Глава 11
“Какая темная, влажная ночь! — думал Натан, ощупью во мраке пробираясь к грузовику. — И не припомню, в каком еще году была такая!” Темнота давила на него словно груз, заставляла спотыкаться и петлять.
Его глаза болели от тщетных усилий рассмотреть хоть что-то, а кожа, как это бывало обычно в те дни, когда он не высыпался, как будто висела на нем, словно старые лохмотья. Во всяком случае, ему так казалось. Каждая мышца его тела словно умоляла его прекратить терзать ее, остановиться и отдохнуть.
Знакомый пейзаж во мраке стал неузнаваемым и чужим. С каждым шагом, отдававшимся болью, Натан чувствовал, что отплывает из мира реальности в страну забвения, и единственным связующим звеном с миром реальности была ладонь Ларк в его руке. И пока эта связь оставалась достаточно крепкой, чтобы удержать его.
Так они шли в темноте почти четверть часа, не зная куда. Не то в Мексику, не то в Антарктиду, страну его детской мечты.
Вдруг ему захотелось лечь на землю, просто лечь, прямо там, где он в тот момент стоял. Рухнуть на землю прямо посреди поля и проспать до утра. Даже если они сейчас стоят на середине шоссе. Даже если его, сонного, загрызут койоты. Натан стал подыскивать слова, чтобы сказать об этом Ларк.
Она потянула его за лямку комбинезона и остановилась, давая знать, что они сбились с дороги.
— Нам надо левее, — сказала она.
Но Натан был больше не в силах ни идти дальше, ни говорить с ней. Только спать, спать и спать до самого восхода. Именно так ему и надо поступить, именно так он и сделает.
Его ноги подломились, и он мешком повалился на землю. Земля показалась ему мягче любой перины.
“Земля — мое ложе, и небеса — мой покров…” — пробормотал он, засыпая, слова из церковного песнопения, которые вдруг пришли ему на ум. Он отключился раньше, чем успел закончить фразу.
Он уже не почувствовал, как рука Ларк выскользнула из его ладони. Он хотел попросить ее, чтобы она осталась рядом с ним, но это было уже во сне.
Дуновение влажного ветра напомнило ей о том, где она сейчас находилась. Этот ветер вдруг донес до ее обоняния знакомый запах бензина и машинного масла. Она пошла прямо на этот запах, стараясь, чтобы упавший Натан оставался точно позади нее.
Она и маленький грузовичок Натана “нашли” друг друга в темноте. Ларк больно ушиблась о него коленом, но радость от находки была больше, чем огорчение от боли. Она нащупала ручку двери и потянула ее на себя. Дверь подалась, несмазанные петли заскрипели. Ларк включила освещение в кабине — лампочка загорелась тусклым желтым светом. Видимо, аккумуляторы тоже были на пределе. Тогда она включила дальний свет, но лучи фар уперлись в сплошную стену тумана прямо перед радиатором машины.
Над его ухом заблеяла коза. Нет, это не коза, это кричит сова в амбаре — замерзла ночью, вот и кричит. Или даже это больше похоже на пастушеский рог, которым Вильгельм Телль собирал свое стадо. Звук пробивался к сознанию Натана, словно сквозь толщу тумана.
“Отстань от меня, оставь меня в покое!” — подумал он.
— Натан! Натан! — услышал он голос Ларк. — Вставайте! Я нашла грузовик!
Ах, Ларк — какие мягкие волосы, просто невероятно! А какие мягкие губы! Она спасла ему жизнь, а вот сейчас еще и нашла грузовик. Но ему хотелось спать и еще хотелось, чтобы его оставили в покое.
— Это совсем рядом, — сказала она. — Двадцать шагов, не больше.
Она потянула его за руку, но он даже не пошевелился. Ему и так было хорошо. Он словно бы выставил табличку с надписью “НЕ БЕСПОКОИТЬ”. Женщины никогда не удовлетворены тем, что имеют, всегда ищут лучшего. А к чему, разве здесь так плохо? Человек не обязан все время спать в постели или есть за столом, но крайней мере его собственные жизненные правила не предписывали ему этого категорическим образом.
— Натан, пошли. — Ларк продолжала тянуть его за рукав. — Я нашла ваш грузовик, он недалеко.
Он лежал ничком, но Ларк упорно тянула его руку вверх на себя, пытаясь заставить его встать, еще немного, и она вывернула бы ее из плечевого сустава. Кажется, она не собиралась сдаваться, поэтому уступить придется ему. Обидно. Ему так и не удалось по-хорошему отдохнуть. “Что за беда, — подумал он, — если я не полезу в этот проклятый грузовик, ведь это всего лишь автомобиль, а не машина времени”.
Сделав страшное усилие, Натан с помощью Ларк поднялся на ноги. В согнутой позе и с висящими руками он был похож на неандертальца, как он изображен на иллюстрации в Британской энциклопедии. Тело слушалось его лишь частично.
Шаг за шагом они добрались до грузовика. Она приоткрыла для него дверцу кабины и помогла ему забраться. Потом обошла автомобиль и села в кресло водителя. Она включила свет в кабине и, к своему удивлению, обнаружила, что их положение сильно осложнилось, так как туман стал еще гуще. Ветровое стекло машины покрывала густая роса.
Натан заерзал на сиденье.
— Какого черта вы не даете мне спать! — пробормотал он.
— Я не могу оставить вас одного неизвестно где, — ответила она и включила “дворники”.
“Дворники” со скрипом заходили, стирая со стекла густые тяжелые капли.
— Бросьте, в таком тумане мы никуда не доедем, — сказал Натан.
Он вдруг завалился на бок, его голова упала ей на грудь, он закрыл воспаленные глаза и тут же заснул. Не обращая на это внимания, Ларк завела мотор.
Подчиняясь внутреннему чутью, она медленно поехала туда, где, по ее расчетам, должна была идти вдоль распаханного поля грунтовая дорога, по которой Ларк еще до захода солнца приехала сюда. Туман искажал восприятие пространства, каждые десять ярдов казались длиннее целой мили.
Наконец в разрыве тумана она увидела знакомый заборный столб и сразу повернула направо, теперь она точно была на дороге, которую искала. Внутреннее чутье не подвело. Еще через десять минут она миновала изрядную выбоину, а вслед за ней — одинокий дуб, похожий на гигантский бонсай. После этого дорога должна была повернуть влево. Вдруг Ларк вскрикнула и резко нажала на тормоз.
Натан проснулся и приподнялся на локте, ошалело глядя в ветровое стекло — за ним сквозь клочья тумана проглядывала ржавая рама основания ветряной мельницы. Это могло означать только то, что они находились уже во дворе его усадьбы.
Он повернулся и с улыбкой посмотрел на Ларк, испытывая по отношению к ней теплое приятельское чувство. Ему вдруг захотелось снова потрогать ее, но не как женщину — упаси бог! — а как товарища, доброго друга. Впрочем, к чему себя обманывать, он не прочь ее потрогать и как женщину.
Она заглушила мотор.
— Простите, — сказала она.
До крыльца его дома оставалось примерно двадцать шагов. Он открыл дверцу грузовика и почти выпал наружу. Ларк выключила фары и последовала за ним.
Вот откуда этот мистический свет. Противотуманная лампа, установленная на телеграфном столбе, освещала окутанный клубящимся туманом двор усадьбы. Ларк подставила Натану плечо, и он оперся на него. У крыльца она остановилась. Натан понял, что она не хочет идти дальше. Ларк посмотрела в сторону своей машины.
— Уже поздно ехать в город, — сказал он.
— Но я же нашла дорогу сюда, — возразила она.
— Ехать по шоссе не то же самое, что по чистому полю, — ответил он.
Сделав над собой последнее усилие, он подошел к ее машине, вытащил ключи из замка зажигания и бросил их в карман комбинезона. После этого он протопал на крыльцо, где последние силы покинули его тело, он с грохотом упал и заснул прямо на месте.
— О господи, — пробормотал он в последнюю секунду, закатив глаза к небу. — Все, что я хочу, — это заснуть! А я не смогу заснуть, если еще придется беспокоиться о вас…
Еще мгновение — и он мирно спал, лежа на боку и поджав к животу колени.
Сначала в мозгу Ларк мелькнула мысль воспользоваться его грузовиком, но потом она поняла, что, увы, Натан прав и придется остаться. Ехать одной в такую пору чрезвычайно опасно. Но и торчать здесь тоже ужасно глупо. Можно, конечно, скоротать ночь в своей машине, свернувшись калачиком в кресле в мокрой одежде, но в этом было мало радости.
Ларк сбросила свои мокрые и грязные туфли и переступила через лежащего Натана, удивляясь, как человек может спать вот так — мокрый и на дощатом полу. Но как бы там ни было, она ему не мама. Хватит, ей-богу, нянчиться с ним, достаточно того, что она уже для него сделала. Теперь пришло время позаботиться о себе.
Справа за дверью она нашла выключатель и щелкнула им — лампочка без абажура, висящая на проводе посреди комнаты, тускло засветилась неярким светом. Внутри пахло запустением. Дом был маловат для сельского коттеджа, на нижнем этаже только кухня с кладовкой, и больше ничего. В кухне — две фаянсовые раковины и эмалированная газовая плита с шестью горелками, которой, казалось, уже лет сто. На плите стояла кастрюля с какой-то жидкостью, в которой она узнала давешний кофе. Видимо, спальня и ванная находились наверху. Ларк поднялась на второй этаж.
Помещения верхнего этажа были обшиты панелями, что в ином случае могло создать уют, но вся остальная обстановка больше напоминала мастерскую, чем жилую комнату, где вместо мебели, дивана и стульев она обнаружила столярный верстак и инструменты, а также рассыпанные в обилии неубранные стружки. Она вспомнила разговоры местных о том, что после развода Натан потерял родительский дом, и поняла, что он просто был вынужден поселиться там, где действительно была мастерская. У стен стояли пустые цветочные ящики, которые он, видимо, изготовил на этом верстаке, и мешки со стерильной почвой. Но Ларк была слишком утомлена впечатлениями минувшего дня и ночи, чтобы долго рассматривать все это, и потому прошла дальше, обнаружив за дверью ванную комнату.
Там были краны с горячей и холодной водой и фаянсовый унитаз, что в данный момент было очень кстати. И, наконец, еще две двери — одна открытая и другая закрытая. За открытой виднелась неприбранная двуспальная кровать с подушкой и одеялом из шерстяной клетчатой ткани, а рядом с кроватью — бельевая корзинка, куда были набросаны его вещи. На первый взгляд они казались чистыми, хотя были страшно мятыми.
Она быстро переоделась, удивляясь тому, какое это блаженство — сухая одежда, и перед тем, как отправиться спать, заглянула в последнюю, закрытую комнатку, совсем маленькую. В ней на козлах, накрытых фанерой, стояло несколько цветочных ящиков, вроде тех, что она видела в переднем помещении, только на этот раз они были наполнены землей, из которой пробивались ростки какой-то рассады. С потолка свисала самодельная рама с прикрепленными к ней несколькими лампами — это сооружение должно было давать росткам свет и тепло, а к стене, оклеенной обоями в цветочек, был прикноплен плакат с изображением листа конопли и надписью: ЦВЕТИ ТАМ, ГДЕ ПОСАЖЕН.
Она замерла, потрясенная своей неожиданной догадкой так, как будто ее ударили громом. Здесь, в этой тайной каморке своего дома, этот человек выращивает марихуану! Сейчас ей некуда деваться — она слишком устала, и кругом туман, но завтра чуть свет надо бежать отсюда со всех ног.
Его глаза болели от тщетных усилий рассмотреть хоть что-то, а кожа, как это бывало обычно в те дни, когда он не высыпался, как будто висела на нем, словно старые лохмотья. Во всяком случае, ему так казалось. Каждая мышца его тела словно умоляла его прекратить терзать ее, остановиться и отдохнуть.
Знакомый пейзаж во мраке стал неузнаваемым и чужим. С каждым шагом, отдававшимся болью, Натан чувствовал, что отплывает из мира реальности в страну забвения, и единственным связующим звеном с миром реальности была ладонь Ларк в его руке. И пока эта связь оставалась достаточно крепкой, чтобы удержать его.
Так они шли в темноте почти четверть часа, не зная куда. Не то в Мексику, не то в Антарктиду, страну его детской мечты.
Вдруг ему захотелось лечь на землю, просто лечь, прямо там, где он в тот момент стоял. Рухнуть на землю прямо посреди поля и проспать до утра. Даже если они сейчас стоят на середине шоссе. Даже если его, сонного, загрызут койоты. Натан стал подыскивать слова, чтобы сказать об этом Ларк.
Она потянула его за лямку комбинезона и остановилась, давая знать, что они сбились с дороги.
— Нам надо левее, — сказала она.
Но Натан был больше не в силах ни идти дальше, ни говорить с ней. Только спать, спать и спать до самого восхода. Именно так ему и надо поступить, именно так он и сделает.
Его ноги подломились, и он мешком повалился на землю. Земля показалась ему мягче любой перины.
“Земля — мое ложе, и небеса — мой покров…” — пробормотал он, засыпая, слова из церковного песнопения, которые вдруг пришли ему на ум. Он отключился раньше, чем успел закончить фразу.
Он уже не почувствовал, как рука Ларк выскользнула из его ладони. Он хотел попросить ее, чтобы она осталась рядом с ним, но это было уже во сне.
* * *
Ларк горько упрекала себя за то, что так глупо впала в панику — ведь если бы этого не случилось, сейчас бы у них был фонарь. Неужели она будет падать в обморок или впадать в истерику всякий раз, как только мужчина дотронется до нее? Скорее всего да. Ей никогда в жизни от этого не избавиться. И поскольку у нее нет братьев и сестер, ей не грозит превратиться в чью-нибудь тетушку — старую деву. Она закончит свои дни в полном одиночестве, и соседские дети из баловства будут звонить ей в дверь и разбегаться. А если будут встречаться с ней на улице, то будут переходить на другую ее сторону.Дуновение влажного ветра напомнило ей о том, где она сейчас находилась. Этот ветер вдруг донес до ее обоняния знакомый запах бензина и машинного масла. Она пошла прямо на этот запах, стараясь, чтобы упавший Натан оставался точно позади нее.
Она и маленький грузовичок Натана “нашли” друг друга в темноте. Ларк больно ушиблась о него коленом, но радость от находки была больше, чем огорчение от боли. Она нащупала ручку двери и потянула ее на себя. Дверь подалась, несмазанные петли заскрипели. Ларк включила освещение в кабине — лампочка загорелась тусклым желтым светом. Видимо, аккумуляторы тоже были на пределе. Тогда она включила дальний свет, но лучи фар уперлись в сплошную стену тумана прямо перед радиатором машины.
Над его ухом заблеяла коза. Нет, это не коза, это кричит сова в амбаре — замерзла ночью, вот и кричит. Или даже это больше похоже на пастушеский рог, которым Вильгельм Телль собирал свое стадо. Звук пробивался к сознанию Натана, словно сквозь толщу тумана.
“Отстань от меня, оставь меня в покое!” — подумал он.
— Натан! Натан! — услышал он голос Ларк. — Вставайте! Я нашла грузовик!
Ах, Ларк — какие мягкие волосы, просто невероятно! А какие мягкие губы! Она спасла ему жизнь, а вот сейчас еще и нашла грузовик. Но ему хотелось спать и еще хотелось, чтобы его оставили в покое.
— Это совсем рядом, — сказала она. — Двадцать шагов, не больше.
Она потянула его за руку, но он даже не пошевелился. Ему и так было хорошо. Он словно бы выставил табличку с надписью “НЕ БЕСПОКОИТЬ”. Женщины никогда не удовлетворены тем, что имеют, всегда ищут лучшего. А к чему, разве здесь так плохо? Человек не обязан все время спать в постели или есть за столом, но крайней мере его собственные жизненные правила не предписывали ему этого категорическим образом.
— Натан, пошли. — Ларк продолжала тянуть его за рукав. — Я нашла ваш грузовик, он недалеко.
Он лежал ничком, но Ларк упорно тянула его руку вверх на себя, пытаясь заставить его встать, еще немного, и она вывернула бы ее из плечевого сустава. Кажется, она не собиралась сдаваться, поэтому уступить придется ему. Обидно. Ему так и не удалось по-хорошему отдохнуть. “Что за беда, — подумал он, — если я не полезу в этот проклятый грузовик, ведь это всего лишь автомобиль, а не машина времени”.
Сделав страшное усилие, Натан с помощью Ларк поднялся на ноги. В согнутой позе и с висящими руками он был похож на неандертальца, как он изображен на иллюстрации в Британской энциклопедии. Тело слушалось его лишь частично.
Шаг за шагом они добрались до грузовика. Она приоткрыла для него дверцу кабины и помогла ему забраться. Потом обошла автомобиль и села в кресло водителя. Она включила свет в кабине и, к своему удивлению, обнаружила, что их положение сильно осложнилось, так как туман стал еще гуще. Ветровое стекло машины покрывала густая роса.
Натан заерзал на сиденье.
— Какого черта вы не даете мне спать! — пробормотал он.
— Я не могу оставить вас одного неизвестно где, — ответила она и включила “дворники”.
“Дворники” со скрипом заходили, стирая со стекла густые тяжелые капли.
— Бросьте, в таком тумане мы никуда не доедем, — сказал Натан.
Он вдруг завалился на бок, его голова упала ей на грудь, он закрыл воспаленные глаза и тут же заснул. Не обращая на это внимания, Ларк завела мотор.
Подчиняясь внутреннему чутью, она медленно поехала туда, где, по ее расчетам, должна была идти вдоль распаханного поля грунтовая дорога, по которой Ларк еще до захода солнца приехала сюда. Туман искажал восприятие пространства, каждые десять ярдов казались длиннее целой мили.
Наконец в разрыве тумана она увидела знакомый заборный столб и сразу повернула направо, теперь она точно была на дороге, которую искала. Внутреннее чутье не подвело. Еще через десять минут она миновала изрядную выбоину, а вслед за ней — одинокий дуб, похожий на гигантский бонсай. После этого дорога должна была повернуть влево. Вдруг Ларк вскрикнула и резко нажала на тормоз.
Натан проснулся и приподнялся на локте, ошалело глядя в ветровое стекло — за ним сквозь клочья тумана проглядывала ржавая рама основания ветряной мельницы. Это могло означать только то, что они находились уже во дворе его усадьбы.
Он повернулся и с улыбкой посмотрел на Ларк, испытывая по отношению к ней теплое приятельское чувство. Ему вдруг захотелось снова потрогать ее, но не как женщину — упаси бог! — а как товарища, доброго друга. Впрочем, к чему себя обманывать, он не прочь ее потрогать и как женщину.
Она заглушила мотор.
— Простите, — сказала она.
До крыльца его дома оставалось примерно двадцать шагов. Он открыл дверцу грузовика и почти выпал наружу. Ларк выключила фары и последовала за ним.
Вот откуда этот мистический свет. Противотуманная лампа, установленная на телеграфном столбе, освещала окутанный клубящимся туманом двор усадьбы. Ларк подставила Натану плечо, и он оперся на него. У крыльца она остановилась. Натан понял, что она не хочет идти дальше. Ларк посмотрела в сторону своей машины.
— Уже поздно ехать в город, — сказал он.
— Но я же нашла дорогу сюда, — возразила она.
— Ехать по шоссе не то же самое, что по чистому полю, — ответил он.
Сделав над собой последнее усилие, он подошел к ее машине, вытащил ключи из замка зажигания и бросил их в карман комбинезона. После этого он протопал на крыльцо, где последние силы покинули его тело, он с грохотом упал и заснул прямо на месте.
— О господи, — пробормотал он в последнюю секунду, закатив глаза к небу. — Все, что я хочу, — это заснуть! А я не смогу заснуть, если еще придется беспокоиться о вас…
Еще мгновение — и он мирно спал, лежа на боку и поджав к животу колени.
Сначала в мозгу Ларк мелькнула мысль воспользоваться его грузовиком, но потом она поняла, что, увы, Натан прав и придется остаться. Ехать одной в такую пору чрезвычайно опасно. Но и торчать здесь тоже ужасно глупо. Можно, конечно, скоротать ночь в своей машине, свернувшись калачиком в кресле в мокрой одежде, но в этом было мало радости.
Ларк сбросила свои мокрые и грязные туфли и переступила через лежащего Натана, удивляясь, как человек может спать вот так — мокрый и на дощатом полу. Но как бы там ни было, она ему не мама. Хватит, ей-богу, нянчиться с ним, достаточно того, что она уже для него сделала. Теперь пришло время позаботиться о себе.
Справа за дверью она нашла выключатель и щелкнула им — лампочка без абажура, висящая на проводе посреди комнаты, тускло засветилась неярким светом. Внутри пахло запустением. Дом был маловат для сельского коттеджа, на нижнем этаже только кухня с кладовкой, и больше ничего. В кухне — две фаянсовые раковины и эмалированная газовая плита с шестью горелками, которой, казалось, уже лет сто. На плите стояла кастрюля с какой-то жидкостью, в которой она узнала давешний кофе. Видимо, спальня и ванная находились наверху. Ларк поднялась на второй этаж.
Помещения верхнего этажа были обшиты панелями, что в ином случае могло создать уют, но вся остальная обстановка больше напоминала мастерскую, чем жилую комнату, где вместо мебели, дивана и стульев она обнаружила столярный верстак и инструменты, а также рассыпанные в обилии неубранные стружки. Она вспомнила разговоры местных о том, что после развода Натан потерял родительский дом, и поняла, что он просто был вынужден поселиться там, где действительно была мастерская. У стен стояли пустые цветочные ящики, которые он, видимо, изготовил на этом верстаке, и мешки со стерильной почвой. Но Ларк была слишком утомлена впечатлениями минувшего дня и ночи, чтобы долго рассматривать все это, и потому прошла дальше, обнаружив за дверью ванную комнату.
Там были краны с горячей и холодной водой и фаянсовый унитаз, что в данный момент было очень кстати. И, наконец, еще две двери — одна открытая и другая закрытая. За открытой виднелась неприбранная двуспальная кровать с подушкой и одеялом из шерстяной клетчатой ткани, а рядом с кроватью — бельевая корзинка, куда были набросаны его вещи. На первый взгляд они казались чистыми, хотя были страшно мятыми.
Она быстро переоделась, удивляясь тому, какое это блаженство — сухая одежда, и перед тем, как отправиться спать, заглянула в последнюю, закрытую комнатку, совсем маленькую. В ней на козлах, накрытых фанерой, стояло несколько цветочных ящиков, вроде тех, что она видела в переднем помещении, только на этот раз они были наполнены землей, из которой пробивались ростки какой-то рассады. С потолка свисала самодельная рама с прикрепленными к ней несколькими лампами — это сооружение должно было давать росткам свет и тепло, а к стене, оклеенной обоями в цветочек, был прикноплен плакат с изображением листа конопли и надписью: ЦВЕТИ ТАМ, ГДЕ ПОСАЖЕН.
Она замерла, потрясенная своей неожиданной догадкой так, как будто ее ударили громом. Здесь, в этой тайной каморке своего дома, этот человек выращивает марихуану! Сейчас ей некуда деваться — она слишком устала, и кругом туман, но завтра чуть свет надо бежать отсюда со всех ног.
Глава 12
Ее разбудил солнечный свет, льющийся из окна, на котором не было занавесок. Оглядевшись, она с удивлением обнаружила, что находится в комнате Натана Сенатры, а не в своем “номере” в гостинице в Елизавете, как ей это показалось в первые минуты. Табло цифровых часов на стене показывало 7:45 утра.
Ларк вскочила с постели, одетая в джинсы и ковбойку Сенатры. Она влезла в них вчера вместо своих промокших вещей, в таком виде и спала. Ее вещи, мокрые и грязные, лежали бесформенной кучей на полу посреди комнаты, потому что вчера ей просто не хватило сил повесить их на вешалку. Дверь комнаты была по-прежнему закрыта.
Она подняла с пола одежду. Не могло быть и речи о том, чтобы одеться в это сейчас. Значит, на некоторое время ей придется позаимствовать одежду здесь. В конце концов, Сенатра уже так многим ей обязан, что небольшая услуга с его стороны сама собой разумеется. Она вернет ему его джинсы и рубашку после, в городе, а если они больше не встретятся — то вышлет их ему по почте.
Взяв свои вещи, она спустилась вниз. Положив под голову согнутую руку, Натан все еще спал на крыльце, и ключи от ее машины все еще оставались в кармане его комбинезона.
Не сводя с него глаз, Ларк сунула ноги в грязные туфли, которые вчера вечером сбросила на крыльце. Натан лежал на спине, правая, согнутая, рука под головой, а левая с широко раскрытой ладонью откинута в сторону, одна нога вытянута, другая согнута в колене. Его комбинезон, который уже просох, не скрывал мускулистой волосатой груди, и загорелой кожи, и сосков — плотных, словно вырезанных из красного дерева. В этой странной позе Натан вовсе не выглядел растерзанным и изможденным, наоборот — казался собранным, бодрым, набирающимся сил, и это неожиданное наблюдение заставило ее ощутить к этому человеку уважение и симпатию.
Но ключи от ее машины все еще оставались в кармане его штанов.
Вчера он как убитый упал и уснул на месте, да и сейчас, наверно, его не разбудишь и пушечным выстрелом. Она подошла ближе — так близко, что стала отчетливо слышать его ровное, спокойное дыхание и могла без труда рассмотреть каждый отдельный волосок его начинающей пробиваться щетины.
Под правым глазом у него был маленький шрам, похожий на след от детской оспы. Если так, то оспа вовсе не обезобразила его, скорее наоборот — добавила в его облик маленькую пикантную черточку.
Некоторое время Ларк стояла рядом со спящим Натаном, внимательно рассматривая черты его лица, любуясь его телосложением. Потом ее взгляд остановился на кармане его комбинезона и снова вернулся на его лицо.
Улыбаясь, он встретил ее взглядом широко открытых глаз. Ее сердце от неожиданности скакнуло — как когда-то, когда она впервые осмелилась нырнуть с вышки в бассейн. Тогда опасность была не в воде и не в вышке — опасность была в тех футах высоты, пространстве, которое отделяло ее от воды. Пространство и ужас падения были неотделимы друг от друга. Вот и сейчас ей было невообразимо трудно удержаться и не упасть в бездонную голубизну его глаз.
“У него же трупы плавают в пруду! — подумала она. — Он же анашу выращивает!”
Головокружение быстро прошло.
— Мне нужны мои ключи, — пробормотала она.
— Не уезжайте, — ответил он с ленивой улыбкой.
Что ее больше всего сейчас поражало — так это как очевидный злодей по своей сути способен выглядеть настолько привлекательно внешне. Несоответствие формы и содержания, так сказать. Ведь на его месте любой, даже она сама должны были бы выглядеть ужасно. Злодейская сущность обязательно проявилась бы внешне.
Натан слегка потянулся.
— Где вы спали? — спросил он.
— На вашей кровати, — созналась она, понимая, что врать бесполезно.
Он снова улыбнулся, давая понять, что ему понравился ее ответ.
— Вы взяли мои вещи, — сказал он, делая знак глазами в ее сторону.
— Надеюсь, вы не против? — спросила она.
— Наоборот, мне нравится.
— Я их вам верну, — поспешила она добавить.
— Вы не надели белья?
— Что? — удивилась она.
Он протянул руку и схватил край ее рубашки.
— Готов биться об заклад, что вы не надели белья, — сказал он и потянул ее к себе.
Под его взглядом она почувствовала себя голой.
— Не уезжайте, — повторил он томным после сна голосом, взял ее за руку и нежно погладил ее пальцы.
Ощутив пожатие его руки, она почувствовала, что он еще слаб, и дрожь его руки передалась ей.
— Я бы хотел просыпаться рядом с вами каждое утро, — вкрадчиво произнес он.
Здесь было уже что-то не то, между ними начиналась какая-то не такая игра. Конечно, как и всякая другая женщина, она мечтала о том, что у нее будет друг, хотя не могла представить себе его лица или имени, он будет дарить ей цветы, и не обязательно одни только дорогие розы, пусть что-нибудь попроще и подешевле. Они бы с ним встречались, ходили гулять и в кино, через какое-то время они могли бы поцеловаться, а еще года через два… Боже мой! Но только не этот подозрительный Сенатра! И не таким нелепым, безумным образом!
И все же… Может быть, надо, как тогда в бассейне, просто вдохнуть поглубже и нырнуть? Нет. Она не из тех женщин, кто поступает так.
— Не уверена, что это было бы правильно, — сказала она и осторожно освободилась из его рук, удивляясь, как она сама разочарована своим же отказом.
Натан вздохнул и поднялся, двигаясь так, как если бы все его тело болело. Она про себя воздала ему должное за то, что он очень точно определил момент, когда следует прекратить попытки. Он сунул руку в карман, где лежали ее ключи, но вынул ее без ключей. “Нет, — подумала Ларк, — пожалуй, он не так уж хорошо знает меру”.
— Вы собирались вернуть мне ключи, — напомнила она.
— Я не могу этого сделать, — ответил он, произнеся это так, что нелепое заявление прозвучало совершенно серьезно. — У меня просто пальцы сейчас не гнутся после того, что я столько времени провисел на этом проклятом рычаге. Они как деревянные.
Он показал ей растопыренную пятерню.
— Минуту назад ваши пальцы действовали нормально, — заметила она, вспоминая его поглаживания.
— Так это на другой руке, — ответил он, не запнувшись.
Этот парень не лез за словом в карман, и она даже растерялась, не зная, верить ему сейчас или нет. Во всяком случае, эта версия выглядела весьма правдоподобной, как и всякая хорошая ложь.
— Можете сами достать их из кармана, — сказал он.
Это была очевидная дерзость, независимо от того, лгал он до этого или нет, и ему было крайне любопытно посмотреть, как она на это отреагирует. Как странно — забраться в карман чьих-то штанов!
Ларк шагнула к нему и после мгновенного колебания запустила пальцы в его карман, пытаясь нащупать его содержимое.
— Глубже, глубже, — сказал он, наблюдая за ней с насмешливой улыбкой.
Его карман оказался бездонным. Рука погрузилась в него почти по локоть, пока наконец не удалось нащупать зазубренную кромку ключа, нагретого теплом его тела. Схватив ключи, Ларк стала вытаскивать руку, в то время как Натан наблюдал за ней все с тем же выражением.
— Вы мне нравитесь. Мне хочется вас поцеловать, — вдруг сказал он.
Она посмотрела ему в глаза и снова почувствовала себя на вышке над краем голубой бездны. Он был прекрасен, и она внезапно поняла, что не хочет уезжать и что вдали от него она будет ощущать внутреннюю пустоту. Но на такой прыжок она еще не могла решиться.
Она вырвала руку из его кармана и опрометью бросилась прочь.
Он окликнул ее по имени.
Она остановилась и оглянулась.
Он стоял на крыльце, босой и всклокоченный, и иронично улыбался ей, сверкая безупречно ровным рядом белых зубов.
— Спасибо за помощь, — сказал он. — И можете пользоваться моей кроватью всегда, когда вам это понадобится.
Она нырнула в свою машину, и только уже на шоссе, когда ее смятение немножко улеглось, она вспомнила, что забыла свою одежду и белье на крыльце его дома. Но возвращаться было уже невозможно.
Ларк вскочила с постели, одетая в джинсы и ковбойку Сенатры. Она влезла в них вчера вместо своих промокших вещей, в таком виде и спала. Ее вещи, мокрые и грязные, лежали бесформенной кучей на полу посреди комнаты, потому что вчера ей просто не хватило сил повесить их на вешалку. Дверь комнаты была по-прежнему закрыта.
Она подняла с пола одежду. Не могло быть и речи о том, чтобы одеться в это сейчас. Значит, на некоторое время ей придется позаимствовать одежду здесь. В конце концов, Сенатра уже так многим ей обязан, что небольшая услуга с его стороны сама собой разумеется. Она вернет ему его джинсы и рубашку после, в городе, а если они больше не встретятся — то вышлет их ему по почте.
Взяв свои вещи, она спустилась вниз. Положив под голову согнутую руку, Натан все еще спал на крыльце, и ключи от ее машины все еще оставались в кармане его комбинезона.
Не сводя с него глаз, Ларк сунула ноги в грязные туфли, которые вчера вечером сбросила на крыльце. Натан лежал на спине, правая, согнутая, рука под головой, а левая с широко раскрытой ладонью откинута в сторону, одна нога вытянута, другая согнута в колене. Его комбинезон, который уже просох, не скрывал мускулистой волосатой груди, и загорелой кожи, и сосков — плотных, словно вырезанных из красного дерева. В этой странной позе Натан вовсе не выглядел растерзанным и изможденным, наоборот — казался собранным, бодрым, набирающимся сил, и это неожиданное наблюдение заставило ее ощутить к этому человеку уважение и симпатию.
Но ключи от ее машины все еще оставались в кармане его штанов.
Вчера он как убитый упал и уснул на месте, да и сейчас, наверно, его не разбудишь и пушечным выстрелом. Она подошла ближе — так близко, что стала отчетливо слышать его ровное, спокойное дыхание и могла без труда рассмотреть каждый отдельный волосок его начинающей пробиваться щетины.
Под правым глазом у него был маленький шрам, похожий на след от детской оспы. Если так, то оспа вовсе не обезобразила его, скорее наоборот — добавила в его облик маленькую пикантную черточку.
Некоторое время Ларк стояла рядом со спящим Натаном, внимательно рассматривая черты его лица, любуясь его телосложением. Потом ее взгляд остановился на кармане его комбинезона и снова вернулся на его лицо.
Улыбаясь, он встретил ее взглядом широко открытых глаз. Ее сердце от неожиданности скакнуло — как когда-то, когда она впервые осмелилась нырнуть с вышки в бассейн. Тогда опасность была не в воде и не в вышке — опасность была в тех футах высоты, пространстве, которое отделяло ее от воды. Пространство и ужас падения были неотделимы друг от друга. Вот и сейчас ей было невообразимо трудно удержаться и не упасть в бездонную голубизну его глаз.
“У него же трупы плавают в пруду! — подумала она. — Он же анашу выращивает!”
Головокружение быстро прошло.
— Мне нужны мои ключи, — пробормотала она.
— Не уезжайте, — ответил он с ленивой улыбкой.
Что ее больше всего сейчас поражало — так это как очевидный злодей по своей сути способен выглядеть настолько привлекательно внешне. Несоответствие формы и содержания, так сказать. Ведь на его месте любой, даже она сама должны были бы выглядеть ужасно. Злодейская сущность обязательно проявилась бы внешне.
Натан слегка потянулся.
— Где вы спали? — спросил он.
— На вашей кровати, — созналась она, понимая, что врать бесполезно.
Он снова улыбнулся, давая понять, что ему понравился ее ответ.
— Вы взяли мои вещи, — сказал он, делая знак глазами в ее сторону.
— Надеюсь, вы не против? — спросила она.
— Наоборот, мне нравится.
— Я их вам верну, — поспешила она добавить.
— Вы не надели белья?
— Что? — удивилась она.
Он протянул руку и схватил край ее рубашки.
— Готов биться об заклад, что вы не надели белья, — сказал он и потянул ее к себе.
Под его взглядом она почувствовала себя голой.
— Не уезжайте, — повторил он томным после сна голосом, взял ее за руку и нежно погладил ее пальцы.
Ощутив пожатие его руки, она почувствовала, что он еще слаб, и дрожь его руки передалась ей.
— Я бы хотел просыпаться рядом с вами каждое утро, — вкрадчиво произнес он.
Здесь было уже что-то не то, между ними начиналась какая-то не такая игра. Конечно, как и всякая другая женщина, она мечтала о том, что у нее будет друг, хотя не могла представить себе его лица или имени, он будет дарить ей цветы, и не обязательно одни только дорогие розы, пусть что-нибудь попроще и подешевле. Они бы с ним встречались, ходили гулять и в кино, через какое-то время они могли бы поцеловаться, а еще года через два… Боже мой! Но только не этот подозрительный Сенатра! И не таким нелепым, безумным образом!
И все же… Может быть, надо, как тогда в бассейне, просто вдохнуть поглубже и нырнуть? Нет. Она не из тех женщин, кто поступает так.
— Не уверена, что это было бы правильно, — сказала она и осторожно освободилась из его рук, удивляясь, как она сама разочарована своим же отказом.
Натан вздохнул и поднялся, двигаясь так, как если бы все его тело болело. Она про себя воздала ему должное за то, что он очень точно определил момент, когда следует прекратить попытки. Он сунул руку в карман, где лежали ее ключи, но вынул ее без ключей. “Нет, — подумала Ларк, — пожалуй, он не так уж хорошо знает меру”.
— Вы собирались вернуть мне ключи, — напомнила она.
— Я не могу этого сделать, — ответил он, произнеся это так, что нелепое заявление прозвучало совершенно серьезно. — У меня просто пальцы сейчас не гнутся после того, что я столько времени провисел на этом проклятом рычаге. Они как деревянные.
Он показал ей растопыренную пятерню.
— Минуту назад ваши пальцы действовали нормально, — заметила она, вспоминая его поглаживания.
— Так это на другой руке, — ответил он, не запнувшись.
Этот парень не лез за словом в карман, и она даже растерялась, не зная, верить ему сейчас или нет. Во всяком случае, эта версия выглядела весьма правдоподобной, как и всякая хорошая ложь.
— Можете сами достать их из кармана, — сказал он.
Это была очевидная дерзость, независимо от того, лгал он до этого или нет, и ему было крайне любопытно посмотреть, как она на это отреагирует. Как странно — забраться в карман чьих-то штанов!
Ларк шагнула к нему и после мгновенного колебания запустила пальцы в его карман, пытаясь нащупать его содержимое.
— Глубже, глубже, — сказал он, наблюдая за ней с насмешливой улыбкой.
Его карман оказался бездонным. Рука погрузилась в него почти по локоть, пока наконец не удалось нащупать зазубренную кромку ключа, нагретого теплом его тела. Схватив ключи, Ларк стала вытаскивать руку, в то время как Натан наблюдал за ней все с тем же выражением.
— Вы мне нравитесь. Мне хочется вас поцеловать, — вдруг сказал он.
Она посмотрела ему в глаза и снова почувствовала себя на вышке над краем голубой бездны. Он был прекрасен, и она внезапно поняла, что не хочет уезжать и что вдали от него она будет ощущать внутреннюю пустоту. Но на такой прыжок она еще не могла решиться.
Она вырвала руку из его кармана и опрометью бросилась прочь.
Он окликнул ее по имени.
Она остановилась и оглянулась.
Он стоял на крыльце, босой и всклокоченный, и иронично улыбался ей, сверкая безупречно ровным рядом белых зубов.
— Спасибо за помощь, — сказал он. — И можете пользоваться моей кроватью всегда, когда вам это понадобится.
Она нырнула в свою машину, и только уже на шоссе, когда ее смятение немножко улеглось, она вспомнила, что забыла свою одежду и белье на крыльце его дома. Но возвращаться было уже невозможно.
Глава 13
Прохожие на улицах провожали ее взглядами, и водители встречных машин тоже. Когда она только появилась здесь, в округе Метамора, штат Айова, ее поразило, что все встречные, совершенно незнакомые ей люди, машут ей. Но сегодня ей никто не махал, все только провожали ее взглядами. Но, может быть, это ей просто показалось, потому что накануне она плохо спала.
Вернувшись в свой приют, ей первым делом надо будет хорошенько помыться.
Подъехав к гостинице, она увидела миссис Би, которая прилежно терла шваброй серокаменные ступени входа. Ларк осторожно обогнула ее и поздоровалась, направляясь в дом.
— Я беспокоилась, куда это вы подевались, — сказала миссис Би, не разгибаясь и продолжая тереть ступени шваброй. — До сих пор вы всегда ночевали дома.
Она выпрямилась и посмотрела на Ларк с выражением классной дамы, ожидающей оправданий от опоздавшей ученицы. Возможно, что, как следует поев, вымывшись и выспавшись, Ларк и могла бы снизойти до того, чтобы обратить внимание на состояние хозяйки гостиницы, которая на ее глазах прямо изнывала, истекала слюной в ожидании очередной, как она считала, по праву причитающейся ей порции сплетен.
— Мне пришлось ждать, пока рассеется туман, — сказала Ларк, показывая нетерпение всем своим видом.
— Но вы могли бы позвонить.
“Это она забросила наживку”, — подумала Ларк.
— Миссис Би, я признательна вам за беспокойство, но, надеюсь, вы понимаете, что я не обязана перед вами отчитываться.
Поняв, что Ларк не купится на эту уловку, миссис Би заговорила прямо:
— У Натана Сенатры нет телефона, ведь так?
— Почему вы решили, что я была у него?
— Когда вы не пришли домой ночевать, я позвонила офицеру Тренту, он осмотрел свой участок, заметил вашу машину на дворе у Натана Сенатры, позвонил мне и сказал, что все в порядке.
— Верю, что это известие вас успокоило.
Миссис Би ничего не ответила и с понимающим выражением оглядела Ларк — всклокоченные волосы, рубашку с чужого плеча и джинсы, грубо обрезанные ножницами пониже колен. Вот тебе раз! Так вот что означали эти косые взгляды, эти понимающие улыбки — все считают, что она переспала с Натаном Сенатрой. В таких городках слухи распространяются мгновенно, и, как правило, эти слухи ложные.
— Простите, я тороплюсь, — сказала Ларк и направилась в свою комнату.
За ее спиной раздалось недовольное фырканье и злобное бормотание миссис Би. Столь резкий отказ посплетничать не мог добавить Ларк популярности в глазах ее квартирной хозяйки. Но в такие игры Ларк не играла принципиально.
Она уже готова была уйти, как вдруг зазвонил телефон. Это были ее родители.
— Привет, дорогая! — заговорила ее мать, в то время как отец дышал в трубку другого аппарата. — Как твои дела?
— Да как мои дела, конечно, хорошо.
“Как мои дела? — Я, кажется, влюбилась в парня, который выращивает у себя в спальне анашу, и еще его подозревают в убийстве”.
— Там действительно так тихо и мирно, как ты ожидала?
Это спросила ее мать, женщина, которая даже после того, как ее дочь изнасиловали, сумела сохранить самый наивно-идеалистический взгляд на мир. Но Ларк совсем не хотела разрушать ее иллюзий.
— Там, наверно, скука смертная, — сухо заметил ее папа. — Тебе ведь там скучно, дорогая?
Он все еще не мог смириться с тем, что этим летом она не стала, как обычно, работать вместе с ним.
— Ну, я бы не сказала, — ответила Ларк.
— А там действительно все время сыро, как это утверждает твой отец.
Слава богу, они сами нашли безопасную тему.
— Да, да! — обрадованно воскликнула Ларк. — Здесь действительно очень влажный климат.
— А я тебе говорил, — заявил папа.
Он сказал что-то мимо трубки, обращаясь к ее матери.
— Папа каждый день смотрит сводку погоды, так что он точно знает, что у вас там происходит каждый день. Вчера, например, сообщили, что вероятен густой туман. У вас правда вчера был туман, дорогая? — спросила ее мать.
— Все так и было, — ответила Ларк.
— Надеюсь, ты вчера сидела дома и никуда не выезжала? — расспрашивала ее мать. — В туман ездить опасно.
Прежде чем Ларк успела придумать в ответ какую-нибудь правдоподобную ложь, ее мать продолжила свой монолог:
— Ты не поверишь, но твой папа предлагает мне навестить тебя. Разве это не говорит кое о чем? Он ведь никуда не ездил уже лет десять. Помнишь, как я пыталась уговорить его съездить в Аризону? Тогда он ответил, что не может прервать свои наблюдения на такой долгий срок.
— Ты наблюдаешь там птиц? — раздался в трубке голос ее отца. — Ты видела птицу-кардинала? А североамериканскую крякву? А как насчет большеголового сорокопута?
— Прости, папа, — ответила Ларк. — У меня было так много дел с животными, что я забыла про птиц. Но я исправлюсь, я обещаю. Уже на этой неделе.
— Ты не забыла, что я дал тебе свой телеобъектив? — спросил ее отец.
— Нет, папа, не забыла, — ответила она. — Он у меня в чемодане.
— И обязательно используй высокочувствительную пленку, — напомнил он ей.
Вернувшись в свой приют, ей первым делом надо будет хорошенько помыться.
Подъехав к гостинице, она увидела миссис Би, которая прилежно терла шваброй серокаменные ступени входа. Ларк осторожно обогнула ее и поздоровалась, направляясь в дом.
— Я беспокоилась, куда это вы подевались, — сказала миссис Би, не разгибаясь и продолжая тереть ступени шваброй. — До сих пор вы всегда ночевали дома.
Она выпрямилась и посмотрела на Ларк с выражением классной дамы, ожидающей оправданий от опоздавшей ученицы. Возможно, что, как следует поев, вымывшись и выспавшись, Ларк и могла бы снизойти до того, чтобы обратить внимание на состояние хозяйки гостиницы, которая на ее глазах прямо изнывала, истекала слюной в ожидании очередной, как она считала, по праву причитающейся ей порции сплетен.
— Мне пришлось ждать, пока рассеется туман, — сказала Ларк, показывая нетерпение всем своим видом.
— Но вы могли бы позвонить.
“Это она забросила наживку”, — подумала Ларк.
— Миссис Би, я признательна вам за беспокойство, но, надеюсь, вы понимаете, что я не обязана перед вами отчитываться.
Поняв, что Ларк не купится на эту уловку, миссис Би заговорила прямо:
— У Натана Сенатры нет телефона, ведь так?
— Почему вы решили, что я была у него?
— Когда вы не пришли домой ночевать, я позвонила офицеру Тренту, он осмотрел свой участок, заметил вашу машину на дворе у Натана Сенатры, позвонил мне и сказал, что все в порядке.
— Верю, что это известие вас успокоило.
Миссис Би ничего не ответила и с понимающим выражением оглядела Ларк — всклокоченные волосы, рубашку с чужого плеча и джинсы, грубо обрезанные ножницами пониже колен. Вот тебе раз! Так вот что означали эти косые взгляды, эти понимающие улыбки — все считают, что она переспала с Натаном Сенатрой. В таких городках слухи распространяются мгновенно, и, как правило, эти слухи ложные.
— Простите, я тороплюсь, — сказала Ларк и направилась в свою комнату.
За ее спиной раздалось недовольное фырканье и злобное бормотание миссис Би. Столь резкий отказ посплетничать не мог добавить Ларк популярности в глазах ее квартирной хозяйки. Но в такие игры Ларк не играла принципиально.
* * *
Через час, помывшись и переодевшись, Ларк стала думать о том, где ей поесть. Для этого были две возможности — пойти в ближайшую продуктовую лавку и приготовить еду самой или отправиться в городское кафе “Рог Изобилия”, где еще не имели понятия о холестерине и в зале пахло горелым маслом. Визит туда определенно стоил бы ей пары лет жизни, а запах жира не выветрился бы из ее волос несколько месяцев. Она подумала еще. И вспомнила, что в магазине “Бобе Маркет” есть кафетерий. Но в любом случае придется на время покинуть комнату и оказаться под обстрелом взглядов местных жителей. Как интересно! Неужели все разговоры с местными будут у нее отныне проходить в том же духе, что недавняя беседа с миссис Би?Она уже готова была уйти, как вдруг зазвонил телефон. Это были ее родители.
— Привет, дорогая! — заговорила ее мать, в то время как отец дышал в трубку другого аппарата. — Как твои дела?
— Да как мои дела, конечно, хорошо.
“Как мои дела? — Я, кажется, влюбилась в парня, который выращивает у себя в спальне анашу, и еще его подозревают в убийстве”.
— Там действительно так тихо и мирно, как ты ожидала?
Это спросила ее мать, женщина, которая даже после того, как ее дочь изнасиловали, сумела сохранить самый наивно-идеалистический взгляд на мир. Но Ларк совсем не хотела разрушать ее иллюзий.
— Там, наверно, скука смертная, — сухо заметил ее папа. — Тебе ведь там скучно, дорогая?
Он все еще не мог смириться с тем, что этим летом она не стала, как обычно, работать вместе с ним.
— Ну, я бы не сказала, — ответила Ларк.
— А там действительно все время сыро, как это утверждает твой отец.
Слава богу, они сами нашли безопасную тему.
— Да, да! — обрадованно воскликнула Ларк. — Здесь действительно очень влажный климат.
— А я тебе говорил, — заявил папа.
Он сказал что-то мимо трубки, обращаясь к ее матери.
— Папа каждый день смотрит сводку погоды, так что он точно знает, что у вас там происходит каждый день. Вчера, например, сообщили, что вероятен густой туман. У вас правда вчера был туман, дорогая? — спросила ее мать.
— Все так и было, — ответила Ларк.
— Надеюсь, ты вчера сидела дома и никуда не выезжала? — расспрашивала ее мать. — В туман ездить опасно.
Прежде чем Ларк успела придумать в ответ какую-нибудь правдоподобную ложь, ее мать продолжила свой монолог:
— Ты не поверишь, но твой папа предлагает мне навестить тебя. Разве это не говорит кое о чем? Он ведь никуда не ездил уже лет десять. Помнишь, как я пыталась уговорить его съездить в Аризону? Тогда он ответил, что не может прервать свои наблюдения на такой долгий срок.
— Ты наблюдаешь там птиц? — раздался в трубке голос ее отца. — Ты видела птицу-кардинала? А североамериканскую крякву? А как насчет большеголового сорокопута?
— Прости, папа, — ответила Ларк. — У меня было так много дел с животными, что я забыла про птиц. Но я исправлюсь, я обещаю. Уже на этой неделе.
— Ты не забыла, что я дал тебе свой телеобъектив? — спросил ее отец.
— Нет, папа, не забыла, — ответила она. — Он у меня в чемодане.
— И обязательно используй высокочувствительную пленку, — напомнил он ей.