Страница:
Погодиным. М_ 1868, стр. 435.
Собрал мозаические деньги Пушкину и набрал около 2.000 руб. -- С торжеством послал.
М. П. ПОГОДИН. Дневник, 8 июня 1830 г. П-н и его совр-ки, XXIII -- XXIV,
107.
Как ищу я денег Пушкину: как собака!
М. П. ПОГОДИН. Дневник, 13 июня 1830 г. П-н и его совр-ки, XXIII -- XXIV,
108.
Пушкин говорил М. А. Максимовичу, что князю Юсупову хотелось от него стихов, и затем только он угощал его в своем Архангельском. -- "Но ведь вы его изобразили пустым человеком!" -- Ничего! Не догадается!" Пушкин смеялся над Полевым, который в известном послании "К вельможе" видел низкопоклонство.
П. И. БАРТЕНЕВ. Рус. Арх., 1887, III, 454.
По записи С. Л. Пушкина, совершенной 27 июня 1830 г. в С.-Петербурге, дал он сыну своему, дворянину кол. секр. Ал. Сер. Пушкину, из собственного своего недвижимого имущества, состоящего Нижегородской губернии, Сергачского уезда, в сельце Кистеневе -- всего 474 души муж. п., -- из свободных (за залогом 200 душ) 274 душ в вечное и потомственное владение 200 душ муж. п. с женами и детьми.
Б. Л. МОДЗАЛЕВСКИЙ. Архив Опеки над детьми и имущ. Пушкина. П-н и его
совр-ки, XIII, 99.
Сестра сообщает мне любопытную новость, -- свадьбу Пушкина на Гончаровой, первостатейной московской красавице. Желаю ему быть щастливому, но не знаю, возможно ли надеяться этого с его нравами и с его образом мыслей. Если круговая порука есть в порядке вещей, то сколько ему бедному носить рогов... -- Желаю, чтоб я во всем ошибся. АЛ. Н. ВУЛЬФ. Дневник, 28 июня 1830 г. П-н и его совр-ки, XXI -- XXII, 124.
Мне рассказали анекдот о поэте Пушкине. Кто-то, увидав его после долгого отсутствия, спрашивает его: "что это, дорогой мой, мне говорят, что вы женитесь?" -- "Конечно, -- ответил тот. -- И не думайте, что это будет последняя глупость, которую я совершу в своей жизни". Каков молодец! Приятно это должно быть для невесты. Охота идти за него!
А. Я. БУЛГАКОВ -- К. Я. БУЛГАКОВУ, из Москвы, 2 июля 1830 г. Рус. Арх.,
1901, III, 482 (фр.-рус.).
"Мадонна", по общему отзыву, относится к Наталье Николаевне, жене поэта.
П. В. НАЩОКИН по записи БАРТЕНЕВА. Рассказы о П-не, 29.
Напускной цинизм Пушкина доходил до того, что он хвалился тем, что стихи, им посвященные Н. Н. Гончаровой ("Мадонна"), были сочинены им для другой женщины.
Кн. ПАВ. П. ВЯЗЕМСКИЙ, Собр. соч., 521.
Гончаровы жили на углу Скарятинского переулка и Большой Никитской.
П. И. БАРТЕНЕВ. Рус. Арх., 1882, I, 232.
Будучи женихом, из дома невесты своей на Б. Никитской Пушкин глядел на гробовую лавку (помещавшуюся в доме ныне кн. А. А. Щербатова) и написал свою повесть "Гробовщик".
П. И. БАРТЕНЕВ. Рус. Арх., 1870, стр. 1388.
Знаменитый поэт Пушкин, вернувшийся осенью прошлого года с Кавказа, был в Москве в этом месяце и останавливался тоже (как сама Каталани) в "Англии". Мне очень хотелось с ним познакомиться, и я не знала, как это сделать, пока меня не выручил Кокошкин. Поэт был очень мил и наговорил мне много комплиментов. Говорят, что он очень увлечен Гончаровой и женится на ней. АНДЖЕЛИКА КАТАЛАНИ (знаменитая итальянская певица) -- ЭЛЕОНОРЕ БОМЕ, 15 июля 1830 г., из Москвы, (Из одесской коллекции Ремондини). Наша Старина, 1915, №
6, стр. 542.
В сельце Захарове (где в детстве проводил лето Пушкин) до сих пор живет женщина Марья, дочь знаменитой няни Пушкина, выданная за здешнего крестьянина. Эта Марья рассказывает между прочим об одном замечательном обстоятельстве: перед женитьбой Пушкин приехал в деревню (которая была уже перепродана) на тройке, быстро обежал всю местность и, кончив, заметил Марье, что все теперь здесь идет не по-прежнему. Ему, может быть, хотелось возобновить перед решительным делом жизни впечатления детства... Деревня эта не имеет церкви, и жители ходят в село Вяземы, в двух верстах. Пушкин ездил сюда к обедне. Село Вяземы принадлежало Годунову; там доселе пруды, ему приписываемые; старая церковь тоже с воспоминаниями о Годунове; стало быть, Пушкин в детстве мог слышать о нем.
С. П. ШЕВЫРЕВ. Воспоминания о Пушкине. Л. Майков, 324.
Приезжал он ко мне (в Захарово) сам, перед тем, как вздумал жениться. Я, говорит, Марья, невесту сосватал, жениться хочу... И приехал это прямо не по большой дороге, а задами, другому бы оттуда не приехать: куда он поедет? -- в воду на дно! А он знал... Уж оброс это волосками тут (показывая на щеки); вот в этой избе у меня сидел... Хлеб уж убрали, так это под осень, надо-быть, он приезжал-то... Я сижу, смотрю, -- тройка! Я эдак... А он уже ко мне в избу-то и бежит... Чем, мол, вас, батюшка, угощать я стану? Сем, мол, яишенку сделаю! -- Ну, сделай, Марья! Пока он пошел это по саду, я ему яишенку-то и сварила. Он пришел, покушал... Все наше решилося, говорит, Марья; все, говорит, поломали, все заросло! Побыл еще часика два, -- прощай, говорит, Марья, приходи ко мне в Москву! А я, говорит, к тебе еще побываю. Сели и уехали.
МАРЬЯ ФЕДОРОВНА, крестьянка сельца Захарова. Н. Б. Сельцо Захарово.
Москвитянин, 1851, № 9 -- 10 32.
Пушкин ускакал в Питер печатать "Годунова". Свадьба его будет в сентябре.
Н. М. ЯЗЫКОВ -- А. М. ЯЗЫКОВУ, 23 июня 1830 г., из Москвы. Истор. Вестн.,
1883 г., дек., стр. 530.
Секретно. Квартировавший в гостинице "Англия" чиновник 10 класса Александр Сергеев Пушкин, за коим был учрежден секретный полицейский надзор, сего июля 16 числа выехал в С.-Петербург. Во время же проживания его здесь ничего предосудительного замечено не было. Полицмейстер МИЛЛЕР в рапорте и. д. моск. обер-полицмейстера, 18 июля 1830
г. Красн. Арх., т. 37, стр. 241.
Александр Сергеевич приехал третьего дня. Говорят, он влюблен больше, чем когда-нибудь. Тем не менее он почти не говорит о ней. Вчера он цитировал фразу, -- кажется мне, г-жи де Виллуа, которая говорила своему сыну: "о себе говори только с царем, а о своей жене ни с кем, потому что всегда рискуешь говорить о ней с кем-нибудь, кто знает ее лучше, чем ты..." Свадьба будет в сентябре.
Баронесса С. М. ДЕЛЬВИГ (жена А. А. Дельвига) -- А. П. КЕРН, 21 (?) июля
1830 г., из Петербурга. П-н и его совр-ки, V, 150 (фр.).
В этот приезд Пушкин казался совсем другим человеком: он был серьезен, важен, как следовало человеку с душою, принимавшему на себя обязанность счастливить другое существо.
А. П. КЕРН. Письмо к П. В. Анненкову. П-н и его совр-ки, V, 150.
Петербург мне кажется уже довольно скучным, и я рассчитываю сократить мое пребывание здесь, насколько могу.
ПУШКИН -- Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ (невесте), 20 июля 1830 г.
Он в восторге от своей Натали, -- он говорит о ней, как о божестве. Он рассчитывает приехать с нею в Петербург в октябре месяце. Представь себе, он сделал этим летом сантиментальную поездку в Захарово, совсем один, -единственно для того, чтобы увидеть места, где он провел несколько лет своего детства.
Н. О. ПУШКИНА (мать поэта) -- О. С. Павлищевой, 22 июля 1830 г.. из
Петербурга. Пушкин. Письма. Гос. изд., т. II, 447 (фр.).
Я мало езжу в свет. Вас там ожидают с нетерпением. Прекрасные дамы спрашивают у меня ваш портрет и не прощают мне того, что у меня его нет. Я утешаю себя, проводя целые часы перед белокурой мадонной, похожей на вас как две капли воды; я купил бы ее, если бы она не стоила 40.000 рублей.
ПУШКИН _ Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ, 30 июля 1830 г., из Петербурга.
К стыду своему сознаюсь, что я веселюсь в Петербурге, и не знаю, когда и как возвращусь.
ПУШКИН -- кн. В. Ф. ВЯЗЕМСКОЙ, 4 авг. 1830 г.
Лето 1830 г. Дельвиги жили на берегу Невы, у самого Крестовского перевоза. У них было постоянно много посетителей. Французская июльская революция тогда всех занимала, а так как о ней ничего не печатали, то единственным средством узнать что-либо было посещение знати. Пушкин, большой охотник до этих посещений, но постоянно от них удерживаемый Дельвигом, которого он во многом слушался, получил по вышеозначенной причине дозволение посещать знать хотя ежедневно и привозить вести о ходе дел в Париже. Нечего и говорить, что Пушкин пользовался этим дозволением и был постоянно весел, как говорят, в своей тарелке. Посетивши те дома, где могли знать о ходе означенных дел, он почти каждый день бывал у Дельвигов, у которых проводил по нескольку часов. Пушкин был в это время уже женихом. Общество Дельвига было оживлено в это лето приездом Льва Пушкина, -- офицера Нижегородского драгунского полка, -- проводившего почти все время у Дельвигов. Время проводили тогда очень весело. Слушали великолепную роговую музыку Дм. Льв. Нарышкина, игравшую на реке против самой дачи, занимаемой Дельвигами.
Чтение, музыка и рассказы Дельвига, а когда не бывало посторонних, -- и Пушкина, занимали нас днем. Вечером, на заре, закидывали невод, а позже ходили гулять по Крестовскому острову. Прогулки эти были тихие и спокойные. Раз только вздумалось Пушкину, Дельвигу, Яковлеву и нескольким другим их сверстникам по летам показать младшему поколению, т. е. мне 17-летнему и брату моему Александру 20-летнему, как они вели себя в наши годы, и до какой степени молодежь сделалась вялою сравнительно с прежней.
Была уже темная августовская ночь. Мы все зашли в трактир на Крестовском острове; с нами была и жена Дельвига. На террасе трактира сидел какой-то господин совершенно одиноким. Вдруг Дельвигу вздумалось, что это сидит шпион и что его надо прогнать. Когда на это требование не поддались ни брат, ни я, Дельвиг сам пошел заглядывать на тихо сидевшего господина то с правой, то с левой стороны, возвращался к нам с остротами насчет того же господина и снова отправлялся к нему. Брат и я всячески упрашивали Дельвига перестать этот маневр. Что, ежели этот господин даст пощечину? Но наши благоразумные уговоры ни к чему не повели. Дельвиг довел сидевшего на террасе господина своим приставаньем до того, что последний ушел. Если бы Дельвиг послушался нас, то, конечно, Пушкин или кто-либо другой из бывших с нами их сверстников по возрасту заменили бы его. Тем страннее покажется эта сцена, что она происходила в присутствии жены Дельвига, которую надо было беречь, тем более, что она кормила своею грудью трехмесячную дочь. Прогнав неизвестного господина с террасы трактира, мы пошли гурьбою по дорожкам Крестовского острова, и некоторые из гурьбы приставали разными способами к проходящим мужчинам, а когда брат Александр и я старались их остановить, Пушкин и Дельвиг нам рассказывали о прогулках, которые они по выпуске из лицея совершали по петербургским улицам, и об их разных при этом проказах, и глумились над нами, юношами, не только ни к кому не придирающимися, но даже останавливающими других, которые десятью и более годами нас старее. Я решительно удостоверяю, что они не были пьяны, а просто захотелось им встряхнуть старинкою и показать ее нам, молодому поколению, как бы в укор нашему более серьезному и обдуманному поведению. Я упомянул об этой прогулке собственно для того, чтобы дать понять о перемене, обнаружившейся в молодых людях в истекшие 10 лет.
Бар. А. И. ДЕЛЬВИГ. Мои воспоминания, 1, 107 -- 108.
Несмотря на то, что Куницкий только что вышел в свет из-под отеческого крова, он очень степенен и рассудителен. Другие называют это недостатком, как напр. Пушкин, и хотят в молодости находить и буйность. Но... нониче уже время буйства молодежи прошло... Даже и гусары (название, прежде однозначащее с буяном) не пьянствуют и не бушуют. Не рассудив этого, многие, так прожившие молодость свою, удивляются, что нынешнее поколение не проводит своего времени в трактирах и борделях и называют его упадшим.
АЛ. Н. ВУЛЬФ. Дневник. П-н и его совр-ки, XXI -- XXII, 133.
Известно, что Пушкин очень любил карточную игру и особенно ощущения, ею доставляемые, так что по временам довольно сильно предавался этой страсти. Однажды, если не ошибаюсь, в 1833 г. летом, когда он жил на Черной речке (Мат. П. В. Анненкова, стр. 359), на одной из соседних дач вечером собралось довольно большое общество, и в том числе Пушкин. Все гости были охотники до карт, а потому они вскоре расположились вокруг зеленого стола, и один из них начал метать банк. Все игроки совершенно погрузились в свои ставки и расчеты, так что внимание их ничем нельзя было отвлечь от стола, на котором решалась участь многочисленных понтеров. В это время в калитку палисадника, в который выходили открытые окна и балконные двери дачи, вошел молодой человек очень высокого роста, закутанный в широкий плащ. Увидя играющую компанию, он незаметно для занятых своим делом игроков, не снимая ни шляпы, ни плаща, вошел в комнату и остановился за спиною одного из понтеров. Молодой человек этот был кн. С. Г. Голицын, хороший приятель Пушкина и прочих лиц, бывших в комнате. В то время он был в числе многочисленных почитателей девицы Росетти, принадлежавшей к лучшим украшениям петербургского общества по замечательной красоте, пленительной любезности и светлому уму. Должно заметить, что дня за два до описываемого вечера Голицын находился в том же обществе, которое сошлось теперь на даче Черной речки, выиграл около тысячи рублей, именно у банкомета, державшего теперь банк, и что выигрыш этот остался за ним в долгу. Голицын, подошедший к столу, простоял несколько минут все-таки никем не замеченный, и, наконец, взявши со стола какую-то карту, бросил ее и закричал "ва-банк"! Все подняли глаза и увидели со смехом и изумлением неожиданного гостя в его странном костюме. Начались приветствия, но банкомет, озадаченный ставкою Голицына, встал и, отведя его немного в сторону, спросил: "да ты на какие деньги играешь? на эти или на те?" Под "этими" он разумел ставку нынешнего вечера, а под "теми" свой долг. Голицын ответил ему: "это все равно: и на эти, и на те, те, те". Игра продолжалась, но Пушкин слышал ответ Голицына; те, те, те его очень забавляло, и он шутя написал стихи:
Полюбуйтесь же вы, дети,
Как в сердечной простоте
Длинный Фирс<1> играет в эти,
Те, те, те и те, те, те.
Черноокая Россети
В самовластной красоте
Все сердца пленила эти,
Те, те, те и те, те, те.
О, какие же здесь сети
Рок нам стелет в темноте:
Рифмы, деньги, дамы эти,
Те, те, те и те, те, те.
Рассказанный здесь анекдот и стихи Пушкина сообщены нам самим Голицыным, кому они были адресованы<2>.
М. Н. ЛОНГИНОВ, Анекдот о Пушкине. Библиографические записки, 1858, I,
494 -- 496.
<1>Прозвище кн. С. Г. Голицына.
<2>Все редакторы сочинений Пушкина, -- Ефремов, Морозов, Венгеров, Брюсов и др., -- согласно показанию Лонгинова, относят данное стихотворение и вызвавший его эпизод к 1833 г. Положительно непонятно то доверие, которое они оказывают лонгиновской датировке. Да, Лонгинов говорит -- в 1833 году, но оговаривается: "если не ошибаюсь"; сообщает, что Пушкин в то время жил на Черной речке, но ссылается при этом на "Материалы" Анненкова, а не на показания кн. Голицына. Со слов. же Голицына сообщает, что он в то время был почитателем девицы Россети, Пушкин в стихах своих тоже говорит о Россети. В 1833 же году девица Россет давно уже была г-жею Смирновой. Лонгинов в 50-х годах, когда Смирнова была еще жива, и даже называть ее можно было только под инициалами, конечно, не мог знать, когда именно Смирнова вышла замуж. Но ведь мы теперь это знаем. Больше того. Мы знаем, что осенью 1832 г. Смирнова перенесла очень тяжелые роды, -- по словам Вяземского, "делали ей несколько операций и, наконец, должны были раздавить в ней голову ребенка и вытащить его мертвого". Тяжело больную Смирнову после этого увезли для лечения за границу, откуда она воротилась только к осени 1833 г. Все это вместе делает совершенно невероятным, чтобы Пушкин летом 1833 г. мог писать: "черноокая Россети в самовластной красоте все сердца пленяет"... Ясно, стихотворение написано до ее замужества. Но когда именно? Лето 1828 г. Россет жила в Ревеле, и навряд ли Пушкин в то время был с нею знаком. Лето 1829 года Пушкин провел на Кавказе. Лето 1831 г. провел с молодою женою в Царском, в 1832 г. Pocceт была уже г-жею Смирновой. Ясно, -- описанный случай мог произойти только за время пребывания Пушкина в Петербурге летом 1830 г., когда он писал кн. Вяземской, что "веселится в Петербурге", и когда часто бывал он на островах у Дельвига.
Я ехал с Вяземским из Петербурга в Москву. Дельвиг хотел проводить меня до Царского Села. 10 августа (1830) поутру мы вышли из города. Вяземский должен был нас нагнать на дороге. Дельвиг обыкновенно просыпался очень поздно. В этот день встал он в восьмом часу, и у него с непривычки кружилась и болела голова. Мы принуждены были зайти в низенький трактир. Дельвиг позавтракал. Мы пошли далее. Ему стало легче; головная боль прошла. Он стал весел и говорлив.
ПУШКИН. О Дельвиге, 1831 г.
10 авг. 1830 г. Выехали мы из Петербурга с Пушкиным в дилижансе. Обедали в Царском Селе у Жуковского. В Твери виделись с Глинкою, 14-го числа утром приехали в Москву.
Кн. П. А. ВЯЗЕМСКИЙ. Полное собрание соч., IX, 137.
Пушкин вовсе не был лакомка. Он даже, думаю, не ценил и нехорошо постигал тайн поваренного искусства, но на иные вещи был он ужасный прожора. Помню, как в дороге съел он почти одним духом двадцать персиков, купленных в Торжке. Моченым яблокам также доставалось от него нередко.
Кн. П. А, ВЯЗЕМСКИЙ. Поли. собр. соч., VIII, 372.
Пушкин в городе живет у меня, и, если вы будете ему писать, то вот мой адрес: (Москва) в доме князя Вяземского, в Чернышевском переулке. Кн. П, А. ВЯЗЕМСКИЙ -- Е. М. ХИТРОВО, 2 сент. 1830 г. Рус. Арх., 1899, II,
86.
Князь Вл. Голицын.
Никитушка! скажи, где Пушкин Царь-поэт?
Никита.
Давным-давно, сударь, его уж дома нет,
Не усидит никак приятель ваш на месте,
То к дяде на поклон, то полетит к невесте.
Князь Влад. Г.
А скоро ль женится твой мудрый господин?
Никита.
Осталось месяц лишь гулять ему один.
Вот мой разговор с вашим камердинером.
Кн. В. С. ГОЛИЦЫН -- ПУШКИНУ, летом 1830 г. Москва, Переп. Пушкина, II, 205.
Бедный Василий Львович Пушкин скончался 20 августа (1830). Накануне был уже он совсем изнемогающий, но, увидя Александра, племянника, сказал ему: "как скучен Катенин!" Перед этим читал он его в "Литературной Газете". Пушкин говорит, что он при этих словах и вышел из комнаты, чтобы дать дяде умереть исторически. Пушкин был, однако же, очень тронут всем этим зрелищем и во все время вел себя, как нельзя приличнее.
Кн. П. А. ВЯЗЕМСКИЙ. Полн. собр. соч., IX, 139.
Нам передавали современники, что, услышав эти слова от умиравшего Василия Львовича, Пушкин направился на цыпочках к двери и шепнул собравшимся родным и друзьям его: "Господа, выдемте; пусть это будут последние его слова".
П. И. БАРТЕНЕВ. Рус. Арх., 1870, стр. 1369.
Бедный дядя Василий! Знаешь ли его последние слова? Приезжаю к нему, нахожу его в забытьи, очнувшись, он узнал меня, погоревал, потом, помолчав: "как скучны статьи Катенина!" и более ни слова. Каково? Вот что значит умереть честным воином, на щите, с боевым кликом на устах!
ПУШКИН -- П. А. ПЛЕТНЕВУ, 9 сентября 1830 г.
И. И. Дмитриев, подозревая причиною кончины Вас. Львовича холеру, не входил в ту комнату, где отпевали покойника. Ал. Серг. Пушкин уверял, что холера не имеет прилипчивости и, отнесясь ко мне, спросил: "да не боитесь ли и вы холеры?" Я ответил, что боялся бы, но этой болезни еще не понимаю. "Не мудрено, вы служите подле медиков. Знаете ли, что даже и медики не скоро поймут холеру. Тут все лекарство один courage, courage//смелость, смелость (фр.)// и больше ничего". Я указал ему на словесное мнение Ф. А. Гильтебранта, который почти то же говорил. -- "О, да! Гильтебрантов немного", -- заметил Пушкин.
М. Н. МАКАРОВ. Пушкин в детстве. Современник, 1843, т. XXIX, 384.
На похоронах у Вас. Львовича Пушкина с Языковым и потом в карете с Данзасом в Донской монастырь. С Пушкиным на могиле Сумарокова. М. П. ПОГОДИН. Дневник, 23 августа 1830 г. П-н и его совр-ки, XXIII -- XXIV,
108.
В августе 1830 г. Пушкин приехал в Остафьево к князю Вяземскому и не успел еще расплатиться, как домовый слуга стал гнать ямщика от большого подъезда. Пушкин крикнул: "Оставь его! Оставь его!"
П. И. БАРТЕНЕВ. Рус. Арх., 1911, II, 553.
Я отправляюсь в Нижний, без уверенности в своей судьбе. Если ваша мать решилась расторгнуть нашу свадьбу, и вы согласны повиноваться ей, я подпишусь подо всеми мотивами, какие ей будет угодно привести своему решению, даже и в том случае, если они будут настолько основательны, как сцена, сделанная ею мне вчера, и оскорбления, которыми ей угодно было осыпать меня. Может быть, она права и я был неправ, думая одну минуту, что я был создан для счастья. Во всяком случае, вы совершенно свободны; что же до меня, то я .даю вам честное слово принадлежать только вам, или никогда не жениться.
ПУШКИН -- Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ, конец августа 1830 г. Москва (фр.).
Я уезжаю, рассорившись с г-жей Гончаровой. На другой день после бала она сделала мне самую смешную сцену, какую только можно себе представить. Она мне наговорила вещей, которых я, по совести, не мог равнодушно слушать. Я еще не знаю, расстроилась ли моя свадьба, но повод к этому налицо, и я оставляю двери широко открытыми... Эх, проклятая штука -- счастье!
ПУШКИН -- кн. В. Ф. ВЯЗЕМСКОЙ, конец авг. 1830 г. Москва (фр.).
Сейчас еду в Нижний, т. е. в Лукьянов, в село Болдино. Милый мой, расскажу тебе все, что у меня на душе: грустно, тоска, тоска. Жизнь жениха 30-летнего хуже 30-ти лет жизни игрока. Дела будущей тещи моей расстроены. Свадьба моя отлагается день ото дня далее. Между тем я хладею, думаю о заботах женатого человека, о прелести холостой жизни. К тому же московские сплетни доходят до ушей невесты и ее матери -- отселе размолвки, колкие обиняки, ненадежные примирения, -- словом, если я и не нещастлив, по крайней мере не щастлив. Осень подходит. Это любимое мое время -- здоровье мое обыкновенно крепнет -- пора моих литературных трудов настает, -- а я должен хлопотать о приданом, да о свадьбе, которую сыграем бог весть когда. Все это не очень утешно. Еду в деревню. Бог весть, буду ли там иметь время заниматься, и душевное спокойствие, без которого ничего не произведешь, кроме эпиграмм на Каченовского. Так-то, душа моя. От добра добра не ищут. Черт меня догадал бредить о щастии, как будто я для него создан. Должно было мне довольствоваться независимостью.
ПУШКИН -- П. А. ПЛЕТНЕВУ, 31 авг. 1830 г. Москва.
Перед моим отъездом Вяземский показал мне письмо, только что им полученное: ему писали о холере, уже перелетевшей из Астраханской в Саратовскую губернию. По всему видно было, что она не минует и Нижегородской (о Москве мы еще не беспокоились). Я поехал с равнодушием, коим был обязан пребыванию моему между азиатцами. Приятели, у коих дела были в порядке (или в привычном беспорядке, что совершенно одно), упрекали меня за то и важно говорили, что легкомысленное бесчувствие не есть еще истинное мужество. На дороге встретил я Макарьевскую ярмарку, прогнанную холерой. Воротиться в Москву казалось мне малодушием; я поехал далее, как, может быть, случалось вам ехать на поединок, с досадой и большой неохотой.
ПУШКИН. Заметка о холере, 1831 г.
Если бы я не был в дурном расположении, едучи в деревню, я вернулся бы в Москву со второй станции, где я уже узнал, что холера опустошает Нижний. Но тогда я и не думал поворачивать назад, и главным образом я тогда готов был радоваться чуме.
ПУШКИН -- Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ, 26 ноября 1830 г.
Село Большое или Базарное Болдино, при речке Азане или Сазанке, находится на северной полосе Лукояновского уезда, в юго-восточном углу Нижегородской губернии. Оно расположено на пригорке, с пологим скатом по направлению к соседнему селу Ларионову. Избы, как и в большинстве селений этой полосы, крыты соломой, и самое село, благодаря этому, имеет вид бедной глухой деревушки. На горе, среди села, широкая площадь, на которой живописно выделяется помещичья усадьба, вся в зелени, обнесенная красивою оградою; рядом с усадьбой высится церковь. Против усадьбы -- волостное правление, а за ним, замыкая площадь, тянутся крестьянские избы. Верхнюю часть села можно считать старейшим жилищным пунктом Болдина вместе с примыкающими к ней по склону базарною площадью и улицей. Вокруг Болдина местность степная, безлесная, встречаются лишь небольшие рощицы из дубняка и осинника. В прежнее время на месте нынешней усадебной ограды близ церкви лепились крестьянские избы, снесенные уже в конце тридцатых или сороковых годов. -Старый барский дом, в котором жил Пушкин, по показанию старожилов, находился на том же месте, где и теперь стоит господская усадьба (стр. 4)... Это был небольшой одноэтажный дом, с деревянною крышей, с черным двором и службами, обнесенный мелким дубовым частоколом. Кругом дома был пустырь: ни цветников, ни сада; невдалеке от дома находился только небольшой пруд, известный ныне под названием "Пильники", да виднелись два-три деревца, из которых теперь сохранилось разве одно -- огромный, могучий, многолетний вяз. За оградою усадьбы, невдалеке (на месте нынешних пожарных сараев), стояла вотчинная контора; против нее на площади высилась церковь... Из окон дома открывался унылый вид на крестьянские соломенные избы (13)... Все население села Болдина -- русское, православного вероисповедания; занимались хлебопашеством. Почва здесь черноземная и отчасти суглинок (8). Кроме хлебопашества, жители Болдина занимались, приготовлением черного поташа из золы сорных трав и соломы (до 20 домов). Главный промысел болдинских крестьян был санный. Зимой почти все село работало крестьянские сани (9).
Во владении С. Л. Пушкина в Нижегородской губернии к 1830 г. состояло: сельцо Кистенево, где было 476 душ, и половина села Болдина в 564 души; другая половина Болдина находилась во владении брата его, Василия Львовича (11).
Сельцо Кистенево (Темяшево тож), соседнее с Болдиным, в пограничном Сергачском уезде, при р. Чеке, впадающей в Пьяну, расположено улицами, которые носили особые названия: Самодуровка, Кривулица, Стрелецкая и Бунтовка. Уже наружный вид жилых построек ясно говорил постороннему взору, что кистеневские крестьяне жили в большой нужде, черно и грязно, только 1/4 крестьянских домов были покрыты тесом на два ската и топились "по-белому", а остальные 3/4 представляли из себя подслеповатые курные избенки, крытые соломой... В 30-х гг. (по 8-й ревизии) здесь жило 523 мужчины и 538 женского пола крестьян. В "Списке населенных мест" Кистенево показано, как часть прихода с. Болдина. Вероятно, оно было выселено сюда "по господскому велению" за самодурство и бунты; недаром улицы Кистенева получили столь характерные наименования, как Самодуровка и Бунтовка (9)... Все население Кистенева, как и в Болдине, было русское, православное; кроме хлебопашества, крестьяне были заняты выделкою рогож. Весною значительная часть уходила на Волгу в бурлаки, в Оренбургские степи гуртовщиками и в Самарскую -- жать пшеницу (9).
Собрал мозаические деньги Пушкину и набрал около 2.000 руб. -- С торжеством послал.
М. П. ПОГОДИН. Дневник, 8 июня 1830 г. П-н и его совр-ки, XXIII -- XXIV,
107.
Как ищу я денег Пушкину: как собака!
М. П. ПОГОДИН. Дневник, 13 июня 1830 г. П-н и его совр-ки, XXIII -- XXIV,
108.
Пушкин говорил М. А. Максимовичу, что князю Юсупову хотелось от него стихов, и затем только он угощал его в своем Архангельском. -- "Но ведь вы его изобразили пустым человеком!" -- Ничего! Не догадается!" Пушкин смеялся над Полевым, который в известном послании "К вельможе" видел низкопоклонство.
П. И. БАРТЕНЕВ. Рус. Арх., 1887, III, 454.
По записи С. Л. Пушкина, совершенной 27 июня 1830 г. в С.-Петербурге, дал он сыну своему, дворянину кол. секр. Ал. Сер. Пушкину, из собственного своего недвижимого имущества, состоящего Нижегородской губернии, Сергачского уезда, в сельце Кистеневе -- всего 474 души муж. п., -- из свободных (за залогом 200 душ) 274 душ в вечное и потомственное владение 200 душ муж. п. с женами и детьми.
Б. Л. МОДЗАЛЕВСКИЙ. Архив Опеки над детьми и имущ. Пушкина. П-н и его
совр-ки, XIII, 99.
Сестра сообщает мне любопытную новость, -- свадьбу Пушкина на Гончаровой, первостатейной московской красавице. Желаю ему быть щастливому, но не знаю, возможно ли надеяться этого с его нравами и с его образом мыслей. Если круговая порука есть в порядке вещей, то сколько ему бедному носить рогов... -- Желаю, чтоб я во всем ошибся. АЛ. Н. ВУЛЬФ. Дневник, 28 июня 1830 г. П-н и его совр-ки, XXI -- XXII, 124.
Мне рассказали анекдот о поэте Пушкине. Кто-то, увидав его после долгого отсутствия, спрашивает его: "что это, дорогой мой, мне говорят, что вы женитесь?" -- "Конечно, -- ответил тот. -- И не думайте, что это будет последняя глупость, которую я совершу в своей жизни". Каков молодец! Приятно это должно быть для невесты. Охота идти за него!
А. Я. БУЛГАКОВ -- К. Я. БУЛГАКОВУ, из Москвы, 2 июля 1830 г. Рус. Арх.,
1901, III, 482 (фр.-рус.).
"Мадонна", по общему отзыву, относится к Наталье Николаевне, жене поэта.
П. В. НАЩОКИН по записи БАРТЕНЕВА. Рассказы о П-не, 29.
Напускной цинизм Пушкина доходил до того, что он хвалился тем, что стихи, им посвященные Н. Н. Гончаровой ("Мадонна"), были сочинены им для другой женщины.
Кн. ПАВ. П. ВЯЗЕМСКИЙ, Собр. соч., 521.
Гончаровы жили на углу Скарятинского переулка и Большой Никитской.
П. И. БАРТЕНЕВ. Рус. Арх., 1882, I, 232.
Будучи женихом, из дома невесты своей на Б. Никитской Пушкин глядел на гробовую лавку (помещавшуюся в доме ныне кн. А. А. Щербатова) и написал свою повесть "Гробовщик".
П. И. БАРТЕНЕВ. Рус. Арх., 1870, стр. 1388.
Знаменитый поэт Пушкин, вернувшийся осенью прошлого года с Кавказа, был в Москве в этом месяце и останавливался тоже (как сама Каталани) в "Англии". Мне очень хотелось с ним познакомиться, и я не знала, как это сделать, пока меня не выручил Кокошкин. Поэт был очень мил и наговорил мне много комплиментов. Говорят, что он очень увлечен Гончаровой и женится на ней. АНДЖЕЛИКА КАТАЛАНИ (знаменитая итальянская певица) -- ЭЛЕОНОРЕ БОМЕ, 15 июля 1830 г., из Москвы, (Из одесской коллекции Ремондини). Наша Старина, 1915, №
6, стр. 542.
В сельце Захарове (где в детстве проводил лето Пушкин) до сих пор живет женщина Марья, дочь знаменитой няни Пушкина, выданная за здешнего крестьянина. Эта Марья рассказывает между прочим об одном замечательном обстоятельстве: перед женитьбой Пушкин приехал в деревню (которая была уже перепродана) на тройке, быстро обежал всю местность и, кончив, заметил Марье, что все теперь здесь идет не по-прежнему. Ему, может быть, хотелось возобновить перед решительным делом жизни впечатления детства... Деревня эта не имеет церкви, и жители ходят в село Вяземы, в двух верстах. Пушкин ездил сюда к обедне. Село Вяземы принадлежало Годунову; там доселе пруды, ему приписываемые; старая церковь тоже с воспоминаниями о Годунове; стало быть, Пушкин в детстве мог слышать о нем.
С. П. ШЕВЫРЕВ. Воспоминания о Пушкине. Л. Майков, 324.
Приезжал он ко мне (в Захарово) сам, перед тем, как вздумал жениться. Я, говорит, Марья, невесту сосватал, жениться хочу... И приехал это прямо не по большой дороге, а задами, другому бы оттуда не приехать: куда он поедет? -- в воду на дно! А он знал... Уж оброс это волосками тут (показывая на щеки); вот в этой избе у меня сидел... Хлеб уж убрали, так это под осень, надо-быть, он приезжал-то... Я сижу, смотрю, -- тройка! Я эдак... А он уже ко мне в избу-то и бежит... Чем, мол, вас, батюшка, угощать я стану? Сем, мол, яишенку сделаю! -- Ну, сделай, Марья! Пока он пошел это по саду, я ему яишенку-то и сварила. Он пришел, покушал... Все наше решилося, говорит, Марья; все, говорит, поломали, все заросло! Побыл еще часика два, -- прощай, говорит, Марья, приходи ко мне в Москву! А я, говорит, к тебе еще побываю. Сели и уехали.
МАРЬЯ ФЕДОРОВНА, крестьянка сельца Захарова. Н. Б. Сельцо Захарово.
Москвитянин, 1851, № 9 -- 10 32.
Пушкин ускакал в Питер печатать "Годунова". Свадьба его будет в сентябре.
Н. М. ЯЗЫКОВ -- А. М. ЯЗЫКОВУ, 23 июня 1830 г., из Москвы. Истор. Вестн.,
1883 г., дек., стр. 530.
Секретно. Квартировавший в гостинице "Англия" чиновник 10 класса Александр Сергеев Пушкин, за коим был учрежден секретный полицейский надзор, сего июля 16 числа выехал в С.-Петербург. Во время же проживания его здесь ничего предосудительного замечено не было. Полицмейстер МИЛЛЕР в рапорте и. д. моск. обер-полицмейстера, 18 июля 1830
г. Красн. Арх., т. 37, стр. 241.
Александр Сергеевич приехал третьего дня. Говорят, он влюблен больше, чем когда-нибудь. Тем не менее он почти не говорит о ней. Вчера он цитировал фразу, -- кажется мне, г-жи де Виллуа, которая говорила своему сыну: "о себе говори только с царем, а о своей жене ни с кем, потому что всегда рискуешь говорить о ней с кем-нибудь, кто знает ее лучше, чем ты..." Свадьба будет в сентябре.
Баронесса С. М. ДЕЛЬВИГ (жена А. А. Дельвига) -- А. П. КЕРН, 21 (?) июля
1830 г., из Петербурга. П-н и его совр-ки, V, 150 (фр.).
В этот приезд Пушкин казался совсем другим человеком: он был серьезен, важен, как следовало человеку с душою, принимавшему на себя обязанность счастливить другое существо.
А. П. КЕРН. Письмо к П. В. Анненкову. П-н и его совр-ки, V, 150.
Петербург мне кажется уже довольно скучным, и я рассчитываю сократить мое пребывание здесь, насколько могу.
ПУШКИН -- Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ (невесте), 20 июля 1830 г.
Он в восторге от своей Натали, -- он говорит о ней, как о божестве. Он рассчитывает приехать с нею в Петербург в октябре месяце. Представь себе, он сделал этим летом сантиментальную поездку в Захарово, совсем один, -единственно для того, чтобы увидеть места, где он провел несколько лет своего детства.
Н. О. ПУШКИНА (мать поэта) -- О. С. Павлищевой, 22 июля 1830 г.. из
Петербурга. Пушкин. Письма. Гос. изд., т. II, 447 (фр.).
Я мало езжу в свет. Вас там ожидают с нетерпением. Прекрасные дамы спрашивают у меня ваш портрет и не прощают мне того, что у меня его нет. Я утешаю себя, проводя целые часы перед белокурой мадонной, похожей на вас как две капли воды; я купил бы ее, если бы она не стоила 40.000 рублей.
ПУШКИН _ Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ, 30 июля 1830 г., из Петербурга.
К стыду своему сознаюсь, что я веселюсь в Петербурге, и не знаю, когда и как возвращусь.
ПУШКИН -- кн. В. Ф. ВЯЗЕМСКОЙ, 4 авг. 1830 г.
Лето 1830 г. Дельвиги жили на берегу Невы, у самого Крестовского перевоза. У них было постоянно много посетителей. Французская июльская революция тогда всех занимала, а так как о ней ничего не печатали, то единственным средством узнать что-либо было посещение знати. Пушкин, большой охотник до этих посещений, но постоянно от них удерживаемый Дельвигом, которого он во многом слушался, получил по вышеозначенной причине дозволение посещать знать хотя ежедневно и привозить вести о ходе дел в Париже. Нечего и говорить, что Пушкин пользовался этим дозволением и был постоянно весел, как говорят, в своей тарелке. Посетивши те дома, где могли знать о ходе означенных дел, он почти каждый день бывал у Дельвигов, у которых проводил по нескольку часов. Пушкин был в это время уже женихом. Общество Дельвига было оживлено в это лето приездом Льва Пушкина, -- офицера Нижегородского драгунского полка, -- проводившего почти все время у Дельвигов. Время проводили тогда очень весело. Слушали великолепную роговую музыку Дм. Льв. Нарышкина, игравшую на реке против самой дачи, занимаемой Дельвигами.
Чтение, музыка и рассказы Дельвига, а когда не бывало посторонних, -- и Пушкина, занимали нас днем. Вечером, на заре, закидывали невод, а позже ходили гулять по Крестовскому острову. Прогулки эти были тихие и спокойные. Раз только вздумалось Пушкину, Дельвигу, Яковлеву и нескольким другим их сверстникам по летам показать младшему поколению, т. е. мне 17-летнему и брату моему Александру 20-летнему, как они вели себя в наши годы, и до какой степени молодежь сделалась вялою сравнительно с прежней.
Была уже темная августовская ночь. Мы все зашли в трактир на Крестовском острове; с нами была и жена Дельвига. На террасе трактира сидел какой-то господин совершенно одиноким. Вдруг Дельвигу вздумалось, что это сидит шпион и что его надо прогнать. Когда на это требование не поддались ни брат, ни я, Дельвиг сам пошел заглядывать на тихо сидевшего господина то с правой, то с левой стороны, возвращался к нам с остротами насчет того же господина и снова отправлялся к нему. Брат и я всячески упрашивали Дельвига перестать этот маневр. Что, ежели этот господин даст пощечину? Но наши благоразумные уговоры ни к чему не повели. Дельвиг довел сидевшего на террасе господина своим приставаньем до того, что последний ушел. Если бы Дельвиг послушался нас, то, конечно, Пушкин или кто-либо другой из бывших с нами их сверстников по возрасту заменили бы его. Тем страннее покажется эта сцена, что она происходила в присутствии жены Дельвига, которую надо было беречь, тем более, что она кормила своею грудью трехмесячную дочь. Прогнав неизвестного господина с террасы трактира, мы пошли гурьбою по дорожкам Крестовского острова, и некоторые из гурьбы приставали разными способами к проходящим мужчинам, а когда брат Александр и я старались их остановить, Пушкин и Дельвиг нам рассказывали о прогулках, которые они по выпуске из лицея совершали по петербургским улицам, и об их разных при этом проказах, и глумились над нами, юношами, не только ни к кому не придирающимися, но даже останавливающими других, которые десятью и более годами нас старее. Я решительно удостоверяю, что они не были пьяны, а просто захотелось им встряхнуть старинкою и показать ее нам, молодому поколению, как бы в укор нашему более серьезному и обдуманному поведению. Я упомянул об этой прогулке собственно для того, чтобы дать понять о перемене, обнаружившейся в молодых людях в истекшие 10 лет.
Бар. А. И. ДЕЛЬВИГ. Мои воспоминания, 1, 107 -- 108.
Несмотря на то, что Куницкий только что вышел в свет из-под отеческого крова, он очень степенен и рассудителен. Другие называют это недостатком, как напр. Пушкин, и хотят в молодости находить и буйность. Но... нониче уже время буйства молодежи прошло... Даже и гусары (название, прежде однозначащее с буяном) не пьянствуют и не бушуют. Не рассудив этого, многие, так прожившие молодость свою, удивляются, что нынешнее поколение не проводит своего времени в трактирах и борделях и называют его упадшим.
АЛ. Н. ВУЛЬФ. Дневник. П-н и его совр-ки, XXI -- XXII, 133.
Известно, что Пушкин очень любил карточную игру и особенно ощущения, ею доставляемые, так что по временам довольно сильно предавался этой страсти. Однажды, если не ошибаюсь, в 1833 г. летом, когда он жил на Черной речке (Мат. П. В. Анненкова, стр. 359), на одной из соседних дач вечером собралось довольно большое общество, и в том числе Пушкин. Все гости были охотники до карт, а потому они вскоре расположились вокруг зеленого стола, и один из них начал метать банк. Все игроки совершенно погрузились в свои ставки и расчеты, так что внимание их ничем нельзя было отвлечь от стола, на котором решалась участь многочисленных понтеров. В это время в калитку палисадника, в который выходили открытые окна и балконные двери дачи, вошел молодой человек очень высокого роста, закутанный в широкий плащ. Увидя играющую компанию, он незаметно для занятых своим делом игроков, не снимая ни шляпы, ни плаща, вошел в комнату и остановился за спиною одного из понтеров. Молодой человек этот был кн. С. Г. Голицын, хороший приятель Пушкина и прочих лиц, бывших в комнате. В то время он был в числе многочисленных почитателей девицы Росетти, принадлежавшей к лучшим украшениям петербургского общества по замечательной красоте, пленительной любезности и светлому уму. Должно заметить, что дня за два до описываемого вечера Голицын находился в том же обществе, которое сошлось теперь на даче Черной речки, выиграл около тысячи рублей, именно у банкомета, державшего теперь банк, и что выигрыш этот остался за ним в долгу. Голицын, подошедший к столу, простоял несколько минут все-таки никем не замеченный, и, наконец, взявши со стола какую-то карту, бросил ее и закричал "ва-банк"! Все подняли глаза и увидели со смехом и изумлением неожиданного гостя в его странном костюме. Начались приветствия, но банкомет, озадаченный ставкою Голицына, встал и, отведя его немного в сторону, спросил: "да ты на какие деньги играешь? на эти или на те?" Под "этими" он разумел ставку нынешнего вечера, а под "теми" свой долг. Голицын ответил ему: "это все равно: и на эти, и на те, те, те". Игра продолжалась, но Пушкин слышал ответ Голицына; те, те, те его очень забавляло, и он шутя написал стихи:
Полюбуйтесь же вы, дети,
Как в сердечной простоте
Длинный Фирс<1> играет в эти,
Те, те, те и те, те, те.
Черноокая Россети
В самовластной красоте
Все сердца пленила эти,
Те, те, те и те, те, те.
О, какие же здесь сети
Рок нам стелет в темноте:
Рифмы, деньги, дамы эти,
Те, те, те и те, те, те.
Рассказанный здесь анекдот и стихи Пушкина сообщены нам самим Голицыным, кому они были адресованы<2>.
М. Н. ЛОНГИНОВ, Анекдот о Пушкине. Библиографические записки, 1858, I,
494 -- 496.
<1>Прозвище кн. С. Г. Голицына.
<2>Все редакторы сочинений Пушкина, -- Ефремов, Морозов, Венгеров, Брюсов и др., -- согласно показанию Лонгинова, относят данное стихотворение и вызвавший его эпизод к 1833 г. Положительно непонятно то доверие, которое они оказывают лонгиновской датировке. Да, Лонгинов говорит -- в 1833 году, но оговаривается: "если не ошибаюсь"; сообщает, что Пушкин в то время жил на Черной речке, но ссылается при этом на "Материалы" Анненкова, а не на показания кн. Голицына. Со слов. же Голицына сообщает, что он в то время был почитателем девицы Россети, Пушкин в стихах своих тоже говорит о Россети. В 1833 же году девица Россет давно уже была г-жею Смирновой. Лонгинов в 50-х годах, когда Смирнова была еще жива, и даже называть ее можно было только под инициалами, конечно, не мог знать, когда именно Смирнова вышла замуж. Но ведь мы теперь это знаем. Больше того. Мы знаем, что осенью 1832 г. Смирнова перенесла очень тяжелые роды, -- по словам Вяземского, "делали ей несколько операций и, наконец, должны были раздавить в ней голову ребенка и вытащить его мертвого". Тяжело больную Смирнову после этого увезли для лечения за границу, откуда она воротилась только к осени 1833 г. Все это вместе делает совершенно невероятным, чтобы Пушкин летом 1833 г. мог писать: "черноокая Россети в самовластной красоте все сердца пленяет"... Ясно, стихотворение написано до ее замужества. Но когда именно? Лето 1828 г. Россет жила в Ревеле, и навряд ли Пушкин в то время был с нею знаком. Лето 1829 года Пушкин провел на Кавказе. Лето 1831 г. провел с молодою женою в Царском, в 1832 г. Pocceт была уже г-жею Смирновой. Ясно, -- описанный случай мог произойти только за время пребывания Пушкина в Петербурге летом 1830 г., когда он писал кн. Вяземской, что "веселится в Петербурге", и когда часто бывал он на островах у Дельвига.
Я ехал с Вяземским из Петербурга в Москву. Дельвиг хотел проводить меня до Царского Села. 10 августа (1830) поутру мы вышли из города. Вяземский должен был нас нагнать на дороге. Дельвиг обыкновенно просыпался очень поздно. В этот день встал он в восьмом часу, и у него с непривычки кружилась и болела голова. Мы принуждены были зайти в низенький трактир. Дельвиг позавтракал. Мы пошли далее. Ему стало легче; головная боль прошла. Он стал весел и говорлив.
ПУШКИН. О Дельвиге, 1831 г.
10 авг. 1830 г. Выехали мы из Петербурга с Пушкиным в дилижансе. Обедали в Царском Селе у Жуковского. В Твери виделись с Глинкою, 14-го числа утром приехали в Москву.
Кн. П. А. ВЯЗЕМСКИЙ. Полное собрание соч., IX, 137.
Пушкин вовсе не был лакомка. Он даже, думаю, не ценил и нехорошо постигал тайн поваренного искусства, но на иные вещи был он ужасный прожора. Помню, как в дороге съел он почти одним духом двадцать персиков, купленных в Торжке. Моченым яблокам также доставалось от него нередко.
Кн. П. А, ВЯЗЕМСКИЙ. Поли. собр. соч., VIII, 372.
Пушкин в городе живет у меня, и, если вы будете ему писать, то вот мой адрес: (Москва) в доме князя Вяземского, в Чернышевском переулке. Кн. П, А. ВЯЗЕМСКИЙ -- Е. М. ХИТРОВО, 2 сент. 1830 г. Рус. Арх., 1899, II,
86.
Князь Вл. Голицын.
Никитушка! скажи, где Пушкин Царь-поэт?
Никита.
Давным-давно, сударь, его уж дома нет,
Не усидит никак приятель ваш на месте,
То к дяде на поклон, то полетит к невесте.
Князь Влад. Г.
А скоро ль женится твой мудрый господин?
Никита.
Осталось месяц лишь гулять ему один.
Вот мой разговор с вашим камердинером.
Кн. В. С. ГОЛИЦЫН -- ПУШКИНУ, летом 1830 г. Москва, Переп. Пушкина, II, 205.
Бедный Василий Львович Пушкин скончался 20 августа (1830). Накануне был уже он совсем изнемогающий, но, увидя Александра, племянника, сказал ему: "как скучен Катенин!" Перед этим читал он его в "Литературной Газете". Пушкин говорит, что он при этих словах и вышел из комнаты, чтобы дать дяде умереть исторически. Пушкин был, однако же, очень тронут всем этим зрелищем и во все время вел себя, как нельзя приличнее.
Кн. П. А. ВЯЗЕМСКИЙ. Полн. собр. соч., IX, 139.
Нам передавали современники, что, услышав эти слова от умиравшего Василия Львовича, Пушкин направился на цыпочках к двери и шепнул собравшимся родным и друзьям его: "Господа, выдемте; пусть это будут последние его слова".
П. И. БАРТЕНЕВ. Рус. Арх., 1870, стр. 1369.
Бедный дядя Василий! Знаешь ли его последние слова? Приезжаю к нему, нахожу его в забытьи, очнувшись, он узнал меня, погоревал, потом, помолчав: "как скучны статьи Катенина!" и более ни слова. Каково? Вот что значит умереть честным воином, на щите, с боевым кликом на устах!
ПУШКИН -- П. А. ПЛЕТНЕВУ, 9 сентября 1830 г.
И. И. Дмитриев, подозревая причиною кончины Вас. Львовича холеру, не входил в ту комнату, где отпевали покойника. Ал. Серг. Пушкин уверял, что холера не имеет прилипчивости и, отнесясь ко мне, спросил: "да не боитесь ли и вы холеры?" Я ответил, что боялся бы, но этой болезни еще не понимаю. "Не мудрено, вы служите подле медиков. Знаете ли, что даже и медики не скоро поймут холеру. Тут все лекарство один courage, courage//смелость, смелость (фр.)// и больше ничего". Я указал ему на словесное мнение Ф. А. Гильтебранта, который почти то же говорил. -- "О, да! Гильтебрантов немного", -- заметил Пушкин.
М. Н. МАКАРОВ. Пушкин в детстве. Современник, 1843, т. XXIX, 384.
На похоронах у Вас. Львовича Пушкина с Языковым и потом в карете с Данзасом в Донской монастырь. С Пушкиным на могиле Сумарокова. М. П. ПОГОДИН. Дневник, 23 августа 1830 г. П-н и его совр-ки, XXIII -- XXIV,
108.
В августе 1830 г. Пушкин приехал в Остафьево к князю Вяземскому и не успел еще расплатиться, как домовый слуга стал гнать ямщика от большого подъезда. Пушкин крикнул: "Оставь его! Оставь его!"
П. И. БАРТЕНЕВ. Рус. Арх., 1911, II, 553.
Я отправляюсь в Нижний, без уверенности в своей судьбе. Если ваша мать решилась расторгнуть нашу свадьбу, и вы согласны повиноваться ей, я подпишусь подо всеми мотивами, какие ей будет угодно привести своему решению, даже и в том случае, если они будут настолько основательны, как сцена, сделанная ею мне вчера, и оскорбления, которыми ей угодно было осыпать меня. Может быть, она права и я был неправ, думая одну минуту, что я был создан для счастья. Во всяком случае, вы совершенно свободны; что же до меня, то я .даю вам честное слово принадлежать только вам, или никогда не жениться.
ПУШКИН -- Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ, конец августа 1830 г. Москва (фр.).
Я уезжаю, рассорившись с г-жей Гончаровой. На другой день после бала она сделала мне самую смешную сцену, какую только можно себе представить. Она мне наговорила вещей, которых я, по совести, не мог равнодушно слушать. Я еще не знаю, расстроилась ли моя свадьба, но повод к этому налицо, и я оставляю двери широко открытыми... Эх, проклятая штука -- счастье!
ПУШКИН -- кн. В. Ф. ВЯЗЕМСКОЙ, конец авг. 1830 г. Москва (фр.).
Сейчас еду в Нижний, т. е. в Лукьянов, в село Болдино. Милый мой, расскажу тебе все, что у меня на душе: грустно, тоска, тоска. Жизнь жениха 30-летнего хуже 30-ти лет жизни игрока. Дела будущей тещи моей расстроены. Свадьба моя отлагается день ото дня далее. Между тем я хладею, думаю о заботах женатого человека, о прелести холостой жизни. К тому же московские сплетни доходят до ушей невесты и ее матери -- отселе размолвки, колкие обиняки, ненадежные примирения, -- словом, если я и не нещастлив, по крайней мере не щастлив. Осень подходит. Это любимое мое время -- здоровье мое обыкновенно крепнет -- пора моих литературных трудов настает, -- а я должен хлопотать о приданом, да о свадьбе, которую сыграем бог весть когда. Все это не очень утешно. Еду в деревню. Бог весть, буду ли там иметь время заниматься, и душевное спокойствие, без которого ничего не произведешь, кроме эпиграмм на Каченовского. Так-то, душа моя. От добра добра не ищут. Черт меня догадал бредить о щастии, как будто я для него создан. Должно было мне довольствоваться независимостью.
ПУШКИН -- П. А. ПЛЕТНЕВУ, 31 авг. 1830 г. Москва.
Перед моим отъездом Вяземский показал мне письмо, только что им полученное: ему писали о холере, уже перелетевшей из Астраханской в Саратовскую губернию. По всему видно было, что она не минует и Нижегородской (о Москве мы еще не беспокоились). Я поехал с равнодушием, коим был обязан пребыванию моему между азиатцами. Приятели, у коих дела были в порядке (или в привычном беспорядке, что совершенно одно), упрекали меня за то и важно говорили, что легкомысленное бесчувствие не есть еще истинное мужество. На дороге встретил я Макарьевскую ярмарку, прогнанную холерой. Воротиться в Москву казалось мне малодушием; я поехал далее, как, может быть, случалось вам ехать на поединок, с досадой и большой неохотой.
ПУШКИН. Заметка о холере, 1831 г.
Если бы я не был в дурном расположении, едучи в деревню, я вернулся бы в Москву со второй станции, где я уже узнал, что холера опустошает Нижний. Но тогда я и не думал поворачивать назад, и главным образом я тогда готов был радоваться чуме.
ПУШКИН -- Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ, 26 ноября 1830 г.
Село Большое или Базарное Болдино, при речке Азане или Сазанке, находится на северной полосе Лукояновского уезда, в юго-восточном углу Нижегородской губернии. Оно расположено на пригорке, с пологим скатом по направлению к соседнему селу Ларионову. Избы, как и в большинстве селений этой полосы, крыты соломой, и самое село, благодаря этому, имеет вид бедной глухой деревушки. На горе, среди села, широкая площадь, на которой живописно выделяется помещичья усадьба, вся в зелени, обнесенная красивою оградою; рядом с усадьбой высится церковь. Против усадьбы -- волостное правление, а за ним, замыкая площадь, тянутся крестьянские избы. Верхнюю часть села можно считать старейшим жилищным пунктом Болдина вместе с примыкающими к ней по склону базарною площадью и улицей. Вокруг Болдина местность степная, безлесная, встречаются лишь небольшие рощицы из дубняка и осинника. В прежнее время на месте нынешней усадебной ограды близ церкви лепились крестьянские избы, снесенные уже в конце тридцатых или сороковых годов. -Старый барский дом, в котором жил Пушкин, по показанию старожилов, находился на том же месте, где и теперь стоит господская усадьба (стр. 4)... Это был небольшой одноэтажный дом, с деревянною крышей, с черным двором и службами, обнесенный мелким дубовым частоколом. Кругом дома был пустырь: ни цветников, ни сада; невдалеке от дома находился только небольшой пруд, известный ныне под названием "Пильники", да виднелись два-три деревца, из которых теперь сохранилось разве одно -- огромный, могучий, многолетний вяз. За оградою усадьбы, невдалеке (на месте нынешних пожарных сараев), стояла вотчинная контора; против нее на площади высилась церковь... Из окон дома открывался унылый вид на крестьянские соломенные избы (13)... Все население села Болдина -- русское, православного вероисповедания; занимались хлебопашеством. Почва здесь черноземная и отчасти суглинок (8). Кроме хлебопашества, жители Болдина занимались, приготовлением черного поташа из золы сорных трав и соломы (до 20 домов). Главный промысел болдинских крестьян был санный. Зимой почти все село работало крестьянские сани (9).
Во владении С. Л. Пушкина в Нижегородской губернии к 1830 г. состояло: сельцо Кистенево, где было 476 душ, и половина села Болдина в 564 души; другая половина Болдина находилась во владении брата его, Василия Львовича (11).
Сельцо Кистенево (Темяшево тож), соседнее с Болдиным, в пограничном Сергачском уезде, при р. Чеке, впадающей в Пьяну, расположено улицами, которые носили особые названия: Самодуровка, Кривулица, Стрелецкая и Бунтовка. Уже наружный вид жилых построек ясно говорил постороннему взору, что кистеневские крестьяне жили в большой нужде, черно и грязно, только 1/4 крестьянских домов были покрыты тесом на два ската и топились "по-белому", а остальные 3/4 представляли из себя подслеповатые курные избенки, крытые соломой... В 30-х гг. (по 8-й ревизии) здесь жило 523 мужчины и 538 женского пола крестьян. В "Списке населенных мест" Кистенево показано, как часть прихода с. Болдина. Вероятно, оно было выселено сюда "по господскому велению" за самодурство и бунты; недаром улицы Кистенева получили столь характерные наименования, как Самодуровка и Бунтовка (9)... Все население Кистенева, как и в Болдине, было русское, православное; кроме хлебопашества, крестьяне были заняты выделкою рогож. Весною значительная часть уходила на Волгу в бурлаки, в Оренбургские степи гуртовщиками и в Самарскую -- жать пшеницу (9).