Вероника Иванова. Горные дороги бога

   В Руаннасе нас встретило лето, ничем не похожее на яростную жару Катралы. Да, и здесь солнце грело, но лишь пробиваясь через густую листву деревьев над тенистыми аллеями, ползущими вверх по склону большого пологого холма к густо-зеленому пятну то ли парка, то ли обширной рощи. Наблюдательный дом находился чуть ли не у самого подножия, почти на самой нижней линии строений, опоясывающей холм, и это тоже не прибавило моим ощущениям спокойствия.
   Так не должно быть. Не положено. Власть всегда находится в центре, а не на отшибе. Если только…
   Я всмотрелся в шапку зелени на вершине. Определенно там виднелось что-то вроде дома, возможно, не одного. Далеко наверху. У кого же достало смелости или дерзости оставить при себе наилучшее место в этом городе? Кто смог поспорить с Цепями и выиграть спор?
   – В какую сторону идти? – сухо спросил демон.
   – Сейчас узнаем.
   Я раскрыл папку, подставляя нарисованный план солнечным лучам.
   – Туда.
   – К самому верху?
   В девичьем голосе прозвучало сомнение, помноженное на недовольство. Ну да, могу себе представить, как неудобно подниматься в гору, когда вокруг твоих ног норовит обвиться широкое полотнище. Но не я выбирал этот наряд. И это тело, если уж на то пошло.
   – До вечера управимся.
   – До вечера… – фыркнул демон и, подобрав юбки, быстрым шагом направился в указанную на плане аллею.
   Я не стал торопиться следом. Задержался, чтобы еще раз окинуть взглядом окрестности и убедиться в том, что беспокойство вызвано именно увиденным, а не сменой жары на привычно мягкую, хоть и тоже теплую погоду. Неудивительно, что Лус успела убежать вперед, и прохожие, время от времени попадающиеся по пути, скорее всего не принимали нас за пару. По крайней мере, на меня почти не смотрели, а вот на мою «супругу»…
   Я ни разу не пытался оценить тело девушки, так или иначе спасшей наши жизни, с точки зрения красоты. Наверное, Лус была привлекательна, если два человека подряд это отметили, а все прочие провожали ее долгими взглядами. А может быть, ее платье, туго облегающее грудь и талию, казалось местным жителям чем-то вызывающим или непристойным, потому что встретившиеся мне женщины были одеты весьма странно.
   Нет, они тоже носили платья, правда, носили с видимым трудом. То ли дело было в грубости ткани, то ли в покрое, но одеяния горожанок, казалось, двигались отдельно от них, скрывая все, что только можно скрыть. Головы у всех были повязаны платками, не позволяющими разглядеть цвет волос, а сверху, видимо для надежности, были нахлобучены еще и широкополые шляпы. В большом городе человек, одетый подобным образом, сразу вызвал бы подозрения и обвинения в том, что желает спрятаться от кого-то или чего-то. В маленьком… Они ведь наверняка все знают друг друга. К чему же тогда эти прятки?
   Тропинку, уходящую от аллеи направо, мы пропустили. Пришлось возвращаться и раздвигать плети вьюнка, пышно усыпанного бело-розовыми цветками, только тогда нашим взглядам открылась нитка каменных плит, петляющая между высокими и совершенно непроглядными из-за густой листвы кустами.
   – Сюда? – спросил демон.
   – Если верить рисунку, сюда.
   Он снова двинулся вперед первым, словно желая показать, что не нуждается в моей помощи. И в моем обществе тоже. Я не стал спорить, но теперь невольно ускорил шаг: жил ли здесь одержимый или уже нет, встречу двух старых знакомых грех было пропустить.
   Кусты сменились кустиками, а потом и вовсе перешли в некую смесь грядок и клумб, подводя к низенькому дому, рядом с которым во свежевскопанной земле что-то то ли искал, то ли прятал молодой человек лет двадцати, крепкий, загорелый, в штанах, закатанных до колен, и рубашке, чьи рукава были либо выпороты, либо вовсе никогда не вшивались в проймы.
   Лус остановилась, оборвав шаг, но не произнесла ни слова. Ждала, пока незнакомец поднимет голову и обернется. Я тоже ждал. И дождался, только сам не понял, что именно вижу перед собой.
   Лицо молодого человека задрожало всеми чертами, а в глазах отразилось что-то весьма похожее на ужас. В первые мгновения. Потом его взгляд блеснул слезами, губы приоткрылись, а руки, испачканные в земле, потянулись к девушке, все еще неподвижно стоящей посреди цветущих клумб.
   – Либ?
   Это походило на всхлип, и я только потом догадался, что он не плачет, а произносит имя. Незнакомое мне, но, видимо, очень много значащее для демона, сменившего старое тело на молодое.
   – Либ? Это правда ты?
   Он двинулся к Лус. Медленно. Качаясь из стороны в сторону, как будто идет по мостку через ущелье. И на лице садовника все время менялись чувства. Какую-то их часть я мог угадать, смысл и название других не мог даже предположить, но и узнанного хватало, чтобы понять: без любви здесь не обошлось.
   – Это ты?
   Я не видел, что творится на девичьем лице, но голос, произнесший первые ответные слова, дрожал не меньше, чем сердце того, кого демон искал и нашел:
   – Нет. Она лишь похожа на Либ. Очень похожа.
   – Тогда кто ты? Ты ведь не просто так пришел сюда, ко мне. Ты знал, куда идешь.
   – Да. Надеюсь, что знал. Как живешь, Глоди?
   Он тоже остановился. Замер. Всмотрелся в девичье лицо еще раз, будто за прошедшую минуту там могло появиться нечто новое. И спросил снова, но теперь почти робко:
   – Конран?
   Вместо ответа Лус шагнула вперед и сжала плечи незнакомца так, как этого никогда не сделала бы девушка.
   – Конран…
   По загорелым обветренным щекам побежали струйки воды. Соленой. Прямиком из уголков растерянных глаз.
   – Как живешь, Глоди?

* * *

   В дом меня не пригласили. Пришлось зайти самому, наплевав на вежливость и законы местного гостеприимства, вряд ли дозволяющие переступать порог чужого дома без согласия хозяина. Наследник одержимости некоего Миттана Лека, по всей видимости, тот самый сын, о котором говорил меднозвенник, сидел за столом, сцепив пальцы в замок и глядя на них так упорно, будто намеревался разжать их силой взгляда. Лус стояла рядом и тоже смотрела куда угодно, только не на цель поисков, достигнутую без особого труда.
   Наверное, так всегда бывает, когда встречаются люди, давно не видевшие друг друга. Вроде им есть и что рассказать, чем поделиться, о чем вспомнить, но времени прошло слишком много. Целая вечность, последняя капля которой унесла с собой надежды и стремления.
   – Вы уже поговорили или только собираетесь?
   – Кто это? – спросил молодой человек, чуть ли не испуганно вздрогнув от звука моего голоса.
   – Он со мной, – скупо пояснил демон по имени Конран.
   – Зачем? Он же уже пользованный.
   Занятное словечко. Значит, так они называют тех, чье желание исполнено?
   – Это неважно. Поверь, он не причинит тебе вреда.
   Меня окинули оценивающим взглядом. С нехорошим таким оттенком, напоминающим брезгливость. Впрочем, от демона трудно было ожидать другого отношения. Тем более, по его мнению, я уже был ни на что не годен.
   – Поверю. Если это говорит мне старый друг, не могу поступить иначе.
   – Почему ты ушел сюда?
   – Ты знаешь.
   – Разве?
   – Ты помнишь, какой это был день?
   Лус нахмурила брови.
   – Мне не называли точную дату. Я был тогда… немного занят.
   – С племянницей? – уточнил демон, откликающийся на имя Глоди.
   – Да. И мне не было ни до чего дела, так что… Прости, если сможешь.
   – Смогу, – кивнул тот, наконец разжимая изрядно побелевшие пальцы. – Потому что мне тогда тоже не было дела. Ни до чего. И ни до кого больше.
   – Ты…
   – Я не мог оставаться. Понимаешь?
   Он понял. Конран. Понял что-то, о чем не спешил говорить вслух.
   – Она вернулась. Нужно было только подождать.
   – Подождать… – Молодой человек звонко хлопнул по столу ладонями. – И многие дожидаются? Ты же сам видел, сколькие из них решают проснуться! Я не мог ждать. У меня не было на это сил.
   – У твоей матери тоже.
   – Мама?
   – Она печалилась по тебе. Я редко бывал у вас после… всего, что случилось. Но даже дурак понял бы, чем все закончится.
   – Мама… – Демон Глоди явно был потрясен. Но все же не настолько сильно, как в саду, когда увидел девушку, похожую на ту, чье имя звучало как всхлип.
   – Наверное, она не хотела увидеть, каким ты вернешься. Ты же собирался вернуться? Собирался? – Лус наклонилась над столом, заглядывая в глаза молодому человеку.
   Тот отодвинулся бы назад, если бы хватило ширины лавки.
   – Почему ты об этом спрашиваешь?
   – У тебя ведь нет больше причин тут оставаться. Либ вернулась, слышишь? Да, она изменилась, но и ты, когда вернешься, станешь…
   – Бесчувственным истуканом.
   – Нет. Не говори так, – скривилось девичье лицо.
   – Разве это неправда? Или хочешь сказать, она сейчас такая же, как прежде?
   – Нет. Но, когда ты вернешься, вам будет легче понять друг друга.
   – Легче, чем раньше? – улыбнулся молодой человек.
   – Она была слишком юной. Совсем ребенком.
   – Прекрасным ребенком.
   – Да. Но она просто пока не могла понять…
   – И потому убежала?
   Лус устало присела на лавку.
   – Не знаю. Спрашивать было бесполезно.
   – Она сбежала, чтобы не пытаться понять. Струсила.
   – Ты ее обвиняешь?
   Могу поспорить, демону по имени Конран не понравилось объяснение, предложенное его знакомым. Да и вообще между этими двумя не ощущалось чего-то подобного привязанности, словно в прошлом они были скорее соперниками, чем друзьями.
   – Нет. Конечно нет! – ответил демон по имени Глоди. Ответил слишком поспешно, на мой вкус.
   – Прошло всего несколько лет. Там. А здесь?
   – Здесь… – Молодой человек усмехнулся. – Я едва не сбился со счета.
   – Это твое второе тело?
   – Да, и такое же бесполезное, как первое. – Он встал, качнулся с ноги на ногу, словно за время сидения его мышцы затекли. – Пойдем посмотрим на сад.
   По узким дорожкам между грядками он шел ловко, не хуже ярмарочного канатоходца, и заметно морщился, когда юбки Лус, недостаточно высоко подобранные, задевали густую бахрому разноцветных растений, поднимающуюся слева и справа.
   – Он был садовником, тот человек. Хорошим садовником. И у него было желание… – Глоди сплюнул, прицельно запуская слюну куда-то в глубь изумрудно-зеленой поросли на очередной грядке.
   Это было сделано нарочно, с какой-то целью, которую я не знал, но о которой почти догадывался. Следовало остановиться, собраться с мыслями, застыть, позволяя обстоятельствам наконец-то догнать меня и пропитать, как губку, но именно остановиться я не мог. Что-то бесцеремонно тянуло меня вперед. Что-то заставляло следовать за Лус, внимательно присматриваясь ко всему происходящему на пути следования, но не давало оглянуться…
   Оно уже было. Оно приходило ко мне. Ощущение. Чувство раздвоенности. Под нависшим над головами балконом, в извилистых переулках Катралы. Совсем недавно. И его сила была достаточно велика, чтобы не помышлять о других вариантах действий. Пресловутая печать демона снова решила заявить о себе? Будем надеяться, вовремя.
   Он остановился у дальней грядки, подбирающейся к зеленой изгороди, этот садовник поневоле, и брезгливо махнул рукой, указывая на причудливые переплетения тонких стеблей, усыпанных крохотными лиловыми цветами и стручками.
   – Вот что его волновало больше всего на свете. С утра до вечера он думал только об этом. И мечтал… Сводил меня с ума своими мечтами!
   Лус рассеянно спросила:
   – Он мечтал о горошке?
   – Да. Каждый день. Его желанием было… – Тут демон по имени Глоди сплюнул снова, правда, совсем не на ту зелень, что колыхалась у наших колен. – Самый нежный горошек в мире. Можете себе представить? И мне нужно было исполнить это желание. Любым способом. Ты ведь знаешь, каково это, когда они требуют исполнения?
   Вопрос, как, впрочем, и все остальные фразы садовника, предназначался не мне. Меня не замечали. То ли не хотели видеть, то ли не видели. Наверное, из-за печати. Из-за того, что любому демону в округе было за милю ясно, что место в моем теле уже когда-то было занято. И это казалось мне…
   Несправедливым. Обидным. Оскорбительным.
   Как только ощущения нашли себе выражение в словах, пространство вокруг снова поплыло. Оно больше не состояло из двух разных миров, как тогда, на дворе дома верховного бальги, но отсутствие границ не делало его единым целым, а память отчаянно брыкалась в ответ на мои попытки выудить из нее хоть что-то полезное.
   Это был я и не я одновременно. Одна моя часть, может, всего лишь треть, не видела ничего дурного в том, чтобы оставаться вечной тенью, другая требовала к себе внимания, полагая, что заслуживает его больше, чем кто-либо другой, а еще один кусочек…
   Наблюдал. Не особо таясь, но и не вылезая на передний план. Пристально, с непонятными чувствами, и все же как угодно, только не равнодушно. Он ждал чего-то или что-то искал. Вне меня. Какой-то знак, получив который можно будет начать действовать. По-своему.
   – Хочешь взглянуть?
   Садовник взял один из стручков за кончик, коротким ножом отрезал от упругого стебля и осторожно раскрыл на две половины. Внутри, как и полагалось, лежали горошины вполне обычного вида, светло-зеленые, глянцево блестящие на солнце. Лус протянула руку, намереваясь взять одну из съедобных бусин, но, едва ее пальцы дотронулись до гладкой кожицы, горошина лопнула и растеклась лужицей.
   – И правда нежный.
   Демон по имени Глоди швырнул вскрытый стручок в заросли горошка.
   – Оно стоило того? Стоило исполнения?
   Вопрос повис в воздухе, а мне почему-то захотелось улыбнуться.
   Ну да, у каждого из нас свои желания, и вовсе не обязательно разумные или полезные. Но да-йины все равно должны их исполнять, хотят они того или нет. Переступая границу нашего мира, они становятся пусть не навсегда, но жизнь за жизнью…
   Слугами. Не слишком верными, зато послушными, пока все условия сделки не будут выполнены.
   Где-то вдалеке раздались переливы колокольного звона, и садовник, прислушавшись, недовольно мотнул головой:
   – Мне нужно отойти. Ненадолго. Засвидетельствовать почтение хозяину. Скоро вернусь.
   – Хозяину? – задумчиво повторил демон по имени Конран, глядя на удаляющуюся спину своего приятеля. – Это еще кто такой?
   Кусты, оплетающие своими ветками изгородь, поддались неохотно, но все же позволили нам освободить небольшие отверстия для наблюдения. Пока мы возились с зеленой преградой, звон колокольчиков становился все громче, и когда наконец стало возможным выглянуть наружу, нашим взглядам предстало весьма занятное зрелище.
   По аллее несли паланкин. В таком способе передвижения не было ничего странного на тесных городских улицах, но там, где просторно, знать обычно предпочитала конные экипажи, а не услуги носильщиков. Особенно когда требовалось больше двух человек, а этих было целых шестеро. Хотя меньшее количество вряд ли справилось бы с громоздким, задрапированным многими футами ткани сооружением. А колокольчики оказались прикрепленными вовсе не к паланкину, как можно было подумать. К носильщикам. И судя по тому, что они выводили одну сложную мелодию на всех, требовалось шагать в определенном ритме, иначе музыки не получилось бы.
   Таких причуд я раньше никогда не видел. Даже в Веенте, даже в исполнении самых сумасбродных городских богачей. Но звенящей процессии в конце концов можно было найти объяснение, а вот люди, выстроившиеся по обе стороны аллеи…
   Они стояли у калиток своих домов. Видимо, семейства в полном составе, начиная от стариков и заканчивая грудными детьми на материнских руках. Стояли, склонив головы, словно не смея взглянуть на покачивающегося в паланкине самодовольного мужчину средних лет в одежде, расшитой золотыми нитями. И даже когда он проплывал мимо, оказываясь далеко впереди, не смели пошевелиться.
   – Что за обычай? – спросил демон, отпуская ветки, тут же становящиеся плотным занавесом.
   – Впервые вижу.
   Он кивнул, подобрал юбки и пошел обратно к дому, правда, не торопясь. А в какой-то момент и вовсе остановился где-то посреди поля грядок и повернулся ко мне:
   – Так ничего и не спросишь?
   – А должен?
   Карие глаза утвердительно мигнули.
   – Хорошо. Только придумаю о чем. Сейчас-сейчас…
   – Смеешься?
   – Даже не начинал.
   – Ты слушал наш разговор? Что ты услышал?
   Ему определенно что-то было нужно. От меня. И выглядело это несколько непоследовательным, если вспомнить те слова. Про веру.
   – В твоем мире у тебя есть родственница. Племянница. И этот че… Он был в нее влюблен. Настолько, что, когда она решила попутешествовать, отправился следом. Трогательная история. Я что-то упустил?
   Он молчал с минуту, выжидающе глядя мне в глаза, потом вздохнул и сказал:
   – Это второе его тело.
   – У тебя твое тоже не первое.
   – Да, но… – Лус куснула губу, отчего та стала еще ярче. – Он перешел в сына того человека. Понимаешь, что это значит?
   Его и правда что-то тревожило. Беспокоило настолько, что демон настойчиво пытался найти союзника в лагере врага. Или хотя бы увериться, что наши выводы совпадают. Но я всего лишь следовал сейчас за ним. За его размышлениями. И ни при каких условиях не мог добраться до финала раньше.
   – Для меня, возможно, ничего.
   – Да, наверное, ничего…
   Он повернулся ко мне спиной. Постоял на месте. Снова обернулся:
   – Он не собирался возвращаться.
   – Он же искал свою возлюбленную.
   – Искал? – Демон усмехнулся. – Он выращивал горошек, разве непонятно? А когда вырастил, оказался уже слишком стар для поисков. Или вовсе забыл о них. Но возвращаться не стал. Даже когда тело было уже при смерти, он хладнокровно дождался последней минуты, чтобы перейти от отца к сыну.
   – Думаешь?
   – Ваши желания… Они крепко нас держат. Очень крепко. Нельзя сделать ни шагу в сторону с назначенного пути. Но когда они исполняются, мы обретаем свободу. Получаем обратно свою волю. Никто не мешал ему вернуться, понимаешь? Но он не стал этого делать.
   – Надеялся продолжить поиски в новом теле?
   – Я хотел бы в это поверить. Очень хотел бы. Пожалуйста, посмотри в записи, которые нам дали… Сколько времени прошло со дня смерти старого садовника?
   Я раскрыл дощечки и пробежал взглядом по выписке из наследственной книги. Потом еще раз. И еще.
   – Ну? Сколько? – нетерпеливо переспросил демон.
   – Пять лет.
   – Целых пять лет!
   – Возможно, они требовались ему на исполнение нового желания, – предположил я.
   – Если он не был дураком… А Глоди дураком никогда не был, уж можешь мне поверить! Любой из нас, собираясь остаться в этом мире, готовит себе тело на замену. Вот эта девушка, к примеру. Ее растили как раз для такого дела. И воспитывали, уничтожая волю. Полностью. Из нее делали пустоголовую куклу. Конечно, у того мерзавца было больше возможностей, но…
   Вот почему Лус всегда так странно себя вела. Почему все время спрашивала, что она должна делать. Он и верно был мерзавцем, ее воспитатель. Удачливым и успешным. И то, что девушка нашла в себе силы принять одно-единственное решение…
   Настоящее чудо. Причем чудо, в котором демоны не смогли наследить.
   – Должно быть, его сыну было совсем немного лет, когда все случилось. И у него было вдоволь времени, чтобы добиться послушания.
   – Пусть так, – кивнул я. – Но не это главное, правда? Не это важно для тебя.
   – Не это, – качнулась белокурая голова Лус. – Важно другое. Он не вернулся. Когда стало понятно, что поиски невозможны или бесполезны, он должен был…
   – Ну вот, последняя неприятная обязанность на сегодня закончилась! – довольно объявил демон по имени Глоди, присоединяясь к нашему немногочисленному обществу.
   – А что ты должен был делать? – невинно спросил демон по имени Конран, ясно показывая, что не верит своему старому приятелю.
   – Поклониться влиятельному человеку, – уклончиво ответил садовник.
   Карие глаза Лус смотрели вопросительно, но дальнейших объяснений мы не дождались. Зато вдруг получили приглашение.
   – Я совсем забыл, как надо принимать дорогих гостей… Пойдемте, угощу вас кое-чем особым. Такого в этом мире вы больше нигде не найдете!
   Обещанное угощение оказалось вином, запечатанным в пузатом кувшине.
   – Я разлил его в прошлом году, – гордо сообщил демон по имени Глоди, осторожно снимая восковую оплетку. – Должно уже было созреть окончательно.
   И созрело, по всей видимости: едва горлышко кувшина освободилось от пут, воздух комнаты пронизали струйки аромата, который и впрямь не был похож ни на что, знакомое мне прежде. А вот лицо Лус мечтательно просветлело.
   – Неужели каинна? Настоящая?
   – Ну как я мог сделать настоящую? – развел руками садовник. – Всего лишь попытался приблизиться, найти похожую ягоду… Почти получилось.
   Хм. Еще один довод в пользу сомнений Конрана. Его приятель не просто не делал попыток искать кого-то, а тратил свое время совсем на другие вещи. Свое уже свободное от чужой воли время.
   – Пить нужно медленно, маленькими глотками… Да что я тебе рассказываю? Ты и сам все знаешь! – подмигнул демон по имени Глоди, по очереди подвигая к нам стаканчики из лакированного дерева.
   Пахло заманчиво. Почти одурманивающе.
   – За встречу! – провозгласил садовник, пригубливая вино и шумно вдыхая ноздрями густой аромат.
   Лус последовала его примеру, блаженно зажмурившись.
   – Если отличия и имеются, то я их не чувствую. Знатная каинна!
   – А вы не хотите попробовать? – Демон словно впервые заметил мое присутствие. – Это вино императоров. Другого шанса, поверьте, вам не представится.
   Я поднес стаканчик ко рту, и в памяти всплыла совсем свежая картинка.
   Меня уже угощали вином. По-дружески. С самыми лучшими намерениями. И что из этого получилось?
   – Пожалуй, воздержусь. Не знаю, кто такие императоры, о которых вы говорите, но мне явно до них далеко.
   – Как хотите, – пожал плечами садовник, а в следующую минуту капли драгоценного вина полетели мне в лицо.
   За такой поступок, что в нашем мире, что в любом другом, наглецу полагается воздавать по заслугам, и я шагнул к обидчику, но на моем пути невесть откуда вдруг появился стол. Прямо на уровне глаз, и даже выше. Да, намного выше. А вдохом спустя моему взгляду и вовсе оказались доступны только пол да покрытые коркой высохшей грязи сапоги.
   – Ты прав. Далеко тебе до императоров. И с каждым мгновением будет становиться все дальше! – хохотнул демон по имени Глоди. – Вкус получился похожим, я старался, как мог. А вот последствия…
   Он прошел мимо меня туда, где должна была сидеть Лус, но когда я смог повернуть голову, то с удивлением увидел девичье лицо примерно на том же уровне, что и свое. На полу. С закрытыми глазами.
   – Демону оно не повредит, – продолжил садовник разговаривать сам с собой, потому что явно не рассматривал меня в качестве собеседника, а своего приятеля отправил в беспамятство. – Сделает смирным и послушным на время. Хотел бы увидеть здесь Либ… Только настоящую, а не эту наглую подделку! Думал разбередить мне сердце воспоминаниями? Добился своего. Только зачем, Конран? Зачем? Она всегда пряталась за твоей спиной, пока могла. Прикрывалась твоим именем. Думала, это меня остановит… Останавливало, да. Пока я не понял, что тебе наплевать на нее. Что она ничего для тебя не значит. И нужно было только выбрать удачный момент… Но знаешь… – Он наклонился над телом Лус, позволяя мне увидеть свой профиль. – Знаешь, она ведь тоже догадывалась. Чувствовала, что настоящей помощи от тебя не дождаться. Поэтому и сбежала.
   – Подлец, – тихо прошептали девичьи губы.
   – О, я был в ярости! Представляешь, каково это, преследовать день за днем и в последний миг упустить желанную добычу? Я не мог не отправиться следом, иначе какой же из меня охотник? Думал, что смогу ее настичь сразу же… Просчитался. Час времени нашего мира может обернуться здесь месяцем, если не повезет, а мне не повезло. Да подвернулся еще и этот упертый старикан!
   Садовник поднял неподвижное тело, оставляя в поле моей видимости только подол платья.
   – Он заставил меня делать то, что я раньше терпеть не мог. И заставлял так долго, что однажды я почувствовал к этому вкус. А потом все начало получаться! Все, как мне хотелось. И сейчас получится.
   Тяжелые шаги перенесли его через порог, на посыпанную мелкими камешками площадку перед крыльцом.
   – И тебе лучше будет смириться поскорее, иначе… Не получишь удовольствия!
   Раскатистый хриплый смех растворился в шуме листвы где-то за дверьми дома. Где-то далеко, вместе с девичьим телом, которое я обещал защищать. А мне ведь нужно идти следом…
   За ней.
   За ним.
   За ними.
   Пол не желал расставаться с моим лицом: удалось лишь немного приподняться, чтобы не елозить носом по шершавым доскам. Ноги не слушались. Не желали отталкиваться. Оставались лишь руки, пальцы на которых согнулись один раз и больше не могли изменить свое положение.
   Больно не было. Ничуть. Но ощущение сознания, отделяющегося от плоти все дальше и дальше, оказалось намного омерзительнее нытья всех ран, что я получал прежде. Меня словно свежевали, не удосужившись сначала убить. Слой за слоем медленно снимали сначала кожу, а потом принялись за мышцы. За каждое волоконце…
   В саду дело пошло живее. Наверное, потому, что крюками занемевших пальцев удавалось цепляться за дощечки дорожки. Иногда вырывая их с корнем из земли, в которую они были старательно вдавлены, но чаще помогая продвигаться вперед. Куда именно, я уже не видел: перед моими глазами почти сразу же после порога наступила ночь. Пронизанная звездами, не дававшими света.