Вебер Дэвид Марк. Короткая победоносная война

   – Пол мне рассказывал кое-что, – сказала Хенке после недолгого молчания, прервав мысли Хонор. – Во всяком случае, намекал. Думаю, он рассказал бы и больше, если бы не считал, что это может прозвучать нелояльно по отношению к бывшему командиру. Дурак, конечно, поскольку командир этот – не кто иной, как Павел Юнг.
   На этот раз Хонор не смогла справиться с холодной, мрачной ненавистью, исказившей черты ее лица; рука при этом отвратительном воспоминании стиснула чашку с какао.
   – Знаешь, – продолжала Хенке, стараясь придать голосу беспечность, – ты никогда не рассказывала мне, что же на самом деле произошло в ту ночь.
   – А? – переспросила Хонор, прищурившись.
   – Я говорю, ты никогда не рассказывала мне о том, что на самом деле произошло в ту ночь.
   – Какую ночь?
   – Ой, не будь дурочкой, Хонор! Ты прекрасно знаешь, в какую ночь, – вздохнула Хенке, а Хонор ответила взглядом, лишенным всякого выражения. – В ту ночь, когда ты избила в кровь гардемарина лорда Павла Юнга. Помнишь?
   – Он упал с лестницы, – почти автоматически произнесла Хонор. Хенке фыркнула.
   – Конечно, упал. И поэтому, когда я тебя нашла, ты пряталась под одеялом, а Нимиц был готов выцарапать глаза кому угодно! – Хонор вздрогнула, вспомнив, как однажды Нимиц именно это и сделал, но Хенке, казалось, не обратила внимания. – Послушай, Хонор, официальную версию я знаю. Кроме того, я знаю, что это дерьмо собачье, и если тебе еще никто не говорил, так имей в виду: про тот случай ходят самые разнообразные слухи, особенно после «Василиска».
   – Слухи? – Хонор поставила чашку; она ощутила странное удивление, заметив, как задрожали пальцы. – Какие слухи? Я ничего не знаю!
   – Конечно, не знаешь. Кто осмелится хотя бы заикнуться на эту тему в твоем присутствии ! Но после того, как на «Василиске» он попытался тебя подставить, в эту твою официальную версию уже ни один человек не верит.
   Хенке откинулась на спинку кресла, и Хонор неловко заерзала под ее строгим взглядом. Она сделала все, что было в ее силах, лишь бы правда о том старом деле не вылезла наружу, она так надеялась – и, как она остро понимала сейчас, ее надежда родилась от отчаяния, а не реальной оценки ситуации, – что мерзкая история рано или поздно естественным образом сдохнет.
   – Хорошо, – выдержав минутную паузу, сказала Хенке, – тогда, с твоего позволения, я сама расскажу, как я представляю себе происшедшее. Думаю, этот ублюдок пытался тебя изнасиловать, а ты вбила ему яйца промеж ушей. Правильно?
   – Я… – Хонор замолчала, сделала глоток какао и вздохнула. – В общем, да, – сказала она наконец.
   – Ну, ради бога, почему ты не сказала об этом тогда ?! Бог свидетель, я пыталась вытащить из тебя правду, и я уверена, что комендант Хартли тоже пытался!
   – Ты права… – Голос Хонор был необычно тихим, почти неслышным; она неотрывно разглядывала свою чашку. – Я тогда не сообразила, но он, должно быть, все знал. Или догадался. Но только я… – Она оборвала фразу и глубоко вздохнула. – Я чувствовала себя такой грязной, Мика! Как будто он испачкал меня одним своим прикосновением. Мне было… стыдно. Кроме того, он ведь сын графа, а меня никто не назвал бы даже хорошенькой. Кто бы мне поверил?
   – Я, – тихо сказала Хенке, – и Хартли тоже. И любой, кто знал вас обоих и слышал обе версии этой истории.
   – О? – Хонор криво усмехнулась. – И вы бы поверили, что сын графа Северной Пещеры пытался изнасиловать такую кобылу-переростка, как я, с лицом, которое словно топором рубили?
   Хенке внутренне содрогнулась от горечи в голосе подруги и прикусила язык, чтобы ничего не ляпнуть. Она подозревала, что мало кто догадывался, какой безобразной считала себя Хонор во время учебы в Академии. Она и вправду была поначалу невзрачной, но с годами резкие черты ее лица превратились в четкую лепку. Она не была «хорошенькой» и никогда бы не стала такой, думала Хенке, но, как ни странно, даже не подозревала, что другие женщины завидуют ее необычному телосложению и темным, экзотически раскосым глазам. Ее черты были живыми и выразительными (их не портила даже легкая напряженность в левой половине лица), но и это оставалось для Хонор тайной. Кроме того, сегодняшнее страдание в ее глазах было вызвано не мнимой невзрачностью. Просто оно принадлежало той девушке из прошлого, а не этой взрослой красивой женщине, и, как теперь понимала Хенке, Хонор считала, что предала ту девушку, не добившись для нее справедливости.
   – Да, – тихо сказала Мишель. – Я бы поверила тебе. Вообще-то я и тогда почти все угадала. Именно поэтому я пошла к Хартли.
   – Ты пошла к Хартли?! – Глаза Хонор широко раскрылись, и Хенке неловко пожала плечами.
   – Я беспокоилась о тебе и была совершенно уверена, что ты готова рассказать правду. Да, я сказала ему все, что думала о происшедшем.
   Хонор смотрела на нее во все глаза, снова прокручивая в памяти мучительную сцену в кабинете коменданта, когда он почти умолял ее признаться, что случилось на самом деле.
   – Спасибо, – тихо сказала она. – Ты права. Я должна была рассказать все. Они бы, наверное, вышвырнули его, если бы я… но тогда я не думала о последствиях, а сейчас слишком поздно. Кроме того, – она расправила плечи и снова глубоко вздохнула, – он в конце концов получил свое.
   – И да, и нет, – осторожно возразила Хенке. – Его репутация полетела к чертям, и ты знаешь об этом, но он все еще не уволен. И все еще на действительной службе.
   – Семейные связи.
   Тень улыбки промелькнула на лице Хонор, и Хенке кивнула.
   – Семейные связи. Я полагаю, никто из нас, имеющих такие связи, не может удержаться, чтобы не пользоваться ими, хотим мы того или нет. Я хочу сказать, все знают, кто мы такие, и всегда находится некто шустрый, желающий заслужить наше расположение какой-то услугой, даже если мы никогда о ней не просили. Но Северная Пещера… – Она с отвращением покачала головой. – От таких людей меня тошнит. Даже не будь ты моей подругой, но, если бы Юнга наконец разжаловали, я бы, наверное, вопила от восторга. Черт, ведь он мог получить даже тюремный срок, но… – Губы Хенке дрогнули. – Я тебя прощаю. Это тяжело, как ты понимаешь, но я по природе великодушный человек.
   – Ну, спасибо, – сказала Хонор, разрядив напряжение.
   Хенке рассмеялась.
   – Не стоит благодарности. Но я думаю, ты должна знать, что Пол никогда не поступил бы, как Юнг, и сейчас бывший капитан нравится ему куда меньше, чем прежде. Насколько я знаю, это взаимное чувство. Кажется, Пол помогал начальству в саботаже, из-за которого «Колдун» не вернулся на «Василиск» вовремя. Он не хотел, чтобы ты смотрела на него, как на дурацкий мешок дерьма.
   – Что? Я никогда не думала, что это было преднамеренно.
   – Пол никогда не говорил мне, но он точно сделал что-то такое, что пришлось по вкусу адмиралу Уорнеру. Они забрали его с «Колдуна» и перевели на «Гефест» еще до того, как ты вернулась с «Василиска», и с тех самых пор он работает на верфи. Он теперь капитан второго ранга, и папа говорил мне, что они, вероятно, собираются вскоре внести его в список^[8]. Но только ты не смей пересказывать ему мои слова, – внезапно нахмурилась Хенке. – Он страшно разозлится, если заподозрит, что кто-то хлопотал за него.
   – А кто-то хлопочет?
   – Насколько мне известно, нет. Во всяком случае, не больше, чем о любом другом, кто хорошо делает свою работу. Так что ему – ни слова.
   – Мой рот на замке. И я не думаю, что мне выпадет много возможностей обмениваться с ним секретами.
   – Вот как? – Хенке снова наклонила голову набок и рассмеялась, – Ну что ж, только не забудь – помалкивай, если случай все же представится, – поддела она. – А теперь о нашем назначении…

Глава 5

   – … таким образом, мы укладываемся в график строительного проекта, и станция полностью готова для проведения ремонтных работ на месте, – сказал в заключение коммандер лорд Хаскел Абернети.
   Коммандер закрыл свой планшет, и Зеленый вице-адмирал сэр Йенси Паркс одобрительно кивнул.
   – Благодарю вас, Хас, – сказал он главному баталеру, затем обвел взглядом офицеров штаба и командующих эскадрами, сидящих в кают-компании флагманского супердредноута ЕВ «Грифон». – Отличная работа, – продолжил он. – Это относится ко всем вам, особенно к подчиненным адмирала Сарнова. Должен вам сказать, вы закончили станцию на месяц раньше плана.
   Абернети улыбнулся, а Сарнов молча кивнул. Это был вежливый жест, однако Паркс почувствовал мгновенный прилив раздражения. Он быстро справился с ним, браня себя за несдержанность, но ситуация складывалась непростая. Всегда существовала некоторая неловкость, когда офицер сменял на посту младшего по рангу коллегу, а тот оставался под его командованием, и Паркс возмущался тем, что его поставили в такое положение. Правда, Сарнову пришлось еще хуже, но никакого облегчения от этого Паркс не испытывал. Новый командующий находился на «Ханкоке» лишь один стандартный месяц, и контр-адмиралу, попавшему к нему в подчинение, требовались сверхчеловеческие усилия, чтобы не сравнивать успехи Паркса с тем, чего мог бы достичь он сам, если бы остался командующим. К чести Сарнова, в его поведении не чувствовалось и намека на укор, но это не мешало новому командующему станцией видеть вызов в одном лишь присутствии подчиненного.
   Паркс отбросил посторонние мысли и прокашлялся.
   – Итак, леди и джентльмены! На этом все о состоянии наших дел. Что мы знаем о состоянии дел у хевенитов, Зеб?
   Коммандер Зебедия Езекииль Рутгерс О'Малли, офицер разведки из штаба Паркса, был высоким, стройным мужчиной с печальными глазами, которого все, кроме его начальника адмирала, звали Зеро. Он также обладал живым чувством юмора (к счастью – если учесть инициалы) и поистине компьютерной памятью, так что для работы с информацией ему не нужен был даже стандартный планшет.
   – На текущий момент, сэр, «Сифорд-9» усилен двумя эскадрами супердредноутов, одной эскадрой дредноутов, одной неполной эскадрой линейных крейсеров, шестью эскадрами крейсеров и тремя полными дивизионами эсминцев в качестве кораблей эскорта.
   Он сделал паузу, как бы приглашая к обсуждению, но комментариев не последовало.
   – Таким образом, мы имеем преимущество в сорок процентов кораблей стены, – продолжал О'Малли, – а когда в наше распоряжение поступит остальная часть эскадры адмирала Сарнова, у нас окажется шестнадцать линейных крейсеров против их шести. Однако есть информация, что на пути к адмиралу Роллинзу может находиться третья эскадра супердредноутов. Ее прибытие обеспечит ему несомненное преимущество. Однако, согласно данным Управления разведки Флота, он продолжает заниматься обычной деятельностью – учениями и маневрами. От «Сифорда» не удаляется более чем на один-два световых года. С его стороны никаких признаков повышения готовности нет. Впрочем, в последнем донесении есть один пункт, который меня беспокоит.
   Подняв бровь, он посмотрел на адмирала, и Паркс кивком приказал ему продолжать.
   – Наш атташе в Хевене убежден, что убийство министра финансов свидетельствует о существенном нарастании внутренней нестабильности. Его анализ ситуации – который до некоторой степени отличается от того, что говорят аналитики из Управления разведки Флота, – сводится к следующему: правительство Гарриса может желать устроить внешний кризис, поскольку он ослабит недовольство долистов.
   – Прошу прощения, коммандер, – вежливо прервал говорящего мелодичный тенор Марка Сарнова, – но в чем именно анализ ситуации атташе отличается от оценки УРФ?
   – Я бы сказал, что дело заключается не в самой характеристике, а в оценке степени напряженности, сэр. Управление разведки Флота сходится на том, что глубокий внутренний кризис доставляет Гаррису и его марионеткам много забот, но считает, что Гаррис отнюдь не огорчится, если ему удастся избежать силового решения проблемы. Аналитики УРФ полагают, что у него и без того есть чем заняться, чтобы активно искать конфронтации с нами. В свою очередь коммандер Хэйл, наш атташе, уверен, что они ошибаются: давление, которое испытывает Гаррис с разных сторон, может заставить его прибегнуть именно к обострению конфликта с нами. У него нет другого способа отвлечь внимание Хевена от экономических проблем, по существу неразрешимых.
   – Понимаю. – Сарнов потер тонкую бровь, его смуглое лицо было напряженным. – И как вы думаете, кто ближе к истине?
   – Всегда трудно судить, не имея доступа к первоисточникам, сэр. Но учитывая, что мне посчастливилось знать Ала Хэйла и я не считаю его паникером… Вы хотите знать мое искреннее мнение? – О'Малли вопросительно приподнял брови. Сарнов кивнул. – В данных обстоятельствах я бы сказал, что Ал на семьдесят процентов прав.
   – А если они все-таки решатся на столкновение, – вставил Паркс, – наш район, конечно, самая подходящая площадка.
   Все сидящие за столом закивали головами. «Василиск» – терминал Мантикорской туннельной Сети – находился на расстоянии ста шестидесяти световых лет к галактическому северу от станции «Ханкок». Экономическое значение этого терминала постоянно росло, привлекая к себе все больше колонизаторов и исследователей. Звездных систем в окрестностях «Василиска» было мало, и КФМ долгое время не строил военных баз для защиты этого района, поскольку Звездное Королевство никогда не было заинтересовано в экспансии ради экспансии.
   Никаких сложностей в связи с этим не предвиделось… пока Народная Республика не предприняла однажды попытку захватить «Василиск». Если хевы повторят попытку и добьются успеха, Мантикора потеряет десять процентов доходов от внешних систем. Хуже того: Хевен уже контролировал звезду Тревора, а значит, с покорением «Василиска» в их распоряжении окажутся сразу два конечных терминала Мантикорской туннельной Сети. Перед хевами откроются широчайшие возможности прямого вторжения в Королевство через туннели, и у Королевского Флота Мантикоры не останется иного выбора – «Василиск» придется возвращать любой ценой. Чертовски сложная задача, особенно если хевениты сконцентрируют силы, блокировав подходы от Мантикоры.
   «Сифорд-9» был, очевидно, первым шагом к созданию такого военного присутствия, и до тех пор, пока к Мантикорскому Альянсу не присоединились Ализон, а главное, Занзибар и пока Мантикора не основала станцию «Ханкок», наращиванию сил хевов в регионе нечего было противопоставить. Здешний союз и сегодня оставался не проверенным в деле, и не исключено, что непрочным. Хевен делал все возможное, чтобы не дать ему стабилизироваться. Его демарши, в частности недавнее политическое признание «патриотов» Занзибарского Освободительного Фронта, крайне осложняли и без того незавидную стратегическую задачу, поставленную перед Парксом.
   Учитывая неравенство в боевой мощи крупных боевых кораблей и техническое преимущество Мантикоры, адмирал Паркс мог с успехом разгромить местные силы хевенитов. К несчастью, при этом он обязан был защищать трех союзников, разбросанных по окрестностям в радиусе двадцати световых лет. Пока обе стороны концентрировали свои силы, адмирал мог справиться с любой подлостью, на которую решились бы хевы. Но если он разделит свой флот, пытаясь защитить всех подопечных одновременно, а Хевен обрушится консолидированной мощью на одиночную цель, то хевы с легкостью уничтожат все оперативные группы Паркса по очереди.
   – Я думаю, – наконец сказал адмирал в тишине, – что мы должны исходить из наихудшего сценария. Я знаю коммандера Хэйла и по достоинству оцениваю проделанную им работу. Если он прав, а УРФ ошибается, мы можем столкнуться с одной из двух чрезвычайно опасных ситуаций. Во-первых, хевениты могут спровоцировать кризис, даже осуществить несколько нападений только для того, чтобы запустить пропагандистскую машину. И это уже плохо, учитывая, что мелкое провокационное столкновение произойдет без всякой видимой подготовки. Но, откровенно говоря, меня больше беспокоит второй вариант: они могут в конце концов разогнаться до такой степени, что развяжут настоящую войну. Вопрос, конечно, заключается в том, – голубые глаза Паркса оставались серьезными, хотя на лице играла странная улыбка, – как вычислить точку перелома. Какие будут мнения?
   – Я предпочитаю мыслить с помощью терминов «провокация» и «столкновение», – с минуту подумав, высказалась адмирал Констанзакис. Высокая, ширококостная командир Восьмой эскадры супердредноутов слегка наклонилась вперед, чтобы встретиться глазами с адмиралом Парксом, и постучала указательным пальцем по лежащей перед ней папке с документами. – Согласно этим сообщениям, активность Занзибарского Освободительного Фронта возрастает, и если Хевену нужен инцидент без особого риска, Освободительный Фронт будет наилучшим выбором. Хевы уже дали приют этому «флоту» голодранцев. А если они решат поддержать главный удар занзибарских террористов по правительству халифа…
   Она пожала плечами, а Паркс кивнул и обратился к офицеру разведки:
   – Твое мнение, Зеб?
   – Все это, конечно, возможно, сэр, но как? На Занзибаре размещены собственный флот халифа и наши легкие силы. Они делают непосредственную помощь хевов Освободительному Фронту невозможной. Когда хевениты признали ЗОФ, халифат прервал дипломатические отношения с Республикой и наложил эмбарго на торговлю с Хевеном. Иными словами, хевы лишились надежных, легальных каналов для скрытной поставки оружия. А если они собираются ввозить его напролом, то рискуют вызвать обострение конфликта, которое не смогут контролировать. – Он, в свою очередь, пожал плечами. – Откровенно говоря, сэр, есть дюжина других мест, где они могут спровоцировать столкновение. С нашей точки зрения, Занзибар кажется самой опасной из них. Но они могут найти и другое место, особенно если их цель – произвести как можно больше шума, а не начать настоящую войну.
   Паркс вздохнул и потер правый висок.
   – Хорошо, не будем рассматривать сценарий спровоцированной конфронтации до появления любого подтверждения активности противника. Даже если произойдет какой-нибудь инцидент, основным вопросом будет: как мы на него ответим? И это снова ставит нас перед выбором: как нам наилучшим образом распорядиться нашими силами, чтобы защитить союзников и обеспечить безопасность самого «Ханкока»?
   За столом воцарилась тишина. Адмирал обвел взглядом сидящих. Несколько секунд все молчали, затем Констанзакис снова похлопала по своей папке:
   – В любом случае, не помешает усилить наши сторожевые заставы на Занзибаре, сэр. Может, неплохо будет разделить одну из эскадр линейных крейсеров на дивизионы и распределить эти подразделения по всем трем системам. В настоящий момент мы все еще превосходим «Сифорд» по военной мощи, а в политическом аспекте это может успокоить наших союзников и заставить Республику попридержать коней.
   Паркс снова кивнул, однако предложение раздробить линейные крейсера на небольшие отряды, которые, вероятно, не смогут противостоять массированной атаке, ему категорически не понравилось.
   Он собрался ответить, но его опередил Марк Сарнов.
   – Думаю, вместо этого нам надо обсудить развертывание сил на передовой, сэр, – спокойно сказал эскадренный командир, непосредственно подчиненный Парксу.
   – Насколько далеко «на передовой»? – Вопрос прозвучал резче, чем хотелось Парксу, но Сарнова, казалось, это не обеспокоило.
   – В пределах двенадцати часов от «Сифорда-9», сэр, – ответил он и шаркнул под столом ногами. – Я говорю не о постоянном присутствии, а о длительных маневрах в пограничном районе, вне территории хевов. Пусть Роулинз понервничает. У него нет права протестовать против нашего присутствия, а если он что-нибудь выкинет, мы будем достаточно близко, чтобы перегруппировать наши силы и сопровождать его на всем пути до нужной ему цели, чем бы она ни оказалась.
   – Я не уверена, что это хорошая мысль, сэр, – возразила Констанзакис. – Наша эскадра легких крейсеров уже наблюдает за республиканцами, и они знают об этом. Если мы введем корабли стены, мы усилим напряженность. Такое развертывание имеет смысл, если противник действительно готов начать войну, но если ему нужен только небольшой инцидент, своим маневром мы дадим им замечательную возможность устроить его независимо от территориальных границ.
   – Мы уже практически согласились с тем, что, если им вздумают устроить инцидент, мы не сможем удержать их, дама Криста, – уточнил Сарнов. – Если мы будем сидеть на месте и ждать, что они устроят, то подарим им преимущество выбрать наилучшее для них время и место. Но если мы надавим, они могут решить, что игра не стоит риска. Маловероятно, что они решатся атаковать, если мы будет дышать им в затылок, а если и осмелятся, то нам хватит сил, чтобы ответить.
   – Я больше склоняюсь к мнению дамы Кристы, – произнес Паркс нарочито спокойным голосом. – Нет смысла подталкивать их бряцать оружием на границе, адмирал Сарнов. Конечно, с изменением ситуации поменяется и мое отношение к ней.
   Он встретился глазами с Сарновым, и после почти незаметной паузы контр-адмирал кивнул.
   – Хорошо. В таком случае, адмирал Тайрел, – продолжал Паркс, глядя на другого командующего, – мы разделим вашу эскадру. Пошлите два корабля на Йорик и по три – на Занзибар и Ализон. Капитан Хёрстон, – он показал на операциониста флота, – назначит соответствующие корабли прикрытия.
   – Есть, сэр.
   Тайрел имел несчастный вид, но Паркс не стал его бранить. Разделение эскадры не только усилит уязвимость каждого подразделения, но и низведет Тайрела из командующего эскадрой до положения дивизионного командира. С другой стороны, этот финт позволит держать старшего офицера на Занзибаре, который, безусловно, был самым заковыристым заданием Паркса. И, скрепя сердце признался он самому себе, оставит корабли Сарнова здесь, в «Ханкоке», где он сможет следить за их воинственным командующим.
   – Я думаю, на завтра наши задачи ясны.
   Он поднялся, давая понять, что конференция закончена, и направился к выходу. Едва он подошел к двери, та распахнулась, и сигнальщик, оказавшийся лицом к лицу с адмиралом, отпрянул назад.
   – Ух, простите меня, сэр Йенси. У меня срочное донесение для капитана Бисли.
   Паркс уступил связисту дорогу, тот подбежал к офицеру штаба по связи и отдал ей электронный планшет для донесений. Она просмотрела текст и сердито присвистнула.
   – Какие проблемы, Тереза? – спросил Паркс.
   – Пограничные станции слежения засекли новый след около тридцати минут назад, сэр, – ответила Бисли и посмотрела на Сарнова. – Кажется, прибыл ваш флагманский корабль, адмирал. К сожалению, не в полной боевой готовности. – Она протянула планшет контр-адмиралу и продолжила, обращаясь к Парксу: – На «Нике» серьезные технические неполадки, сэр. Вышел из строя кормовой реактор. Согласно предварительному техническому осмотру, имеется дефект корпуса генератора.
   – Должно быть, что-то случилось после осмотра на верфи, – добавил Сарнов, все еще читая сообщение. – Кажется, нам придется заново провести монтаж реактора.
   – Потери личного состава? – спросил Паркс.
   – Никаких, сэр! – заверила его Бисли.
   – Ну, спасибо Господу хоть за это, – вздохнул адмирал и, сухо рассмеявшись, покачал головой. – Не хотел бы я оказаться сейчас капитаном «Ники». Представьте, вы докладываете о вашем первом полете на новеньком крейсере, и вам предстоит сообщить командиру станции о потере трети мощности! – Он снова покачал головой. – Кому, кстати, так не повезло?
   – Графине Харрингтон, сэр, – доложил Сарнов, глядя поверх планшета с сообщением.
   – Хонор Харрингтон? – в изумлении переспросил Паркс. – Я думал, что она все еще находится в отпуске по болезни.
   – Судя по этому сообщению – нет, сэр.
   – Ну-ну. – Паркс почесал подбородок и оглянулся на Бисли. – Предупредите верфь, что детальный осмотр надо провести как можно скорее, Тереза. Я не хочу, чтобы этот корабль находился в бездействии дольше, чем действительно необходимо. И если они решат вернуть его на «Гефест», я должен знать сразу.
   – Есть, сэр. Я сейчас же приступаю.
   – Благодарю вас, – ответил Паркс, потом повернулся к Сарнову и на мгновение положил руку ему на плечо. – А что касается вас, адмирал, по-видимому, ваш переход на новый флагманский корабль откладывается. Я задержу для вас «Неудержимого». Если придется отправить «Нику» домой, я уверен, Адмиралтейство пришлет вам замену прежде, чем я буду вынужден отпустить «Неудержимого».
   – Спасибо, сэр.
   Паркс кивнул, сделал знак начальнику штаба следовать за ним и вышел из кают-компании. Коммодор Капра пристроился к нему справа. Паркс оглянулся, убеждаясь, что его никто не услышит, и глубоко вздохнул.
   – Харрингтон, – пробормотал он. – Только этого не хватало!
   – Она отличный офицер, сэр, – ответил Венсан Капра. Ноздри Паркса затрепетали от возмущения.
   – Она чертовски вспыльчивая особа, без всякого самоконтроля, вот кто она!