Страница:
— Ну вот. Теперь будут держаться.
— А я-то думала, женщины стали носить брюки, потому что брюки считаются удобной одеждой.
— Это было до того, как изобрели полиэстер.
Их глаза встретились, и она не смогла отвести взгляд. Сердце у нее застучало молотом. У них за спиной сталкивались шары, играющие громко комментировали броски, смеялись, но весь этот шум не проникал за пределы магического круга, в котором оказались эти двое.
Нэш улыбнулся, и Сара почувствовала, как ее охватывает приятное тепло. Увы, ощущение блаженного тепла быстро сменилось ужасом. “Этого не должно было случиться…”
— Мне нельзя здесь быть, — с трудом проговорила она.
— Почему же нельзя? Можно.
Но Сара успела заметить, как что-то промелькнуло в глубине его глаз: сомнение. Нет, понимание. Как будто Нэш тоже на долю секунды увидел ситуацию со стороны и задумался над тем, к чему все это может привести…
Сара отвела взгляд и торопливо заглянула ему за плечо в отчаянной попытке отвлечься. К ним направлялся молодой человек с красивыми длинными волосами. Таких красивых волос Сара в жизни не видела. И одет он был… вроде бы в тот самый коричневый костюм с белой искрой, что Нэш купил в магазине “Вторая жизнь”. Правда, костюм претерпел некоторые изменения. Брюки были обрезаны и превращены в шорты, обнажавшие загорелые колени. А на ногах красовались белые носки и кожаные сандалии.
— Это мой босс, — сказал Нэш, проследив за ее взглядом.
Неужели этот милый молодой человек и есть Харли Джиллет, скандально знаменитый издатель “Дырявой луны”? Заноза в боку у города Чикаго?
Харли подошел к ним, и Нэш представил их друг другу. Харли одарил ее ангельской улыбкой и пожал ей руку.
— Я рад, что вы смогли прийти. И я рад, что вы привели с собой Нэша. Я боялся, что он сачканет. А мы не можем начать вечеринку в отсутствие “короля элегантности” прошлого года. Он должен передать корону своему преемнику.
Кто-то окликнул его по имени. Харли оглянулся через плечо, помахал и повернулся обратно к Саре.
— Я весь вечер пытаюсь уговорить хозяина этого заведения разрешить нам “живой” кегельбан, но он пока стоит на своем.
— “Живой” кегельбан? — непонимающе переспросила Сара.
— Надеваете мотоциклетный шлем и бросаетесь на дорожку.
— Очень весело, — сухо заметила Сара.
— Я так и думал.
Харли неловко переступил с одной ноги на другую.
“Да он же стесняется!” — подумала заинтригованная Сара.
— Ну вот, — продолжал Харли, смущенно пожав плечами. — В задней комнате накрыт стол — закуски и всякая выпивка. А в кегли можно играть сколько угодно, количество подходов не ограничено.
И они стали играть в кегли.
Из усилителей под потолком неслась оглушительная рок-музыка, шары с грохотом сталкивались с кеглями, посетители кричали, смеялись, веселились. Посреди всего этого хаоса и гвалта Нэш ненавязчиво дал Саре несколько полезных советов, сделав вид, что просто делится собственным опытом.
Время летело быстро и незаметно; стоило Саре “отстреляться” и присесть, как вновь наставала ее очередь бросать шары. После нескольких конов она усвоила, что, если встать чуть вправо от середины дорожки, легче удержать шар от скатывания в левую канавку. А если взять еще правее, ей иногда удавалось сбить несколько кеглей.
Через четверть часа она уже закатала рукава и завязала волосы “конским хвостом”. На деревянном настиле дорожек были нарисованы красные стрелки, и она наловчилась отходить на определенное расстояние, разбегаться и бросать шар точно по этим стрелкам. При этом ей иногда удавалось сбить несколько кеглей, а один раз она сумела сбить их все!
Над дорожкой зажегся и замигал красный фонарик в форме короны. Сара взвизгнула, захлопала, стала подпрыгивать на месте в своих клоунских двухцветных башмаках седьмого размера и подпоясанном чужим ремнем мужском костюме. А когда она обернулась, Нэш улыбнулся ей, и у нее перехватило дух, а сердце подпрыгнуло в груди.
— Хорошо, что на вас мой ремень, — со смехом сказал Нэш. Его глаза радостно блестели.
Сара опустилась на круглое пластиковое сиденье рядом с ним, а Нэш встал: настала его очередь. Когда он наклонился, чтобы взять шар, воздух из вентилятора попал прямо ему в лицо и откинул волосы назад. Рукава его клетчатого костюма были коротки на несколько дюймов, из них торчали голые руки.
Он принял стойку — свел ноги вместе в слишком широких, слишком коротких брюках, белых носках и бело-голубых башмаках, выпрямился, держа шар обеими руками, прицелился. Бросил.
Шар покатился прямо, но в последний момент отклонился влево и задел только крайние кегли, сбив три.
— У Нэша сегодня неудачный вечер.
Голос раздался у нее за спиной. Сара обернулась и увидела Харли, изучающего листок с подсчетом очков. Его блестящие длинные волосы упали вперед и доставали до стола.
— Обычно он играет лучше? — поинтересовалась Сара.
— Гораздо лучше.
Прежние подозрения воскресли, в душе Сары с новой силой. Чего добивается Нэш? Почему он так мил с ней?
— Значит, он нарочно плохо играет, — сказала она.
Эта мысль отрезвила ее.
— М-м-м… нет, я так не думаю. Он не настолько галантен. Я бы сказал, что вы его просто нервируете. — Харли улыбнулся своей мягкой улыбкой, похлопал ее по руке и выпрямился.
Через две минуты он уже стоял, облокотившись о стойку, за которой выдавали башмаки, и держал в руках микрофон.
— Следующие два подхода все играют левой рукой! — объявил Харли.
Потом он отдал команду бросать шары, повернувшись спиной.
К концу игры у Сары бока разболелись от смеха.
— В жизни так не веселилась! — воскликнула она, стараясь перевести дух.
— Волшебный час все ближе, — объявил Харли. — Тот час, когда корона самого элегантного мужчины переходит к новому королю пиджачной пары. Давайте голосовать.
Волшебный час? Сара окинула глазами стены в поисках часов. Вон они, над самой первой дорожкой. 21.55.
О боже!
Она схватила сумку, сделала два шага, потом вспомнила о башмаках. Присев на ближайший стул, она принялась лихорадочно развязывать рвущиеся прямо в руках и затягивающиеся узлами шнурки.
Нэш опустился на корточки перед ней.
— Довольно веселья?
— Мне пора уходить. — Сара отчаянно дергала за шнурки. — Мне пора уходить.
Он отстранил ее руки, спокойно распутал затянутые ею узлы и расшнуровал ботинки. Сара сбросила их, сунула ноги в свои собственные мягкие мокасины, схватила сумку и бегом бросилась к дверям.
Она высматривала такси на улице, когда Нэш подошел к ней сзади.
— Что, черт побери, вы делаете?
— Такси, — проговорила она, задыхаясь, и двинулась вперед по темной улице в надежде найти стоянку такси.
— Я вас отвезу.
Как он не понимает! Она должна уехать. Она должна уехать немедленно!
Сара услыхала, как захлопнулась дверца. Услыхала, как завелся двигатель. Нэш подъехал к ней и, перегнувшись через сиденье, распахнул дверь с ее стороны:
—Запрыгивайте.
Тогда Сара быстро забралась в машину и захлопнула дверь.
Он сорвался с места, визжа шинами.
— А ваши ботинки! — воскликнула она, заметив, что Нэш все еще в башмаках из кегельбана.
— Злостная кража башмаков из кегельбана. — Заметив, что она не смеется, Нэш добавил: — Мне бы очень хотелось оставить эту пару красавцев себе, но придется их вернуть. Сделаю это позже.
— О мой бог!
— Что еще?
— Моя одежда!
Сара повернулась, встала коленями на сиденье и вытащила с заднего сиденья пакет со своей одеждой.
— Я где-нибудь остановлюсь…
— Нет! Не останавливайтесь!..
Она стащила с себя пиджак, бросила его на заднее сиденье, повернулась и снова села. Ее пальцы нащупали узел брючного ремня. Сара принялась отчаянно дергать его.
— О черт! — Она дернула еще раз, но узел не поддавался. — Не могу развязать! Нет-нет, не останавливайтесь! Езжайте скорее!
Удерживая руль одной рукой, Нэш попытался помочь ей. Машину занесло на полном ходу. Сара оттолкнула его руку:
— Поезжайте! Главное, не останавливайтесь.
Ей удалось развязать узел. Не расстегивая “молнию”, позабыв о ремне, Сара сбросила мокасины и выскользнула из просторных мужских брюк. Потом она схватила свои джинсы, несколько раз повернула туда-сюда, пока не сообразила, где перед. Она всунула ноги в штанины и, упираясь ступнями в пол, а плечами в спинку сиденья, выгнула спину дугой и натянула джинсы. Застегнула пуговицу и “молнию”, снова всунула ноги в мокасины.
— Господи боже! А что будет, если вы вернетесь домой с опозданием? Он посадит вас под замок?
— Вы не могли бы ехать быстрее?
— Да, мэм. Как скажете, мэм.
Они свернули на бульвар Лейквью. Через минуту она будет дома.
Еще один поворот, и они оказались на улице, где жила Сара.
— Остановите здесь.
Нэш не сбавил скорость.
— Остановите! Остановите машину! — нервно бросила она.
Он резко затормозил и подъехал к тротуару.
— Ваш дом в двух кварталах отсюда.
— Я хочу выйти здесь, — заупрямилась Сара.
— Я не собираюсь высаживать вас в двух кварталах от дома. Вспомните, что с вами случилось несколько недель назад.
Сара схватила свое пальто и сумку и открыла дверцу. Куда подевалась женщина, с которой он только что играл в кегли, женщина, еще недавно угощавшая его пиццей? Опять она превратилась в надменную стерву, в богатую сучку. И тут его осенило. Он был для нее просто развлечением, минутной забавой.
Впервые с того момента, как он вытащил ее из озера, Нэш вдруг все увидел четко и ясно. Целыми днями — да что там, неделями! — он тосковал по ней, искал встречи, а она все это время просто забавлялась.
Нэш почувствовал облегчение. Черт возьми, точно гора с плеч свалилась. Он тоже умеет играть в эту игру. Он знает, как в нее играть. Правила ему известны. Он может сделать ее своей. Она будет принадлежать ему. Без каких-либо условий.
Хватит ходить вокруг да около. Хватить играть в игру “Давайте сначала узнаем друг друга получше”. Хватит ее очаровывать. Она оба взрослые люди. Они оба понимают, что происходит. Оба знают, о чем идет речь.
— Хватит молоть чепуху, — сказал он вслух, обхватив правой рукой спинку сиденья. — Я хочу вас. Хочу переспать с вами. Я просыпаюсь по ночам от желания. Я засыпаю с этим желанием. — Не дожидаясь ответа, Нэш наклонился вперед, открыл “бардачок”, нащупал визитную карточку — настоящую визитную карточку — и протянул ее Cape. — Если вам когда-нибудь понадобится… сексуальный партнер, вы знаете, где меня найти.
Он не мог разглядеть ее лицо, только почувствовал, что она напряглась и замерла. Потом она выпрямилась, молча вышла из машины и хлопнула дверцей.
Глядя, как Сара бежит по улице, он улыбнулся. Это была бездушная, бесчувственная улыбка.
Придет ли она к нему?
После того, что он ей сказал?
Вряд ли.
11
— А я-то думала, женщины стали носить брюки, потому что брюки считаются удобной одеждой.
— Это было до того, как изобрели полиэстер.
Их глаза встретились, и она не смогла отвести взгляд. Сердце у нее застучало молотом. У них за спиной сталкивались шары, играющие громко комментировали броски, смеялись, но весь этот шум не проникал за пределы магического круга, в котором оказались эти двое.
Нэш улыбнулся, и Сара почувствовала, как ее охватывает приятное тепло. Увы, ощущение блаженного тепла быстро сменилось ужасом. “Этого не должно было случиться…”
— Мне нельзя здесь быть, — с трудом проговорила она.
— Почему же нельзя? Можно.
Но Сара успела заметить, как что-то промелькнуло в глубине его глаз: сомнение. Нет, понимание. Как будто Нэш тоже на долю секунды увидел ситуацию со стороны и задумался над тем, к чему все это может привести…
Сара отвела взгляд и торопливо заглянула ему за плечо в отчаянной попытке отвлечься. К ним направлялся молодой человек с красивыми длинными волосами. Таких красивых волос Сара в жизни не видела. И одет он был… вроде бы в тот самый коричневый костюм с белой искрой, что Нэш купил в магазине “Вторая жизнь”. Правда, костюм претерпел некоторые изменения. Брюки были обрезаны и превращены в шорты, обнажавшие загорелые колени. А на ногах красовались белые носки и кожаные сандалии.
— Это мой босс, — сказал Нэш, проследив за ее взглядом.
Неужели этот милый молодой человек и есть Харли Джиллет, скандально знаменитый издатель “Дырявой луны”? Заноза в боку у города Чикаго?
Харли подошел к ним, и Нэш представил их друг другу. Харли одарил ее ангельской улыбкой и пожал ей руку.
— Я рад, что вы смогли прийти. И я рад, что вы привели с собой Нэша. Я боялся, что он сачканет. А мы не можем начать вечеринку в отсутствие “короля элегантности” прошлого года. Он должен передать корону своему преемнику.
Кто-то окликнул его по имени. Харли оглянулся через плечо, помахал и повернулся обратно к Саре.
— Я весь вечер пытаюсь уговорить хозяина этого заведения разрешить нам “живой” кегельбан, но он пока стоит на своем.
— “Живой” кегельбан? — непонимающе переспросила Сара.
— Надеваете мотоциклетный шлем и бросаетесь на дорожку.
— Очень весело, — сухо заметила Сара.
— Я так и думал.
Харли неловко переступил с одной ноги на другую.
“Да он же стесняется!” — подумала заинтригованная Сара.
— Ну вот, — продолжал Харли, смущенно пожав плечами. — В задней комнате накрыт стол — закуски и всякая выпивка. А в кегли можно играть сколько угодно, количество подходов не ограничено.
И они стали играть в кегли.
Из усилителей под потолком неслась оглушительная рок-музыка, шары с грохотом сталкивались с кеглями, посетители кричали, смеялись, веселились. Посреди всего этого хаоса и гвалта Нэш ненавязчиво дал Саре несколько полезных советов, сделав вид, что просто делится собственным опытом.
Время летело быстро и незаметно; стоило Саре “отстреляться” и присесть, как вновь наставала ее очередь бросать шары. После нескольких конов она усвоила, что, если встать чуть вправо от середины дорожки, легче удержать шар от скатывания в левую канавку. А если взять еще правее, ей иногда удавалось сбить несколько кеглей.
Через четверть часа она уже закатала рукава и завязала волосы “конским хвостом”. На деревянном настиле дорожек были нарисованы красные стрелки, и она наловчилась отходить на определенное расстояние, разбегаться и бросать шар точно по этим стрелкам. При этом ей иногда удавалось сбить несколько кеглей, а один раз она сумела сбить их все!
Над дорожкой зажегся и замигал красный фонарик в форме короны. Сара взвизгнула, захлопала, стала подпрыгивать на месте в своих клоунских двухцветных башмаках седьмого размера и подпоясанном чужим ремнем мужском костюме. А когда она обернулась, Нэш улыбнулся ей, и у нее перехватило дух, а сердце подпрыгнуло в груди.
— Хорошо, что на вас мой ремень, — со смехом сказал Нэш. Его глаза радостно блестели.
Сара опустилась на круглое пластиковое сиденье рядом с ним, а Нэш встал: настала его очередь. Когда он наклонился, чтобы взять шар, воздух из вентилятора попал прямо ему в лицо и откинул волосы назад. Рукава его клетчатого костюма были коротки на несколько дюймов, из них торчали голые руки.
Он принял стойку — свел ноги вместе в слишком широких, слишком коротких брюках, белых носках и бело-голубых башмаках, выпрямился, держа шар обеими руками, прицелился. Бросил.
Шар покатился прямо, но в последний момент отклонился влево и задел только крайние кегли, сбив три.
— У Нэша сегодня неудачный вечер.
Голос раздался у нее за спиной. Сара обернулась и увидела Харли, изучающего листок с подсчетом очков. Его блестящие длинные волосы упали вперед и доставали до стола.
— Обычно он играет лучше? — поинтересовалась Сара.
— Гораздо лучше.
Прежние подозрения воскресли, в душе Сары с новой силой. Чего добивается Нэш? Почему он так мил с ней?
— Значит, он нарочно плохо играет, — сказала она.
Эта мысль отрезвила ее.
— М-м-м… нет, я так не думаю. Он не настолько галантен. Я бы сказал, что вы его просто нервируете. — Харли улыбнулся своей мягкой улыбкой, похлопал ее по руке и выпрямился.
Через две минуты он уже стоял, облокотившись о стойку, за которой выдавали башмаки, и держал в руках микрофон.
— Следующие два подхода все играют левой рукой! — объявил Харли.
Потом он отдал команду бросать шары, повернувшись спиной.
К концу игры у Сары бока разболелись от смеха.
— В жизни так не веселилась! — воскликнула она, стараясь перевести дух.
— Волшебный час все ближе, — объявил Харли. — Тот час, когда корона самого элегантного мужчины переходит к новому королю пиджачной пары. Давайте голосовать.
Волшебный час? Сара окинула глазами стены в поисках часов. Вон они, над самой первой дорожкой. 21.55.
О боже!
Она схватила сумку, сделала два шага, потом вспомнила о башмаках. Присев на ближайший стул, она принялась лихорадочно развязывать рвущиеся прямо в руках и затягивающиеся узлами шнурки.
Нэш опустился на корточки перед ней.
— Довольно веселья?
— Мне пора уходить. — Сара отчаянно дергала за шнурки. — Мне пора уходить.
Он отстранил ее руки, спокойно распутал затянутые ею узлы и расшнуровал ботинки. Сара сбросила их, сунула ноги в свои собственные мягкие мокасины, схватила сумку и бегом бросилась к дверям.
Она высматривала такси на улице, когда Нэш подошел к ней сзади.
— Что, черт побери, вы делаете?
— Такси, — проговорила она, задыхаясь, и двинулась вперед по темной улице в надежде найти стоянку такси.
— Я вас отвезу.
Как он не понимает! Она должна уехать. Она должна уехать немедленно!
Сара услыхала, как захлопнулась дверца. Услыхала, как завелся двигатель. Нэш подъехал к ней и, перегнувшись через сиденье, распахнул дверь с ее стороны:
—Запрыгивайте.
Тогда Сара быстро забралась в машину и захлопнула дверь.
Он сорвался с места, визжа шинами.
— А ваши ботинки! — воскликнула она, заметив, что Нэш все еще в башмаках из кегельбана.
— Злостная кража башмаков из кегельбана. — Заметив, что она не смеется, Нэш добавил: — Мне бы очень хотелось оставить эту пару красавцев себе, но придется их вернуть. Сделаю это позже.
— О мой бог!
— Что еще?
— Моя одежда!
Сара повернулась, встала коленями на сиденье и вытащила с заднего сиденья пакет со своей одеждой.
— Я где-нибудь остановлюсь…
— Нет! Не останавливайтесь!..
Она стащила с себя пиджак, бросила его на заднее сиденье, повернулась и снова села. Ее пальцы нащупали узел брючного ремня. Сара принялась отчаянно дергать его.
— О черт! — Она дернула еще раз, но узел не поддавался. — Не могу развязать! Нет-нет, не останавливайтесь! Езжайте скорее!
Удерживая руль одной рукой, Нэш попытался помочь ей. Машину занесло на полном ходу. Сара оттолкнула его руку:
— Поезжайте! Главное, не останавливайтесь.
Ей удалось развязать узел. Не расстегивая “молнию”, позабыв о ремне, Сара сбросила мокасины и выскользнула из просторных мужских брюк. Потом она схватила свои джинсы, несколько раз повернула туда-сюда, пока не сообразила, где перед. Она всунула ноги в штанины и, упираясь ступнями в пол, а плечами в спинку сиденья, выгнула спину дугой и натянула джинсы. Застегнула пуговицу и “молнию”, снова всунула ноги в мокасины.
— Господи боже! А что будет, если вы вернетесь домой с опозданием? Он посадит вас под замок?
— Вы не могли бы ехать быстрее?
— Да, мэм. Как скажете, мэм.
Они свернули на бульвар Лейквью. Через минуту она будет дома.
Еще один поворот, и они оказались на улице, где жила Сара.
— Остановите здесь.
Нэш не сбавил скорость.
— Остановите! Остановите машину! — нервно бросила она.
Он резко затормозил и подъехал к тротуару.
— Ваш дом в двух кварталах отсюда.
— Я хочу выйти здесь, — заупрямилась Сара.
— Я не собираюсь высаживать вас в двух кварталах от дома. Вспомните, что с вами случилось несколько недель назад.
Сара схватила свое пальто и сумку и открыла дверцу. Куда подевалась женщина, с которой он только что играл в кегли, женщина, еще недавно угощавшая его пиццей? Опять она превратилась в надменную стерву, в богатую сучку. И тут его осенило. Он был для нее просто развлечением, минутной забавой.
Впервые с того момента, как он вытащил ее из озера, Нэш вдруг все увидел четко и ясно. Целыми днями — да что там, неделями! — он тосковал по ней, искал встречи, а она все это время просто забавлялась.
Нэш почувствовал облегчение. Черт возьми, точно гора с плеч свалилась. Он тоже умеет играть в эту игру. Он знает, как в нее играть. Правила ему известны. Он может сделать ее своей. Она будет принадлежать ему. Без каких-либо условий.
Хватит ходить вокруг да около. Хватить играть в игру “Давайте сначала узнаем друг друга получше”. Хватит ее очаровывать. Она оба взрослые люди. Они оба понимают, что происходит. Оба знают, о чем идет речь.
— Хватит молоть чепуху, — сказал он вслух, обхватив правой рукой спинку сиденья. — Я хочу вас. Хочу переспать с вами. Я просыпаюсь по ночам от желания. Я засыпаю с этим желанием. — Не дожидаясь ответа, Нэш наклонился вперед, открыл “бардачок”, нащупал визитную карточку — настоящую визитную карточку — и протянул ее Cape. — Если вам когда-нибудь понадобится… сексуальный партнер, вы знаете, где меня найти.
Он не мог разглядеть ее лицо, только почувствовал, что она напряглась и замерла. Потом она выпрямилась, молча вышла из машины и хлопнула дверцей.
Глядя, как Сара бежит по улице, он улыбнулся. Это была бездушная, бесчувственная улыбка.
Придет ли она к нему?
После того, что он ей сказал?
Вряд ли.
11
Когда Сара вернулась, Донована дома не оказалось. Она пробежала по комнатам, на ходу расстегивая на себе одежду. Наверху она бросила одежду в корзину для грязного белья, натянула на себя пижаму и нырнула под одеяло.
Донован пришел час спустя.
Она притворилась, что спит, и он забрался в постель рядом с ней. От него разило дешевыми духами и виски. Донован не прикоснулся к ней. Не сказал ни слова. “Слава богу, — сказала себе Сара, стараясь дышать глубоко и ровно. — Слава богу”.
Сара не интересовалась ни готовкой, ни украшением дома, ни садоводством. С какой стати? Место, где они жили, точнее, где они ели и спали, не давало ей ни счастья, ни ощущения безопасности. Этот дом был царством Донована, она в нем чувствовала себя чужой. И вообще, это был не дом, а образец фантазии дизайнера. Показуха.
Тем не менее ей удавалось заполнить свои дни работой в магазине и в Фонде грамотности. Сара посещала собрания и мероприятия по сбору средств, но, хотя ей приходилось общаться со многими людьми, она ни с кем не сближалась и не заводила откровенно дружеских отношений. Не дай бог, кто-нибудь пригласит их с Донованом на ужин! Это никуда не годится. Ведь тогда ей пришлось бы послать ответное приглашение.
Но как бы она ни старалась заполнять свои дни работой, воспоминание об откровенном признании Нэша буквально преследовало ее. “Я хочу вас. Хочу переспать с вами. Я просыпаюсь по ночам от желания. Я засыпаю с этим желанием”.
Его слова взволновали и ужаснули ее. Но его последняя фраза стала для Сары ушатом холодной воды.
“Вы знаете, где меня найти”.
Какая наглость!
Она возненавидела его.
О, как она его ненавидела!
Нэш Одюбон действовал по расчету, по заранее обдуманному плану. Его визит в больницу, его визит в магазин — все было частью этого плана. Вечеринка в кегельбане. Он пригласил ее туда в надежде, что совместно проведенный вечер закончится в постели.
А ведь ей бы следовало догадаться, что такие, как он, не проявляют любезность просто так, без дальнего прицела. Он не из тех, кто бывает мил, потому что он мил по натуре. Всю дорогу Сара ломала голову, не понимая, чего он от нее добивается, подозревала, что ему нужна еще одна грязная, состряпанная история для его грязной газетенки. Но ей и в голову не приходило, что ему нужна она сама. “Сексуальный партнер”. Она понятия не имела, что ему от нее нужен секс.
Секс. Вот к чему все свелось. Мужчины используют секс, чтобы завоевывать женщин. Чтобы подавлять их. Чтобы держать в узде.
“Вы знаете, где меня найти”.
Черт бы его побрал, ведь он пробудил в ней симпатию. Сумел ей понравиться. А потом оскорбил ее так, как под силу оскорбить только Нэшу Одюбону. С каким самодовольством, с какой уверенностью в себе он это сказал!
“Вы знаете, где меня найти”.
Какая наглость!
Какая возмутительная, непростительная наглость!
Шли дни. Постепенно злость на Нэша стала рассеиваться в душе у Сары. Время от времени она ловила себя на мысли о том, что он ее хочет, и, как ни странно, эта мысль перестала ее возмущать. Напротив, она улучшала ей настроение, давала почувствовать свою силу и власть, хотя в этом мире у нее не было никакой власти.
Иногда Сара извлекала на свет божий его визитную карточку. Его адрес и телефон она давным-давно выучила наизусть, но все равно смотрела на карточку, проводила пальцами по рельефной надписи, любовалась простым шрифтом без всяких завитушек.
Она никогда ему не позвонит.
Разумеется, она никогда к нему не пойдет, но думать-то об этом ей никто не запрещает. И она думала.
На что бы это было похоже — побыть с ним?
Он будет властным. Требовательным. Он ее напугает. А ей вовсе не хочется пугаться. Нет, она никогда ему не позвонит.
Сара хотела, чтобы Нэш пришел, заглянул в магазинчик. В глубине души она его ждала. В глубине души она надеялась.
Но он не пришел.
Шофер спросил, не хочет ли она, чтобы он остановился.
— Нет.
Сара дала ему адрес дома, который делила с Донованом, и откинулась на спинку сиденья. Такси скользило в темноте, мимо украшенных к празднику витрин, под натянутыми через всю улицу гирляндами рождественских лампочек. Такси везло ее домой.
Она не хочет Нэша Одюбона, сказала себе Сара. Желание тут ни при чем. Донован убил в ней всякое сексуальное желание, если она вообще когда-либо знала, что это такое. Секс… Для нее это было нечто пугающее, нечто такое, чего она всеми силами старалась избежать. Она это ненавидела всеми силами души.
Так почему же она так часто ловит себя на мыслях о Нэше? Почему воображает себя с ним?
Может, потому, что он об этом заговорил. Может, потому, что он заронил эту мысль ей в голову, признавшись, что хочет ее. А может, она просто вообразила, что прикосновение другого мужчины сотрет пятно, оставленное Донованом?
Что бы ни происходило у нее в голове, в этом не было никакого смысла.
Сара почувствовала, что мало-помалу поддается искушению. Ей необходимо его увидеть. Поговорить с ним. Побыть с ним.
Настал день, когда она решила, что он победил. Она была готова к сделке. Секс в обмен на общение с ним.
В пятницу вечером перед Рождеством Сара привела свой план — жалкий план, надо признать, — в исполнение.
— Мне нужно сделать кое-какие покупки перед Рождеством, — сказала она Мириам.
Весь день они угощали своих постоянных клиентов горячим сидром и пончиками. К вечеру магазинчик совсем опустел.
— Возьми выходной на этот вечер, — посоветовала Мириам, как и ожидала Сара. Она собралась с духом.
— Если Донован позвонит, передайте ему, что я поехала за покупками.
— Конечно, милая. Будь осторожна.
Да, Мириам обмануть невозможно.
Таксист подвез ее к редакции “Дырявой луны”.
— Вас подождать? — спросил он. Сара уплатила по счетчику.
— В этом нет необходимости.
Когда она вышла из такси, у нее перехватило дух от холодного, пронизывающего до костей ветра. Волосы взметнулись, даже глаза заслезились. Она стояла на углу, прижимая к горлу поднятый воротник шерстяного пальто и глядя, как исчезают в темноте красные задние огни такси.
— Это безумие, — прошептала Сара.
Потом она утешила себя мыслью, к которой прибегала всегда в трудные моменты жизни. Она напомнила себе, что живет с Донованом Айви. Что может быть хуже на этом свете?
Сара повернулась к пятиэтажному кирпичному зданию. Все, жребий брошен. Назад пути нет.
“Вы знаете, где меня найти”.
Она пересекла широкий, неровный тротуар, подошла к заржавленной железной двери и постучала. Подождала. Никакого ответа. Сара опять постучала. И опять безрезультатно.
Холодный ветер обжигал ее лицо и обнаженные запястья. Она обогнула угол здания и, запрокинув голову, посмотрела на окна третьего этажа. Свет в них горел. Но, может быть, его просто не выключают на ночь?
Ну почему она не попросила шофера подождать? Если Нэша нет в редакции “Дырявой луны”, что ей тогда делать? Как поймать такси в этой части города? Здесь просто нет никаких такси!
Сара вновь попыталась открыть дверь. Подергала ручку. Толкнула дверь плечом. Постучала по ней кулаком. Потом она повернулась к двери спиной, обхватила себя руками и стала вглядываться в темную улицу.
Движения почти не было: всего несколько машин в обе стороны на четыре полосы. Одна машина замедлила ход, но все-таки проехала мимо.
Минуту спустя Сара опять постучала в дверь. У нее за спиной затормозила машина. Она оглянулась через плечо. Это была та же машина, что раньше проехала мимо. Саре стало страшно. В тот самый момент, когда она решила, что пора уходить, дверь здания распахнулась. На пороге стоял голый по пояс Нэш в серых трикотажных тренировочных брюках. Волосы у него были влажные, на концах мокрых прядей образовывались капли и стекали на плечи.
— Сара?..
Один звук его голоса успокоил ее и одновременно испугал. Вид у него был удивленный. Даже, пожалуй, озадаченный. Саре все же показалось, что он ей немного обрадовался. Она от души надеялась, что он ей рад.
Ничего больше не говоря, Нэш втянул ее внутрь. Дверь закрылась, замок автоматически защелкнулся.
— Я принимал душ. — Нэш мотнул головой, указывая куда-то вверх у себя за спиной. — Мне показалось, что я слышал стук.
Сара уже видела его полураздетым на берегу озера, но тогда была не в состоянии что-либо разглядеть. В этот вечер она пришла сюда с определенной целью, все ее чувства были обострены и настроены на восприятие всего волнующего и сексуального.
Нэша нельзя было назвать крупным мужчиной. Он ничем не напоминал культуриста. Другими словами, он был совсем не похож на Донована. Но он был… крепкий. Закаленный. Кожа плотно обтягивала изящные, удлиненные, но тем не менее рельефно выступающие мускулы. Обеими руками он откинул с лица мокрые волосы, и мышцы заиграли у него на груди и на плечах.
Сара собиралась перейти сразу к делу, просто сказать, что она пришла сюда за этим. Вместо этого она обнаружила, что судорожно стискивает обеими руками кожаный ремень своей сумки. Ей трудно было заставить себя посмотреть ему прямо в глаза.
— Вы все еще… — Она с усилием сглотнула. Слова застревали у нее в горле. — Вы все еще… хотите меня?
Он уронил руки и на миг застыл. В глубине его голубых глаз отразилось глубокое изумление. Потом, не говоря ни слова, Нэш шагнул к ней и взял ее руку в перчатке. Он молча потянул ее за собой, и они поднялись по лестнице на третий этаж в его кабинет.
Войдя в кабинет, Сара остановилась у самой двери, готовая в любую минуту сбежать, а Нэш принялся рыться в рюкзаке и вытащил белую футболку. Он выпрямился, просунул руки в рукава и натянул футболку через голову. На ней остались мокрые следы от его рук.
“А зачем он одевается?” — удивилась Сара.
Она следила за ним, пока он босиком передвигался по комнате. Нэш взял с полки банку кока-колы.
— Что-нибудь выпьете? — спросил он, протягивая банку ей.
Сара облизнула пересохшие губы и покачала головой. Почему он тянет время? Если он не поторопится, она растеряет остатки смелости.
Нэш взглянул на банку, поставил ее на место и взял другую.
— А может, минералки?
Она опять покачала головой. Это было не плавное движение из стороны в сторону, а скорее судорожное подергивание. Чтобы скрыть свое нервное состояние, Сара сосредоточилась на перчатках: стянула их с рук и запихнула в карман пальто. Потом она расстегнула пальто и сняла его.
Она оглядывалась в поисках места, куда можно было бы его положить, но тут Нэш шагнул к ней и взял пальто у нее из рук. Он подошел к шкафу, вынул оттуда вешалку и повесил пальто. Как только он повернулся к ней, тяжелое пальто беззвучно соскользнуло с тонких проволочных плечиков и упало на пол. Саре это было безразлично.
Она бросила взгляд на электрические часы, стоявшие на письменном столе. 20.03. Нэш перехватил ее взгляд. Их глаза встретились.
— У нас мало времени, — услышала Сара как бы со стороны свой собственный голос.
Это подстегнуло Нэша. Он схватил подушки с кушетки и побросал их на пол. Потом разложил кушетку, превратившуюся в двуспальную кровать.
Белые простыни. Чистые. Две горизонтальные складки в тех местах, где матрас был сложен.
Нэш щелкнул пальцами, как будто что-то вспомнил.
— Вино. Кажется, где-то здесь у меня была бутылка вина.
Сара не ожидала всех этих предварительных церемоний. Ей они были не нужны, но она подумала, что глоток вина совсем не помешает. Нэш порылся на полках и вернулся с двумя бумажными стаканчиками и зеленой бутылкой с отвинчивающейся жестяной крышечкой. Протянув один стаканчик ей и зажав край другого в зубах, чтобы освободить обе руки, он открыл бутылку, налил сперва ей, потом себе.
— Счастливого Рождества!
— Счастливого Рождества! — эхом откликнулась она.
Тонкий бумажный стаканчик оказался слишком хрупким, Саре пришлось обхватить его обеими, руками, чтобы не продавить стенки. Она сделала глоток. Неплохо. Сладкое и теплое. Очень теплое. Она почувствовала, как вино согревает ей желудок, и сделала еще глоток.
Нэш пересек комнату и запер дверь. Здравая мысль.
— Свет выключить? — спросил он, держа руку на выключателе.
— Да.
Свет, безусловно, следовало выключить. Ей было страшно и неловко. Что она делает?
Нэш щелкнул выключателем. Свет с улицы ворвался в комнату сквозь прорези жалюзи и разукрасил полосами и пол, и кровать. Слишком светло. Должно быть гораздо темнее.
— Неужели нельзя их закрыть поплотнее? — спросила Сара.
Нэш подошел к окну, но после краткой борьбы с капризными шторами пожал плечами и признал свое поражение. Сара поставила свой стаканчик с вином на шкафчик с картотекой и подошла к окну. Взявшись двумя руками за концы белого шнура, она потянула в разные стороны. Жалюзи закрылись.
“Уходи. Возьми свое пальто и уходи отсюда…”
Сара повернулась кругом.
— Я ничего о вас не знаю. — Она говорила в темноту, проводя рукой по поверхности шкафчика с картотекой, пока не нащупала свой стаканчик. Теперь настал ее черед тянуть время. — Может, вы женаты, откуда мне знать.
— Я не женат.
— Но я замужем.
— Я знаю.
— И вас это не смущает? Секс с замужней женщиной?
Нэш засмеялся.
Глаза Сары стали привыкать к темноте, она различила его силуэт. Нэш примостился на краю стола. Его голос прорезал темноту — ровный, безучастный. Он медленно выговаривал слова, и это делало их весомыми.
— Кое-кто считает… что у меня нет совести.
Если раньше Саре было страшно, то теперь она пришла в ужас. О, она с легкостью готова была поверить, что люди считают его бессовестным. Но сама-то она в это верила?
— Почему вы пришли, Сара?
Такой невозмутимый. И почему он так спокоен, когда она вся едва держится на ногах от страха и смущения? Сара выпила залпом оставшееся вино и поставила пустой стаканчик на стол.
— Я не знаю.
Голос у нее слегка дрожал, но она надеялась, что Нэш этого не заметил. Он не настолько хорошо ее знал, чтобы заметить. Он вообще ее не знал, если на то пошло.
— От скуки?
— Нет. — Не станет она ему признаваться, что думала о нем, вспоминала, не могла выбросить его из головы. Нет, уж такого удовольствия она ему не доставит. — Ну… пожалуй, да. Пожалуй, скука тоже сыграла свою роль.
— Я так и думал.
В его голосе прозвучало чуть ли не облегчение. Часы на столе тихонько гудели, цифры светились в темноте, отсчитывая стремительно ускользающее время.
Донован пришел час спустя.
Она притворилась, что спит, и он забрался в постель рядом с ней. От него разило дешевыми духами и виски. Донован не прикоснулся к ней. Не сказал ни слова. “Слава богу, — сказала себе Сара, стараясь дышать глубоко и ровно. — Слава богу”.
Сара не интересовалась ни готовкой, ни украшением дома, ни садоводством. С какой стати? Место, где они жили, точнее, где они ели и спали, не давало ей ни счастья, ни ощущения безопасности. Этот дом был царством Донована, она в нем чувствовала себя чужой. И вообще, это был не дом, а образец фантазии дизайнера. Показуха.
Тем не менее ей удавалось заполнить свои дни работой в магазине и в Фонде грамотности. Сара посещала собрания и мероприятия по сбору средств, но, хотя ей приходилось общаться со многими людьми, она ни с кем не сближалась и не заводила откровенно дружеских отношений. Не дай бог, кто-нибудь пригласит их с Донованом на ужин! Это никуда не годится. Ведь тогда ей пришлось бы послать ответное приглашение.
Но как бы она ни старалась заполнять свои дни работой, воспоминание об откровенном признании Нэша буквально преследовало ее. “Я хочу вас. Хочу переспать с вами. Я просыпаюсь по ночам от желания. Я засыпаю с этим желанием”.
Его слова взволновали и ужаснули ее. Но его последняя фраза стала для Сары ушатом холодной воды.
“Вы знаете, где меня найти”.
Какая наглость!
Она возненавидела его.
О, как она его ненавидела!
Нэш Одюбон действовал по расчету, по заранее обдуманному плану. Его визит в больницу, его визит в магазин — все было частью этого плана. Вечеринка в кегельбане. Он пригласил ее туда в надежде, что совместно проведенный вечер закончится в постели.
А ведь ей бы следовало догадаться, что такие, как он, не проявляют любезность просто так, без дальнего прицела. Он не из тех, кто бывает мил, потому что он мил по натуре. Всю дорогу Сара ломала голову, не понимая, чего он от нее добивается, подозревала, что ему нужна еще одна грязная, состряпанная история для его грязной газетенки. Но ей и в голову не приходило, что ему нужна она сама. “Сексуальный партнер”. Она понятия не имела, что ему от нее нужен секс.
Секс. Вот к чему все свелось. Мужчины используют секс, чтобы завоевывать женщин. Чтобы подавлять их. Чтобы держать в узде.
“Вы знаете, где меня найти”.
Черт бы его побрал, ведь он пробудил в ней симпатию. Сумел ей понравиться. А потом оскорбил ее так, как под силу оскорбить только Нэшу Одюбону. С каким самодовольством, с какой уверенностью в себе он это сказал!
“Вы знаете, где меня найти”.
Какая наглость!
Какая возмутительная, непростительная наглость!
Шли дни. Постепенно злость на Нэша стала рассеиваться в душе у Сары. Время от времени она ловила себя на мысли о том, что он ее хочет, и, как ни странно, эта мысль перестала ее возмущать. Напротив, она улучшала ей настроение, давала почувствовать свою силу и власть, хотя в этом мире у нее не было никакой власти.
Иногда Сара извлекала на свет божий его визитную карточку. Его адрес и телефон она давным-давно выучила наизусть, но все равно смотрела на карточку, проводила пальцами по рельефной надписи, любовалась простым шрифтом без всяких завитушек.
Она никогда ему не позвонит.
Разумеется, она никогда к нему не пойдет, но думать-то об этом ей никто не запрещает. И она думала.
На что бы это было похоже — побыть с ним?
Он будет властным. Требовательным. Он ее напугает. А ей вовсе не хочется пугаться. Нет, она никогда ему не позвонит.
Сара хотела, чтобы Нэш пришел, заглянул в магазинчик. В глубине души она его ждала. В глубине души она надеялась.
Но он не пришел.
* * *
За две недели до Рождества, по пути домой с работы, Сара попросила шофера такси подъехать к редакции “Дырявой луны”. Некоторые окна на третьем этаже были освещены. Какая у него комната? Угловая? Глядя снаружи, трудно было разобраться.Шофер спросил, не хочет ли она, чтобы он остановился.
— Нет.
Сара дала ему адрес дома, который делила с Донованом, и откинулась на спинку сиденья. Такси скользило в темноте, мимо украшенных к празднику витрин, под натянутыми через всю улицу гирляндами рождественских лампочек. Такси везло ее домой.
Она не хочет Нэша Одюбона, сказала себе Сара. Желание тут ни при чем. Донован убил в ней всякое сексуальное желание, если она вообще когда-либо знала, что это такое. Секс… Для нее это было нечто пугающее, нечто такое, чего она всеми силами старалась избежать. Она это ненавидела всеми силами души.
Так почему же она так часто ловит себя на мыслях о Нэше? Почему воображает себя с ним?
Может, потому, что он об этом заговорил. Может, потому, что он заронил эту мысль ей в голову, признавшись, что хочет ее. А может, она просто вообразила, что прикосновение другого мужчины сотрет пятно, оставленное Донованом?
Что бы ни происходило у нее в голове, в этом не было никакого смысла.
Сара почувствовала, что мало-помалу поддается искушению. Ей необходимо его увидеть. Поговорить с ним. Побыть с ним.
Настал день, когда она решила, что он победил. Она была готова к сделке. Секс в обмен на общение с ним.
В пятницу вечером перед Рождеством Сара привела свой план — жалкий план, надо признать, — в исполнение.
— Мне нужно сделать кое-какие покупки перед Рождеством, — сказала она Мириам.
Весь день они угощали своих постоянных клиентов горячим сидром и пончиками. К вечеру магазинчик совсем опустел.
— Возьми выходной на этот вечер, — посоветовала Мириам, как и ожидала Сара. Она собралась с духом.
— Если Донован позвонит, передайте ему, что я поехала за покупками.
— Конечно, милая. Будь осторожна.
Да, Мириам обмануть невозможно.
Таксист подвез ее к редакции “Дырявой луны”.
— Вас подождать? — спросил он. Сара уплатила по счетчику.
— В этом нет необходимости.
Когда она вышла из такси, у нее перехватило дух от холодного, пронизывающего до костей ветра. Волосы взметнулись, даже глаза заслезились. Она стояла на углу, прижимая к горлу поднятый воротник шерстяного пальто и глядя, как исчезают в темноте красные задние огни такси.
— Это безумие, — прошептала Сара.
Потом она утешила себя мыслью, к которой прибегала всегда в трудные моменты жизни. Она напомнила себе, что живет с Донованом Айви. Что может быть хуже на этом свете?
Сара повернулась к пятиэтажному кирпичному зданию. Все, жребий брошен. Назад пути нет.
“Вы знаете, где меня найти”.
Она пересекла широкий, неровный тротуар, подошла к заржавленной железной двери и постучала. Подождала. Никакого ответа. Сара опять постучала. И опять безрезультатно.
Холодный ветер обжигал ее лицо и обнаженные запястья. Она обогнула угол здания и, запрокинув голову, посмотрела на окна третьего этажа. Свет в них горел. Но, может быть, его просто не выключают на ночь?
Ну почему она не попросила шофера подождать? Если Нэша нет в редакции “Дырявой луны”, что ей тогда делать? Как поймать такси в этой части города? Здесь просто нет никаких такси!
Сара вновь попыталась открыть дверь. Подергала ручку. Толкнула дверь плечом. Постучала по ней кулаком. Потом она повернулась к двери спиной, обхватила себя руками и стала вглядываться в темную улицу.
Движения почти не было: всего несколько машин в обе стороны на четыре полосы. Одна машина замедлила ход, но все-таки проехала мимо.
Минуту спустя Сара опять постучала в дверь. У нее за спиной затормозила машина. Она оглянулась через плечо. Это была та же машина, что раньше проехала мимо. Саре стало страшно. В тот самый момент, когда она решила, что пора уходить, дверь здания распахнулась. На пороге стоял голый по пояс Нэш в серых трикотажных тренировочных брюках. Волосы у него были влажные, на концах мокрых прядей образовывались капли и стекали на плечи.
— Сара?..
Один звук его голоса успокоил ее и одновременно испугал. Вид у него был удивленный. Даже, пожалуй, озадаченный. Саре все же показалось, что он ей немного обрадовался. Она от души надеялась, что он ей рад.
Ничего больше не говоря, Нэш втянул ее внутрь. Дверь закрылась, замок автоматически защелкнулся.
— Я принимал душ. — Нэш мотнул головой, указывая куда-то вверх у себя за спиной. — Мне показалось, что я слышал стук.
Сара уже видела его полураздетым на берегу озера, но тогда была не в состоянии что-либо разглядеть. В этот вечер она пришла сюда с определенной целью, все ее чувства были обострены и настроены на восприятие всего волнующего и сексуального.
Нэша нельзя было назвать крупным мужчиной. Он ничем не напоминал культуриста. Другими словами, он был совсем не похож на Донована. Но он был… крепкий. Закаленный. Кожа плотно обтягивала изящные, удлиненные, но тем не менее рельефно выступающие мускулы. Обеими руками он откинул с лица мокрые волосы, и мышцы заиграли у него на груди и на плечах.
Сара собиралась перейти сразу к делу, просто сказать, что она пришла сюда за этим. Вместо этого она обнаружила, что судорожно стискивает обеими руками кожаный ремень своей сумки. Ей трудно было заставить себя посмотреть ему прямо в глаза.
— Вы все еще… — Она с усилием сглотнула. Слова застревали у нее в горле. — Вы все еще… хотите меня?
Он уронил руки и на миг застыл. В глубине его голубых глаз отразилось глубокое изумление. Потом, не говоря ни слова, Нэш шагнул к ней и взял ее руку в перчатке. Он молча потянул ее за собой, и они поднялись по лестнице на третий этаж в его кабинет.
Войдя в кабинет, Сара остановилась у самой двери, готовая в любую минуту сбежать, а Нэш принялся рыться в рюкзаке и вытащил белую футболку. Он выпрямился, просунул руки в рукава и натянул футболку через голову. На ней остались мокрые следы от его рук.
“А зачем он одевается?” — удивилась Сара.
Она следила за ним, пока он босиком передвигался по комнате. Нэш взял с полки банку кока-колы.
— Что-нибудь выпьете? — спросил он, протягивая банку ей.
Сара облизнула пересохшие губы и покачала головой. Почему он тянет время? Если он не поторопится, она растеряет остатки смелости.
Нэш взглянул на банку, поставил ее на место и взял другую.
— А может, минералки?
Она опять покачала головой. Это было не плавное движение из стороны в сторону, а скорее судорожное подергивание. Чтобы скрыть свое нервное состояние, Сара сосредоточилась на перчатках: стянула их с рук и запихнула в карман пальто. Потом она расстегнула пальто и сняла его.
Она оглядывалась в поисках места, куда можно было бы его положить, но тут Нэш шагнул к ней и взял пальто у нее из рук. Он подошел к шкафу, вынул оттуда вешалку и повесил пальто. Как только он повернулся к ней, тяжелое пальто беззвучно соскользнуло с тонких проволочных плечиков и упало на пол. Саре это было безразлично.
Она бросила взгляд на электрические часы, стоявшие на письменном столе. 20.03. Нэш перехватил ее взгляд. Их глаза встретились.
— У нас мало времени, — услышала Сара как бы со стороны свой собственный голос.
Это подстегнуло Нэша. Он схватил подушки с кушетки и побросал их на пол. Потом разложил кушетку, превратившуюся в двуспальную кровать.
Белые простыни. Чистые. Две горизонтальные складки в тех местах, где матрас был сложен.
Нэш щелкнул пальцами, как будто что-то вспомнил.
— Вино. Кажется, где-то здесь у меня была бутылка вина.
Сара не ожидала всех этих предварительных церемоний. Ей они были не нужны, но она подумала, что глоток вина совсем не помешает. Нэш порылся на полках и вернулся с двумя бумажными стаканчиками и зеленой бутылкой с отвинчивающейся жестяной крышечкой. Протянув один стаканчик ей и зажав край другого в зубах, чтобы освободить обе руки, он открыл бутылку, налил сперва ей, потом себе.
— Счастливого Рождества!
— Счастливого Рождества! — эхом откликнулась она.
Тонкий бумажный стаканчик оказался слишком хрупким, Саре пришлось обхватить его обеими, руками, чтобы не продавить стенки. Она сделала глоток. Неплохо. Сладкое и теплое. Очень теплое. Она почувствовала, как вино согревает ей желудок, и сделала еще глоток.
Нэш пересек комнату и запер дверь. Здравая мысль.
— Свет выключить? — спросил он, держа руку на выключателе.
— Да.
Свет, безусловно, следовало выключить. Ей было страшно и неловко. Что она делает?
Нэш щелкнул выключателем. Свет с улицы ворвался в комнату сквозь прорези жалюзи и разукрасил полосами и пол, и кровать. Слишком светло. Должно быть гораздо темнее.
— Неужели нельзя их закрыть поплотнее? — спросила Сара.
Нэш подошел к окну, но после краткой борьбы с капризными шторами пожал плечами и признал свое поражение. Сара поставила свой стаканчик с вином на шкафчик с картотекой и подошла к окну. Взявшись двумя руками за концы белого шнура, она потянула в разные стороны. Жалюзи закрылись.
“Уходи. Возьми свое пальто и уходи отсюда…”
Сара повернулась кругом.
— Я ничего о вас не знаю. — Она говорила в темноту, проводя рукой по поверхности шкафчика с картотекой, пока не нащупала свой стаканчик. Теперь настал ее черед тянуть время. — Может, вы женаты, откуда мне знать.
— Я не женат.
— Но я замужем.
— Я знаю.
— И вас это не смущает? Секс с замужней женщиной?
Нэш засмеялся.
Глаза Сары стали привыкать к темноте, она различила его силуэт. Нэш примостился на краю стола. Его голос прорезал темноту — ровный, безучастный. Он медленно выговаривал слова, и это делало их весомыми.
— Кое-кто считает… что у меня нет совести.
Если раньше Саре было страшно, то теперь она пришла в ужас. О, она с легкостью готова была поверить, что люди считают его бессовестным. Но сама-то она в это верила?
— Почему вы пришли, Сара?
Такой невозмутимый. И почему он так спокоен, когда она вся едва держится на ногах от страха и смущения? Сара выпила залпом оставшееся вино и поставила пустой стаканчик на стол.
— Я не знаю.
Голос у нее слегка дрожал, но она надеялась, что Нэш этого не заметил. Он не настолько хорошо ее знал, чтобы заметить. Он вообще ее не знал, если на то пошло.
— От скуки?
— Нет. — Не станет она ему признаваться, что думала о нем, вспоминала, не могла выбросить его из головы. Нет, уж такого удовольствия она ему не доставит. — Ну… пожалуй, да. Пожалуй, скука тоже сыграла свою роль.
— Я так и думал.
В его голосе прозвучало чуть ли не облегчение. Часы на столе тихонько гудели, цифры светились в темноте, отсчитывая стремительно ускользающее время.