У Робинзона Крузо много прототипов, но все они связаны лишь с некоторыми внешними событиями из жизни литературного героя. Главным прототипом Робинзона исторически считается шотландский моряк Александр Селькирк. В начале XVIII в. он состоял в должности квартирмейстера на парусно-гребной галере «Синк портс», входившей в состав эскадры знаменитого корсара Уильяма Дампира (1652–1715). Капитаном корабля был Томас Стрейдинг. В октябре 1704 г. во время стоянки у острова Мас-а-Тьерра в архипелаге Хуан-Фернандес между Стрейдингом и Селькирком произошла ссора, закончившаяся тем, что квартирмейстера оставили на необитаемом острове, снабдив его ружьем, топором и подзорной трубой. Вскоре «Синк портс» напоролся на риф и затонул, команда спаслась, но была захвачена испанцами. Селькирк же провел на Мас-а-Тьерра 4 года и 4 месяца и в феврале 1709 г. был спасен англичанами. Однако на суше моряк прожил недолго. Он нанялся квартирмейстером на военный фрегат и уже никогда не вернулся в Англию. Приключения Селькирка описал капитан, снявший его с необитаемого острова, в книге «Путешествия вокруг света от 1708 до 1711 г. капитана Вудса Роджерса».
Второй возможный прототип Робинзона Крузо – португальский проходимец Фернао Лопес, живший в XVI в. За предательство во время осады неприятелем португальской колонии Гоа Лопесу отрезали уши, нос, правую руку и большой палец левой руки. После этого Лопес сумел бежать на необитаемый остров в Атлантическом океане, где и умер в 1546 г. На острове у Лопеса был слуга-абориген по имени Пятница и ручной петух, повсюду следовавший за хозяином. Как Робинзон в романе, Лопес имел привычку делить листик бумаги пополам и сопоставлять плохие и хорошие события в его жизни. Перенял Крузо и любимое выражение предателя: «О, я бедный-несчастный!»
Следующим прототипом героя считается английский хирург Генри Питман, живший на необитаемом острове Сал-Тортуга у берегов Венесуэлы. Его вынесло туда волной после кораблекрушения. Вернувшись в Лондон в 1689 г., Питман опубликовал книгу «Повесть о великих страданиях и удивительных приключениях хирурга Генри Питмана». Дефо был хорошим знакомым Питмана, и описание природы на острове Робинзона сделано по рассказам хирурга.
Еще одним прототипом Робинзона называют Хаджи Бен Иокдана, героя книги арабского писателя XII в. Ибн Туфайля. Иокдан с младенческих лет вел одинокую жизнь на острове и достиг тем великого совершенства.
Надо отметить, что по следам Даниэля Дефо в художественной литературе возникло целое направление, получившее название «робинзонада».
Лемюэль Гулливер
Лемюэлю Гулливеру нередко отказывают в праве быть литературным героем. Его определяют как литературный манекен, на который автор всякий раз натягивал вновь сочиненные им одежки-характеры. Отсюда и возникла теория о том, что в романе Свифта действуют сразу четыре Гулливера – в каждой части свой.
Вряд ли можно согласиться с такой постановкой вопроса. Гулливер – это сам Свифт, придумывавший различные невероятные ситуации, ставивший себя в центр их и действовавший сообразно со своими идеалами и чаяниями. Должно быть, потому и получился под конец такой грустный, разочарованный в людях и в жизни герой, цельный и неотторжимый ни от своего века, ни от длинной череды человеческих поколений.
В любом случае Гулливер – наиболее яркий тип литературного героя, нормального человека, оказавшегося в ненормальном обществе и вынужденного в нем выживать. В мировой литературе наиболее близок ему, как ни странно это звучит, бравый солдат Йозеф Швейк.
Особенность романа «Путешествие в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей» прежде всего в том, что он относительно редко издается полностью. Обычно публикаторы отдают предпочтение первой части – «Путешествие в Лилипутию»;[53] меньше издается вторая часть – «Путешествие в Бробдингнег», то бишь к великанам; и практически никогда отдельными книгами не выходили третья и четвертая части – соответственно «Путешествие в Лапуту, Бальнибарби, Лаггнегг, Глаббдобдриб и Японию» (на Летающий остров) и «Путешествие в страну Гуигнгнмов» (к благородным разумным лошадям).
Третью и четвертую части называют скучными и злыми, на основании чего Свифт на все времена прослыл человеконенавистником и даже сумасшедшим.
Впрочем, это не помешало йэху[54] – омерзительным, злобным и тупым людям из страны благородных лошадей Гуингнгнмов – быстренько переделать творение трагического сатирика в развлекаловку для малых детей, а в наше время даже превратить ее в пакостный извращенческий фарс. Так что счет равный: если Свифт – человеконенавистник, то с таким же успехом можно определить человечество как скопище свифтоненавистников. Подтверждением тому служит и постыдная эксгумация останков писателя в 1835 г., когда черепа Свифта и его тайной супруги Стеллы передавались из дома в дом любопытствующим, а кто-то особо старательный украл гортань писателя. Френологи же, исследовавшие череп, отметили «умственную неполноценность» творца Гулливера.
О судьбе писателя нельзя сказать, что она сложилась трагически, бывали судьбы и похуже, но и особо светлой и счастливой ее не назовешь.
Джонатан Свифт родился в 1667 г. в Дублине в семье английского наемного агента по управлению поместьями. Отец его умер за несколько месяцев до рождения сына, оставив беременную жену в очень стесненных обстоятельствах. Заботу о сироте взял на себя брат отца Годвин Свифт, о котором писатель вспоминал с неприязнью до конца своих дней.
Жизнь мальчика сразу началась с приключений. Джонатану было чуть больше годика, когда очень полюбившая малютку нянька тайком уехала в Англию и увезла любимчика с собой. Сына вернули матери лишь через три года, причем мальчик, воспитывавшийся горячо любившей его женщиной, уже умел читать Библию.
В шесть лет Свифт был отдан в Килькеннийскую школу, одну из лучших в Ирландии, а на четырнадцатом году он поступил в Тринити-колледж Дублинского университета, где не столько учился, сколько безобразничал в компании подобных ему юнцов. В это время Свифт стал писать едкие сатиры на преподавателей, и однажды его даже заставили публично на коленях просить прощения у декана Алена. Как бы там ни было, в 1686 г. Свифт был удостоен степени бакалавра искусств.
А в 1688 г. молодой человек переехал в Англию, в Лейчестершир. Там по ходатайству матери Джонатана взял к себе секретарем Уильям Темпль.
Усиленная работа под началом опытного политика быстро подорвала здоровье Свифта, у него началось расстройство пищеварения, сопровождавшееся припадками головокружения и глухотой. Излечиться от этой болезни он уже никогда не смог. В конечном итоге, убедившись, что работа у Темпля для него бесперспективна, Джонатан уволился в 1693 г. и вернулся в Ирландию, чтобы вступить там в сан англиканского священника. Надо отдать должное Темплю, он не оставил молодого человека своим покровительством, и по его ходатайству Свифт сразу же после посвящения получил один из богатейших приходов страны. Однако вскоре он встретил бедного священника, которому не на что было содержать восьмерых детей. Смертельно скучавший в Ирландии, Свифт передал ему свой приход и вернулся к Темплю.
К этому времени относится первая публикация писателя – он напечатал свои «Пиндарические оды». Тогда же предположительно были написаны «Сказка бочки» и «Битва книг». Наметились изменения и в личной жизни Свифта – он особо близко сошелся с побочной дочерью своего покровителя Эстер Джонсон (1681–1728), более известной ныне под именем Стелла.
К сожалению, в 1699 г. Темпль умер, оставив своему секретарю довольно большой капитал. Свифт был вынужден вернуться в Ирландию, где получил небогатый приход в графстве Мит. Поселился священник в Ларакоре и сразу же выписал к себе Эстер. Ныне предполагают, что молодые люди тайно обвенчались, но по неизвестным причинам долго скрывали этот брак.
Девять лет Свифт мирно жил в Ирландии, коротая время за сочинительством. Произведения свои публиковал он под псевдонимами. В 1704 г. вышла «Сказка бочки», за ней последовали «Битва книг», ряд религиозных произведений, памфлетов и сатирических стихотворений.
В 1710 г. по поручению примаса Ирландии Свифт отправился к королеве Анне. И тут наконец-то к нему пришла удача. Дело в том, что в первые годы правления Анны в стране была сильна партия вигов, чему способствовала близкая подруга королевы герцогиня Мальборо, супруга талантливого полководца и главнокомандующего британской армией герцога Мальборо. Виги к Свифту относились с пренебрежением.
Примерно в 1709 г. произошла ссора[55] между королевой Анной и герцогиней Мальборо. Через год все видные виги были удалены из дворца, и усилились сторонники партии тори. Свифт в 1710 г. попал под покровительство видного представителя тори Роберта Гарлея, он стал главным партийным памфлетистом. Писателя даже хотели возвести в епископский сан, но были против церковники и высмеянные в свифтовских сатирах аристократы, поддержанные королевой Анной. Единственное, что смогли сделать для Свифта его покровители, – это назначить его деканом (настоятелем) собора Св. Патрика в Дублине. В 1713 г. писатель вступил в должность, но Лондон не покинул.
Для Свифта это было время зенита его успехов. «Допущенный, как равный, в среду аристократии и великих мира сего, окруженный лестью всех жаждущих мест и отличий, наслаждаясь обществом самых блестящих представителей ума и таланта, благодаря которым царствование королевы Анны было прозвано августовским веком английской литературы…»,[56] писатель не подозревал о кратковременности своих политических побед.
В августе 1714 г. королева Анна умерла. Король Георг I был жестким сторонником партии вигов. Начались политические гонения на тори. Писатель был вынужден уехать в Дублин, который стал местом его пожизненной ссылки, хотя изгнанник изредка и наведывался в Лондон.
Примерно около 1716 г. Свифт задумал написать «Путешествие Гулливера», книга должна была стать простенькой сатирой на россказни путешественников об их небывалых приключениях. Главный герой первоначально виделся писателю утонченным философом. Но под влиянием невероятно популярного тогда «Робинзона Крузо» Свифт сделал Гулливера грубоватым моряком, который стал родственным по характеру обитателю необитаемого острова. Книга писалась долго и появилась на свет только в 1726 г.
Публикуя роман, Свифт постарался сохранить свое инкогнито. Рукопись была подброшена на порог дома типографщика Бенджамена Мотта. При ней имелось сопроводительное письмо некоего Ричарда Симпсона, сообщавшего, что он состоит в родстве с капитаном Гулливером и ручается за правдивость всего, что им написано…
Анонимность книги понятна – «Путешествие Гулливера» переполнено нападками на короля, кабинет министров, обе палаты и англичан в целом. Достаточно сказать, что страна лилипутов – точный слепок с английского королевского двора времен Георга I.
Успех «Путешествия Гулливера» был невероятный. Уже через месяц автор считался классиком мировой литературы и вошел в число величайших писателей в истории человечества. Более того, многие современники поверили в существование описанных в книге стран и народов. Особенно восхищались Гулливером, типичным английским моряком начала XVIII в. Некоторые морские волки даже рассказывали, что немного знают его и что нынче он живет в таком-то месте.
Но триумф Свифта продолжался недолго. В январе 1728 г. умерла Стелла. Писатель был потрясен: с этого времени он уже никогда не покидал Ирландию, припадки головокружения и глухоты с возрастом стали учащаться. В 1736 г. со Свифтом случился такой сильный припадок, что он вынужден был навсегда отказаться от литературной работы. В 1741 г. писатель был уже сумасшедшим стариком, и ему назначили опекуна.
Все свое состояние Свифт, еще будучи в здравом уме, завещал «на постройку дома для дураков и сумасшедших», поскольку «ни одна нация не нуждается в таком доме более англичан». Говорят, что последние написанные им строки звучат так: «Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек!»
Итак, кто же такой Лемюэль Гулливер? В начале романа он предстает перед читателем сорокалетним отцом двоих детей, деловитым врачом, человеком с большим жизненным опытом и практической хваткой. При этом Гулливер не лишен романтического взгляда на окружающий мир. Именно постепенное разочарование героя в романтике, в идеях добра и справедливости, прежде всего в добрых началах в человеке и является центральной темой всего романа. В конце концов, Гулливер отдает предпочтение миру животных с его естественностью в проявлениях доброты и жестокости и отказом от интеллектуальной изощренности и извращенности.
Важнейшей особенностью Гулливера следует считать то, что он «с ненавистью относится к самой идее познания природы».[57] Он упорно доказывает бесполезность любых научных исследований, если только они не преследуют практическую цель. Здесь перед нами предстает типичный корыстный буржуа, для которого интересна только практическая польза. «Так, например, медицина – наука бесплодная, ибо, придерживаясь более естественного образа жизни, мы бы не страдали разными болезнями».
Страшен конец этого человека. «Как только я переступил порог моего дома, жена заключила меня в объятия и принялась целовать. Это подействовало на меня самым удручающим образом, ибо в течение пяти лет я не прикасался ни к одному йэху и совершенно отвык от общения с этими гнусными животными: я упал в обморок, и около часу меня не могли привести в чувство». Гулливер сошел с ума, впав в манию величия, поскольку отрекся от своего рода и вообразил себя благородным конем Гуигнгнмом.
Роберт Ловелас
Айвенго
Доблестному и благородному рыцарю Айвенго скоро исполнится двести лет. Все эти годы подвиги его, мытарства и достойные деяния тревожили сердца юных, да и не только юных читателей. Конечно, сегодня образ Айвенго значительно поблек на фоне героев многочисленных фэнтези, авторы которых сосредоточили внимание преимущественно на рыцарях раннего Средневековья. Но именно Айвенго по праву принадлежит слава первого среди равных рыцарей исторических романов.
Создатель «Айвенго» Вальтер Скотт родился в Эдинбурге 15 августа 1771 г. в семье судейского стряпчего Вальтера Скотта и дочери профессора медицины Эдинбургского университета Анны Резерфорд. Меньше чем через год, в феврале 1772 г., младенец заболел так называемой «зубной лихорадкой», ныне предполагают, что это был полиомиелит. У Вальтера перестала действовать правая нога. Ребенка увезли для излечения в деревню, на ферму его деда Роберта Скотта. Годы лечения лишь немного помогли будущему писателю, и он всю жизнь оставался хромым.
Только в 1778 г. отец забрал семилетнего сына домой в Эдинбург, где мальчик поступил в школу. Поскольку Вальтер был весьма болезненным ребенком, ему взяли домашнего репетитора по имени Джеймс Митчелл, убежденного кальвиниста и сторонника вигов. Репетитор оказал на подопечного огромное влияние, пристрастив его к спорам об истории Шотландии. Впоследствии Вальтер Скотт вспоминал: «Я, по уши влюбленный в рыцарство, был кавалером, мой друг[62] – круглоголовым; я был тори, он же оставался вигом. Я терпеть не мог пресвитериан и восхищался Монтрозом с его доблестными горцами; он предпочитал пресвитерианского Одиссея, угрюмого и расчетливого Аргайла, так что мы никогда не могли прийти к единому мнению по поводу предмета спора, но сами эти споры неизменно велись в дружеском тоне».[63]
Таким образом, бóльшую часть своих обширных исторических знаний Скотт получил не в школе и не в эдинбургском городском колледже, куда поступил по совету отца в 1785 г., а в результате самообразования.
Одновременно с учебой на юридическом отделении колледжа молодой человек начал работать в конторе отца, но менее чем через год Вальтер тяжело заболел – у него началось кишечное кровотечение. Скотту пришлось длительное время неподвижно лежать. Развлекался он лишь чтением и игрой в шахматы. Впоследствии писатель преодолел свою болезненность и пользовался завидным здоровьем, мог даже одной рукой поднимать кузнечную наковальню.
Второй возможный прототип Робинзона Крузо – португальский проходимец Фернао Лопес, живший в XVI в. За предательство во время осады неприятелем португальской колонии Гоа Лопесу отрезали уши, нос, правую руку и большой палец левой руки. После этого Лопес сумел бежать на необитаемый остров в Атлантическом океане, где и умер в 1546 г. На острове у Лопеса был слуга-абориген по имени Пятница и ручной петух, повсюду следовавший за хозяином. Как Робинзон в романе, Лопес имел привычку делить листик бумаги пополам и сопоставлять плохие и хорошие события в его жизни. Перенял Крузо и любимое выражение предателя: «О, я бедный-несчастный!»
Следующим прототипом героя считается английский хирург Генри Питман, живший на необитаемом острове Сал-Тортуга у берегов Венесуэлы. Его вынесло туда волной после кораблекрушения. Вернувшись в Лондон в 1689 г., Питман опубликовал книгу «Повесть о великих страданиях и удивительных приключениях хирурга Генри Питмана». Дефо был хорошим знакомым Питмана, и описание природы на острове Робинзона сделано по рассказам хирурга.
Еще одним прототипом Робинзона называют Хаджи Бен Иокдана, героя книги арабского писателя XII в. Ибн Туфайля. Иокдан с младенческих лет вел одинокую жизнь на острове и достиг тем великого совершенства.
Надо отметить, что по следам Даниэля Дефо в художественной литературе возникло целое направление, получившее название «робинзонада».
Лемюэль Гулливер
Вряд ли можно согласиться с такой постановкой вопроса. Гулливер – это сам Свифт, придумывавший различные невероятные ситуации, ставивший себя в центр их и действовавший сообразно со своими идеалами и чаяниями. Должно быть, потому и получился под конец такой грустный, разочарованный в людях и в жизни герой, цельный и неотторжимый ни от своего века, ни от длинной череды человеческих поколений.
В любом случае Гулливер – наиболее яркий тип литературного героя, нормального человека, оказавшегося в ненормальном обществе и вынужденного в нем выживать. В мировой литературе наиболее близок ему, как ни странно это звучит, бравый солдат Йозеф Швейк.
Особенность романа «Путешествие в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей» прежде всего в том, что он относительно редко издается полностью. Обычно публикаторы отдают предпочтение первой части – «Путешествие в Лилипутию»;[53] меньше издается вторая часть – «Путешествие в Бробдингнег», то бишь к великанам; и практически никогда отдельными книгами не выходили третья и четвертая части – соответственно «Путешествие в Лапуту, Бальнибарби, Лаггнегг, Глаббдобдриб и Японию» (на Летающий остров) и «Путешествие в страну Гуигнгнмов» (к благородным разумным лошадям).
Третью и четвертую части называют скучными и злыми, на основании чего Свифт на все времена прослыл человеконенавистником и даже сумасшедшим.
Впрочем, это не помешало йэху[54] – омерзительным, злобным и тупым людям из страны благородных лошадей Гуингнгнмов – быстренько переделать творение трагического сатирика в развлекаловку для малых детей, а в наше время даже превратить ее в пакостный извращенческий фарс. Так что счет равный: если Свифт – человеконенавистник, то с таким же успехом можно определить человечество как скопище свифтоненавистников. Подтверждением тому служит и постыдная эксгумация останков писателя в 1835 г., когда черепа Свифта и его тайной супруги Стеллы передавались из дома в дом любопытствующим, а кто-то особо старательный украл гортань писателя. Френологи же, исследовавшие череп, отметили «умственную неполноценность» творца Гулливера.
О судьбе писателя нельзя сказать, что она сложилась трагически, бывали судьбы и похуже, но и особо светлой и счастливой ее не назовешь.
Джонатан Свифт родился в 1667 г. в Дублине в семье английского наемного агента по управлению поместьями. Отец его умер за несколько месяцев до рождения сына, оставив беременную жену в очень стесненных обстоятельствах. Заботу о сироте взял на себя брат отца Годвин Свифт, о котором писатель вспоминал с неприязнью до конца своих дней.
Жизнь мальчика сразу началась с приключений. Джонатану было чуть больше годика, когда очень полюбившая малютку нянька тайком уехала в Англию и увезла любимчика с собой. Сына вернули матери лишь через три года, причем мальчик, воспитывавшийся горячо любившей его женщиной, уже умел читать Библию.
В шесть лет Свифт был отдан в Килькеннийскую школу, одну из лучших в Ирландии, а на четырнадцатом году он поступил в Тринити-колледж Дублинского университета, где не столько учился, сколько безобразничал в компании подобных ему юнцов. В это время Свифт стал писать едкие сатиры на преподавателей, и однажды его даже заставили публично на коленях просить прощения у декана Алена. Как бы там ни было, в 1686 г. Свифт был удостоен степени бакалавра искусств.
А в 1688 г. молодой человек переехал в Англию, в Лейчестершир. Там по ходатайству матери Джонатана взял к себе секретарем Уильям Темпль.
Усиленная работа под началом опытного политика быстро подорвала здоровье Свифта, у него началось расстройство пищеварения, сопровождавшееся припадками головокружения и глухотой. Излечиться от этой болезни он уже никогда не смог. В конечном итоге, убедившись, что работа у Темпля для него бесперспективна, Джонатан уволился в 1693 г. и вернулся в Ирландию, чтобы вступить там в сан англиканского священника. Надо отдать должное Темплю, он не оставил молодого человека своим покровительством, и по его ходатайству Свифт сразу же после посвящения получил один из богатейших приходов страны. Однако вскоре он встретил бедного священника, которому не на что было содержать восьмерых детей. Смертельно скучавший в Ирландии, Свифт передал ему свой приход и вернулся к Темплю.
К этому времени относится первая публикация писателя – он напечатал свои «Пиндарические оды». Тогда же предположительно были написаны «Сказка бочки» и «Битва книг». Наметились изменения и в личной жизни Свифта – он особо близко сошелся с побочной дочерью своего покровителя Эстер Джонсон (1681–1728), более известной ныне под именем Стелла.
К сожалению, в 1699 г. Темпль умер, оставив своему секретарю довольно большой капитал. Свифт был вынужден вернуться в Ирландию, где получил небогатый приход в графстве Мит. Поселился священник в Ларакоре и сразу же выписал к себе Эстер. Ныне предполагают, что молодые люди тайно обвенчались, но по неизвестным причинам долго скрывали этот брак.
Девять лет Свифт мирно жил в Ирландии, коротая время за сочинительством. Произведения свои публиковал он под псевдонимами. В 1704 г. вышла «Сказка бочки», за ней последовали «Битва книг», ряд религиозных произведений, памфлетов и сатирических стихотворений.
В 1710 г. по поручению примаса Ирландии Свифт отправился к королеве Анне. И тут наконец-то к нему пришла удача. Дело в том, что в первые годы правления Анны в стране была сильна партия вигов, чему способствовала близкая подруга королевы герцогиня Мальборо, супруга талантливого полководца и главнокомандующего британской армией герцога Мальборо. Виги к Свифту относились с пренебрежением.
Примерно в 1709 г. произошла ссора[55] между королевой Анной и герцогиней Мальборо. Через год все видные виги были удалены из дворца, и усилились сторонники партии тори. Свифт в 1710 г. попал под покровительство видного представителя тори Роберта Гарлея, он стал главным партийным памфлетистом. Писателя даже хотели возвести в епископский сан, но были против церковники и высмеянные в свифтовских сатирах аристократы, поддержанные королевой Анной. Единственное, что смогли сделать для Свифта его покровители, – это назначить его деканом (настоятелем) собора Св. Патрика в Дублине. В 1713 г. писатель вступил в должность, но Лондон не покинул.
Для Свифта это было время зенита его успехов. «Допущенный, как равный, в среду аристократии и великих мира сего, окруженный лестью всех жаждущих мест и отличий, наслаждаясь обществом самых блестящих представителей ума и таланта, благодаря которым царствование королевы Анны было прозвано августовским веком английской литературы…»,[56] писатель не подозревал о кратковременности своих политических побед.
В августе 1714 г. королева Анна умерла. Король Георг I был жестким сторонником партии вигов. Начались политические гонения на тори. Писатель был вынужден уехать в Дублин, который стал местом его пожизненной ссылки, хотя изгнанник изредка и наведывался в Лондон.
Примерно около 1716 г. Свифт задумал написать «Путешествие Гулливера», книга должна была стать простенькой сатирой на россказни путешественников об их небывалых приключениях. Главный герой первоначально виделся писателю утонченным философом. Но под влиянием невероятно популярного тогда «Робинзона Крузо» Свифт сделал Гулливера грубоватым моряком, который стал родственным по характеру обитателю необитаемого острова. Книга писалась долго и появилась на свет только в 1726 г.
Публикуя роман, Свифт постарался сохранить свое инкогнито. Рукопись была подброшена на порог дома типографщика Бенджамена Мотта. При ней имелось сопроводительное письмо некоего Ричарда Симпсона, сообщавшего, что он состоит в родстве с капитаном Гулливером и ручается за правдивость всего, что им написано…
Анонимность книги понятна – «Путешествие Гулливера» переполнено нападками на короля, кабинет министров, обе палаты и англичан в целом. Достаточно сказать, что страна лилипутов – точный слепок с английского королевского двора времен Георга I.
Успех «Путешествия Гулливера» был невероятный. Уже через месяц автор считался классиком мировой литературы и вошел в число величайших писателей в истории человечества. Более того, многие современники поверили в существование описанных в книге стран и народов. Особенно восхищались Гулливером, типичным английским моряком начала XVIII в. Некоторые морские волки даже рассказывали, что немного знают его и что нынче он живет в таком-то месте.
Но триумф Свифта продолжался недолго. В январе 1728 г. умерла Стелла. Писатель был потрясен: с этого времени он уже никогда не покидал Ирландию, припадки головокружения и глухоты с возрастом стали учащаться. В 1736 г. со Свифтом случился такой сильный припадок, что он вынужден был навсегда отказаться от литературной работы. В 1741 г. писатель был уже сумасшедшим стариком, и ему назначили опекуна.
Все свое состояние Свифт, еще будучи в здравом уме, завещал «на постройку дома для дураков и сумасшедших», поскольку «ни одна нация не нуждается в таком доме более англичан». Говорят, что последние написанные им строки звучат так: «Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек!»
Итак, кто же такой Лемюэль Гулливер? В начале романа он предстает перед читателем сорокалетним отцом двоих детей, деловитым врачом, человеком с большим жизненным опытом и практической хваткой. При этом Гулливер не лишен романтического взгляда на окружающий мир. Именно постепенное разочарование героя в романтике, в идеях добра и справедливости, прежде всего в добрых началах в человеке и является центральной темой всего романа. В конце концов, Гулливер отдает предпочтение миру животных с его естественностью в проявлениях доброты и жестокости и отказом от интеллектуальной изощренности и извращенности.
Важнейшей особенностью Гулливера следует считать то, что он «с ненавистью относится к самой идее познания природы».[57] Он упорно доказывает бесполезность любых научных исследований, если только они не преследуют практическую цель. Здесь перед нами предстает типичный корыстный буржуа, для которого интересна только практическая польза. «Так, например, медицина – наука бесплодная, ибо, придерживаясь более естественного образа жизни, мы бы не страдали разными болезнями».
Страшен конец этого человека. «Как только я переступил порог моего дома, жена заключила меня в объятия и принялась целовать. Это подействовало на меня самым удручающим образом, ибо в течение пяти лет я не прикасался ни к одному йэху и совершенно отвык от общения с этими гнусными животными: я упал в обморок, и около часу меня не могли привести в чувство». Гулливер сошел с ума, впав в манию величия, поскольку отрекся от своего рода и вообразил себя благородным конем Гуигнгнмом.
Роберт Ловелас
«Кларисса, или История молодой леди, охватывающая важнейшие вопросы частной жизни и показывающая, в особенности, бедствия, проистекающие из дурного поведения как родителей, так и детей в отношении к браку» была самым модным и самым читаемым в Европе романом середины XVIII в. Имя же его главного отрицательного героя – сэра Роберта Ловеласа, безнравственного и коварного совратителя невинных благородных девиц, – в мгновение ока стало нарицательным и оставалось таковым почти двести лет. Не забудем, что именно Ловелас одним из первых в истории литературных героев воскликнул, что главное для него в жизни – это его «собственная царственная воля и удовольствие».
В наши дни, когда после сексуальной революции гнусные развратники прошлых веков видятся нам безобидными шалунами в сравнении с оболтусами старших классов средней школы, а невинных благородных девиц, пожалуй, вовсе не осталось, имя Ловеласа исчезло из общепринятого лексикона. Однако это исчадие ада навсегда осталось на страницах великой европейской литературы XVIII–XIX вв., потому Ловелас и включен в нашу книгу. Для этого достаточно уже того факта, что знаменитое письмо Евгению Онегину пушкинская Татьяна писала, представляя себя Клариссой, а адресатом ее был «милый герой», возможно, даже Ловелас.
Автор романа «Кларисса Гарлоу»[58] английский писатель Сэмюэл Ричардсон родился 19 августа 1689 г. предположительно в Маквозе, графство Дербишир, Великобритания. Отец его был столяром, отпрыскам которого в жизни мало на что можно было рассчитывать. Уже в детстве Сэмюэл был отдан на подсобные работы в типографию, а в семнадцать лет уехал в Лондон, где поступил учиться на печатника. В типографии, где он обучался, Ричардсон проработал всю жизнь, начав карьеру простым печатником, а завершив владельцем типографии и главой гильдии типографов.
Издательская деятельность требовала от Ричардсона ведения обширной переписки, преимущественно с читательницами, и все адресаты, как правило, отмечали его великолепный стиль и знание человеческой психологии. Поскольку в XVIII в. переписка была основным способом общения между людьми, проживавшими на расстоянии друг от друга, и она же держала их в курсе происходивших событий, умение сочинять письма очень ценилось. Друзья стали просить Ричардсона разработать учебное пособие по написанию писем – письмовник. Оно так и должно было называться: «Руководство к писанию галантных писем».
По ходу работы над письмовником Ричардсон решил создать заодно труд, который научил бы молодых людей думать и действовать нравственно и в полном согласии с верой. Дело в том, что писатель воспитывался в строгой пуританской среде, где отвергалась литература, основанная на человеческой фантазии, и поощрялось только чтение Библии, религиозно-дидактических книжек и поучительных жизнеописаний реальных людей. Вот Ричардсон и вознамерился создать правдивое художественное произведение. Для его времени это было нечто необычное.
Замысел писателя вылился в роман в письмах под названием «Памела, или Вознагражденная добродетель, серия писем прекрасной девицы к родителям, в назидание юношам и девицам…». Книга вышла в 1840 г., когда Ричардсону уже шел пятьдесят первый год, и неожиданно стала очень популярной. В романе была рассказана реальная история о том, как хозяин попытался соблазнить свою служанку, но девушка не поддалась на его уговоры и заставила сластолюбца жениться на ней. Ричардсону удалось показать своим читателям, что обыкновенная жизнь может быть не менее интересна, чем выдуманные сказочные истории о дамах и кавалерах высшего света из галантно-авантюрных романов, которыми зачитывались в те годы.
Успех «Памелы» – подвиг Ричардсона на продолжение литературной работы. В течение 1747–1748 гг. он написал свой самый знаменитый роман – «Кларисса Гарлоу». Кстати, это самый длинный роман в английской литературе, в нем миллион слов! И именно это произведение положило начало и психологической, и так называемой чувствительной литературе Европы.
Книга построена на конфликте двух главных героев, Клариссы Гарлоу и Роберта Ловеласа, и переписке четырех человек – Клариссы Гарлоу с ее подругой Анной Хоу и Роберта Ловеласа с его приятелем Белфордом. Пользуясь эпистолярным жанром, писатель разработал метод (столь популярный в кинематографе 1970-х – 1980-х гг.) показа одного и того же события с точки зрения разных людей. Исходя из психологии главных персонажей, Ричардсон продемонстрировал, как каждый неверно понимает действия и помыслы другого, и, соответственно, делая ложные выводы, продолжает цепь ошибочных поступков, которые в конечном итоге приводят к непоправимой трагедии – смерти Клариссы.
Ловелас Ричардсона – на редкость психологически сложная личность, и если сегодня мы говорим о нем только как о символе развратника и совратителя, то для писателя благородный сэр был трагическим, частично положительным героем, целиком поглощенным недостойной целью – местью семье Гарлоу, орудием и жертвой которой и была избрана младшая дочь семейства. Недаром в критике так часто цитируются слова Дени Дидро, сказанные в «Похвале Ричардсону», о том, что Ловелас сочетал в себе «редчайшие достоинства с отвратительнейшими пороками, низость – с великодушием, глубину – с легкомыслием, порывистость – с хладнокровием, здравый смысл – с безумством».[59]
Ричардсон фактически впервые в мировой светской реалистической литературе поставил перед читателем евангельскую проблему из Нагорной проповеди: «Не судите, да не судимы будете».[60] Однако не в том смысле, в каком мы привыкли слышать эти Божьи слова от повторяющих их всуе. Ведь суд может и осудить, и оправдать. И в случае с Ловеласом нам дано понять: не берись оправдывать великие злодеяния добрыми намерениями или мелкими благодеяниями негодяя, такой суд есть дело Бога; человек же обязан четко определить для себя, что такое зло, и без суетных колебаний противостоять злодею во имя справедливости.
«Кларисса Гарлоу» вообще построена на мести различных персонажей романа друг другу, а в конечном итоге оказывается, что все мстят ни в чем не повинной Клариссе – самой порядочной, а потому и самой незащищенной жертве общей неприязни.
И все-таки единственным злодеем в романе остается только Ловелас, обманом похитивший бедняжку из отчего дома, поместивший ее ради насмешки над семейством Гарлоу в «веселый» (читай, публичный) дом, опоивший девушку зельем и изнасиловавший ее в бессознательном состоянии. Насильник уверен, «что погоня за чувственным наслаждением – всеобщий закон бытия», что теперь «Кларисса не устоит перед искушением и пойдет “путем всякой плоти”».[61] Не правда ли, как похоже на наши дни, когда подобному насилию подвергаются целые поколения?!
Однако после надругательства над девушкой и произошло главное в нравственном противостоянии разврата в лице Ловеласа и добродетели в лице Клариссы – бедняжка обрела великие духовные силы и, погибнув сама, фактически уничтожила своего растлителя! Ловелас был вынужден бежать из Англии. На континенте его отыскал родственник Клариссы Уильям Морден. Состоялась дуэль. Смертельно раненный Ловелас умер в ужасных мучениях и с мольбой о прощении за содеянное. Как и подавляющее большинство авторов, Ричардсон оказался слишком добр к своему отрицательному герою, но вынужден был отдать его на милость Бога.
Нужно сказать, что роман потряс впечатлительные души читателей XVIII в. Издавался он частями, и по рассказам очевидцев, каждый день под дверями комнаты, в которой работал Ричардсон, сидели поклонники Клариссы и ожидали продолжения. Где бы ни появлялся писатель, к нему непременно кто-нибудь обращался с просьбой не губить Клариссу. Но к девице-то как раз Ричардсон и остался беспощадным.
В наши дни, когда после сексуальной революции гнусные развратники прошлых веков видятся нам безобидными шалунами в сравнении с оболтусами старших классов средней школы, а невинных благородных девиц, пожалуй, вовсе не осталось, имя Ловеласа исчезло из общепринятого лексикона. Однако это исчадие ада навсегда осталось на страницах великой европейской литературы XVIII–XIX вв., потому Ловелас и включен в нашу книгу. Для этого достаточно уже того факта, что знаменитое письмо Евгению Онегину пушкинская Татьяна писала, представляя себя Клариссой, а адресатом ее был «милый герой», возможно, даже Ловелас.
Автор романа «Кларисса Гарлоу»[58] английский писатель Сэмюэл Ричардсон родился 19 августа 1689 г. предположительно в Маквозе, графство Дербишир, Великобритания. Отец его был столяром, отпрыскам которого в жизни мало на что можно было рассчитывать. Уже в детстве Сэмюэл был отдан на подсобные работы в типографию, а в семнадцать лет уехал в Лондон, где поступил учиться на печатника. В типографии, где он обучался, Ричардсон проработал всю жизнь, начав карьеру простым печатником, а завершив владельцем типографии и главой гильдии типографов.
Издательская деятельность требовала от Ричардсона ведения обширной переписки, преимущественно с читательницами, и все адресаты, как правило, отмечали его великолепный стиль и знание человеческой психологии. Поскольку в XVIII в. переписка была основным способом общения между людьми, проживавшими на расстоянии друг от друга, и она же держала их в курсе происходивших событий, умение сочинять письма очень ценилось. Друзья стали просить Ричардсона разработать учебное пособие по написанию писем – письмовник. Оно так и должно было называться: «Руководство к писанию галантных писем».
По ходу работы над письмовником Ричардсон решил создать заодно труд, который научил бы молодых людей думать и действовать нравственно и в полном согласии с верой. Дело в том, что писатель воспитывался в строгой пуританской среде, где отвергалась литература, основанная на человеческой фантазии, и поощрялось только чтение Библии, религиозно-дидактических книжек и поучительных жизнеописаний реальных людей. Вот Ричардсон и вознамерился создать правдивое художественное произведение. Для его времени это было нечто необычное.
Замысел писателя вылился в роман в письмах под названием «Памела, или Вознагражденная добродетель, серия писем прекрасной девицы к родителям, в назидание юношам и девицам…». Книга вышла в 1840 г., когда Ричардсону уже шел пятьдесят первый год, и неожиданно стала очень популярной. В романе была рассказана реальная история о том, как хозяин попытался соблазнить свою служанку, но девушка не поддалась на его уговоры и заставила сластолюбца жениться на ней. Ричардсону удалось показать своим читателям, что обыкновенная жизнь может быть не менее интересна, чем выдуманные сказочные истории о дамах и кавалерах высшего света из галантно-авантюрных романов, которыми зачитывались в те годы.
Успех «Памелы» – подвиг Ричардсона на продолжение литературной работы. В течение 1747–1748 гг. он написал свой самый знаменитый роман – «Кларисса Гарлоу». Кстати, это самый длинный роман в английской литературе, в нем миллион слов! И именно это произведение положило начало и психологической, и так называемой чувствительной литературе Европы.
Книга построена на конфликте двух главных героев, Клариссы Гарлоу и Роберта Ловеласа, и переписке четырех человек – Клариссы Гарлоу с ее подругой Анной Хоу и Роберта Ловеласа с его приятелем Белфордом. Пользуясь эпистолярным жанром, писатель разработал метод (столь популярный в кинематографе 1970-х – 1980-х гг.) показа одного и того же события с точки зрения разных людей. Исходя из психологии главных персонажей, Ричардсон продемонстрировал, как каждый неверно понимает действия и помыслы другого, и, соответственно, делая ложные выводы, продолжает цепь ошибочных поступков, которые в конечном итоге приводят к непоправимой трагедии – смерти Клариссы.
Ловелас Ричардсона – на редкость психологически сложная личность, и если сегодня мы говорим о нем только как о символе развратника и совратителя, то для писателя благородный сэр был трагическим, частично положительным героем, целиком поглощенным недостойной целью – местью семье Гарлоу, орудием и жертвой которой и была избрана младшая дочь семейства. Недаром в критике так часто цитируются слова Дени Дидро, сказанные в «Похвале Ричардсону», о том, что Ловелас сочетал в себе «редчайшие достоинства с отвратительнейшими пороками, низость – с великодушием, глубину – с легкомыслием, порывистость – с хладнокровием, здравый смысл – с безумством».[59]
Ричардсон фактически впервые в мировой светской реалистической литературе поставил перед читателем евангельскую проблему из Нагорной проповеди: «Не судите, да не судимы будете».[60] Однако не в том смысле, в каком мы привыкли слышать эти Божьи слова от повторяющих их всуе. Ведь суд может и осудить, и оправдать. И в случае с Ловеласом нам дано понять: не берись оправдывать великие злодеяния добрыми намерениями или мелкими благодеяниями негодяя, такой суд есть дело Бога; человек же обязан четко определить для себя, что такое зло, и без суетных колебаний противостоять злодею во имя справедливости.
«Кларисса Гарлоу» вообще построена на мести различных персонажей романа друг другу, а в конечном итоге оказывается, что все мстят ни в чем не повинной Клариссе – самой порядочной, а потому и самой незащищенной жертве общей неприязни.
И все-таки единственным злодеем в романе остается только Ловелас, обманом похитивший бедняжку из отчего дома, поместивший ее ради насмешки над семейством Гарлоу в «веселый» (читай, публичный) дом, опоивший девушку зельем и изнасиловавший ее в бессознательном состоянии. Насильник уверен, «что погоня за чувственным наслаждением – всеобщий закон бытия», что теперь «Кларисса не устоит перед искушением и пойдет “путем всякой плоти”».[61] Не правда ли, как похоже на наши дни, когда подобному насилию подвергаются целые поколения?!
Однако после надругательства над девушкой и произошло главное в нравственном противостоянии разврата в лице Ловеласа и добродетели в лице Клариссы – бедняжка обрела великие духовные силы и, погибнув сама, фактически уничтожила своего растлителя! Ловелас был вынужден бежать из Англии. На континенте его отыскал родственник Клариссы Уильям Морден. Состоялась дуэль. Смертельно раненный Ловелас умер в ужасных мучениях и с мольбой о прощении за содеянное. Как и подавляющее большинство авторов, Ричардсон оказался слишком добр к своему отрицательному герою, но вынужден был отдать его на милость Бога.
Нужно сказать, что роман потряс впечатлительные души читателей XVIII в. Издавался он частями, и по рассказам очевидцев, каждый день под дверями комнаты, в которой работал Ричардсон, сидели поклонники Клариссы и ожидали продолжения. Где бы ни появлялся писатель, к нему непременно кто-нибудь обращался с просьбой не губить Клариссу. Но к девице-то как раз Ричардсон и остался беспощадным.
Айвенго
Создатель «Айвенго» Вальтер Скотт родился в Эдинбурге 15 августа 1771 г. в семье судейского стряпчего Вальтера Скотта и дочери профессора медицины Эдинбургского университета Анны Резерфорд. Меньше чем через год, в феврале 1772 г., младенец заболел так называемой «зубной лихорадкой», ныне предполагают, что это был полиомиелит. У Вальтера перестала действовать правая нога. Ребенка увезли для излечения в деревню, на ферму его деда Роберта Скотта. Годы лечения лишь немного помогли будущему писателю, и он всю жизнь оставался хромым.
Только в 1778 г. отец забрал семилетнего сына домой в Эдинбург, где мальчик поступил в школу. Поскольку Вальтер был весьма болезненным ребенком, ему взяли домашнего репетитора по имени Джеймс Митчелл, убежденного кальвиниста и сторонника вигов. Репетитор оказал на подопечного огромное влияние, пристрастив его к спорам об истории Шотландии. Впоследствии Вальтер Скотт вспоминал: «Я, по уши влюбленный в рыцарство, был кавалером, мой друг[62] – круглоголовым; я был тори, он же оставался вигом. Я терпеть не мог пресвитериан и восхищался Монтрозом с его доблестными горцами; он предпочитал пресвитерианского Одиссея, угрюмого и расчетливого Аргайла, так что мы никогда не могли прийти к единому мнению по поводу предмета спора, но сами эти споры неизменно велись в дружеском тоне».[63]
Таким образом, бóльшую часть своих обширных исторических знаний Скотт получил не в школе и не в эдинбургском городском колледже, куда поступил по совету отца в 1785 г., а в результате самообразования.
Одновременно с учебой на юридическом отделении колледжа молодой человек начал работать в конторе отца, но менее чем через год Вальтер тяжело заболел – у него началось кишечное кровотечение. Скотту пришлось длительное время неподвижно лежать. Развлекался он лишь чтением и игрой в шахматы. Впоследствии писатель преодолел свою болезненность и пользовался завидным здоровьем, мог даже одной рукой поднимать кузнечную наковальню.