Страница:
Главное действующее лицо этой истории - мировой судья Джон Момпессон из города Тедворта, графство Уилтшир. О нем сохранилось мало сведений. Его семья была достаточно известна, имела обширные связи и пользовалась хорошей репутацией. В 1638 году будущий судья окончил колледж, так что к
32
началу вспышки знаменитого полтергейста ему исполнилось тридцать восемь лет. К тому времени он был женат и жил в собственном, весьма добротном и удобном двухэтажном доме с женой, несколькими детьми, матерью и, разумеется. Слугами. Дата смерти его неизвестна. По крайней мере, в 1690 году он еще был жив и, несмотря на обрушившиеся на него напасти, пересуды, сплетни и подозрения, "не страдал от меланхолии и не отличался высокомерием".
Все началось с того, что Момпессон в середине марта 1662 года выехал по служебным делам в соседний город Лудгаршалл. Там он, остановившись в доме местного судебного пристава, услышал барабанный бой и поинтересовался его причиной. Пристав сообщил, что вот уже несколько дней горожан беспокоит какой-то праздношатающийся барабанщик, призывающий барабанным боем подавать ему милостыню. Момпессон распорядился привести попрошайку. Им оказался отставной солдат Уильям Друри, бывший барабанщик, промышлявший попрошайничеством, на что, утверждал он, имеет письменное разрешение. Судья спросил паспорт и то самое разрешение, признал их фальшивыми и конфисковал у Друри самое ценное, что тот имел, - барабан, а самого Друри приказал доставить к мировому судье. Но бродяжка сознался в обмане и стал слезно просить вернуть ему главное средство пропитания - барабан. Однако судья был непреклонен: барабан Друри получит обратно лишь при условии, если полковник Эйлиф, чьим барабанщиком называл себя бродяжка, 1 даст о нем хороший отзыв. Барабан оставили у судеб- 1 ного пристава, а барабанщика - под надзором поли- " цейского, который, видимо, поддался мольбам бродяжки и отпустил его.
Примерно в середине апреля 1662 года Момпессон выехал по служебным делам в Лондон, но незадолго до этого судебный пристав, согласно распоряжению судьи, переслал конфискованный барабан ему на дом. По возвращении Момпессона 4 мая жена рассказала, что ночью их страшно напугали воры, которые столь громко стучали, что едва не разнесли весь дом. Очень скоро судья убедился, что жена если что и преувеличила, то лишь свои страхи.
Не прошло и трех суток, как ночью вновь возобновились звуки, недавно так встревожившие его домочадцев, - казалось, кто-то шумно ломится в дом! Раздавались очень громкие стуки в двери дома и вне его.
34
Судья оставил постель и, взяв пару пистолетов, пошел на разведку. Он открыл дверь, в которую стучали особенно сильно, однако за ней никого не было. Тут же услышал стуки в другую дверь, открыл и ее, обошел весь дом и вокруг него, но никого и ничего подозрительного не заметил. Между тем звуки не смолкали, но теперьслышались глухие удары и какойто странный шум. Когда же Момпессон вновь оказался в постели, уже на крыше дома раздались звуки как бы топания и барабанного боя. Они продолжались довольно-таки долго, но постепенно стихли. В последующие дни стуки и барабанный бой
35
кими ударами и частой дробью раздавались не раз и; продолжались по пять ночей подряд с перерывом на трое суток, как бы для отдыха невидимого барабанщика. Звуки раздавались вне дома, из его наружных стен, более чем наполовину обшитых досками. Они всегда начинались только тогда, когда семья ложилась спать, будь то рано или поздно. Так продолжалось примерно месяц.
Затем звуки "вошли" в дом и стали раздаваться в комнате, где хранился конфискованный барабан. Они возникали четыре-пять раз в неделю, спустя полчаса после того, как все уже были в постели, и продолжались почти два часа. Все начиналось с того, что слышались звуки как бы проносившегося над* домом вихря, потом слышался барабанный бой, как при снятии караула. В той комнате странности длились два месяца, и судья специально ночевал в ней, чтобы самолично все видеть и слышать. В начале ночи шум был. очень громок, но по прошествии двух часов. постепенно затихал.
Примерно с середины июля необычные звуки ста-^ ли слышаться и в других комнатах дома, к тому же к, старым прибавились новые: казалось, сыплется наэ пол горох, кто-то пилит по дереву, проносится табун i лошадей, ,i
Потом наступил трехнедельный покой - как бы j для того, чтобы жена Момпессона успешно разреши-1 лась от бремени и успела оправиться после родов. 1 Вслед за этим любезным, как выразился Гленвиль, i перерывом бесовство, как бы наверстывая упущен- 1 ное, разразилось со страшной силой и принялось мучить и преследовать младших дочерей судьи, что началось с сентября. В детских кроватках, в присутствии домочадцев и посторонних лиц, раздавались столь мощные удары, что люди дивились, как они не разлетались в щепы. Если же к ним прикладывали руки, удары замолкали, но кровати начинали трястись с бешеной силой. Целый час подряд стуками
36
выбивакв, как на барабане, разные военные мелод^ _ "зорю", "круглоголового" и другие армейские сигналы, не хуже полкового барабанщика. Потом под матрацами начиналось царапанье, будто железными когтями. Все это выгоняло детей из постелей, сопровождало из комнаты в комнату и первое время упорно преследовало только их.
В доме была светелка, где пока ничего необычного не наблюдалось, туда и перевели детей. Средь бела дня их уложили спать, но не тут-то было: едва они очутились в постели, как все началось вновь.
Утром 5 ноября, когда шум в комнате с детьми стал особенно сильным, слуге показалось, что лежавшие там две доски задвигались, и он произнес вслух: "Дай мне эту доску". Одна из них вдруг сама собой приблизилась к нему на ярд. Ободренный успехом, он сказал: "Этого мало, пусть она придвинется так, чтобы я смог взять ее в руки", - и доска приблизилась почти к самым его ногам. Так она по его требованию двигалась туда-сюда раз двадцать, пока судья не пресек столь непозволительную вольность. Все это было днем и на глазах множества собравшихся. Наутро в той комнате чувствовался очень едкий запах серы...
Вечером же в дом судьи пришел пастор Крэг с подкреплением в лице соседей. Священник и домочадцы "нехорошего" дома, преклонив колена у постели детей, где стуки выбивались особенно громко, стали молиться. На это время стуки оставили детей и перешли в светелку, но немедленно возвратились на прежнее место, едва закончилась молитва. И тут произошло поистине чудо: на глазах у всех пошли гулять стулья, и все, что могло двигаться, тут же пришло в движение. У детей сорвало с ног и перебросило через головы башмаки. Одновременно брус, вырванный из кровати, был запущен прямо в священника и задел его по ноге, но мягко, будто клок шерсти. Все УДИВИЛИСЬ, когда пущенный со страшной силой брус
37
остановился точно там же, где упал, ни на волос не сдвинувшись с места.
Заметив, что преследованиям в основном подвергаются младшие дочери, судья перевел их в дом соседа, а старшую, лет десяти, поместил в своей комнате, где уже с месяц было спокойно. Но как только девочка легла спать, все возобновилось. Барабанный бой и разные другие звуки раздавались три недели. При этом заметили, что если выстукивать или попросить исполнить какой-либо мотив, он с ходу и в точности воспроизводился барабанным боем. Однако по случаю приезда гостей в тот дом, где временно жили младшие дочери, их пришлось оттуда забрать и поместить в гостиной, где раньше было спокойно, но преследования настигли детей и там: на этот раз их только дергало за волосы и ночное белье.
Временами, правда, раздавались столь громкие удары, что их было слышно даже в поле - на значительном расстоянии от дома, а некоторые соседи, жившие в миле от судьи, просыпались от страшного грохота. В самом же доме слуг иногда что-то приподнимало и опускало вместе с кроватями, но как-то уж слишком осторожно. Иной раз им на ноги ложилось что-то очень-очень тяжелое...
В конце декабря 1662 года барабанный бой раздавался редко, а однажды послышался звук, похожий на звяканье монет. Предположили, что он был следствием разговора матери судьи с соседом, который накануне рассказывал о феях, приносящих в дом деньги. На это мать ответила, что было бы неплохо, чтобы и им принесли денег в виде компенсации за свалившиеся напасти. А на следующий вечер соблазнительный звон монет раздавался уже по всему дому. Самих же монет, однако, не обнаружилось.
С тех пор громкость звуков уменьшилась, а преследования преобразовались в шутовские и менее беспокойные проделки. С начала января 1663 года это, прежде чем войти в дом, нередко гудело в камине.
А однажды вечером появились огоньки. Один из них, голубоватый и мерцающий, проник в комнату судьи, вызывая как бы одеревенелость в глазах. Как только огонек исчез, послышались шаги, будто кто босой поднимался по лестнице. Пять-шесть рая огоньки возникали и в детской, где, по словам служанок, двери открывались и закрывались сами собой раз десять. Когда они открывались, возникал шум, причем такой, будто в комнату вошло человек шесть. Было слышно, как некоторые из них невидимо перемещались по комнате, а одежды других шуршали, как шелковые.
Внезапно свалившиеся напасти Момпессон и его друзья почти с самого начала приписывали тайным козням барабанщика Уильяма Друри, который сумел заручиться поддержкой нечистой силы. И вот как-то раз, когда вечером в доме собралось особенно много желающих послушать стуки и они начались, один из гостей произнес: "Сатана! Если тебя наслал барабанщик, стукни три раза". В ответ раздались три отчетливых удара, и наступила тишина. Тот же человек трижды стукнул рукой, ожидая, что, как обычно, в ответ последуют три стука, но их все не было. Желая еще раз убедиться, что его правильно поняли, он несколько изменил задание и попросил, в подтверждение того, что напасти насланы Уильямом Друри, стукнуть не три, а пять раз, а затем замолкнуть до утра, что и было исполнено.
Напасти все продолжали удивлять обитателей дома и посетителей своим неистощимым разнообразием: громкие крики "ведьма!", "ведьма!"; барабанный бой в воздухе посреди комнаты, когда ничего не было видно; внезапный сильный жар в нетопленой комнате в холодное время года. Видели даже поднятый в воздух барабан, при этом он издавал громкие бухающие звуки. Содержимое ночных горшков нередко обнаруживалось в кроватях. А однажды одна из задних ног лошади самого Момпессона оказалась столь крепко
40
Одна из задних ног лошади оказалась столь крепко затиснута в рот, что несколько человек едва вытащили ее с помощью рычага
затиснутой в ее рот, что несколько человек с трудом вытащили ее с помощью рычага. Слышалось царапанье и пыхтенье, чувствовался неприятный цветочный запах - в самый разгар холодной и на редкость суровой зимы. Библия матери судьи как-то была найдена в золе, она лежала страницами вниз. Момпессон, подняв ее, заметил, что книга была раскрыта на третьей главе Евангелия от Марка, где упоминается (?ам Вельзевул...
В конце января - начале февраля 1663 года "нехороший" дом посетил Гленвиль. Вот что он там наблюдал: "При мне это досаждало детям как раз в то время, когда они ложились спать... Поднимаясь по лестнице, я слышал какое-то странное поскребывание, а когда мы вошли в комнату, заметил, что это было как раз позади валика, подкладываемого под подушки детской кровати... Царапанье было такое
сильное, какое только возможно сделать длинными когтями... В кровати лежали две маленькие скромные девочки, примерно семи и одиннадцати лет. Я видел их ручки, лежавшие поверх одеял, так что они никак не могли издавать звуки, которые слышались за их головами. Так как мне сказали, что он может подражать всякого рода звукам, то я, ради опыта, попробовал поцарапать несколько раз по простыне - пять, семь, десять раз подряд, - и все это было воспроизведено с остановкой после каждого повтора. Я осматривал под кроватью и позади, поднимал одеяла и простыни, ощупывал валик, обстукивал стену за кроватью - словом, я проделал все возможное, чтобы только убедиться, не было ли тут какой-нибудь проделки или естественной причины; то же самое сделал и мой коллега, но мы ничего не могли обнаружить... После царапанья, которое продолжалось около получаса или более, это перешло в середину постели, под детей, и тут стало пыхтеть очень громко, подобно запыхавшейся собаке. Я положил руку на это место и почувствовал, что постель приподнимается к моей руке, как если бы кто-нибудь изнутри подталкивал её... Это пыхтение было до того сильно, что производило весьма заметное сотрясение комнаты и окон... В то время, как слышалось пыхтение, я случайно увидел, что в холщовом мешке, висевшем у другой кровати, как будто что-то шевелится. Думая, что это крыса или мышь, я схватил мешок одной рукой за верхний конец, . а другой прощупал его сверху донизу, но ровно ничего не нашел. Поблизости никто не стоял, так что шевелить мешок было некому, да если бы и было кому, то, во всяком случае, никто не мог бы произвести именно такого рода движение, которое, казалось, происходило изнутри, как бы от шевеления какого-нибудь живого существа".
По завершении исследования Гленвиль пришел к таким выводам: "Я вполне убедился, убежден и поныне, что эти звуки - дело какого-либо демона или
духа..,, тут было нечто необычайное, нечто такое, что у нас принято называть сверхъестественным". Он уехал, сетуя на то, что собственная его лошадь забодела на обратном пути и. через несколько дней пала.
А барабанщика Уильяма Друри, похоже, подвел длинный язык. Он с марта 1662 года был на свободе, но попался на воровстве и с конца ноября или начала декабря 1662 года сидел в тюрьме. Там его ^ак-то навестил земляк. Барабанщик поинтересовался, какие новости на воле, но знакомый ответил, что там вроде бы все по-старому.
"Как так, - переспросил Друри, - а разве ты не слышал о барабанном бое в доме одного джентльмена, который живет в Тедворте?"
"Ну, об этом-то все говорят", - ответил посетитель.
"Это моя работа, - неожиданно признался заключенный, - и я не оставлю его в покое до тех пор, пока он не заплатит за конфискованный барабан".
Земляк бродяжки конечно же поделился новостью t; друзьями и знакомыми. Так признание Друри достигло ушей судьи, который уже давно сжег барабан в чистом поле, надеясь заодно избавиться и от дьявола, но не тут-то было, и Момпессон принялся за того, кто, по собственному признанию, все это напустил. Прежде всего судья навел о нем справки, подтвердившие его наихудшие опасения: бродяжка много болтал о каких-то книгах', будто бы полученных от некоего старика, слывшего за чародея. Друри четыре года служит в армии Кромвеля, но, вернувщись к мирной жизни, нигде не работал, а ходил по
' В истории многое повторяется. Так, тот самый Сидоров, который подозревал соседку в колдовстве, нашел-таки некоего "деда", и тот 21 февраля 1989 года подтвердил ему, что так оно и было, добавив при этом: "Кажется, у соседки есть какая-то черная книга. Вот она и болтает по ней". Сидоров уточняет: "Можно верить. Она мужа своего загнала В петлю. Он повесился. Так говорили мне об этом".
43
деревням: показывал фокусы, демонстрировал ловкость рук, прыгал через обручи, в общем, жил, как говорится, в свое удовольствие, благо возраст, похоже, позволял. Однако попался на краже поросят. К тому же теперь ему предстояло сразиться со своим главным обидчиком - судьей, который достаточно серьезно воспринял столь опрометчивое признание заключенного. "Если его слова будут доказаны, - писал Момпессон, - они обернутся для него самыми тяжкими последствиями".
Однако Друри сидел в тюрьме другого города и к тому же обвинялся по статье о воровстве, что создавало для Момпессона некоторые трудности в привлечении того еще и к ответственности за предполагаемое колдовство. В начале апреля 1663 года суд приговорил барабанщика, как вора и бродягу, к ссылке. 10 апреля 1663 года его, вместе с другими заключенными, погрузили на баржу для доставки на судно, следующее в Бристоль. Однако Друри ухитрился освободиться от оков, прыгнуть за борт и доплыть до берега, но, прежде чем прибыть на место постоянного жительства - а оно у него все-таки было и располагалось в том же графстве Уилтшир, - он как-то исхитрился купить новый барабан. К несчастью для бродяги, в это же время поблизости оказался Момпессон. Услышав о возвращении Друри, судья тут же распорядился арестовать его.
Момпессон возбудил против Друри уголовное дело по статье 12 Закона о колдовстве, принятого в 1604 году. По ней привлекались подозреваемые в этом черном деле. Суд состоялся быстро - в середине апреля 18^3 года. Большое жюри склонялось к признанию Друри виновным в колдовстве, поскольку вынесло решение предать его суду, малое же, то есть собственно суд, вынесло, правда не без некоторых трудностей, оправдательный приговор, признав участие подсудимого в свалившихся на дом Момпессона напастях недоказанным. Однако сам факт
венных явлений был удостоверен на суде рядом свидетелей, которые дали показания под присягой, что видели и слышали следующее: "Движение кресел, стульев и других предметов без всякого к ним прикосновения, звуки барабанного боя в воздухе, над домом, Х в светлые ночи, без видимого в том участия кого бы то ни было, сотрясение пола и самых массивных частей дома в совершенно тихие ночи и много "других вещей того же характера".
О дальнейшей судьбе барабанщика история умалчивает, о Тедвортском же барабанщике люди помнят до сих пор.
Как бы то ни было, но судебный процесс вывел тедвортского барабанщика на новый виток популярности. Многие приезжали в Тедворт специально в надежде лично засвидетельствовать необычное. Некоторые возвращались удовлетворенными, другие нет. Даже король направил к Момпессону двух придворных, лорда Фелмута и лорда Честерфилда. Но члены этой высочайшей комиссии сделали типичную при подобных проверках, однако роковую для репутации <;удьи ошибку: они пробыли в "нехорошем" доме недолго, лишь один вечер, а он, к несчастью, оказался на редкость спокойным. Это позволило членам комиссии доложить королю, что они "не видели и не слышали ничего необычного".
Гленвиль отлично понимал ошибочность отрицательного заключения лордов: "Не надо забывать, что деления происходили не постоянно, а с перерывами, иногда на несколько дней, а то и недель, так что затишье во время пребывания придворных могло быть случайным". Он сравнивает логику лордов с умозаключением одного испанца, который, пробыв в Англии шесть недель при пасмурной погоде, пришел к рыводу, что в той стране вообще нет солнца...
Тем не менее многие с торжеством восприняли вывод комиссии как полное опровержение фактов. Греди них были и злостные скептики, и те, кому так
45
и не удалось соприкоснуться с необычным во время посещения дома судьи - ведь полтергейсту действительно свойственно протекатьс перерывами, когда бы он ни пакостил - во времена Гленвиля или в наши дни. Скептики же, естественно, во всем усматривали обман. Если бы это было действительно так, то какой интерес мог бы в том иметь Момпессон? Никакого, отвечает Гленвиль и поясняет: "От напастей страдало его доброе имя, его состояние, дела и общее спокойствие семьи. Не признающие духов и чародейства считали его обманщиком. Многие другие в выпавших на долю судьи злоключениях видели Божью кару за какое-то особо дурное или нечестивое деяние. Таким образом его имя постоянно подвергалось всяческим пересудам, недвижимость, имущество и состояние в целом страдали от постоянного наплыва толп любопытных, от неизбежного отвлечения от собственных дел, от страха, наводимого всем этим на слуг, из-за чего он с трудом находил соглашавшихся служить в его доме. Если же к этому добавить вечно тревожное состояние семьи, преследования детей - их запугивание, подкидывания, нарушения сна и покоя во всем доме, то мало разумного в предположении, что весь этот якобы обман подстроил Момпессон, который сам же более, чем кто-либо, и пострадал".
К тому же, считает Гленвиль, во всей этой истории засвидетельствованы проявления, которые уж никак нельзя подделать или объяснить обманом: "Самопроизвольное движение досок и стульев; барабанный бой посреди комнаты и в воздухе, когда не было видно ничего стучащего; внезапный сильный жар в нетопленой комнате суровой зимой; царапание и пыхтение, сильные стуки в кроватях и их сотрясение без всякой очевидной причины".
Вот какими примечательными и столь современно звучащими словами философ завершает свой рассказ о тедвортском барабанщике: "Факты эти настолько необычайны, что нельзя не признать в них действия
46
какого-то невидимого необыкновенного деятеля, а потому и доказательства существования духов, иногда столь заметно вмешивающихся в наши дела. Кажется, это доказано достаточно ясно, ибо все происходило не в невежественный век, не среди дикарей, и свидетелями были не два и не три человека, не душевнобольные и не суеверные, да и рассказывали они не корысти или интереса ради. Случившееся не было делом ни одного дня, ни одной-единственной ночи или мимолетным явлением привидения. Напротив, это происходило вблизи и недавно, гласно и часто, длилось свыше года, было засвидетельствовано массой компетентных, свободных от предрассудков людей и, наконец, возымело место в веке пытливом, неверующем! Сказанного, кажется, достаточно, чтобы мог убедиться каждый некичливый, толковый ум".
Однако либо кичливых, бестолковых умов оказалось больше, либо уж такова сама природа человека, но страсти, вызванные чудесами в доме судьи, продолжали бушевать и после того, как исчезли вызвавшие их причины, то есть будоражащие воображение необыкновенные проявления полтергейста. Прошло десять лет после начала событий, и молва стала приписывать их обману, будто бы в конце концов обнаруженному и признанному самим Момпессоном. 9 ноября 1672 года судья в письме к Гленвилю дал четкую оценку распространившимся слухам: "Доктор Пирс, с которым я случайно встретился у сэра Роберта Баттона, передал мне содержание Вашего разговора с лордом Р. относительно бывших у меня беспокойств и преследований. Ввиду занятости ограничусь, со своей стороны, несколькими фразами.
В последнее время мне очень часто задают вопрос: правда ли, будто я уже сознался Его Величеству или вообще кому-то, что вся моя история объяснилась простым обманом? На то я даю и буду давать всегда, до последнего дня моей жизни, один ответ: что я
47
налгал бы на самого себя и нарушил бы свою присягу, .если бы признал обман там, где его не было и, по моему разумению, не могло быть, как я показывал это на суде, вместе с местным пастором и двумя другими свидетелями, людьми несомненно добросовестными, поддерживая свою жалобу на барабанщика. Верят или не верят этому люди, мне безразлично, лишь бы Бог оградил меня в будущем от такой напасти".
Еще при "жизни" тедвортского барабанщика, как и в случае с нашим Барабашкой, о нем стали складываться легенды, вовсю заработало устное народное творчество. До наших дней дошла баллада "Чудо из чудес" неизвестного автора, напечатанная в 1662 году. Скорее всего, она была издана в конце года, судя по тому, какие события и явления в доме судьи в ней описаны, причем с большой точностью. То, что происходило в 1663 году, в балладе не отражено. А то, что отражено, до мельчайших подробностей совпадает с имеющимися документальными свидетельствами о тех давних событиях.
В начале восемнадцатого века английский драматург Джозеф Аддисон вдохновился идеей написать пьесу, основанную на материале тех происшествий. В 1716 году он воплотил свой замысел в комедии "Барабанщик, или Беспокойный дом". Однако она не имела успеха и выдержала только три представления. И, наконец, в 1936 году английская поэтесса Эдит Ситуэлл опубликовала поэму "Барабан", сюжет которой опирается на свидетельства Гленвиля.
Как бы то ни было, но случай тедвортского барабанщика английские исследователи полтергейста считают классическим и продолжают находить все новые и новые документальные подробности этого происшествия. Большинство из них отражено в книге А. Гоулда и А. Корнелла "Полтергейсты", опубликованной в Лондоне в 1979 году, и в монографии Г. Прайса "Полтергейст над Англией", изданной в 1945 году.
48
О давнем полтергейсте в Тедворте англичане не забыли до сих пор. Б^дем ли мы столь же долго помнить о событиях в Лихоборах, или память о них останется лишь в исполняемом со сцены бедовом куплете, покажет будущее.
Происхождение термина. Уважаемые читатели, если вам встретится утверждение, что термин "пол'тергейст" "впервые появился в немецко-английском словаре Кэсселля в 1965 году", не верьте этому^ Здесь все неверно, за тем исключением, что в Новом немецком словаре Кэсселля 1965 года издания слово "полтергейст" действительно присутствует. Версия же о том, что оно именно в нем появилось впервые, целиком лежит на совести известного читателю В. Т. Исакова, выдвинувшего и гипотезу о "колдовской" природе самого феномена.
Свою "кэсселлевскую" версию Исаков обнародовал в 1987 году в двух популярных и в одном специализированном издании, после чего она стала всеобщим достоянием. И хотя я указывал ему на ее ошибочность, Виктор Трофимович в статье о полтергейсте, опубликованной в первом номере журнала "Парапсихология и психофизика" за 1994 год, все оставил по-старому.
32
началу вспышки знаменитого полтергейста ему исполнилось тридцать восемь лет. К тому времени он был женат и жил в собственном, весьма добротном и удобном двухэтажном доме с женой, несколькими детьми, матерью и, разумеется. Слугами. Дата смерти его неизвестна. По крайней мере, в 1690 году он еще был жив и, несмотря на обрушившиеся на него напасти, пересуды, сплетни и подозрения, "не страдал от меланхолии и не отличался высокомерием".
Все началось с того, что Момпессон в середине марта 1662 года выехал по служебным делам в соседний город Лудгаршалл. Там он, остановившись в доме местного судебного пристава, услышал барабанный бой и поинтересовался его причиной. Пристав сообщил, что вот уже несколько дней горожан беспокоит какой-то праздношатающийся барабанщик, призывающий барабанным боем подавать ему милостыню. Момпессон распорядился привести попрошайку. Им оказался отставной солдат Уильям Друри, бывший барабанщик, промышлявший попрошайничеством, на что, утверждал он, имеет письменное разрешение. Судья спросил паспорт и то самое разрешение, признал их фальшивыми и конфисковал у Друри самое ценное, что тот имел, - барабан, а самого Друри приказал доставить к мировому судье. Но бродяжка сознался в обмане и стал слезно просить вернуть ему главное средство пропитания - барабан. Однако судья был непреклонен: барабан Друри получит обратно лишь при условии, если полковник Эйлиф, чьим барабанщиком называл себя бродяжка, 1 даст о нем хороший отзыв. Барабан оставили у судеб- 1 ного пристава, а барабанщика - под надзором поли- " цейского, который, видимо, поддался мольбам бродяжки и отпустил его.
Примерно в середине апреля 1662 года Момпессон выехал по служебным делам в Лондон, но незадолго до этого судебный пристав, согласно распоряжению судьи, переслал конфискованный барабан ему на дом. По возвращении Момпессона 4 мая жена рассказала, что ночью их страшно напугали воры, которые столь громко стучали, что едва не разнесли весь дом. Очень скоро судья убедился, что жена если что и преувеличила, то лишь свои страхи.
Не прошло и трех суток, как ночью вновь возобновились звуки, недавно так встревожившие его домочадцев, - казалось, кто-то шумно ломится в дом! Раздавались очень громкие стуки в двери дома и вне его.
34
Судья оставил постель и, взяв пару пистолетов, пошел на разведку. Он открыл дверь, в которую стучали особенно сильно, однако за ней никого не было. Тут же услышал стуки в другую дверь, открыл и ее, обошел весь дом и вокруг него, но никого и ничего подозрительного не заметил. Между тем звуки не смолкали, но теперьслышались глухие удары и какойто странный шум. Когда же Момпессон вновь оказался в постели, уже на крыше дома раздались звуки как бы топания и барабанного боя. Они продолжались довольно-таки долго, но постепенно стихли. В последующие дни стуки и барабанный бой
35
кими ударами и частой дробью раздавались не раз и; продолжались по пять ночей подряд с перерывом на трое суток, как бы для отдыха невидимого барабанщика. Звуки раздавались вне дома, из его наружных стен, более чем наполовину обшитых досками. Они всегда начинались только тогда, когда семья ложилась спать, будь то рано или поздно. Так продолжалось примерно месяц.
Затем звуки "вошли" в дом и стали раздаваться в комнате, где хранился конфискованный барабан. Они возникали четыре-пять раз в неделю, спустя полчаса после того, как все уже были в постели, и продолжались почти два часа. Все начиналось с того, что слышались звуки как бы проносившегося над* домом вихря, потом слышался барабанный бой, как при снятии караула. В той комнате странности длились два месяца, и судья специально ночевал в ней, чтобы самолично все видеть и слышать. В начале ночи шум был. очень громок, но по прошествии двух часов. постепенно затихал.
Примерно с середины июля необычные звуки ста-^ ли слышаться и в других комнатах дома, к тому же к, старым прибавились новые: казалось, сыплется наэ пол горох, кто-то пилит по дереву, проносится табун i лошадей, ,i
Потом наступил трехнедельный покой - как бы j для того, чтобы жена Момпессона успешно разреши-1 лась от бремени и успела оправиться после родов. 1 Вслед за этим любезным, как выразился Гленвиль, i перерывом бесовство, как бы наверстывая упущен- 1 ное, разразилось со страшной силой и принялось мучить и преследовать младших дочерей судьи, что началось с сентября. В детских кроватках, в присутствии домочадцев и посторонних лиц, раздавались столь мощные удары, что люди дивились, как они не разлетались в щепы. Если же к ним прикладывали руки, удары замолкали, но кровати начинали трястись с бешеной силой. Целый час подряд стуками
36
выбивакв, как на барабане, разные военные мелод^ _ "зорю", "круглоголового" и другие армейские сигналы, не хуже полкового барабанщика. Потом под матрацами начиналось царапанье, будто железными когтями. Все это выгоняло детей из постелей, сопровождало из комнаты в комнату и первое время упорно преследовало только их.
В доме была светелка, где пока ничего необычного не наблюдалось, туда и перевели детей. Средь бела дня их уложили спать, но не тут-то было: едва они очутились в постели, как все началось вновь.
Утром 5 ноября, когда шум в комнате с детьми стал особенно сильным, слуге показалось, что лежавшие там две доски задвигались, и он произнес вслух: "Дай мне эту доску". Одна из них вдруг сама собой приблизилась к нему на ярд. Ободренный успехом, он сказал: "Этого мало, пусть она придвинется так, чтобы я смог взять ее в руки", - и доска приблизилась почти к самым его ногам. Так она по его требованию двигалась туда-сюда раз двадцать, пока судья не пресек столь непозволительную вольность. Все это было днем и на глазах множества собравшихся. Наутро в той комнате чувствовался очень едкий запах серы...
Вечером же в дом судьи пришел пастор Крэг с подкреплением в лице соседей. Священник и домочадцы "нехорошего" дома, преклонив колена у постели детей, где стуки выбивались особенно громко, стали молиться. На это время стуки оставили детей и перешли в светелку, но немедленно возвратились на прежнее место, едва закончилась молитва. И тут произошло поистине чудо: на глазах у всех пошли гулять стулья, и все, что могло двигаться, тут же пришло в движение. У детей сорвало с ног и перебросило через головы башмаки. Одновременно брус, вырванный из кровати, был запущен прямо в священника и задел его по ноге, но мягко, будто клок шерсти. Все УДИВИЛИСЬ, когда пущенный со страшной силой брус
37
остановился точно там же, где упал, ни на волос не сдвинувшись с места.
Заметив, что преследованиям в основном подвергаются младшие дочери, судья перевел их в дом соседа, а старшую, лет десяти, поместил в своей комнате, где уже с месяц было спокойно. Но как только девочка легла спать, все возобновилось. Барабанный бой и разные другие звуки раздавались три недели. При этом заметили, что если выстукивать или попросить исполнить какой-либо мотив, он с ходу и в точности воспроизводился барабанным боем. Однако по случаю приезда гостей в тот дом, где временно жили младшие дочери, их пришлось оттуда забрать и поместить в гостиной, где раньше было спокойно, но преследования настигли детей и там: на этот раз их только дергало за волосы и ночное белье.
Временами, правда, раздавались столь громкие удары, что их было слышно даже в поле - на значительном расстоянии от дома, а некоторые соседи, жившие в миле от судьи, просыпались от страшного грохота. В самом же доме слуг иногда что-то приподнимало и опускало вместе с кроватями, но как-то уж слишком осторожно. Иной раз им на ноги ложилось что-то очень-очень тяжелое...
В конце декабря 1662 года барабанный бой раздавался редко, а однажды послышался звук, похожий на звяканье монет. Предположили, что он был следствием разговора матери судьи с соседом, который накануне рассказывал о феях, приносящих в дом деньги. На это мать ответила, что было бы неплохо, чтобы и им принесли денег в виде компенсации за свалившиеся напасти. А на следующий вечер соблазнительный звон монет раздавался уже по всему дому. Самих же монет, однако, не обнаружилось.
С тех пор громкость звуков уменьшилась, а преследования преобразовались в шутовские и менее беспокойные проделки. С начала января 1663 года это, прежде чем войти в дом, нередко гудело в камине.
А однажды вечером появились огоньки. Один из них, голубоватый и мерцающий, проник в комнату судьи, вызывая как бы одеревенелость в глазах. Как только огонек исчез, послышались шаги, будто кто босой поднимался по лестнице. Пять-шесть рая огоньки возникали и в детской, где, по словам служанок, двери открывались и закрывались сами собой раз десять. Когда они открывались, возникал шум, причем такой, будто в комнату вошло человек шесть. Было слышно, как некоторые из них невидимо перемещались по комнате, а одежды других шуршали, как шелковые.
Внезапно свалившиеся напасти Момпессон и его друзья почти с самого начала приписывали тайным козням барабанщика Уильяма Друри, который сумел заручиться поддержкой нечистой силы. И вот как-то раз, когда вечером в доме собралось особенно много желающих послушать стуки и они начались, один из гостей произнес: "Сатана! Если тебя наслал барабанщик, стукни три раза". В ответ раздались три отчетливых удара, и наступила тишина. Тот же человек трижды стукнул рукой, ожидая, что, как обычно, в ответ последуют три стука, но их все не было. Желая еще раз убедиться, что его правильно поняли, он несколько изменил задание и попросил, в подтверждение того, что напасти насланы Уильямом Друри, стукнуть не три, а пять раз, а затем замолкнуть до утра, что и было исполнено.
Напасти все продолжали удивлять обитателей дома и посетителей своим неистощимым разнообразием: громкие крики "ведьма!", "ведьма!"; барабанный бой в воздухе посреди комнаты, когда ничего не было видно; внезапный сильный жар в нетопленой комнате в холодное время года. Видели даже поднятый в воздух барабан, при этом он издавал громкие бухающие звуки. Содержимое ночных горшков нередко обнаруживалось в кроватях. А однажды одна из задних ног лошади самого Момпессона оказалась столь крепко
40
Одна из задних ног лошади оказалась столь крепко затиснута в рот, что несколько человек едва вытащили ее с помощью рычага
затиснутой в ее рот, что несколько человек с трудом вытащили ее с помощью рычага. Слышалось царапанье и пыхтенье, чувствовался неприятный цветочный запах - в самый разгар холодной и на редкость суровой зимы. Библия матери судьи как-то была найдена в золе, она лежала страницами вниз. Момпессон, подняв ее, заметил, что книга была раскрыта на третьей главе Евангелия от Марка, где упоминается (?ам Вельзевул...
В конце января - начале февраля 1663 года "нехороший" дом посетил Гленвиль. Вот что он там наблюдал: "При мне это досаждало детям как раз в то время, когда они ложились спать... Поднимаясь по лестнице, я слышал какое-то странное поскребывание, а когда мы вошли в комнату, заметил, что это было как раз позади валика, подкладываемого под подушки детской кровати... Царапанье было такое
сильное, какое только возможно сделать длинными когтями... В кровати лежали две маленькие скромные девочки, примерно семи и одиннадцати лет. Я видел их ручки, лежавшие поверх одеял, так что они никак не могли издавать звуки, которые слышались за их головами. Так как мне сказали, что он может подражать всякого рода звукам, то я, ради опыта, попробовал поцарапать несколько раз по простыне - пять, семь, десять раз подряд, - и все это было воспроизведено с остановкой после каждого повтора. Я осматривал под кроватью и позади, поднимал одеяла и простыни, ощупывал валик, обстукивал стену за кроватью - словом, я проделал все возможное, чтобы только убедиться, не было ли тут какой-нибудь проделки или естественной причины; то же самое сделал и мой коллега, но мы ничего не могли обнаружить... После царапанья, которое продолжалось около получаса или более, это перешло в середину постели, под детей, и тут стало пыхтеть очень громко, подобно запыхавшейся собаке. Я положил руку на это место и почувствовал, что постель приподнимается к моей руке, как если бы кто-нибудь изнутри подталкивал её... Это пыхтение было до того сильно, что производило весьма заметное сотрясение комнаты и окон... В то время, как слышалось пыхтение, я случайно увидел, что в холщовом мешке, висевшем у другой кровати, как будто что-то шевелится. Думая, что это крыса или мышь, я схватил мешок одной рукой за верхний конец, . а другой прощупал его сверху донизу, но ровно ничего не нашел. Поблизости никто не стоял, так что шевелить мешок было некому, да если бы и было кому, то, во всяком случае, никто не мог бы произвести именно такого рода движение, которое, казалось, происходило изнутри, как бы от шевеления какого-нибудь живого существа".
По завершении исследования Гленвиль пришел к таким выводам: "Я вполне убедился, убежден и поныне, что эти звуки - дело какого-либо демона или
духа..,, тут было нечто необычайное, нечто такое, что у нас принято называть сверхъестественным". Он уехал, сетуя на то, что собственная его лошадь забодела на обратном пути и. через несколько дней пала.
А барабанщика Уильяма Друри, похоже, подвел длинный язык. Он с марта 1662 года был на свободе, но попался на воровстве и с конца ноября или начала декабря 1662 года сидел в тюрьме. Там его ^ак-то навестил земляк. Барабанщик поинтересовался, какие новости на воле, но знакомый ответил, что там вроде бы все по-старому.
"Как так, - переспросил Друри, - а разве ты не слышал о барабанном бое в доме одного джентльмена, который живет в Тедворте?"
"Ну, об этом-то все говорят", - ответил посетитель.
"Это моя работа, - неожиданно признался заключенный, - и я не оставлю его в покое до тех пор, пока он не заплатит за конфискованный барабан".
Земляк бродяжки конечно же поделился новостью t; друзьями и знакомыми. Так признание Друри достигло ушей судьи, который уже давно сжег барабан в чистом поле, надеясь заодно избавиться и от дьявола, но не тут-то было, и Момпессон принялся за того, кто, по собственному признанию, все это напустил. Прежде всего судья навел о нем справки, подтвердившие его наихудшие опасения: бродяжка много болтал о каких-то книгах', будто бы полученных от некоего старика, слывшего за чародея. Друри четыре года служит в армии Кромвеля, но, вернувщись к мирной жизни, нигде не работал, а ходил по
' В истории многое повторяется. Так, тот самый Сидоров, который подозревал соседку в колдовстве, нашел-таки некоего "деда", и тот 21 февраля 1989 года подтвердил ему, что так оно и было, добавив при этом: "Кажется, у соседки есть какая-то черная книга. Вот она и болтает по ней". Сидоров уточняет: "Можно верить. Она мужа своего загнала В петлю. Он повесился. Так говорили мне об этом".
43
деревням: показывал фокусы, демонстрировал ловкость рук, прыгал через обручи, в общем, жил, как говорится, в свое удовольствие, благо возраст, похоже, позволял. Однако попался на краже поросят. К тому же теперь ему предстояло сразиться со своим главным обидчиком - судьей, который достаточно серьезно воспринял столь опрометчивое признание заключенного. "Если его слова будут доказаны, - писал Момпессон, - они обернутся для него самыми тяжкими последствиями".
Однако Друри сидел в тюрьме другого города и к тому же обвинялся по статье о воровстве, что создавало для Момпессона некоторые трудности в привлечении того еще и к ответственности за предполагаемое колдовство. В начале апреля 1663 года суд приговорил барабанщика, как вора и бродягу, к ссылке. 10 апреля 1663 года его, вместе с другими заключенными, погрузили на баржу для доставки на судно, следующее в Бристоль. Однако Друри ухитрился освободиться от оков, прыгнуть за борт и доплыть до берега, но, прежде чем прибыть на место постоянного жительства - а оно у него все-таки было и располагалось в том же графстве Уилтшир, - он как-то исхитрился купить новый барабан. К несчастью для бродяги, в это же время поблизости оказался Момпессон. Услышав о возвращении Друри, судья тут же распорядился арестовать его.
Момпессон возбудил против Друри уголовное дело по статье 12 Закона о колдовстве, принятого в 1604 году. По ней привлекались подозреваемые в этом черном деле. Суд состоялся быстро - в середине апреля 18^3 года. Большое жюри склонялось к признанию Друри виновным в колдовстве, поскольку вынесло решение предать его суду, малое же, то есть собственно суд, вынесло, правда не без некоторых трудностей, оправдательный приговор, признав участие подсудимого в свалившихся на дом Момпессона напастях недоказанным. Однако сам факт
венных явлений был удостоверен на суде рядом свидетелей, которые дали показания под присягой, что видели и слышали следующее: "Движение кресел, стульев и других предметов без всякого к ним прикосновения, звуки барабанного боя в воздухе, над домом, Х в светлые ночи, без видимого в том участия кого бы то ни было, сотрясение пола и самых массивных частей дома в совершенно тихие ночи и много "других вещей того же характера".
О дальнейшей судьбе барабанщика история умалчивает, о Тедвортском же барабанщике люди помнят до сих пор.
Как бы то ни было, но судебный процесс вывел тедвортского барабанщика на новый виток популярности. Многие приезжали в Тедворт специально в надежде лично засвидетельствовать необычное. Некоторые возвращались удовлетворенными, другие нет. Даже король направил к Момпессону двух придворных, лорда Фелмута и лорда Честерфилда. Но члены этой высочайшей комиссии сделали типичную при подобных проверках, однако роковую для репутации <;удьи ошибку: они пробыли в "нехорошем" доме недолго, лишь один вечер, а он, к несчастью, оказался на редкость спокойным. Это позволило членам комиссии доложить королю, что они "не видели и не слышали ничего необычного".
Гленвиль отлично понимал ошибочность отрицательного заключения лордов: "Не надо забывать, что деления происходили не постоянно, а с перерывами, иногда на несколько дней, а то и недель, так что затишье во время пребывания придворных могло быть случайным". Он сравнивает логику лордов с умозаключением одного испанца, который, пробыв в Англии шесть недель при пасмурной погоде, пришел к рыводу, что в той стране вообще нет солнца...
Тем не менее многие с торжеством восприняли вывод комиссии как полное опровержение фактов. Греди них были и злостные скептики, и те, кому так
45
и не удалось соприкоснуться с необычным во время посещения дома судьи - ведь полтергейсту действительно свойственно протекатьс перерывами, когда бы он ни пакостил - во времена Гленвиля или в наши дни. Скептики же, естественно, во всем усматривали обман. Если бы это было действительно так, то какой интерес мог бы в том иметь Момпессон? Никакого, отвечает Гленвиль и поясняет: "От напастей страдало его доброе имя, его состояние, дела и общее спокойствие семьи. Не признающие духов и чародейства считали его обманщиком. Многие другие в выпавших на долю судьи злоключениях видели Божью кару за какое-то особо дурное или нечестивое деяние. Таким образом его имя постоянно подвергалось всяческим пересудам, недвижимость, имущество и состояние в целом страдали от постоянного наплыва толп любопытных, от неизбежного отвлечения от собственных дел, от страха, наводимого всем этим на слуг, из-за чего он с трудом находил соглашавшихся служить в его доме. Если же к этому добавить вечно тревожное состояние семьи, преследования детей - их запугивание, подкидывания, нарушения сна и покоя во всем доме, то мало разумного в предположении, что весь этот якобы обман подстроил Момпессон, который сам же более, чем кто-либо, и пострадал".
К тому же, считает Гленвиль, во всей этой истории засвидетельствованы проявления, которые уж никак нельзя подделать или объяснить обманом: "Самопроизвольное движение досок и стульев; барабанный бой посреди комнаты и в воздухе, когда не было видно ничего стучащего; внезапный сильный жар в нетопленой комнате суровой зимой; царапание и пыхтение, сильные стуки в кроватях и их сотрясение без всякой очевидной причины".
Вот какими примечательными и столь современно звучащими словами философ завершает свой рассказ о тедвортском барабанщике: "Факты эти настолько необычайны, что нельзя не признать в них действия
46
какого-то невидимого необыкновенного деятеля, а потому и доказательства существования духов, иногда столь заметно вмешивающихся в наши дела. Кажется, это доказано достаточно ясно, ибо все происходило не в невежественный век, не среди дикарей, и свидетелями были не два и не три человека, не душевнобольные и не суеверные, да и рассказывали они не корысти или интереса ради. Случившееся не было делом ни одного дня, ни одной-единственной ночи или мимолетным явлением привидения. Напротив, это происходило вблизи и недавно, гласно и часто, длилось свыше года, было засвидетельствовано массой компетентных, свободных от предрассудков людей и, наконец, возымело место в веке пытливом, неверующем! Сказанного, кажется, достаточно, чтобы мог убедиться каждый некичливый, толковый ум".
Однако либо кичливых, бестолковых умов оказалось больше, либо уж такова сама природа человека, но страсти, вызванные чудесами в доме судьи, продолжали бушевать и после того, как исчезли вызвавшие их причины, то есть будоражащие воображение необыкновенные проявления полтергейста. Прошло десять лет после начала событий, и молва стала приписывать их обману, будто бы в конце концов обнаруженному и признанному самим Момпессоном. 9 ноября 1672 года судья в письме к Гленвилю дал четкую оценку распространившимся слухам: "Доктор Пирс, с которым я случайно встретился у сэра Роберта Баттона, передал мне содержание Вашего разговора с лордом Р. относительно бывших у меня беспокойств и преследований. Ввиду занятости ограничусь, со своей стороны, несколькими фразами.
В последнее время мне очень часто задают вопрос: правда ли, будто я уже сознался Его Величеству или вообще кому-то, что вся моя история объяснилась простым обманом? На то я даю и буду давать всегда, до последнего дня моей жизни, один ответ: что я
47
налгал бы на самого себя и нарушил бы свою присягу, .если бы признал обман там, где его не было и, по моему разумению, не могло быть, как я показывал это на суде, вместе с местным пастором и двумя другими свидетелями, людьми несомненно добросовестными, поддерживая свою жалобу на барабанщика. Верят или не верят этому люди, мне безразлично, лишь бы Бог оградил меня в будущем от такой напасти".
Еще при "жизни" тедвортского барабанщика, как и в случае с нашим Барабашкой, о нем стали складываться легенды, вовсю заработало устное народное творчество. До наших дней дошла баллада "Чудо из чудес" неизвестного автора, напечатанная в 1662 году. Скорее всего, она была издана в конце года, судя по тому, какие события и явления в доме судьи в ней описаны, причем с большой точностью. То, что происходило в 1663 году, в балладе не отражено. А то, что отражено, до мельчайших подробностей совпадает с имеющимися документальными свидетельствами о тех давних событиях.
В начале восемнадцатого века английский драматург Джозеф Аддисон вдохновился идеей написать пьесу, основанную на материале тех происшествий. В 1716 году он воплотил свой замысел в комедии "Барабанщик, или Беспокойный дом". Однако она не имела успеха и выдержала только три представления. И, наконец, в 1936 году английская поэтесса Эдит Ситуэлл опубликовала поэму "Барабан", сюжет которой опирается на свидетельства Гленвиля.
Как бы то ни было, но случай тедвортского барабанщика английские исследователи полтергейста считают классическим и продолжают находить все новые и новые документальные подробности этого происшествия. Большинство из них отражено в книге А. Гоулда и А. Корнелла "Полтергейсты", опубликованной в Лондоне в 1979 году, и в монографии Г. Прайса "Полтергейст над Англией", изданной в 1945 году.
48
О давнем полтергейсте в Тедворте англичане не забыли до сих пор. Б^дем ли мы столь же долго помнить о событиях в Лихоборах, или память о них останется лишь в исполняемом со сцены бедовом куплете, покажет будущее.
Происхождение термина. Уважаемые читатели, если вам встретится утверждение, что термин "пол'тергейст" "впервые появился в немецко-английском словаре Кэсселля в 1965 году", не верьте этому^ Здесь все неверно, за тем исключением, что в Новом немецком словаре Кэсселля 1965 года издания слово "полтергейст" действительно присутствует. Версия же о том, что оно именно в нем появилось впервые, целиком лежит на совести известного читателю В. Т. Исакова, выдвинувшего и гипотезу о "колдовской" природе самого феномена.
Свою "кэсселлевскую" версию Исаков обнародовал в 1987 году в двух популярных и в одном специализированном издании, после чего она стала всеобщим достоянием. И хотя я указывал ему на ее ошибочность, Виктор Трофимович в статье о полтергейсте, опубликованной в первом номере журнала "Парапсихология и психофизика" за 1994 год, все оставил по-старому.