Вересов Дмитрий. Завещание ворона (Черный Ворон - 6)

   - Меня зовут Нил, - только и смог сказать он.
   - Вот это да! Меня тоже. Вот так совпадение. Вы будете работать у нас? Или в гости? - Нил маленький заинтересованно посмотрел на незнакомца.
   - Я в гости по приглашению. Прощаться с господином Рабе, - как-то по-ученически ответил Нил большой.
   - А... - задумчиво протянул Нил маленький и вдруг предложил: - Хотите прокатиться со мной? Возьмите Джокера, он спокойный, потому что старый.
   - Я не здорово умею управлять лошадьми, вот если бы ты предложил мне самолет - это другое дело. Боюсь, что не справлюсь даже со стариком, хоть он мне сразу очень понравился.
   - Самолет - это круто, - одобрил Нил маленький. - Я вот самолетом не умею. Да вы не переживайте, я помогу.
   Он быстро вывел гнедого и запряг. Правда, седло помог ему укрепить старший
   Мальчик легко вскочил в седло и не сразу приостановил стосковавшегося по хозяину ретивого коня. Это то и дало возможность Баренцеву собраться с силами и не совсем грациозно усесться в седле. Очень не хоте лось опозориться с самого начала знакомства с сыном. Нил чуть тронул коня, и опытное животное не спеша тронулось вслед за удаляющимся Нилом-младшим.
   Баренцев понял, что лошадь сына перешла на галоп, и опять тревога накрыла его, как в самолете. Он остановился и стал пристально следить за бегом коня, пока наездник не развернулся и так же скоро подъехал к нему.
   - Ну, что же ты! Давай вместе, они любят вместе. Они старинные приятели.
   Нил тронул, и лошадь, набирая ход, все быстрее и быстрее поскакала рядом с лихим мальчиком. Не привыкший к лошадям, он с трудом, чтобы только не опозориться перед сыном, удерживался в седле. Но старый конь нес его осторожно, как бы понимая, что наездник неопытен. Только когда они подъехали к конюшне, Баренцев вздохнул спокойно. Мальчик легко спрыгнул на землю, а Нил-большой немного подождал, пока он скрылся в конюшне и лишь потом спрыгнул с лошади, но тут-то и дал слабину. Одна нога зацепилась за седло, и приземление было неудачным. Нил даже сначала не понял, что подвернул ногу, но подняться с земли не смог.
   - У вас проблемы? Что-нибудь серьезное? - вежливо поинтересовался мальчик. - Давайте я вам помогу.
   Он протянул руку, и Нил попытался подняться, но сильная боль в ноге заставила его снова опуститься на землю.
   - Я сейчас, потерпите немного, может это даже перелом. - Мальчик бросился бежать в сторону дома.
   Том как раз шел навстречу, и они вдвоем дотащили Нила до спальни. Врач приехал быстро, но Том, первично осмотревший ногу, сразу понял, что перелома нет, это подтвердил и доктор.
   - Ну, как дела? - Голова мальчика показалась в дверях.
   - Заходи, все нормально. До завтра ведено лежать, ничего серьезного.
   Нил маленький прошел в комнату и сел рядом.
   - Это я виноват, вы, наверное, давно не катались, так бывает с непривычки. Хорошо еще, что перелома нет. Если что надо, вот мой мобильник, а пока я пойду, если можно. Надо к завтрашнему дню подготовиться.
   - Подожди, я хотел тебе сказать, Нил-Нил, ты не против, если я стану тебя так называть?... - Нил запнулся и не смог продолжить. "Нет, нет, не сейчас", - подумал он.
   - Я не против. Так, я пойду пока. - Нил-Нил виновато ретировался из комнаты.
   * * *
   Агаша принесла ужин и немного задержалась, наводя порядок вокруг Нила. Женщина заботливо поправила одеяло, и Баренцев заметил, что она не прочь по болтать с ним, но сегодня очень хотелось остаться одному... Так много хотелось вспомнить и заново пере жить. А главное, осознать настоящее, которое пока хранило многие тайны.
   А Нил-Нил подкрепился Агашиным обедом и пошел искать Тата, которую нашел в саду. Она разговаривала с тем самым мужчиной, который помог его новому знакомому после неудачного приземления.
   - Ну, вот, сейчас этот громила, конечно, наябедничает на меня. Скорее всего, влетит. - И мальчик повернул было за угол, но Тата окликнула и ему ничего не оставалось, как подойти
   - Где ты бегаешь? Опоздал к обеду, и мне пришлось есть без тебя, ты же знаешь, что это не по нашим правилам Да, не носись на лошади Эти дни лучше попоститься. Макса завтра будем провожать в последний путь. Надо это сделать достойно.
   "Значит не заложил..." - Нил благодарно посмотрел на здоровяка.
   - Что значит попоститься? Это что, мяса нельзя? Как Агаша перед Пасхой? Так ты сама на обед ела и масло тоже.
   Дед приучил Нила не оставлять вопросов без ответов, и это часто раздражало взрослых, особенно учи тел ей, потому что Ниловы вопросы часто были для самих взрослых трудными. Но только не для Тата.
   - Нет, милый, я говорю об удовольствиях, в которых сейчас надо себя ограничить. Когда близкий человек покидает мир, надо провожать его достойно Тебе пока трудно понять, что такое смерть. Но уважать об ряд прощания необходимо. Поднимись к себе, например, полистай альбомы, вспомни все хорошее, что было у тебя с Максом. Это лучшее, что можно сделать сегодня. У меня много хлопот, так что сегодня поскучай без меня немного.
   Тата ласково потрепала непослушную соломенную шевелюру, и Нил вернулся в дом, но шагом все равно не получилось. Таня не смогла не улыбнуться вслед.
   Нил миновал парадный вход и направился к специальной лестнице, которая внешне напоминала пожарную. Насчет поста и так было все понятно, Агаша давным давно ему все про это рассказала Просто надо было отвлечь Тата, а лучшего способа заставить взрослых думать о другом - это что-нибудь спросить
   - А вот насчет "последнего пути" - это еще посмотрим. Макс точно всех перехитрит, - рассуждал мальчик, забираясь к себе на третий этаж.
   Дед воспитывал правнука далеко не по наивному Споку. Программа называлась "УДС-С", что расшифровывалось: умный, добрый, сильный и смелый. У них даже была такая перекличка. Когда у Нила что-то получалось, Макс в знак одобрения поднимал руку и торжественно произносил: "УДС", а Нил тут же добавлял: - "и С!" Потом они стукались кулаками, и оба были счастливы большой и малой победе. А побеждать было далеко не всегда легко, потому что надо было побеждать всегда самого себя. Дед заставлял маленького Нила бороться с ленью и страхом, жадностью и тщеславием. И к двенадцати годам Нил немало преуспел в дедовом учении, но пока не отдавал себе отчета, как сильно он оторвался не только от сверстников, но и многих взрослых
   Макс обычно оставлял в комнате мальчика множество головоломок, которые в самых неожиданных местах находил Нил и разгадать которые было не всегда просто, но страшно интересно.
   "Что же, интересно, Макс приготовил на этот раз", - думал мальчик, оглядывая свою громадную детскую.
   Но, обследовав все потайные уголки, так ничего нового и не обнаружил. Смутная тревога впервые охватила Нила, и он снова и снова принимался за поиски дедовских сюрпризов. Напольные шахматы стояли по местам, так что задача в этот раз отменялась, черного ящика с сюрпризом тоже нигде не было, а главное - не было никаких новинок, которые обычно появлялись к его приезду. Дед был на удивление прогрессивным стариком и выписывал самые передовые игрушки со всего света. А последнее время заставлял разбираться в сложных инструкциях самостоятельно, что было совсем не просто.
   Нил совсем отчаялся и пошел включать комп, чтобы хоть как-то отвлечься от дурных мыслей. Тут пришлось удивиться, потому что на месте привычного монитора красовался предмет, похожий на аквариум своей абсолютной прозрачностью. Нил привычно потянулся к мышке, но нашел плоский пульт, с множеством кнопок с незнакомыми пиктограммами.
   Осторожно мальчик начал нажимать на них, но никакого эффекта так и не получил. Тогда он принялся изучать сами пиктограммы, и в части из них неожиданно увидел знаки, похожие на знаки Зодиака. Но и это маленькое открытие ни к чему не привело. Нил, досадуя на самого себя, стал крутить пульт со всех сторон и сделал второе открытие: пульт ничем не соединялся с монитором. Но с одного торца немного светился. Нил отошел от экрана на несколько шагов и снова нажал на пиктограмму с изображением знака, похожего на рыбу. Экран вспыхнул и действительно превратился в аквариум, вернее, это было окно в подводный мир океана, потому что границ у монитора не было. Казалось, что вода необыкновенно изумрудно-голубого цвета вот-вот выплеснется и зальет все вокруг. Нил даже отпрянул назад, но не мог оторвать взгляд от экрана. Разноцветные рыбки замелькали в глубине, подводное дно менялось каждую секунду, как будто Нил плыл с аквалангом в океане. И уже через секунду весь реальный мир исчез, диковинные морские обитатели, казалось, вот-вот коснутся его, он даже отходил в сторону, пропуская плывущих прямо на него то гигантского омара, то страшилищу-мурену, то исполинскую черепаху. Нил даже повернулся назад, чтобы посмотреть ей вслед, но за спиной была все та же комната. А когда снова повернулся к экрану, то пульт тут же выпал из рук: громадная касатка гостеприимно распахнула перед ним зубастую пасть. Он поднял пульт, но с экрана монитора смотрели на мальчика лукавые дорогие глаза деда.
   - Ну что, струсил маленько? То ли еще будет, когда разгадаешь все пиктограммы! На сегодня, пожалуй, хватит приключений, давай поговорим о другом... Сокрытие правды не всегда ложь и не всегда проявление трусости, а если это сокрытие не во вред, то оно в редких случаях может иметь место. Короче, дружище, такие дела, понимаешь, твой дед натворил... тебе самому ответ искать. Прости старика. Я тебе прежде не говорил. Я очень тебя люблю, мальчик мой! На моем столе, ты знаешь, папка мамина, посмотри, сам разберешься, кому еще показать. Ну, УДС!
   И сжатый кулак деда, как точно показалось Нилу, привычно соединился с его кулачком.
   - И С! - крикнул победно Нил, и в ту же секунду экран погас.
   Нил открыл люк и на стальном шесте, насквозь проходившем через все три этажа, соскользнул вниз.
   "Ну, Макс, в этот раз просто супер!"
   Нил в три прыжка оказался в кабинете Макса Рабе.
   Мальчик быстро отыскал папку для рисунков и, устроившись на "своем", а у него действительно было в кабинете деда свое кресло, - для начала покрутил папку, не развязывая. "Ну, и папка, антиквариат прямо, наверное, это годы восьмидесятые", - подумал мальчишка и развязал тесемки.
   На внутренней стороне папки рукой деда было написано: "НИЛ= ?"...
   Уже совсем стемнело, и мальчик в который раз перелистал рисунки, которые остались после смерти мамы. Но так ничего нового для себя не нашел. Он даже пересмотрел все рисунки вверх ногами, но это не дало никакой версии.
   - Чему же равен НИЛ? - шептал он сам себе.
   Тут один из портретов показался Нилу знакомым. Где же он мог видеть этого человека? Особенно глаза. Нет, было совершенно очевидно, что они уже встречались. Как настоящий сыщик, мальчик, увлеченный игрой деда, начал внимательно изучать рисунок, потом перевернул и увидел на обороте почти стертые буквы: НИЛ. Он опять внимательно посмотрел на портрет, но вспомнить, где он видел этого мужчину, так и не смог, да еще Тата стремительно вошла в кабинет и, заметив мальчика, тут же справедливо, как всегда, погнала его спать.
   - Иду, Тат, иду. Я как раз постился здесь, - схитрил Нил и нежно прижался к ее лицу.
   Он знал, что Тата понимает, что он не постился, и что она понимает, что он не врет, а просто так шутит.
   - Все, иди, солома, а то с тобой начнем болтать, так и утро здесь встретим.
   Она поцеловала обе макушки и заперла кабинет на ключ, но вынимать его не стала.
   Нил, не спеша, поднялся на второй этаж и задумчиво направился к лифту. У дверей хромого гостя он остановился и постучал.
   - Извините, у вас музыка играла, вот я решил навестить вас перед сном. Ну как нога себя чувствует? - заботливо поинтересовался мальчик.
   - Заходи, нога себя чувствует, и это почти победа. Если ты мне немного поможешь, то мы проведем ее испытания на ходимость и проходимость.
   Баренцев попытался встать, и Нил-маленький подскочил к нему, чтобы придержать, если что. Не хватало еще, чтобы гость опять свалился.
   - Видишь, все почти нормально!
   - Я рад, что обошлось, могло быть и хуже. Главное, конь не испугался в этот момент. - Мальчик поднял голову и снизу вверх посмотрел на Нила.
   - Ты, прав, Нил-Нил. Раз могло быть хуже, но не случилось, значит, все как раз получилось хорошо!
   Вдруг Нил-маленький отпустил руку и недоуменно отошел на несколько шагов от Нила-большого.
   - Точно! Нил равен Нилу! Макс, я отгадал!!! Сейчас! - и мальчик выскочил из комнаты, оставив Нила в полном недоумении.
   Забирая папку, он помахал деду рукой.
   - И С, Макс! - решение есть!..
   - Вот, - заговорщически произнес Нил-маленький, тихо без стука проскользнувший в комнату. И протянул папку.
   - И что делать прикажете, сударь, с ней?
   - Открывайте! Не бойтесь! Это фокус Макса.
   Нил-большой открыл и увидел свой портрет, который много лет назад украшал стену комнаты Лиз в Ленинграде.
   - Я догадался! Правда, не сразу, но потом, когда вас держал и свет так падал, то сразу узнал! Вы, конечно, постарели, но узнать пока можно. Вот и решение! Только не вижу пока смысла, что дед хотел сказать этим ну... НИЛ=НИЛ.
   - Он хотел сказать, что ты мой сын, а я твой отец, а Макс мой дедушка.
   Глаза у мальчика потемнели, с ужасом и изумлением он посмотрел на Нила, в ту же секунду океан вырвался из нового компьютера и поглотил его.
   * * *
   Утро выдалось сырым и туманным. Нил Баренцев заснул, когда еще не рассвело, но проснулся с первыми лучами. Ступать сначала было неприятно, но Нил потуже перебинтовал ногу и поднялся наверх. Мальчик спал. Нил осторожно прошел и выключил ночник. Они проговорили полночи. Нил рассказал о себе и Лиз, о работе, а мальчик засыпал его бесконечными вопросами, на которые Нил-большой не всегда мог ответить.
   - Пора спать, завтра трудный день. И вот еще, приедет твоя родная бабушка. Она живет в России и пока не знает, что ты у нее есть.
   - Это значит, твоя мама?
   - Точно, мама. Я сам давно ее не видел и соскучился.
   Нил не слукавил. Хоть и месяца не прошло с их встречи в Берлине, вдруг возникло такое чувство, будто не виделся с матерью целую вечность...
   - А у меня Тата есть, она как мама, даже лучше. Я тебя с ней познакомлю, она очень красивая и умная. А вот сэр Морвен - он хоть и папа моей родной маме, но противный, только я не беру в голову. Хорошо, что его не будет, а то бы завоспитывал до смерти. Пошли ко мне, я тебе кое-что покажу.
   И не дождавшись согласия, Нил-Нил направился к выходу. Нил послушно пошел следом.
   В полумраке спальни Нил не заметил, как мальчик щелкнул пультом, и на экране, висевшем напротив кровати, появилась Лиз.
   - Это мама. Ты ее помнишь такой? - Нил-Нил "листал" дальше, показывая отцу все новые и новые кадры. - Она была красивая и печальная. Вот только один кадр есть, где мы все втроем, с Максом, и она смеется. Я больше всего этот кадр люблю. А скажи, как она умерла. Мне Макс ни за что не хочет рассказывать, - мальчик выжидательно посмотрел на отца.
   - По неосторожности, давай не будем об этом. Это грустная история. Главное, что она осталась в нашей памяти, и мы будем помнить ее всегда. И еще, знаешь, о чем мечтала мама? Она мечтала, чтобы мы обязательно играли с тобой в шахматы, а я знаю, ты большой мастер в этом деле. Вот завтра, или нет, послезавтра мы и сразимся. А сейчас пока, спасибо за то, что ты мне показал эти кадры.
   Нил обнял сына и поцеловал в лоб. Мальчик вздрогнул и отвернулся, а Нил быстро вышел. Слез мужских никто не должен видеть, даже если мужчина еще маленький...
   Агаша, которая, казалось, вообще никогда не спит, приветливо встретила его на просторной кухне и серебряный кофейник, от которого исходил великолепный аромат, тут же был поставлен на стол перед Нилом вместе со свежими булочками особого, русского фасона. И уже через несколько минут Нил узнал все новости про гостей, которые приехали на рассвете и сейчас отдыхают, что звонила Ольга и сообщила, что задерживается. Последнее нисколько не удивило Нила. Мама всегда опаздывала везде, даже на последний звонок собственного спектакля.
   Нил наслаждался кофе и вполуха слушал старую няню. А та, пользуясь счастливой возможностью поговорить на родном языке, все говорила и говорила о Максе, о французской учительнице Жанне, которая так и живет в доме, хотя заниматься с "нашим Ангелом", так Агаша называла Нил-Нила, уже нет никакой возможности, потому что мальчик теперь живет с родителями. А Нил смотрел в окно, которое выходило прямо в сад.
   Вдруг он увидел девушку, которая быстро шла от дома, и опять Нила пронзило, как в тот злополучный вечер в Мэриленде, у дома Фэрфакса. Фигура и походка показались ему нестерпимо знакомыми! Девушка шла недолго, несколько раз она попрыгала на месте, а потом побежала легко и небыстро вглубь сада.
   - А! Вот и леди поднялись, они всегда физкультурой по утрам занимаются. Дело молодое! Они обычно вместе с сыном бегают, видно, заспался с дороги ангел наш... Она вчера справлялась о вас, да решила не беспокоить. Все равно сегодня все увидятся. - Агаша, вспомнив про повод для встречи, опять закрыла глаза фартуком и вышла из кухни.
   - Пожалуй, надо познакомиться с "родственницей", а то уже галлюцинации начинаются, - и Нил пошел навстречу спортивной леди.
   Таня на всех парах повернула на знакомую дорожку и не то что чуть не столкнулась, а просто чуть не сбила с ног незнакомца, который еле-еле ковылял ей навстречу. Козырек ее кепки скользнул по лицу Нила, и он, нетвердо стоящий на ногах, вцепился двумя руками в девушку, а она от неожиданности - в него.
   - Какие страстные объятия!
   Таня отпрянула от незнакомца. Но Нил и не выпускал ее, только одной рукой повернул козырек назад.
   - Вы что, с ума сошли?
   Таня в упор гневно посмотрела в лицо нахала. И вскрикнула.
   Нил опустился на траву, так ничего и не ответив ей. Таня села напротив.
   - Нил, я знала, что ты, возможно, прилетишь. Но все так неожиданно случилось для всех. Нам, конечно, надо поговорить. Многие проблемы решить.
   Таня не узнавала саму себя. Голос стал каким-то искусственно-заискивающим. Обычная уверенность мгновенно покинула ее. А Нил все молчал, и это еще сильнее настораживала ее.
   - Ну, что ты молчишь? Скажи хоть "привет" или "здравствуй". Нил, ты что, не узнал меня? Это же я...
   - Захаржевская Татьяна, - отозвался Нил, и в его голосе Таня услышала то, чего так боялась - полную неприязнь. - К сожалению, я тебя узнал даже со спины, и это уже становится неприятной традицией.
   Что он хотел сказать этой непонятной фразой?
   - Давай поговорим после прощания. Я не могу в такой день выяснять отношения в таком тоне.
   К Тане вернулась былая уверенность во всем, что бы она ни говорила и ни делала. Она легко поднялась и быстро пошла к дому.
   * * *
   Как странно иногда ведет себя организм человеческий. Совсем не подчиняется голове, наоборот даже, полностью выходит из-под контроля. Струи воды приятно ласкали тело своим теплом, и совсем не хотелось переключать воду в режим "холодная". Таня никак не могла собраться, даже хуже: неуместная к этому дню и настроению улыбка, как приклеенная, не сходила с ее лица. Сильные руки, которые недавно случайно обняли ее, как будто были пропитаны особым ядом. Потому что ничего на свете она не хотела с той минуты так сильно, как того, чтобы эти руки никогда не разжимались.
   - Да, Танюша, кажется, ты попала по настоящему на этот раз. - Она не одеваясь, сидела перед большим туалетом и разглядывала свое внезапно поглупевшее лицо. - Да и какая теперь разница, как он, главное - как я...
   Нил даже не счел нужным стучать и резко открыл дверь. На секунду он запнулся, хотя имел намерение кратко поставить леди-миледи на место. Таня стояла совершенно без ничего прямо перед ним: волосы были откинуты, открывая высокую грудь. Но нисколько не смутилась от его внезапного вторжения, наоборот, улыбаясь, открыто смотрела на Нила в упор.
   - Хочу тебя предупредить, что выяснения, как ты продекларировала, отношений у нас не состоится в связи с полным отсутствием таковых как в настоящем времени, так и в будущем.
   И Нил закрыл дверь также внезапно. Ковыляя до своей комнаты, он даже забыл про боль в ноге, адреналин просто взорвал каждую его клетку.
   - Ну, как твоя нога? - услышал он знакомый голос за спиной. - Я смотрю, ты уже почти поправился.
   Нил повернулся навстречу сыну.
   - Знаешь, я подумал, давай пока не будем никому говорить. Тата может распереживаться, знаю я этих женщин. Надо ее подготовить, я думаю. А ты?
   Нил маленький растерянно стоял посреди коридора, не зная как быть. Но и молчать тоже было глупо.
   - Конечно, я с тобой согласен, давай завтра. Или потом.
   - Ну, тогда до встречи!
   Нил-маленький прыгнул на шест и мгновенно исчез вниз.
   Глава девятнадцатая
   Кирпич и розы
   (ноябрь 1995, Аризона)
   Brickstone Prison.
   В буквальном переводе с английского - тюрьма с кирпичными стенами.
   Наверное, в эпоху освоения Дикого Запада то обстоятельство, что тюрьма не деревянная, а каменная, имело какое то особенное значение. А теперь?..
   Получая у тюремного каптенармуса свой комплект голубой зэковской робы, Павел вдруг вспомнил, как еще некогда в раннем студенчестве в Ленинграде, гуляя с сестренкиной компанией, они попали в кино на редкий в те жесткие идеологические времена американский фильм, который назывался... Павел уже прочно позабыл, как назывался тот фильм, но зато он отлично помнил слова Ваньки, когда они с восторгом обсуждали увиденное.
   - Эх, Пашка, я бы не прочь в их американскую тюрьму попасть, ты видал, они там все в джинсах, все как один!..
   "Ну, здравствуй, Ванькина мечта", - подумал Павел, горько усмехнувшись...
   Каптенармус - чернокожий зэк с противной из за неправильного прикуса улыбкой, не спрашивая, едва окинув взглядом его, Павла, фигуру, достал с полки джинсовые брюки тридцать шестого американского размера, голубого цвета рубашку и такую же голубую курточку...
   "Предел мечтаний!" - отметил про себя Павел, забирая эту джинсовую униформу, которую отныне ему предстояло носить целых восемь лет, носить вместо ставших уже привычными тысячедолларовых костюмов...
   Переодеваясь в тюремный коттон, Павел вспомнил долгие студенческие споры о преимуществах той или иной марки джинсов... Привычные темы разговоров в те благословенные времена... и эти бренды и лейблы - Леви Страус, Райфл, Вранглер... они звучали, словно острова Фиджи или Геркулесовы столбы для мальчишек эпохи великих географических открытий... Они в те времена еще даже не умели толком правильно произносить эти слова, дух которых означал для них, ленинградских студентов далеких семидесятых, так много, ассоциируясь с хиппи, Вудстоком, рок-н-роллом и интуитивным ощущением какой то невероятной свободы...
   Недаром в подпольных записях ранней "Машины времени" были такие строчки: "И будет много слов - о дисках и джинсАх - и о погоде в небесах, а на часах уж заполночь давно..."
   Эх, как они с Ванькой, Ленькой, Ником любили поспорить об этой ерунде, о рабочей одежде рядовых американцев, брызгая слюной и толкая друг дружку в грудки... Ты, мол, не знаешь, так и молчи! Ткань, из которой джинсура делается, она не коттоном называется, а деним, то есть de Nim - из города Нима, это я точно по голосу Америки слышал, всерьез серчая на дружка, кричал тогда Ванька...
   А ведь и правда, тогда в Ленинграде начала семидесятых настоящих джинсов, если отбросить все пестрядинные порточные подделки польской мануфактуры "Одра", настоящих джинсов было на Невском возле "Ольстера" или "Сайгона" - два десятка пар. Не больше... И джинсы тогда были как некий пропуск, дающий право запросто обращаться к любому другому обладателю линялых штанов, как к члену потайного братства...
   Чернокожий каптенармус резко оборвал воспоминания Павла.
   - Проходи!
   И вдруг подмигнул скабрезно и показал из-под полы костистый черный "фак".
   Саймон и Саймон предупреждали, что с его статьей у Павла в тюрьме будут проблемы...
   - Главное, выдержать первые две недели, - сказали Саймоны, - главное не поддаться, не дать себя спровоцировать и постараться найти себе защиту в лице местных авторитетов...
   "Им легко давать советы, - думал Павел, укладывая в черный полиэтиленовый мешок свой костюм от Армани, в котором полтора месяца назад его арестовали прямо в офисе, - им легко болтать, а посади этого толстого Саймона в камеру, и где тогда он будет со своими здравыми рассуждениями?"
   Чернокожий охранник с бляхой Брикстон на могучей накаченной груди, не зло, а так, порядка ради, ткнул Павла в спину своей резиновой дубинкой...
   - Давай, двигай вперед...
   По двум бесконечным коридорам, потом по двум лестницам, потом еще по одному коридору... И наконец, в ноздри ударило ни с чем не сравнимым коктейлем из запахов йода и карболки.
   Точно! Они пришли в медицинский блок.
   Врач тоже оказался цветным...
   Он не торопился начинать разговор. В этом царстве по имени Брикстон вообще спешка была не в моде. Куда спешить, если у всех срока по несколько лет?
   Доктор был занят своим компьютером.
   Он стучал по клавиатуре, озабоченно пялил лицо в монитор, снова стучал по клавиатуре, снова пялился в экран, и так продолжалось очень и очень долго. Минут десять, а то, может, и все пятнадцать.
   Наконец, открыв какой-то дежурный файл, чернокожий док спросил:
   - Вы мистер Розен?
   - Да, - односложно ответил Павел.
   - Я ничего не могу найти в этой чертовой базе данных, - слегка раздраженно сказал док, - и не могу найти файла с вашими анамнезом и результатами ваших последних обследований, хотя ваша страховая компания должна была об этом позаботиться.
   - Но я совершенно здоров, - рассеянно разведя руками, наивно возразил Павел.
   - Ваше мнение для меня ничего не значит, мистер Розен, - назидательно сказал чернокожий док. - Для того чтобы занести вас в нашу базу данных и спокойно отправить вас в камеру, мне необходимо иметь анамнез и полные результаты последних обследований, все анализы, рентген, УЗИ, этсетера, этсетера...