Верайн Ненси. Меч Бури

   Как долго он уже ищет его? И сколько времени еще осталось до того, когда он устанет ждать и начнет войну без Меча, без этого символа власти?
   Хорнфел уже сомневался в том, что Меч будет найден. Слишком много времени прошло с того дня, как его увидели во Внешних Землях. Прошлой ночью Хорнфел задумался, что следует предпринять, если Киан, маг и Станах мертвы и если Меч Бури снова утерян.
   Тогда, значит, надо думать о том, как защититься от козней Рилгара.
   Хорнфел чувствовал: об этом же думает и Гнейсс. В последнее время ему постоянно казалось: где бы он ни был, его всегда охраняют три воина Гнейсса; хотя что они смогут сделать против магии Рилгара?
   «Ничего они не смогут», – мрачно думал Хорнфел, выходя из сада. Пора уже было сообщить людям решение Совета Танов.
   Приставленные Гнейсом охранники не вошли вслед за Хорнфелом во Двор Танов, а, готовые вбежать по первому зову, остались за дверью, ведущей в сад. Еще три вооруженных стража ждали Хорнфела в Зале Совета. Они стояли рядом с полуэльфом и Женщиной с Равнин:
   Входя, Хорнфел взглянул на представителей беглых рабов. Один из них, рыжебородый полуэльф, услышав шаги вошедшего тана, повернулся к нему. Меч на бедре, длинный лук на плече, прямой пронзительный взгляд зеленых глаз.
   Его спутница, высокая женщина, одетая в охотничьи брюки, как это принято у женщин Равнин, положила свою тонкую ладонь на руку полуэльфа. Ее золотые, как солнце, и серебристые, как луна, волосы сверкали в свете факелов.
   Она прошептала одно слово, всего одно, не более, – и полуэльф немного расслабился. По крайней мере, так казалось Хорнфелу. И все же было ясно: взгляд зеленых глаз полуэльфа почти никогда не смягчается. «Да, – подумал Хорнфел, – этот не из тех, кто согласится играть роль просителя.
   Ну что же, я не могу осуждать тебя, охотник, за твой нрав. И сам я не должен сейчас осторожничать, играя свою роль».
   Хорнфел жестом приветствовал и стражников, и полуэльфа с женщиной; увидев это, стражники отступили от них на шаг.
   – Благодарю, что согласились подождать, – сказал гном полуэльфу и женщине.
   Полуэльф хотел сказать в ответ что-то резкое, но женщина легко коснулась рукой его плеча, и он промолчал. Заговорила женщина, ее голос оказался низким, но в этом голосе слышался успокаивающий шелест голубиных крыльев:
   – Нам было приятно побыть в этом прекрасном зале.
   «Ох, как я в этом сомневаюсь, – подумал Хорнфел ехидно, – во всяком случае, в отношении твоего друга». Он подошел к просторной нише, что находилась в боковой стене зала.
   – Леди, – сказал он, вынимая факел из ближайшего светильника, – прошу тебя, устраивайся здесь так, чтобы тебе было удобно.
   Она любезно склонила голову, вошла в нишу, села на предложенный стул, и Хорнфелу показалось: ее красота осветила нишу ярче, чем факел, который он держал в руке. Охотник встал рядом с ней, а за ним, почти вплотную, – три деварских стража; Хорнфел вздохнул и нахмурился. Укрепив факел на стене, он повернулся к полуэльфу:
   – Ты можешь находиться рядом со своей леди, если тебе так хочется.
   – Затем повернулся к стражам: – А вам лучше бы уйти.
   Деварцы, хотя и неохотно, но вышли – они знали, что такое приказ. Полуэльф улыбнулся и встал за спиной женщины.
   – Они охраняют тебя от нас? – спросил полу эльф тана.
   Хорнфел с сомнением покачал головой и уселся в кресло напротив женщины.
   – Да, они охраняют меня, но не от тебя или твоей леди. Мы не считаем нужным охранять себя от друзей.
   Женщина с Равнин, услышав его слова, сказала:
   – Мы рады, что ты назвал нас друзьями. – Она изящным жестом показала на своего телохранителя. – Это Танис Полуэльф. – Она улыбнулась. – Я не его леди, но он охраняет меня лучше, чем кто-либо. И позволь представиться: я Золотая Луна, дочь вождя племени Кве-Шу.
   Глаза ее мягко светились.
   – Я служу богине Мишакаль, – добавила она, – и от ее имени прошу, скажите: вы поможете бывшим рабам Верминаарда, бежавшим с шахт Пакс Таркаса?
   Хорнфел встряхнул головой:
   – Леди, на Кринне нет служителей богов уже три сотни лет.
   – Я знаю это, тан. Не было до сих пор. Теперь есть.
   Гном закрыл глаза. Мишакаль! Гномы именовали эту богиню Мезалакс и любили ее не меньше, чем Реоркса, которого называли Отцом. Реоркс создал мир, но без Мишакаль в этом мире не было бы красоты.
   Хорнфел перевел взгляд с Золотой Луны на Таниса. Правду ли сказала она? Наверное, да. Боги вернулись на Кринн. Один дал сердце своего огня Королевскому Мечу, другая дала Верминаарду драконов… А Мезалакс, получается, дала свое благословение женщине с варварских Равнин?
   Золотая Луна улыбнулась Хорнфелу – как будто свет самой Мезалакс коснулся его глаз.
   Хорнфел снова быстро взглянул на Таниса. Когда полуэльф смотрел на Золотую Луну, его лицо смягчалось; на нем даже появлялась улыбка, которую он, правда, прятал в рыжую бороду.
   – Моя госпожа Золотая Луна, – наконец сказал Хорнфел. – Добро пожаловать в Торбардин.
   Теперь нужно было еще сказать о земельных участках на востоке. Но как быть с Золотой Луной? Разумеется, он не был уверен, что она действительно служительница, богини, однако он уже знал, что не должен, не может допустить, чтобы она жила в убогой хижине. И при этом он также знал: она должна быть там, где и ее люди…
   Дракон Темная Ночь раскинул крылья, наслаждаясь игрой теней на тускло мерцающих стенах и потолке своего лежбища. Он во всю длину вытянул свою змеиную шею и широко раскрыл пасть; конечно, его никто не видел – а жаль! – никто не видел, как похожи сейчас на тонкие языки пламени его острые клыки, отражающие свет маленького светильника, висящего на дальней стене.
   Он повернул голову и сказал, обращаясь к возникшей на стене тени:
   – Мой государь, вообще-то солнечные лежбища в скалах Пакс Таркаса лучше этих мокрых холодных пещер.
   – Ты меня этим вовсе не удивил, – ответила тень.
   Верминаард в своей комнате в Пакс Таркасе засмеялся. Его тень – образ на стене пещеры тоже засмеялась.
   Темная Ночь ударил хвостом по полу пещеры и зарычал. Ему не нравились не только пещеры Торбардина. Ему не нравилось и само гномское королевство. Здесь не было одного-единственного короля, здесь был Совет Танов. О, как не хватает здесь Верминаарда! Уж он-то навел бы порядок.
   – Повелитель, я устал от безделья! Рилгар не торопится захватить власть, и я ему сейчас вовсе не нужен.
   Очертания тени стали четкими, словно вырезанными на стене ножом. Темная Ночь почти видел глаза Верминаарда, они были обозначены на теневом изображении красными огоньками.
   – Он все еще теряет время на того бродягу? За все дни, что Хаук провел в плену у Рилгара, он так и не сказал, где находится Королевский Меч.
   – Государь, Рилгар – просто слюнтяй! – Дракон зло зарычал. – О, был бы этот бродяга моим пленником, я бы давно высосал мозг из его костей!
   Дракон Темная Ночь вспомнил, что он, чтобы поесть досыта, вынужден по ночам ловить горных баранов, а Рилгар высасывает кровь из Хаука просто ради своего удовольствия.
   В ярости дракон фыркнул и закрыл глаза.
   – Просто удовольствие – вот и все, что он сейчас получает от этих пыток. Он еще надеется, что всетаки выбьет ответ из Хаука, но, может быть, тот и на самом деле не знает, где Меч. И чего терять время даром?!
   Глаза тени вновь вспыхнули красным, дракон скребанул когтями по каменному полу логова. Он вовсе не был уверен, что Хаук Знает, где Меч. А если и знает, то теперь уж ответ из него не вытянешь и клещами. Да, да, только время напрасно терять…
   – Государь, а как идут дела у тебя?
   – Вполне прилично. Я уже отправил несколько отрядов в горы, и скоро они будут на местах. Сегодня ночью Янтарь полетит сопровождать еще несколько отрядов в горы.
   Янтарь! Янтарь будет летать, сея повсюду смерть и страх, а он, Темная Ночь, будет валяться здесь, в этой сырой и грязной дыре!
   Темная Ночь заклацал зубами.
   – Янтарь полетит с отрядами? А ему… – Темная Ночь осекся. Надменный Янтарь ни за. что не возьмет никого в помощники. И всетаки дракон спросил осторожно: – Твоему дракону не захочется полетать с кем-нибудь в компании?
   О Такхизис! Крылья дракона прямо-таки зудели от желания полетать! Да еще ночью!
   Тень больше не казалась тенью, она скорее была похожа на отражение в полированном черном дереве. Дракон увидел лицо Верминаарда – надменно красивое, жесткое, как камень, с ледяными глазами.
   – Моему дракону не нужна никакая компания, кроме меня, дорогой Севрист. Сегодня ему предстоит выполнить небольшую работу. Совсем крохотную. Это касается людей Финна.
   Он мог бы сказать: касается комаров. Темная Ночь тяжело вздохнул. Верминаард смеялся – словно громыхал ледоход на реке.
   – Наберись терпения, Темная Ночь, слушайся пока своего нового господина.
   И тень ушла со стены. Красные светляки исчезли, будто их и не было. Никогда.
   Черный дракон зарычал. На взгляд Темной Ночи, его новый господин был настоящим ослом. Рилгар командовал армией гномов, и командовал хорошо. Это ведь не простое дело: уметь управлять племенем кровожадных дерро, для которых самые приятные мечты – мечты о пытках, о войнах, о смерти. И всетаки Рилгар осел, поистине осел!
   Севрист не разбирался в политике и плохо понимал, почему, собственно, Рилгару так уж необходим этот Меч Бури? Этот Королевский Меч… Он вздохнул, и воздух в логове заходил ходуном. Эти гномы, и особенно Тейвар, были просто помешаны на всяких там талисманах и символах. Рилгар, видите ли, не может захватить власть в Торбардине, пока не получит в свои лапы Королевский Меч! И Верминаард, кажется, как это ни странно, согласен с ним.
   «Что, собственно, случится, – недоумевал Севрист, – если у Рилгара будет не Королевский Меч, а какой-нибудь простой, безо всякого имени? Хорнфел должен быть убит? Должен! И какая разница: умрет ли он от Королевского Меча или от обычного?! Любой, кто его убьет, станет властителем в. Торбардине, и напишет сказку о своих законных правах, и назовет себя Королем-регентом или Верховным Королем гномов, если пожелает. Будет королем Рилгар? Пожалуйста!… Да, но в любом случае долго Рилгару не прожить». Темная Ночь ухмыльнулся и почувствовал себя лучше. Как Рилгар ни станет себя титуловать, все равно это не надолго.
   Дракон почувствовал, что каменный пол пещеры слегка дрожит: кто-то торопливо шел к нему. Вскоре он услышал свистящее дыхание. Дракон закрыл глаза. Это был Рилгар, и по запаху Севрист почувствовал: он сильно взволнован.
   О Владычица Тьмы! Пусть он войдет и скажет, что нашел свой проклятый меч!
   Дракон открыл глаза и вздохнул. Нет, не нашел. Или всетаки нашел?
   Темная Ночь присмотрелся. Да? Может быть, да…
   Рилгар подошел и, скривив губы, холодно улыбнулся:
   – Приветствую тебя, Темная Ночь.
   – И я тебя, Повелитель.
   Такое титулование нисколько не сделало улыбку Рилгара теплее. Этот титул для него ничего не значил! Он желал именоваться Верховным Королем, и только так! Ничто другое его не устраивало.
   – Королевский Меч найден.
   Дракон облизал языком свои острые зубы. «Нет, еще нет», – не почувствовав в словах Рилгара должной уверенности, с сожалением подумал он. Рилгар еще только надеется, что Меч будет скоро найден. Дракон пошевелил крыльями.
   – Значит, я лечу, мой Повелитель? И неожиданно услышал в ответ:
   – Да, лети. Серый Вестник уже ждет тебя.
   Севрист широко растянул безгубую пасть и ухмыльнулся. Он полетит! А в полете известит своего единственного и настоящего Повелителя о том, что настает время действовать.

Глава 17

   – Где ты? – спросил кендер.
   Маг не знал, где он, и ответил кендеру, что сзади. Ответ, в общем-то, можно было считать правильным, ведь ему казалось, он был нигде и везде одновременно. В туманной движущейся среде, в которой он находился, не было никаких ориентиров казалось, все непрерывно куда-то несется. Он видел, но видел не глазами, а каким-то неизвестным ему ранее чувством. То, что давало ему зрение, не имело отношения к магии; магическим было только заклинание, которое перенесло его сюда.
   Да, маг был призраком, созданным флейтой. В действительности он был мертв. На какое-то мгновение он остановил ход своих мыслей, это было похоже на то, как задерживают дыхание. Однако же, – как и его дыхание, когда он был жив, – мышление сейчас не было чем-то действующим само по себе, без его участия. Для пробы, как человек, касающийся пальцами недавней раны, он вспомнил свои последние мгновения на земле.
   Он ощутил боль и изнеможение! Он услышал, как какая-то молодая женщина звала на помощь, как она выкрикивала имя Станаха. Потом он долго-долго не слышал ничего, но вот его сознания коснулись тяжелые и печальные мысли Станаха.
   «О, Джорди! Прости меня, друг!»
   Конечно же, он тогда хотел ответить ему, хотел как-то предупредить Станаха о слугах Рилгара, но сил у него уже не было. О, как он был бессилен!
   Когда Станах положил флейту рядом с ним, он увидел инструмент, хотя ничего уже видеть не мог. Во флейте была заключена его музыка и его магия. Она нежно пела ему его собственные песни, но также и песни, которых он прежде даже не знал. Он нашел в себе чуть-чуть сил и смог произнести еще одно, самое последнее заклинание…
   Было ли это призрачное состояние больше, чем смерть? Он простер свое сознание в разные стороны вокруг себя. Он не мог «видеть» всего, что, как он себе представлял, должен был видеть призрак. Он видел – или знал? – лишь немногим более того, что должен был бы видеть, если бы был живым; но всетаки постепенно он «видел» все больше и больше. Он уже понял, что способность «видеть» будет возрастать и дальше, если он будет хотеть видеть. Он должен изучить этот потусторонний мир примерно так же, как изучают мир земной, и должен сделать это как можно быстрее. И еще: он здесь не один. Души, которые он ощущал в тумане, были немногочисленны и не выказывали к нему никакого интереса. Как и он сам, они существовали только в движении и проносились мимо него, подобно вздохам; у каждой из них была какая-то своя особая цель. Он засмеялся, и туман вздрогнул. Сколько здешних душ связано с кендером до конца его земной жизни?
   О флейта! Ее магия привязала Музыканта к Лавиму – к тому, кто привел заклинание в действие, – до конца земной жизни кендера. Заклинание не только дало Лавиму призрачного спутника, – связав его с магом, заклинание дало кендеру возможность постичь магию флейты.
   Разумеется, Музыкант не ожидал, что первым после него на флейте станет играть кендер. Он-то думал, что это будет Станах. Однако первым заиграл на флейте почему-то Лавим. Получившееся у него вызывающее заклинание вернуло Музыканта из потустороннего мира, и он стал искать возможность привлечь к себе внимание кендера. Всю ночь и первую половину дня ему пришлось продираться через бестолковые мысли Лавима, но наконец-то он сумел найти такое место в мозгу кендера, откуда Лавим мог бы его услышать.
   Когда тейварцы схватили Станаха, кузнец бросил флейту на землю, чтобы она не попала в их лапы; флейту подобрал Лавим и заиграл на ней; теперь магической флейта стала только в руках Лавима; для всех других это просто музыкальный инструмент.
   Маг надеялся, что прежде всего он сможет убедить Лавима отдать флейту Тьорлу.
   Казалось, страх, который охватил мага, делал туман вокруг него все плотнее и темнее. Скоро уже нельзя будет ничем помочь Станаху.
   Лавим спешил к Тьорлу и Кельде. Вначале он только восхищался и удивлялся тому, как это его разговор с самим собой вдруг превратился в беседу с Музыкантом! Но еще до того, как подошел к Тьорлу и Кельде, ожидавшим его около тропы, он все понял! Кендер засунул флейту в самый глубокий карман своего старого черного плаща: он был уверен, что Тьорл, узнав все, попытается просто-напросто отнять у него магическую флейту.
   Вопросы Тьорла и голос Музыканта разрывали кендера на две части; и Тьорл, и Музыкант говорили одновременно, и Лавим никак не мог сообразить, кому он должен отвечать первому.
   Расскажи ему о Станахе и отдай ему флейту. Тьорл обеими руками схватил кендера за плечи.
   – Лавим, что со Станахом?!
   – Сейчас скажу. Минуточку.
   Лавим остолбенел, не вполне понимая, кому из двоих он ответил.
   Голубые глаза Тьорла вспыхнули гневом.
   Говори! Скорее! И отдай ему флейту!
   Лавим вывернулся из-под рук эльфа и встал так, чтобы между ним и Тьорлом оказалась Кельда. Тьорл, конечно, худой, даже тощий, но хватка у него медвежья… Сейчас вообще казалось, будто он душу хочет вытрясти из кендера.
   – Не горячись! Рассказываю… Там, впереди, какие-то камни, ну, в общем, осыпь, а на ней – следы, одни из них – Станаха, а другие – нет, не его. Станаха там сейчас нет, и я не знаю, где он, но я вернулся сюда, потому что…
   Потому что ты должен отдать ему флейту. Расскажи ему о флейте!
   – …потому что я решил: ты должен знать об этом.
   Лавим! Отдай ему…
   Кендер упорно не обращал внимания на голос, звучавший в его мозгу.
   – Тьорл, как ты думаешь, что с ним случилось? Другие следы оставил тоже гном, наверное, один из…
   Из тейварцев, – сказал маг.
   – Из тейварцев, – сказал тотчас и Тьорл.
   У Лавима застучало в голове.
   – Да, да. Это, наверное, те, что ищут Меч Кельды, да?
   Эльф стянул с плеча лук. Выражение лица стало жестким; он достал стрелу из колчана, что висел у него за спиной. Кельда смотрела то на одного, то на другого.
   – Тьорл, они же убьют его! – прошептала она.
   Солнечный свет, еще недавно золотистый, стал красноватым. Тени от кустов и деревьев удлинились. Ветер стал холодным.
   «Да, – подумал Тьорл. Конечно, убьют. Раньше или позже».
   – Они еще не могли увести его далеко, – сказал он вслух.
   Он в пещере на берегу реки. Лавим быстро-быстро сказал:
   – Он в пещере на берегу реки, Тьорл.
   – Откуда ты это знаешь? Лавим! Что ты еще знаешь? Говори!
   Лавим не знал, что же еще он знает. Он не знал даже того, что только что сказал.
   – Тьорл, я… – Он попытался было все объяснить, но тут же захлопнул рот: маг у него в голове громыхнул: «Нет!».
   «Но как же я буду передавать ему твои слова, ничего не сказав о тебе? И не кричи так больше, ладно? У меня и так уже голова болит и…»
   Ты скажешь ему обо мне позже. Сейчас некогда, а ведь ты будешь объяснять целый день. Станах не может ждать так долго.
   «Но что я должен сказать?»
   Маг тяжело вздохнул.
   Скажи ему просто, что видел на берегу какие-то пещеры.
   «Но я же не видел никаких…»
   Не будь сейчас таким правдолюбцем, Лавим!
   – Я видел на берегу пещеры. Где же еще Станаху быть? – Кендер говорил то, что говорил ему маг, но немного прибавлял и от себя. – Здесь их пять. Не пещер – гномов. А пещер только три. Они все на этой стороне реки и…
   Тьорл и сам знает, где они, он бывал в них раньше. Финн прячет оружие и съестные припасы в пещере в лесу, но он не знает, что его пещера связана подземным ходом с пещерами на берегу реки. Лавим начал послушно говорить:
   – Да, Финн прячет…
   Стой! Не говори ему этого! И отдай ему сейчас же мою флейту!
   Лавим сунул руку в карман и нащупал флейту. Нет, пока он не был еще готов отдать ее Тьорлу.
   – Финн прячет в лесу оружие, да, Тьорл?
   А приходилось ли ему…
   – А приходилось ли ему бывать в тех пе… Я хочу сказать: приходилось ли ему бывать еще в каких-нибудь окрестных пещерах?
   Эльф снова нетерпеливо тряхнул головой:
   – Да, Лавим, Финн бывал в других пещерах, но все они в лесу, слишком далеко отсюда. Ох, если бы они были хоть как-то соединены с пещерами у реки…
   – Да, они… Я… Я хочу сказать, может быть, есть пещеры и где-то поблизости…
   Лавим погладил пальцами флейту в кармане. Теперь ему даже нравился разговор сразу с двумя собеседниками.
   – Ты, кендер, что-нибудь слышал об этих пещерах?
   – Да, кое-что я слышал о пещерах в этих лесах. Не помню, от кого я о них слышал. Что-то о пещерах, гм, начинающихся у реки и кончающихся в лесах. В Старой Горе говорили, что, мол, бандиты хранят в этих пещерах съестные припасы и оружие, а потом приходят и берут, когда хотят, и, может, ты слышал об этом, и…
   – Тьорл. – Кельда положила на руку эльфа ладонь, она заметно дрожала. – Тьорл, мы должны немедленно помочь Станаху.
   Эльф тяжело вздохнул. Он сейчас находился как бы между двух огней: с одной стороны, если кендер говорит, что он «слышал», это означает всего лишь, что он мог слышать, или думал, что слышал; но если все сказанное Лавимом действительно правда и Станах в плену у тейварцев и если он скажет им, у кого Меч, – значит, жизни Кельды, несомненно, угрожает опасность.
   «Мы должны помочь Станаху», – сказала Кельда. Эльф не мог оставить ее здесь одну, да еще с Мечом, за которым охотятся гномы, но и брать ее с собой он тоже не хотел: спасти Станаха будет ох как нелегко! Тьорл сжал руки в кулаки и выругался. Где же Финн? Он и его парни, без сомнения, где-то в этом лесу, а он, Тьорл, должен бегать по лесу и искать их. Он проклял Меч, проклял гномов и принял единственно правильное решение.
   Он пошел по тропе к реке и попросил девушку и кендера идти за ним как можно тише.
   Призрак мага облегченно вздохнул, что отозвалось хлопком – «хоп!» – в ушах кендера.
   Ужас охватил Станаха своими липкими лапами. Кузнец находился во власти, одноглазого Вестника и не мог ни нормально дышать, ни нормально думать. Словно во сне, он слышал чьи-то тонкие голоса.
   Над ним уже не было ясного голубого неба, вместо него нависал каменный потолок, пахнущий илом и речной водой. Он лежал на полу пещеры, камни врезались ему в плечи и спину. Руки и ноги у него не были связаны, но двигаться он не мог.
   «Нет, – подумал он вяло. – Дело не в том, что я не могу двигаться, – у меня нет желания двигаться!» Подобная влажному плотному туману апатия овладевала Станахом.
   Выход из пещеры светился каким-то дрожащим сиянием. Станах не помнил, как он здесь оказался. Он вообще ничего не помнил, кроме холодного блеска в черном глазу Вестника, тошноты и долгого-долгого сползания в беспамятство.
   И слышал далекие голоса.
   Они хотели получить Меч Бури.
   Станах увидел какого-то тощего гнома, тот заслонил собой свет от выхода. Они называли его Вулфен, и это был один из тех, чья кровь стекала несколько дней назад с его меча на дороге, ведущей в Старую Гору.
   Ледяная глыба страха легла на грудь кузнеца. В глазах Вулфена он видел радость от представившейся возможности отомстить, слышал его лающий смех.
   Станах не был магом, как Музыкант. Он не знал никаких волшебных способов защитить себя. У него пока еще была яростная сила воли да надежда, что его друзья сделают все возможное, чтобы выручить его.
   «Тьорл, – заклинал он, – возьми Королевский Меч у Кельды! Найди свой отряд и отнеси Меч в Торбардин! – А потом, словно бы зевнув, подумал: – Но почему Тьорл должен сделать это? Может быть, он уже решил, что его друг Хаук мертв? Да, может быть. Но ведь Кельда в этом вовсе не убеждена». Станах сумел прогнать сонную одурь, он был просто уверен, что она до сих пор считает Хаука живым. Она любит Хаука и не хочет и думать о том, что он мертв. Меч Бури должен быть принесен в Торбардин, и именно Кельда принесет его туда. А эльф пойдет за ней.
   Станах уставился в потолок пещеры. Он не должен, не может снова потерять Королевский Меч. Он должен выдержать все, как Киан Красный Топор, как Музыкант.
   Вулфен что-то прохрипел. Станах стал мысленно убеждать себя: он всего лишь кузнец, отправившийся в путь по торговым делам.
   Тайник оказался пустым, хотя Тьорл вместе с Хауком в ночь перед уходом в Старую Гору прятали здесь луки, колчаны, мечи и ножи. Имелся, однако, знак, показывающий, что Финн был здесь совсем недавно и что это он забрал все; значит, его парням срочно понадобилось оружие; по-видимому, им пришлось вести сражение, и, наверное, неблизко, раз оружие не вернули в тайник.
   «Проклятие! – думал Тьорл. – Они нужны мне сейчас позарез, а им, кажется, был нужен только мой лук. Во имя богов, где же они?»
   Он мрачно улыбнулся. Возможно, Финн каким-то образом сам узнал о караванах армии драконов; а возможно, это дракониды узнали, где находится Финн и его Компания Ночной Кошмар, и… Да, все возможно…
   Пещера была для Тьорла низковата, и стоять в полный рост он мог только у входа. Тьорл услышал шаги Кельды, увидел отблеск ее золотисто-рыжих волос и быстро повернулся к Лавиму.
   – Отсюда нет подземного хода к реке, – сказал он раздраженно. Кендер решительно мотнул своей длинной белой косой:
   – Есть, Тьорл. Сразу за задней стеной.
   – А я говорю: нет хода! Ни за этой стеной, ни за какой другой. Здесь только камень.
   Тьорл провел пальцем по стене, по корням сосен, что проросли в пещеру. Пахло землей и камнями. Тьорлу казалось, что он чувствует, как на поверхности земли истаивает тепло заходящего солнца. Пещеры – прекрасное место для хранения оружия, однако в них слишком темно и дышать трудно – во всяком случае, эльфу.
   Лавим встал на цыпочки перед самой широкой и глубокой трещиной в стене. Он засунул в трещину руку и пробежался пальцами по камню. И с улыбкой посмотрел на эльфа зелеными блестящими глазами.
   – Тьорл, я чувствую движение воздуха! Левой рукой он быстро провел по стене, по тонкой трещинке, идущей до самого пола пещеры. Потом увидел такую же трещинку на потолке.
   Его улыбка превратилась в лукавую усмешку, когда он, раскинув руки, измерил расстояние.
   – Мы здесь все пройдем запросто.
   – Ну да, если сумеем пройти через камень, – буркнул Тьорл.