«Как нехорошо получилось,» – подумал про себя Грошек, не чувствуя облегчения от того, что всё еще жив. – «Прокололся на ровном месте! Теперь жди неприятностей…»
Выждав несколько минут, он тоже спустился с верхнего яруса Сторожевой башни и вышел на тропинку, ведущую к террасе. Оперативное наблюдение у него, конечно, сорвалось, но на земле все еще оставались следы. Грошек вытащил из кармана ключи и посветил миниатюрным брелком-фонариком себе под ноги. Отпечаток кроссовки сбежавшей незнакомки он легко определил по размеру, после чего запомнил характерный рельеф подошвы – овал сзади и некое подобие запятой спереди.
Он вернулся в пансионат, где на первом этаже здания столкнулся с вышедшим из гостиной Стасем.
– Сейчас здесь никто не проходил? – с наигранной беспечностью спросил он у молодого мужчины.
– Вроде никого не видел, – ответил Лучинский, мило ему улыбаясь. – Вы кого-то ищете?
– Нет-нет, – успокоил его Грошек. – Вообще-то я хотел попросить вашу жену отправить электронное письмо в Варшаву. Она сейчас, наверное, на кухне?
– На кухне её нет, – сказал Стась. – Она должна быть в бильярдной или на втором этаже… Но если срочно, то я сам могу открыть вам кабинет.
– Да мне не к спеху… – махнул рукой детектив.
Поднимаясь по лестнице, он задал еще один вопрос Лучинскому:
– Скажите, Станислав, а почему не видно Хайнштайнов?
– Они с утра отправились к Виштынецкому озеру, – пояснил тот. – Обещали вернуться только завтра к обеду, а то и к ужину…
– В самом деле? – присвистнул Анджей. – Но Виштынецкое озеро, кажется, в Литве?
– Между Литвой и Калининградской областью, – уточнил Лучинский. – В Житкеймах есть погранпереход на российскую сторону. А там еще километров пятнадцать на север, и через российско-литовскую границу можно попасть в Виштитис. Кажется, они собирались именно туда…
Выходило, что Моника Хайнштайн никак не могла десять минут назад находиться в Сторожевой башне. В то же время Гелене, видимо, ничто не мешало составить Рушальскому компанию вне дома – во всяком случае муж ей алиби не обеспечил. Хотя, конечно, под подозрением оставались еще Бася Ольшанская и замужняя дама, прибывшая в пансионат накануне. Их тоже нельзя было сбрасывать со счета.
До часу ночи, уже лежа в постели, Грошек размышлял, что же имела в виду незнакомка, когда сказала, что утонувшая в озере девушка незадолго до своей гибели опознала Романа. Значило ли это, что Рушальский как-то причастен к её смерти? Однако никаких других обличающих показаний или иных доказательств его вины в распоряжении детектива не было. Прояснить ситуацию, пожалуй, могла только сама приятельница контрабандиста, но для этого её еще надо было выявить среди трех молодых женщин.
За окном тем временем громыхала гроза. Оглушительные раскаты грома еще долго не давали Анджею уснуть. Но вскоре стихия утихомирилась, и он постепенно провалился в сладкий расслабляющий сон.
На следующий день, сразу после завтрака, Грошек расположился на террасе. Долго ждать ему не пришлось – прибывшие накануне отдыхающие вместе с ребенком прямо с утра направились к конюшне.
Пеперик уже, видимо, ждал их. Он вывел из денника коня и помог мальчишке забраться в седло. Держа в одной руке узду, он стал водить лошадь с малолетним наездником по конному двору, давая юному седоку профессиональные советы.
Грошек приблизился к родителям малыша и встал за их спинами. Изучив следы на земле, он убедился, что след от кроссовки дамы из второго номера не соответствует тем, что он видел вчера вечером у Сторожевой башни. Вывод Грошека не сильно обрадовал – и так было ясно, что эта пара никакого отношения к Рушальскому и его темным делишкам не имеет. Только наработанная годами привычка к пунктуальному исполнению служебных обязанностей заставила детектива проверять всех женщин, ни для кого не делая исключений.
Он вернулся на исходную позицию.
Через четверть часа в дверях пансионата показалась Гелена Лучинская. Она слетела со ступенек и направилась к щитовым домикам, где уже копошились, собираясь в дорогу, заезжие велотуристы. Ноги у Геленки были обуты в светлокоричневые туфли на сплошной полиуретановой подошве. Эти модные туфли молодая женщина надевала всегда, когда выходила из дома.
Детективу даже не пришлось сходить с террасы – первый же четкий след, оставленный обувью Геленки на земле среди опавших грязно-желтых листьев, привел его в некоторое замешательство. Три жалких ромбика на фоне мелких пупурышечек не шли ни в какое сравнение с неким подобием запятой и овалом сзади, обнаруженными у Сторожевой башни.
«Неужели Бася Ольшанская?» – огорчился Анджей. Он никак не мог поверить тому, что сообщницей контрабандиста является дочка профессора, очень серьезная и респектабельная особа. Как же такое могло произойти? Наверное, сотруднице солидного университета просто вскружили голову обещаниями красивой и беспечной жизни, решил он. Обольстили для начала дуреху блеском фальшивых брильянтов и пухлыми пачками денег, завлекли в сети преступного бизнеса, а потом шантажом принудили к рядовой курьерской должности – перевозить контрабанду через границу. Иного объяснения придумать было просто невозможно.
Всего через минуту Грошек перехватил Басю у дверей её апартаментов.
– Мне нужно с вами поговорить! – напористо заявил он. – Давайте пройдем в ваш номер…
Пани Ольшанская не подала виду, что встревожена предстоящим разговором. Наоборот, она вполне миролюбивым жестом предложила детективу присесть и пододвинула к нему пепельницу, в которой находились две смятые сигареты со следами губной помады по краю фильтра.
– Я не курю! – заметил Грошек.
Бася рассеянно посмотрела на него и улыбнулась, извиняясь:
– Ах, да… Я совсем забыла!
«Нервничала!» – заключил про себя Грошек. – «Ведь она сама призналась, что курит только тогда, когда перенервничает…».
Он собрался с мыслями и сразу же перешел в атаку:
– Вчера вы были с Рушальским у Сторожевой башни!
– Положим, не у башни, – отозвалась женщина, – а в самой башне!.. И что из этого следует?
Грошек насупился. Слишком уж непринужденно держалась его собеседница.
– Это неважно… Я слышал вас разговор. Скажите, Бася, что заставило вас связаться с контрабандистами? Кто у них главный, Рушальский или некто Томаш? Еще не поздно одуматься и обо всем рассказать полиции. Тогда можно будет рассчитывать на снисхождение…
– Постойте! О чем это вы? – в изумлении выкатила глаза дочка профессора. – С чего вы взяли, что Рушальский и Томаш – контрабандисты?
– Я все слышал! – напомнил ей Грошек. – Я в курсе, что Роман обещал осуществить переброску золота из Италии. И еще одно… Это Рушальский утопил девушку в озере, потому что она его опознала?
Какое-то время женщина смотрела на него, ничего не соображая, а потом вдруг дико захохотала. Такого истерического смеха на грани нервного срыва Анджей давно уже не слышал.
– Простите… – извинилась Бася, понемногу приходя в себя. – Вы все не так поняли! Роман вовсе не контрабандист, а спортсмен. Биатлонист! И в Сторожевой башне он говорил не о золоте вообще, а конкретно о золотой медали. В Италии зимой должны состояться соревнования, – пояснила она, – он включен в сборную страны…
– А Кристина Малецка? – промямлил Грошек, чувствуя как у него краснеют уши. – Как быть с ней?
– Кристина? – переспросила Бася. – Наверное, эта та девушка из компании молодых людей, что отдыхали здесь около недели назад? Она действительно узнала Романа и подошла к нему за автографом. Но её смерть, скорее всего – несчастный случай. Во всяком случае, следователь придерживается именно такого мнения…
– Значит, Рушальский чист перед законом? – разочарованно проговорил детектив. – А кто тогда Томаш? Кто к нему сильно привязан? Почему вы боитесь того, что кому-то что-то откроется?
Казалось, на эти вопросы Ольшанской отвечать очень не хочется. Но собрав волю в кулак, она через силу произнесла:
– Томаш – мой муж. Мы с ним познакомились в университете, когда я была еще студенткой. Но это брак без будущего – мы слишком разные люди… И дело тут даже не в том, что Томаш старше меня на десять лет, просто иногда мне кажется, что у него три жены – наука, карьера и я. Причем я не на первом, и даже не на втором месте. А с Романом у нас все намного серьезнее. Правда, боюсь, отец об этом догадывается, и поскольку он уже успел привязаться к Томашу, то мой развод его не сильно обрадует…
Молодая женщина умолкла, избегая смотреть Грошеку в лицо.
– Я умею держать язык за зубами, – обнадежил детектив собеседницу. – Вам нечего бояться…
Он встал с дивана, прошел к выходу, но задержался у двери.
– А я уж решил, что изловил привидение… – в смущении сказал он. – Извините, Бася, если доставил вам несколько неприятных минут.
Грошек спустился на первый этаж и выбрался на террасу. У него первый раз за последние три дня появилось твердое желание немедленно собрать свои вещи и покинуть этот райский уголок. Ведь ошибочные умозаключения порочили его не только как профессионала, но и просто как человека из рода homo sapiens. Ну, как при такой колоритной спортивной фигуре и знании языков можно было принять Рушальского за контрабандиста? Все ведь предельно ясно – тренировки, сборы, соревнования, неизбежное общение со спортсменами из других стран. К тому же вечное стремление Романа посостязаться, причем не только на спортивной площадке, но и в словесной дуэли…
Грошек даже не заметил, как к нему подошел Стась Лучинский. Мужчина был взволнован, а потому немногословен.
– Монику Хайнштайн обнаружили в Станичках, лежащей около дороги без сознания! – поведал он. – Одежда вся изодрана, на лице запекшаяся кровь. Её отправили на попутке в больницу. Врачи говорят, состояние критическое…
Самоуничижительные мысли разом вылетели из головы детектива.
– А Мартин? – встрепенулся он. – Что с мужем?.. Где он?
Стась в ответ только развел руками…
Глава 8
Выждав несколько минут, он тоже спустился с верхнего яруса Сторожевой башни и вышел на тропинку, ведущую к террасе. Оперативное наблюдение у него, конечно, сорвалось, но на земле все еще оставались следы. Грошек вытащил из кармана ключи и посветил миниатюрным брелком-фонариком себе под ноги. Отпечаток кроссовки сбежавшей незнакомки он легко определил по размеру, после чего запомнил характерный рельеф подошвы – овал сзади и некое подобие запятой спереди.
Он вернулся в пансионат, где на первом этаже здания столкнулся с вышедшим из гостиной Стасем.
– Сейчас здесь никто не проходил? – с наигранной беспечностью спросил он у молодого мужчины.
– Вроде никого не видел, – ответил Лучинский, мило ему улыбаясь. – Вы кого-то ищете?
– Нет-нет, – успокоил его Грошек. – Вообще-то я хотел попросить вашу жену отправить электронное письмо в Варшаву. Она сейчас, наверное, на кухне?
– На кухне её нет, – сказал Стась. – Она должна быть в бильярдной или на втором этаже… Но если срочно, то я сам могу открыть вам кабинет.
– Да мне не к спеху… – махнул рукой детектив.
Поднимаясь по лестнице, он задал еще один вопрос Лучинскому:
– Скажите, Станислав, а почему не видно Хайнштайнов?
– Они с утра отправились к Виштынецкому озеру, – пояснил тот. – Обещали вернуться только завтра к обеду, а то и к ужину…
– В самом деле? – присвистнул Анджей. – Но Виштынецкое озеро, кажется, в Литве?
– Между Литвой и Калининградской областью, – уточнил Лучинский. – В Житкеймах есть погранпереход на российскую сторону. А там еще километров пятнадцать на север, и через российско-литовскую границу можно попасть в Виштитис. Кажется, они собирались именно туда…
Выходило, что Моника Хайнштайн никак не могла десять минут назад находиться в Сторожевой башне. В то же время Гелене, видимо, ничто не мешало составить Рушальскому компанию вне дома – во всяком случае муж ей алиби не обеспечил. Хотя, конечно, под подозрением оставались еще Бася Ольшанская и замужняя дама, прибывшая в пансионат накануне. Их тоже нельзя было сбрасывать со счета.
До часу ночи, уже лежа в постели, Грошек размышлял, что же имела в виду незнакомка, когда сказала, что утонувшая в озере девушка незадолго до своей гибели опознала Романа. Значило ли это, что Рушальский как-то причастен к её смерти? Однако никаких других обличающих показаний или иных доказательств его вины в распоряжении детектива не было. Прояснить ситуацию, пожалуй, могла только сама приятельница контрабандиста, но для этого её еще надо было выявить среди трех молодых женщин.
За окном тем временем громыхала гроза. Оглушительные раскаты грома еще долго не давали Анджею уснуть. Но вскоре стихия утихомирилась, и он постепенно провалился в сладкий расслабляющий сон.
На следующий день, сразу после завтрака, Грошек расположился на террасе. Долго ждать ему не пришлось – прибывшие накануне отдыхающие вместе с ребенком прямо с утра направились к конюшне.
Пеперик уже, видимо, ждал их. Он вывел из денника коня и помог мальчишке забраться в седло. Держа в одной руке узду, он стал водить лошадь с малолетним наездником по конному двору, давая юному седоку профессиональные советы.
Грошек приблизился к родителям малыша и встал за их спинами. Изучив следы на земле, он убедился, что след от кроссовки дамы из второго номера не соответствует тем, что он видел вчера вечером у Сторожевой башни. Вывод Грошека не сильно обрадовал – и так было ясно, что эта пара никакого отношения к Рушальскому и его темным делишкам не имеет. Только наработанная годами привычка к пунктуальному исполнению служебных обязанностей заставила детектива проверять всех женщин, ни для кого не делая исключений.
Он вернулся на исходную позицию.
Через четверть часа в дверях пансионата показалась Гелена Лучинская. Она слетела со ступенек и направилась к щитовым домикам, где уже копошились, собираясь в дорогу, заезжие велотуристы. Ноги у Геленки были обуты в светлокоричневые туфли на сплошной полиуретановой подошве. Эти модные туфли молодая женщина надевала всегда, когда выходила из дома.
Детективу даже не пришлось сходить с террасы – первый же четкий след, оставленный обувью Геленки на земле среди опавших грязно-желтых листьев, привел его в некоторое замешательство. Три жалких ромбика на фоне мелких пупурышечек не шли ни в какое сравнение с неким подобием запятой и овалом сзади, обнаруженными у Сторожевой башни.
«Неужели Бася Ольшанская?» – огорчился Анджей. Он никак не мог поверить тому, что сообщницей контрабандиста является дочка профессора, очень серьезная и респектабельная особа. Как же такое могло произойти? Наверное, сотруднице солидного университета просто вскружили голову обещаниями красивой и беспечной жизни, решил он. Обольстили для начала дуреху блеском фальшивых брильянтов и пухлыми пачками денег, завлекли в сети преступного бизнеса, а потом шантажом принудили к рядовой курьерской должности – перевозить контрабанду через границу. Иного объяснения придумать было просто невозможно.
Всего через минуту Грошек перехватил Басю у дверей её апартаментов.
– Мне нужно с вами поговорить! – напористо заявил он. – Давайте пройдем в ваш номер…
Пани Ольшанская не подала виду, что встревожена предстоящим разговором. Наоборот, она вполне миролюбивым жестом предложила детективу присесть и пододвинула к нему пепельницу, в которой находились две смятые сигареты со следами губной помады по краю фильтра.
– Я не курю! – заметил Грошек.
Бася рассеянно посмотрела на него и улыбнулась, извиняясь:
– Ах, да… Я совсем забыла!
«Нервничала!» – заключил про себя Грошек. – «Ведь она сама призналась, что курит только тогда, когда перенервничает…».
Он собрался с мыслями и сразу же перешел в атаку:
– Вчера вы были с Рушальским у Сторожевой башни!
– Положим, не у башни, – отозвалась женщина, – а в самой башне!.. И что из этого следует?
Грошек насупился. Слишком уж непринужденно держалась его собеседница.
– Это неважно… Я слышал вас разговор. Скажите, Бася, что заставило вас связаться с контрабандистами? Кто у них главный, Рушальский или некто Томаш? Еще не поздно одуматься и обо всем рассказать полиции. Тогда можно будет рассчитывать на снисхождение…
– Постойте! О чем это вы? – в изумлении выкатила глаза дочка профессора. – С чего вы взяли, что Рушальский и Томаш – контрабандисты?
– Я все слышал! – напомнил ей Грошек. – Я в курсе, что Роман обещал осуществить переброску золота из Италии. И еще одно… Это Рушальский утопил девушку в озере, потому что она его опознала?
Какое-то время женщина смотрела на него, ничего не соображая, а потом вдруг дико захохотала. Такого истерического смеха на грани нервного срыва Анджей давно уже не слышал.
– Простите… – извинилась Бася, понемногу приходя в себя. – Вы все не так поняли! Роман вовсе не контрабандист, а спортсмен. Биатлонист! И в Сторожевой башне он говорил не о золоте вообще, а конкретно о золотой медали. В Италии зимой должны состояться соревнования, – пояснила она, – он включен в сборную страны…
– А Кристина Малецка? – промямлил Грошек, чувствуя как у него краснеют уши. – Как быть с ней?
– Кристина? – переспросила Бася. – Наверное, эта та девушка из компании молодых людей, что отдыхали здесь около недели назад? Она действительно узнала Романа и подошла к нему за автографом. Но её смерть, скорее всего – несчастный случай. Во всяком случае, следователь придерживается именно такого мнения…
– Значит, Рушальский чист перед законом? – разочарованно проговорил детектив. – А кто тогда Томаш? Кто к нему сильно привязан? Почему вы боитесь того, что кому-то что-то откроется?
Казалось, на эти вопросы Ольшанской отвечать очень не хочется. Но собрав волю в кулак, она через силу произнесла:
– Томаш – мой муж. Мы с ним познакомились в университете, когда я была еще студенткой. Но это брак без будущего – мы слишком разные люди… И дело тут даже не в том, что Томаш старше меня на десять лет, просто иногда мне кажется, что у него три жены – наука, карьера и я. Причем я не на первом, и даже не на втором месте. А с Романом у нас все намного серьезнее. Правда, боюсь, отец об этом догадывается, и поскольку он уже успел привязаться к Томашу, то мой развод его не сильно обрадует…
Молодая женщина умолкла, избегая смотреть Грошеку в лицо.
– Я умею держать язык за зубами, – обнадежил детектив собеседницу. – Вам нечего бояться…
Он встал с дивана, прошел к выходу, но задержался у двери.
– А я уж решил, что изловил привидение… – в смущении сказал он. – Извините, Бася, если доставил вам несколько неприятных минут.
Грошек спустился на первый этаж и выбрался на террасу. У него первый раз за последние три дня появилось твердое желание немедленно собрать свои вещи и покинуть этот райский уголок. Ведь ошибочные умозаключения порочили его не только как профессионала, но и просто как человека из рода homo sapiens. Ну, как при такой колоритной спортивной фигуре и знании языков можно было принять Рушальского за контрабандиста? Все ведь предельно ясно – тренировки, сборы, соревнования, неизбежное общение со спортсменами из других стран. К тому же вечное стремление Романа посостязаться, причем не только на спортивной площадке, но и в словесной дуэли…
Грошек даже не заметил, как к нему подошел Стась Лучинский. Мужчина был взволнован, а потому немногословен.
– Монику Хайнштайн обнаружили в Станичках, лежащей около дороги без сознания! – поведал он. – Одежда вся изодрана, на лице запекшаяся кровь. Её отправили на попутке в больницу. Врачи говорят, состояние критическое…
Самоуничижительные мысли разом вылетели из головы детектива.
– А Мартин? – встрепенулся он. – Что с мужем?.. Где он?
Стась в ответ только развел руками…
Глава 8
Расследование продолжается
– Её увидели из проезжающей машины, – сказал вуйт, стоя с Грошеком возле виадука. – Она лежала на обочине вся в ссадинах, не подавая признаков жизни. Когда к ней нагнулись, чтобы проверить пульс, она что-то прошептала по-немецки, но никто ничего не разобрал. Её быстро погрузили в автомобиль и повезли в больницу. Как только мне стало об этом известно, я, естественно, сообщил обо всем в воеводское управление внутренних дел… Следователь только что закончил осмотр места происшествия.
– Наезд? – спросил коротко Анджей.
– Свидетелей наезда нет, – ответил сельский староста, нервно пощипывая ус.
– А как догадались, что эта фрау из пансионата?
– Так ведь при ней были документы…
– Кстати, может быть, это было ограбление? Пропали деньги, ценные вещи?
– Вам об этом лучше спросить у следователя, – тактично уклонился от ответа вуйт. – Простите, но мне надо идти…
Оставшись один, Грошек медленно приблизился к виадуку и облокотился на парапет. Прямо под ним весело журчал ручей, игриво шелестели листвой желтые верхушки деревьев. Всё вокруг дышало сочной осенней свежестью – природа, словно в насмешку над людьми, наслаждалась погожим днем, беззаботно грелась в теплых лучах солнца, отстраняясь и от конкретных человеческих проблем и от общей неустроенности жизни.
Анджей молча смотрел вниз и думал. Трагическое происшествие с Моникой Хайнштайн всё никак не укладывалось в его голове. Он был внутренне готов к тому, что от происков неведомого злоумышленника мог бы пострадать профессор, Бася Ольшанская наконец, но почему несчастье случилось с тихой и неприметной гражданкой иностранного государства? Этого детектив понять был не в состоянии. Его мозг, предпринимая попытки добраться до истины, все время натыкался на полное отсутствие логики в этом деле.
Следователя Шильда, который протоколировал его показания у озера днем ранее, он перехватил часом спустя рядом с полицейским автомобилем.
– Всего один вопрос! – приблизившись, спросил он у мужчины в роговых очках. – Вы нашли Мартина Хайнштайна? Муж знает, что его жена при смерти?
Следователь покосился на него как на тифозную вошь, морщясь и раздувая ноздри.
– Мужа мы не нашли, – наконец поделился информацией представитель закона. – В пансионате его нет. Овраг у виадука мы обшарили – там тоже пусто. Сейчас я еду в больницу. Если придет в сознание его жена, то, может быть, она сообщит нам какие-нибудь сведения…
– Они собирались провести день у Виштынецкого озера! – напомнил Анджей. – Вы это знаете?
– Нам это известно со слов Лучинского. Но на погранпереходе регистрационные данные об австрийских туристах отсутствуют. Они границу не пересекали!
Вернувшись в особняк, детектив Грошек прошел в свой номер и, не раздеваясь, плюхнулся на диван. Его голова пухла от всё новых и новых вопросов. Но основных было всего два. Куда делся Мартин Хайнштайн? И что произошло с его женой? Конечно, можно было спокойно дожидаться, когда на эти вопросы ответит полиция, но деятельная натура Грошека никак не могла смириться с мыслью о том, что ему уготована роль простого наблюдателя. Тем более, ведь никто не мог дать гарантии, что следующей жертвой не окажется пан Ольшанский или его дочь, а они его нанимали именно для того, чтобы обезопасить свое пребывание в пансионате.
Анджей попытался припомнить всё, что ему было известно о Хайнштайнах.
Сотрудник фармацевтической компании с женой, бывшей теннисисткой, выбрались в глубинку на отдых. Любители конных прогулок. Мартин – человек, располагающий к общению, с чувством юмора, спокойный и уравновешенный. Его жена – скромная молодая женщина без особых притязаний на мужское внимание. Стандартная внешность, стандартная тяга к мужской одежде. Иными словами тот тип современных женщин, которых испортили эмансипация и чтение дешевых женских романов. Так почему же беда подстерегла безобидную иностранку? И где в этот момент был её муж? Они ведь вместе отправились к Виштынецкому озеру на российскую сторону. Но, как выяснилось, границу в Житкеймах они так и не пересекли.
Хайнштайны держались всегда вместе, продолжил размышлять Грошек. Представить их отдельно друг от друга так же невозможно, как Ватикан без папы римского. Значит, в момент трагического инцидента они тоже были вместе. А что из этого следовало? Либо Мартин Хайнштайн сам расправился со своей супругой, что выглядело совершенно нелепо, либо… Либо на них кто-то напал, и мужа постигла та же участь, что и его жену!
Неожиданно он обратил внимание на факт, которому изначально не придал большого значения. До Виштынецкого озера австрийские туристы должны были добраться еще вчера! Ведь они выехали с утра и, несмотря на таможенные проволочки, уже к обеду должны были оказаться в Виштитисе. Но они не пересекли даже погранпереход в Житкеймах, до которого было всего километров десять! А Монику обнаружили в Станичках через сутки. Где же они были все это время? Может быть, в самый последний момент Хайнштайны раздумали ехать к Виштынецкому озеру? Может быть, весь день они провели где-нибудь в Филиппове или Олецко? А то и махнули в Сувалки! Этим утром, возвращаясь обратно в пансионат, они могли поймать попутку и случайно стать жертвами какого-нибудь полоумного маньяка, который сначала избавился от Мартина, а потом на окраине поселка выбросил из машины его жену, сочтя её мертвой…
И все же от поспешных выводов Грошек решил воздержаться. Несомненно, любая версия в отсутствии свидетелей и неопровержимых улик выглядела правдоподобно. Но пока он не видел конца ниточки, потянув за который ему бы удалось распутать весь этот клубок хитросплетений.
Анджей встал с дивана и спустился на первый этаж.
Гелены Лучинской в холле не оказалось, зато он нашел её в гостиной. Чтобы хоть как-то восполнить недостаток информации, ему пришлось прибегнуть к уловке.
– Простите, Гелена, – обратился к ней детектив. – Я хочу отправить приятелю электронное письмо. Могу я воспользоваться вашим компьютером?
– Конечно, пан Грошек, – сказала женщина и провела его в кабинет, где на секунду застыла в дверях. – Вам помочь?
– Нет, спасибо, – ответил Анджей, одарив её улыбкой.
Он сел за письменный стол и быстро вывел на экран монитора все исходящие сообщения. Среди них ему посчастливилось найти то, что он искал – письмо Мартина Хайнштайна, которое, по словам Баси Ольшанской, австриец отправил в венский офис своей фирмы. Вот только письмо оказалось составлено на немецком, так что понять, о чем идет речь в лаконичном послании Грошеку не удалось. Отпечатав текст на принтере, он тут же бросился на поиски Рушальского.
Биатлонист сидел на террасе, читая книгу.
– Простите, Роман, – сказал Грошек, вынужденно лебезя перед полиглотом. – Не могли бы вы мне перевести несколько строчек с немецкого? – И он протянул Рушальскому лист бумаги.
Роман прервал чтение и, ознакомившись с письмом, перевел взгляд на детектива.
– Разве вас не учили в детстве, что рыться в чужих вещах нехорошо? – недовольно проговорил он, но все же смилостивился и продолжил: – В этом письме Мартин Хайнштайн просит продлить ему отпуск еще на неделю…
– И все? – разочарованно спросил Грошек.
– Всё… Вас это не устраивает?
– Меня не устраивает то, что Хайнштайн пропал, – сказал Грошек, отвечая на издевку по-существу. – Вам его исчезновение не кажется странным?
– Оставьте это дело полиции! – посоветовал Рушальский детективу. – Неужели вы думаете, что без вас не разберутся?
– Как знать! – самоуверенно бросил Анджей.
– Меня вы приняли за контрабандиста, – усмехнулся Роман. – Кто же, интересно, по-вашему Мартин? Наркокурьер?..
И он вновь взялся за книгу, не дожидаясь ответа.
Грошек тут же вернулся в гостиную, чтобы задать еще пару вопросов Гелене Лучинской. Однако там её не оказалось. Он настиг её на втором этаже.
– Семья из Белостока! – поделилась новостью хозяйка пансионата, выходя из номера, откуда доносился веселый детский смех. – Приехали всего на два дня…
– Скажите, Гелена, – перехватил инициативу в разговоре Грошек, тут же направляя его в нужное ему русло. – Вы не заметили за последнее время ничего необычного?
– Что именно?
– Может, Мартин Хайнштайн и его жена встречались с кем-нибудь… Кстати, у них не было знакомых в Станичках?
– Нет, не было. По крайней мере, я ничего об этом не знаю… А насчет необычного…
– Да, да, – навострил уши Грошек.
– Понимаете… Я сегодня после завтрака прибиралась у них в номере и случайно нашла…
– Что?
– Патрон от охотничьей двустволки! Он закатился под диван…
– А разве Мартин – охотник? У него было с собой ружье?
– Нет, конечно. Ружье бы я сразу заметила.
– И что вы сделали с патроном?
– Выбросила.
– Почему?
– Он ведь был совершенно пустой.
– То есть, это была стреляная гильза?
– Ну, наверное… Я ведь не очень хорошо разбираюсь в этих вещах.
– Гильза не сохранилась? Как бы мне взглянуть на неё?
– Я уже вывалила мусор в контейнер. Да и зачем она вам, пан Грошек? Выставить у себя в музее в качестве экспоната? Попросите Стася, он вам даст хоть десять таких же…
– А у вашего мужа есть ружье и патроны?
– Да. Он хранит их в сейфе. У него и разрешение есть!
Детектив поблагодарил Гелену за ценную информацию и устремился к мусорному контейнеру.
На короткий миг перед его глазами вдруг возникла фигура Стася Лучинского в номере австрийца. Стась сжимал в руках двустволку, около него лежало окровавленное тело Мартина Хайнштайна. «Этой ночью была гроза! – молнией пронеслось в голове Грошека. – Звука выстрела никто мог и не услышать…»
Порывшись с минуту в мусорном контейнере, детектив выудил на свет божий то, что искал. И тут же разочарованно выдохнул – капсюль у боеприпаса оказался цел. Это означало, что Лучинский никак не мог убить Хайнштайна, воспользовавшись этим патроном. «Тогда почему в номере постояльца оказалась пустая гильза, – озадачился Грошек. – Может быть, Мартин подобрал её, гуляя с женой в лесу?»
По просьбе Анджея Лучинский открыл сейф и пересчитал патроны в коробках.
– Кажется, не хватает трех или четырех штук! – наконец определился он. – Видите ли, точного учета я не веду… А вы уверены, что их пропажа – дело рук Хайнштайна? Как он смог до них добраться?
– У меня есть одно предположение, – сказал Анджей. – Бася Ольшанская помнит, что она с Геленой была в гостиной, когда Мартин попросил у вашей жены ключ от кабинета, чтобы отправить электронное письмо в венский офис. А получив связку ключей, он мог без труда вытащить из сейфа несколько патронов. Он ведь был в кабинете один…
Теперь, по крайней мере, в распоряжении Грошека было чем торговаться с органами дознания.
Через час он уже был в Олецко.
– Женщина в сознание так и не пришла, – сообщил ему Шильд. – Сложная черепно-мозговая травма… Ну, а вы с чем пожаловали?
Узнав, что в обмен на ценные сведения детектив желает ознакомиться с протоколом осмотра личных вещей потерпевшей, следователь состроил недовольную мину.
– Вам-то это зачем?
– Я действую в интересах своих доверителей, – заявил Анджей. – Возможно, им тоже угрожает опасность!
Внимательно выслушав его, и, хмуря высокий открытый лоб с небольшими залысинами, Шильд заметил:
– Исчезли патроны?… Хорошо, завтра я попробую получить санкцию на обыск в номере Хайнштайна. Только зачем ему патроны? Ведь ружье из сейфа не пропало! И на теле его жены нет огнестрельных ран…
Тем временем Грошек завладел протоколом. Его глаза впились в строчки, словно буравчиками высверливая пункт за пунктом.
Австрийский паспорт на имя Моники Хайнштайн… Деньги… Золотой перстень с камнем красного цвета, предположительно рубином… Золотая цепочка… Небольшая планшетка с пудрой, губной помадой и пилочкой для ногтей… Ключ от английского замка… Полиэтиленовый пакетик с куском мела… Верхняя одежда – темная бежевая куртка из плотного материала со следами грязи и крови, джинсы фирмы «Рейнджерс Стар», кроссовки…
«В принципе, ничего необычного,» – мысленно заключил Грошек, передавая протокол обратно следователю. – «За исключением мела, конечно.»
Именно кусочек мела привлек внимание частного детектива, а не золотые украшения или одежда с пятнами крови. Ведь загадочная надпись в подвале особняка была процарапана обломком штукатурки. В то же время Моника Хайнштайн имела при себе мел. Одно никак не вязалось с другим – если бы надпись делала Моника, то, наверное, воспользовалась бы мелом! Но не воспользовалась. Почему? «Да просто надпись – это не её рук дело!» – с разочарованием должен был признать частный детектив.
Вернувшись в пансионат, Грошек незамедлительно переговорил с профессором. Его интересовало, не доводилось ли седовласому ученому ранее поддерживать отношения с фрау Хайнштайн?
– Нет, и еще раз нет! – категорически отрезал пан Ольшанский. – Она мне абсолютно незнакома… Да и что у меня с ней могло быть общего? Она ведь ровесница моей дочери. К тому же замужняя дама и гражданка другого государства…
– Всё это так профессор, – согласился Анджей. – Но кто-то ведь оставил загадочную надпись на стене подвала! Кто, если не она?
Он уже собрался покинуть умолкнувшего собеседника, когда тихая фраза Ольшанского догнала его в дверях:
– Вы меня уже в который раз спрашиваете, с кем из постояльцев я мог встречаться ранее… До вчерашнего дня я с уверенностью бы сказал, что ни с кем. Но вчера… Вы видели, как на меня взглянула пани Фелиция, когда она покидала пансионат?
– Ну, теплоты в этом взгляде действительно было немного… – кивнул Грошек.
– Вот, вот. Так женщины обычно смотрят на отвергнутых любовников. С жалостью и отвращением!
– Так она вам знакома?
– В том то и дело, что нет! И в то же время, у меня сложилось впечатление, что я её знаю. Правда, вспомнить, когда и при каких обстоятельствах произошло наше знакомство я не в состоянии. Прямо наваждение какое-то!
– Дежа вю?
– Что?
– Это психиатрический термин… Ложное узнавание!
– А-а… Может быть… – рассеянно сказал профессор. – Я уже боюсь, неужели память стала отказывать мне?..
Грошек же был иного мнения. После обеда он отправился в Станички, сел на рейсовый автобус и уже меньше, чем через час позвонил в дверь одноэтажного кирпичного дома, расположенного на окраине Сувалок. Адрес Фелиции Криштофович ему дала Гелена Лучинская.
Дверь открылась быстро, как будто его уже ждали. На пороге возникла женщина лет пятидесяти в простенькой вязаной кофте и стареньких шлепанцах. В ней было трудно узнать ту чопорную и шикарную даму, что всего день назад выехала из пансионата. Пораженный переменами во внешнем виде, Анджей не сразу нашелся, что ему сказать.
Пани Фелиция его опередила.
– Ах, это вы, пан Грошек! – устало и буднично произнесла она, запуская детектива в прихожую. – А я думала, что это вернулся Богдан…
– Я бы хотел с вами поговорить, – тактично попросил аудиенции Анджей. – У меня всего несколько вопросов…
– Вы из полиции?.. Надо сказать, что вы мало похожи на сотрудника музея!
Смущение охватило Грошека.
– Это п-почему? – выдавил он из себя, чуть заикаясь.
– Наезд? – спросил коротко Анджей.
– Свидетелей наезда нет, – ответил сельский староста, нервно пощипывая ус.
– А как догадались, что эта фрау из пансионата?
– Так ведь при ней были документы…
– Кстати, может быть, это было ограбление? Пропали деньги, ценные вещи?
– Вам об этом лучше спросить у следователя, – тактично уклонился от ответа вуйт. – Простите, но мне надо идти…
Оставшись один, Грошек медленно приблизился к виадуку и облокотился на парапет. Прямо под ним весело журчал ручей, игриво шелестели листвой желтые верхушки деревьев. Всё вокруг дышало сочной осенней свежестью – природа, словно в насмешку над людьми, наслаждалась погожим днем, беззаботно грелась в теплых лучах солнца, отстраняясь и от конкретных человеческих проблем и от общей неустроенности жизни.
Анджей молча смотрел вниз и думал. Трагическое происшествие с Моникой Хайнштайн всё никак не укладывалось в его голове. Он был внутренне готов к тому, что от происков неведомого злоумышленника мог бы пострадать профессор, Бася Ольшанская наконец, но почему несчастье случилось с тихой и неприметной гражданкой иностранного государства? Этого детектив понять был не в состоянии. Его мозг, предпринимая попытки добраться до истины, все время натыкался на полное отсутствие логики в этом деле.
Следователя Шильда, который протоколировал его показания у озера днем ранее, он перехватил часом спустя рядом с полицейским автомобилем.
– Всего один вопрос! – приблизившись, спросил он у мужчины в роговых очках. – Вы нашли Мартина Хайнштайна? Муж знает, что его жена при смерти?
Следователь покосился на него как на тифозную вошь, морщясь и раздувая ноздри.
– Мужа мы не нашли, – наконец поделился информацией представитель закона. – В пансионате его нет. Овраг у виадука мы обшарили – там тоже пусто. Сейчас я еду в больницу. Если придет в сознание его жена, то, может быть, она сообщит нам какие-нибудь сведения…
– Они собирались провести день у Виштынецкого озера! – напомнил Анджей. – Вы это знаете?
– Нам это известно со слов Лучинского. Но на погранпереходе регистрационные данные об австрийских туристах отсутствуют. Они границу не пересекали!
Вернувшись в особняк, детектив Грошек прошел в свой номер и, не раздеваясь, плюхнулся на диван. Его голова пухла от всё новых и новых вопросов. Но основных было всего два. Куда делся Мартин Хайнштайн? И что произошло с его женой? Конечно, можно было спокойно дожидаться, когда на эти вопросы ответит полиция, но деятельная натура Грошека никак не могла смириться с мыслью о том, что ему уготована роль простого наблюдателя. Тем более, ведь никто не мог дать гарантии, что следующей жертвой не окажется пан Ольшанский или его дочь, а они его нанимали именно для того, чтобы обезопасить свое пребывание в пансионате.
Анджей попытался припомнить всё, что ему было известно о Хайнштайнах.
Сотрудник фармацевтической компании с женой, бывшей теннисисткой, выбрались в глубинку на отдых. Любители конных прогулок. Мартин – человек, располагающий к общению, с чувством юмора, спокойный и уравновешенный. Его жена – скромная молодая женщина без особых притязаний на мужское внимание. Стандартная внешность, стандартная тяга к мужской одежде. Иными словами тот тип современных женщин, которых испортили эмансипация и чтение дешевых женских романов. Так почему же беда подстерегла безобидную иностранку? И где в этот момент был её муж? Они ведь вместе отправились к Виштынецкому озеру на российскую сторону. Но, как выяснилось, границу в Житкеймах они так и не пересекли.
Хайнштайны держались всегда вместе, продолжил размышлять Грошек. Представить их отдельно друг от друга так же невозможно, как Ватикан без папы римского. Значит, в момент трагического инцидента они тоже были вместе. А что из этого следовало? Либо Мартин Хайнштайн сам расправился со своей супругой, что выглядело совершенно нелепо, либо… Либо на них кто-то напал, и мужа постигла та же участь, что и его жену!
Неожиданно он обратил внимание на факт, которому изначально не придал большого значения. До Виштынецкого озера австрийские туристы должны были добраться еще вчера! Ведь они выехали с утра и, несмотря на таможенные проволочки, уже к обеду должны были оказаться в Виштитисе. Но они не пересекли даже погранпереход в Житкеймах, до которого было всего километров десять! А Монику обнаружили в Станичках через сутки. Где же они были все это время? Может быть, в самый последний момент Хайнштайны раздумали ехать к Виштынецкому озеру? Может быть, весь день они провели где-нибудь в Филиппове или Олецко? А то и махнули в Сувалки! Этим утром, возвращаясь обратно в пансионат, они могли поймать попутку и случайно стать жертвами какого-нибудь полоумного маньяка, который сначала избавился от Мартина, а потом на окраине поселка выбросил из машины его жену, сочтя её мертвой…
И все же от поспешных выводов Грошек решил воздержаться. Несомненно, любая версия в отсутствии свидетелей и неопровержимых улик выглядела правдоподобно. Но пока он не видел конца ниточки, потянув за который ему бы удалось распутать весь этот клубок хитросплетений.
Анджей встал с дивана и спустился на первый этаж.
Гелены Лучинской в холле не оказалось, зато он нашел её в гостиной. Чтобы хоть как-то восполнить недостаток информации, ему пришлось прибегнуть к уловке.
– Простите, Гелена, – обратился к ней детектив. – Я хочу отправить приятелю электронное письмо. Могу я воспользоваться вашим компьютером?
– Конечно, пан Грошек, – сказала женщина и провела его в кабинет, где на секунду застыла в дверях. – Вам помочь?
– Нет, спасибо, – ответил Анджей, одарив её улыбкой.
Он сел за письменный стол и быстро вывел на экран монитора все исходящие сообщения. Среди них ему посчастливилось найти то, что он искал – письмо Мартина Хайнштайна, которое, по словам Баси Ольшанской, австриец отправил в венский офис своей фирмы. Вот только письмо оказалось составлено на немецком, так что понять, о чем идет речь в лаконичном послании Грошеку не удалось. Отпечатав текст на принтере, он тут же бросился на поиски Рушальского.
Биатлонист сидел на террасе, читая книгу.
– Простите, Роман, – сказал Грошек, вынужденно лебезя перед полиглотом. – Не могли бы вы мне перевести несколько строчек с немецкого? – И он протянул Рушальскому лист бумаги.
Роман прервал чтение и, ознакомившись с письмом, перевел взгляд на детектива.
– Разве вас не учили в детстве, что рыться в чужих вещах нехорошо? – недовольно проговорил он, но все же смилостивился и продолжил: – В этом письме Мартин Хайнштайн просит продлить ему отпуск еще на неделю…
– И все? – разочарованно спросил Грошек.
– Всё… Вас это не устраивает?
– Меня не устраивает то, что Хайнштайн пропал, – сказал Грошек, отвечая на издевку по-существу. – Вам его исчезновение не кажется странным?
– Оставьте это дело полиции! – посоветовал Рушальский детективу. – Неужели вы думаете, что без вас не разберутся?
– Как знать! – самоуверенно бросил Анджей.
– Меня вы приняли за контрабандиста, – усмехнулся Роман. – Кто же, интересно, по-вашему Мартин? Наркокурьер?..
И он вновь взялся за книгу, не дожидаясь ответа.
Грошек тут же вернулся в гостиную, чтобы задать еще пару вопросов Гелене Лучинской. Однако там её не оказалось. Он настиг её на втором этаже.
– Семья из Белостока! – поделилась новостью хозяйка пансионата, выходя из номера, откуда доносился веселый детский смех. – Приехали всего на два дня…
– Скажите, Гелена, – перехватил инициативу в разговоре Грошек, тут же направляя его в нужное ему русло. – Вы не заметили за последнее время ничего необычного?
– Что именно?
– Может, Мартин Хайнштайн и его жена встречались с кем-нибудь… Кстати, у них не было знакомых в Станичках?
– Нет, не было. По крайней мере, я ничего об этом не знаю… А насчет необычного…
– Да, да, – навострил уши Грошек.
– Понимаете… Я сегодня после завтрака прибиралась у них в номере и случайно нашла…
– Что?
– Патрон от охотничьей двустволки! Он закатился под диван…
– А разве Мартин – охотник? У него было с собой ружье?
– Нет, конечно. Ружье бы я сразу заметила.
– И что вы сделали с патроном?
– Выбросила.
– Почему?
– Он ведь был совершенно пустой.
– То есть, это была стреляная гильза?
– Ну, наверное… Я ведь не очень хорошо разбираюсь в этих вещах.
– Гильза не сохранилась? Как бы мне взглянуть на неё?
– Я уже вывалила мусор в контейнер. Да и зачем она вам, пан Грошек? Выставить у себя в музее в качестве экспоната? Попросите Стася, он вам даст хоть десять таких же…
– А у вашего мужа есть ружье и патроны?
– Да. Он хранит их в сейфе. У него и разрешение есть!
Детектив поблагодарил Гелену за ценную информацию и устремился к мусорному контейнеру.
На короткий миг перед его глазами вдруг возникла фигура Стася Лучинского в номере австрийца. Стась сжимал в руках двустволку, около него лежало окровавленное тело Мартина Хайнштайна. «Этой ночью была гроза! – молнией пронеслось в голове Грошека. – Звука выстрела никто мог и не услышать…»
Порывшись с минуту в мусорном контейнере, детектив выудил на свет божий то, что искал. И тут же разочарованно выдохнул – капсюль у боеприпаса оказался цел. Это означало, что Лучинский никак не мог убить Хайнштайна, воспользовавшись этим патроном. «Тогда почему в номере постояльца оказалась пустая гильза, – озадачился Грошек. – Может быть, Мартин подобрал её, гуляя с женой в лесу?»
По просьбе Анджея Лучинский открыл сейф и пересчитал патроны в коробках.
– Кажется, не хватает трех или четырех штук! – наконец определился он. – Видите ли, точного учета я не веду… А вы уверены, что их пропажа – дело рук Хайнштайна? Как он смог до них добраться?
– У меня есть одно предположение, – сказал Анджей. – Бася Ольшанская помнит, что она с Геленой была в гостиной, когда Мартин попросил у вашей жены ключ от кабинета, чтобы отправить электронное письмо в венский офис. А получив связку ключей, он мог без труда вытащить из сейфа несколько патронов. Он ведь был в кабинете один…
Теперь, по крайней мере, в распоряжении Грошека было чем торговаться с органами дознания.
Через час он уже был в Олецко.
– Женщина в сознание так и не пришла, – сообщил ему Шильд. – Сложная черепно-мозговая травма… Ну, а вы с чем пожаловали?
Узнав, что в обмен на ценные сведения детектив желает ознакомиться с протоколом осмотра личных вещей потерпевшей, следователь состроил недовольную мину.
– Вам-то это зачем?
– Я действую в интересах своих доверителей, – заявил Анджей. – Возможно, им тоже угрожает опасность!
Внимательно выслушав его, и, хмуря высокий открытый лоб с небольшими залысинами, Шильд заметил:
– Исчезли патроны?… Хорошо, завтра я попробую получить санкцию на обыск в номере Хайнштайна. Только зачем ему патроны? Ведь ружье из сейфа не пропало! И на теле его жены нет огнестрельных ран…
Тем временем Грошек завладел протоколом. Его глаза впились в строчки, словно буравчиками высверливая пункт за пунктом.
Австрийский паспорт на имя Моники Хайнштайн… Деньги… Золотой перстень с камнем красного цвета, предположительно рубином… Золотая цепочка… Небольшая планшетка с пудрой, губной помадой и пилочкой для ногтей… Ключ от английского замка… Полиэтиленовый пакетик с куском мела… Верхняя одежда – темная бежевая куртка из плотного материала со следами грязи и крови, джинсы фирмы «Рейнджерс Стар», кроссовки…
«В принципе, ничего необычного,» – мысленно заключил Грошек, передавая протокол обратно следователю. – «За исключением мела, конечно.»
Именно кусочек мела привлек внимание частного детектива, а не золотые украшения или одежда с пятнами крови. Ведь загадочная надпись в подвале особняка была процарапана обломком штукатурки. В то же время Моника Хайнштайн имела при себе мел. Одно никак не вязалось с другим – если бы надпись делала Моника, то, наверное, воспользовалась бы мелом! Но не воспользовалась. Почему? «Да просто надпись – это не её рук дело!» – с разочарованием должен был признать частный детектив.
Вернувшись в пансионат, Грошек незамедлительно переговорил с профессором. Его интересовало, не доводилось ли седовласому ученому ранее поддерживать отношения с фрау Хайнштайн?
– Нет, и еще раз нет! – категорически отрезал пан Ольшанский. – Она мне абсолютно незнакома… Да и что у меня с ней могло быть общего? Она ведь ровесница моей дочери. К тому же замужняя дама и гражданка другого государства…
– Всё это так профессор, – согласился Анджей. – Но кто-то ведь оставил загадочную надпись на стене подвала! Кто, если не она?
Он уже собрался покинуть умолкнувшего собеседника, когда тихая фраза Ольшанского догнала его в дверях:
– Вы меня уже в который раз спрашиваете, с кем из постояльцев я мог встречаться ранее… До вчерашнего дня я с уверенностью бы сказал, что ни с кем. Но вчера… Вы видели, как на меня взглянула пани Фелиция, когда она покидала пансионат?
– Ну, теплоты в этом взгляде действительно было немного… – кивнул Грошек.
– Вот, вот. Так женщины обычно смотрят на отвергнутых любовников. С жалостью и отвращением!
– Так она вам знакома?
– В том то и дело, что нет! И в то же время, у меня сложилось впечатление, что я её знаю. Правда, вспомнить, когда и при каких обстоятельствах произошло наше знакомство я не в состоянии. Прямо наваждение какое-то!
– Дежа вю?
– Что?
– Это психиатрический термин… Ложное узнавание!
– А-а… Может быть… – рассеянно сказал профессор. – Я уже боюсь, неужели память стала отказывать мне?..
Грошек же был иного мнения. После обеда он отправился в Станички, сел на рейсовый автобус и уже меньше, чем через час позвонил в дверь одноэтажного кирпичного дома, расположенного на окраине Сувалок. Адрес Фелиции Криштофович ему дала Гелена Лучинская.
Дверь открылась быстро, как будто его уже ждали. На пороге возникла женщина лет пятидесяти в простенькой вязаной кофте и стареньких шлепанцах. В ней было трудно узнать ту чопорную и шикарную даму, что всего день назад выехала из пансионата. Пораженный переменами во внешнем виде, Анджей не сразу нашелся, что ему сказать.
Пани Фелиция его опередила.
– Ах, это вы, пан Грошек! – устало и буднично произнесла она, запуская детектива в прихожую. – А я думала, что это вернулся Богдан…
– Я бы хотел с вами поговорить, – тактично попросил аудиенции Анджей. – У меня всего несколько вопросов…
– Вы из полиции?.. Надо сказать, что вы мало похожи на сотрудника музея!
Смущение охватило Грошека.
– Это п-почему? – выдавил он из себя, чуть заикаясь.