Страница:
Вошел начальник личной охраны Гнейсса и сообщил, что кто-то пытался убить тана Клара. Туфа, к счастью, только легко ранен и сейчас во главе своей армии идет в южный район Тейвара.
– Тан, – глаза начальника охраны сурово поблескивали, руку он держал на рукояти боевого топора, – Туфа говорит, что Рилгар отправил около пятидесяти воинов к Северным воротам. Оставшихся в Тейваре Туфа сможет какое-то время удерживать, но он опасается, что вот-вот вернутся те, кто ушел к воротам.
Гнейсс проверил, хорошо ли наточен клинок его меча, сунул его в ножны и, туго затянув пряжку, надел пояс с мечом. Теперь он знал, где находится Хорнфел, и знал, почему уже несколько часов нигде не видно Рилгара.
И Хорнфел, и Рилгар – у Северных ворот.
– Десять отрядов! Немедленно! – скомандовал он. – Четыре отряда лучников, остальные – меченосцы, Ты поступаешь под командование Туфы. Возьми остальных наших солдат и поддержи Клар.
У Гнейсса не было уже почти никакой надежды, что он успеет добраться до Северных ворот вовремя, чтобы спасти Хорнфела. Однако же сотня деварцев пройдет через Тейвар, как луч солнца сквозь тьму. Он должен хотя бы отомстить за смерть друга.
Объятие Станаха, от которого у Лавима едва не затрещали кости, сердечный поцелуй Кельды – на большее времени не было.
– Ты говоришь, и Тьорл здесь? – спросил Станах.
– О, да. – Лавим быстро-быстро закивал. – Он идет сюда и скоро здесь будет. – Кендер увидел, что Хаук пошел к воротам. – Слушай, будь поосторожнее, встречая Тьорла. Там с ним еще двое, и Тьорл не обязательно идет первым. – Потом повернулся к кузнецу: – Ты помнишь того, ну, Финна, о котором всегда говорил Тьорл, Станах? Он тоже здесь, и с ним еще Кембал.
– И снова обратился к Хауку: – Не нападай на них. – Кендер говорил так, словно убеждал сторожевого пса не рвать на части приближающегося гостя. – Это наши друзья, хотя ты их и не знаешь…
Хаук ухмыльнулся:
– Ну ты и скажешь, старина! Я их всех отлично знаю.
– У него уж больно быстрый меч, у этого Хаука, – проворчал Лавим, когда Хаук ушел. – Минуту назад мне даже показалось: я пришел сюда только для того, чтобы меня перерубили пополам, – ну как раз точно посередине… Сэр, – обратился он к Хорнфелу, – а знаешь ли ты о том, что кто-то очень хочет тебя убить?… И…
Хорнфел, до этого молчавший, прервал бурный поток красноречия кендера:
– Я знаю это, Лавим. Скажи-ка мне лучше, ты сам как узнал об этом? Лавим уже почувствовал, что гном, хотя и смотрит строго, но совсем не суров – ну вот ни на столечко. И еще он подумал, что его ответ должен быть как можно более подробным.
– Кое-что мне рассказал об этом Станах. Ну, об этом Мече Бури, и как он его делал для тебя, но другой тан захотел получить твой меч, и вот вы тут все сражаетесь за то, кто будет королем, или что-то вроде того…
– Королем-регентом.
– Ну да, вот это самое. Вроде короля, а вроде того парня, который приглядывает за складом, когда лавочник уходит пообедать, верно?
Ошеломленный столь неожиданным сравнением, Хорнфел только головой кивнул.
– Вот-вот, значит, я правильно думал. Музыкант рассказал мне о том, другом тане, который сейчас собирается тебя убить. Он…
– Музыкант? – Кельда покачала головой. – Ты, Лавим, говоришь: Музыкант? Но ведь он…
– Знаю, знаю, да, конечно, он мертв. Но он, честное слово, говорил со мной. Ну, это все началось еще в Квалинести, когда Станах строил пирамиду для Музыканта и…
Послышались голоса Хаука и Тьорла. А потом какие-то крики. Станах вскочил на ноги.
– Что это, Станах? – спросил кендер.
– Это те самые враги, которые пришли, чтобы убить тана, Лавим. У тебя есть оружие?
– Только нож. Я потерял свой хупак в болоте, но…
– Вон там ты найдешь сколько угодно и какого угодно оружия – вон там, в том коридоре. Иди вооружайся и побыстрее возвращайся сюда, ко мне.
– Но когда Лавим устремился в коридор, Станах неожиданно схватил его за воротник: – Подожди. А какое оружие у Тьорла и у этих двоих, что пришли с ним?
– У Финна и Кема – луки и мечи. Тьорл потерял свой лук в трясине…
– Покажешь им, где оружие. И не мешкай! Станах понимал: сейчас нужно все хорошо и быстро обдумать. Защитников Хорнфела стало больше, но у Рилгара воинов все равно во много раз больше. Станах холодно улыбнулся. «Но теперь у нас есть лучники. А это в бою что-то да значит».
Своей забинтованной правой рукой он коснулся локтя Кельды.
– Лит хваер, пожалуйста, позови сюда Тьорла и… – Станах запнулся, вдруг подумав, что он говорит недостаточно убедительно.
Хорнфел кивнул Кельде:
– Келье дтха, когда ты сделаешь то, о чем просит Станах, передай Финну мое приглашение в Торбардин. Скажи ему, что мне очень нужны хорошие лучники и я буду очень благодарен ему, если он приведет своих людей сюда. Кельда послушно кивнула и убежала…
– Станах, – сказал Хорнфел, посмотрев на молодого гнома, – если я сегодня умру, то уж во всяком случае не как крыса в норе.
– Нам сейчас дорог каждый меч, тан Хорнфел, и, уж конечно, твой – не в последнюю очередь.
Станах повернулся и громким шепотом изложил свой план всем, кто был в караулке, а собрались уже все.
Со стороны нападающих все стихло, слышно было только позвякивание кольчуг и мечей.
Приказ Рилгара «В атаку!» прозвучал холодно, словно голос самой зимы.
Станах поднял меч и прошептал молитву:
– Реоркс, молю тебя, пожалуйста, спаси нас…
Два лучника, Финн и Кембал, уселись на древнем механизме ворот, достать их мечами было нельзя, а стреляли они так быстро, что, казалось, весь воздух состоит из одних только стрел. Кельда даже забеспокоилась: что лучше – получить ли удар мечом в грудь от противника или стрелу в спину от своего же лучника?!
Еще более опасными были стрелы арбалета, которым вооружился Тьорл, – они с визгом мелькали в воздухе. И каждый раз эхом визга арбалетной стрелы отзывался предсмертный стон кого-либо из нападавших.
Хаук понял опасения Кельды.
– Не бойся, Кельда. Они не попадут в тебя, стрелять метко во врага – это их дело. Твое дело – остаться живой.
Он хотел еще что-то добавить, но времени на разговоры не было. Хаук яростно вступил в бой.
Кельда сражалась не лучше, чем в предыдущем бою, но, пожалуй, с большей яростью.
Не нужно было быть воином и мужчиной, чтобы понять: они в ловушке. За их спинами не было ничего, кроме горящей долины, да и та – на тысячу футов ниже пещеры.
Сразу два одетых в черно-серебряную форму стража напали на Кельду слева и справа. Она успела вонзить нож в горло одного и ударить другого носком ботинка в колено. Кровь была повсюду, она дымилась на лезвии ее ножа и текла по пальцам.
Кто-то – ей показалось, Лавим – крикнул, чтобы она пригнулась; Кельда хотела пригнуться, но поскользнулась и упала на залитый кровью пол. Рядом с ней стоял на одном колене тейварец и целился из арбалета в Хорнфела.
– Негодяй! – отчаянно завопила она, бросилась на гнома сзади и вонзила ему нож между лопаток.
Предсмертный вопль тейварца заставил ее вздрогнуть.
Снова предупреждающе крикнул Лавим – и в дюйме от ее головы пролетел нож.
Кельда услышала чей-то ужасный стон и обернулась.
О, ну зачем, зачем она обернулась?!
В поясницу вонзился нож, и острая боль тотчас пронзила все тело; тошнота подкатила к самому горлу, в глазах потемнело.
Она почувствовала, что быстро слабеет, потом – откуда-то издалека – услышала, что кто-то позвал ее по имени.
У нее не было уже не только сил, чтобы освободиться от навалившейся на нее тяжести, но и дыхания, чтобы ответить на зов.
Она слышала скрежет стали, ударившейся о кость.
Это ее ударили? Ее?
Она не знала… Боли не было… До тех пор, пока клинок не выдернули из раны. Тогда она осознала, что ударили ее.
И – потеряла сознание.
Предсмертные крики мрачным эхом отдавались в душе Хаука. Бешеная ярость овладела им, он молча бросался на врагов и убивал, убивал, убивал… как будто это могло принести ему утешение. Те, кто пал от его меча, могли бы считать, что им еще повезло, если перед смертью они не видели его глаз…
– Кельда! – закричал кто-то неподалеку.' Хаук выдернул меч из живота очередного тейварца.
– Кельда!
Она лежала на залитом кровью полу лицом вниз; ее левая рука была подвернута, а правая откинута в сторону, будто просила помощи или поддержки. Возле нее лицом вверх лежал мертвый тейварец. Две стрелы торчали из его» тела: одна пробила ему грудь, другая – горло;
Но подойти к ней Хаук не смог. Рилгаровские стражи неудержимой толпой лезли в караулку, волны сражения все время относили Хаука в сторону, и он мог только изредка взглянуть туда, где лежала Кельда. Молчаливая и неподвижная. Как мертвая.
– Кельда! – это закричал тогда Тьорл.
Но было уже поздно. Слишком поздно!
Он выстрелил, и стрела пробила горло тейварскому стражу. Но слишком поздно!
Диким взглядом обвел он помещение в поисках кого-либо из своих, кто мог бы ей помочь. Лавим находился недалеко от нее, но едва Тьорд хотел крикнуть ему, как кендера сбил с ног один из тейварцев.
Кто Мог бы помочь Кельде? Как ей помочь?
Как спасти остальных?
Тьорл послал стрелу в грудь гнома, намеревавшегося ударить Лавима ножом в спину, и крикнул Станаху, который только что выдернул меч из живота своего противника, – крикнул о том, что случилось с Кельдой.
Шум сражения оглушительно гремел в ушах. И Тьорл вовсе не был уверен, что Станах услышал его крик, но крикнуть еще раз он не успел – на него навалились сразу четыре тейварца. Они были слишком близко, выстрелить в них из арбалета было невозможно. Тьорл схватил в одну руку меч, в другую – нож и с именем Кельды на устах, как если бы это был боевой клич, бросился на врагов.
Станах сражался спина к спине с Хорнфелом. Тан Хайлара был искусным воином, и, пока Станах защищал его спину, тейварцам одолеть его никак не удавалось.
А Станах, отбивая атаки врагов, думал: вообще-то в этой караулке с ее узким входом им, ввосьмером, можно было бы продержаться очень долго. Но… Один из восьмерых – не умеющая сражаться слабая девушка, другой – старик кендер! Финн и Кембал и так уже сильно сдали.
«И я – с одной рукой. И скоро выбьюсь из сил…»
Хорнфел ловко убил сразу двух тейварцев и повернулся к Станаху.
– Отдохни, Станах, – тяжело дыша, сказал тан, – я и сам могу защитить свою спину. Отдохни. А потом – ты нужен и другим!
– Я нужен здесь, – проворчал Станах.
Он взмахнул мечом и отрубил напавшему тейварцу руку. Белым сверкнула кость, хлынула красная кровь. Тейварец не закричал – только с тонким свистом выдохнул воздух. Крик Станах прочитал в его глазах.
И тут перед ним появился другой враг.
Рилгар!
Сам Рилгар!
Когда тан Тейвара взмахнул Мечом Бури, его глаза засверкали неистовой ненавистью. В этих глазах Станах увидел свою смерть – так же как увидел ее и в красном сиянии меча.
Он успел подставить свой меч под удар Рилгара. Но сил у него было уже явно мало, Рилгар отжимал его меч, и Меч Бури уже едва ли не касался лица Станаха.
Вот Рилгар зашипел, и Станах, ощущая, как задрожала его изувеченная рука, понял, что тан Тейвара уже чувствует себя победителем: Рилгар не шипел, а смеялся.
И тут кто-то, дико вскрикнув, свалил Станаха с ног. Сталь Меча Бури разрезала воздух там, где только что была шея Станаха.
Падая, кузнец выронил меч. Оказавшись на залитом кровью каменном полу, он с трудом перевел дух и почти вслепую захлопал здоровой рукой по камням, нащупывая меч.
– Вставай! – закричал рядом Лавим. – Вставай, молодой Станах! Поднимайся! Их становится все больше и больше! Посмотри!
Все еще задыхаясь, Станах поднялся на ноги и осмотрелся вокруг. Да, воинов стало больше!
И вдруг он громко рассмеялся. У гномов, которых он увидел, была форма цветов Девара: красный и серебристый!
– Это же наши друзья, Лавим! Это же воины Гнейсса!
Станах глубоко вздохнул и только тут понял: он уже не слышит песен, которые пели тетивы луков и арбалета. Звон стали доносился теперь уже только из большого Зала. В караулке позади него было совсем тихо. Он посмотрел на старого кендера. На кендера, который вновь спас ему жизнь.
– Где… Где тан?
Руки кендера были по самые локти в крови, на щеке – огромный синяк, его черный плащ превратился в грязную тряпку. Но Лавим твердо стоял на ногах, и его глаза все так же сияли зеленым веселым светом.
– Точно не знаю, – сказал Лавим. – Возможно, он в караулке. Он пошел, кажется, туда. Станах, тот гном с безумными глазами, который чуть не отрубил тебе голову, пошел за ним! Пайпер говорил, он и есть тот, кто хочет убить Хорнфела.
– Музыкант говорит… – Станах встряхнул головой. – Музыкант говорит…
Но сейчас не время беседовать о мертвом маге! Он должен поскорее найти Хорнфела.
– Кто еще жив? – спросил Станах.
– Финна ранили в ногу. Хаук жив-живехонек. Кельда ранена, но минуту назад я говорил с Кемом – он сказал: она будет жить.
Кендер замолчал, теребя свою длинную белую косу.
– Лавим, – спросил Станах, – кто-то еще ранен? Убит?
– Я… Я не знаю, если с Тьорлом все обойдется…
– Что с ним? – буркнул Станах.
– Тот гном с безумными глазами… Ну, он погнался за Хорнфелом, и Тьорл встал между ними, и Меч Бури…
Станах медленно оглядел зал. Двадцать девять тейварцев лежали мертвыми или умирали; Рилгара среди них не было. И Станах не знал, где сейчас Хорнфел.
А Лавим не знает, остался ли жив Тьорл…
Станах заговорил хриплым голосом, его горло сжало предчувствие неминуемого несчастья.
– Я должен найти тана. Я… Я должен найти его, должен, Лавим. Хаук сейчас с Кельдой?
– Да.
– Пойди к нему. Мы в долгу перед ним: мы ведь еще не отомстили за его муки. Скажи ему: я знаю, где мы сможем отомстить полной мерой.
Лавим взглянул на кузнеца и отошел от него, а потом вспомнил, что от волнения забыл рассказать Станаху о драконе. Он повернул назад, но Станаха поблизости уже не было.
Глава 31
– Тан, – глаза начальника охраны сурово поблескивали, руку он держал на рукояти боевого топора, – Туфа говорит, что Рилгар отправил около пятидесяти воинов к Северным воротам. Оставшихся в Тейваре Туфа сможет какое-то время удерживать, но он опасается, что вот-вот вернутся те, кто ушел к воротам.
Гнейсс проверил, хорошо ли наточен клинок его меча, сунул его в ножны и, туго затянув пряжку, надел пояс с мечом. Теперь он знал, где находится Хорнфел, и знал, почему уже несколько часов нигде не видно Рилгара.
И Хорнфел, и Рилгар – у Северных ворот.
– Десять отрядов! Немедленно! – скомандовал он. – Четыре отряда лучников, остальные – меченосцы, Ты поступаешь под командование Туфы. Возьми остальных наших солдат и поддержи Клар.
У Гнейсса не было уже почти никакой надежды, что он успеет добраться до Северных ворот вовремя, чтобы спасти Хорнфела. Однако же сотня деварцев пройдет через Тейвар, как луч солнца сквозь тьму. Он должен хотя бы отомстить за смерть друга.
Объятие Станаха, от которого у Лавима едва не затрещали кости, сердечный поцелуй Кельды – на большее времени не было.
– Ты говоришь, и Тьорл здесь? – спросил Станах.
– О, да. – Лавим быстро-быстро закивал. – Он идет сюда и скоро здесь будет. – Кендер увидел, что Хаук пошел к воротам. – Слушай, будь поосторожнее, встречая Тьорла. Там с ним еще двое, и Тьорл не обязательно идет первым. – Потом повернулся к кузнецу: – Ты помнишь того, ну, Финна, о котором всегда говорил Тьорл, Станах? Он тоже здесь, и с ним еще Кембал.
– И снова обратился к Хауку: – Не нападай на них. – Кендер говорил так, словно убеждал сторожевого пса не рвать на части приближающегося гостя. – Это наши друзья, хотя ты их и не знаешь…
Хаук ухмыльнулся:
– Ну ты и скажешь, старина! Я их всех отлично знаю.
– У него уж больно быстрый меч, у этого Хаука, – проворчал Лавим, когда Хаук ушел. – Минуту назад мне даже показалось: я пришел сюда только для того, чтобы меня перерубили пополам, – ну как раз точно посередине… Сэр, – обратился он к Хорнфелу, – а знаешь ли ты о том, что кто-то очень хочет тебя убить?… И…
Хорнфел, до этого молчавший, прервал бурный поток красноречия кендера:
– Я знаю это, Лавим. Скажи-ка мне лучше, ты сам как узнал об этом? Лавим уже почувствовал, что гном, хотя и смотрит строго, но совсем не суров – ну вот ни на столечко. И еще он подумал, что его ответ должен быть как можно более подробным.
– Кое-что мне рассказал об этом Станах. Ну, об этом Мече Бури, и как он его делал для тебя, но другой тан захотел получить твой меч, и вот вы тут все сражаетесь за то, кто будет королем, или что-то вроде того…
– Королем-регентом.
– Ну да, вот это самое. Вроде короля, а вроде того парня, который приглядывает за складом, когда лавочник уходит пообедать, верно?
Ошеломленный столь неожиданным сравнением, Хорнфел только головой кивнул.
– Вот-вот, значит, я правильно думал. Музыкант рассказал мне о том, другом тане, который сейчас собирается тебя убить. Он…
– Музыкант? – Кельда покачала головой. – Ты, Лавим, говоришь: Музыкант? Но ведь он…
– Знаю, знаю, да, конечно, он мертв. Но он, честное слово, говорил со мной. Ну, это все началось еще в Квалинести, когда Станах строил пирамиду для Музыканта и…
Послышались голоса Хаука и Тьорла. А потом какие-то крики. Станах вскочил на ноги.
– Что это, Станах? – спросил кендер.
– Это те самые враги, которые пришли, чтобы убить тана, Лавим. У тебя есть оружие?
– Только нож. Я потерял свой хупак в болоте, но…
– Вон там ты найдешь сколько угодно и какого угодно оружия – вон там, в том коридоре. Иди вооружайся и побыстрее возвращайся сюда, ко мне.
– Но когда Лавим устремился в коридор, Станах неожиданно схватил его за воротник: – Подожди. А какое оружие у Тьорла и у этих двоих, что пришли с ним?
– У Финна и Кема – луки и мечи. Тьорл потерял свой лук в трясине…
– Покажешь им, где оружие. И не мешкай! Станах понимал: сейчас нужно все хорошо и быстро обдумать. Защитников Хорнфела стало больше, но у Рилгара воинов все равно во много раз больше. Станах холодно улыбнулся. «Но теперь у нас есть лучники. А это в бою что-то да значит».
Своей забинтованной правой рукой он коснулся локтя Кельды.
– Лит хваер, пожалуйста, позови сюда Тьорла и… – Станах запнулся, вдруг подумав, что он говорит недостаточно убедительно.
Хорнфел кивнул Кельде:
– Келье дтха, когда ты сделаешь то, о чем просит Станах, передай Финну мое приглашение в Торбардин. Скажи ему, что мне очень нужны хорошие лучники и я буду очень благодарен ему, если он приведет своих людей сюда. Кельда послушно кивнула и убежала…
– Станах, – сказал Хорнфел, посмотрев на молодого гнома, – если я сегодня умру, то уж во всяком случае не как крыса в норе.
– Нам сейчас дорог каждый меч, тан Хорнфел, и, уж конечно, твой – не в последнюю очередь.
Станах повернулся и громким шепотом изложил свой план всем, кто был в караулке, а собрались уже все.
Со стороны нападающих все стихло, слышно было только позвякивание кольчуг и мечей.
Приказ Рилгара «В атаку!» прозвучал холодно, словно голос самой зимы.
Станах поднял меч и прошептал молитву:
– Реоркс, молю тебя, пожалуйста, спаси нас…
Два лучника, Финн и Кембал, уселись на древнем механизме ворот, достать их мечами было нельзя, а стреляли они так быстро, что, казалось, весь воздух состоит из одних только стрел. Кельда даже забеспокоилась: что лучше – получить ли удар мечом в грудь от противника или стрелу в спину от своего же лучника?!
Еще более опасными были стрелы арбалета, которым вооружился Тьорл, – они с визгом мелькали в воздухе. И каждый раз эхом визга арбалетной стрелы отзывался предсмертный стон кого-либо из нападавших.
Хаук понял опасения Кельды.
– Не бойся, Кельда. Они не попадут в тебя, стрелять метко во врага – это их дело. Твое дело – остаться живой.
Он хотел еще что-то добавить, но времени на разговоры не было. Хаук яростно вступил в бой.
Кельда сражалась не лучше, чем в предыдущем бою, но, пожалуй, с большей яростью.
Не нужно было быть воином и мужчиной, чтобы понять: они в ловушке. За их спинами не было ничего, кроме горящей долины, да и та – на тысячу футов ниже пещеры.
Сразу два одетых в черно-серебряную форму стража напали на Кельду слева и справа. Она успела вонзить нож в горло одного и ударить другого носком ботинка в колено. Кровь была повсюду, она дымилась на лезвии ее ножа и текла по пальцам.
Кто-то – ей показалось, Лавим – крикнул, чтобы она пригнулась; Кельда хотела пригнуться, но поскользнулась и упала на залитый кровью пол. Рядом с ней стоял на одном колене тейварец и целился из арбалета в Хорнфела.
– Негодяй! – отчаянно завопила она, бросилась на гнома сзади и вонзила ему нож между лопаток.
Предсмертный вопль тейварца заставил ее вздрогнуть.
Снова предупреждающе крикнул Лавим – и в дюйме от ее головы пролетел нож.
Кельда услышала чей-то ужасный стон и обернулась.
О, ну зачем, зачем она обернулась?!
В поясницу вонзился нож, и острая боль тотчас пронзила все тело; тошнота подкатила к самому горлу, в глазах потемнело.
Она почувствовала, что быстро слабеет, потом – откуда-то издалека – услышала, что кто-то позвал ее по имени.
У нее не было уже не только сил, чтобы освободиться от навалившейся на нее тяжести, но и дыхания, чтобы ответить на зов.
Она слышала скрежет стали, ударившейся о кость.
Это ее ударили? Ее?
Она не знала… Боли не было… До тех пор, пока клинок не выдернули из раны. Тогда она осознала, что ударили ее.
И – потеряла сознание.
Предсмертные крики мрачным эхом отдавались в душе Хаука. Бешеная ярость овладела им, он молча бросался на врагов и убивал, убивал, убивал… как будто это могло принести ему утешение. Те, кто пал от его меча, могли бы считать, что им еще повезло, если перед смертью они не видели его глаз…
– Кельда! – закричал кто-то неподалеку.' Хаук выдернул меч из живота очередного тейварца.
– Кельда!
Она лежала на залитом кровью полу лицом вниз; ее левая рука была подвернута, а правая откинута в сторону, будто просила помощи или поддержки. Возле нее лицом вверх лежал мертвый тейварец. Две стрелы торчали из его» тела: одна пробила ему грудь, другая – горло;
Но подойти к ней Хаук не смог. Рилгаровские стражи неудержимой толпой лезли в караулку, волны сражения все время относили Хаука в сторону, и он мог только изредка взглянуть туда, где лежала Кельда. Молчаливая и неподвижная. Как мертвая.
– Кельда! – это закричал тогда Тьорл.
Но было уже поздно. Слишком поздно!
Он выстрелил, и стрела пробила горло тейварскому стражу. Но слишком поздно!
Диким взглядом обвел он помещение в поисках кого-либо из своих, кто мог бы ей помочь. Лавим находился недалеко от нее, но едва Тьорд хотел крикнуть ему, как кендера сбил с ног один из тейварцев.
Кто Мог бы помочь Кельде? Как ей помочь?
Как спасти остальных?
Тьорл послал стрелу в грудь гнома, намеревавшегося ударить Лавима ножом в спину, и крикнул Станаху, который только что выдернул меч из живота своего противника, – крикнул о том, что случилось с Кельдой.
Шум сражения оглушительно гремел в ушах. И Тьорл вовсе не был уверен, что Станах услышал его крик, но крикнуть еще раз он не успел – на него навалились сразу четыре тейварца. Они были слишком близко, выстрелить в них из арбалета было невозможно. Тьорл схватил в одну руку меч, в другую – нож и с именем Кельды на устах, как если бы это был боевой клич, бросился на врагов.
Станах сражался спина к спине с Хорнфелом. Тан Хайлара был искусным воином, и, пока Станах защищал его спину, тейварцам одолеть его никак не удавалось.
А Станах, отбивая атаки врагов, думал: вообще-то в этой караулке с ее узким входом им, ввосьмером, можно было бы продержаться очень долго. Но… Один из восьмерых – не умеющая сражаться слабая девушка, другой – старик кендер! Финн и Кембал и так уже сильно сдали.
«И я – с одной рукой. И скоро выбьюсь из сил…»
Хорнфел ловко убил сразу двух тейварцев и повернулся к Станаху.
– Отдохни, Станах, – тяжело дыша, сказал тан, – я и сам могу защитить свою спину. Отдохни. А потом – ты нужен и другим!
– Я нужен здесь, – проворчал Станах.
Он взмахнул мечом и отрубил напавшему тейварцу руку. Белым сверкнула кость, хлынула красная кровь. Тейварец не закричал – только с тонким свистом выдохнул воздух. Крик Станах прочитал в его глазах.
И тут перед ним появился другой враг.
Рилгар!
Сам Рилгар!
Когда тан Тейвара взмахнул Мечом Бури, его глаза засверкали неистовой ненавистью. В этих глазах Станах увидел свою смерть – так же как увидел ее и в красном сиянии меча.
Он успел подставить свой меч под удар Рилгара. Но сил у него было уже явно мало, Рилгар отжимал его меч, и Меч Бури уже едва ли не касался лица Станаха.
Вот Рилгар зашипел, и Станах, ощущая, как задрожала его изувеченная рука, понял, что тан Тейвара уже чувствует себя победителем: Рилгар не шипел, а смеялся.
И тут кто-то, дико вскрикнув, свалил Станаха с ног. Сталь Меча Бури разрезала воздух там, где только что была шея Станаха.
Падая, кузнец выронил меч. Оказавшись на залитом кровью каменном полу, он с трудом перевел дух и почти вслепую захлопал здоровой рукой по камням, нащупывая меч.
– Вставай! – закричал рядом Лавим. – Вставай, молодой Станах! Поднимайся! Их становится все больше и больше! Посмотри!
Все еще задыхаясь, Станах поднялся на ноги и осмотрелся вокруг. Да, воинов стало больше!
И вдруг он громко рассмеялся. У гномов, которых он увидел, была форма цветов Девара: красный и серебристый!
– Это же наши друзья, Лавим! Это же воины Гнейсса!
Станах глубоко вздохнул и только тут понял: он уже не слышит песен, которые пели тетивы луков и арбалета. Звон стали доносился теперь уже только из большого Зала. В караулке позади него было совсем тихо. Он посмотрел на старого кендера. На кендера, который вновь спас ему жизнь.
– Где… Где тан?
Руки кендера были по самые локти в крови, на щеке – огромный синяк, его черный плащ превратился в грязную тряпку. Но Лавим твердо стоял на ногах, и его глаза все так же сияли зеленым веселым светом.
– Точно не знаю, – сказал Лавим. – Возможно, он в караулке. Он пошел, кажется, туда. Станах, тот гном с безумными глазами, который чуть не отрубил тебе голову, пошел за ним! Пайпер говорил, он и есть тот, кто хочет убить Хорнфела.
– Музыкант говорит… – Станах встряхнул головой. – Музыкант говорит…
Но сейчас не время беседовать о мертвом маге! Он должен поскорее найти Хорнфела.
– Кто еще жив? – спросил Станах.
– Финна ранили в ногу. Хаук жив-живехонек. Кельда ранена, но минуту назад я говорил с Кемом – он сказал: она будет жить.
Кендер замолчал, теребя свою длинную белую косу.
– Лавим, – спросил Станах, – кто-то еще ранен? Убит?
– Я… Я не знаю, если с Тьорлом все обойдется…
– Что с ним? – буркнул Станах.
– Тот гном с безумными глазами… Ну, он погнался за Хорнфелом, и Тьорл встал между ними, и Меч Бури…
Станах медленно оглядел зал. Двадцать девять тейварцев лежали мертвыми или умирали; Рилгара среди них не было. И Станах не знал, где сейчас Хорнфел.
А Лавим не знает, остался ли жив Тьорл…
Станах заговорил хриплым голосом, его горло сжало предчувствие неминуемого несчастья.
– Я должен найти тана. Я… Я должен найти его, должен, Лавим. Хаук сейчас с Кельдой?
– Да.
– Пойди к нему. Мы в долгу перед ним: мы ведь еще не отомстили за его муки. Скажи ему: я знаю, где мы сможем отомстить полной мерой.
Лавим взглянул на кузнеца и отошел от него, а потом вспомнил, что от волнения забыл рассказать Станаху о драконе. Он повернул назад, но Станаха поблизости уже не было.
Глава 31
Меча у Хорнфела не было. Не было у него и ножа. У него была только его жизнь, но и жить ему, похоже, оставалось недолго. Он поднял голову и заговорил со спокойным достоинством:
– Убей меня, Тейвар, убей, и ты прославишься как Проклятый Король.
– Его карие глаза заблестели. – И помни: нет проклятия тяжелее, чем от убитого. Прими мой вызов. Здесь, над королевством, которым ты хочешь править, здесь давай мы и решим наш спор. Решишься ли ты встретиться со мной один на один в честном бою?
Они стояли лицом к лицу на уступе, словно две статуи, вырубленные из живого камня горы. Тан Хайлара и тан Тейвара. Дымный ветер кружил вокруг них, шевелил их одежду и волосы. Но Станаху они показались двумя высеченными из камня монументами. Странный спор двух странных монументов.
Они оба должны были бы слышать, как подошли Станах и Хаук, но ни Рилгар, ни Хорнфел не обернулись. Станах услышал свой голос будто бы со стороны.
– Мы можем сразиться с ним, тан Хорнфел.
Хорнфел не отвел глаз от Рилгара; но, когда он заговорил, он говорил для Станаха:
– Конечно, вы это можете. Но я бросил ему вызов, и он принял его. «Да, – подумал Станах, – но победишь ли ты? Нам нужен ты, Король-регент, а не этот безумный маг дерро. Хорнфел! Не вступай с ним в бой!»
В душе Станаха вновь прозвучали странные слова Изарна: «Я сделал Меч для тана Хайлара. Рилгар убьет им Верховного Короля».
Там, в подземных коридорах, Станах с недоверием отнесся к словам старого мастера; теперь, стоя на уступе, в тысяче футов над долиной, глядя на красное сияние Королевского Меча, Станах почти готов был уже поверить, что Изарн сказал правду.
Станах спорил с самим собой. Пытался спорить. Ну, в самом деле, где Молот Хараса? И как быть с легендой, которая утверждает, что именно Молот должен освятить Меч Верховного Короля? Никто не знает, где Молот. Никто и никогда не видел этого мифического Молота. И хотя Изарн Молотобоец, выковавший Королевский Меч, перед смертью называл Хорнфела Верховным Королем, он, должно быть, действительно был не в своем уме и реальностью ему просто представлялись легенды.
За его спиной раздались шаги нетерпеливого Хаука. Станах жестом попросил его не подходить.
– Мы можем сразиться с ним, – прошептал Хаук. – Станах, мы можем сейчас и сразу покончить с этим ублюдком.
Станах отрицательно покачал головой:
– Нет. Это дело танов. А мы, Хаук, мы подождем.
Но Хаук не хотел услышать из уст Станаха ничего, кроме смертного приговора Рилгару. Его рука взялась за рукоять меча.
– Чего мы будем ждать? – жестко спросил он. – Смерти Хорнфела?
– Он – умелый воин. Он не должен умереть.
С холодной, как лед, улыбкой Рилгар приподнял голову, он словно бы уже чуял запах своей победы. В серых сумерках его глаза стали похожи на змеиные, зрачки сузились, будто сумеречный свет земли казался ему ослепительным сиянием.
Станах вздрогнул от внезапного страха. Внезапного – будто принесенного порывом ветра.
Его глаза! Да, его глаза! Рилгар не любит света, и для боя с Хорнфелом он должен был бы выбрать место потемнее, и такая возможность у него была! Почему же Рилгар здесь? Почему он не увел Хорнфела обратно в караулку?
Рилгар поднял руку, губы его зашевелились, беззвучно произнося магические слова.
Страх вновь пронзил Станаха и заполнил все его тело.
– Хорнфел!…
Но – слишком поздно!
Сумерки превратились в полночь, беззвездную, безлунную, заполненную могильной тьмой. С ледяного неба оглушающе прогремел боевой крик дракона. Станах упал на колени, как если бы этот крик вытянул из него все силы. Ослепленный заклинанием темноты, какое произнес Рилгар, оглушенный страхом, каким окружил себя дракон, Станах услышал только крик Хаука да гневный голос Хорнфела.
Издевательский смех Рилгара летел в темноте, словно на крыльях дракона.
– Ублюдок! – прорычал Станах. – Вероломный ублюдок!
Поднятый крыльями дракона ветер бросил кузнеца на скалу с такой силой, что он не сразу смог перевести дыхание. Оглушенный, ошеломленный, пойманный в паутину тьмы и страха, Станах оказался совершенно беспомощным. Над кузнецом снова пролетел дракон, на этот раз порыв ветра потащил его к краю уступа, под которым в тысяче футов ниже бушевало пламя; языки этого огня тянулись вверх, готовые тотчас поглотить все, что упадет к ним.
Хаук, закричав, схватил его за запястье правой руки и оттащил от края уступа. Затем отвел в караулку.
Эхом всего этого кошмара до Станаха донесся звон стали, сталкивающейся со сталью в сплошной темноте.
Тан! О, Реоркс, там Хорнфел!
– Он сражается вслепую! – побледнев, крикнул Хаук.
Охвативший Хаука ужас молнией пробежал по его руками дрожью отозвался в теле Станаха.
Тьорл, тяжело опираясь на подставленное Лавимом плечо, заставил себя подняться на ноги. Ему случалось видеть людей, встававших на ноги, когда они не могли даже дышать; тогда он удивлялся, как такое возможно, но теперь он знал, что такое возможно. Медленно унося жизнь, из раны на животе сочилась кровь.
Это произошло быстро, очень быстро!… Ярость и бешенство битвы достигли своей высшей точки – и тут в большой Зал ворвались одетые в красную с серебром форму воины Девара. Сидевший на стойке старого механизма ворот Тьорл вдруг увидел Рилгара – увидел, как тот взмахнул Мечом Бури над Хорнфелом. У Тьорла не было времени зарядить арбалет – он, не раздумывая ни секунды, бросился к тану Тейвара.
Эльф встал между Хорнфелом и Рилгаром и принял на себя предназначавшийся тану Хайлара удар.
Сейчас он не чувствовал боли – только холод во всем теле. И поэтому понимал, что умирает.
И что значит для умирающего страх, какой нагоняет на всех дракон?
– А… арбалет, – прошептал он.
Лавим отрицательно покачал головой:
– Тьорл, я не думаю, что ты…
– Пожалуйста, помоги мне, Лавим.
– Нет, Тьорл. Ты должен подождать Кема. – Голос кендера дрожал. – Он поможет тебе, Тьорл, ты увидишь. Ты сам увидишь, Тьорл, что Кем поможет тебе…
Тьорл прислонился лицом к каменной стене. Даже попытка говорить усиливала холод во всем его теле. Он провел ладонью по флейте Музыканта, висевшей у него на поясе.
Лавим как-то говорил, что Музыкант может читать его мысли. Тьорл сжал флейту.
«Музыкант, – стал думать он, – скажи кендеру, чтобы он помог мне. Я могу убить этого дракона, если только он поможет мне. Музыкант…»
Лавим, делай то, что он просит. Делай так, как он говорит.
Кендер протестующе закачал головой; пальцы Тьорла вцепились в его плечо.
– Пожалуйста, Лавим.
И всетаки, даже вкладывая арбалет в руки Тьорла, Лавим продолжал твердить:
– Тьорл, тебе следует остаться здесь. Ты должен подождать Кема. Он сейчас с Кельдой, но…
– Кельда, – прошептал Тьорл. – Лавим, она жива?
Лавим быстро-быстро закивал головой:
– Она чувствует себя прекрасно. Так сказал Кем. Пожалуйста, Тьорл, пожалуйста, разреши мне помочь тебе сесть. И подожди, когда придет Кем и перевяжет тебя.
Тьорл рукой сжал плечо Лавима:
– Помоги мне там, на уступе.
– Нет, Тьорл!
Боль, которая должна была сверлить его изнутри, пока еще не чувствовалась, но он понимал, что она подкрадывается к нему, как безжалостный волк.
– Музыкант, скажи ему.
Тьорл увидел, как кендер, вскинув голову, слушает безмолвные слова Музыканта.
Лавим, так уже было, когда ты должен был помочь Кельде выправить пальцы. Станаха. Я знаю, что ты не хочешь слушаться Тьорла, но ты должен. У нас нет времени для споров. Делай как он скажет.
– Но зачем нам туда идти? Он должен дождаться Кема! Музыкант!… Голос кендера постепенно затухал, сливался с завыванием ветра. Тьорл плохо представлял себе, как ему удастся выйти на уступ. Руки Лавима тряслись, но он все же поддерживал Тьорла, и они медленно-медленно, но пошли.
Холод на уступе показался эльфу пустяком по сравнению с заполняющим его тело холодом.
Где-то рядом, хоть и казалось, что далеко, – звенела сталь о сталь. Темнота накрывала уступ могильным саваном. В глубине души проснулся страх высоты и тихонько зашептал что-то Тьорлу. Но только зашептал. И совсем тихо. Как исчез страх перед драконом, так пропала и боязнь высоты.
– Лавим, натяни тетиву.
Он слышал, как Лавим, поставив арбалет на землю и натягивая тетиву, ворчал. Слышал, как с воем, заглушающим шум ветра, черный дракон набирал высоту и разворачивался, чтобы снова спикировать на уступ.
Хриплый голос Хаука кричал:
– Станах! Он сражается вслепую!
Почувствовав в своих руках арбалет, Тьорл открыл глаза.
– Музыкант видит вместо тебя, – прошептал Лавим. – Все будет как ты задумал.
– Направляй мою руку!
– Он будет…
– Ты правильно наложил стрелу?
– Ну конечно, Тьорл!
Эльф вдохнул воздуха, и тут боль всей тяжестью навалилась на него. Ветер со свистом ворвался в темноту. Дракон пикировал на уступ, завывая с дикой и свирепой радостью…
Только что Тьорл не мог приподнять рук, и вдруг они стали легкими. Тьорл поднял арбалет и, мысленно воззвав к Музыканту, приготовился стрелять в дракона, которого он не мог видеть.
Заклинание страха, произнесенное драконом, тяжким грузом лежало на сердце Станаха. Хорнфел был в магической темноте слеп, но каким-то образом он находил возможность сражаться и со страхом, что вызвал дракон, и со своим злейшим врагом – Рилгаром. Слепота против Меча Бури и убийцы, в чьих руках находился Меч! Слепота на уступе, под которым тысяча футов пустоты!
Но прежде чем кузнец вспомнил, что не может двигаться из-за парализующего его действия страха, он уже вырвался из рук Хаука и побежал из караулки.
Ошеломленный, с мучительной головной болью. Станах, выбежав на уступ, остановился. Он мог видеть даже в кромешной тьме, но сейчас он не видел ничего.
Вдыхая дымный холодный воздух, Станах старался взять себя в руки. Это ему удалось, он понял, что может определить место боя по хриплому дыханию сражающихся и звону стали.
С ледяных небес пикировал на уступ дракон. На людей и гномов накатывались волны страха. Вслушиваясь в звуки боя, Станах медленно пошел вперед, молясь, чтобы он смог правильно определить, кто из сражающихся Хорнфел и кто – Рилгар.
Сталь клинков звенела в магической темноте. Медленно подходя к танам, Станах вслушивался в шаги и в тяжелое дыхание сражающихся.
И тут Станах неожиданно для себя услышал жужжание летящей арбалетной стрелы.
Они были ничего себе – эти эльф и кендер. Скажем, кое-что для возбуждения аппетита. Досыта ими не наешься, конечно, но все же.
Дракон просто рассмеялся, когда он увидел арбалет в руках эльфа. Интересно, что же это хилое создание собирается делать со своей жалкой игрушкой?!
Темная Ночь отвел крылья назад, вытянул передние лапы; метнувшись к уступу, он засмеялся во весь голос.
Он услышал звон спущенной тетивы, ощутил, как едва заметно вздрогнул воздух. Серебром сверкнул стальной наконечник стрелы. И вонзился точно в левый глаз чудовища. И его смех тут же превратился в предсмертный вопль.
Дракон успел еще удивиться и испугаться: почему он не может взмахнуть крыльями? Почему онемели лапы? И еще прежде, чем сознание покинуло его, он почувствовал боль. Жуткую боль.
– Убей меня, Тейвар, убей, и ты прославишься как Проклятый Король.
– Его карие глаза заблестели. – И помни: нет проклятия тяжелее, чем от убитого. Прими мой вызов. Здесь, над королевством, которым ты хочешь править, здесь давай мы и решим наш спор. Решишься ли ты встретиться со мной один на один в честном бою?
Они стояли лицом к лицу на уступе, словно две статуи, вырубленные из живого камня горы. Тан Хайлара и тан Тейвара. Дымный ветер кружил вокруг них, шевелил их одежду и волосы. Но Станаху они показались двумя высеченными из камня монументами. Странный спор двух странных монументов.
Они оба должны были бы слышать, как подошли Станах и Хаук, но ни Рилгар, ни Хорнфел не обернулись. Станах услышал свой голос будто бы со стороны.
– Мы можем сразиться с ним, тан Хорнфел.
Хорнфел не отвел глаз от Рилгара; но, когда он заговорил, он говорил для Станаха:
– Конечно, вы это можете. Но я бросил ему вызов, и он принял его. «Да, – подумал Станах, – но победишь ли ты? Нам нужен ты, Король-регент, а не этот безумный маг дерро. Хорнфел! Не вступай с ним в бой!»
В душе Станаха вновь прозвучали странные слова Изарна: «Я сделал Меч для тана Хайлара. Рилгар убьет им Верховного Короля».
Там, в подземных коридорах, Станах с недоверием отнесся к словам старого мастера; теперь, стоя на уступе, в тысяче футов над долиной, глядя на красное сияние Королевского Меча, Станах почти готов был уже поверить, что Изарн сказал правду.
Станах спорил с самим собой. Пытался спорить. Ну, в самом деле, где Молот Хараса? И как быть с легендой, которая утверждает, что именно Молот должен освятить Меч Верховного Короля? Никто не знает, где Молот. Никто и никогда не видел этого мифического Молота. И хотя Изарн Молотобоец, выковавший Королевский Меч, перед смертью называл Хорнфела Верховным Королем, он, должно быть, действительно был не в своем уме и реальностью ему просто представлялись легенды.
За его спиной раздались шаги нетерпеливого Хаука. Станах жестом попросил его не подходить.
– Мы можем сразиться с ним, – прошептал Хаук. – Станах, мы можем сейчас и сразу покончить с этим ублюдком.
Станах отрицательно покачал головой:
– Нет. Это дело танов. А мы, Хаук, мы подождем.
Но Хаук не хотел услышать из уст Станаха ничего, кроме смертного приговора Рилгару. Его рука взялась за рукоять меча.
– Чего мы будем ждать? – жестко спросил он. – Смерти Хорнфела?
– Он – умелый воин. Он не должен умереть.
С холодной, как лед, улыбкой Рилгар приподнял голову, он словно бы уже чуял запах своей победы. В серых сумерках его глаза стали похожи на змеиные, зрачки сузились, будто сумеречный свет земли казался ему ослепительным сиянием.
Станах вздрогнул от внезапного страха. Внезапного – будто принесенного порывом ветра.
Его глаза! Да, его глаза! Рилгар не любит света, и для боя с Хорнфелом он должен был бы выбрать место потемнее, и такая возможность у него была! Почему же Рилгар здесь? Почему он не увел Хорнфела обратно в караулку?
Рилгар поднял руку, губы его зашевелились, беззвучно произнося магические слова.
Страх вновь пронзил Станаха и заполнил все его тело.
– Хорнфел!…
Но – слишком поздно!
Сумерки превратились в полночь, беззвездную, безлунную, заполненную могильной тьмой. С ледяного неба оглушающе прогремел боевой крик дракона. Станах упал на колени, как если бы этот крик вытянул из него все силы. Ослепленный заклинанием темноты, какое произнес Рилгар, оглушенный страхом, каким окружил себя дракон, Станах услышал только крик Хаука да гневный голос Хорнфела.
Издевательский смех Рилгара летел в темноте, словно на крыльях дракона.
– Ублюдок! – прорычал Станах. – Вероломный ублюдок!
Поднятый крыльями дракона ветер бросил кузнеца на скалу с такой силой, что он не сразу смог перевести дыхание. Оглушенный, ошеломленный, пойманный в паутину тьмы и страха, Станах оказался совершенно беспомощным. Над кузнецом снова пролетел дракон, на этот раз порыв ветра потащил его к краю уступа, под которым в тысяче футов ниже бушевало пламя; языки этого огня тянулись вверх, готовые тотчас поглотить все, что упадет к ним.
Хаук, закричав, схватил его за запястье правой руки и оттащил от края уступа. Затем отвел в караулку.
Эхом всего этого кошмара до Станаха донесся звон стали, сталкивающейся со сталью в сплошной темноте.
Тан! О, Реоркс, там Хорнфел!
– Он сражается вслепую! – побледнев, крикнул Хаук.
Охвативший Хаука ужас молнией пробежал по его руками дрожью отозвался в теле Станаха.
Тьорл, тяжело опираясь на подставленное Лавимом плечо, заставил себя подняться на ноги. Ему случалось видеть людей, встававших на ноги, когда они не могли даже дышать; тогда он удивлялся, как такое возможно, но теперь он знал, что такое возможно. Медленно унося жизнь, из раны на животе сочилась кровь.
Это произошло быстро, очень быстро!… Ярость и бешенство битвы достигли своей высшей точки – и тут в большой Зал ворвались одетые в красную с серебром форму воины Девара. Сидевший на стойке старого механизма ворот Тьорл вдруг увидел Рилгара – увидел, как тот взмахнул Мечом Бури над Хорнфелом. У Тьорла не было времени зарядить арбалет – он, не раздумывая ни секунды, бросился к тану Тейвара.
Эльф встал между Хорнфелом и Рилгаром и принял на себя предназначавшийся тану Хайлара удар.
Сейчас он не чувствовал боли – только холод во всем теле. И поэтому понимал, что умирает.
И что значит для умирающего страх, какой нагоняет на всех дракон?
– А… арбалет, – прошептал он.
Лавим отрицательно покачал головой:
– Тьорл, я не думаю, что ты…
– Пожалуйста, помоги мне, Лавим.
– Нет, Тьорл. Ты должен подождать Кема. – Голос кендера дрожал. – Он поможет тебе, Тьорл, ты увидишь. Ты сам увидишь, Тьорл, что Кем поможет тебе…
Тьорл прислонился лицом к каменной стене. Даже попытка говорить усиливала холод во всем его теле. Он провел ладонью по флейте Музыканта, висевшей у него на поясе.
Лавим как-то говорил, что Музыкант может читать его мысли. Тьорл сжал флейту.
«Музыкант, – стал думать он, – скажи кендеру, чтобы он помог мне. Я могу убить этого дракона, если только он поможет мне. Музыкант…»
Лавим, делай то, что он просит. Делай так, как он говорит.
Кендер протестующе закачал головой; пальцы Тьорла вцепились в его плечо.
– Пожалуйста, Лавим.
И всетаки, даже вкладывая арбалет в руки Тьорла, Лавим продолжал твердить:
– Тьорл, тебе следует остаться здесь. Ты должен подождать Кема. Он сейчас с Кельдой, но…
– Кельда, – прошептал Тьорл. – Лавим, она жива?
Лавим быстро-быстро закивал головой:
– Она чувствует себя прекрасно. Так сказал Кем. Пожалуйста, Тьорл, пожалуйста, разреши мне помочь тебе сесть. И подожди, когда придет Кем и перевяжет тебя.
Тьорл рукой сжал плечо Лавима:
– Помоги мне там, на уступе.
– Нет, Тьорл!
Боль, которая должна была сверлить его изнутри, пока еще не чувствовалась, но он понимал, что она подкрадывается к нему, как безжалостный волк.
– Музыкант, скажи ему.
Тьорл увидел, как кендер, вскинув голову, слушает безмолвные слова Музыканта.
Лавим, так уже было, когда ты должен был помочь Кельде выправить пальцы. Станаха. Я знаю, что ты не хочешь слушаться Тьорла, но ты должен. У нас нет времени для споров. Делай как он скажет.
– Но зачем нам туда идти? Он должен дождаться Кема! Музыкант!… Голос кендера постепенно затухал, сливался с завыванием ветра. Тьорл плохо представлял себе, как ему удастся выйти на уступ. Руки Лавима тряслись, но он все же поддерживал Тьорла, и они медленно-медленно, но пошли.
Холод на уступе показался эльфу пустяком по сравнению с заполняющим его тело холодом.
Где-то рядом, хоть и казалось, что далеко, – звенела сталь о сталь. Темнота накрывала уступ могильным саваном. В глубине души проснулся страх высоты и тихонько зашептал что-то Тьорлу. Но только зашептал. И совсем тихо. Как исчез страх перед драконом, так пропала и боязнь высоты.
– Лавим, натяни тетиву.
Он слышал, как Лавим, поставив арбалет на землю и натягивая тетиву, ворчал. Слышал, как с воем, заглушающим шум ветра, черный дракон набирал высоту и разворачивался, чтобы снова спикировать на уступ.
Хриплый голос Хаука кричал:
– Станах! Он сражается вслепую!
Почувствовав в своих руках арбалет, Тьорл открыл глаза.
– Музыкант видит вместо тебя, – прошептал Лавим. – Все будет как ты задумал.
– Направляй мою руку!
– Он будет…
– Ты правильно наложил стрелу?
– Ну конечно, Тьорл!
Эльф вдохнул воздуха, и тут боль всей тяжестью навалилась на него. Ветер со свистом ворвался в темноту. Дракон пикировал на уступ, завывая с дикой и свирепой радостью…
Только что Тьорл не мог приподнять рук, и вдруг они стали легкими. Тьорл поднял арбалет и, мысленно воззвав к Музыканту, приготовился стрелять в дракона, которого он не мог видеть.
Заклинание страха, произнесенное драконом, тяжким грузом лежало на сердце Станаха. Хорнфел был в магической темноте слеп, но каким-то образом он находил возможность сражаться и со страхом, что вызвал дракон, и со своим злейшим врагом – Рилгаром. Слепота против Меча Бури и убийцы, в чьих руках находился Меч! Слепота на уступе, под которым тысяча футов пустоты!
Но прежде чем кузнец вспомнил, что не может двигаться из-за парализующего его действия страха, он уже вырвался из рук Хаука и побежал из караулки.
Ошеломленный, с мучительной головной болью. Станах, выбежав на уступ, остановился. Он мог видеть даже в кромешной тьме, но сейчас он не видел ничего.
Вдыхая дымный холодный воздух, Станах старался взять себя в руки. Это ему удалось, он понял, что может определить место боя по хриплому дыханию сражающихся и звону стали.
С ледяных небес пикировал на уступ дракон. На людей и гномов накатывались волны страха. Вслушиваясь в звуки боя, Станах медленно пошел вперед, молясь, чтобы он смог правильно определить, кто из сражающихся Хорнфел и кто – Рилгар.
Сталь клинков звенела в магической темноте. Медленно подходя к танам, Станах вслушивался в шаги и в тяжелое дыхание сражающихся.
И тут Станах неожиданно для себя услышал жужжание летящей арбалетной стрелы.
Они были ничего себе – эти эльф и кендер. Скажем, кое-что для возбуждения аппетита. Досыта ими не наешься, конечно, но все же.
Дракон просто рассмеялся, когда он увидел арбалет в руках эльфа. Интересно, что же это хилое создание собирается делать со своей жалкой игрушкой?!
Темная Ночь отвел крылья назад, вытянул передние лапы; метнувшись к уступу, он засмеялся во весь голос.
Он услышал звон спущенной тетивы, ощутил, как едва заметно вздрогнул воздух. Серебром сверкнул стальной наконечник стрелы. И вонзился точно в левый глаз чудовища. И его смех тут же превратился в предсмертный вопль.
Дракон успел еще удивиться и испугаться: почему он не может взмахнуть крыльями? Почему онемели лапы? И еще прежде, чем сознание покинуло его, он почувствовал боль. Жуткую боль.