Вилан Сибилла. Только поцелуй

   Мартин рассказал о трех женщинах, которых они обсуждали со Стефани, — об Энн, Анджеле и Эвелин Сюзан. Фрэнк, рассмеявшись, покачал головой.
   — Слишком очевидно, чтобы быть правдой, ты не находишь?
   — У тебя есть кандидатуры получше? Фрэнк посерьезнел.
   — Очень может быть. Сегодня утром я заехал в участок и сделал то, что должен был сделать еще тогда, когда в окно Стефани влетел камень. Я позвонил приятелю из окружного полицейского управления, чтобы он проверил по картотеке всех работников Си-би-эс. У них там содержатся сведения обо всех правонарушениях, даже не дошедших до суда.
   Рука Мартина с лезвием замерла перед лицом.
   — И?
   — На радиостанции есть один новичок — инженер-электрик, по имени Колин Уэйнрайт…
   — Он был вчера здесь, на вечеринке. Фрэнк кивнул.
   — Да. Ну а в прошлом году он сам себе устроил веселую вечеринку в Нашвилле. И его забрали в участок за разбойное нападение. Ему не повезло с подружкой, и он бейсбольной битой перебил декоративные скульптуры на ее лужайке.
   Мартин медленно повернулся и посмотрел на шерифа.
   — Я правильно тебя понял? — Он помедлил. — Ты нашел парня, который расколошматил гипсового Микки-Мауса?
   Фрэнк с серьезным видом качнул головой и многозначительно изогнул одну бровь.
   — Тома и Джерри. И семь утят в придачу. Сол видел фотографии места преступления и говорит, что зрелище душераздирающее.
   — И чем же кончились похождения этого ненавистника братьев наших меньших?
   — После этого он помял битой машину той девушки… и попытался добраться до нее самой. На допросе Колин сказал, что подслушал ее разговор о сексе с одной из подружек и ему не понравилось то, что она говорит.
   Мартин уронил полотенце, которым вытирал лицо.
   — И после этого Дженетт Паркер взяла его на работу?
   — Она ничего не знала. Та девушка забрала из полиции свое заявление, и на послужном списке Уэйнрайта это никак не отразилось. Утром я позвонил Дженетт. Она обещала приехать на радиостанцию и разобраться с этим.
   — Звучит многообещающе.
   — Да. — Фрэнк помолчал. — Есть еще кое-что. Похоже, мистер Уэйнрайт положил глаз на Стефани, когда приехал сюда три месяца назад. Она дала ему от ворот поворот, и он был очень этим недоволен. Даже написал ей письмо, в котором объяснял, как много она потеряла. Стефани показала письмо начальнице, но тогда обе они не придали ему особого значения.
   — Думаешь, камень и шины — его рук дело?
   — Возможно, он воспользовался ситуацией, чтобы отомстить ей. Чего только не бывает!
   Они перешли в кухню. Мартин налил в чашки кофе, который успел сварить раньше.
   — Ты рассказал обо всем этом Стефани?
   — Пока нет. — Фрэнк сделал глоток и поморщился. — Фу! Ну и пойло!
   Мартин, не обращая внимания на критику, небрежно произнес:
   — Я собираюсь заехать к ней днем. Могу рассказать вместо тебя. Сэкономишь время… Фрэнк поймал взгляд Мартина.
   — Ты собираешься заехать к Стефани? Зачем?
   — Я предложил ей помочь с машиной. Посмотреть шины и все такое.
   Во взгляде Фрэнка светилось любопытство.
   — Джек Райан с бензоколонки справился бы с этим в два счета. Мартин пожал плечами.
   — Я предложил, а она согласилась. Может быть, ей не хочется, чтобы ее машину ремонтировал парень, который интересуется презервативами со всякими экзотическими наворотами.
   — А откуда ей знать, что ими не пользуешься ты?
   Мартин поднял свою чашку и улыбнулся поверх ее края.
   — А откуда ты знаешь, что она этого не знает?
   Стефани догадывалась, что мать позвонит ей, если она не появится в церкви воскресным утром, поэтому избавила Антонию от лишних хлопот. Позвонила первой и вкратце рассказала, что случилось с ее машиной и окном.
   Мать была потрясена.
   — О, дорогая. Это ужасно! Может быть, тебе пока переехать к нам. Там, на озере, ты совсем одна, а это небезопасно.
   Мать отреагировала именно так, как ожидала Стефани, и это странным образом немного успокоило ее, хотя само предложение вызвало резкий протест.
   — Мама, все в порядке. Кроме того, Мартин может доехать сюда за пять минут. — Едва произнеся это имя, Стефани прикусила язык. О чем она думает? Если ее главной целью было поскорее убраться из родного города, то мать только спала и видела, как бы выдать дочь замуж.
   — Мартин? Ах да, друг Фрэнка. Тот милый молодой человек на вчерашней вечеринке. Стефани прикрыла глаза.
   — Да, он.
   — Что ж… — Последовала пауза. — Ты с ним… видишься?
   Стефани вдруг вспомнилось появление Мартина из озера. Она едва сдержала смех и уклончиво ответила на вопрос Антонии:
   — Он… э-э-э… помогает Фрэнку разобраться… с этим происшествием.
   Потребовалось еще десять минут, чтобы окончательно убедить мать в том, что нет причин для беспокойства. Повесив трубку, Стефани невидящим взглядом уставилась в стену над диваном. Обычно в уик-энд она после церкви заезжала на станцию, но теперь, без машины, попасть туда не могла, а без этого не знала, чем заняться. Она вдруг поняла, как много значит для нее работа. Ничего другого у нее в жизни не было.
   Побродив по террасе, Стефани уселась на скамейку-качели лицом к озеру. Оттолкнувшись от пола, она стала, покачиваясь, думать о двух вещах, которые в ее сознании были неразрывно связаны: кто мог подстроить ей все эти пакости и почему ее так влечет к Мартину Эбботу?
   Как ни странно, ее мало встревожили происшествия с камнем и машиной. Никто в Стонвилле не хотел причинить ей серьезного вреда — просто выражали свое возмущение. Стефани подумала вскользь: а не отменить ли передачу? Но она знала, что не сделает этого. «Добавьте остренького» ждал большой успех, да и Стефани общение со слушателями в прямом эфире доставляло удовольствие.
   Нет, главной ее заботой был Мартин. Каждый раз, когда он оказывался поблизости, ей вдруг делалось жарко и становилось трудно дышать — словно она надела на голое тело слишком тесный шерстяной свитер. В его обществе она не могла сосредоточиться ни на чем… и ни на ком, кроме него.
   К полудню Стефани готова была лезть на стену. Она шесть раз поговорила с Самантой по телефону, съела почти полную банку арахисового масла и бессчетное число раз «пробежалась» по всем телевизионным каналам. Однако осталась тверда в своем намерении не звонить Мартину. Когда машина будет готова, он объявится сам.
   Что он через час и сделал.
   Стефани стояла на террасе в тени навеса и смотрела, как он въезжает на гравийную дорожку перед домом. Мартин заглушил мотор и выпрыгнул из своего джипа. Черные как смоль волосы блестели под жаркими лучами солнца. Он был в темных очках в золотой оправе, в джинсах и в майке. Медленно подойдя, Мартин остановился у нижней ступеньки лестницы.
   — Ваша машина готова, — сказал он. — Я отбуксировал ее в ремонтную мастерскую в Хантсвилле, где поставили четыре новые шины. Машина сейчас там. Я отвезу вас.
   Стефани никогда бы и в голову не пришло рассматривать автомобильные шины как главную движущую силу в романтических отношениях, но тот факт, что Мартин проделал весь этот путь, для того чтобы сэкономить ей немного времени и денег…
   — Вы вовсе не обязаны были это делать, — сказала она. — Но я, разумеется, очень вам признательна.
   — Я на это и рассчитывал. Вы можете отплатить мне добром за добро… тем или иным способом.
   Почему все, что говорит этот мужчина, имеет чувственный оттенок… А может быть, это происходит только в ее сознании?
   — Я… я заплачу вам. Бумажник в доме. Я выпишу чек.
   Мартин в два шага преодолел ступеньки террасы и оказался рядом со стоящей в приоткрытых дверях Стефани. Сняв очки, он посмотрел ей в глаза.
   — Откровенно говоря, я рассчитывал на нечто большее, чем чек.
   Сердце гулко застучало в ее груди.
   — Ужасно жарко, — сказал Мартин. — Не найдется ли у вас стаканчика чего-нибудь холодного и мокрого?
   Стефани слабо улыбнулась. Ее колени дрожали.
   — Конечно. Д-думаю, это мне по силам. Она пошире открыла стеклянную дверь, и Мартин проскользнул мимо нее в дом. Точнее, начал делать это. Он остановился на пороге и посмотрел на нее сверху вниз. У него невероятно длинные и черные ресницы, какие мужчине иметь просто непозволительно, подумала вдруг Стефани, чувствуя, как во рту у нее пересохло от близости к нему.
   — Ночь прошла спокойно? — спросил Мартин. — Никаких незваных гостей? Только ты — в моих снах.
   — Да… да, прекрасно. Я спала как убитая, ни разу не проснувшись.
   Он внимательно посмотрел Стефани в глаза. Она врала как сивый мерин, и Мартин это знал.
   — Хорошо, — медленно произнес он. — Это радует. Я тоже.
   Стефани попыталась, но так и не смогла проглотить застрявший в горле комок, который не давал ей дышать. Наконец Мартин, миновав ее, вошел в гостиную. Хотя он уже бывал здесь, но в прошлый раз Стефани не обратила внимания на то, какой тесной кажется комната в его присутствии.
   Мартин кивком указал на панорамное окно, не отрывая, однако, от нее взгляда.
   — Стекло уже вставили.
   — Да.
   — Красивый вид.
   — Спасибо.
   Спустя мгновение они столкнулись где-то посередине гостиной. Стефани не знала, кто сделал первое движение, да это и не имело значения. Она просто стояла там, мечтая, чтобы он ее поцеловал, — а в следующий момент он уже делал это, крепко обняв и прижав ее к своей груди. Мартин пробормотал что-то гортанное. Она не расслышала, что именно, но это тоже было не важно. Единственное, о чем она могла думать, — это о властных губах, завладевших ее губами, о теплом настойчивом языке, о его руках… руках, которые, казалось, были везде.
   Они сжимали друг друга в объятиях так крепко, словно от этого зависела их жизнь. Наконец у обоих в легких иссяк воздух. Ошеломленная Стефани слегка отстранилась и посмотрела на Мартина.
   — Ч-что происходит?
   — Я всегда считал, что это называется поцелуем.
   Она покачала головой, — Это не имеет ничего общего с тем, что я испытывала, целуясь раньше.
   — Наверное, вы целовались не с теми. Сердце буквально выпрыгивало у нее из груди. Стефани неохотно отступила, разорвав их объятия.
   — Мартин… я… не знаю, как это сказать… Одним словом, я не хочу сейчас связывать себя… серьезными отношениями.
   — Вот и хорошо, — ответил он. — Я тоже. Стефани заморгала.
   — Нет?
   Он покачал головой.
   — Но… — Его слова сбили ее с толку, немного разочаровали и, может быть, даже чуть-чуть рассердили.
   — Нельзя же считать каждый поцелуй событием вселенского масштаба, Стефани. Иногда поцелуй — это только поцелуй. Не анализируйте этого, ладно? Просто расслабьтесь и получайте удовольствие.
   — Иногда поцелуй — это только поцелуй, — повторила она, словно пытаясь постичь смысл этих слов.
   — Верно.
   Мартин снова преодолел разделявшее их расстояние, склонился и легонько коснулся губами уголка ее рта. Это простое прикосновение, которое даже нельзя было назвать чувственным, вызвало у Стефани такую бурю эмоций в душе, что она усомнилась в том, что Мартин говорит ей правду.
   Иногда поцелуй — это только поцелуй… Она посмотрела в темно-синие глаза, и голова у нее закружилась. Да, внезапно подумала она, но иногда это нечто гораздо, гораздо большее.

Глава 6

   — Даже не знаю, как это объяснить. — Стефани беспомощно смотрела на подругу. — Раньше я ничего подобного не испытывала.
   Они завтракали в «Веселой буренке». Впрочем, ела одна Саманта. Стефани ковыряла творог с фруктами, который заказала, и пыталась описать свои чувства. Они уже обсудили новость, сообщенную Мартином о Колине Уэйнрайте, и теперь перешли к более интересной теме — к самому Мартину.
   — Похоже, ты влюбилась в этого парня? — В голосе Саманты звучал вопрос. — Боже, после стольких лет… Мне даже не верится.
   — Ни в кого я не влюбилась! Просто… просто я испытываю к нему влечение — и все. К тому же чисто физическое, — машинально добавила Стефани и тут же поняла, что так оно и есть. Она почти ничего не знала о Мартине. — Мы ведь с ним едва знакомы.
   — А что-нибудь изменится, если ты узнаешь о нем больше? — Саманта стащила с тарелки Стефани аппетитную клубнику и помахала вилкой перед ее лицом. — В этом я могла бы тебе помочь.
   — Что ты имеешь в виду? Подруга положила клубнику в рот и неразборчиво произнесла:
   — Мэрион рассказала мне всю его подноготную. Так что эту ягодку я заслужила.
   Стефани хотела бы притвориться равнодушной, но не могла. Только не после воскресного дня. Только не после того поцелуя. Она подалась вперед.
   — Давай выкладывай.
   — Он родился в Мемфисе и прожил там всю свою жизнь. Разведен. Прожил с женой пять лет. Звали ее Памелой, и была она той еще штучкой. Ее страшно бесила его работа — ей бы больше понравилось, если бы он был светским репортером, а не полицейским, — и она устраивала ему скандалы по любому поводу. После развода она подхватила какого-то владельца компании, производящей поп-корн, из Клинтона…
   Стефани нетерпеливо помахала рукой.
   — Продолжай…
   — Детей у них, кажется, не было, но, судя по словам Мэрион, он их очень любит. Он крестный отец Кортни и всегда дарит ей потрясающие подарки ко дню рождения и к Рождеству. Когда они с Фрэнком жили в Мемфисе, Мартин в свободное время работал с малолетними преступниками.
   — А почему он уехал из Мемфиса?
   Саманта выжала остатки соуса из пластикового контейнера в свой салат и только после этого ответила:
   — В него стрелял какой-то бандит. Подлечившись, он решил, что с него достаточно, уволился и приехал сюда.
   В него стреляли! Стефани была ошеломлена. Боже, неудивительно, что он хочет покоя и тишины. Кто на его месте не хотел бы?
   — Привет, слушатель, вы в эфире. Ваш вопрос?
   — Дело в моем парне. Он… э-э-э… настаивает, вы понимаете, о чем я? Он… видите ли… хочет, чтобы я… занималась с ним всякими глупостями. Я не знаю… что делать, потому что не хочу становиться мамой.
   Стефани придвинулась к микрофону. Наконец-то вопрос, ответить на который ей по силам. Утренняя передача давалась нелегко. Тема — контроль над рождаемостью — как обычно была тут же забыта. Ей пришлось отвечать на самые разнообразные вопросы — от так взволновавшего ее мать привязывания друг друга к кровати до средств повышения потенции — всего с несколькими передышками на короткие рекламные вставки.
   Они с Самантой ввели в обычай присуждать воображаемый приз победителю дня. Критерии отбора были самые разные, но, как правило, награда присуждалась самому «испорченному» слушателю. Так вот, сегодня трудностей с выбором победителя не было. Им, безусловно, был тот парень с коровой… О да, у него были явные сексуальные расстройства.
   — Сколько вам лет?
   — Пятнадцать, и я… я живу не в Стонвилле. В… другом месте.
   — Это хорошо, что вы думаете о последствиях занятий сексом в столь юном возрасте. Быть родителями — дело довольно трудное, особенно для тех, кто к этому не готов.
   — Да-да, я знаю. Но… — Голос задрожал и замер.
   Стефани хотелось по проводам дотянуться до бедной девчонки и обнять ее.
   — Вы, наверное, боитесь его потерять, да?
   — Он сказал, что если я не дам ему то, чего он хочет, то на свете есть сотни девочек, которые сделают это с радостью, понимаете? Да, я действительно боюсь потерять моего парня… У меня никого больше нет.
   — Вы живете с мамой и папой? Голос зазвучал немного обиженно.
   — Ну да. С мамой… и отчимом.
   — А с вашим парнем вы не могли бы поговорить об этом?
   — О! Конечно! Я так и думала, что этим кончится…
   Стефани почувствовала, как у нее защипало в глазах. Этот ребенок оказался один на один с серьезной проблемой.
   — Ну а если бы вы пошли ему навстречу и сделали так, как он хочет? Это гарантировало бы, что он останется с вами?
   Последовало молчание.
   — Я… я не знаю. Я об этом не думала.
   — Так давайте подумаем сейчас. Вы могли бы заниматься с ним сексом, однако это не означало бы, что он будет всегда рядом, верно?
   Ответа долго не было, но в конце концов он все же пришел.
   — Да. Он может слинять в любой момент.
   — Именно.
   — Значит… выходит, что, сдавшись, я не получу того, чего хочу сама. Выиграет только он.
   Стефани втянула в себя воздух, а потом медленно, неслышно выдохнула.
   — Правильно. Он получит все, а вы в результате можете подцепить какую-нибудь болезнь или забеременеть. Вы ведь с самого начала сказали мне, что не хотите быть мамой. А занимаясь сексом, нужно всерьез учитывать такую возможность. Это очень хорошо, что вы задумались об этом сейчас… пока не стало слишком поздно. — Стефани собралась было отключить линию, но остановилась. — Позвоните мне еще, хорошо? Расскажете, чем все кончится.
   — Да… да, я могу. И спасибо вам…
   Когда вечером Стефани выходила из здания радиостанции, она заметила на стоянке Мартина, стоящего у ее машины и поджидающего ее так же, как она поджидала его недавно у продуктового магазина. Она немного помедлила, прежде чем выйти на улицу, разглядывая его. Хотя на нем были темные очки, Стефани видела, что он внимательно и методично осматривает машины на стоянке. Казалось, он ищет что-то или кого-то другого, а не ее.
   На Мартине были спортивного покроя брюки и белая рубашка-поло с короткими рукавами, не скрывающими уже покрытых загаром тугих бицепсов. Он вел себя немного странно: казался явно настороженным и встревоженным, но стоял, опираясь на капот, с самым беззаботным видом. Стефани вышла из здания и направилась к нему, Заметив ее, Мартин улыбнулся.
   — Эй, привет!
   — Привет, привет. — Стефани вдруг порадовалась тому, что надела сегодня свой лучший костюм, белый в едва заметную синюю полоску, и туфли в тон на высоких каблуках. — Что случилось?
   — Я оказался в этом районе и вдруг почувствовал, что ужасно голоден. Не хотите поехать со мной в Хантсвилл? Я слышал, там есть местечко, где готовят сносные бифштексы.
   Стефани ответила не задумываясь. Это был единственно верный способ, потому что в противном случае она сказала бы «нет», а ей очень не хотелось этого делать.
   — Бифштексы — это великолепно! Бок о бок они пошли к его синему джипу. Стефани подняла взгляд на Мартина. — Вы слышали передачу?
   — Я не пропускаю ни одной.
   — И что вы о ней думаете? Мартин открыл дверцу и помог ей сесть. Стефани выжидающе смотрела на него.
   — Думаю, что вы даете очень хорошие советы, — сказал он. — Особенно той пятнадцатилетней девочке, которая позвонила последней. — Мартин печально покачал головой. — Она находится под ужасным давлением. Мне ее искренне жаль.
   — Мне тоже. — В вечерних сумерках они посмотрели друг другу в глаза, и между ними словно протянулась ниточка взаимопонимания. Их объединяла общая тревога за одиноких детей, у которых есть вопросы, но нет ответов, и никто не поможет их найти.
   Мартин закрыл дверцу и, обойдя машину, сел на место водителя. Минуту спустя они выехали со стоянки и устремились к шоссе, ведущему из города.
   — Когда я выходила из здания…
   — Да? — Голос Мартина звучал непринужденно.
   — Мне показалось, что вы кого-то искали.
   — Так и было. — Он бросил на нее быстрый взгляд и тут же опять сосредоточился на дороге. — Я искал вас.
   — И больше никого?
   Мартин снова посмотрел на нее. Они ехали на запад, прямо на огромное малиновое солнце, повисшее над горизонтом. Глаза Мартина прятались за очками, и понять можно было только, что он внимательно следит за дорогой.
   — Я искал Колина Уэйнрайта, — после короткого колебания признался он. Стефани напряглась.
   — Фрэнк еще что-то узнал о нем? Мартин покачал головой.
   — Нет-нет. Ничего такого. Его слова повисли в молчании. Несколько мгновений спустя Стефани осенило.
   — Вы хотели, чтобы он увидел вас… И догадался, что вы ждете меня. — Ее голос звучал потрясение.
   Мартин пожал плечами и ничего не ответил.
   Странное тепло разлилось у Стефани в груди. Он хотел защитить ее. Уберечь от опасности. Никто прежде не делал для нее такого. Правда, она и не нуждалась раньше в защите. Однако у Стефани все равно стало удивительно хорошо и легко на душе.
   Иногда поцелуй — это только поцелуй…
   Ну разумеется…
   Мартин поставил машину на стоянку перед рестораном и, обойдя ее, открыл дверцу для Стефани. Пять минут спустя они уже сидели в уютном полумраке и изучали меню размером с мемфисскую телефонную книгу. Мартину хватило только беглого взгляда. Стефани штудировала свой том гораздо дольше. Он наблюдал за ее красивым, выразительным лицом. Она внимательно читала описание каждого блюда, обдумывала, затем отвергала. Отчасти это было забавно… но отчасти пугало. Неужели так же пристально она изучает и его?
   Мартин не знал, почему Стефани так сильно волнует его. Разве что дело в этих губах, которые так мягки, и в изгибах тела, которые так соблазнительны, что в ее отсутствие он не может думать ни о чем другом. К тому же она умная. Умная, веселая и неравнодушная. До приезда в Стонвилл он думал, что таких женщин, как Стефани, уже не существует. Те, с которыми он встречался после Памелы, были такими же, как Па-мела, — жесткими, рациональными, эгоцентричными.
   Стефани наконец отложила меню и посмотрела на него. Между ними в центре стола стояла небольшая красная свеча, и ее пламя танцевало, колеблемое ветерком от вентилятора. Карие глаза Стефани сверкали в золотистом свете.
   — Я кое-что узнала о вас сегодня, — медленно произнесла она.
   — И что же?
   — То, что в Мемфисе вы работали с детьми.
   С малолетними преступниками. Это правда?
   — Да, это правда. Мэрион распустила язычок?
   — В Стонвилле невозможно что-то долго сохранять в секрете. Вы должны были бы уже это понять. — Стефани положила руки на стол и посмотрела на Мартина. — Почему так? Почему малолетние преступники?
   — Я насмотрелся на уличную молодежь в Мемфисе во время ночных вылазок с Фрэнком. Иногда приходилось препровождать некоторых в приюты, и одно просто повлекло за собой другое. Незаметно для себя я стал проводить там все субботы.
   — Вам нравилось работать с ними? Подумав, Мартин ответил:
   — «Нравилось» — наверное, не совсем подходящее слово. Мне казалось, я могу сделать доброе дело. А потом, находясь там, я забывал о собственных проблемах, они казались ничтожными в сравнении с бедами этих ребят. В каком-то смысле я был эгоистом: себе помогал не меньше, чем детям.
   Подошла официантка, приняла их заказы и удалилась. Стефани взяла кусочек хлеба из корзинки, которая стояла посредине стола.
   — Так всегда и случается, — сказала она, отщипнув кусочек. — Добро, которое делаешь другим, служит тебе же во благо.
   — С вами тоже такое бывало? Стефани подняла глаза.
   — Что вы имеете в виду?
   — Эту передачу. Она тоже служит вам во благо?
   — Поверьте, я делаю ее вовсе не из альтруистских побуждений. Я хочу уехать из Стон-вилла, и если получится хит, то это поможет мне добиться желаемого.
   — Но вы ведь помогаете людям. Она помахала рукой в воздухе, при этом в разные стороны полетели крошки.
   — Не знаю…
   — А я знаю. И знает та девочка, которая звонила сегодня. — Он сложил губы трубочкой и издал звук поцелуя. — И парень, который любит свою телку. Он определенно нуждается в помощи, да и корова, думаю, будет вам признательна.
   Стефани рассмеялась и покачала головой.
   — Вы думаете? Коровья посредница? Боже, я действительно друг всех мужчин и животных. Кто бы мог подумать!
   Им принесли охлажденное белое вино, и, сделав первый глоток, Мартин попросил:
   — Расскажите мне о ваших родителях. Когда в ночь нашего знакомства я предложил вам переночевать у них, вы отнеслись к этому с большой неохотой. Как такое возможно? Мне казалось, у вас было очень счастливое детство.
   Стефани отпила из своего бокала. При этом ее горло задвигалось так соблазнительно, что Мартин не мог отвести от него взгляда. Она осторожно поставила бокал на стол и сказала:
   — Я единственный ребенок. Родители души во мне не чают, и я тоже очень люблю их. Но порой они меня подавляют. Они очень консервативны и осторожны, а я для них — центр вселенной с самого дня моего рождения. — Стефани теребила лежащую на скатерти салфетку. — Из-за того, что они принимают самое живейшее участие в моей жизни, я чувствую… что-то вроде ответственности за них.
   Грубо говоря, я веду себя хорошо — они счастливы.
   — Вы именно поэтому вернулись в Стонвилл после окончания колледжа?
   — Я знала, что их это обрадует, — призналась Стефани. — Но и с работой были проблемы. Когда мне предложили место на радиостанции, я сразу поняла, что нельзя упускать такую возможность.
   Не сдержавшись, Мартин накрыл руку Стефани своей.
   — Вы не несете за родителей никакой ответственности. Вам это известно, не так ли?
   — Да. Но я люблю их и стараюсь поступать правильно. — Стефани покачала головой. — Они останутся в Стонвилле до конца своих дней. А я, надеюсь, нет.
   За десертом Мартин спросил:
   — Почему вы так стремитесь покинуть Стонвилл? По-моему, это совсем не плохой городок.
   Стефани откинулась на спинку кресла, обхватив пальцами чашку с кофе. Вечер удался на славу. Они много и вкусно ели и говорили обо всем на свете. Однако, услышав последний вопрос Мартина, она напряглась, сама не понимая почему.
   — Я устала жить там, где о тебе все всем известно. Нельзя даже чихнуть без того, чтобы кто-нибудь не сказал: «Будь здорова!»
   Мартин приподнял темную бровь.
   — Порой можно услышать вещи и похуже.
   — Знаю, знаю. — Стефани склонилась к собеседнику. — Но вот вам наглядный пример. Через столик от нас сидят Кейт Марли и ее кузина. Завтра же, едва взойдет солнце, всем в Стонвилле станет известно, что мы с вами были здесь и ели на десерт яблочный пирог. Вас это не угнетает?