районов Поднебесной.
Когда в 1433 году Чжэн Хэ возвратился в Срединную империю, он увидел, что по воле новых правителей страна отгородилась от внешнего мира. На Китай опустился «шелковый занавес». Преемники Чэнцзу строжайшим образом запретили путешествия в другие страны. Ослушникам, покидавшим Китай, грозила – в случае их поимки – смертная казнь. Придворные чиновники уничтожили или «потеряли» большую часть донесений Чжэн Хэ. В 1474 году из четырехсот военных судов в Поднебесной осталось всего 140 кораблей. Начиная с 1500 года строительство крупных морских джонок считалось особо тяжким преступлением. Корабли спешно уничтожались, моряков арестовывали. Морские плавания приравнивались к измене Родине.
Предприимчивый Чжэн Хэ не дожил до этих тяжких времен, до этого разгула ксенофобии. Он умер в 1433 году в возрасте 62 лет. Его экспедиции по праву можно сравнить с плаваниями другого – более знаменитого первооткрывателя – португальца Васко да Гамы, совершившего в 1497–1499 годы путешествие из Португалии в Индию. Впрочем, португальцу никогда бы не снискать славы, если бы не внезапные перемены в китайской политике. Если бы не это обстоятельство, китайские моряки еще в первой половине XV в. непременно достигли бы берегов Европы и Васко да Гаме пришлось бы плыть хорошо известным маршрутом.
Однако эпохальное открытие так и не состоялось. Китай повернулся ко всему остальному миру спиной. Слава о подвигах адмирала Чжэн Хэ не достигла Европы, а память о нем вскоре была искоренена в Китае.
ПРИ ЧЕМ ЗДЕСЬ МОНОМАХ?
Всемирно известен древний царский венец – шапка Мономаха. Ею венчались на царство все русские цари в XVI–XVII в. Очень давно о ней сложили легенду, будто в XII в. византийский император Константин прислал ее и другие регалии на золотом блюде киевскому великому князю Владимиру Мономаху, от которого через много поколений этот венец перешел к московским царям. Легенда рассказывает, что митрополит Эфесский Неофит передал Владимиру Мономаху еще и оплечья, или бармы, а еще животворящий крест, цепь из аравийского золота и чашу римского папы Августа.
Правда, потом историки, сопоставив их годы жизни и правления, решительно опровергли эту легенду. Император Константин умер в 1054 году, а Владимир Мономах стал великим князем в 1113-м – через 59 лет после смерти византийского правителя.
Мнения ученых о происхождении царского венца различны. Одни историки считают, что шапка Мономаха была сделана в Византии, другие относят ее к восточному (арабскому или арабо-египетскому) искусству, третьи утверждают, что это произведение бухарской работы. Происхождение царского венца, как и история его появления в царской казне, до сих пор не выяснено и еще ждут новых исследований.
В древних летописях о шапке не упоминается: даже если она и была прислана византийским императором, это явилось бы знаком подчинения того лица, кому предназначался подарок. А о шапке Мономаха слыхом не слыхивали до начала XVI в… Зато во всех «духовных грамотах» московских царей, начиная с Ивана Калиты, упоминалась некая золотая шапка, но сколько-нибудь подробного описания ее не приводится.
Шапка Мономаха
Сейчас документально установлено, что впервые шапкой Мономаха был в 1498 году венчан на царство внук Ивана III – Дмитрий. Великий князь Иван III, иногда именовавший себя царем, был крупным государственным деятелем, потому в столь трудное для страны время решил подчеркнуть создание твердой централизованной власти и возросшую мощь страны особой торжественной церемонией – венчанием на престол. Для этой церемонии 4 февраля 1498 года и был использован Мономахов венец. В этот день Иван III в сопровождении бояр ввел своего 15-летнего внука в храм Успения Пресвятой Богородицы, где их встречало русское духовенство. Для придания большей торжественности венчанию внука Иван III пригласил некоторых иерархов Русской православной церкви: митрополита Симона, архиепископа Ростовского, а также епископов Суздальского, Рязанского, Тверского, Коломенского и Сарского. Два архиепископа поднесли митрополиту великокняжеские регалии – бармы и венец, а митрополит передал их великому князю, который и возложил шапку Мономаха на голову Дмитрия. Через 50 лет ею венчался на царство юный Иван IV, который окончательно утвердил за русскими государями царский титул.
Шапка Мономаха по форме похожа на скуфью, только имеет еще острую верхушку. Золотая поверхность ее покрыта кружевным сканым узором греческой работы, в котором в единое целое сплелись изящные спиральные завитки, звездчатые розетки и цветки лотоса из шести лепестков.
Украшенный драгоценными камнями золотой венец русских государей состоит из восьми продолговатых треугольных дощечек-пластин, с лицевой стороны покрытых сканью и острыми концами соединенных под «яблоком». Рисунок скани представляет собой широко распространенный характер греческих завитков, но каждый из них в деталях различается: например, на одном – совершенно особый узор, на трех других – несколько сходный с первым, а на четырех остальных – не похожий на другие. Рисунок каждой дощечки снизу окаймлен поясом наподобие угольчатой цепи, а около швов – боковыми рамками.
«Яблоко» по нижнему поясу прорезано, а в средних частях чеканено. На нем установлен гладкий золотой крест, а по концам и в подножие его вставлены четыре жемчужных зерна: верхнее продолговатое, боковые – круглые, нижнее как бы несколько сдавлено и крупнее прочих. На каждой из восьми дощечек в гнездах, три из которых украшены финифтью, посередине находится по крупному камню: четыре рубина и четыре изумруда.
Первоначально шапка Мономаха была украшена жемчужными и золотыми подвесками, позже ее опушили темным собольим мехом и увенчали золотым гравированным навершием с крестом. Высота шапки с крестом около 25 сантиметров, а ее диаметр – примерно 20 сантиметров. Таков символ царской власти в России.
Правда, потом историки, сопоставив их годы жизни и правления, решительно опровергли эту легенду. Император Константин умер в 1054 году, а Владимир Мономах стал великим князем в 1113-м – через 59 лет после смерти византийского правителя.
Мнения ученых о происхождении царского венца различны. Одни историки считают, что шапка Мономаха была сделана в Византии, другие относят ее к восточному (арабскому или арабо-египетскому) искусству, третьи утверждают, что это произведение бухарской работы. Происхождение царского венца, как и история его появления в царской казне, до сих пор не выяснено и еще ждут новых исследований.
В древних летописях о шапке не упоминается: даже если она и была прислана византийским императором, это явилось бы знаком подчинения того лица, кому предназначался подарок. А о шапке Мономаха слыхом не слыхивали до начала XVI в… Зато во всех «духовных грамотах» московских царей, начиная с Ивана Калиты, упоминалась некая золотая шапка, но сколько-нибудь подробного описания ее не приводится.
Сейчас документально установлено, что впервые шапкой Мономаха был в 1498 году венчан на царство внук Ивана III – Дмитрий. Великий князь Иван III, иногда именовавший себя царем, был крупным государственным деятелем, потому в столь трудное для страны время решил подчеркнуть создание твердой централизованной власти и возросшую мощь страны особой торжественной церемонией – венчанием на престол. Для этой церемонии 4 февраля 1498 года и был использован Мономахов венец. В этот день Иван III в сопровождении бояр ввел своего 15-летнего внука в храм Успения Пресвятой Богородицы, где их встречало русское духовенство. Для придания большей торжественности венчанию внука Иван III пригласил некоторых иерархов Русской православной церкви: митрополита Симона, архиепископа Ростовского, а также епископов Суздальского, Рязанского, Тверского, Коломенского и Сарского. Два архиепископа поднесли митрополиту великокняжеские регалии – бармы и венец, а митрополит передал их великому князю, который и возложил шапку Мономаха на голову Дмитрия. Через 50 лет ею венчался на царство юный Иван IV, который окончательно утвердил за русскими государями царский титул.
Шапка Мономаха по форме похожа на скуфью, только имеет еще острую верхушку. Золотая поверхность ее покрыта кружевным сканым узором греческой работы, в котором в единое целое сплелись изящные спиральные завитки, звездчатые розетки и цветки лотоса из шести лепестков.
Украшенный драгоценными камнями золотой венец русских государей состоит из восьми продолговатых треугольных дощечек-пластин, с лицевой стороны покрытых сканью и острыми концами соединенных под «яблоком». Рисунок скани представляет собой широко распространенный характер греческих завитков, но каждый из них в деталях различается: например, на одном – совершенно особый узор, на трех других – несколько сходный с первым, а на четырех остальных – не похожий на другие. Рисунок каждой дощечки снизу окаймлен поясом наподобие угольчатой цепи, а около швов – боковыми рамками.
«Яблоко» по нижнему поясу прорезано, а в средних частях чеканено. На нем установлен гладкий золотой крест, а по концам и в подножие его вставлены четыре жемчужных зерна: верхнее продолговатое, боковые – круглые, нижнее как бы несколько сдавлено и крупнее прочих. На каждой из восьми дощечек в гнездах, три из которых украшены финифтью, посередине находится по крупному камню: четыре рубина и четыре изумруда.
Первоначально шапка Мономаха была украшена жемчужными и золотыми подвесками, позже ее опушили темным собольим мехом и увенчали золотым гравированным навершием с крестом. Высота шапки с крестом около 25 сантиметров, а ее диаметр – примерно 20 сантиметров. Таков символ царской власти в России.
КОРОЛЕВСКАЯ МИЛОСТЬ
Мировая история знает немало курьезных примеров, когда люди разных званий и социального положения проявляли непомерные честолюбивые устремления и предъявляли к судьбе высокие требования. В ответ госпожа Фортуна устраивала так, что все их устремления и претензии неизбежно приводили к прямо противоположным результатам…
Взошедший на французский трон в 1461 году Людовик Х! (1423–1483) был шестым монархом из династии Валуа и сыном короля Карла VII.
Неуемная жажда власти привела дофина Людовика в ряды заговорщиков, в числе которых были богатые дворяне, объединившиеся против его отца. Гнев Карла VII был страшен, он безжалостно расправился с заговорщиками, но родного сына пощадил и простил. Тем не менее, хорошо зная нрав отца, наследник престола предпочел не оставаться во Франции, а тайно бежал на север, в Брабант, где бельгийцы приняли его с распростертыми объятиями.
В конце концов все утряслось, и в 38 лет дофин взошел на престол Франции под именем короля Людовика Х! Неожиданно для феодалов он показал довольно жесткий нрав и сильную волю на протяжении всего своего царствования, ведя непрерывную борьбу за объединение Франции.
Даже очень сильные феодалы, обладавшие достаточным количеством собственных войск и крепостями, весьма опасались королевской немилости.
– Для него нет ничего святого, – возмущались они. – Он всегда находит способ прийти и взять то, что ему нужно. Или заставит тебя самого униженно отдать ему это.
Людовик XI, умело и безжалостно правивший своим королевством
– Чтобы ему успешно противостоять, нам надо объединяться, – говорили многие бароны при встречах на охоте и пирах. – Иначе он перещелкает нас по одному.
Взошедший на французский трон в 1461 году Людовик Х! (1423–1483) был шестым монархом из династии Валуа и сыном короля Карла VII.
Неуемная жажда власти привела дофина Людовика в ряды заговорщиков, в числе которых были богатые дворяне, объединившиеся против его отца. Гнев Карла VII был страшен, он безжалостно расправился с заговорщиками, но родного сына пощадил и простил. Тем не менее, хорошо зная нрав отца, наследник престола предпочел не оставаться во Франции, а тайно бежал на север, в Брабант, где бельгийцы приняли его с распростертыми объятиями.
В конце концов все утряслось, и в 38 лет дофин взошел на престол Франции под именем короля Людовика Х! Неожиданно для феодалов он показал довольно жесткий нрав и сильную волю на протяжении всего своего царствования, ведя непрерывную борьбу за объединение Франции.
Даже очень сильные феодалы, обладавшие достаточным количеством собственных войск и крепостями, весьма опасались королевской немилости.
– Для него нет ничего святого, – возмущались они. – Он всегда находит способ прийти и взять то, что ему нужно. Или заставит тебя самого униженно отдать ему это.
– Чтобы ему успешно противостоять, нам надо объединяться, – говорили многие бароны при встречах на охоте и пирах. – Иначе он перещелкает нас по одному.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента