Страница:
— Интересно. Женское любопытство . — ответила бывшая супруга.
— Крашеная блондинкаю. Довольно моглабы быть ничего, но… ты же знаешь, Томочка, я полных женщин не люблю, они не в моем вкусе. Мне всегда нравились таки костлявенькие, как ты. — он попытался потрогать Тамару за Коленко, но та впилась ногтями в его руку. — Ой! Ну, больно же! — вскричал Эдуард. — Злая ты… Я к тебе со всей душой…
— Зато я к тебе со всей задницей. — не дала договорить ему Тамара.
— Послушай, Эд, а ты помнишь, куда конкретно на дачу ездили? — уточнила Женя, вмешавшись в разговор бывших супругов.
— Конечно. А чего не помнить то. — парень четко назвал адрес. — Ой, дорогие мои, должен откланяться, вон подружка моя из парикмахерской выходит. — спохватился Эдик и показал на жгучую шатенку, у которой на голове мастер изобразил целое произведение. — Приятно было поболтать. — и схватив нераспечатанную пачку сигарет, удалился восвояси.
Девушки только посмотрели ему вслед.
К столику подошел официант и поинтересовался, заплатят ли дамы за «Марльборо» и кофе «американо», которое заказывал молодой человек.
— Заплатим. — вежливо улыбнулась Тома и обратившись к Жене констатировала. — Вот гад. Какой был, такой и остался. Ну, попросил бы по — человечески, чтобы я его угостила… Так нет, сделал вид, что он забыл о столь незначительной мелочи… Впрочем, что о нем говорить. Жень! Женя! Ты чего! На тебе лица нет. Что случилось. Ты думаешь, что… Впрочем… и я так думаю. — тяжело вздохнула подруга и опустила голову.
— Тома, я уверена. — тихо, практически шепотом сказала Евгения, нервно теребя бумажную салфетку.
— То есть, выходит, что ты до последнего была права? Виталик тебе не изменял. Он, по какой то причине, встречается со Снежанной, но причина не понятна.
— Вот именно по причине. Ну, какой ему смысл просто так со Снежанной встречаться? Какой?! Согласись, если бы он хотел с ней переспать, разве не сделал бы этого. У него были прекрасные возможности, я своими глазами видела старания Снежанны. Она знала чего хотела, она хотела его! — Женя смотрела на подругу глазами побитой собаки. Потом взяла недопитый бокал с шампанским и выпила все до последней капли. — Томка, а я же с ним развелась! Паспорт на видном мессе оставила. И вещи вывезла. Что же мне теперь делать? — запричитала Женя.
Тамара несколько минут молчала. Потом позвала официанта и заказала:
— Водки. Сто грамм.
Женя изумленно смотрела на подругу. Та подождала, когда выполнят заказ, выпила залпом спиртное и сказала.
— Надо разобраться!
— А может… Еще не поздно все исправить? Что если он не вернулся домой. Я приеду, развешу одежду, а штамп… как — то объясню.
— Глупо. — отрезала Тамара. — Он же не глупый мужик, наверняка уже вернулся из так называемой командировки. — Уверена, что сейчас как раз смотрит на паспорт и ничего понять не может.
Женя приуныла. Девушки смотрели друг на друга и молчали.
— Знаешь. — нарушила молчание Евгения. — А чего это я побегу к нему, спотыкаясь! В конце — концов, он меня обманывал. Непонятно зачем тайно купил костюм. Почему не сам водит автомобиль, а его возит другой человек, хотя мне врет, что работает водителем. Потом эти задержки на работе и встречи со Снежанной, с которой у него платонические чувства. И вообще! Почему у Виталика от меня тайны? Какие могут быть секреты у мужа и жены. Мы одно целое, мы одна семья, а он…
В общем, так! — девушка уверенно встала из — за стола и взглянула на подругу. — Поживу я пока у тебя, если, конечно, не выгонишь.
— Да, разве я против. — тут же заверила ее Тамара. — Судя по блеску в твоих глазах, ты приняла решение. Какое?
— Я вернусь к Снежанне и все выясню.
— То есть, ты пойдешь выяснять отношения с ней? — уточнила Тома.
— Нет! Я хочу разобраться, почему мой муж встречается с грудастой блондинкой, к которой не питает никаких чувств, зачем эти тайны и… чем я могу ему помочь. — сообщила Женя.
— Что??? — на лице подруги отобразилось полное изумление. — Что ты хочешь? Помочь ему? Не зная, какого черта он флиртует со Снежанной, ты хочешь самостоятельно выяснить, да еще и разрешить его проблемы? Ну, мать, по — моему у тебя окончательно крыша поехала. Додуматься только! — Тома разошлась не на шутку. Она бросила на столик несколько купюр и направилась к выходу, по пути театрально поднимая руки к небу и возмущаясь.
— Сначала она заявляет, что никакие соперницы ей не страшны, и она сможет все стерпеть и простить, потом, что хочет вернуть мужа, дальше — полный бред, ты с ним разводишься и вот… последнее известие — Женя решает выяснить то, не зная что и помогать в том, не зная в чем.
Знаешь. — Тамара резко остановилась и посмотрела в упор на Евгению. — Я думала, что отношусь к разряду непредсказуемых и неординарных женщин, но ты… Ты, маленькая, молчаливая, тихоня и праведница меня обскакала на сотни километров! Знать тебя столько лет и, оказывается, не знать вообще! У меня нет слов…
— Почему же, — улыбнулась Женя, — Как раз слов то у тебя достаточно. Вон, как из пулемета строчишь. Я не успеваю запоминать, не то, что конспектировать.
— Она еще шутки шутить надумала. — Тамара повысила голос так, что прохожие начали оборачиваться в их сторону.
— Кстати, я как никогда, серьезна. — сообщила Евгения, — Так что дорогая подружка, я поживу у тебя еще с недельку, если ты не возражаешь. Как раз каникулы в моей школе закончатся.
— Да не возражаю я. — ответила Тома, — Одного не понимаю, почему ты не хочешь в упор у Виталика спросить? Уверена, прижатый к стенке неоспоримыми фактами, он не стал бы тебе врать.
— Во — вот, как ты правильно сказала. Именно прижатый к стенке. А я не хочу прижимать его, понимаешь. И не хочу, чтобы между нами возникла стена недоверия в будущем. Пойми, если люди на каком то этапе совместной жизни перестали доверять друг другу, то, подозрения будут возникать и впредь, пусть подсознательно, пусть как бы между прочим, но будут. Любая задержка на работе, случайно оброненное слово, грустный взгляд будет трактоваться мной и им как обман. И пусть мы не станем лишний раз теребить душу выяснениями отношений, а подозрения останутся. И они как снежок, постепенно превратятся в снежный ком, потом в огромную глыбу, которая рано или поздно раздавит, сметет с лица земли наши отношения. В душе останется пустота и безразличие. А я не хочу жить и ничего не чувствовать к мужчине, с которым живу. Я хочу его любить, всю жизнь. Пусть со спадами и подъемами, меньше или больше, но любить, чувствовать, как в душе постоянно горит огонь, вечный огонь, а не груда угасающих углей. — с жаром говорила Женя, — Заметь, недоверие возникнет с двух сторон, потому что сейчас он считает, что я ни о чем не догадываюсь. Он думал, что контролирует процесс. И если я начну задавать наводящие вопросы, приводить факты, то к каким выводам придет?
— Что ты ему не верила? — догадалась подруга.
— Совершенно правильно. Более того, он поймет, что я за ним следила, потому что случайно увидеть все то, что я знаю, невозможно. А значит, я специально выясняла, я даже пошла к Снежанне в домработницы. Что может показаться ему сверх глупостью. Поэтому, хочу быть мудрее. Если у него есть тайны, я не скажу, что знаю о них. Во — первых, выясню, с чем связаны его секреты, во — вторых, уверена, что теперь он и сам мне о них расскажет.
И все! Инцидент исчерпается. Ложь исчезнет… Мы снова будем весте, мы снова будем счастливой парой. — подытожила девушка.
— А сама то ты, не станешь в последствии подозревать его?
— Нет, не стану. — уверенно ответила Женя. — Думается мне, что раз он оставшись наедине, и имея прекраснейшую возможность мне изменить, не стал этого делать, то наверняка, у него были на то причины. И как бы нескромно это не прозвучало, выходит, что таковой причиной являюсь я.
Признаю, погорячилась, поспешив немедленно развестись. Но с кем не бывает.
— Ну, не скажи. Кстати, как раз так быстро и не бывает. — вставила свое слово Тома.
— Значит, теперь нужно придумать более логическое объяснение своему поступку. — сказала Женя и взглядом, полным мольбы посмотрела на подругу.
— Понятно. — вздохнула та. — Все самое сложное достается мне. Хотя… Знаешь, не нужно ничего выдумывать. Сказать все как есть…
— Тома, — Женя прервала ее, — ты ничего не поняла из того, что я говорила?
— Дослушай сначала. А потом возмущайся. — совершенно спокойно сказала Тамара. — Знаешь, не знаешь, узнала, не узнала.
Объясняется все намного легче. Просто тебе показалось, что он тебя больше не любит, а ты, в конце — конов женщина, и имеешь право на непредсказуемые поступки. Ты посчитала, что ему хочется свободы, раз он в последнее время не стремится домой, что семейная жизнь его тяготит, вот ты, как интелигентнейшая дама, попросту развелась с мужем, чтобы не мучить его, любимого. Ты, такая самоотверженная и порядочная, не стала таскать его по ЗАГСам, не стала выяснять отношений, ты спрятала свой эгоизм подальше, в отличии от миллионов других женщин, пытающихся удержать своих мужей любыми путями, ты — отпустила его ничего не требуя взамен.
Женя изумленно смотрела на подругу, пытаясь переварить, все то, что услышала.
— Ты действительно думаешь, что он поверит? — удивилась она.
— Даже не сомневайся, зная тебя, проглотить наживку и даже не усомнится в искренности твоих слов. — заверила Тома.
— Может… ты и права. — неуверенно произнесла Женя. Но про себя она подумала, что подруга, наверняка, права. Зачем придумывать неимоверную историю. Бескорыстность и искренние чувства будут самым лучшим объяснением в разговоре с Виталиком.
Глава 17
— Крашеная блондинкаю. Довольно моглабы быть ничего, но… ты же знаешь, Томочка, я полных женщин не люблю, они не в моем вкусе. Мне всегда нравились таки костлявенькие, как ты. — он попытался потрогать Тамару за Коленко, но та впилась ногтями в его руку. — Ой! Ну, больно же! — вскричал Эдуард. — Злая ты… Я к тебе со всей душой…
— Зато я к тебе со всей задницей. — не дала договорить ему Тамара.
— Послушай, Эд, а ты помнишь, куда конкретно на дачу ездили? — уточнила Женя, вмешавшись в разговор бывших супругов.
— Конечно. А чего не помнить то. — парень четко назвал адрес. — Ой, дорогие мои, должен откланяться, вон подружка моя из парикмахерской выходит. — спохватился Эдик и показал на жгучую шатенку, у которой на голове мастер изобразил целое произведение. — Приятно было поболтать. — и схватив нераспечатанную пачку сигарет, удалился восвояси.
Девушки только посмотрели ему вслед.
К столику подошел официант и поинтересовался, заплатят ли дамы за «Марльборо» и кофе «американо», которое заказывал молодой человек.
— Заплатим. — вежливо улыбнулась Тома и обратившись к Жене констатировала. — Вот гад. Какой был, такой и остался. Ну, попросил бы по — человечески, чтобы я его угостила… Так нет, сделал вид, что он забыл о столь незначительной мелочи… Впрочем, что о нем говорить. Жень! Женя! Ты чего! На тебе лица нет. Что случилось. Ты думаешь, что… Впрочем… и я так думаю. — тяжело вздохнула подруга и опустила голову.
— Тома, я уверена. — тихо, практически шепотом сказала Евгения, нервно теребя бумажную салфетку.
— То есть, выходит, что ты до последнего была права? Виталик тебе не изменял. Он, по какой то причине, встречается со Снежанной, но причина не понятна.
— Вот именно по причине. Ну, какой ему смысл просто так со Снежанной встречаться? Какой?! Согласись, если бы он хотел с ней переспать, разве не сделал бы этого. У него были прекрасные возможности, я своими глазами видела старания Снежанны. Она знала чего хотела, она хотела его! — Женя смотрела на подругу глазами побитой собаки. Потом взяла недопитый бокал с шампанским и выпила все до последней капли. — Томка, а я же с ним развелась! Паспорт на видном мессе оставила. И вещи вывезла. Что же мне теперь делать? — запричитала Женя.
Тамара несколько минут молчала. Потом позвала официанта и заказала:
— Водки. Сто грамм.
Женя изумленно смотрела на подругу. Та подождала, когда выполнят заказ, выпила залпом спиртное и сказала.
— Надо разобраться!
— А может… Еще не поздно все исправить? Что если он не вернулся домой. Я приеду, развешу одежду, а штамп… как — то объясню.
— Глупо. — отрезала Тамара. — Он же не глупый мужик, наверняка уже вернулся из так называемой командировки. — Уверена, что сейчас как раз смотрит на паспорт и ничего понять не может.
Женя приуныла. Девушки смотрели друг на друга и молчали.
— Знаешь. — нарушила молчание Евгения. — А чего это я побегу к нему, спотыкаясь! В конце — концов, он меня обманывал. Непонятно зачем тайно купил костюм. Почему не сам водит автомобиль, а его возит другой человек, хотя мне врет, что работает водителем. Потом эти задержки на работе и встречи со Снежанной, с которой у него платонические чувства. И вообще! Почему у Виталика от меня тайны? Какие могут быть секреты у мужа и жены. Мы одно целое, мы одна семья, а он…
В общем, так! — девушка уверенно встала из — за стола и взглянула на подругу. — Поживу я пока у тебя, если, конечно, не выгонишь.
— Да, разве я против. — тут же заверила ее Тамара. — Судя по блеску в твоих глазах, ты приняла решение. Какое?
— Я вернусь к Снежанне и все выясню.
— То есть, ты пойдешь выяснять отношения с ней? — уточнила Тома.
— Нет! Я хочу разобраться, почему мой муж встречается с грудастой блондинкой, к которой не питает никаких чувств, зачем эти тайны и… чем я могу ему помочь. — сообщила Женя.
— Что??? — на лице подруги отобразилось полное изумление. — Что ты хочешь? Помочь ему? Не зная, какого черта он флиртует со Снежанной, ты хочешь самостоятельно выяснить, да еще и разрешить его проблемы? Ну, мать, по — моему у тебя окончательно крыша поехала. Додуматься только! — Тома разошлась не на шутку. Она бросила на столик несколько купюр и направилась к выходу, по пути театрально поднимая руки к небу и возмущаясь.
— Сначала она заявляет, что никакие соперницы ей не страшны, и она сможет все стерпеть и простить, потом, что хочет вернуть мужа, дальше — полный бред, ты с ним разводишься и вот… последнее известие — Женя решает выяснить то, не зная что и помогать в том, не зная в чем.
Знаешь. — Тамара резко остановилась и посмотрела в упор на Евгению. — Я думала, что отношусь к разряду непредсказуемых и неординарных женщин, но ты… Ты, маленькая, молчаливая, тихоня и праведница меня обскакала на сотни километров! Знать тебя столько лет и, оказывается, не знать вообще! У меня нет слов…
— Почему же, — улыбнулась Женя, — Как раз слов то у тебя достаточно. Вон, как из пулемета строчишь. Я не успеваю запоминать, не то, что конспектировать.
— Она еще шутки шутить надумала. — Тамара повысила голос так, что прохожие начали оборачиваться в их сторону.
— Кстати, я как никогда, серьезна. — сообщила Евгения, — Так что дорогая подружка, я поживу у тебя еще с недельку, если ты не возражаешь. Как раз каникулы в моей школе закончатся.
— Да не возражаю я. — ответила Тома, — Одного не понимаю, почему ты не хочешь в упор у Виталика спросить? Уверена, прижатый к стенке неоспоримыми фактами, он не стал бы тебе врать.
— Во — вот, как ты правильно сказала. Именно прижатый к стенке. А я не хочу прижимать его, понимаешь. И не хочу, чтобы между нами возникла стена недоверия в будущем. Пойми, если люди на каком то этапе совместной жизни перестали доверять друг другу, то, подозрения будут возникать и впредь, пусть подсознательно, пусть как бы между прочим, но будут. Любая задержка на работе, случайно оброненное слово, грустный взгляд будет трактоваться мной и им как обман. И пусть мы не станем лишний раз теребить душу выяснениями отношений, а подозрения останутся. И они как снежок, постепенно превратятся в снежный ком, потом в огромную глыбу, которая рано или поздно раздавит, сметет с лица земли наши отношения. В душе останется пустота и безразличие. А я не хочу жить и ничего не чувствовать к мужчине, с которым живу. Я хочу его любить, всю жизнь. Пусть со спадами и подъемами, меньше или больше, но любить, чувствовать, как в душе постоянно горит огонь, вечный огонь, а не груда угасающих углей. — с жаром говорила Женя, — Заметь, недоверие возникнет с двух сторон, потому что сейчас он считает, что я ни о чем не догадываюсь. Он думал, что контролирует процесс. И если я начну задавать наводящие вопросы, приводить факты, то к каким выводам придет?
— Что ты ему не верила? — догадалась подруга.
— Совершенно правильно. Более того, он поймет, что я за ним следила, потому что случайно увидеть все то, что я знаю, невозможно. А значит, я специально выясняла, я даже пошла к Снежанне в домработницы. Что может показаться ему сверх глупостью. Поэтому, хочу быть мудрее. Если у него есть тайны, я не скажу, что знаю о них. Во — первых, выясню, с чем связаны его секреты, во — вторых, уверена, что теперь он и сам мне о них расскажет.
И все! Инцидент исчерпается. Ложь исчезнет… Мы снова будем весте, мы снова будем счастливой парой. — подытожила девушка.
— А сама то ты, не станешь в последствии подозревать его?
— Нет, не стану. — уверенно ответила Женя. — Думается мне, что раз он оставшись наедине, и имея прекраснейшую возможность мне изменить, не стал этого делать, то наверняка, у него были на то причины. И как бы нескромно это не прозвучало, выходит, что таковой причиной являюсь я.
Признаю, погорячилась, поспешив немедленно развестись. Но с кем не бывает.
— Ну, не скажи. Кстати, как раз так быстро и не бывает. — вставила свое слово Тома.
— Значит, теперь нужно придумать более логическое объяснение своему поступку. — сказала Женя и взглядом, полным мольбы посмотрела на подругу.
— Понятно. — вздохнула та. — Все самое сложное достается мне. Хотя… Знаешь, не нужно ничего выдумывать. Сказать все как есть…
— Тома, — Женя прервала ее, — ты ничего не поняла из того, что я говорила?
— Дослушай сначала. А потом возмущайся. — совершенно спокойно сказала Тамара. — Знаешь, не знаешь, узнала, не узнала.
Объясняется все намного легче. Просто тебе показалось, что он тебя больше не любит, а ты, в конце — конов женщина, и имеешь право на непредсказуемые поступки. Ты посчитала, что ему хочется свободы, раз он в последнее время не стремится домой, что семейная жизнь его тяготит, вот ты, как интелигентнейшая дама, попросту развелась с мужем, чтобы не мучить его, любимого. Ты, такая самоотверженная и порядочная, не стала таскать его по ЗАГСам, не стала выяснять отношений, ты спрятала свой эгоизм подальше, в отличии от миллионов других женщин, пытающихся удержать своих мужей любыми путями, ты — отпустила его ничего не требуя взамен.
Женя изумленно смотрела на подругу, пытаясь переварить, все то, что услышала.
— Ты действительно думаешь, что он поверит? — удивилась она.
— Даже не сомневайся, зная тебя, проглотить наживку и даже не усомнится в искренности твоих слов. — заверила Тома.
— Может… ты и права. — неуверенно произнесла Женя. Но про себя она подумала, что подруга, наверняка, права. Зачем придумывать неимоверную историю. Бескорыстность и искренние чувства будут самым лучшим объяснением в разговоре с Виталиком.
Глава 17
И снова в домработницы
Женя вышла на улицу и поежилась. Ночью появился первый морозец и, несмотря на то, что на ветках еще болтались самые стойкие листья, там же рядом с ними, устроился иней, и искрился мелкими блестяшками под лучами холодных лучиков утреннего солнца.
Евгения не спеша шла к остановке. Она как никогда была уверена в себе.
Сейчас девушка направлялась к Снежанне. Будет снова играть роль домработницы и делать вид, что получает огромное удовольствие от этой работы. С чего начнет выяснять интерес Виталика к Снежанне, она еще не знала, но как соперницу ее уже не воспринимала. Даже наоборот, Евгении было немного жаль девушку. Она так старалась, делала все возможное, а супруг не поддался на ее провокацию. Как должно быть обидно. Кроме всего прочего, уязвлено самолюбие женщины, которой никогда не отказывали, скорее наоборот, уделяли избыточное количество внимания, ухаживали, добивались ее расположения.
Как ни удивительно, в десять часов утра Снежанна уже проснулась. Наверное, полное фиаско не давало ей сладко спать, отметила про себя Евгения.
— Женя, — сделай мне крепкий кофе и легкий завтрак. — распорядилась она. — Сейчас ко мне снова придет этот… — она запнулась подбирая слова, но, видно так и не найдя подходящего, сказала, — Мудыкин. У меня с ним будет очень серьезный разговор. Так что ты посиди тихонько на кухне. Не мешай нам. Уберешь потом. Можешь пока почистить столовое серебро…
Она удалилась в ванную приводить себя в порядок. На удивление, позавчерашнее фиаско Снежанны не отразилось на ее настроении. Она не пыталась согнать зло на Жене, не ругалась и вела себя довольно спокойно. Пока «хозяйка» плюхалась под струями воды, Евгения еще раз быстренько осмотрела комнаты. Ну, что здесь может быть такого, что могло заинтересовать Виталика? Никаких вариантов. Услышав, что вода в ванной выключилась, Евгения поспешила на кухню и затаилась там.
Гость действительно пожаловал довольно таки скоро. Им оказался все тот же Булдыкин Валентин Архипович.
— Здравствуйте, Снежанночка. — расплылся он в улыбке, — А я к вам с предложением, кстати, оно последнее. Уверяю вас.
— Валентин Архипович, — усмехнулась девушка, — помниться, ваше последнее и окончательное предложение я видела написанным на вашей визитке — девять тысяч долларов. Потом вашим последним предложением оказалась уже другая сумма, ставки поднялись, и сейчас вы пришли, чтобы в очередной раз еще что — то предложить?
Булдыкин поменялся в лице, видя, что Снежанна в наглую издевается над ним.
— Я бы не советовал, вам, милая девушка, разговаривать со мной в подобном тоне. Иначе у вас могут возникнуть крупны неприятности… — грозно сказал он.
— О! Так вы мне уже угрожаете! — не унималась Снежанна, расхохотавшись Булдыкину в лицо.
— Боюсь, вы действительно не знаете с кем разговариваете! — взяв себя в руки, сказал он. — Моя последняя цена — пятнадцать тысяч долларов и ни копейки больше. Хотите, соглашайтесь, не хотите — марка все равно будет моей. У вас нет выбора, только в противном случае вы останетесь и без марки и без денег.
— И все — таки вы мне угрожаете. — Снежанна попыталась успокоиться, но дрожь побежала по телу. — Дело в том, Валентин Архипович, что марку я собираюсь подарить очень близкому мне человеку. Буквально завтра. Отец хотел, чтобы она осталась в семье, и она останется. По крайней мере, в ближайшее время. Потом, мой жених может поступить с подарком так, как посчитает нужным, а сейчас… Мой ответ так же окончателен, как и ваше предложение — марка не продается. — сказала блондинка.
— Что ж… Воля ваша. — Булдыкин поднялся с кресла. — Уговаривать не буду. Только, не слишком ли часто вы меняете женихов? То одному собирались ее подарить, теперь другому…
— Вы интересуетесь моей личной жизнью? — спросила Снежанна.
— Я интересуюсь старинной маркой, а до ваших половых партнеров мне дела нет. — безразлично произнес Булдыкин.
Девушка покраснела, но колкость в ответ не сказала.
— Валентин Архипович, вы даже не попьете кофе. — сделала радушное лицо с легкими красками разочарования Снежанна (она умела быть артистичной, когда хотела поиздеваться над человеком).
— Спасибо. У меня мало времени. — отказался он.
— Что ж… Тогда до свидания. — развела руками девушка.
Когда за посетителем закрылась дверь, Снежанна заглянула в кухню и позвала Женю.
— Евгения, оторвись от дел. Лучше иди, сними со стенки и тщательно протри одну рамочку. Очень аккуратно. И не разбей ее. А. вообще то… — Снежанна направилась к странной картине, висевшей в гостиной на стене. — Я сама ее сниму, от греха подальше. А то, вдруг, у тебя руки не из того места выросли.
Картина была не большой. Богато украшенная рамка, черный фон, а на нем на самой середине, в небольшой, специально сделанной ложбинке, стоял бумажный прямоугольник — марка с изображением Екатерины второй.
Снежанна начала снимать рамку, она не поддавалась. Тогда девушка с силой дернула ее на себя, картина выскользнула из рук и грохнулась о пол. Стекло разлетелось вдребезги, кое — где отвалилась позолота.
— Чет! Черт! — взвизгнула Снежанна. — Она растерянно смотрела на собственную нерасторопность и ругала себя за то, что не позволила домработнице снять картину. Тогда было бы на кого взвалить вину, и можно покричать вдоволь, а теперь… Никакого удовольствия! — она наклонилась, хотела достать марку из под осколка, но сделав неосторожное движение, порезала палец. — Ой, — девушка одернула руку, но кровь осталась на марке. — Убери, — Снежанна показала на стекло, а сама побежала в ванную, зажимая рану.
Женя пошла на кухню, взяла веник и совок, пока Снежанна находилась в ванной, убрала побитое стекло. Положила рамку на журнальный столик и аккуратно, чтоб не повредить бумагу, попыталась стереть кровь с редкой марки.
В комнату вошла Снежанна.
— Что ты делаешь? — вскрикнула она, увидев, как Женя склонилась над маркой.
— Я попыталась оттереть кровь… — вздрогнув от громкого голоса, сообщила та.
— А — а… — протянула блондинка. — Покажи, оттерлось? — Она внимательно всматривалась в редкий экземпляр и с раздражением в голосе, произнесла. — Нет! Не отмылось до конца. Что теперь делать? Может, к реставратору отнести?
— Вполне возможно… — тихонько согласилась Евгения.
— Но я сейчас слишком слаба, — она посмотрела на порезанный палец, перемотанный бинтом. — а промедление может быть чревато для старинной марки. — размышляла. Снежанна.
— Женя, ты вообще город знаешь? Кстати, ты откуда родом? — неожиданно поинтересовалась девушка.
— Из Питера … — брякнула Евгения, все еще находясь под впечатлением от воспоминаний.
— О! А у меня предки из Питера. — сообщила Снежанна, — Дед жил до войны. Блокаду вся семья там переживала.
— А кем работал ваш дед? — заинтересованно спросила девушка.
— Снабженцем. Его комиссовали по состоянию здоровья, вот он и заведовал продовольственным складом. А потом дед с бабкой в Москву переехали. — казалось, Снежанна узнав, что Женя не из далекой провинции, а коренная ленинградка, гонора чуть поубавила. — Так ты знаешь Москву, или нет? — уточнила она.
— Знаю.
— Вот и отлично. Я тебе сейчас адрес напишу. Есть у меня один знакомый, он занимается реставрацией картин. Наверняка, это не его профиль, но думаю, он сможет нам помочь. Надо бы ему марку отнести, кстати, ехать никуда не нужно. — обнадежила Снежанна. — Он живет через два квартала от моего дома. Так что отнеси ему марочку эту. Пусть он ее отчистит хорошенько. Я сейчас ему позвоню. Узнаю, дома ли он… Кстати, сегодня уже можешь не возвращаться. Я хочу спокойно отдохнуть. — сообщила блондинка, как будто трудилась не покладая рук целую неделю.
Женя вышла на улицу и направилась по указанному адресу. На душе остался легкий осадок. Ничего толкового она не смогла узнать, вернее, вообще ничего. И диктофон, не смогла спрятать, ну, не рассчитывала Женя, что Снежанна сегодня так быстро выпроводит ее из квартиры. А Тома даже кассету долгоиграющую специально приобрела. Обидно было и от того, что снова придется идти к Снежанне. Нет, Евгения ничего не имела против выполняемой работы, но вот у кого! Ей до сих пор была неприятна Снежанна. Она пыталась соблазнить Виталика, и, не факт, что в самом ближайшем времени он не поддастся на ее ужимки. Мужчины так слабы… и ее муж, пускай и бывший, не редкое исключение. Хотя… кажется Эдик назвал его экземпляром, которого можно помещать в Красную книгу. А вдруг? Женя остановилась и задумалась. Нет! Не нужно рисковать и доводить до беды. Еще не известно, как бы отреагировала она, если бы за ней начал ухаживать интеллигентный мужчина.
Девушка остановилась возле нужного дома. Зашла в подъезд и позвонила в дверь…
Дверь ей открыл мужик с одутловатым лицом. Заметно было, что человеку творческому регулярно требовалась энергетическая подпитка в виде бутылочки вина. Целая батарея оных стояла в три ряда под стеной в коридоре. Волосы спутались и видно, позабыли, что такое шампунь. Щетина медленно превращалась в бороду, мешки под глазами и дешевая сигарета в зубах.
— Вам кого? — поинтересовался хозяин квартиры и присмотревшись к девушке, воскликнул. — Белова! Ты что ли??? Что, на встречу выпускников пришла меня приглашать?
Женя оторопела. Белова — ее девичья фамилия, но откуда бородач знает… Она вглядывалась в его лицо, пыталась найти знакомые черты, вспоминала, где могла встречаться с этим мужиком и…
— Корж??? Вовка! — она не могла скрыть своего изумления. — Что с тобой произошло? Ты же на курсе был самым талантливым, самым умным, тебе предрекали карьеру профессора в университете. Тебя же сразу после института забирали на кафедру психологии и этики. Ты же… Не может быть… Что ты с собой сделал??? — не могла угомонится Евгения.
— Ладно, Белова. Чего в пороге стоим. Проходи. О жизни покалякаем. Молодость вспомним… — пригласил Корж.
В двухкомнатной квартире творился полный бардак. Вещи валялись на полу, на стульях, на диване. Грязная посуда вперемешку с книгами и замасленными газетами. Слой пыли казался многовековым. Шторы, похожие на тряпки, о которые вытирались руки. И только пространство два на два в углу комнаты оказалось идеально чистым. Маленький столик, на нем стояли кисти, лежали краски, рядом находился пустой мольберт.
— Вовка, — Евгения повернулась к бывшему однокурснику. — Скажи, что с тобой произошло? Пока не объяснишься… разговаривать с тобой о деле не стану.
— Жена от меня ушла. — с надрывом в голосе сообщил он. — Знаешь, как оно бывает. Сначала я в институте работал, подрабатывал тем, что реставрировал картины, есть у меня к этому определенный талант. За реставрацию платили, разумеется, больше чем за обучение студентов. Ну, жена настояла, чтобы я бросил работу и занимался тем, что дает больший доход. Я работал, старался. В доме появились деньги, родился сынишка. А потом… жена ушла к одному моему заказчику. Видите ли, я не интеллигентный человек. Какой то маляр. А она всегда мечтала быть женой профессора. Представляешь? А подождать с десяток лет, пока я защищу диссертацию, докторскую, ей не хотелось, подавай все и сразу. Наука и большие деньги — несовместимое понятие, ты же знаешь, Белова. Жена тоже знала, но, видимо, повод нашла. Потому что в один прекрасный момент обнаружила, что живет с маляром. — в сердцах Корж бросил окурок на пол и затоптал его ногой. — Так мало того, — продолжал он. — Она с сыном видеться мне не позволяет. Говорит, что у него должен быть один отец. Это тот, значит, к которому она ушла. А я, выходит, никто! Вот я и запил, с горя. — сообщил Корж, понуро опустив голову и носком ковыряя грязный пол. — А вчера… — бывший однокурсник запнулся, и на его глазах блеснули слезы, — она позвонила. У сына обнаружили анемию…
Женя удивленно и вопросительно посмотрела на Коржа, в болезнях она не разбиралась.
— Это когда не хватает красных кровяных телец в крови. — пояснил Вовка, правильно поняв ее взгляд. — И ребенку срочно нужно лечение, дорогостоящее лечение. Уже завтра необходимо сделать первый взнос. Тридцать тысяч…
— Чего? — уточнила Евгения, испугавшись, что сумму Вовка называет в популярных и распространенных в обиходе долларах.
— Рублей. — ответил он.
Девушка облегченно вздохнула, но у нее даже таких денег не было. Сейчас ей неимоверно захотелось помочь Коржу, прекрасному парню, доброму, душевному человеку, которым она его помнила. Как разрядить обстановку и успокоить студенческого товарища она не знала. Поэтому сказала первое, что пришло в голову:
— По — моему уход жены, еще не повод, чтобы из человека превращаться в обезьяну. — строго посмотрела на Володю Евгения. — Так, где у тебя тряпка, швабра, тазик с водой неси. Сначала превратим твою берлогу в нормальную квартиру, а потом будем разговаривать дальше.
Часа два, практически не разговаривая, они мыли, скребли, чистили и стирали белье. Когда квартира сияла чистотой, Женя приказала Коржу:
— А теперь иди в ванную и превратись обратно в привлекательного мужчину, каким ты был всегда. Да за тобой же третья часть девчонок из моей группы убивалась. Тебе всего двадцать три…
— Двадцать пять. — поправил е Корж.
— Ну, двадцать пять. Не далеко ускакал. — исправилась Женя. — Давай, приводи себя в божеский вид.
Еще полчаса она ждала, пока Вовка помоется.
Из ванной мужчина вышел помолодев лет на десять. Он тер рукой подбородок.
— Так непривычно без бороды. — улыбнулся Володя.
— Ничего страшно. Не расстраивайся. Она тебе не шла. — успокоила его Женя.
— Слушай, а, собственно говоря, чему обязан…? С какой целью пожаловала? — поинтересовался он.
— Вовка… Скажу, не поверишь. Я тебе марку принесла…
— Подожди, но марку должна принести домработница Снежанны Залеской. Это ты, что ли? — глаза у Коржа расширились.
— Я и не я…
— Ты же, в школе, учителем младших классов, я слышал, работаешь? Что, тоже решила профиль сменить? — удивился товарищ.
— Нет, Вовка, я и работаю учителем. Просто так получилось… Я тебе расскажу, но обещай, что не проболтаешься.
— Жень, обижаешь, честное слово. — положил руку в область сердца однокурсник.
Впрочем, Евгения и не сомневалась в порядочности Коржа. Он был одним из немногих, среди однокурсников, с кем бы она, как говорят, пошла в разведку. И девушка не раздумывая, рассказала, как попала к Снежанне, как обнаружилось, что супруг ей не изменяет, и как теперь она пытается узнать о цели знакомства Виталика с Залеской.
— Мда! Попала ты в историю. — улыбнулся Корж. — А по тебе и не скажешь. Не думал, что ты такой отъявленный боец. Ладно, показывай ценность. — попросил Корж и потянул руку, в которую Женя вложила коробочку с маркой.
Он осторожно открыл крышечку, пинцетом достал редкий экземпляр и посмотрел на нее сквозь лупу. Потом поднял глаза на Евгению и задумчиво сказал:
— Жень, а марочка то не из дешевых. На один год выпуска только посмотреть… да и… — Володя замолчал, не договорив.
— Конечно не дешевая. Сегодня к Снежанне покупатель приходил, предлагал ей пятнадцать тысяч долларов за нее. Представляешь? Я никогда не интересовалась филателией, но очень удивилась, что столь огромные суммы люди готовы платить за маленькую бумажку. — рассказала Женя.
— Ха… маленькую бумажку. Ты вообще в школе училась? В институте училась? — задавал глупые вопросы бывший однокурсник.
— Что ты ерунду спрашиваешь. Разумеется. Теперь, вон, сама пытаюсь детей учить. — сдвинула она плечами.
— А ты бы присмотрелась к марке повнимательней. — предложил Корж и протянул ее Жене.
— Ну, портрет Екатерины второй. Указан год ее рождения и год смерти. — вслух Евгения описывала, то, что видела на небольшом прямоугольнике.
Евгения не спеша шла к остановке. Она как никогда была уверена в себе.
Сейчас девушка направлялась к Снежанне. Будет снова играть роль домработницы и делать вид, что получает огромное удовольствие от этой работы. С чего начнет выяснять интерес Виталика к Снежанне, она еще не знала, но как соперницу ее уже не воспринимала. Даже наоборот, Евгении было немного жаль девушку. Она так старалась, делала все возможное, а супруг не поддался на ее провокацию. Как должно быть обидно. Кроме всего прочего, уязвлено самолюбие женщины, которой никогда не отказывали, скорее наоборот, уделяли избыточное количество внимания, ухаживали, добивались ее расположения.
Как ни удивительно, в десять часов утра Снежанна уже проснулась. Наверное, полное фиаско не давало ей сладко спать, отметила про себя Евгения.
— Женя, — сделай мне крепкий кофе и легкий завтрак. — распорядилась она. — Сейчас ко мне снова придет этот… — она запнулась подбирая слова, но, видно так и не найдя подходящего, сказала, — Мудыкин. У меня с ним будет очень серьезный разговор. Так что ты посиди тихонько на кухне. Не мешай нам. Уберешь потом. Можешь пока почистить столовое серебро…
Она удалилась в ванную приводить себя в порядок. На удивление, позавчерашнее фиаско Снежанны не отразилось на ее настроении. Она не пыталась согнать зло на Жене, не ругалась и вела себя довольно спокойно. Пока «хозяйка» плюхалась под струями воды, Евгения еще раз быстренько осмотрела комнаты. Ну, что здесь может быть такого, что могло заинтересовать Виталика? Никаких вариантов. Услышав, что вода в ванной выключилась, Евгения поспешила на кухню и затаилась там.
Гость действительно пожаловал довольно таки скоро. Им оказался все тот же Булдыкин Валентин Архипович.
— Здравствуйте, Снежанночка. — расплылся он в улыбке, — А я к вам с предложением, кстати, оно последнее. Уверяю вас.
— Валентин Архипович, — усмехнулась девушка, — помниться, ваше последнее и окончательное предложение я видела написанным на вашей визитке — девять тысяч долларов. Потом вашим последним предложением оказалась уже другая сумма, ставки поднялись, и сейчас вы пришли, чтобы в очередной раз еще что — то предложить?
Булдыкин поменялся в лице, видя, что Снежанна в наглую издевается над ним.
— Я бы не советовал, вам, милая девушка, разговаривать со мной в подобном тоне. Иначе у вас могут возникнуть крупны неприятности… — грозно сказал он.
— О! Так вы мне уже угрожаете! — не унималась Снежанна, расхохотавшись Булдыкину в лицо.
— Боюсь, вы действительно не знаете с кем разговариваете! — взяв себя в руки, сказал он. — Моя последняя цена — пятнадцать тысяч долларов и ни копейки больше. Хотите, соглашайтесь, не хотите — марка все равно будет моей. У вас нет выбора, только в противном случае вы останетесь и без марки и без денег.
— И все — таки вы мне угрожаете. — Снежанна попыталась успокоиться, но дрожь побежала по телу. — Дело в том, Валентин Архипович, что марку я собираюсь подарить очень близкому мне человеку. Буквально завтра. Отец хотел, чтобы она осталась в семье, и она останется. По крайней мере, в ближайшее время. Потом, мой жених может поступить с подарком так, как посчитает нужным, а сейчас… Мой ответ так же окончателен, как и ваше предложение — марка не продается. — сказала блондинка.
— Что ж… Воля ваша. — Булдыкин поднялся с кресла. — Уговаривать не буду. Только, не слишком ли часто вы меняете женихов? То одному собирались ее подарить, теперь другому…
— Вы интересуетесь моей личной жизнью? — спросила Снежанна.
— Я интересуюсь старинной маркой, а до ваших половых партнеров мне дела нет. — безразлично произнес Булдыкин.
Девушка покраснела, но колкость в ответ не сказала.
— Валентин Архипович, вы даже не попьете кофе. — сделала радушное лицо с легкими красками разочарования Снежанна (она умела быть артистичной, когда хотела поиздеваться над человеком).
— Спасибо. У меня мало времени. — отказался он.
— Что ж… Тогда до свидания. — развела руками девушка.
Когда за посетителем закрылась дверь, Снежанна заглянула в кухню и позвала Женю.
— Евгения, оторвись от дел. Лучше иди, сними со стенки и тщательно протри одну рамочку. Очень аккуратно. И не разбей ее. А. вообще то… — Снежанна направилась к странной картине, висевшей в гостиной на стене. — Я сама ее сниму, от греха подальше. А то, вдруг, у тебя руки не из того места выросли.
Картина была не большой. Богато украшенная рамка, черный фон, а на нем на самой середине, в небольшой, специально сделанной ложбинке, стоял бумажный прямоугольник — марка с изображением Екатерины второй.
Снежанна начала снимать рамку, она не поддавалась. Тогда девушка с силой дернула ее на себя, картина выскользнула из рук и грохнулась о пол. Стекло разлетелось вдребезги, кое — где отвалилась позолота.
— Чет! Черт! — взвизгнула Снежанна. — Она растерянно смотрела на собственную нерасторопность и ругала себя за то, что не позволила домработнице снять картину. Тогда было бы на кого взвалить вину, и можно покричать вдоволь, а теперь… Никакого удовольствия! — она наклонилась, хотела достать марку из под осколка, но сделав неосторожное движение, порезала палец. — Ой, — девушка одернула руку, но кровь осталась на марке. — Убери, — Снежанна показала на стекло, а сама побежала в ванную, зажимая рану.
Женя пошла на кухню, взяла веник и совок, пока Снежанна находилась в ванной, убрала побитое стекло. Положила рамку на журнальный столик и аккуратно, чтоб не повредить бумагу, попыталась стереть кровь с редкой марки.
В комнату вошла Снежанна.
— Что ты делаешь? — вскрикнула она, увидев, как Женя склонилась над маркой.
— Я попыталась оттереть кровь… — вздрогнув от громкого голоса, сообщила та.
— А — а… — протянула блондинка. — Покажи, оттерлось? — Она внимательно всматривалась в редкий экземпляр и с раздражением в голосе, произнесла. — Нет! Не отмылось до конца. Что теперь делать? Может, к реставратору отнести?
— Вполне возможно… — тихонько согласилась Евгения.
— Но я сейчас слишком слаба, — она посмотрела на порезанный палец, перемотанный бинтом. — а промедление может быть чревато для старинной марки. — размышляла. Снежанна.
— Женя, ты вообще город знаешь? Кстати, ты откуда родом? — неожиданно поинтересовалась девушка.
— Из Питера … — брякнула Евгения, все еще находясь под впечатлением от воспоминаний.
— О! А у меня предки из Питера. — сообщила Снежанна, — Дед жил до войны. Блокаду вся семья там переживала.
— А кем работал ваш дед? — заинтересованно спросила девушка.
— Снабженцем. Его комиссовали по состоянию здоровья, вот он и заведовал продовольственным складом. А потом дед с бабкой в Москву переехали. — казалось, Снежанна узнав, что Женя не из далекой провинции, а коренная ленинградка, гонора чуть поубавила. — Так ты знаешь Москву, или нет? — уточнила она.
— Знаю.
— Вот и отлично. Я тебе сейчас адрес напишу. Есть у меня один знакомый, он занимается реставрацией картин. Наверняка, это не его профиль, но думаю, он сможет нам помочь. Надо бы ему марку отнести, кстати, ехать никуда не нужно. — обнадежила Снежанна. — Он живет через два квартала от моего дома. Так что отнеси ему марочку эту. Пусть он ее отчистит хорошенько. Я сейчас ему позвоню. Узнаю, дома ли он… Кстати, сегодня уже можешь не возвращаться. Я хочу спокойно отдохнуть. — сообщила блондинка, как будто трудилась не покладая рук целую неделю.
Женя вышла на улицу и направилась по указанному адресу. На душе остался легкий осадок. Ничего толкового она не смогла узнать, вернее, вообще ничего. И диктофон, не смогла спрятать, ну, не рассчитывала Женя, что Снежанна сегодня так быстро выпроводит ее из квартиры. А Тома даже кассету долгоиграющую специально приобрела. Обидно было и от того, что снова придется идти к Снежанне. Нет, Евгения ничего не имела против выполняемой работы, но вот у кого! Ей до сих пор была неприятна Снежанна. Она пыталась соблазнить Виталика, и, не факт, что в самом ближайшем времени он не поддастся на ее ужимки. Мужчины так слабы… и ее муж, пускай и бывший, не редкое исключение. Хотя… кажется Эдик назвал его экземпляром, которого можно помещать в Красную книгу. А вдруг? Женя остановилась и задумалась. Нет! Не нужно рисковать и доводить до беды. Еще не известно, как бы отреагировала она, если бы за ней начал ухаживать интеллигентный мужчина.
Девушка остановилась возле нужного дома. Зашла в подъезд и позвонила в дверь…
Дверь ей открыл мужик с одутловатым лицом. Заметно было, что человеку творческому регулярно требовалась энергетическая подпитка в виде бутылочки вина. Целая батарея оных стояла в три ряда под стеной в коридоре. Волосы спутались и видно, позабыли, что такое шампунь. Щетина медленно превращалась в бороду, мешки под глазами и дешевая сигарета в зубах.
— Вам кого? — поинтересовался хозяин квартиры и присмотревшись к девушке, воскликнул. — Белова! Ты что ли??? Что, на встречу выпускников пришла меня приглашать?
Женя оторопела. Белова — ее девичья фамилия, но откуда бородач знает… Она вглядывалась в его лицо, пыталась найти знакомые черты, вспоминала, где могла встречаться с этим мужиком и…
— Корж??? Вовка! — она не могла скрыть своего изумления. — Что с тобой произошло? Ты же на курсе был самым талантливым, самым умным, тебе предрекали карьеру профессора в университете. Тебя же сразу после института забирали на кафедру психологии и этики. Ты же… Не может быть… Что ты с собой сделал??? — не могла угомонится Евгения.
— Ладно, Белова. Чего в пороге стоим. Проходи. О жизни покалякаем. Молодость вспомним… — пригласил Корж.
В двухкомнатной квартире творился полный бардак. Вещи валялись на полу, на стульях, на диване. Грязная посуда вперемешку с книгами и замасленными газетами. Слой пыли казался многовековым. Шторы, похожие на тряпки, о которые вытирались руки. И только пространство два на два в углу комнаты оказалось идеально чистым. Маленький столик, на нем стояли кисти, лежали краски, рядом находился пустой мольберт.
— Вовка, — Евгения повернулась к бывшему однокурснику. — Скажи, что с тобой произошло? Пока не объяснишься… разговаривать с тобой о деле не стану.
— Жена от меня ушла. — с надрывом в голосе сообщил он. — Знаешь, как оно бывает. Сначала я в институте работал, подрабатывал тем, что реставрировал картины, есть у меня к этому определенный талант. За реставрацию платили, разумеется, больше чем за обучение студентов. Ну, жена настояла, чтобы я бросил работу и занимался тем, что дает больший доход. Я работал, старался. В доме появились деньги, родился сынишка. А потом… жена ушла к одному моему заказчику. Видите ли, я не интеллигентный человек. Какой то маляр. А она всегда мечтала быть женой профессора. Представляешь? А подождать с десяток лет, пока я защищу диссертацию, докторскую, ей не хотелось, подавай все и сразу. Наука и большие деньги — несовместимое понятие, ты же знаешь, Белова. Жена тоже знала, но, видимо, повод нашла. Потому что в один прекрасный момент обнаружила, что живет с маляром. — в сердцах Корж бросил окурок на пол и затоптал его ногой. — Так мало того, — продолжал он. — Она с сыном видеться мне не позволяет. Говорит, что у него должен быть один отец. Это тот, значит, к которому она ушла. А я, выходит, никто! Вот я и запил, с горя. — сообщил Корж, понуро опустив голову и носком ковыряя грязный пол. — А вчера… — бывший однокурсник запнулся, и на его глазах блеснули слезы, — она позвонила. У сына обнаружили анемию…
Женя удивленно и вопросительно посмотрела на Коржа, в болезнях она не разбиралась.
— Это когда не хватает красных кровяных телец в крови. — пояснил Вовка, правильно поняв ее взгляд. — И ребенку срочно нужно лечение, дорогостоящее лечение. Уже завтра необходимо сделать первый взнос. Тридцать тысяч…
— Чего? — уточнила Евгения, испугавшись, что сумму Вовка называет в популярных и распространенных в обиходе долларах.
— Рублей. — ответил он.
Девушка облегченно вздохнула, но у нее даже таких денег не было. Сейчас ей неимоверно захотелось помочь Коржу, прекрасному парню, доброму, душевному человеку, которым она его помнила. Как разрядить обстановку и успокоить студенческого товарища она не знала. Поэтому сказала первое, что пришло в голову:
— По — моему уход жены, еще не повод, чтобы из человека превращаться в обезьяну. — строго посмотрела на Володю Евгения. — Так, где у тебя тряпка, швабра, тазик с водой неси. Сначала превратим твою берлогу в нормальную квартиру, а потом будем разговаривать дальше.
Часа два, практически не разговаривая, они мыли, скребли, чистили и стирали белье. Когда квартира сияла чистотой, Женя приказала Коржу:
— А теперь иди в ванную и превратись обратно в привлекательного мужчину, каким ты был всегда. Да за тобой же третья часть девчонок из моей группы убивалась. Тебе всего двадцать три…
— Двадцать пять. — поправил е Корж.
— Ну, двадцать пять. Не далеко ускакал. — исправилась Женя. — Давай, приводи себя в божеский вид.
Еще полчаса она ждала, пока Вовка помоется.
Из ванной мужчина вышел помолодев лет на десять. Он тер рукой подбородок.
— Так непривычно без бороды. — улыбнулся Володя.
— Ничего страшно. Не расстраивайся. Она тебе не шла. — успокоила его Женя.
— Слушай, а, собственно говоря, чему обязан…? С какой целью пожаловала? — поинтересовался он.
— Вовка… Скажу, не поверишь. Я тебе марку принесла…
— Подожди, но марку должна принести домработница Снежанны Залеской. Это ты, что ли? — глаза у Коржа расширились.
— Я и не я…
— Ты же, в школе, учителем младших классов, я слышал, работаешь? Что, тоже решила профиль сменить? — удивился товарищ.
— Нет, Вовка, я и работаю учителем. Просто так получилось… Я тебе расскажу, но обещай, что не проболтаешься.
— Жень, обижаешь, честное слово. — положил руку в область сердца однокурсник.
Впрочем, Евгения и не сомневалась в порядочности Коржа. Он был одним из немногих, среди однокурсников, с кем бы она, как говорят, пошла в разведку. И девушка не раздумывая, рассказала, как попала к Снежанне, как обнаружилось, что супруг ей не изменяет, и как теперь она пытается узнать о цели знакомства Виталика с Залеской.
— Мда! Попала ты в историю. — улыбнулся Корж. — А по тебе и не скажешь. Не думал, что ты такой отъявленный боец. Ладно, показывай ценность. — попросил Корж и потянул руку, в которую Женя вложила коробочку с маркой.
Он осторожно открыл крышечку, пинцетом достал редкий экземпляр и посмотрел на нее сквозь лупу. Потом поднял глаза на Евгению и задумчиво сказал:
— Жень, а марочка то не из дешевых. На один год выпуска только посмотреть… да и… — Володя замолчал, не договорив.
— Конечно не дешевая. Сегодня к Снежанне покупатель приходил, предлагал ей пятнадцать тысяч долларов за нее. Представляешь? Я никогда не интересовалась филателией, но очень удивилась, что столь огромные суммы люди готовы платить за маленькую бумажку. — рассказала Женя.
— Ха… маленькую бумажку. Ты вообще в школе училась? В институте училась? — задавал глупые вопросы бывший однокурсник.
— Что ты ерунду спрашиваешь. Разумеется. Теперь, вон, сама пытаюсь детей учить. — сдвинула она плечами.
— А ты бы присмотрелась к марке повнимательней. — предложил Корж и протянул ее Жене.
— Ну, портрет Екатерины второй. Указан год ее рождения и год смерти. — вслух Евгения описывала, то, что видела на небольшом прямоугольнике.