- Ой, папа, не нравится мне все это… - только и смогла произнести она.
   - А никто и не говорит, что это может понравиться. Но ведь нам и не обещали простого решения всех проблем. Даже вообще никакого решения никто еще не обещал, если быть более точным. - Профессор с трудом подавил зевок. - А теперь мне пора назад в замок. Надо хорошенько выспаться для предстоящей встречи. Чтобы заключить сделку с Моласаром, я должен быть в хорошей форме, как следует все продумать и ничего не упустить из виду.
   - Это сделка с дьяволом, - прошептала Магда. Голос ее дрожал. Сейчас она как никогда боялась за своего отца.
   - Нет, милая. Настоящий дьявол ходит сейчас по замку в черной форме с серебряным черепом на фуражке и называет себя "штурмбанфюрер".
 
   Магда нехотя отошла в сторону и молча наблюдала, как коляску с отцом откатили в башню. Потом она в смятении заторопилась в гостиницу. События развивались так бурно, что она не успевала даже толком обдумать происходящее. До сих пор ее жизнь текла очень размеренно, наполненная книгами и исследованиями, мелодичными песнями и черными значками нот на ровной белой бумаге. Нет, она явно не была создана для интриг. И сейчас у бедной девушки голова шла кругом от информации, которую она только что получила от отца.
   Но Магда надеялась, что хотя бы он сам отдает себе отчет в том, что вознамерился предпринять. Она была решительно против союза с Моласаром, пока не заглянула отцу в глаза. В них светилась надежда - маленькая искорка той безудержной энергии, которой он обладал когда-то, благодаря чему ей всегда было так приятно находиться в его компании. По крайней мере теперь у него появилось дело. Он хотел действовать, а не беспомощно сидеть в коляске и наблюдать, как вокруг действуют другие. Он страстно желал быть полезным своему народу… Или хотя бы одной живой душе на этом свете. Нельзя было лишать его этой надежды.
   Подходя к гостинице, Магда почувствовала, как холод и враждебность замка на глазах оставляют ее. Она обошла вокруг дома, надеясь найти Гленна. Возможно, он загорает сейчас под утренним солнцем где-нибудь неподалеку. Но его не было видно ни на улице, ни в столовой. Тогда Магда поднялась наверх и остановилась возле его комнаты, прислушиваясь к звукам за дверью. Но внутри было тихо. Однако девушка знала, что Гленн встает рано. Скорее всего, он лежит сейчас и читает.
   Она уже протянула руку, чтобы постучаться, но потом передумала. Лучше встретить его как бы случайно где-нибудь в гостинице или рядом, чем так нахально заявляться к нему прямо в номер. Чего доброго, он еще подумает, что она бегает за мужчинами!
   Вернувшись к себе, Магда сразу же услышала жалобный писк птенцов и подошла к окну, чтобы проверить гнездо. Она хорошо видела, как тянутся вверх их тонкие шейки в ожидании корма. Но матери-птички нигде поблизости не было. Магде захотелось, чтобы она поскорее прилетела к ним - уж слишком громко они пищали, требуя своей доли.
   Она взяла в руки мандолину, но, сыграв несколько куплетов медленной цыганской песни, отложила инструмент в сторону. Магда нервничала, и писк птенцов все сильнее раздражал ее. Посидев немного в задумчивости, она вдруг почувствовала прилив решимости, встала и вышла в коридор.
   Дважды постучав в дверь Гленна, девушка вновь прислушалась, но из комнаты по-прежнему не доносилось ни звука. Никаких признаков жизни. Немного поколебавшись, она толкнула дверь рукой, и та широко распахнулась.
   - Гленн? - позвала Магда.
   Никого. Комната была как две капли воды похожа на ее собственную. Магда хорошо знала эту гостиницу - именно в этом номере она останавливалась в прошлый раз, когда они с отцом приезжали на перевал. Но что-то неуловимо другое было сейчас в обстановке, чего раньше Магда не замечала. Она внимательно оглядела стены и наконец поняла, в чем дело. Над тумбочкой Должно было висеть большое зеркало - а сейчас его зачем-то сняли. Вместо него на пожелтевшей выгоревшей штукатурке обозначился большой светлый прямоугольник. Очевидно, зеркало случайно разбили уже после ее отъезда и до сих пор не успели заменить на новое.
   Магда шагнула внутрь комнаты и медленно обошла ее. Вот здесь он живет; а это кровать, на которой он спит… Магда почувствовала странное возбуждение и спросила себя, что она скажет, если Гленн внезапно вернется и застанет ее одну в своей комнате. Как она будет оправдываться? Никак. Так что лучше всего побыстрее уйти отсюда.
   Но, повернувшись к выходу, она вдруг заметила, что дверца шкафа слегка приоткрыта. Внутри лежал какой-то сверкающий предмет. Конечно, она рисковала; но что изменится, если она только одним глазком заглянет туда? Подойдя ближе, Магда решительно распахнула створку.
   Зеркало, которое, несомненно, должно было висеть на стене, лежало почему-то в шкафу! Зачем Гленну понадобилось снимать его? Но, может быть, он вовсе его и не снимал? Может быть, оно само свалилось оттуда, а Юлью не успел еще вбить новые гвозди, чтобы повесить его обратно. Кроме зеркала в шкафу хранилась одежда Гленна и кое-что еще: в самом дальнем углу она увидела непонятный длинный футляр, почти в человеческий рост.
   Сгорая от любопытства, Магда встала на колени и осторожно потрогала кожу футляра. Она оказалась сморщенной и очень грубой, будто ее изрядно потрепало время, или футляр совсем не берегли, и от этого он успел до срока испортиться. Магда не могла даже представить себе, для какого предмета он может быть предназначен. Она оглянулась. В комнате по-прежнему было пусто. Входную дверь она на всякий случай оставила приоткрытой, но в коридоре тоже никого пока не было. Магда подумала, что успеет сделать все очень быстро: ей понадобится всего пара секунд, чтобы расстегнуть футляр, заглянуть вовнутрь, снова закрыть его и исчезнуть из комнаты. Теперь она просто обязана была узнать, что там лежит. Чувствуя себя любопытной первоклассницей, которая нашла в доме тайник, куда ей не позволяют заглядывать, Магда протянула руку к медным застежкам и ловко открыла их. Металл заскрипел, будто в замочки попал песок. Затем девушка одним движением распахнула футляр, при этом петли так же противно скрипнули.
   Поначалу она не могла сообразить, что за предмет предстал перед ее глазами. Он излучал холодный голубоватый блеск и был сделан из чего-то наподобие стали. Хотя Магда не могла точно сказать, что это за металл.
   Сам предмет имел форму удлиненного клина, сильно заостренного на конце. Боковые его кромки были сплющены и заточены. Он напоминал чем-то меч. Ну, конечно же - это и был меч! Или палаш. Только у меча этого отсутствовала рукоятка, а тупой конец с почти прямыми углами имел длинный четырехгранный выступ, и было ясно, что как раз этим шипом он и должен вставляться в гнездо эфеса. И если соединить его с рукоятью, то получится очень мощное и грозное оружие.
   Внимание Магды привлекли знаки, выгравированные на мече. Они были не просто нарисованы, а именно вырезаны в голубоватом металле. Девушка провела пальцем по замысловатым углублениям и почувствовала все извилины этих таинственных знаков. Они были похожи на руны, но таких ей прежде видеть не приходилось. Магда неплохо была знакома с древнегерманскими и скандинавскими рунами - ей попадались даже символы начала третьего века. Но эти, видимо, были еще старше. И намного. От них так и веяло стариной, и девушка удивилась: кто же и когда мог выковать этот меч?
   И в этот момент дверь в комнату громко хлопнула.
   - Ну что, вы нашли то, что искали?
   Магда испуганно отскочила в сторону, и крышка футляра захлопнулась, закрыв страшное оружие. Девушка повернулась к вошедшему Гленну. Сердце ее бешено колотилось - она была до смерти перепугана. И еще ее мучили угрызения совести.
   - Гленн, дело в том, что я…
   Гленн негодовал.
   - Я думал, вам можно доверять! Что вы надеялись отыскать здесь?
   - Ничего… Я пришла, чтобы повидаться с вами. - Она не могла понять, что его так рассердило. Да, ему может быть неприятно, что она без спроса зашла в его комнату, но не до такой же степени!..
   - Неужели вы решили, что я спрятался в этом шкафу?
   - Конечно, нет! Я… - "А зачем я все это объясняю? - подумала вдруг она. - Любая моя отговорка покажется сейчас глупой и неуместной". Разумеется, ей не следовало сюда приходить. И вот она стоит теперь перед ним в полной растерянности. Не зная, куда девать глаза от стыда. Застигнутая врасплох, пойманная на месте преступления. И потом, почему он так злится? Магда сама уже начинала сердиться на него и решила дать достойный отпор. - Мне захотелось узнать о вас побольше. И я пришла к вам, чтобы поговорить. Мне… мне нравится разговаривать с вами. Но я практически ничего о вас не знаю. - Тут она решительно замотала головой. - Нет, разумеется, больше этого не повторится.
   Она шагнула вперед, твердо намереваясь уйти, раз уж ему так не терпится побыть наедине с собой. Но до двери Магда все-таки не дошла. Когда она проходила мимо хозяина комнаты, тот неожиданно схватил ее за руку. Не сильно, но она поняла, что Гленн не собирается так просто отпустить ее, и остановилась. Потом он осторожно повернул девушку лицом к себе, и их глаза встретились.
   - Магда… - начал он и замолчал, притянув ее еще ближе, и вдруг прижался губами к ее пылающему лицу. Магда почувствовала, что хочет оказать ему сопротивление, крепко сжать кулаки и оттолкнуть его прочь. Но это был лишь слабый застарелый рефлекс, и он тут же погас, не успев претвориться в действия. В тот же миг ее разум и тело обожгло ослепительным огнем страсти, и она нежно обхватила его шею, еще сильнее прижимаясь к могучим мускулам его груди. Позабыв обо всем на свете и утопая в этой сладкой истоме, Магда доверчиво расслабила губы и закрыла глаза. Язык Гленна проник ей в рот, и она удивилась такой смелости - еще никто не целовал ее так! - и тут же Магда содрогнулась в приливе сказочного блаженства. Руки Гленна ласкали ее, нежно гладили через одежду спину и ягодицы, то и дело переходя к напряженной груди; и где бы они ни коснулись ее тела, оставалось приятное возбуждающее тепло. Потом эти руки поднялись к шее девушки, осторожно развязали косынку и отбросили ее в сторону, затем опустились ниже и начали медленно расстегивать пуговицы толстой вязаной кофты. Она не останавливала Гленна. Одежда мешала ей, душила и стягивала, а в комнате почему-то сразу стало нестерпимо жарко… Теперь ей просто необходимо было сбросить с себя эти удушающие путы.
   Был момент, когда у Магды появилась возможность остановить его, прекратить все это и убежать к себе: когда кофта была уже снята, какой-то внутренний голос вдруг зазвучал в ее голове: "Неужели это я? Что со мной происходит? Это же безумие!" Но этот голос принадлежал старой, прежней Магде - той, что осталась один на один с жестоким миром после смерти матери. И его слабый призыв тут же был заглушен другой Магдой - восставшей на обломках сокрушенных принципов Магды прежней. И эту новую Магду пробудила к жизни неиссякаемая сила страсти, пылающей в сердце мужчины, который сейчас крепко обнимал ее. Все прошлое с его традициями и понятиями сразу же потеряло свой смысл, а завтрашний день казался таким далеким, будто до него невозможно было дожить. Сейчас для Магды существовало лишь настоящее - только эти сладкие мгновения. И еще Гленн.
   Вслед за кофтой белоснежная блузка так же легко соскользнула с ее плеч. Там, где распущенные волосы касались ее оголенной кожи - на шее, плечах и спине - она ощущала сильный жар, будто ее жгло огнем. Гленн опустил ей на талию плотно облегающий лифчик, и упругая грудь будто выпрыгнула наружу. Не отрываясь от горячих губ девушки, он начал нежно ласкать эту грудь, водя пальцем вокруг сосков, отчего они сразу же затвердели, и Магда тихо застонала от наслаждения. Наконец он провел руками по ее шее, покрыл поцелуями ложбинку между грудей, а потом обвел языком вокруг каждого соска, оставляя влажные круги там, где только что его пальцы начертили теплые кольца. Магда вскрикнула и выгнулась, прижавшись грудью к его лицу, содрогаясь и чувствуя, как волны сладкого экстаза начали медленно подниматься внутри ее жаждущего тела.
   Гленн легко поднял ее на руки и отнес на кровать, потом аккуратно снял всю оставшуюся одежду, одновременно лаская губами грудь. После этого разделся сам и склонился над ней. И руки Магды словно обрели свою отдельную самостоятельную жизнь - они ласкали Гленна, ощупывая каждый дюйм его кожи, будто она хотела убедиться в том, что он живой, настоящий, и действительно рядом с ней. И вот он начал осторожно проникать в нее, и после короткого болезненного удара вошел целиком. А все, случившееся дальше, было еще восхитительнее.
   "Боже мой! - думала Магда, когда волны растущего наслаждения начали жадно поглощать ее тело. - Так вот что это такое! Значит, именно этого я была лишена столько лет? Неужели это и есть та самая страшная супружеская обязанность, о которой с таким отвращением говорят многие замужние женщины? Не может быть! Это слишком прекрасно! Но я ничего не упустила, ведь раньше я не знала Гленна, а с кем угодно другим никогда бы не достигла и сотой доли такого блаженства".
   Он начал медленное движение внутри нее, и она подхватила его ритм. Приятные ощущения удвоились, потом утроились, и вскоре ей показалось, что ее плоть растворяется в Гленне. Потом тело Гленна напряглось, и внутри себя она тоже почувствовала, как с неизбежностью нарастает лавина безудержного экстаза. И вот долгожданный момент настал! Спина ее выгнулась, ноги сами собой еще сильнее разошлись в стороны, и весь мир перед глазами Магды неожиданно раскололся и исчез в невероятном взрыве ослепительного огня любви.
   Но через некоторое время он постепенно начал вновь собираться в единое целое, и Магда с восхищением наблюдала это, еле переводя дыхание и распластав в изнеможении свое счастливое тело рядом с Гленном.
   Весь день они провели на этой узкой кровати, перешептываясь, смеясь и исследуя друг друга до мельчайших подробностей. Гленн знал очень многое и многому обучил ее. Получалось, что именно он знакомит Магду с ее же собственным телом. И он был таким нежным, терпеливым и ласковым, что много раз еще заставлял ее подниматься на вершину сказочного блаженства. Это был первый мужчина в ее жизни, но она не сказала ему об этом - он и сам все прекрасно понял. Она же была у него далеко не первой, но сейчас этот факт показался ей настолько малозначительным, что не нуждался ни в каких комментариях. К тому же она почувствовала, что и Гленн испытал с ней громадное облегчение, будто у него уже очень долгое время не было женщин.
   Его тело восхищало Магду. С точки зрения анатомии мужчины всегда были для нее белым пятном. И теперь она удивлялась, как близко к коже располагаются мужские мускулы. Может быть, так и у всех остальных мужчин?
   На всем теле Гленна волосы были огненно-рыжие, И кроме этого Магда увидела на его животе и груди множество шрамов. Но это были старые шрамы - они пролегали белыми полосами по всему его телу, ярко выделяясь на смуглой коже. Когда она спросила о них Гленна, он ответил, что получил их в результате несчастного случая. Причем не одного, а сразу нескольких. А потом остановил этот поток вопросов, снова занявшись с ней любовью.
   Когда солнце скрылось за западными хребтами, они оделись и вышли подышать свежим воздухом. Они шли, держась за руки, и ежеминутно останавливались, чтобы обменяться долгими поцелуями. Вернувшись в гостиницу, они увидели, что Лидия как раз накрывает стол к ужину. Магда почувствовала вдруг, что умирает с голоду; они тут же уселись рядом и принялись подкрепляться. При этом Магда старалась сосредоточиться на еде и не смотреть в сторону Гленна, потому что поняла, что, утоляя физический голод, разжигает внутри другой, ничуть не меньше, - это был многолетний голод любви. Новый мир раскрылся перед ней сегодня, и теперь ей не терпелось исследовать его дальше.
   Оба поспешно поглощали еду, как школьники, которые торопятся поиграть, пока на улице не стало темно. Встав из-за стола, они бегом бросились наверх, Магда впереди. Довольная и смеющаяся, она на этот раз повела его уже в свой номер. На свою кровать. И как только дверь за ними закрылась, они стали яростно срывать друг с друга одежду, разбрасывая ее по всей комнате, а потом соединились в жарких объятиях и долго не разжимали их, до самого вечера предаваясь своему сладостному поединку.
   Когда спустя несколько часов Магда, полностью удовлетворенная, лежала возле него в темноте, ощущая удивительную легкость и безмятежный покой, она поняла, что окончательно влюбилась. Магда Куза - старая дева, книжный червь и синий чулок - и вдруг влюбилась! Нигде и никогда не существовало больше такого замечательного человека, как Гленн. И она была желаема им! Она любила его, хотя и не произнесла еще вслух этих слов. Как, впрочем, и он. Но Магда решила, что Гленн должен первый сказать ей о своей любви. Возможно, это произойдет не сегодня, но она была согласна и подождать. Магда безошибочно чувствовала, что он тоже любит ее, и сознания этого ей было вполне достаточно.
   Она поуютнее устроилась рядом со своим возлюбленным. Одного сегодняшнего дня ей хватило бы на весь остаток жизни. С ее стороны было бы настоящим любовным обжорством мечтать о дне завтрашнем. Но тем не менее она с нетерпением ждала его. Магда была уверена, что еще ни одна женщина в мире не получала столько наслаждения - и физического, и духовного, - как она за один только сегодняшний день. Никто на свете! И сейчас она засыпала уже совсем другим человеком - это была совершенно не та Магда Куза, которая еще сегодня утром проснулась одна в этой же самой кровати. Как давно это было!.. Будто в какой-то другой жизни. И та старая Магда сейчас казалась странной и незнакомой. А новая - такая близкая и понятная. И еще влюбленная. Теперь все у нее будет хорошо!
   Магда закрыла глаза. За окном послышался слабый писк голодных птенцов. Теперь они пищали гораздо тише, чем утром. Как показалось Магде, в их настойчивых просьбах о еде уже ясно звучали нотки отчаяния. Но Магда не успела подумать, что могло случиться с их матерью, как ее одолел сон.
 
   Гленн пристально смотрел на нее в темноте. Лицо Магды было спокойным и безмятежным, и напоминало лицо спящего ребенка. Он покрепче обнял ее, будто испугавшись, что она может исчезнуть.
   Ему надо было держаться на расстоянии, и он с самого начала прекрасно осознавал это. Но его неодолимо влекло к ней, и он позволил Магде разворошить пепел его чувств, которые, как он считал, не оживить уже никому. Но именно Магда сумела найти под пеплом горящие угли. И вот сегодня жар гнева из-за того, что она прокралась в его комнату и залезла в шкаф, разогрел эти угли до такой степени, что они неожиданно вспыхнули и занялись ярким пламенем. Это была судьба. Неотвратимый рок. За свою долгую жизнь он повидал очень многое и немало пережил, прежде чем окончательно удостовериться, что очень часто все на самом деле бывает предопределено. Много раз уже он пытался обмануть судьбу, и все же некоторые вещи никак нельзя было обойти. Конечно, на первый взгляд они могли показаться и незначительными, но в основном как раз они-то и оказывались наиболее важными.
   И все же нельзя было позволять ей так влюбиться в него, ведь Гленн не мог даже сказать, уйдет ли он из этих мест живым и невредимым. Но, может быть, именно поэтому его так сильно и потянуло к ней? Он просто не мыслил себе одиночества в такую трудную минуту. И если уж ему суждено умереть здесь, то перед смертью он по крайней мере с благодарностью вспомнит о тех сладких мгновеньях, которые провел рядом с ней. Сам же он никак не мог позволить себе без остатка отдаться своим чувствам и с головой окунуться в водоворот наслаждения. Ведь это только расслабит его, а ему предстоит смертельная схватка со своим давним врагом. И шансов выжить в ней у обоих противников не так уж много. Но даже если он и победит в этом бою, то захочет ли Магда остаться с ним рядом и принять его таким, какой он есть, когда узнает о нем всю правду?
   Он заботливо поправил одеяло, укрыв ее плечи. Нет, он не должен потерять ее!.. И если существует какой-то способ удержать ее рядом с собой навсегда, то потом, когда все это кончится, он приложит все усилия к тому, чтобы этот способ найти.
 

Глава двадцать четвертая

 
   Застава.
   Пятница, 2 мая.
   Время: 21.37
   Ворманн сидел в своей комнате перед мольбертом. Еще недавно он собирался замазать, наконец, эту страшную тень, так походящую на силуэт повешенного. Но теперь, когда уже приготовил кисти и краску, это желание почему-то пропало. Пусть все остается, как есть. Какая разница!.. Все равно он бросит картину здесь, чтобы после отъезда ничто больше не напоминало ему о замке. Если, конечно, он уедет отсюда живым.
   Во дворе за окном горели все лампы, часовые ходили парами, вооруженные до зубов и готовые стрелять при первой же необходимости. Пистолет Ворманна лежал без кобуры на столе. Но капитан сейчас не думал о нем.
   У Ворманна была своя собственная теория относительно замка. Он, конечно, не слишком серьезно относился к ней, но, по крайней мере, она лучше других объясняла происходящее и позволяла разрешить большинство вопросов. По его мнению, сам замок был живой. Вот почему никто ни разу не видел, что именно убивает солдат, и не смог поймать никакого убийцу. По этой же причине они таи и не нашли убежище таинственного преступника, хотя разобрали уже почти все капитальные стены. Замок сам убивал людей.
   Правда, эта теория обходила молчанием один факт, причем факт немаловажный: когда они прибыли сюда, замок еще не был таким зловещим. Во всяком случае, вто не чувствовалось настолько остро. Конечно, птицы и тогда не гнездились здесь, но ничего более подозрительного Ворманн не ощущал вплоть до той первой ночи, когда была проломлена стена в подвале. После этого замок будто бы подменили. Он стал мрачным и кровожадным.
   Но в то же время нижний подвал так и не был до конца исследован. Казалось, что для этого нет особо веских причин. Ведь солдаты постоянно дежурили возле пролома, что не мешало их товарищам погибать наверху, при этом никто из часовых еще ни разу не замечал, чтобы через дырку в полу какое-нибудь существо выходило из подземелья на улицу. Может быть, стоит всерьез заняться изучением этого подвала? Что если сердце замка как раз и находится там, захороненное в его темных закоулках? Вот где надо как следует поискать!.. Хотя нет - на это уйдет уйма времени, ведь некоторые из ходов могут тянуться на многие мили. И если быть до конца откровенным, то вряд ли у кого-нибудь возникнет желание путешествовать по катакомбам, в которых царствует вечная ночь. Как-никак, ночь теперь стала для них злейшим врагом. И только трупам было все равно, где ее проводить.
   Трупы… Сразу же вспомнились грязные сапоги и запачканные землей простыни на мертвых солдатах. Они продолжали беспокоить капитана в самые неподходящие моменты. Как сейчас, например. Впрочем, и в течение всего дня эта грязная обувь не давала ему покоя, пробуждая самые неприятные подозрения и вызывая сумятицу в мыслях.
   Грязные сапоги… От этих раздумий Ворманну становилось не по себе. Проклятая грязь никак не укладывалась ни в одну из его теорий.
   Он продолжал неподвижно сидеть у мольберта, уставившись на незаконченную картину.
 
   Кэмпфер лежал на своей койке, положив ногу на ногу. Его "шмайсер" висел на стене рядом с ним. Майора била нервная дрожь. Он пытался успокоиться, но из этого ничего не выходило. Никогда раньше он даже не предполагал, насколько изнурительным может быть постоянное чувство страха.
   Ему непременно надо выбираться отсюда!
   Необходимо завтра же взорвать ко всем чертям этот замок. Именно так он и поступит. Сразу после обеда он заложит фугасы и сровняет проклятую крепость с землей. Таким образом, уже в субботу он будет спокойно ночевать в Плоешти на настоящей кровати с настоящим матрасом и перестанет, наконец, вздрагивать при каждом шорохе и дуновении ветерка. И никогда больше ему не придется сидеть так и трястись, обливаясь холодным потом и все время думая, кто может красться по коридору за его дверью.
   Хотя завтра, наверное, еще слишком рано. За это уж его точно по головке никто не погладит. В Плоешти ждут майора не раньше понедельника, и до тех пор надо постараться испробовать все возможные средства, чтобы решить проблему другим путем. Взрывать замок - самая последняя мера, и принимать ее допустимо лишь в том случае, если все остальные способы окажутся бесполезными. Наверное, армейское командование недаром разместило здесь эту заставу и велело тщательно охранять ее как важный стратегический пункт. Нет, разрушение замка - это последнее средство.
   Тут Кэмпфер отчетливо услышал, как двое часовых в кованых сапогах прошли мимо его запертой двери. Он заблаговременно распорядился удвоить охрану в коридорах и самолично проверил, чтобы это приказание было выполнено. Напротив своей комнаты майор выставил дополнительный усиленный пост, выбрав в качестве личной охраны троих самых крепких солдат из возглавляемой им спецкоманды СС. Конечно, он не рассчитывал, что свинцовый град из автоматов сможет остановить вездесущего убийцу, но надеялся, что в случае чего именно часовые станут первыми жертвами, и, таким образом, он продлит свое существование еще на одну ночь. А уж его телохранители будут как миленькие блюсти покой своего начальника - в этом Кэмпфер почти не сомневался, строго-настрого наказав подчиненным не спускать глаз с его двери, как бы сильно они ни устали за день. А сегодня он изрядно заставил их попотеть - все без исключения солдаты СС были заняты на разборке стен, особенно вокруг его комнаты. В результате этой работы была полностью исключена возможность спрятаться на расстоянии в пятьдесят футов по обе стороны от того места, где лежал сейчас съежившийся от страха майор. Впрочем, разборка стен ничего не дала. Никаких тайников и скрытых проходов обнаружено не было.