Вильмонт Екатерина Николаевна. Бред сивого кобеля

   — Хорошо. Тогда ты выдай нам расписку.
   — Расписку? Какую расписку? — безмерно удивился Егор.
   — Обычную, что ты взял у нас в долг двести долларов.
   — Побойся Бога, Аля!
   — Да при чем тут Бог? Ты с нас залог берешь. А вдруг ты при расчете про эти бабки забудешь? Так мы напомним. И вообще я не дам себя объегорить!
   Туся фыркнула, а за дверью раздался смех.
   — Я тебя когда-нибудь объегоривал? — побагровел он.
   — Нет, но раньше ты и Егором не был.
   — Черт с тобой!
   И он написал две расписки, каждую на сто долларов.
   — Вот и славно. Деловые отношения не терпят сантиментов! — заявила Аля, складывая расписку.
   Тут им принесли аккуратно упакованную лампу, они попрощались и ушли.
   — Черт, неужели нельзя в нашем климате делать ступени из чего-то менее скользкого?
   — Или хоть положить что-то на крыльце, коврик какой-нибудь, — поддержала подругу Туся. — На каблуках вообще жуть!
   Наконец они добрались до Алиной машины.
   Осторожно положили лампу на заднее сиденье.
   — Ну, подруга, по-моему, этот заказ надо обмыть!
   — Не рано?
   — В самый раз!
   — Поехали ко мне!
   — А у тебя есть что-нибудь вкусненькое?
   — Найду!
   — А Лешка не явится поломать нам кайф?
   — Нет, он поздно возвращается.

Глава четвертая

   Человечество — странная штука.

Из песен Б.Абарова

   Они сидели на кухне, и Аля рассказывала подруге, как она устала от семейной жизни, как надоел ей муж и как она рада, что у них нет детей.
   — Как подумаю, что ребенок был бы похож на этого кретина…
   — Слушай, что ты на него взъелась? Совсем он не кретин, твой Влад. Очень даже умный и ушлый.
   — Не могу… Обрыд он мне… Больше всего зависимость от него обрыдла. А уж в постели как он мне осточертел. — Она вдруг затянула дурным голосом:
   — Любимый Владик может спать спокойно, обрыдший х…, мохнатый зад, дурацкий взгляд!
   Туся фыркнула.
   — Ну завела бы себе любовника, и дело с концом.
   — Пробовала.
   — И что?
   — Не помогает. Туська, а как у тебя с этим делом?
   — Нормально, — ответила Туся, она не умела говорить на такие темы. Но держать свою тайну всегда при себе тоже было невыносимо. И она рассказала подруге все.
   — Ты молодчина, Туська, я от тебя не ожидала!
   Вот прямо с порога и дала?
   — Прямо с порога, — тяжело вздохнула Туся.
   — Что, вот сразу так захотелось?
   — Не помню. Просто я вдруг поняла, что не могу иначе…
   — Кайф! А тебе понравилось?
   — Не то слово!
   — А если б опять с ним встретилась?
   — Даже думать боюсь!
   — Ты о нем вспоминаешь?
   — Да. Очень часто.
   — И что?
   — Голова кругом идет. И ноги дрожат. И живот начинает болеть… — хриплым шепотом призналась Туся. — Но больше всего меня мучает мысль, что он Ниночкин любовник. Он так испугался, когда узнал, что я ее невестка.
   — А ты пробовала ее о нем расспросить?
   — Ну что ты! Я боялась себя выдать!
   — А какой он?
   — В каком смысле?
   — Ну рост, цвет глаз, возраст?
   — Лет пятьдесят, наверное, крупный, волосы с проседью. Смуглый, глаза синие.
   — Красивый?
   — Я не знаю… Мне кажется, что я могла бы и не узнать его на улице… И я даже не знаю, как его зовут… Он сказал, что Саша, но, по-моему, соврал с перепугу.
   — Знаешь, ты лучше выкинь его из головы.
   — Стараюсь, пока не выходит.
   — Он лучше, чем Митчел?
   — В сто тысяч раз! — твердо заявила Туся. — Кажется, Лешка идет.
   — О, девушки, вы тут что, пьянствуете вдвоем?
   Привет, Алька!
   — Привет, Леха!
   — Давно вернулись? А Влад где?
   — В Караганде! — буркнула Аля.
   — Поссорились?
   — Да нет, я так…
   — Сидите тут небось и косточки нам с Влад ом, перемываете?
   — Очень нужно! У нас темы поинтереснее есть, — передернула плечами Аля.
   — Я помешал?
   — Да ты что, Лешик! Есть хочешь? — засуетилась Туся.
   — Нет, я поел.
   — Где?
   — В редакции, где же еще. Пойду поработаю. Не буду вам мешать.
   Он ушел.
   — Придется сменить тему, — с сожалением прошептала Аля, — а то увлечемся, а он подслушает…

* * *

   После рассказа о незнакомце Тусе нисколько не стало легче. Даже наоборот. Все вспомнилось так ярко и живо, что хоть на стенку лезь. Но тут позвонила свекровь и таинственным шепотом сообщила, что традиционная встреча Нового года отменяется.
   — Мы с Мстиславом Сергеевичем решили на Новый год съездить в Ригу. У нас обоих столько связано с этим городом…
   — Здорово! — довольно вяло отозвалась невестка.
   — Ты чего куксишься? Опять эта сучонка звонила?
   — Да нет, она больше не звонит. Я просто устала.
   — А Лешка дома?
   — Да, работает. Позвать?
   — Не стоит. Тусь, а вы где будете встречать?
   — Еще не думала. Я ж только что узнала…
   — Тусечка, милая, не обижайся! Но в моем возрасте пренебречь такой возможностью было бы глупо…
   — Да боже сохрани! Не беспокойтесь, что-нибудь сообразим, а лучше всего вдвоем встретить, дома… — Ей вдруг показалось это заманчивым.
   — Вдвоем — это прекрасная мысль. Это освежает чувства, это так романтично. И Лешка по крайней мере не напьется…
   — Нина Михайловна, побойтесь Бога, он очень редко напивается! — вступилась она за мужа. — У меня только вопрос: вы сами Лешке скажете, что уезжаете?
   — Скажу, в чем проблема? Мы не вмешиваемся в личную жизнь друг друга. Вот что, позови его, чтоб он потом не упрекал меня, что я его не предупредила…
   — Это хорошая мысль! Леша, тебя мама!
   — Иду!
   Она ушла в спальню, а Алексей довольно долго беседовал с матерью.
   — Как тебе это нравится? — возник он на пороге. — Ну мать, сильна старушка!
   — С ума сошел? Какая ж она старушка!
   — Да вообще-то нет, но для таких штучек все-таки явно устарела. Но я даже восхищаюсь… А что с Новым годом-то делать будем? Куда двинем?
   — А давай вдвоем встретим, дома? Хоть не устанем до полусмерти, а?
   — Вдвоем? — без особого энтузиазма отозвался муж — Можно!
   У нее оборвалось сердце. Он не хочет… Ему скучно вдвоем со старой кошелкой…
   — Если у тебя есть другие идеи, я готова их рассмотреть.
   — Никиту можно позвать с девушкой… Или заказать столик где-нибудь.
   — А если уехать куда-то?
   — Да ты что! А новогодний номер? Я должен все видеть сам. А то под праздник сотруднички такого наваляют… О работе уже никто не думает!
   — Ладно, я готова просто лечь спать.
   — Ты обиделась? — насторожился он.
   — Ничего я не обиделась. Просто мои предложения ты отвергаешь, а сам ничего предложить не можешь. Поэтому закрываем тему. Спокойной ночи, я устала.
   Она легла, завернувшись в одеяло, и потушила ночник, в полной уверенности, что сейчас он будет просить прощения, целовать и обнимать ее, но он просто сказал: «Ага, спи!» — и вышел из спальни.
   У него кто-то есть. Я ему уже не интересна.., всхлипнула она. Но и у меня кто-то есть… Сейчас ей показалось, что незнакомец обязательно найдет ее, как обещал. И для него я вовсе не старая кошелка. И не калоша. И вряд ли он в таком возрасте кидается на всех встречных женщин. Но он явно знает в них толк, а я произвела на него впечатление… Черт побери, я с молодым мужем забыла, что умела производить впечатление и не на таких… И пусть Митчел Мак-Лейн не бог весть какой любовник, вернее, даже совсем никакой, да и человек не ахти, но все равно он звезда, настоящая голливудская звезда… И влюбился в меня с первого взгляда и добивался долго… Лешка тоже долго добивался. А этот просто руку протянул… Нет, как вовремя появилась Алька со своей идеей подготовки запасного аэродрома…

* * *

   Чтобы поддерживать себя в форме, Алексей дважды в неделю ходил в бассейн. До работы.
   — Леш, я хочу сегодня к Реджинальдовне съездить.
   — Съезди, в чем проблема?
   — Да ни в чем! Ты меня до метро подбрось, ладно?
   — Подброшу, не вопрос. Только ты будь готова минут через двадцать, а то я опоздаю. А чего это ты в такую рань к ней собралась?
   — Да пока доеду… И от станции еще идти. Да и возвращаться в темноте неохота.
   — Тоже правильно. Да, кстати, я вчера с Никитой говорил насчет Нового года.
   — И что?
   — Он приглашает к ним на дачу. По-моему, неплохо за городом встретить, а?
   — Как хочешь…
   — Значит, решено!
   Она ничего не ответила. От обиды внутри все заболело. А я ведь с самого начала это предвидела.
   Я не хотела выходить за него… Я ждала и вот дождалась. Он ко мне равнодушен, ему плевать на меня и мои жалкие попытки что-то вернуть. Ну да ничего.
   У меня есть своя квартира. Ей стало нестерпимо жалко новой квартиры, в устройство которой она вложила всю душу… Ну и черт с ней, я теперь многое знаю и умею. Сделаю себе маленькое уютное гнездышко, где мы с Мамзиком будем жить. Лешка деньги за квартиру благородно не брал, говорил, что это на черный день. Можно считать, что он для меня настал. И я буду делать абажуры. А мне ведь, в сущности, немного надо. Я прекрасно шью, тряпок у меня кучи, я долго продержусь… И я еще не такая старая, я найду себе мужчину…
   — Леш, знаешь, я не успею, я сама доберусь, ты езжай!
   — А? Что? Ладно. Извини, не могу ждать!
   Ей не хотелось садиться с ним в машину.

* * *

   Татьяна Реджинальдовна дружила еще с Тусиной бабушкой. Ей шел уже девятый десяток, но об этом нельзя было догадаться. Подтянутая, аккуратная, с прямой спиной. Она постоянно жила за городом вдвоем с домработницей Антониной Панкратовной. Сын Татьяны Реджинальдовны, крупный финансист, когда-то в молодые годы ухаживал за Тусиной матерью. Туся бывала у старухи нечасто, но очень ее любила. И знала, что ей всегда будут рады.
   Татьяна Реджинальдовна отличалась тем, что хранила в больших тяжелых сундуках массу шикарных вечерних платьев и театральных костюмов. В свое время она пела в знаменитой Свердловской оперетте, была красавицей и сердцеедкой. И обожала, рассказывая что-то о своей бурной молодости, подкрепить рассказ «наглядным пособием», как называла это Туся.