Страница:
Тринадцатого октября, лишь начало светать, Том Марикс подал сигнал к выступлению. Караван тронулся в путь в обычном порядке. Долли испытывала истинное удовольствие, находясь вместе с Джейн, которая, в свою очередь, чувствовала большое утешение в том, что снова нашла миссис Брэникен. Пользуясь отсутствием посторонних лиц в бричке, в которой они помещались, они могли поделиться друг с другом многими сокровенными мыслями и признаниями. Прискорбно было, что Джейн не смела идти по этому пути до конца и была вынуждена утаивать истину. Воочию убеждаясь в силе материнской и сыновней любви, проявлявшейся ежеминутно между Долли и Годфреем в жестах и словах, она думала подчас, что не в состоянии будет удержать в себе тайну. Однако, помня угрозы Лена Боркера и опасаясь за жизнь юнги, она быстро овладевала собой и выказывала даже по отношению к последнему как бы совершенное равнодушие, что вызывало в миссис Брэникен несколько неприятное чувство. Легко представить себе, что должна была она почувствовать, когда Долли однажды сказала ей:
— Ты должна понять меня, Джейн: я могла думать некоторое время, что мой ребенок спасся и что это было неизвестно Уильяму Эндру и остальным моим друзьям, чувство это вызвано было поразительным сходством этого мальчика с Джоном и каким-то неодолимым инстинктом, который заговорил во мне. Нет! Нет!.. Бедненький Уайт мирно покоится теперь на кладбище в Сан-Диего.
— Да, это верно, дорогая Долли, мы перенесли его туда! Там могилка его… среди цветов, — отвечала Джейн.
— О, Джейн! — воскликнула Долли. — Господу не угодно было вернуть мне моего ребенка! Пусть же вернет он мне его отца! Пусть вернет он мне Джона!
Пятнадцатого октября в шесть часов вечера караван, оставив позади горную вершину Хемфри, остановился у Пальмер-Крик, одного из притоков Финк-Ри-вер. Ручей этот почти высох, так как уровень воды в нем, как и в большинстве местных ручейков, поддерживался исключительно лишь дождевой водой. Переправа через этот ручеек, как и следующая, три дня спустя, через Юз-Крик, расположенный на 34 мили далее на север, не представила никаких затруднений. И в этом направлении по-прежнему висели над поверхностью земли провода телеграфной линии, наподобие нити Ариадны, которой следовало держаться для переходов от одной станции до другой.
Встречались изредка по пути группы домов и еще реже фермы, где Тому Мариксу удавалось доставать за хорошую цену парное мясо. Годфрей и Зах Френ, в свою очередь, наводили там справки. Поселенцы знакомили их со всем, что было им известно о кочевых племенах в этой местности. На вопросы же, не доходили ли до них слухи о каком-нибудь белом, находящемся в плену у северных и западных индасов, не известно ли было о каких-либо путешественниках, исследовавших в недавнее время эти местности, они неизменно получали одни и те же отрицательные ответы. Не было получено до сего времени ни малейшего, самого смутного, указания, которое могло бы навести на следы капитана Джона.
Затруднения в пути последовательно, начиная от Юз-Крик, увеличивались, и средняя дистанция ежедневного перехода значительно уменьшалась. Местность была гористая: ряд узких ущелий, пересеченных почти непроходимыми оврагами, извивающимися между отрогами цепи гор Ватер-Гауз. Том Марикс и Годфрей держались впереди, отыскивая ущелья, удобные для перехода. Пешие и верховые довольно легко проходили по этим ущельям; точно так же и лошади, запряженные в брички, пробирались там без особого труда, и не было поэтому причин беспокоиться; другое дело было с повозками, которые продвигались лишь с чрезвычайными затруднениями, причем волы совсем почти выбивались из сил. Особенно важно было избежать всяких случайностей, как-то: поломка колес и осей, исправление которых неминуемо повело бы за собой продолжительные остановки, а быть может, даже необходимость бросить и саму повозку.
Караван вступил 19 октября в ту местность, где телеграфные провода не могли уже быть провешены по прямой линии, что и вызвало необходимость отклонить ее на запад; то же направление избрано было и Томом Мариксом для каравана.
Местность эта была чрезвычайно неровная, очень лесистая благодаря близкому соседству горных кряжей. Постоянно приходилось обходить так называемые brigalows-scrubs, представлявшие собой непроницаемые чащи, где преобладает акация. Группы казуарий, совершенно безлистных, как будто зимние ветры оголили их ветки, росли по берегам ручейков. У входов в ущелья попадались тыквенники, стволы которых напоминают бутылки и называются у австралийцев бутылочными деревьями. Эти деревья поглощают всю влагу почвы, наподобие эвкалипта, который осушает колодец. Вся древесина тыквенника так пропитана влагой, что заключающийся в растении крахмал может служить кормом для скота.
В этих чащах водились двуутробки в довольно значительном количестве и между ними быстроногие валлабисы; туземцы, охотясь за ними, вынуждены заключать их в пространство, окруженное огнем, для чего поджигают траву в округе. В некоторых местах водились во множестве кенгуру-крысы и кенгуру-гиганты, на которых белые охотятся исключительно лишь ради охоты, ибо нужно быть негром, да притом австралийским негром, чтобы довольствоваться твердым и невкусным их мясом. Тому Мариксу и Годфрею удалось убить лишь две или три пары этих животных, бег которых может быть сравнен по скорости с конским галопом. Нелишне упомянуть, что навар из хвостов этих кенгуру дает весьма вкусную похлебку, которая оценена была всеми по достоинству в тот же вечер за ужином.
Ночью на лагерь напали крысы. Подобные нападения происходят исключительно лишь в Австралии, во время переселений этих грызунов из одной местности в другую. При подобных нападениях нельзя оставаться в постелях, не рискуя быть искусанным, а потому никто и не спал в лагере.
Проклиная этих мерзких животных, миссис Брэни-кен и ее спутники продолжали свой путь на следующий день. Караван добрался к вечеру до последних отрогов хребта Мак-Доннелль. Дальше в пути уже не предвиделось затруднений. Оставалось пройти еще около сорока миль до станции Алис-Спрингс, чтобы закончить первую половину пути, который предстояло совершить экспедиции. 23 октября экспедиция вступила на огромные равнины, которые расстилались далеко за пределы видимого горизонта. Равнины эти имели волнообразный характер, и однообразие их нарушалось купами деревьев. Повозки придерживались узкой дороги, проложенной вблизи телеграфных столбов. Почти невероятной представлялась возможность существования недостаточно охраняемой линии в столь пустынных местностях и то, что она не уничтожалась дикарями.
На замечания по этому поводу Том Марикс дал следующее объяснение: — Кочевники, испытав на себе карательные свойства электричества, воображают, что молния бежит по этой проволоке, и весьма остерегаются дотрагиваться до нее. Они уверены даже, что концы проволок прикреплены к солнцу и луне и что эти два огненных шара неминуемо свалятся им на головы, если только они посмеют дотронуться до проволок.
В 11 часов утра сделали привал. Караван расположился под купой эвкалиптов, листва которых, ниспадавшая наподобие хрустальных подвесок у люстр, давала весьма мало тени. Там же протекал ручеек, скорее, струйка, едва достаточная, чтобы смачивать поверхность тех камней, которыми усеяно было его ложе. На противоположном же берегу местность представляла собой весьма крутую возвышенность. Вдали виднелись выше горизонта очертания горной цепи Мак-Доннелль. Привал продолжался два часа. Этим устранялись переходы в самое жаркое время дня. В сущности, это была лишь остановка, а не привал, ибо Том Марикс не распоряжался ни распряжкой волов, ни разнуздыванием лошадей. Равным образом не разбивали палаток и не разводили огонь. Закусывали во время подобных остановок лишь холодной солониной и консервами. Это представляло собой второй завтрак, первый был при восходе солнца.
Полчаса спустя, утолив голод, погонщики волов, охранная стража, белые и негры засыпали, в ожидании сигнала к дальнейшему выступлению в путь.
Миссис Брэникен, Джейн и Годфрей сидели отдельно. Гарриет поставила перед ними корзину с провизией. Закусывая, они беседовали по поводу предстоящего прибытия каравана к станции Алис-Спрингс. По-прежнему юнга разделял ту же надежду, которая ни на один миг не покидала Долли. Впрочем, и все участники экспедиции верили в ее успех и твердо решили не покидать Австралийского материка до того времени, пока они окончательно не выяснят судьбу капитана Джона.
Само собой разумеется, что и Лен Боркер, выражавший свою солидарность с решением остальных, не скупился при случае на всяческие подбадривания. Это входило в его расчеты; для него существенно необходимо было, чтобы миссис Брэникен не возвратилась обратно в Америку, раз доступ туда был ему воспрещен. Не догадываясь о действительных причинах его действий, Долли была весьма ему признательна за оказываемую ей поддержку.
Пользуясь остановкой, Зах Френ и Том Марикс беседовали между собой о переснаряжении экспедиции, которое предстояло закончить до выступления со станции Алис-Спринге.
Вопрос этот был чрезвычайно важен. Ведь только тогда и предстояло столкнуться с настоящими трудностями перехода через Центральную Австралию.
Приблизительно в половине второго пополудни вдруг послышался глухой шум, шедший с севера, как будто непрекращающаяся барабанная дробь, дальние отзвуки которой доносились до места привала. Приподнявшись со своих мест, все прислушивались к этому шуму.
— Отчего может происходить этот шум? — спросила Долли.
— Гроза, быть может? — сказал боцман.
— Скорее, будто прибой, — заметил, в свою очередь, Годфрей.
Не было, однако, никаких предвестников грозы и не чувствовалось особого насыщения воздуха электричеством. Что же касается объяснения шума потоком воды, обусловленным наводнением, вследствие переполнения ручейков, объяснения, высказанного Захом Френом, то Том Марикс ответил на это:
— Наводнение в этой части материка в это время года после такой засухи? Будьте покойны, это совершенно невозможно.
И он был прав.
Бывают, конечно, случаи, что после сильных гроз и ливней образуются паводки, которые производят наводнения в низменных местностях, но случаи эти бывают лишь в период дождей. В конце же октября подобное объяснение было недопустимо.
Том Марикс, Зах Френ и Годфрей вскарабкались на возвышение и тревожно осматривали местность по направлениям к северу и востоку.
Ничего не было видно на всем пространстве унылых равнин. Однако выше горизонта вздымалось странного вида облако, и его нельзя было смешать с теми испарениями, которые скапливаются у линии слияния земли и неба во время продолжительного зноя. Равным образом это не было мглистым туманом; скорее, это напоминало скопление облаков с резко очерченными контурами, которые образуются после пушечных выстрелов. Что же касается шума, доносившегося из этого облака пыли, то шум этот быстро усиливался, походя на ритмичный топот огромной, — по числу участвующих, кавалькады.
Откуда происходил этот шум?
— Я знаю теперь… я уже испытал это… Это овцы! — воскликнул Том Map икс.
— Овцы? — спросил Годфрей, смеясь.
— Если это не более как овцы…
— Не смейтесь, Годфрей! — отвечал начальник каравана. — Ведь мчатся тысячи и тысячи овец, охваченных паникой. Они бегут наподобие лавины, все сокрушая на своем пути!
Том Марикс нисколько не преувеличивал. Когда эти животные охвачены паникой, ничто не в состоянии остановить их. Старая поговорка гласит: «Перед овцами останавливается карета самого короля», и совершенно справедливо, ибо глупые животные предпочитают быть смятыми и задавленными, но ни за что не уступят места; давая себя задавить, они сами, однако, также давят, когда кидаются вперед большими массами. А это как раз и случилось. Глядя на облако пыли, расстилавшееся на пространстве двух миль, нельзя было определить общего количества овец, охваченных паникой и мчавшихся к месту расположения каравана. Ясно было, что они остановятся лишь тогда, когда совершенно выбьются из сил от этого бешеного бега.
— Что делать? — спросил Зах Френ.
— Укрыться за откосом, — отвечал Том Марикс.
Как ни недостаточны казались меры предосторожности, указанные Томом Мариксом, тем не менее они были тотчас же приняты. Лавина овец была на расстоянии лишь двух миль от места привала. Облако пыли все более и более сгущалось, и из него глухо доносилось непрерывное блеяние.
Повозки были укрыты под откосом. Всадники и погонщики волов принудили животных лечь на землю, чтобы успешнее выдержать предстоящее столкновение с живой лавиной, которая пронесется, быть может, не задевая их. Люди прижались к откосу. Годфрей встал около Долли, чтобы защищать ее. Наступила минута ожидания. Стадо приближалось со страшным шумом и огромной скоростью, занимая почти треть видимого горизонта. Как и предполагал Том Марикс, число голов в стаде, несомненно, превышало сотню тысяч. Вся эта лавина должна была налететь на место привала не более чем через две минуты.
— Берегись, они близко! — крикнул Том Марикс. Сказав это, он живо спустился вниз по откосу к тому месту, где расположились миссис Брэникен, Джейн, Годфрей и Зах Френ, плотно прижавшись друг к другу.
Вслед за этим появился на гребне первый ряд овец. Он не останавливался, да и не мог бы остановиться.
Все это продолжалось не более пяти минут, а когда Том Марикс, Годфрей и Зах Френ приподнялись с земли, они могли еще видеть последние ряды этой живой лавины, двигающейся в южном направлении.
— На ноги! На ноги! — крикнул начальник охранной стражи.
Все поднялись на ноги. Благодаря защите откоса люди и животные отделались незначительными ушибами и ссадинами, а подвижной состав — только незначительными поломками. Вскоре живая лавина исчезла позади завесы песчаной пыли, по направлению к югу. Насколько мог объять взор, вся поверхность долины в северном направлении была изрыта.
Вдруг Годфрей крикнул:
— Смотрите туда! Смотрите-ка!
На расстоянии приблизительно пятидесяти шагов от откоса лежали на земле два человека, вероятно увлеченные, смятые и раздавленные этим нашествием овец.
Том Марикс и Годфрей бросились к ним.
Но каково было их удивление!
Это были Джоз Мерит и слуга его Джин Ги; оба — в обмороке!
Они, однако, еще дышали и вскоре благодаря старательному уходу оправились от последствий ушибов, которые пришлось им испытать. Едва раскрыв глаза, оба они, хотя и сильно контуженные, тотчас приподнялись.
— Хорошо!.. О, очень хорошо!.. — сказал Джоз Мерит.
Обернувшись затем в сторону, он спросил:
— А Джин Ги?
— Джин Ги здесь, или по крайней мере здесь его тело! — отвечал китаец, потирая поясницу. — В самом деле, слишком много овец, господин мой. десять тысяч раз слишком много.
— Никогда не может быть слишком много жиго, слишком много котлет, Джин Ги, а следовательно, не может быть и слишком много овец! — отвечал этот джентльмен. — А вот досадно, что не удалось поймать ни одной, когда они промчались!
— Упокойтесь, Мерит, — отвечал Зах Френ.
— Внизу, под откосом, сотня овец к вашим услугам.
— Очень хорошо!.. О, очень хорошо!.. — серьезно закончил флегматичный господин.
Обращаясь затем к слуге, который перешел к массажу своих плеч, закончив массаж поясницы, он сказал:
— Джин Ги?
— Что, господин?
— К вечеру две котлетки, да, две котлетки… в соку!
Джоз Мерит и Джин Ги сообщили затем, что с ними произошло. Они находились на три мили впереди каравана в то время, как были настигнуты лавиной овец; несмотря на все принятые меры, их лошади умчались. По ним прошли тысячи ног, и нельзя было не считать чудом, что они не были задавлены, так же как и то, что миссис Брэникен и ее спутники вовремя прибыли им на помощь.
Словом, всем удалось спастись от этой серьезной опасности, и к вечеру караван добрался до Алис-Спрингс.
Глава восьмая. ПО ТУ СТОРОНУ СТАНЦИИ АЛИС-СПРИНГС
— Ты должна понять меня, Джейн: я могла думать некоторое время, что мой ребенок спасся и что это было неизвестно Уильяму Эндру и остальным моим друзьям, чувство это вызвано было поразительным сходством этого мальчика с Джоном и каким-то неодолимым инстинктом, который заговорил во мне. Нет! Нет!.. Бедненький Уайт мирно покоится теперь на кладбище в Сан-Диего.
— Да, это верно, дорогая Долли, мы перенесли его туда! Там могилка его… среди цветов, — отвечала Джейн.
— О, Джейн! — воскликнула Долли. — Господу не угодно было вернуть мне моего ребенка! Пусть же вернет он мне его отца! Пусть вернет он мне Джона!
Пятнадцатого октября в шесть часов вечера караван, оставив позади горную вершину Хемфри, остановился у Пальмер-Крик, одного из притоков Финк-Ри-вер. Ручей этот почти высох, так как уровень воды в нем, как и в большинстве местных ручейков, поддерживался исключительно лишь дождевой водой. Переправа через этот ручеек, как и следующая, три дня спустя, через Юз-Крик, расположенный на 34 мили далее на север, не представила никаких затруднений. И в этом направлении по-прежнему висели над поверхностью земли провода телеграфной линии, наподобие нити Ариадны, которой следовало держаться для переходов от одной станции до другой.
Встречались изредка по пути группы домов и еще реже фермы, где Тому Мариксу удавалось доставать за хорошую цену парное мясо. Годфрей и Зах Френ, в свою очередь, наводили там справки. Поселенцы знакомили их со всем, что было им известно о кочевых племенах в этой местности. На вопросы же, не доходили ли до них слухи о каком-нибудь белом, находящемся в плену у северных и западных индасов, не известно ли было о каких-либо путешественниках, исследовавших в недавнее время эти местности, они неизменно получали одни и те же отрицательные ответы. Не было получено до сего времени ни малейшего, самого смутного, указания, которое могло бы навести на следы капитана Джона.
Затруднения в пути последовательно, начиная от Юз-Крик, увеличивались, и средняя дистанция ежедневного перехода значительно уменьшалась. Местность была гористая: ряд узких ущелий, пересеченных почти непроходимыми оврагами, извивающимися между отрогами цепи гор Ватер-Гауз. Том Марикс и Годфрей держались впереди, отыскивая ущелья, удобные для перехода. Пешие и верховые довольно легко проходили по этим ущельям; точно так же и лошади, запряженные в брички, пробирались там без особого труда, и не было поэтому причин беспокоиться; другое дело было с повозками, которые продвигались лишь с чрезвычайными затруднениями, причем волы совсем почти выбивались из сил. Особенно важно было избежать всяких случайностей, как-то: поломка колес и осей, исправление которых неминуемо повело бы за собой продолжительные остановки, а быть может, даже необходимость бросить и саму повозку.
Караван вступил 19 октября в ту местность, где телеграфные провода не могли уже быть провешены по прямой линии, что и вызвало необходимость отклонить ее на запад; то же направление избрано было и Томом Мариксом для каравана.
Местность эта была чрезвычайно неровная, очень лесистая благодаря близкому соседству горных кряжей. Постоянно приходилось обходить так называемые brigalows-scrubs, представлявшие собой непроницаемые чащи, где преобладает акация. Группы казуарий, совершенно безлистных, как будто зимние ветры оголили их ветки, росли по берегам ручейков. У входов в ущелья попадались тыквенники, стволы которых напоминают бутылки и называются у австралийцев бутылочными деревьями. Эти деревья поглощают всю влагу почвы, наподобие эвкалипта, который осушает колодец. Вся древесина тыквенника так пропитана влагой, что заключающийся в растении крахмал может служить кормом для скота.
В этих чащах водились двуутробки в довольно значительном количестве и между ними быстроногие валлабисы; туземцы, охотясь за ними, вынуждены заключать их в пространство, окруженное огнем, для чего поджигают траву в округе. В некоторых местах водились во множестве кенгуру-крысы и кенгуру-гиганты, на которых белые охотятся исключительно лишь ради охоты, ибо нужно быть негром, да притом австралийским негром, чтобы довольствоваться твердым и невкусным их мясом. Тому Мариксу и Годфрею удалось убить лишь две или три пары этих животных, бег которых может быть сравнен по скорости с конским галопом. Нелишне упомянуть, что навар из хвостов этих кенгуру дает весьма вкусную похлебку, которая оценена была всеми по достоинству в тот же вечер за ужином.
Ночью на лагерь напали крысы. Подобные нападения происходят исключительно лишь в Австралии, во время переселений этих грызунов из одной местности в другую. При подобных нападениях нельзя оставаться в постелях, не рискуя быть искусанным, а потому никто и не спал в лагере.
Проклиная этих мерзких животных, миссис Брэни-кен и ее спутники продолжали свой путь на следующий день. Караван добрался к вечеру до последних отрогов хребта Мак-Доннелль. Дальше в пути уже не предвиделось затруднений. Оставалось пройти еще около сорока миль до станции Алис-Спрингс, чтобы закончить первую половину пути, который предстояло совершить экспедиции. 23 октября экспедиция вступила на огромные равнины, которые расстилались далеко за пределы видимого горизонта. Равнины эти имели волнообразный характер, и однообразие их нарушалось купами деревьев. Повозки придерживались узкой дороги, проложенной вблизи телеграфных столбов. Почти невероятной представлялась возможность существования недостаточно охраняемой линии в столь пустынных местностях и то, что она не уничтожалась дикарями.
На замечания по этому поводу Том Марикс дал следующее объяснение: — Кочевники, испытав на себе карательные свойства электричества, воображают, что молния бежит по этой проволоке, и весьма остерегаются дотрагиваться до нее. Они уверены даже, что концы проволок прикреплены к солнцу и луне и что эти два огненных шара неминуемо свалятся им на головы, если только они посмеют дотронуться до проволок.
В 11 часов утра сделали привал. Караван расположился под купой эвкалиптов, листва которых, ниспадавшая наподобие хрустальных подвесок у люстр, давала весьма мало тени. Там же протекал ручеек, скорее, струйка, едва достаточная, чтобы смачивать поверхность тех камней, которыми усеяно было его ложе. На противоположном же берегу местность представляла собой весьма крутую возвышенность. Вдали виднелись выше горизонта очертания горной цепи Мак-Доннелль. Привал продолжался два часа. Этим устранялись переходы в самое жаркое время дня. В сущности, это была лишь остановка, а не привал, ибо Том Марикс не распоряжался ни распряжкой волов, ни разнуздыванием лошадей. Равным образом не разбивали палаток и не разводили огонь. Закусывали во время подобных остановок лишь холодной солониной и консервами. Это представляло собой второй завтрак, первый был при восходе солнца.
Полчаса спустя, утолив голод, погонщики волов, охранная стража, белые и негры засыпали, в ожидании сигнала к дальнейшему выступлению в путь.
Миссис Брэникен, Джейн и Годфрей сидели отдельно. Гарриет поставила перед ними корзину с провизией. Закусывая, они беседовали по поводу предстоящего прибытия каравана к станции Алис-Спрингс. По-прежнему юнга разделял ту же надежду, которая ни на один миг не покидала Долли. Впрочем, и все участники экспедиции верили в ее успех и твердо решили не покидать Австралийского материка до того времени, пока они окончательно не выяснят судьбу капитана Джона.
Само собой разумеется, что и Лен Боркер, выражавший свою солидарность с решением остальных, не скупился при случае на всяческие подбадривания. Это входило в его расчеты; для него существенно необходимо было, чтобы миссис Брэникен не возвратилась обратно в Америку, раз доступ туда был ему воспрещен. Не догадываясь о действительных причинах его действий, Долли была весьма ему признательна за оказываемую ей поддержку.
Пользуясь остановкой, Зах Френ и Том Марикс беседовали между собой о переснаряжении экспедиции, которое предстояло закончить до выступления со станции Алис-Спринге.
Вопрос этот был чрезвычайно важен. Ведь только тогда и предстояло столкнуться с настоящими трудностями перехода через Центральную Австралию.
Приблизительно в половине второго пополудни вдруг послышался глухой шум, шедший с севера, как будто непрекращающаяся барабанная дробь, дальние отзвуки которой доносились до места привала. Приподнявшись со своих мест, все прислушивались к этому шуму.
— Отчего может происходить этот шум? — спросила Долли.
— Гроза, быть может? — сказал боцман.
— Скорее, будто прибой, — заметил, в свою очередь, Годфрей.
Не было, однако, никаких предвестников грозы и не чувствовалось особого насыщения воздуха электричеством. Что же касается объяснения шума потоком воды, обусловленным наводнением, вследствие переполнения ручейков, объяснения, высказанного Захом Френом, то Том Марикс ответил на это:
— Наводнение в этой части материка в это время года после такой засухи? Будьте покойны, это совершенно невозможно.
И он был прав.
Бывают, конечно, случаи, что после сильных гроз и ливней образуются паводки, которые производят наводнения в низменных местностях, но случаи эти бывают лишь в период дождей. В конце же октября подобное объяснение было недопустимо.
Том Марикс, Зах Френ и Годфрей вскарабкались на возвышение и тревожно осматривали местность по направлениям к северу и востоку.
Ничего не было видно на всем пространстве унылых равнин. Однако выше горизонта вздымалось странного вида облако, и его нельзя было смешать с теми испарениями, которые скапливаются у линии слияния земли и неба во время продолжительного зноя. Равным образом это не было мглистым туманом; скорее, это напоминало скопление облаков с резко очерченными контурами, которые образуются после пушечных выстрелов. Что же касается шума, доносившегося из этого облака пыли, то шум этот быстро усиливался, походя на ритмичный топот огромной, — по числу участвующих, кавалькады.
Откуда происходил этот шум?
— Я знаю теперь… я уже испытал это… Это овцы! — воскликнул Том Map икс.
— Овцы? — спросил Годфрей, смеясь.
— Если это не более как овцы…
— Не смейтесь, Годфрей! — отвечал начальник каравана. — Ведь мчатся тысячи и тысячи овец, охваченных паникой. Они бегут наподобие лавины, все сокрушая на своем пути!
Том Марикс нисколько не преувеличивал. Когда эти животные охвачены паникой, ничто не в состоянии остановить их. Старая поговорка гласит: «Перед овцами останавливается карета самого короля», и совершенно справедливо, ибо глупые животные предпочитают быть смятыми и задавленными, но ни за что не уступят места; давая себя задавить, они сами, однако, также давят, когда кидаются вперед большими массами. А это как раз и случилось. Глядя на облако пыли, расстилавшееся на пространстве двух миль, нельзя было определить общего количества овец, охваченных паникой и мчавшихся к месту расположения каравана. Ясно было, что они остановятся лишь тогда, когда совершенно выбьются из сил от этого бешеного бега.
— Что делать? — спросил Зах Френ.
— Укрыться за откосом, — отвечал Том Марикс.
Как ни недостаточны казались меры предосторожности, указанные Томом Мариксом, тем не менее они были тотчас же приняты. Лавина овец была на расстоянии лишь двух миль от места привала. Облако пыли все более и более сгущалось, и из него глухо доносилось непрерывное блеяние.
Повозки были укрыты под откосом. Всадники и погонщики волов принудили животных лечь на землю, чтобы успешнее выдержать предстоящее столкновение с живой лавиной, которая пронесется, быть может, не задевая их. Люди прижались к откосу. Годфрей встал около Долли, чтобы защищать ее. Наступила минута ожидания. Стадо приближалось со страшным шумом и огромной скоростью, занимая почти треть видимого горизонта. Как и предполагал Том Марикс, число голов в стаде, несомненно, превышало сотню тысяч. Вся эта лавина должна была налететь на место привала не более чем через две минуты.
— Берегись, они близко! — крикнул Том Марикс. Сказав это, он живо спустился вниз по откосу к тому месту, где расположились миссис Брэникен, Джейн, Годфрей и Зах Френ, плотно прижавшись друг к другу.
Вслед за этим появился на гребне первый ряд овец. Он не останавливался, да и не мог бы остановиться.
Все это продолжалось не более пяти минут, а когда Том Марикс, Годфрей и Зах Френ приподнялись с земли, они могли еще видеть последние ряды этой живой лавины, двигающейся в южном направлении.
— На ноги! На ноги! — крикнул начальник охранной стражи.
Все поднялись на ноги. Благодаря защите откоса люди и животные отделались незначительными ушибами и ссадинами, а подвижной состав — только незначительными поломками. Вскоре живая лавина исчезла позади завесы песчаной пыли, по направлению к югу. Насколько мог объять взор, вся поверхность долины в северном направлении была изрыта.
Вдруг Годфрей крикнул:
— Смотрите туда! Смотрите-ка!
На расстоянии приблизительно пятидесяти шагов от откоса лежали на земле два человека, вероятно увлеченные, смятые и раздавленные этим нашествием овец.
Том Марикс и Годфрей бросились к ним.
Но каково было их удивление!
Это были Джоз Мерит и слуга его Джин Ги; оба — в обмороке!
Они, однако, еще дышали и вскоре благодаря старательному уходу оправились от последствий ушибов, которые пришлось им испытать. Едва раскрыв глаза, оба они, хотя и сильно контуженные, тотчас приподнялись.
— Хорошо!.. О, очень хорошо!.. — сказал Джоз Мерит.
Обернувшись затем в сторону, он спросил:
— А Джин Ги?
— Джин Ги здесь, или по крайней мере здесь его тело! — отвечал китаец, потирая поясницу. — В самом деле, слишком много овец, господин мой. десять тысяч раз слишком много.
— Никогда не может быть слишком много жиго, слишком много котлет, Джин Ги, а следовательно, не может быть и слишком много овец! — отвечал этот джентльмен. — А вот досадно, что не удалось поймать ни одной, когда они промчались!
— Упокойтесь, Мерит, — отвечал Зах Френ.
— Внизу, под откосом, сотня овец к вашим услугам.
— Очень хорошо!.. О, очень хорошо!.. — серьезно закончил флегматичный господин.
Обращаясь затем к слуге, который перешел к массажу своих плеч, закончив массаж поясницы, он сказал:
— Джин Ги?
— Что, господин?
— К вечеру две котлетки, да, две котлетки… в соку!
Джоз Мерит и Джин Ги сообщили затем, что с ними произошло. Они находились на три мили впереди каравана в то время, как были настигнуты лавиной овец; несмотря на все принятые меры, их лошади умчались. По ним прошли тысячи ног, и нельзя было не считать чудом, что они не были задавлены, так же как и то, что миссис Брэникен и ее спутники вовремя прибыли им на помощь.
Словом, всем удалось спастись от этой серьезной опасности, и к вечеру караван добрался до Алис-Спрингс.
Глава восьмая. ПО ТУ СТОРОНУ СТАНЦИИ АЛИС-СПРИНГС
На следующий день, 24 октября, миссис Брэникен приступила к реорганизации экспедиции ввиду предстоящей продолжительной и тяжелой кампании в этих почти неисследованных местностях Центральной Австралии.
Алис-Спрингс — не более как станция Оверлэндской телеграфной линии, — заключает в себе около двадцати домов и по внешнему виду едва заслуживает даже наименования деревни.
Прежде всего Долли посетила начальника станции, Флинта. Не имел ли он каких-либо сведений об индасах? Не спускалось ли иногда это племя, у которого томился в плену капитан Джон, из Западной Австралии в центральной местности? Флинт затруднился сообщить что-либо положительное по этому поводу, однако добавил к сказанному, что индасы бродили иногда по западной части земли Александра. Ему никогда не приходилось слышать до того времени о Джоне Брэникене.
Что же касается Гарри Фельтона, то единственное, что ему известно было о нем, — это то, что он найден был в восьмидесяти милях на восток от телеграфной линии, на границе Квинсленда. Всего лучше было, по мнению Флинта, строго придерживаться тех довольно точных указаний, которые успел дать этот несчастный перед смертью. Он рекомендовал продолжать экспедицию, придерживаясь линии, наискось направленной к областям Западной Австралии. Он надеялся, впрочем, на благоприятный исход, хотя сам и потерпел неудачу, когда выступил шесть лет тому назад на поиски Лейхгарда. Флинт изъявил готовность предоставить миссис Брэникен все средства, которыми располагала станция. Таким же образом, по его словам, поступил он и по отношению к Дэвиду Линдсею, когда этот путешественник останавливался в 1886 году в Алис-Спрингс, прежде чем направиться к озеру Наш и восточному массиву горной цепи Мак-Доннель-Рэнжес.
Западная Австралия наиболее обширная и наименее исследованная и населенная из всех семи больших округов, на которые разделяется континент.
Современные географы обозначают в середине этой территории три самостоятельные пустыни:
1. На юге — пустыня, заключенная между 30° и 28° широты, исследованная в 1869 году Форрестом, начиная от морского берега до 123 меридиана; через нее прошел на всем ее протяжении в 1875 году Джил лье.
2. Пустыня Гибсона, заключенная между 28° и 23°, огромные равнины которой были также исследованы Джилльсом.
3. Великая Песчаная пустыня, заключенная между 23° и северным морским берегом, которую удалось полковнику Варбуртону пересечь с востока на северо-запад в 1873 году.
Экспедиции миссис Брэникен предстояло произвести розыски именно в пределах последней из названных территорий.
Исходя из тех указаний, которые были даны Гарри Фельтоном, экспедиции следовало придерживаться маршрута полковника Варбуртона.
Долли просила Заха Френа и Тома Марикса не терять ни одного дня, и им удалось при содействии Флинта быстро собраться в путь.
Уже недели две, как на станции Алис-Спрингс собраны были тридцать верблюдов, приобретенных по дорогой цене за счет миссис Брэникен вместе с афганскими проводниками.
Верблюды появились в Австралии не более тридцати лет тому назад. В 1860 году доставлено было из Индии некоторое количество этих животных, сильных, невзыскательных, грубого склада, способных нести на себе груз в 150 килограммов и делать по 40 километров в сутки, не меняя своего обычного аллюра. Кроме того, они могут оставаться без корма в продолжение целой недели, а без воды — в продолжение шести дней зимой и трех дней — летом. Таким образом, на этом бесплодном материке они оказывают те же неоценимые услуги, какие оказывают в знойных пустынях Африки. Там и здесь они выносят все лишения, вызываемые недостатком воды и чрезмерным зноем.
Миссис Брэникен располагала 30 верблюдами, из них 20 было верховых и 10 упряжных.
Самцов было более, чем самок.
Большая часть верблюдов были молодые, но сильные и здоровые. «Командовал» ими верблюд-самец, самый старый, которому остальные животные охотно подчинялись. Он направлял остальных, собирал во время остановок, не позволял убегать. Издохни или заболей он, и можно было опасаться, что все стадо разбредется: проводники оказались бы бессильными водворить и поддерживать порядок. Само собой разумеется, что это ценное животное назначено было Тому Мариксу, и таким образом оба начальника — один, везший на себе другого, — заняли подобающее место во главе каравана.
Решено было оставить коней и волов, служивших для доставки участников экспедиции от станции Фари-на-Таун до Алис-Спрингс, на попечении Флинта. Там же оставлены были повозки и брички. Предполагалось воспользоваться всем этим на обратном пути. Судя по всему, экспедиции придется, возвращаясь в Аделаиду, держаться того же пути, обозначенного столбами Овер-лэндской телеграфной линии.
Долли и Джейн занимали вместе палатку, схожую с теми, какие употребляют арабы, и помещенную на одном из самых сильных верблюдов. Находясь в этой палатке, они могли укрываться с помощью плотных занавесок от солнечных лучей и от дождей, к сожалению слишком редко поливающих равнины центральной части материка. Гарриет, женщина, состоявшая в услужении миссис Брэникен, привыкшая к длинным переходам кочевников, предпочитала следовать пешком. Ей казалось, что эти огромные двугорбые животные гораздо более годятся для переноски тяжестей, чем людей. Назначены были три верховых верблюда для Лена Боркера, Годфрея и Заха Френа. Часть персонала экспедиции должна была следовать пешком. Пришлось бы прибегнуть к рыси лишь в случае необходимости выдвинуться несколько вперед каравана для поисков колодца или источника во время переходов по Великой Песчаной пустыне. Остальные 15 верховых верблюдов предназначались 15 белым из охранной стражи, тогда как негры, приставленные в качестве проводников к вьючным верблюдам, должны были совершать пешком те двенадцать-четырнадцать миль, которым равнялись ежедневные переходы и которые не должны были быть утомительны для них. Все это было скомбинировано по предварительном одобрении миссис Брэникен. Можно было надеяться, что экспедиция достигнет цели, так как она была в сравнении с предыдущими экспедициями лучше снабжена перевозочными средствами, съестными припасами и лагерными принадлежностями.
Однако что же станется с Джозом Меритом и придется ли этому джентльмену и его слуге Джину Ги оставаться на станции Алис-Спрингс? В случае, если они покинут эту станцию, намерены ли они продолжать путь свой на север, придерживаясь телеграфной линии? Не предпочтут ли они, скорее, направиться на восток или на запад в поисках туземных племен? Там-то именно собирателю коллекции легче всего отыскать ту шляпу, которой он не мог до сих пор найти, и по следам которой охотился столько времени. Но каким образом мог он продолжать свой путь, лишившись лошади, багажа и без всякого запаса провизии?
С того времени, как между Захом Френом и Джином Ги завязались дружеские отношения, первый несколько раз спрашивал второго об этом. Но обитатель Поднебесной империи неизменно оставался в неведении относительно решений своего господина по той простой причине, что и господину его об этом ничего не было известно. Об одном только мог он вполне утвердительно высказаться — о том, что Джоз Мерит ни за что не согласится возвратиться, пока его желание не будет удовлетворено, что же касается его, Джина Ги, уроженца Гонконга, то, по-видимому, ему нескоро придется увидеть вновь тот край, «где молодые китаянки, одетые в шелк, срывают своими тонкими пальчиками белые цветы Ненюфара».
Подходило время выступления каравана, а Джоз Мерит по-прежнему не обмолвился ни единым словом о своих проектах; наконец Джин Ги доложил миссис Брэникен, что джентльмен ходатайствует у нее об аудиенции. Готовая оказать содействие этому оригиналу, миссис Брэникен распорядилась передать, что просит достопочтенного Джоза Мерита не отказать пожаловать в дом мистера Флинта, где она ныне помещается.
Джоз Мерит поспешил «пожаловать». Это произошло после полудня 25 октября. Заняв место напротив Долли, он приступил к разговору.
— Миссис Брэникен… Хорошо!.. Я не сомневаюсь, нет, я нисколько не сомневаюсь в том, что вы отыщете капитана Джона… И мне также желательно было бы вступить во владение той шляпой, поискам которой посвящены все мои силы… Хорошо! Вы должны узнать, для чего прибыл я сюда и желаю перерыть самые неизвестные местности Австралии.
— Мне это известно, мистер Мерит, — отвечала миссис Брэникен, — и со своей стороны я не сомневаюсь в том, что наступит когда-нибудь день, когда вы будете награждены за проявленную вами настойчивость.
— Настойчивость… Хорошо! О, очень хорошо!.. Но видите ли, сударыня, шляпа эта единственная во всем мире!
— Ее-то и недостает в вашей коллекции?
— К сожалению, да… и я готов отдать голову, лишь бы увенчать этой шляпой свою коллекцию!
— Это мужская шляпа? — спросила Долли, выказывавшая внимание скорее по доброте, нежели из любопытства.
— Нет, сударыня, нет… Это дамская шляпа… Но какой дамы… Вы не посетуете на меня, если я не сообщу ее имени и звания, чтобы не возбуждать конкуренции?
— Но знаете ли вы приметы этой шляпы?
— Приметы? О, очень хорошо! Мне удалось благодаря продолжительным и тщательным справкам и путем расспросов и исследований на месте убедиться, что эта шляпа попала в Австралию после крайне трогательных приключений, причем спустившись… да… с большой высоты, она ныне украшает голову какого-то князька туземного племени…
Алис-Спрингс — не более как станция Оверлэндской телеграфной линии, — заключает в себе около двадцати домов и по внешнему виду едва заслуживает даже наименования деревни.
Прежде всего Долли посетила начальника станции, Флинта. Не имел ли он каких-либо сведений об индасах? Не спускалось ли иногда это племя, у которого томился в плену капитан Джон, из Западной Австралии в центральной местности? Флинт затруднился сообщить что-либо положительное по этому поводу, однако добавил к сказанному, что индасы бродили иногда по западной части земли Александра. Ему никогда не приходилось слышать до того времени о Джоне Брэникене.
Что же касается Гарри Фельтона, то единственное, что ему известно было о нем, — это то, что он найден был в восьмидесяти милях на восток от телеграфной линии, на границе Квинсленда. Всего лучше было, по мнению Флинта, строго придерживаться тех довольно точных указаний, которые успел дать этот несчастный перед смертью. Он рекомендовал продолжать экспедицию, придерживаясь линии, наискось направленной к областям Западной Австралии. Он надеялся, впрочем, на благоприятный исход, хотя сам и потерпел неудачу, когда выступил шесть лет тому назад на поиски Лейхгарда. Флинт изъявил готовность предоставить миссис Брэникен все средства, которыми располагала станция. Таким же образом, по его словам, поступил он и по отношению к Дэвиду Линдсею, когда этот путешественник останавливался в 1886 году в Алис-Спрингс, прежде чем направиться к озеру Наш и восточному массиву горной цепи Мак-Доннель-Рэнжес.
Западная Австралия наиболее обширная и наименее исследованная и населенная из всех семи больших округов, на которые разделяется континент.
Современные географы обозначают в середине этой территории три самостоятельные пустыни:
1. На юге — пустыня, заключенная между 30° и 28° широты, исследованная в 1869 году Форрестом, начиная от морского берега до 123 меридиана; через нее прошел на всем ее протяжении в 1875 году Джил лье.
2. Пустыня Гибсона, заключенная между 28° и 23°, огромные равнины которой были также исследованы Джилльсом.
3. Великая Песчаная пустыня, заключенная между 23° и северным морским берегом, которую удалось полковнику Варбуртону пересечь с востока на северо-запад в 1873 году.
Экспедиции миссис Брэникен предстояло произвести розыски именно в пределах последней из названных территорий.
Исходя из тех указаний, которые были даны Гарри Фельтоном, экспедиции следовало придерживаться маршрута полковника Варбуртона.
Долли просила Заха Френа и Тома Марикса не терять ни одного дня, и им удалось при содействии Флинта быстро собраться в путь.
Уже недели две, как на станции Алис-Спрингс собраны были тридцать верблюдов, приобретенных по дорогой цене за счет миссис Брэникен вместе с афганскими проводниками.
Верблюды появились в Австралии не более тридцати лет тому назад. В 1860 году доставлено было из Индии некоторое количество этих животных, сильных, невзыскательных, грубого склада, способных нести на себе груз в 150 килограммов и делать по 40 километров в сутки, не меняя своего обычного аллюра. Кроме того, они могут оставаться без корма в продолжение целой недели, а без воды — в продолжение шести дней зимой и трех дней — летом. Таким образом, на этом бесплодном материке они оказывают те же неоценимые услуги, какие оказывают в знойных пустынях Африки. Там и здесь они выносят все лишения, вызываемые недостатком воды и чрезмерным зноем.
Миссис Брэникен располагала 30 верблюдами, из них 20 было верховых и 10 упряжных.
Самцов было более, чем самок.
Большая часть верблюдов были молодые, но сильные и здоровые. «Командовал» ими верблюд-самец, самый старый, которому остальные животные охотно подчинялись. Он направлял остальных, собирал во время остановок, не позволял убегать. Издохни или заболей он, и можно было опасаться, что все стадо разбредется: проводники оказались бы бессильными водворить и поддерживать порядок. Само собой разумеется, что это ценное животное назначено было Тому Мариксу, и таким образом оба начальника — один, везший на себе другого, — заняли подобающее место во главе каравана.
Решено было оставить коней и волов, служивших для доставки участников экспедиции от станции Фари-на-Таун до Алис-Спрингс, на попечении Флинта. Там же оставлены были повозки и брички. Предполагалось воспользоваться всем этим на обратном пути. Судя по всему, экспедиции придется, возвращаясь в Аделаиду, держаться того же пути, обозначенного столбами Овер-лэндской телеграфной линии.
Долли и Джейн занимали вместе палатку, схожую с теми, какие употребляют арабы, и помещенную на одном из самых сильных верблюдов. Находясь в этой палатке, они могли укрываться с помощью плотных занавесок от солнечных лучей и от дождей, к сожалению слишком редко поливающих равнины центральной части материка. Гарриет, женщина, состоявшая в услужении миссис Брэникен, привыкшая к длинным переходам кочевников, предпочитала следовать пешком. Ей казалось, что эти огромные двугорбые животные гораздо более годятся для переноски тяжестей, чем людей. Назначены были три верховых верблюда для Лена Боркера, Годфрея и Заха Френа. Часть персонала экспедиции должна была следовать пешком. Пришлось бы прибегнуть к рыси лишь в случае необходимости выдвинуться несколько вперед каравана для поисков колодца или источника во время переходов по Великой Песчаной пустыне. Остальные 15 верховых верблюдов предназначались 15 белым из охранной стражи, тогда как негры, приставленные в качестве проводников к вьючным верблюдам, должны были совершать пешком те двенадцать-четырнадцать миль, которым равнялись ежедневные переходы и которые не должны были быть утомительны для них. Все это было скомбинировано по предварительном одобрении миссис Брэникен. Можно было надеяться, что экспедиция достигнет цели, так как она была в сравнении с предыдущими экспедициями лучше снабжена перевозочными средствами, съестными припасами и лагерными принадлежностями.
Однако что же станется с Джозом Меритом и придется ли этому джентльмену и его слуге Джину Ги оставаться на станции Алис-Спрингс? В случае, если они покинут эту станцию, намерены ли они продолжать путь свой на север, придерживаясь телеграфной линии? Не предпочтут ли они, скорее, направиться на восток или на запад в поисках туземных племен? Там-то именно собирателю коллекции легче всего отыскать ту шляпу, которой он не мог до сих пор найти, и по следам которой охотился столько времени. Но каким образом мог он продолжать свой путь, лишившись лошади, багажа и без всякого запаса провизии?
С того времени, как между Захом Френом и Джином Ги завязались дружеские отношения, первый несколько раз спрашивал второго об этом. Но обитатель Поднебесной империи неизменно оставался в неведении относительно решений своего господина по той простой причине, что и господину его об этом ничего не было известно. Об одном только мог он вполне утвердительно высказаться — о том, что Джоз Мерит ни за что не согласится возвратиться, пока его желание не будет удовлетворено, что же касается его, Джина Ги, уроженца Гонконга, то, по-видимому, ему нескоро придется увидеть вновь тот край, «где молодые китаянки, одетые в шелк, срывают своими тонкими пальчиками белые цветы Ненюфара».
Подходило время выступления каравана, а Джоз Мерит по-прежнему не обмолвился ни единым словом о своих проектах; наконец Джин Ги доложил миссис Брэникен, что джентльмен ходатайствует у нее об аудиенции. Готовая оказать содействие этому оригиналу, миссис Брэникен распорядилась передать, что просит достопочтенного Джоза Мерита не отказать пожаловать в дом мистера Флинта, где она ныне помещается.
Джоз Мерит поспешил «пожаловать». Это произошло после полудня 25 октября. Заняв место напротив Долли, он приступил к разговору.
— Миссис Брэникен… Хорошо!.. Я не сомневаюсь, нет, я нисколько не сомневаюсь в том, что вы отыщете капитана Джона… И мне также желательно было бы вступить во владение той шляпой, поискам которой посвящены все мои силы… Хорошо! Вы должны узнать, для чего прибыл я сюда и желаю перерыть самые неизвестные местности Австралии.
— Мне это известно, мистер Мерит, — отвечала миссис Брэникен, — и со своей стороны я не сомневаюсь в том, что наступит когда-нибудь день, когда вы будете награждены за проявленную вами настойчивость.
— Настойчивость… Хорошо! О, очень хорошо!.. Но видите ли, сударыня, шляпа эта единственная во всем мире!
— Ее-то и недостает в вашей коллекции?
— К сожалению, да… и я готов отдать голову, лишь бы увенчать этой шляпой свою коллекцию!
— Это мужская шляпа? — спросила Долли, выказывавшая внимание скорее по доброте, нежели из любопытства.
— Нет, сударыня, нет… Это дамская шляпа… Но какой дамы… Вы не посетуете на меня, если я не сообщу ее имени и звания, чтобы не возбуждать конкуренции?
— Но знаете ли вы приметы этой шляпы?
— Приметы? О, очень хорошо! Мне удалось благодаря продолжительным и тщательным справкам и путем расспросов и исследований на месте убедиться, что эта шляпа попала в Австралию после крайне трогательных приключений, причем спустившись… да… с большой высоты, она ныне украшает голову какого-то князька туземного племени…