Страница:
– А? – Цзянь немного выпрямился. Он не ожидал, что эти западники – остановившись, маршал поправил себя, – что эти
людипредложат это так скоро. Естественно, сперва должен был быть этап проверки их искренности.
Но когда он посмотрел на американца, то едва уловимая искорка иронии в глазах Хэтчера указала на то, что ему абсолютно ясен ход мыслей Цзяня, и осознание этого заставило того испытать чувство стыда.
– Товарищ генерал, – сказал он наконец, – я ценю вашу щедрость, но…
– Не щедрость, маршал. Мы подвергаем свой личный состав усовершенствованию с момента отбытия «Дахака». Это всего лишь означает, что Альянс остался далеко позади, а мы должны стереть различия между нами. Мы отправим транспорта с установленным на них оборудованием для усовершенствования в Пекин и любые другие три города, которые вы выберете. Стационарные клиники, находящиеся непосредственно под вашим контролем, вы получите как только мы их построим.
Цзянь моргнул, а Хэтчер улыбнулся.
– Маршал Цзянь, мы – офицеры, которые подчиняются одному главнокомандующему. Если мы не будем действовать сообща, то некоторые могут усомниться в нашем искреннем стремлении к солидарности. А оно действительно искренно. Исходя из этого и будем продолжать наше сотрудничество.
Он откинулся назад и поднял руки на высоту плеч, повернув их ладонями вверх, и Цзянь медленно кивнул.
– Вы правы. Это все равно щедро, но вы правы. И, возможно, я понял еще кое-что, кроме того, что наш Правитель великий человек, товарищ генерал.
– Джеральд, пожалуйста, или просто Джер, если вам так удобно.
Цзянь сначала хотел вежливо отказаться, но сдержался. Он никогда не был сторонником фамильярных отношений между офицерами, даже среди своих товарищей-азиатов, но в этом американце было что-то притягательное. Компетентность и ум Хэтчера, его абсолютная честность заставляли уважать этого человека, но было и еще что-то. Харизма? Нет, близко, но не то слово. Открытость. Или, может быть, дружба.
Дружба. Разве это не странно – испытывать подобное по отношению к генералу-западнику после стольких лет противостояния? Но все же… Да, в самом деле, «все же».
– Очень хорошо… Джеральд, – сказал он.
– Я знаю, что это похоже на удаление зубов, маршал.– Почти нежная улыбка Хэтчера лишила его слова всякого обидного смысла. – Мы слишком долго занимались исключительно тем, что придумывали, как истребить друг друга, поэтому, как это ни прискорбно, ваши мысли вполне естественны. Знаете, я даже почти благодарен ачуультани.
– Благодарны? – Цзянь на секунду вскинул голову, но затем кивнул. – Понятно. До нашего разговора я ни разу не смотрел на это с такой точки зрения, тов… Джеральд, но действительнолучше столкнуться с опасностью со стороны, чем получить возможность самим взорвать собственный мир.
– Точно.– Хэтчер извлек из ящика стола бутылку бренди, затем два бокала, поставил их на стол и наполнил, затем предложил один своему гостю, а другой поднял сам.
– Разрешите сказать, маршал Цзянь, что для меня даже большее удовольствие, чем я предполагал, видеть вас в качестве союзника.
– Разрешаю. – По обычно неподвижному лицу Цзяня промелькнула улыбка. Вряд ли это было уместно, однако он не смог с ней справиться. Он и этот американец слишком походили друг на друга, чтобы быть врагами.
– И, как бы сказали вы, Джеральд, меня зовут Тао-линь, – пробормотал он, после чего раздался нежный звон стаканов.
Из уважения к еще не усовершенствованным членам Планетарного Совета Гор прокрутил запись вживую, а не через нейроинтерфейс. Хотя это и не улучшило впечатления.
Запись закончилась. Тридцать женщин и мужчин смотрели друг на друга в его конференц-зале, но он заметил, что ни один из них не смотрел прямо на него.
– Я хочу знать, леди и джентльмены, – сказал он наконец, нарушая молчание, – как такому позволено было случиться?
Один или два советника вздрогнули, хотя он не повысил голоса. А ему и не нужно было этого делать. Вопли и грохот автоматического оружия, лязг двинувшейся бронетехники произвели достаточно шума.
– Случится этому не было «позволено», – наконец раздался голос, – такое было неизбежно.
Гор наклонил голову, предлагая продолжить. София Париани наклонилась вперед и взглянула ему в глаза. Ее итальянский акцент был слышен как никогда отчетливо, но тон не был извиняющимся.
– Нет сомнения в том, что эта ситуация контролировалась недостаточно четко, но ясно, что она не последняя, Правитель, будут и другие волнения, и не только в Африке. К настоящему моменту мировая экономика разрушена теми изменениями, которые мы принесли; по мере того, как дальнейшие преобразования станут очевидными, все больше и больше простых людей в мире начнут реагировать на них подобным образом.
– София права, Гор. – Это сказал Сарханта, один из десяти выживших членов экипажа «Нергала». – Мы должны были это предвидеть. И фактически предвидели; просто мы не ожидали, что все произойдет так быстро, потому что забыли, сколько людей живет в мире. В трудную и активную работу над оборонными или военными проектами вовлечено абсолютное меньшинство. Все остальные видят лишь то, что их правительства ограничены в полномочиях, планете угрожает опасность, которую они до конца не понимают, и не до конца уверены, что вообще верят в нее, а экономика их стран переживает катастрофический кризис. Данному конкретному восстанию способствовали голод, инфляция и безработица – местные факторы, которые имели место и до нашего появления, но с момента установления нашей власти положение только ухудшилось, – повлияло еще и осознание того, что даже те немногие, кто владеет ценными навыками, в скором времени обнаружат, что их навыки устарели.
– Но вскоре добавятся и другие факторы. – Советник Абнер Джонсон говорил с гнусавым акцентом Новой Англии несмотря на угольно-черную кожу. – Люди есть люди, Правитель. Те, кто был наделен влиянием, вскоре начнут сопротивляться – активно – стоит им только прийти в себя. Их влияние на экономику и политику вскоре канет в Лету, и некоторые их них достаточно глупы, чтобы ринуться в драку. И не забывайте про религиозный аспект. Мы сидим на пороховой бочке в Иране и Сирии, но и у нас есть и наши собственные заскоки, и вы, имперцы, представляете собой вызов всем нашим милым маленьким предрассудкам. – Он невесело улыбнулся. – Микос? Бирхат? Вы же не думаете, что Бог создал планеты с такиминазваниями, не так ли? Если бы вы прибыли с планеты, которая называлась хотя бы «Эдем», то это еще могло бы помочь, но в данной ситуации!.. – Джонсон пожал плечами. – Как только онистанут организованной группой, мы получим поистине сумасшедших фанатиков!
– Товарищ Джонсон прав. – Британское произношение комиссара Сюй Инь казалось настоящей музыкой после говора Джонсона. – Мы можем спорить по поводу причин бедности Третьего Мира, – она спокойно взглянула на своих коллег-капиталистов, – но факт остается фактом. Неуверенность и страх будут преобладать, насилие станет быстро распространяться, и это только начало. Когда Запад осознает, что находится в точно такой же ситуации, то волна насилия будет еще более мощной. Мы можем готовиться к самому худшему… и чего бы мы ни ожидали, реальность, по всей вероятности, будет все равно гораздо хуже.
– Допускаю. Но это жестокое подавление…
– Дело рук местных властей, – вставил Геб. – И прежде чем осуждать их, ответьте: что еще им оставалось? Толпа насчитывала почти десять тысяч человек, и хотя среди них было много безоружных женщин и детей, но много было и тех, кто вовсе не являлся ни женщиной, ни ребенком, и при этом не был безоружен. По крайней мере, у властей хватило ума позвать нас сразу, как только путем введения комендантского часа им удалось восстановить порядок. Я уже направил десяток атмосферных транспортов класса «Ширут» для перевозки продуктовых запасов из Северной Америки. Это хотя бы на время смягчит ситуацию, но если бы местные власти не «подавили» беспорядки, каким бы способом это ни было сделано, то просто накормить их не привело бы ни к чему, и вы это знаете.
Послышался шепот согласия, и Гор отметил, что земляне ведут себя гораздо более горячо, чем имперцы. На чьей стороне истина? В конце концов, это их планета. И лишь Творец знает, к чему все это приведет. Он видел, что они признают целесообразность действий, но не из чистого ли прагматизма? А в ситуации, которая сложилась к настоящему моменту…
– Хорошо, – наконец сказал он, – мне это не нравится, но, возможно, вы правы. – Он повернулся к Густаву ван Гельдеру, советнику по безопасности. – Гус, я хочу, чтобы ты и Геб подняли приоритет задачи снабжения местных властей парализаторами. Необходимо также интенсивнее усовершенствовать штат полиции. Исис и Мико, держите этот вопрос под контролем.
Доктор Исис Тюдор, его земная дочь и в настоящий момент советник по биотехнологиям, посмотрела на своего ассистента, бывшего мятежника, с выражением полного отчаяния. Исис было за восемьдесят; даже усовершенствование могло лишь замедлить ее постепенное увядание, но ум ее был ясным и быстрым. Она кивнула, и Гор не усомнился, что она найдет способ выполнить поручение.
– До тех пор, пока мы не усовершенствуем местных миротворцев, – продолжал Гор, – я попрошу генерала Хэтчера сформировать многонациональные команды быстрого реагирования из своего военного штата. Мне все это не нравится, ситуация сложна и без «чужаков», которые будут подавлять противостояние нашей «тирании», однако десяток солдат в броне может остановить подобное мероприятие с минимальными потерями, особенно имея на вооружении парализаторы.
Все закивали, выражая согласие, и он подавил вздох.
Проблемы, проблемы! Почему он не предусмотрел, что будет происходить на Земле при внедрении имперской технологии? Сейчас он чувствовал себя в большей степени надзирателем, чем правителем, но, как бы там ни было, он должен контролировать ситуацию, – даже с использованием армии, если потребуется, – пока не удастся остановить ачуультани. Еслиудастся…
Он автоматически прогнал эту мысль и повернулся к Кристине Редхорс, советнику по сельскому хозяйству.
– Хорошо. Переходим к следующей проблеме. Кристина, я бы хотел выслушать ваш доклад по поводу урожая пшеницы, а затем…
Затем большинство членов Совета удалились, оставив Гора с разработчиками и инженерами по вопросам обороны. Что бы ни происходило, главная ответственность лежала на них, и они справлялись со своими задачами лучше, чем мог надеяться Гор. Они опережали план строительства на пятой части ПЦО, хотя укрепления, спланированные для азиатов, начинали строить только сейчас.
Один за другим советники отчитывались перед Правителем и покидали зал. В конце концов остался только Геб, и Гор устало улыбнулся, глядя на старейшего из своих оставшихся в живых друзей, когда оба почти одновременно откинулись на спинки кресел и водрузили ноги на стол.
– О Боже! – со вздохом произнес Гор. – Легче было сражаться с Ану!
– Легче, да удовольствие не то, – сказал Геб, потягивая кофе. Затем поморщился. Кофе был едва теплый, он встал, обогнул стол, встряхнул каждый из кофейников, пока не нашел не совсем пустой, и вернулся на свое место.
– Правда, правда, – согласился Гор. – По крайней мере, на этот раз мы думаем, что у нас есть шансна победу. И это приятное отличие.
– Твои бы слова, да Создателю в уши, – с жаром ответил Геб, и Гор засмеялся. Он дотянулся до кофейника Геба и наполнил свою чашку.
– Будь внимателен, – посоветовал он другу. – Не забывай про религиозных фанатиков Абнера.
– Им все равно, что и как я говорю. Их оскорбляет сам факт моего существования.
– Возможно. – Гор сделал глоток, затем нахмурился. – Кстати, я кое о чем хотел спросить тебя.
– И что это может быть, о неустрашимый предводитель?
– Я на днях обнаружил проблему с базой данных. – Геб поднял бровь, а Гор пожал плечами. – Возможно, ничего серьезного, но я наткнулся на блок, которого я не понимаю.
– Да? – Если голос Геба и был самую чуточку слишком ровен, то Гор этого не заметил.
– Я просматривал данные, которые мы получили из компьютеров анклава Ану, а Колин поставил блок на некоторые видеозаписи.
– Правда?
– Да. Это подогрело мой интерес, и я провел анализ. Он поставил блок, который снять может только сам, на все видеозаписи Инанны. Вернее нет, не на все; только на относящиеся к последнему столетию или что-то около того.
– Должно быть, у него была какая-то причина, – предположил Геб.
– Не сомневаюсь в этом, но я думал, что у тебя могут быть какие-то мысли по поводу того, что это за причина. Ты же был Главным Обвинителем – он говорил тебе что-нибудь по этому поводу?
– Даже если бы и говорил, я не мог бы этого пересказать. Но, в любом случае, я бы не волновался. Каковы бы ни были его мотивы, они не имели большого значения для суда. Ее, в конце концов, судить возможности не было.
– Я знаю, я знаю, Геб, но это беспокоит меня. – Гор тихонько постучал пальцами по столу. – Она была второй после Ану, именно она производила для него все кошмарные трансплантации мозга. Одному Создателю известно, сколько землян и имперцев она собственноручно прикончила! Это кажется по меньшей мере… странным.
– Если тебя это беспокоит, спроси Колина, когда он вернется, – предложил Геб. Он допил свой кофе и поднялся. – Ну что же, друг мой, мне нужно ехать. Днем я должен инспектировать работы в Минья Конка.
Он бодро попрощался, прошагал вдоль зала по направлению к лифту, что-то насвистывая, но веселая мелодия прервалась, как только за ним захлопнулась дверь. Старый имперец, казалось, обвис на своем усовершенствованном скелете, прижавшись лбом к зеркальной внутренней поверхности лифта.
«Создатель всего сущего, – молча взмолился он, – не дай ему спросить Колина. Пожалуйста, не дай ему спросить Колина!»
Выступили слезы, и он со злостью смахнул их, но невозможно было так же легко избавиться от воспоминаний о том, как он перед судом умолял Колина поставить блок на видеозаписи Инанны. Он был готов упасть на колени, но ему не пришлось. Как бы то ни было, ужас Колина превзошел его собственный.
Против своей воли Геб мысленно увидел себя на девяностой палубе досветового линкора «Озир», в самом сердце анклава Ану, в тот самый ужасный момент, когда Колин и Танни отправились на смертельный поединок с Ану, оставив за спиной искалеченное тело, которое энергопистолет Танни разорвал почти пополам. В этом теле был мозг коммандера Инанны, но попал он туда вследствие медицинской операции.
Гебу пришлось воспользоваться собственным энергетическим пистолетом, чтобы сжечь дотла это тело, так как когда-то оно принадлежало одному из его самых близких друзей, прекрасной женщине по имени Танисис…
…жене Гора…
…и матери Джилтани.
Глава 6
Но когда он посмотрел на американца, то едва уловимая искорка иронии в глазах Хэтчера указала на то, что ему абсолютно ясен ход мыслей Цзяня, и осознание этого заставило того испытать чувство стыда.
– Товарищ генерал, – сказал он наконец, – я ценю вашу щедрость, но…
– Не щедрость, маршал. Мы подвергаем свой личный состав усовершенствованию с момента отбытия «Дахака». Это всего лишь означает, что Альянс остался далеко позади, а мы должны стереть различия между нами. Мы отправим транспорта с установленным на них оборудованием для усовершенствования в Пекин и любые другие три города, которые вы выберете. Стационарные клиники, находящиеся непосредственно под вашим контролем, вы получите как только мы их построим.
Цзянь моргнул, а Хэтчер улыбнулся.
– Маршал Цзянь, мы – офицеры, которые подчиняются одному главнокомандующему. Если мы не будем действовать сообща, то некоторые могут усомниться в нашем искреннем стремлении к солидарности. А оно действительно искренно. Исходя из этого и будем продолжать наше сотрудничество.
Он откинулся назад и поднял руки на высоту плеч, повернув их ладонями вверх, и Цзянь медленно кивнул.
– Вы правы. Это все равно щедро, но вы правы. И, возможно, я понял еще кое-что, кроме того, что наш Правитель великий человек, товарищ генерал.
– Джеральд, пожалуйста, или просто Джер, если вам так удобно.
Цзянь сначала хотел вежливо отказаться, но сдержался. Он никогда не был сторонником фамильярных отношений между офицерами, даже среди своих товарищей-азиатов, но в этом американце было что-то притягательное. Компетентность и ум Хэтчера, его абсолютная честность заставляли уважать этого человека, но было и еще что-то. Харизма? Нет, близко, но не то слово. Открытость. Или, может быть, дружба.
Дружба. Разве это не странно – испытывать подобное по отношению к генералу-западнику после стольких лет противостояния? Но все же… Да, в самом деле, «все же».
– Очень хорошо… Джеральд, – сказал он.
– Я знаю, что это похоже на удаление зубов, маршал.– Почти нежная улыбка Хэтчера лишила его слова всякого обидного смысла. – Мы слишком долго занимались исключительно тем, что придумывали, как истребить друг друга, поэтому, как это ни прискорбно, ваши мысли вполне естественны. Знаете, я даже почти благодарен ачуультани.
– Благодарны? – Цзянь на секунду вскинул голову, но затем кивнул. – Понятно. До нашего разговора я ни разу не смотрел на это с такой точки зрения, тов… Джеральд, но действительнолучше столкнуться с опасностью со стороны, чем получить возможность самим взорвать собственный мир.
– Точно.– Хэтчер извлек из ящика стола бутылку бренди, затем два бокала, поставил их на стол и наполнил, затем предложил один своему гостю, а другой поднял сам.
– Разрешите сказать, маршал Цзянь, что для меня даже большее удовольствие, чем я предполагал, видеть вас в качестве союзника.
– Разрешаю. – По обычно неподвижному лицу Цзяня промелькнула улыбка. Вряд ли это было уместно, однако он не смог с ней справиться. Он и этот американец слишком походили друг на друга, чтобы быть врагами.
– И, как бы сказали вы, Джеральд, меня зовут Тао-линь, – пробормотал он, после чего раздался нежный звон стаканов.
* * *
Из уважения к еще не усовершенствованным членам Планетарного Совета Гор прокрутил запись вживую, а не через нейроинтерфейс. Хотя это и не улучшило впечатления.
Запись закончилась. Тридцать женщин и мужчин смотрели друг на друга в его конференц-зале, но он заметил, что ни один из них не смотрел прямо на него.
– Я хочу знать, леди и джентльмены, – сказал он наконец, нарушая молчание, – как такому позволено было случиться?
Один или два советника вздрогнули, хотя он не повысил голоса. А ему и не нужно было этого делать. Вопли и грохот автоматического оружия, лязг двинувшейся бронетехники произвели достаточно шума.
– Случится этому не было «позволено», – наконец раздался голос, – такое было неизбежно.
Гор наклонил голову, предлагая продолжить. София Париани наклонилась вперед и взглянула ему в глаза. Ее итальянский акцент был слышен как никогда отчетливо, но тон не был извиняющимся.
– Нет сомнения в том, что эта ситуация контролировалась недостаточно четко, но ясно, что она не последняя, Правитель, будут и другие волнения, и не только в Африке. К настоящему моменту мировая экономика разрушена теми изменениями, которые мы принесли; по мере того, как дальнейшие преобразования станут очевидными, все больше и больше простых людей в мире начнут реагировать на них подобным образом.
– София права, Гор. – Это сказал Сарханта, один из десяти выживших членов экипажа «Нергала». – Мы должны были это предвидеть. И фактически предвидели; просто мы не ожидали, что все произойдет так быстро, потому что забыли, сколько людей живет в мире. В трудную и активную работу над оборонными или военными проектами вовлечено абсолютное меньшинство. Все остальные видят лишь то, что их правительства ограничены в полномочиях, планете угрожает опасность, которую они до конца не понимают, и не до конца уверены, что вообще верят в нее, а экономика их стран переживает катастрофический кризис. Данному конкретному восстанию способствовали голод, инфляция и безработица – местные факторы, которые имели место и до нашего появления, но с момента установления нашей власти положение только ухудшилось, – повлияло еще и осознание того, что даже те немногие, кто владеет ценными навыками, в скором времени обнаружат, что их навыки устарели.
– Но вскоре добавятся и другие факторы. – Советник Абнер Джонсон говорил с гнусавым акцентом Новой Англии несмотря на угольно-черную кожу. – Люди есть люди, Правитель. Те, кто был наделен влиянием, вскоре начнут сопротивляться – активно – стоит им только прийти в себя. Их влияние на экономику и политику вскоре канет в Лету, и некоторые их них достаточно глупы, чтобы ринуться в драку. И не забывайте про религиозный аспект. Мы сидим на пороховой бочке в Иране и Сирии, но и у нас есть и наши собственные заскоки, и вы, имперцы, представляете собой вызов всем нашим милым маленьким предрассудкам. – Он невесело улыбнулся. – Микос? Бирхат? Вы же не думаете, что Бог создал планеты с такиминазваниями, не так ли? Если бы вы прибыли с планеты, которая называлась хотя бы «Эдем», то это еще могло бы помочь, но в данной ситуации!.. – Джонсон пожал плечами. – Как только онистанут организованной группой, мы получим поистине сумасшедших фанатиков!
– Товарищ Джонсон прав. – Британское произношение комиссара Сюй Инь казалось настоящей музыкой после говора Джонсона. – Мы можем спорить по поводу причин бедности Третьего Мира, – она спокойно взглянула на своих коллег-капиталистов, – но факт остается фактом. Неуверенность и страх будут преобладать, насилие станет быстро распространяться, и это только начало. Когда Запад осознает, что находится в точно такой же ситуации, то волна насилия будет еще более мощной. Мы можем готовиться к самому худшему… и чего бы мы ни ожидали, реальность, по всей вероятности, будет все равно гораздо хуже.
– Допускаю. Но это жестокое подавление…
– Дело рук местных властей, – вставил Геб. – И прежде чем осуждать их, ответьте: что еще им оставалось? Толпа насчитывала почти десять тысяч человек, и хотя среди них было много безоружных женщин и детей, но много было и тех, кто вовсе не являлся ни женщиной, ни ребенком, и при этом не был безоружен. По крайней мере, у властей хватило ума позвать нас сразу, как только путем введения комендантского часа им удалось восстановить порядок. Я уже направил десяток атмосферных транспортов класса «Ширут» для перевозки продуктовых запасов из Северной Америки. Это хотя бы на время смягчит ситуацию, но если бы местные власти не «подавили» беспорядки, каким бы способом это ни было сделано, то просто накормить их не привело бы ни к чему, и вы это знаете.
Послышался шепот согласия, и Гор отметил, что земляне ведут себя гораздо более горячо, чем имперцы. На чьей стороне истина? В конце концов, это их планета. И лишь Творец знает, к чему все это приведет. Он видел, что они признают целесообразность действий, но не из чистого ли прагматизма? А в ситуации, которая сложилась к настоящему моменту…
– Хорошо, – наконец сказал он, – мне это не нравится, но, возможно, вы правы. – Он повернулся к Густаву ван Гельдеру, советнику по безопасности. – Гус, я хочу, чтобы ты и Геб подняли приоритет задачи снабжения местных властей парализаторами. Необходимо также интенсивнее усовершенствовать штат полиции. Исис и Мико, держите этот вопрос под контролем.
Доктор Исис Тюдор, его земная дочь и в настоящий момент советник по биотехнологиям, посмотрела на своего ассистента, бывшего мятежника, с выражением полного отчаяния. Исис было за восемьдесят; даже усовершенствование могло лишь замедлить ее постепенное увядание, но ум ее был ясным и быстрым. Она кивнула, и Гор не усомнился, что она найдет способ выполнить поручение.
– До тех пор, пока мы не усовершенствуем местных миротворцев, – продолжал Гор, – я попрошу генерала Хэтчера сформировать многонациональные команды быстрого реагирования из своего военного штата. Мне все это не нравится, ситуация сложна и без «чужаков», которые будут подавлять противостояние нашей «тирании», однако десяток солдат в броне может остановить подобное мероприятие с минимальными потерями, особенно имея на вооружении парализаторы.
Все закивали, выражая согласие, и он подавил вздох.
Проблемы, проблемы! Почему он не предусмотрел, что будет происходить на Земле при внедрении имперской технологии? Сейчас он чувствовал себя в большей степени надзирателем, чем правителем, но, как бы там ни было, он должен контролировать ситуацию, – даже с использованием армии, если потребуется, – пока не удастся остановить ачуультани. Еслиудастся…
Он автоматически прогнал эту мысль и повернулся к Кристине Редхорс, советнику по сельскому хозяйству.
– Хорошо. Переходим к следующей проблеме. Кристина, я бы хотел выслушать ваш доклад по поводу урожая пшеницы, а затем…
* * *
Затем большинство членов Совета удалились, оставив Гора с разработчиками и инженерами по вопросам обороны. Что бы ни происходило, главная ответственность лежала на них, и они справлялись со своими задачами лучше, чем мог надеяться Гор. Они опережали план строительства на пятой части ПЦО, хотя укрепления, спланированные для азиатов, начинали строить только сейчас.
Один за другим советники отчитывались перед Правителем и покидали зал. В конце концов остался только Геб, и Гор устало улыбнулся, глядя на старейшего из своих оставшихся в живых друзей, когда оба почти одновременно откинулись на спинки кресел и водрузили ноги на стол.
– О Боже! – со вздохом произнес Гор. – Легче было сражаться с Ану!
– Легче, да удовольствие не то, – сказал Геб, потягивая кофе. Затем поморщился. Кофе был едва теплый, он встал, обогнул стол, встряхнул каждый из кофейников, пока не нашел не совсем пустой, и вернулся на свое место.
– Правда, правда, – согласился Гор. – По крайней мере, на этот раз мы думаем, что у нас есть шансна победу. И это приятное отличие.
– Твои бы слова, да Создателю в уши, – с жаром ответил Геб, и Гор засмеялся. Он дотянулся до кофейника Геба и наполнил свою чашку.
– Будь внимателен, – посоветовал он другу. – Не забывай про религиозных фанатиков Абнера.
– Им все равно, что и как я говорю. Их оскорбляет сам факт моего существования.
– Возможно. – Гор сделал глоток, затем нахмурился. – Кстати, я кое о чем хотел спросить тебя.
– И что это может быть, о неустрашимый предводитель?
– Я на днях обнаружил проблему с базой данных. – Геб поднял бровь, а Гор пожал плечами. – Возможно, ничего серьезного, но я наткнулся на блок, которого я не понимаю.
– Да? – Если голос Геба и был самую чуточку слишком ровен, то Гор этого не заметил.
– Я просматривал данные, которые мы получили из компьютеров анклава Ану, а Колин поставил блок на некоторые видеозаписи.
– Правда?
– Да. Это подогрело мой интерес, и я провел анализ. Он поставил блок, который снять может только сам, на все видеозаписи Инанны. Вернее нет, не на все; только на относящиеся к последнему столетию или что-то около того.
– Должно быть, у него была какая-то причина, – предположил Геб.
– Не сомневаюсь в этом, но я думал, что у тебя могут быть какие-то мысли по поводу того, что это за причина. Ты же был Главным Обвинителем – он говорил тебе что-нибудь по этому поводу?
– Даже если бы и говорил, я не мог бы этого пересказать. Но, в любом случае, я бы не волновался. Каковы бы ни были его мотивы, они не имели большого значения для суда. Ее, в конце концов, судить возможности не было.
– Я знаю, я знаю, Геб, но это беспокоит меня. – Гор тихонько постучал пальцами по столу. – Она была второй после Ану, именно она производила для него все кошмарные трансплантации мозга. Одному Создателю известно, сколько землян и имперцев она собственноручно прикончила! Это кажется по меньшей мере… странным.
– Если тебя это беспокоит, спроси Колина, когда он вернется, – предложил Геб. Он допил свой кофе и поднялся. – Ну что же, друг мой, мне нужно ехать. Днем я должен инспектировать работы в Минья Конка.
Он бодро попрощался, прошагал вдоль зала по направлению к лифту, что-то насвистывая, но веселая мелодия прервалась, как только за ним захлопнулась дверь. Старый имперец, казалось, обвис на своем усовершенствованном скелете, прижавшись лбом к зеркальной внутренней поверхности лифта.
«Создатель всего сущего, – молча взмолился он, – не дай ему спросить Колина. Пожалуйста, не дай ему спросить Колина!»
Выступили слезы, и он со злостью смахнул их, но невозможно было так же легко избавиться от воспоминаний о том, как он перед судом умолял Колина поставить блок на видеозаписи Инанны. Он был готов упасть на колени, но ему не пришлось. Как бы то ни было, ужас Колина превзошел его собственный.
Против своей воли Геб мысленно увидел себя на девяностой палубе досветового линкора «Озир», в самом сердце анклава Ану, в тот самый ужасный момент, когда Колин и Танни отправились на смертельный поединок с Ану, оставив за спиной искалеченное тело, которое энергопистолет Танни разорвал почти пополам. В этом теле был мозг коммандера Инанны, но попал он туда вследствие медицинской операции.
Гебу пришлось воспользоваться собственным энергетическим пистолетом, чтобы сжечь дотла это тело, так как когда-то оно принадлежало одному из его самых близких друзей, прекрасной женщине по имени Танисис…
…жене Гора…
…и матери Джилтани.
Глава 6
Пятьдесят китайских парашютистов в черной имперской униформе застыли в строю, а маршал Цзянь Тао-линь, заместитель главы Комитета начальников штабов Правителя Земли по оперативным вопросам, смотрел на них с волнением, которого в нем подобные церемонии не вызывали десятилетиями. Это был первый визит его непосредственного начальника в Китай за пять месяцев прошедшие после того, как Азиатский Альянс покорился неизбежному, и он хотел, – требовал, – чтобы все прошло гладко.
Так и было. Генерал Джеральд Хэтчер появился в люке катера и направился вниз по трапу в сопровождении личного помощника и немногочисленного штаба.
– Сми-и-и-и-и-и- рна!
Парадный караул, набранный из первой группы азиатов, которых предполагалось направить на усовершенствование, управлялся с оружием не без щегольства, и Цзянь без улыбки отметил безупречность их строевой подготовки, когда они с Хэтчером обменивались приветствиями. Огонек в карих глазах американца выдавал его истинное отношение к церемониалам, но заметить его могли только те, кто очень хорошо знал генерала, и Цзяня все еще немного удивляло, что он стал одним из этих избранных.
– Рад видеть вас, Тао-линь, – сказал Хэтчер под прикрытием звуков военного марша, на что Цзянь ответил, едва заметно улыбнувшись, но этот момент душевности сразу затерялся в условностях протокола.
Джеральд Хэтчер положил свой головной убор на колено и откинулся назад, как только город Чэнду остался позади. Машина приближалась к Минья Конка, горе, которую частично срыли для постройки ПЦО «Хуан-ди», и он поморщился, проведя пальцем по тесному воротнику своей формы.
Джеральд опустил руку, в который раз задаваясь вопросом, стоило ли использовать форму Империума. Ее преимущество было в том, что она не принадлежала ни одной из соперничавших армий, которые они сейчас пытались объединить. К сожалению, она была слишком похожа на форму СС, что, если подумать, вовсе не было удивительно. Он сделал все, что мог, чтобы уменьшить это сходство, – звезды, которые нацисты заменили на черепа, были увеличены, на петлицы вместо дубовых листьев вернулись зазубренные листья хисанта, серебряное шитье против всех правил заменили золотым, – но общее впечатление все же вызывало некоторое беспокойство.
Он отбросил эти мысли и повернулся к Цзяню.
– Похоже, ваши люди проделали большую работу, Тао-линь. Жаль, что вам пришлось провести столько времени в Пекине, занимаясь всем этим, но я впечатлен.
– Вообще-то, Джеральд, я провел здесь слишком мало времени. – Цзянь слегка пожал плечами. – Сейчас дела обстоят хуже, даже по сравнению с тем временем, когда мы с вами были врагами. Если бы в сутках было хотя бы часов на восемь больше…
– Мне вы можете об этом не говорить! – засмеялся Хэтчер. – Если мы будем так пахать еще полгода, то, возможно, нам удастся передать кому-нибудь дела достаточно надолго, чтобы получить собственную биотехнику.
– Да. Тем не менее должен признать, что скорость, с которой мы продвигаемся, почти пугает меня. У нас слишком мало времени для необходимой координации. Нужно уделять внимание одновременно многим проектам, и я не успеваю узнатьсвоих офицеров.
– Понимаю. Мы в лучшем положении, потому что люди с «Нергала» проникли в наши военные структуры задолго до того, как мы узнали о них. А вот вам я не завидую, ведь здесь придется все начинать с нуля.
– Мы справимся, – сказал Цзянь. Рослый китаец потерял по крайней мере пять килограммов со дня их первой встречи, но это сделало его еще более устрашающим, как будто он состоял из одних хрящей и костей. И к чему бы ни привело слияние с Азиатским Альянсом, Хэтчер был безмерно благодарен за то, что оно свело его с Цзянем Тао-линем.
Катер снижался к отверстию, извергающему пыль, которое когда-то было вершиной горы, и Хэтчер проверил свою дыхательную маску. Он ненавидел ее, но одной только пыли было достаточно, чтобы приходилось ее надевать, а в данном случае без нее было не обойтись, так как ПЦО «Хуан-ди» находился на высоте почти семи с половиной километров над уровнем моря. Он почувствовал себя немного лучше, когда увидел, что Цзянь тоже достал свою маску… и подавил вспышку зависти, когда майор Аллан Джермейн проигнорировал свою. «Это должно быть здорово», – печально подумал он, глядя на своего усовершенствованного помощника.
Они приземлились, и холодный разреженный воздух, горький от пыли, проник через люк. Хэтчер торопливо застегнул свою маску, и неудобство воротника неожиданно стало раздражать меньше, так как имперская ткань заботилась о поддержании оптимальной температуры; он возглавил процессию, направлявшуюся к оглушительно-шумному, извергающему тонны пыли и заставлявшему разбегаться глаза бедламу еще одного из проектов Геба.
Цзянь, пытаясь скрыть нетерпение, шел вслед за Хэтчером. Он ненавидел любого рода инспекции, и только то, что Хэтчер ненавидел их не меньше, дало ему силы пройти весь этот длительный парад, сохраняя видимое спокойствие. Это, а также то, что долгая или не очень, но инспекция всегда является немаловажным фактором мотивации человеческих усилий. Ничто так не убеждает людей в значимости выполняемых ими задач, как вид проверяющего результаты их работы начальства.
Кроме того, несмотря на нетерпение, Цзянь был изрядно впечатлен. Имперское оборудование начало поступать в количествах, способных до предела напрячь возможности центров усовершенствования поставлять для него операторов, и результат был восхитительным, особенно для глаз того, кто до этого привык использовать только земные технологии. Работа над главным котлованом была почти завершена – центральные помещения структурно были почти полностью оформлены и готовы к установке компьютерной техники, а генераторы щитов уже установлены. Непостижимо.
Слушая инженера, он краем глаза уловил, как офицер в дыхательной маске, размахивая рукой, исчез за грудой стройматериалов. Что-то показалось ему знакомым в этой маленькой фигуре, но инженер продолжал говорить, и он не стал отвлекаться.
– Я поражен, Гебан, – сказал Хэтчер, и начальник строительства «Хуан-ди» улыбнулся. Экс-мятежник был ростом всего полтора метра, но выглядел так, как будто одной рукой мог поднять автомобиль – даже до усовершенствования.
– Я действительно поражен, – повторил Хэтчер, когда дверь комнаты управления отрезала их от какофонии стройки. – Вы опережаете план на четыре недели?
– Почти на пять, генерал, – гордо ответил Гебан. – С малой толикой удачи надеюсь завершить работу на два месяца раньше.
– Грандиозно! – воскликнул Хэтчер, похлопав Гебана по плечу, и Цзянь с трудом сдержал улыбку. Наверно, ему никогда не понять, почему неформальные отношения Хэтчера с подчиненными оказывают на них такое положительное воздействие, но тем не менее… И не только с западниками, которые могли быть привычны к такому отношению. Цзянь видел точно такие же широкие улыбки на лицах китайских и тайских крестьян.
– В таком случае, – сказал Хэтчер, поворачиваясь к маршалу, – думаю, мы…
Мощный толчок оборвал его слова и сбил с ног.
Диего МакМерфи был гениальным взрывотехником, техасцем мексикано-ирландского происхождения. Прибрежные нефтяные вышки и дамбы, вертолетные терминалы и жилые комплексы – он работал с любыми объектами, но это был самый ошеломляющий, самый грандиозный, самый замечательныйпроект, в котором ему приходилось участвовать, и то, что он зарабатывал право на полный комплект биотехнических имплантантов, только добавляло прелести. Он был счастлив. Сегодня он привел свою бригаду для установки взрывных зарядов на незаконченную западную стену погреба боеприпасов №12.
Он умер счастливым человеком, а вместе с ним умерли еще шестьсот восемьдесят шесть мужчин и женщин. Они погибли потому, что один из людей МакМерфи включил бур, не зная, что кто-то подключил его управление к тысяче ста килограммам имперской взрывчатки.
Этот взрыв можно было сравнить с взрывом трехкилотонной атомной бомбы.
Джеральд Хэтчер отлетел от Цзяня Тао-линя, но сильная рука маршала удержала его от падения. Все сигналы тревоги и сирены истошно вопили; Гебан мертвенно побледнел. Дверь едва успела распахнуться перед ним, а не то он, наверное, вырвал бы ее голыми руками.
Тряся головой, Хэтчер пробирался к выходу вслед за Цзянем, пытаясь понять, что же произошло. На западе поднялось огромное грибовидное облако, и, пока он наблюдал за этим зрелищем, огромный пятиместный транспорт на гравитонной тяге, доверху загруженный стальными конструкциями, опрокинулся в воздухе. Взрывная волна зацепила его уже ослабнув, и пилоту почти удалось справиться с управлением. Почти. Все-таки двигатель гражданского образца не был рассчитан на такие нагрузки, и транспорт воткнулся в землю носом.
Грянул новый взрыв, и погибших стало шестьсот девяносто один.
– О Боже! – пробормотал Хэтчер.
Цзянь молча кивнул; он был в шоке. Независимо от причин произошедшего, это была самая настоящая катастрофа, и он презирал себя за то, что сначала подумал о потерянном времени и лишь после – о потерянных жизнях. Он повернулся к датчикам контрольного блока, затем обратил внимание на приближающуюся группу людей. Все они были вооружены, и вновь человек маленького роста, возглавлявший их, показался ему знакомым.
– Кван! – взревел он.
Гневный голос Цзяня оторвал Хэтчера от созерцания клубов дыма. Он хотел было что-то сказать, но маршал, ныряя в дверной проем, рванул его за собой. Оба они рухнули на пол комнаты управления с достаточной силой, чтобы треснули ребра. И тут же через распахнутую дверь послышался треск первой автоматной очереди.
– Вперед! – орал генерал Кван До Чин.– Убейте их! Убейте их сейчас же!
Его солдаты бежали по стройплощадке, и сердце Квана преисполнилось радости. Да, уничтожить предателей! И особенно главного изменника, который пытался сместить его! Какой триумф – начать войну против завоевателей!
Пока он и его люди бежали вперед, а строители спешили вытащить раненых и убитых с места взрыва, еще шесть отборных групп, оснащенных автоматическим оружием и гранатами, окружили стройку. Главной их целью были имперцы, но ими они себя не ограничивали.
– Что, черт возьми, происходит?! – Голос генерала Хэтчера звучал приглушенно из-за дыхательной маски, но все равно было заметно, как он охрип. Стоя на коленях, он инстинктивно держался за кобуру.
Так и было. Генерал Джеральд Хэтчер появился в люке катера и направился вниз по трапу в сопровождении личного помощника и немногочисленного штаба.
– Сми-и-и-и-и-и- рна!
Парадный караул, набранный из первой группы азиатов, которых предполагалось направить на усовершенствование, управлялся с оружием не без щегольства, и Цзянь без улыбки отметил безупречность их строевой подготовки, когда они с Хэтчером обменивались приветствиями. Огонек в карих глазах американца выдавал его истинное отношение к церемониалам, но заметить его могли только те, кто очень хорошо знал генерала, и Цзяня все еще немного удивляло, что он стал одним из этих избранных.
– Рад видеть вас, Тао-линь, – сказал Хэтчер под прикрытием звуков военного марша, на что Цзянь ответил, едва заметно улыбнувшись, но этот момент душевности сразу затерялся в условностях протокола.
* * *
Джеральд Хэтчер положил свой головной убор на колено и откинулся назад, как только город Чэнду остался позади. Машина приближалась к Минья Конка, горе, которую частично срыли для постройки ПЦО «Хуан-ди», и он поморщился, проведя пальцем по тесному воротнику своей формы.
Джеральд опустил руку, в который раз задаваясь вопросом, стоило ли использовать форму Империума. Ее преимущество было в том, что она не принадлежала ни одной из соперничавших армий, которые они сейчас пытались объединить. К сожалению, она была слишком похожа на форму СС, что, если подумать, вовсе не было удивительно. Он сделал все, что мог, чтобы уменьшить это сходство, – звезды, которые нацисты заменили на черепа, были увеличены, на петлицы вместо дубовых листьев вернулись зазубренные листья хисанта, серебряное шитье против всех правил заменили золотым, – но общее впечатление все же вызывало некоторое беспокойство.
Он отбросил эти мысли и повернулся к Цзяню.
– Похоже, ваши люди проделали большую работу, Тао-линь. Жаль, что вам пришлось провести столько времени в Пекине, занимаясь всем этим, но я впечатлен.
– Вообще-то, Джеральд, я провел здесь слишком мало времени. – Цзянь слегка пожал плечами. – Сейчас дела обстоят хуже, даже по сравнению с тем временем, когда мы с вами были врагами. Если бы в сутках было хотя бы часов на восемь больше…
– Мне вы можете об этом не говорить! – засмеялся Хэтчер. – Если мы будем так пахать еще полгода, то, возможно, нам удастся передать кому-нибудь дела достаточно надолго, чтобы получить собственную биотехнику.
– Да. Тем не менее должен признать, что скорость, с которой мы продвигаемся, почти пугает меня. У нас слишком мало времени для необходимой координации. Нужно уделять внимание одновременно многим проектам, и я не успеваю узнатьсвоих офицеров.
– Понимаю. Мы в лучшем положении, потому что люди с «Нергала» проникли в наши военные структуры задолго до того, как мы узнали о них. А вот вам я не завидую, ведь здесь придется все начинать с нуля.
– Мы справимся, – сказал Цзянь. Рослый китаец потерял по крайней мере пять килограммов со дня их первой встречи, но это сделало его еще более устрашающим, как будто он состоял из одних хрящей и костей. И к чему бы ни привело слияние с Азиатским Альянсом, Хэтчер был безмерно благодарен за то, что оно свело его с Цзянем Тао-линем.
Катер снижался к отверстию, извергающему пыль, которое когда-то было вершиной горы, и Хэтчер проверил свою дыхательную маску. Он ненавидел ее, но одной только пыли было достаточно, чтобы приходилось ее надевать, а в данном случае без нее было не обойтись, так как ПЦО «Хуан-ди» находился на высоте почти семи с половиной километров над уровнем моря. Он почувствовал себя немного лучше, когда увидел, что Цзянь тоже достал свою маску… и подавил вспышку зависти, когда майор Аллан Джермейн проигнорировал свою. «Это должно быть здорово», – печально подумал он, глядя на своего усовершенствованного помощника.
Они приземлились, и холодный разреженный воздух, горький от пыли, проник через люк. Хэтчер торопливо застегнул свою маску, и неудобство воротника неожиданно стало раздражать меньше, так как имперская ткань заботилась о поддержании оптимальной температуры; он возглавил процессию, направлявшуюся к оглушительно-шумному, извергающему тонны пыли и заставлявшему разбегаться глаза бедламу еще одного из проектов Геба.
* * *
Цзянь, пытаясь скрыть нетерпение, шел вслед за Хэтчером. Он ненавидел любого рода инспекции, и только то, что Хэтчер ненавидел их не меньше, дало ему силы пройти весь этот длительный парад, сохраняя видимое спокойствие. Это, а также то, что долгая или не очень, но инспекция всегда является немаловажным фактором мотивации человеческих усилий. Ничто так не убеждает людей в значимости выполняемых ими задач, как вид проверяющего результаты их работы начальства.
Кроме того, несмотря на нетерпение, Цзянь был изрядно впечатлен. Имперское оборудование начало поступать в количествах, способных до предела напрячь возможности центров усовершенствования поставлять для него операторов, и результат был восхитительным, особенно для глаз того, кто до этого привык использовать только земные технологии. Работа над главным котлованом была почти завершена – центральные помещения структурно были почти полностью оформлены и готовы к установке компьютерной техники, а генераторы щитов уже установлены. Непостижимо.
Слушая инженера, он краем глаза уловил, как офицер в дыхательной маске, размахивая рукой, исчез за грудой стройматериалов. Что-то показалось ему знакомым в этой маленькой фигуре, но инженер продолжал говорить, и он не стал отвлекаться.
* * *
– Я поражен, Гебан, – сказал Хэтчер, и начальник строительства «Хуан-ди» улыбнулся. Экс-мятежник был ростом всего полтора метра, но выглядел так, как будто одной рукой мог поднять автомобиль – даже до усовершенствования.
– Я действительно поражен, – повторил Хэтчер, когда дверь комнаты управления отрезала их от какофонии стройки. – Вы опережаете план на четыре недели?
– Почти на пять, генерал, – гордо ответил Гебан. – С малой толикой удачи надеюсь завершить работу на два месяца раньше.
– Грандиозно! – воскликнул Хэтчер, похлопав Гебана по плечу, и Цзянь с трудом сдержал улыбку. Наверно, ему никогда не понять, почему неформальные отношения Хэтчера с подчиненными оказывают на них такое положительное воздействие, но тем не менее… И не только с западниками, которые могли быть привычны к такому отношению. Цзянь видел точно такие же широкие улыбки на лицах китайских и тайских крестьян.
– В таком случае, – сказал Хэтчер, поворачиваясь к маршалу, – думаю, мы…
Мощный толчок оборвал его слова и сбил с ног.
* * *
Диего МакМерфи был гениальным взрывотехником, техасцем мексикано-ирландского происхождения. Прибрежные нефтяные вышки и дамбы, вертолетные терминалы и жилые комплексы – он работал с любыми объектами, но это был самый ошеломляющий, самый грандиозный, самый замечательныйпроект, в котором ему приходилось участвовать, и то, что он зарабатывал право на полный комплект биотехнических имплантантов, только добавляло прелести. Он был счастлив. Сегодня он привел свою бригаду для установки взрывных зарядов на незаконченную западную стену погреба боеприпасов №12.
Он умер счастливым человеком, а вместе с ним умерли еще шестьсот восемьдесят шесть мужчин и женщин. Они погибли потому, что один из людей МакМерфи включил бур, не зная, что кто-то подключил его управление к тысяче ста килограммам имперской взрывчатки.
Этот взрыв можно было сравнить с взрывом трехкилотонной атомной бомбы.
* * *
Джеральд Хэтчер отлетел от Цзяня Тао-линя, но сильная рука маршала удержала его от падения. Все сигналы тревоги и сирены истошно вопили; Гебан мертвенно побледнел. Дверь едва успела распахнуться перед ним, а не то он, наверное, вырвал бы ее голыми руками.
Тряся головой, Хэтчер пробирался к выходу вслед за Цзянем, пытаясь понять, что же произошло. На западе поднялось огромное грибовидное облако, и, пока он наблюдал за этим зрелищем, огромный пятиместный транспорт на гравитонной тяге, доверху загруженный стальными конструкциями, опрокинулся в воздухе. Взрывная волна зацепила его уже ослабнув, и пилоту почти удалось справиться с управлением. Почти. Все-таки двигатель гражданского образца не был рассчитан на такие нагрузки, и транспорт воткнулся в землю носом.
Грянул новый взрыв, и погибших стало шестьсот девяносто один.
– О Боже! – пробормотал Хэтчер.
Цзянь молча кивнул; он был в шоке. Независимо от причин произошедшего, это была самая настоящая катастрофа, и он презирал себя за то, что сначала подумал о потерянном времени и лишь после – о потерянных жизнях. Он повернулся к датчикам контрольного блока, затем обратил внимание на приближающуюся группу людей. Все они были вооружены, и вновь человек маленького роста, возглавлявший их, показался ему знакомым.
– Кван! – взревел он.
Гневный голос Цзяня оторвал Хэтчера от созерцания клубов дыма. Он хотел было что-то сказать, но маршал, ныряя в дверной проем, рванул его за собой. Оба они рухнули на пол комнаты управления с достаточной силой, чтобы треснули ребра. И тут же через распахнутую дверь послышался треск первой автоматной очереди.
* * *
– Вперед! – орал генерал Кван До Чин.– Убейте их! Убейте их сейчас же!
Его солдаты бежали по стройплощадке, и сердце Квана преисполнилось радости. Да, уничтожить предателей! И особенно главного изменника, который пытался сместить его! Какой триумф – начать войну против завоевателей!
Пока он и его люди бежали вперед, а строители спешили вытащить раненых и убитых с места взрыва, еще шесть отборных групп, оснащенных автоматическим оружием и гранатами, окружили стройку. Главной их целью были имперцы, но ими они себя не ограничивали.
* * *
– Что, черт возьми, происходит?! – Голос генерала Хэтчера звучал приглушенно из-за дыхательной маски, но все равно было заметно, как он охрип. Стоя на коленях, он инстинктивно держался за кобуру.