Страница:
Вишня Остап
Поехали (сборник)
Остап ВИШНЯ
ПОЕХАЛИ...
Рассказы о нравах
доморощенных и зарубежных
СОДЕРЖАНИЕ
Повысить продуктивность труда. /Перевод Е. Весенина.
Качество продукции. /Перевод Е. Весенина.
"Половая проблема". /Перевод И. Собчука.
Ловкость. /Перевод И. Собчука.
Ты добычу дай! /Перевод Е. Весенина.
"Перестрах". /Перевод Е. Весенина.
Предисловие. /Перевод Т. Стах.
Поехали... /Перевод Т. Стах.
Берлинские кони. /Перевод Т. Стах.
Берлинские музеи. /Перевод Т. Стах.
Как проехать таможню. /Перевод Т. Стах.
"Нравствинная работа". /Перевод Е. Весенина.
Певец печали нашей. /Перевод Т. Стах.
На рудниках. /Перевод Т. Стах. ______________________________________________________________________
Повысить продуктивность труда
Умные люди говорят (и надо вам знать, что говорят небезосновательно), что мы повысим продуктивность нашего труда только с помощью научной организации этого труда...
С помощью НОТ!
Ибо, само собой разумеется, работать теперь для своего государства не то, что когда-то работать на хозяина...
Теперь (когда мы работаем на себя!) для того, чтобы человек пришел на работу в десять часов, и заведены и НОТ, и Лига времени, и в каждом учреждении на каждой стене начальник этого учреждения истерически умоляет:
-- Товарищи! Да товарищи! Да побойтесь вы НОТа!
И товарищи приходят ровно в одиннадцать часов и работу начинают в двенадцать!
Раньше, когда работа начиналась в десять, служащий, запыхавшись, прибегал полдесятого и спрашивал на лестнице у швейцара:
-- Не опоздал, Стратон Калистратович?
Почему это так, понятно...
Теперь у нас служащий -- общественно сознательный человек, который своей энергичной работой изо всех сил старается положить и свой кирпич на строительство светлого будущего.
А раньше служащий смотрел на работу у хозяина так: лишь бы день до вечера!
И приходил с утра и сидел до вечера...
И до того он был безразличен к работе на хозяина, что никогда не вспоминал о нагрузке, о процентах, о сверхурочных...
Недаром сказано: несознательность!
Революция раскрепостила, освободила, просветила, ну и:
-- Я сегодня на пять минут больше печатала! Я не лошадь! Я не могу! Давайте сверхурочные!
И доработались мы до того, что уже летит крик по всему Союзу:
-- Повысить продуктивность труда!
Обижаться нам на этот крик, товарищи, не следует. Это значит: еще повысить!
То есть продуктивность труда у нас очень высокая, но ее надо еще повысить.
Зачем?
По-моему, каприз!
* * *
Раз требуют -- надо повысить.
Как?
Увеличить конторский труд с шести часов до восьми?
Ерунда!
И шесть часов не знаем, куда девать, что же будем делать еще с двумя часами?
Это практически.
А теория, так она на основании научных исследований говорит, что правильно использованные шесть часов продуктивнее восьми...
Да это и понятно: человек за восемь часов утомляется так, что его энергия за последние часы очень падает. И продуктивности никакой...
И вы сами это замечали даже при шестичасовом рабочем дне...
После двух часов дня вы уже нервничаете... Вы бегаете, вас часто нет за столом...
Начальство спрашивает:
-- Зоя Петровна, где вы, что вас не видно?
А вы нервно:
-- Что, мне уже и "туда" нельзя пойти?
-- Что-то очень часто!
-- Ну, я не виновата, что я хоть и регистраторша, но у меня своя физиология! Если у Клавдии Ивановны брат -- член правления, так ей можно по часу сидеть, а я так и полчаса не могу! Я, Николай Иванович, не утка!
...Нет, восемь часов -- это много!
Да и за очередь будем драться!
Организуем свои шесть часов! Только правильно организуем!
Надо эти шесть часов так распределить, чтобы работа ручейком лилась.
Приходите вы ровно в десять!
Первые полчаса вы снимаете шляпку перед зеркалом, поправляете виски, пудрите нос, приглаживаете юбку, затыкаете блузку, подтягиваете немножко лифчик, чтобы кончик мережки не выглядывал из выреза, и идете "туда" готовиться к продуктивному труду!
Через час вы уже за столом...
Кладете руки на стол, глядите на ногти, вынимаете ножнички и подстригаете немножко их (ногти) со всех сторон. Потом натираете, чтобы блестели...
Развертываете затем книжки и идете к Наталочке в другую комнату поболтать, что вчера было в кино или где-нибудь!
Еще час!
Потом приходит начальство. Если оно женатое и строгое и требует работы, вы сидите за столом и кусаете губы..
Если оно неженатое, вы... Не знаю, я не девушка.
Знаю только, что часа два, а то и три пролетит, как счастье!
Побольше только инициативы и самодеятельности...
А еще лучше, если оно и женатое и не строгое...
Работа тогда будет продуктивная... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Только таким, думаю, способом можно повысить продуктивность труда!
А ежели возьмутся за учет труда, за разный контроль и т. п. -придется бросать службу...
И, придя домой, сказать:
-- Кто же у этих большевиков будет работать? Это звери!.. Вот раньше было!
1924 ______________________________________________________________________
Качество продукции
Ехал я как-то по железной дороге. На одной из станций вынул я из чемоданчика стакан, выскочил, принес в вагон воды и поставил в купе на столик.
Пожилой мужчина, сидевший рядом со мной, попросил дать ему напиться.
-- Берите, пожалуйста.
Мужчина выпил воду, поблагодарил и, показывая мне стакан, произнес:
-- Посмотрите на этот стакан.
-- А что такое? -- спросил я.
-- Посмотрите, как он сделан. Края-то какие-то неровные, корявые, боишься просто в рот взять, чтобы не поцарапаться.
-- Да, -- ответил я. -- Или не умеют, или не хотят, а делают плохо. Можно было бы уже и лучшую посуду выпускать.
Разговорились мы.
-- Я сам, -- рассказал мой спутник, -- рабочий стекольного завода. Давно уже работаю на производстве, и скажу я вам, что это просто производственная расхлябанность. Нет надзора на заводе, нет глаза. Работаем, лишь бы сбыть с рук. Директор или управляющий заботится, очевидно, о том, чтобы программу выполнить, а сознательности среди рабочих тоже не много... Вот и получаем такое, что противно в руки взять...
-- А правда ведь, -- перебил я его, -- можно уже делать как следует?
-- Да, конечно, можно. Я не знаю, какого завода этот стакан, а знаю, что у нас такой не выпустили бы. Никогда бы не выпустили. Наш директор этого бы не допустил.
-- Наладили, значит, уже производство?
-- Наладили. А знаете, как наладили?
-- Как?
-- Желудок помог.
-- Какой желудок?
-- А такой, обыкновенный желудок... Изготовляем мы, как вы знаете, всевозможные стеклянные изделия: бутылки, стаканы, ламповое стекло, аптечную посуду. Изготовляем мы, между прочим, и наконечники для клизм. Изготовляли мы раньше черт знает что, как вот этот стакан. Лишь бы изготовлять. Все равно сойдет, лучшего же нет. И вот однажды заболел желудком наш директор. Нужно было поставить клизму. Прибежала директорша на склад за наконечником. Дали ей... Она и засунула. Директор как подскочит, как вскрикнет:
-- Что ты мне ежа суешь?
Перепугалась директорша страшно.
-- Что ты, Ваня! (Его Иваном Федоровичем зовут.) Какого ежа? Это с вашего завода наконечник.
-- С нашего?
Да как схватит тот наконечник да как швырнет его на землю!..
А на другой день созывает общее собрание. А потом производственные совещания.
Как взялся, как взялся, так теперь наш стекольный завод на первом месте. Посуда у нас, как хрусталь. И все довольны. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Что бог посылает, все к лучшему", -- подумал я.
1927 ______________________________________________________________________
"Половая проблема"
Что это с нашим Харьковом стряслось, так прямо никакого ладу с ним нет!
Идешь по улице, а тебе со всех заборов, со всех афишных столбов в глаза так и прыгает:
"Половая проблема".
"Тайны любви".
"Свободная любовь".
"Гигиена половой жизни".
"Свет и тени половой проблемы".
"Гигиена брака".
И московские, и ленинградские, и местные, и профессора, и доктора медицины, и просто себе "известные" лекторы захватили Харьков "половой проблемой", что ни проехать тебе, ни пройти...
Прямо так, что хоть бросай все, садись и смотри на половую проблему, выискивай там в ней и "свет" и "тени"...
И это почти ежедневно...
То в драме, то в книгосборнике, то в "Миссури".
Неужели это такое злободневное и острое, что каждому гражданину обязательно нужно там побывать?
Ну, есть эта "половая проблема", есть в ней законы всякие, но помилуйте же мою душу: зачем же до бесчувствия?..
И хотя бы тебе один "известный" лектор приехал да о посевной кампании прочитал!..
Не интересно?
Так можно же совместить...
Можно взять такую, к примеру, тему:
"Половая проблема и посевная кампания".
И любопытно и полезно.
Впрочем, говорил мне когда-то Дмитро Федорович, селянин из Пасек, -- дай ему боже здоровья, -- "вот как попотянешь, говорит, косу с четырех часов утра до девяти часов вечера, так так спишь, будто твою половую проблему мыши отъели... Ни "света" на ней, ни "тени"..."
Вот я и думаю, а что если бы лекторов и слушателей припаять дня по два за сеялкой побегать, или снопы на арбу покидать, или в котельном цехе часов по восемь поклепать, знали бы они тогда, что за штука "Тайны любви" и "Гигиена половой жизни".
1924 ______________________________________________________________________
Ловкость
А кому, скажите, не хочется есть свой кусочек хлеба с маслом?
Ой, всем хочется!
Но вы же знаете, что для того, чтобы есть даже небольшой кусочек хлеба с маслом, нужно тот хлеб и то масло иметь.
А для того, чтобы тот хлеб и то масло иметь, нужно и тот хлеб и то масло купить.
А для того, чтобы тот хлеб и то масло купить, нужно же иметь деньги.
А для того, чтобы иметь деньги, нужно же их заработать.
А для того, чтобы те деньги заработать...
Ах, странные вы люди! Да для того, чтобы те деньги зарабатывать, есть жилищный кризис в Харькове...
Вы не имеете денег?
Так идите же и говорите всем, что вы маклер. Что только вы, что никто иной, кроме вас, не найдет такую комнату. Никто на свете...
И все...
И тогда будут у вас деньги и будет у вас свой честно заработанный кусочек хлеба с маслом...
И будете вы жить улыбаясь и ежевечерне молиться своему богу:
-- Боженька! Да продли ты на многий лета жилищный кризис!
Называться маклером нетрудно.
Немножечко тяжелее (и то только немножечко!) найти где-то (лучше, конечно, в центральном районе) во дворе какой-то полуразрушенный сарайчик...
И вы богач...
Вы ловите (правильнее, вас ловят!) человека, который ищет комнату...
Таких людей в Харькове вы сами знаете сколько...
-- Вам нужно комнату?
-- Голубчик! Нужно! Шесть месяцев нужно!
-- Я могу предложить вам помещение (говорите лучше "помещение", а не "комнату"). Центральный район, во дворе, первый этаж... В здании есть электричество, вода и центральное отопление... Даже отступного не нужно. Будете платить за кубатуру...
-- Голубчик! Покажите!
-- Можно и показать, но с условием. Не понравится -- три рубля за хлопоты...
-- Голубчик! Ведите!
Вы ведете...
-- Не понравилось? Три рубля...
-- Вы же сказали: электричество, вода, центральное отопление?..
-- Я сказал: в здании. Там есть... Зайдите, посмотрите... Ни на йоту не сбрехал... А что здесь нет... Я и не говорил, что в этом помещении есть... Здесь нет.
-- Это же хлев...
-- По-вашему, хлев, а по-моему, помещение... Давайте три рубля. Слово... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Так человек пять в день приведете, и будет у вас и хлеб и масло... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Поспешите, граждане!..
Порядочно людей так зарабатывают. И очень неплохо живут.
1926 ______________________________________________________________________
Ты добычу дай!
(По-моему, роман)
Здесь автор попытается сразу и к тому же еще и довольно смело ошарашить читателя множеством таинственных слов, понятных только тем, кто считает честью биться за угольную пятилетку в легендарном Донбассе. Ошарашив, автор объяснит эти таинственные слова.
Копер... Шкив... Террикон... Клеть... Шахта... Добыча... Порода... На-гора... Зумпф... Квершлаг... Штрек... Горизонт... Гезенк... Бремсберг... Скважины... Уступ... Крепь... Крепильщик... Поле... Забойщик... Забой... Лесогон... Пласт... Обушок... Отбойный молоток... Врубовка... Вагончики... Рельсы... Компрессор... "Воздух", или, как никогда здесь не говорят, "Атмосфера"... Откатка... Откатчица... Откатчик... Коногон... Забурился. Это слово влечет за собой обязательно целую фразу такого или еще более крутого порядка: "Черти бы его побрали"... Конвейер... Конь... Карташов... Филимонов... Либхарт... Епифанцев... Тонна... Процент...
Собственно говоря, автор мог бы как-нибудь обойтись и без этих слов, но автор хитрый: он прекрасно знает, что без этих слов никто на свете ему не поверит, что он будет рассказывать о героической борьбе за уголь в легендарном Донбассе, о поражениях, о победах, об энтузиазме и вообще о днях, полных величественного накала...
Убедившись, что коллеги автора чем дальше, тем больше собираются помогать пролетариату Донбасса в выполнении угольной пятилетки, автор берет на себя смелость объяснить (популярно) все эти термины и оказать своим коллегам помощь с тем, чтоб они, не знакомясь лично с работой на шахтах, имели возможность создать прекрасные произведения об энтузиазме, о героической борьбе, о поражениях, о победах и вообще о днях, полных величественного накала...
Так вот.
"Копер"... Это слово популярнейшее в Донбассе, потому что оно самое высокое. Его видно из окна вагона в каждом поезде, идущем из Ленинграда, из Москвы, из Харькова, на Баку, Тбилиси, Кисловодск, Пятигорск, Железноводск, Сочи, Геленджик. Сухуми, Батуми, Новый Афон и шоссе Владикавказ -- Тбилиси... Копер высокий, красивый и рифмуется во множественном числе со словом "ветры"... "Копры -- ветры". В единственном числе его рифмовать почти не приходится, ибо копров в Донбассе много и употреблять их во множественном числе -- вещь вполне нормальная.
"Копры построены в Донбассе не только для того, чтобы любоваться из окна скорого и нескорого поезда, и не только для того, чтобы рифмовать в индустриальных стихах, хотя и в этом немалое их значение в нашей жизни; построили их еще и для того, чтобы прикреплять к ним "шкивы". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Шкив" -- вещь круглая. Простой человек мог бы назвать его колесом, но шкив, хоть и круглый, хоть он и крутится, не колесо... Шкив есть шкив, что бы вы с ним ни делали... Через него переброшены стальные канаты, а на канатах висит "клеть". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Клеть" -- это особый тип, если хотите, автомобиля, хотите -аэроплана. На ней спускают в шахту шахтеров, свободных от зкскурсантов, писателей и разных комиссий, и они выдают "на-гора" "добычу", или "породу", или опять-таки усталых шахтеров и перепуганных экскурсантов, или писателей... "Клеть" бывает двух сортов: "просто клеть" и "клеть с ветерком", или, как нигде никогда не говорят, "с ветерочком"...
"Просто клеть" -- это просто клеть, к которой с исключительным уважением относятся черные люди легендарного Донбасса -- шахтеры.
"Клеть с ветерком" -- это клеть, которой увлекаются разные экскурсанты, комиссии и писатели, желающие побывать в шахте,
-- Спускался в шахту?
-- Спускался!
-- С ветерком?
-- Нет... Просто спускался...
-- Эх, ты! Тютя!
-- Нас обязательно "с ветерком"... Иначе и спускаться не будем!
Клеть "с ветерком" -- это самое главное в шахте...
Чего стоят против "ветерка" "забои", "уступы", "гезенки"?
Что против "ветерка" даже гремучий шахтный газ?!
-- Шахта, товарищи, газовая! Будьте осторожны! Спичек в шахту не брать! О папиросах и думать забудьте!
-- Газовая, говорите?! А "с ветерком" или без? Если "с ветерком" -- поеду... Газ -- пустяки!
"Ветерок" -- самое главное. Остальное -- "постольку поскольку".
Что такое "ветерок", автор толком, пожалуй, и не сможет объяснить. "Ветерок" -- вещь нереальная... Ни измерить, ни понюхать, ни разбить его нельзя. Его главное свойство -- привлекательность, до безумия.
На одну из шахт Горловского района приехала экскурсия молодых, веселых, жизнерадостных студенток из столичного вуза... Исполненные до предела желанием познакомиться с шахтой и со всеми процессами добывания так необходимого стране угля, прекрасные девушки просили спустить их в шахту "с ветерком"...
-- А может, не нужно? -- деловито спросил у них десятник. -Первый раз, знаете, вы едете в шахту...
-- Нет, обязательно и только "с ветерком"! Иначе мы не поедем! А нам надо побывать во что бы то ни стало: мы специально для этого приехали! Мы должны ознакомиться с шахтой! Это наша цель! Только "с ветерком"!
-- Прошу в клеть!
Сели... Желание их было выполнено: спустили их в шахту "с ветерком".
Спустились... Клеть остановилась...
-- Прошу, товарищи, -- говорит десятник.
Молчат.
-- Уже приехали! Прошу выходить!
Молчат... Сидят, друг к другу прижались. И не шевелятся.
-- Вылезайте! Вылезайте уже...
Молчат...
Подходит десятник, берет за руки, хочет помочь им выйти из клети...
Смотрят на десятника несколько пар перепуганно-безумных глаз...
-- Ну, что же вы, товарищи?
И вдруг из нескольких глоток вырывается коллективно-отчаянное:
-- На гору! На гору!
-- У нас это называется, товарищи, не "на гору", а на-гора!
-- На гору! Вот туда!
-- "С ветерком"?
-- Ой, на гору! Скорее! Голубчик!
Выдали молодых, веселых экскурсанток на-гора без "ветерка".
Клеть "с ветерком" -- вещь довольно привлекательная, очень популярная и самая известная для всех, кто хочет видеть шахту и овладеть всеми в ней процессами по рецепту "veni, vidi, vici" [l].
В другой раз -- хоть это с экскурсантами, комиссиями и писателями очень редко случается, -- когда едут в шахту и если их спрашивают:
-- Как хотите? "С ветерком"?
-- Нет, знаете, давайте, как обычно! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Террикон". Это тоже вещь очень популярная... Терриконы -большие, конусоватые, черно-серые горы у каждой шахты... Людей экспансивных они приводят в радостное настроение:
-- Ах, какие горы угля разбросаны по Донбассу!
И наполняется сердце экспансивного человека гордостью бесчисленными богатствами всесоюзной кочегарки...
Когда же террикон увидит деловой человек, командированный в Донбасс "для ликвидации прорыва", -- он, тот человек, возмущается страшно и говорит авторитетно:
-- Страна захлебывается от недостатка угля! Срывается пятилетний план индустриализации промышленности и реконструкции сельского хозяйства! Заводы жадно гудками взывают: "У-у-у-гля! У-у-у-гля!" Железные дороги, эти артерии страны, не подвозят к индустриальным городам хлеба, сахару, а тут, в Донбассе, во всесоюзной кочегарке, целые горы драгоценного угля лежат без всякого присмотра! Какой позор!
И деловой человек бьет в центр победную телеграмму:
-- Угля -- горы! Давайте транспорт!
Человек остывает за два дня своего пребывания в Донбассе. Когда его спрашивают: "Правда, красивый террикон?" -- человек краснеет и начинает говорить о превращении старого Донбасса, капиталистического, кустарного, в социалистический, механизированный, советский Донбасс.
А что такое в действительности террикон?
Это отбросы пустой, никому, кроме поэтов, не нужной породы...
Для чего ее, эту пустую породу, вот так старательно складывают в конусообразные горы, если она никому, кроме поэтов, не нужна?
Для красоты... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Шахта"... О шахте автор много говорить не будет, потому что стараниями Рабиса ее прекрасно уже опопуляризовали и среди трудящихся и среди не очень трудящихся в известной индустриальной песне:
Многое видала,
Многое слыхала,
Многое узнала
Шахта No 3.
Разумеется, No 3 в данном случае взята для рифмы, и никак не следует думать, что именно только шахта No 3 "узнала, видала и слыхала многое...". Все шахты и в Донбассе, и в Подмосковном угольном районе, и на Урале, и в Сибири -- все они "многое узнали, видали, слыхали...".
Автор соглашается, что "видать, слыхать и узнать" -- это чуть ли не главнейшие функции каждой угольной шахты... Но это еще не все. Позвольте к этому добавить еще одно назначение каждой шахты... Может, оно и не сравнится с функциями, так детально отмеченными в вышеуказанной песне, но не упомянуть его, по мнению автора, нельзя.
Назначение каждой шахты еще давать добычу [2].
Если вы станете даже над самой клетью и прекрасным баритоном или контральто необычайно чувствительно, со слезой в голосе выведете:
...многое узнала,
вы не застрахованы от того, что тот самый, о котором заливается песня, что "он был шахтер, простой рабочий", прослушав вас, не скажет:
-- Ты добычу дай! А петь каждый может! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Итак, "добыча".
Автор знает, что слово "добыча" не очень популярно среди широких слоев советского населения, которое так или иначе хочет знать или уже даже знает что-то о Донбассе, об угле, об угольной пятилетке. Это не шахта No 3, это не клеть "с ветерком", это даже не "копер" и не "террикон"... Однако, будучи абсолютно беспристрастным и объективным, автор не может пройти мимо такого мало популярного и неинтересного для широких кругов советского населения слова.
Разве хочешь, -- надо!
"Добыча" -- это то самое, что выдают из шахты... Оно такое, знаете, черное, немного блестящее и ужасно пачкает руки, одежду, даже (какое нахальство!) лицо... И что вы скажете? На шахтах, и в шахтоуправлениях, и в парткомах, и в профорганизациях почему-то этим словом интересуются... и интересуются чрезвычайно.
Каждый вечер, и не только каждый вечер, а по десятку раз на день по телефону или по приезде на шахту -- первый вопрос:
-- А как добыча?
И когда руководитель шахты, или главный инженер, или заведующий участком, или кто-то другой, непосредственно к добыче приставленный, печально отвечает:
-- Не очень!..
А потом силится объяснить и свою печаль и свое "не очень"... техническими неполадками, плохим выходом на работу, прогулами и т. д., ему отвечают:
-- Ты добычу дай! А неполадки всякий может дать!
Вот какое это слово "добыча" тут на шахтах...
Что поделаешь! Кому добыча, кому "ветерок", кому "ветры -- копры".
Каждому -- свое... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Ствол" -- вещь неинтересная. Закрывается клетью, вследствие чего он не виден. Вообще -- глубокая дыра, куда не рекомендуется падать. Кроме неприятностей, ничего не дает. Очень длинный и чаще всего очень мокрый, так как в нем живет неприятное существо -- "капёж". "Капёж" залезает экскурсантам за шею, за спину... Капёж -- холодный и капает... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Горизонт". Кое-кто из людей не местных и весьма сведущих в украинском языке все время пытается перекрестить "горизонт" в "обрiй" [3], но, к счастью и для "горизонта" и для украинского языка, ничего из этого не вышло. "Горизонт" так и остался в дальнейшем "горизонтом" и весьма этим, как установил автор, доволен.
"Горизонт" -- вещь горизонтальная. Если бы шахту сравнить с домом (автор не хочет этого делать, чтобы не обидеть шахту), то горизонт можно приравнять к этажу (автор не хочет этого делать, чтобы не обидеть "горизонт").
"Горизонт" на шахте имеет совершенно другие эпитеты, чем обыкновенный горизонт.
-- Какой чистый горизонт!
-- Какой заревой горизонт!
Такие поэтические выражения в жизни вы слышите довольно часто.
На шахте вы такого никогда не услышите.
Шахта дала своим горизонтам названия чисто цифровые.
Горизонт 452!
Горизонт 555!
Горизонт 800!
Чем больше число, тем почтеннее горизонт!
Что означает это число?
Метры!
Не километры, а метры!
Автору пришлось как-то услышать от одного путешественника по Донбассу, что он спускался в шахту на горизонт 500 километров.
Автор невольно подумал: не проскочил ли нечаянно этот путешественник клетью "с ветерком" сквозь весь земной шар на радость соседей, живущих визави по ту сторону земного шара.
И не спросили ли его визави:
-- Откуда вы сорвались, мистер? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Зумпф". Автор в "зумпфе" никогда не был и никогда не пытался там побывать.
-- Как бы нам в зумпф! -- просят некоторые экскурсанты. -- Слово такое звонкое, а главное, непонятное! Вот бы побывать!
-- Слово действительно звонкое, но туда нельзя. Оно под клетью, оно -- конец ствола и еще называется помойницей, -- отвечают им.
-- А-а-а! Ну, если помойницей, тогда не надо... "Зумпф" -- это да, а помойница...
-- Мы лучше квершлагом к штреку, а там, если захотите, уступами через поле спустимся на другой горизонт. Пошли... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Квершлаг". Мудреное слово, а сама по себе вещь "квершлаг" -хорошая, простая, и на нем чаше всего кончается экскурсионное знакомство с подземным царством. Квершлаг -- широкий, большей частью освещенный, сухой, хорошо закрепленный коридор, по которому безопасно можно пройтись, пугаясь только посвиста коногонов и грохота вагончиков. Квершлаг -- плоский слой, соединяющий угольные пласты один с другим, или же когда в шахте только один угольный пласт, то квершлаг ведет от ствола к нему, к пласту.
И всё. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Дальше будут "штреки".
Это уже пострашнее... И когда переходят из квершлага в штрек, у экскурсантов больше всего возникают такие вопросы:
-- Не опоздаем ли мы, товарищи? А то нам сегодня еще на заводе надо побывать... там тоже, кажется, небольшой прорыв... Так это, говорите, штрек? Тут, значит, собирают уголь в вагончики, к стволам, потом в клеть, на поверхность, потом в вагоны, по железной дороге в угольные склады, а там, значит, в жилкооп, в печку, и дома тепло... Смотрите, как просто. Спасибо... Ну, идемте, товарищи! Премного благодарны! Так вы, пожалуйста, нажмите, а то страна требует уголь... Знаете, в нашем доме...
ПОЕХАЛИ...
Рассказы о нравах
доморощенных и зарубежных
СОДЕРЖАНИЕ
Повысить продуктивность труда. /Перевод Е. Весенина.
Качество продукции. /Перевод Е. Весенина.
"Половая проблема". /Перевод И. Собчука.
Ловкость. /Перевод И. Собчука.
Ты добычу дай! /Перевод Е. Весенина.
"Перестрах". /Перевод Е. Весенина.
Предисловие. /Перевод Т. Стах.
Поехали... /Перевод Т. Стах.
Берлинские кони. /Перевод Т. Стах.
Берлинские музеи. /Перевод Т. Стах.
Как проехать таможню. /Перевод Т. Стах.
"Нравствинная работа". /Перевод Е. Весенина.
Певец печали нашей. /Перевод Т. Стах.
На рудниках. /Перевод Т. Стах. ______________________________________________________________________
Повысить продуктивность труда
Умные люди говорят (и надо вам знать, что говорят небезосновательно), что мы повысим продуктивность нашего труда только с помощью научной организации этого труда...
С помощью НОТ!
Ибо, само собой разумеется, работать теперь для своего государства не то, что когда-то работать на хозяина...
Теперь (когда мы работаем на себя!) для того, чтобы человек пришел на работу в десять часов, и заведены и НОТ, и Лига времени, и в каждом учреждении на каждой стене начальник этого учреждения истерически умоляет:
-- Товарищи! Да товарищи! Да побойтесь вы НОТа!
И товарищи приходят ровно в одиннадцать часов и работу начинают в двенадцать!
Раньше, когда работа начиналась в десять, служащий, запыхавшись, прибегал полдесятого и спрашивал на лестнице у швейцара:
-- Не опоздал, Стратон Калистратович?
Почему это так, понятно...
Теперь у нас служащий -- общественно сознательный человек, который своей энергичной работой изо всех сил старается положить и свой кирпич на строительство светлого будущего.
А раньше служащий смотрел на работу у хозяина так: лишь бы день до вечера!
И приходил с утра и сидел до вечера...
И до того он был безразличен к работе на хозяина, что никогда не вспоминал о нагрузке, о процентах, о сверхурочных...
Недаром сказано: несознательность!
Революция раскрепостила, освободила, просветила, ну и:
-- Я сегодня на пять минут больше печатала! Я не лошадь! Я не могу! Давайте сверхурочные!
И доработались мы до того, что уже летит крик по всему Союзу:
-- Повысить продуктивность труда!
Обижаться нам на этот крик, товарищи, не следует. Это значит: еще повысить!
То есть продуктивность труда у нас очень высокая, но ее надо еще повысить.
Зачем?
По-моему, каприз!
* * *
Раз требуют -- надо повысить.
Как?
Увеличить конторский труд с шести часов до восьми?
Ерунда!
И шесть часов не знаем, куда девать, что же будем делать еще с двумя часами?
Это практически.
А теория, так она на основании научных исследований говорит, что правильно использованные шесть часов продуктивнее восьми...
Да это и понятно: человек за восемь часов утомляется так, что его энергия за последние часы очень падает. И продуктивности никакой...
И вы сами это замечали даже при шестичасовом рабочем дне...
После двух часов дня вы уже нервничаете... Вы бегаете, вас часто нет за столом...
Начальство спрашивает:
-- Зоя Петровна, где вы, что вас не видно?
А вы нервно:
-- Что, мне уже и "туда" нельзя пойти?
-- Что-то очень часто!
-- Ну, я не виновата, что я хоть и регистраторша, но у меня своя физиология! Если у Клавдии Ивановны брат -- член правления, так ей можно по часу сидеть, а я так и полчаса не могу! Я, Николай Иванович, не утка!
...Нет, восемь часов -- это много!
Да и за очередь будем драться!
Организуем свои шесть часов! Только правильно организуем!
Надо эти шесть часов так распределить, чтобы работа ручейком лилась.
Приходите вы ровно в десять!
Первые полчаса вы снимаете шляпку перед зеркалом, поправляете виски, пудрите нос, приглаживаете юбку, затыкаете блузку, подтягиваете немножко лифчик, чтобы кончик мережки не выглядывал из выреза, и идете "туда" готовиться к продуктивному труду!
Через час вы уже за столом...
Кладете руки на стол, глядите на ногти, вынимаете ножнички и подстригаете немножко их (ногти) со всех сторон. Потом натираете, чтобы блестели...
Развертываете затем книжки и идете к Наталочке в другую комнату поболтать, что вчера было в кино или где-нибудь!
Еще час!
Потом приходит начальство. Если оно женатое и строгое и требует работы, вы сидите за столом и кусаете губы..
Если оно неженатое, вы... Не знаю, я не девушка.
Знаю только, что часа два, а то и три пролетит, как счастье!
Побольше только инициативы и самодеятельности...
А еще лучше, если оно и женатое и не строгое...
Работа тогда будет продуктивная... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Только таким, думаю, способом можно повысить продуктивность труда!
А ежели возьмутся за учет труда, за разный контроль и т. п. -придется бросать службу...
И, придя домой, сказать:
-- Кто же у этих большевиков будет работать? Это звери!.. Вот раньше было!
1924 ______________________________________________________________________
Качество продукции
Ехал я как-то по железной дороге. На одной из станций вынул я из чемоданчика стакан, выскочил, принес в вагон воды и поставил в купе на столик.
Пожилой мужчина, сидевший рядом со мной, попросил дать ему напиться.
-- Берите, пожалуйста.
Мужчина выпил воду, поблагодарил и, показывая мне стакан, произнес:
-- Посмотрите на этот стакан.
-- А что такое? -- спросил я.
-- Посмотрите, как он сделан. Края-то какие-то неровные, корявые, боишься просто в рот взять, чтобы не поцарапаться.
-- Да, -- ответил я. -- Или не умеют, или не хотят, а делают плохо. Можно было бы уже и лучшую посуду выпускать.
Разговорились мы.
-- Я сам, -- рассказал мой спутник, -- рабочий стекольного завода. Давно уже работаю на производстве, и скажу я вам, что это просто производственная расхлябанность. Нет надзора на заводе, нет глаза. Работаем, лишь бы сбыть с рук. Директор или управляющий заботится, очевидно, о том, чтобы программу выполнить, а сознательности среди рабочих тоже не много... Вот и получаем такое, что противно в руки взять...
-- А правда ведь, -- перебил я его, -- можно уже делать как следует?
-- Да, конечно, можно. Я не знаю, какого завода этот стакан, а знаю, что у нас такой не выпустили бы. Никогда бы не выпустили. Наш директор этого бы не допустил.
-- Наладили, значит, уже производство?
-- Наладили. А знаете, как наладили?
-- Как?
-- Желудок помог.
-- Какой желудок?
-- А такой, обыкновенный желудок... Изготовляем мы, как вы знаете, всевозможные стеклянные изделия: бутылки, стаканы, ламповое стекло, аптечную посуду. Изготовляем мы, между прочим, и наконечники для клизм. Изготовляли мы раньше черт знает что, как вот этот стакан. Лишь бы изготовлять. Все равно сойдет, лучшего же нет. И вот однажды заболел желудком наш директор. Нужно было поставить клизму. Прибежала директорша на склад за наконечником. Дали ей... Она и засунула. Директор как подскочит, как вскрикнет:
-- Что ты мне ежа суешь?
Перепугалась директорша страшно.
-- Что ты, Ваня! (Его Иваном Федоровичем зовут.) Какого ежа? Это с вашего завода наконечник.
-- С нашего?
Да как схватит тот наконечник да как швырнет его на землю!..
А на другой день созывает общее собрание. А потом производственные совещания.
Как взялся, как взялся, так теперь наш стекольный завод на первом месте. Посуда у нас, как хрусталь. И все довольны. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Что бог посылает, все к лучшему", -- подумал я.
1927 ______________________________________________________________________
"Половая проблема"
Что это с нашим Харьковом стряслось, так прямо никакого ладу с ним нет!
Идешь по улице, а тебе со всех заборов, со всех афишных столбов в глаза так и прыгает:
"Половая проблема".
"Тайны любви".
"Свободная любовь".
"Гигиена половой жизни".
"Свет и тени половой проблемы".
"Гигиена брака".
И московские, и ленинградские, и местные, и профессора, и доктора медицины, и просто себе "известные" лекторы захватили Харьков "половой проблемой", что ни проехать тебе, ни пройти...
Прямо так, что хоть бросай все, садись и смотри на половую проблему, выискивай там в ней и "свет" и "тени"...
И это почти ежедневно...
То в драме, то в книгосборнике, то в "Миссури".
Неужели это такое злободневное и острое, что каждому гражданину обязательно нужно там побывать?
Ну, есть эта "половая проблема", есть в ней законы всякие, но помилуйте же мою душу: зачем же до бесчувствия?..
И хотя бы тебе один "известный" лектор приехал да о посевной кампании прочитал!..
Не интересно?
Так можно же совместить...
Можно взять такую, к примеру, тему:
"Половая проблема и посевная кампания".
И любопытно и полезно.
Впрочем, говорил мне когда-то Дмитро Федорович, селянин из Пасек, -- дай ему боже здоровья, -- "вот как попотянешь, говорит, косу с четырех часов утра до девяти часов вечера, так так спишь, будто твою половую проблему мыши отъели... Ни "света" на ней, ни "тени"..."
Вот я и думаю, а что если бы лекторов и слушателей припаять дня по два за сеялкой побегать, или снопы на арбу покидать, или в котельном цехе часов по восемь поклепать, знали бы они тогда, что за штука "Тайны любви" и "Гигиена половой жизни".
1924 ______________________________________________________________________
Ловкость
А кому, скажите, не хочется есть свой кусочек хлеба с маслом?
Ой, всем хочется!
Но вы же знаете, что для того, чтобы есть даже небольшой кусочек хлеба с маслом, нужно тот хлеб и то масло иметь.
А для того, чтобы тот хлеб и то масло иметь, нужно и тот хлеб и то масло купить.
А для того, чтобы тот хлеб и то масло купить, нужно же иметь деньги.
А для того, чтобы иметь деньги, нужно же их заработать.
А для того, чтобы те деньги заработать...
Ах, странные вы люди! Да для того, чтобы те деньги зарабатывать, есть жилищный кризис в Харькове...
Вы не имеете денег?
Так идите же и говорите всем, что вы маклер. Что только вы, что никто иной, кроме вас, не найдет такую комнату. Никто на свете...
И все...
И тогда будут у вас деньги и будет у вас свой честно заработанный кусочек хлеба с маслом...
И будете вы жить улыбаясь и ежевечерне молиться своему богу:
-- Боженька! Да продли ты на многий лета жилищный кризис!
Называться маклером нетрудно.
Немножечко тяжелее (и то только немножечко!) найти где-то (лучше, конечно, в центральном районе) во дворе какой-то полуразрушенный сарайчик...
И вы богач...
Вы ловите (правильнее, вас ловят!) человека, который ищет комнату...
Таких людей в Харькове вы сами знаете сколько...
-- Вам нужно комнату?
-- Голубчик! Нужно! Шесть месяцев нужно!
-- Я могу предложить вам помещение (говорите лучше "помещение", а не "комнату"). Центральный район, во дворе, первый этаж... В здании есть электричество, вода и центральное отопление... Даже отступного не нужно. Будете платить за кубатуру...
-- Голубчик! Покажите!
-- Можно и показать, но с условием. Не понравится -- три рубля за хлопоты...
-- Голубчик! Ведите!
Вы ведете...
-- Не понравилось? Три рубля...
-- Вы же сказали: электричество, вода, центральное отопление?..
-- Я сказал: в здании. Там есть... Зайдите, посмотрите... Ни на йоту не сбрехал... А что здесь нет... Я и не говорил, что в этом помещении есть... Здесь нет.
-- Это же хлев...
-- По-вашему, хлев, а по-моему, помещение... Давайте три рубля. Слово... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Так человек пять в день приведете, и будет у вас и хлеб и масло... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Поспешите, граждане!..
Порядочно людей так зарабатывают. И очень неплохо живут.
1926 ______________________________________________________________________
Ты добычу дай!
(По-моему, роман)
Здесь автор попытается сразу и к тому же еще и довольно смело ошарашить читателя множеством таинственных слов, понятных только тем, кто считает честью биться за угольную пятилетку в легендарном Донбассе. Ошарашив, автор объяснит эти таинственные слова.
Копер... Шкив... Террикон... Клеть... Шахта... Добыча... Порода... На-гора... Зумпф... Квершлаг... Штрек... Горизонт... Гезенк... Бремсберг... Скважины... Уступ... Крепь... Крепильщик... Поле... Забойщик... Забой... Лесогон... Пласт... Обушок... Отбойный молоток... Врубовка... Вагончики... Рельсы... Компрессор... "Воздух", или, как никогда здесь не говорят, "Атмосфера"... Откатка... Откатчица... Откатчик... Коногон... Забурился. Это слово влечет за собой обязательно целую фразу такого или еще более крутого порядка: "Черти бы его побрали"... Конвейер... Конь... Карташов... Филимонов... Либхарт... Епифанцев... Тонна... Процент...
Собственно говоря, автор мог бы как-нибудь обойтись и без этих слов, но автор хитрый: он прекрасно знает, что без этих слов никто на свете ему не поверит, что он будет рассказывать о героической борьбе за уголь в легендарном Донбассе, о поражениях, о победах, об энтузиазме и вообще о днях, полных величественного накала...
Убедившись, что коллеги автора чем дальше, тем больше собираются помогать пролетариату Донбасса в выполнении угольной пятилетки, автор берет на себя смелость объяснить (популярно) все эти термины и оказать своим коллегам помощь с тем, чтоб они, не знакомясь лично с работой на шахтах, имели возможность создать прекрасные произведения об энтузиазме, о героической борьбе, о поражениях, о победах и вообще о днях, полных величественного накала...
Так вот.
"Копер"... Это слово популярнейшее в Донбассе, потому что оно самое высокое. Его видно из окна вагона в каждом поезде, идущем из Ленинграда, из Москвы, из Харькова, на Баку, Тбилиси, Кисловодск, Пятигорск, Железноводск, Сочи, Геленджик. Сухуми, Батуми, Новый Афон и шоссе Владикавказ -- Тбилиси... Копер высокий, красивый и рифмуется во множественном числе со словом "ветры"... "Копры -- ветры". В единственном числе его рифмовать почти не приходится, ибо копров в Донбассе много и употреблять их во множественном числе -- вещь вполне нормальная.
"Копры построены в Донбассе не только для того, чтобы любоваться из окна скорого и нескорого поезда, и не только для того, чтобы рифмовать в индустриальных стихах, хотя и в этом немалое их значение в нашей жизни; построили их еще и для того, чтобы прикреплять к ним "шкивы". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Шкив" -- вещь круглая. Простой человек мог бы назвать его колесом, но шкив, хоть и круглый, хоть он и крутится, не колесо... Шкив есть шкив, что бы вы с ним ни делали... Через него переброшены стальные канаты, а на канатах висит "клеть". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Клеть" -- это особый тип, если хотите, автомобиля, хотите -аэроплана. На ней спускают в шахту шахтеров, свободных от зкскурсантов, писателей и разных комиссий, и они выдают "на-гора" "добычу", или "породу", или опять-таки усталых шахтеров и перепуганных экскурсантов, или писателей... "Клеть" бывает двух сортов: "просто клеть" и "клеть с ветерком", или, как нигде никогда не говорят, "с ветерочком"...
"Просто клеть" -- это просто клеть, к которой с исключительным уважением относятся черные люди легендарного Донбасса -- шахтеры.
"Клеть с ветерком" -- это клеть, которой увлекаются разные экскурсанты, комиссии и писатели, желающие побывать в шахте,
-- Спускался в шахту?
-- Спускался!
-- С ветерком?
-- Нет... Просто спускался...
-- Эх, ты! Тютя!
-- Нас обязательно "с ветерком"... Иначе и спускаться не будем!
Клеть "с ветерком" -- это самое главное в шахте...
Чего стоят против "ветерка" "забои", "уступы", "гезенки"?
Что против "ветерка" даже гремучий шахтный газ?!
-- Шахта, товарищи, газовая! Будьте осторожны! Спичек в шахту не брать! О папиросах и думать забудьте!
-- Газовая, говорите?! А "с ветерком" или без? Если "с ветерком" -- поеду... Газ -- пустяки!
"Ветерок" -- самое главное. Остальное -- "постольку поскольку".
Что такое "ветерок", автор толком, пожалуй, и не сможет объяснить. "Ветерок" -- вещь нереальная... Ни измерить, ни понюхать, ни разбить его нельзя. Его главное свойство -- привлекательность, до безумия.
На одну из шахт Горловского района приехала экскурсия молодых, веселых, жизнерадостных студенток из столичного вуза... Исполненные до предела желанием познакомиться с шахтой и со всеми процессами добывания так необходимого стране угля, прекрасные девушки просили спустить их в шахту "с ветерком"...
-- А может, не нужно? -- деловито спросил у них десятник. -Первый раз, знаете, вы едете в шахту...
-- Нет, обязательно и только "с ветерком"! Иначе мы не поедем! А нам надо побывать во что бы то ни стало: мы специально для этого приехали! Мы должны ознакомиться с шахтой! Это наша цель! Только "с ветерком"!
-- Прошу в клеть!
Сели... Желание их было выполнено: спустили их в шахту "с ветерком".
Спустились... Клеть остановилась...
-- Прошу, товарищи, -- говорит десятник.
Молчат.
-- Уже приехали! Прошу выходить!
Молчат... Сидят, друг к другу прижались. И не шевелятся.
-- Вылезайте! Вылезайте уже...
Молчат...
Подходит десятник, берет за руки, хочет помочь им выйти из клети...
Смотрят на десятника несколько пар перепуганно-безумных глаз...
-- Ну, что же вы, товарищи?
И вдруг из нескольких глоток вырывается коллективно-отчаянное:
-- На гору! На гору!
-- У нас это называется, товарищи, не "на гору", а на-гора!
-- На гору! Вот туда!
-- "С ветерком"?
-- Ой, на гору! Скорее! Голубчик!
Выдали молодых, веселых экскурсанток на-гора без "ветерка".
Клеть "с ветерком" -- вещь довольно привлекательная, очень популярная и самая известная для всех, кто хочет видеть шахту и овладеть всеми в ней процессами по рецепту "veni, vidi, vici" [l].
В другой раз -- хоть это с экскурсантами, комиссиями и писателями очень редко случается, -- когда едут в шахту и если их спрашивают:
-- Как хотите? "С ветерком"?
-- Нет, знаете, давайте, как обычно! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Террикон". Это тоже вещь очень популярная... Терриконы -большие, конусоватые, черно-серые горы у каждой шахты... Людей экспансивных они приводят в радостное настроение:
-- Ах, какие горы угля разбросаны по Донбассу!
И наполняется сердце экспансивного человека гордостью бесчисленными богатствами всесоюзной кочегарки...
Когда же террикон увидит деловой человек, командированный в Донбасс "для ликвидации прорыва", -- он, тот человек, возмущается страшно и говорит авторитетно:
-- Страна захлебывается от недостатка угля! Срывается пятилетний план индустриализации промышленности и реконструкции сельского хозяйства! Заводы жадно гудками взывают: "У-у-у-гля! У-у-у-гля!" Железные дороги, эти артерии страны, не подвозят к индустриальным городам хлеба, сахару, а тут, в Донбассе, во всесоюзной кочегарке, целые горы драгоценного угля лежат без всякого присмотра! Какой позор!
И деловой человек бьет в центр победную телеграмму:
-- Угля -- горы! Давайте транспорт!
Человек остывает за два дня своего пребывания в Донбассе. Когда его спрашивают: "Правда, красивый террикон?" -- человек краснеет и начинает говорить о превращении старого Донбасса, капиталистического, кустарного, в социалистический, механизированный, советский Донбасс.
А что такое в действительности террикон?
Это отбросы пустой, никому, кроме поэтов, не нужной породы...
Для чего ее, эту пустую породу, вот так старательно складывают в конусообразные горы, если она никому, кроме поэтов, не нужна?
Для красоты... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Шахта"... О шахте автор много говорить не будет, потому что стараниями Рабиса ее прекрасно уже опопуляризовали и среди трудящихся и среди не очень трудящихся в известной индустриальной песне:
Многое видала,
Многое слыхала,
Многое узнала
Шахта No 3.
Разумеется, No 3 в данном случае взята для рифмы, и никак не следует думать, что именно только шахта No 3 "узнала, видала и слыхала многое...". Все шахты и в Донбассе, и в Подмосковном угольном районе, и на Урале, и в Сибири -- все они "многое узнали, видали, слыхали...".
Автор соглашается, что "видать, слыхать и узнать" -- это чуть ли не главнейшие функции каждой угольной шахты... Но это еще не все. Позвольте к этому добавить еще одно назначение каждой шахты... Может, оно и не сравнится с функциями, так детально отмеченными в вышеуказанной песне, но не упомянуть его, по мнению автора, нельзя.
Назначение каждой шахты еще давать добычу [2].
Если вы станете даже над самой клетью и прекрасным баритоном или контральто необычайно чувствительно, со слезой в голосе выведете:
...многое узнала,
вы не застрахованы от того, что тот самый, о котором заливается песня, что "он был шахтер, простой рабочий", прослушав вас, не скажет:
-- Ты добычу дай! А петь каждый может! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Итак, "добыча".
Автор знает, что слово "добыча" не очень популярно среди широких слоев советского населения, которое так или иначе хочет знать или уже даже знает что-то о Донбассе, об угле, об угольной пятилетке. Это не шахта No 3, это не клеть "с ветерком", это даже не "копер" и не "террикон"... Однако, будучи абсолютно беспристрастным и объективным, автор не может пройти мимо такого мало популярного и неинтересного для широких кругов советского населения слова.
Разве хочешь, -- надо!
"Добыча" -- это то самое, что выдают из шахты... Оно такое, знаете, черное, немного блестящее и ужасно пачкает руки, одежду, даже (какое нахальство!) лицо... И что вы скажете? На шахтах, и в шахтоуправлениях, и в парткомах, и в профорганизациях почему-то этим словом интересуются... и интересуются чрезвычайно.
Каждый вечер, и не только каждый вечер, а по десятку раз на день по телефону или по приезде на шахту -- первый вопрос:
-- А как добыча?
И когда руководитель шахты, или главный инженер, или заведующий участком, или кто-то другой, непосредственно к добыче приставленный, печально отвечает:
-- Не очень!..
А потом силится объяснить и свою печаль и свое "не очень"... техническими неполадками, плохим выходом на работу, прогулами и т. д., ему отвечают:
-- Ты добычу дай! А неполадки всякий может дать!
Вот какое это слово "добыча" тут на шахтах...
Что поделаешь! Кому добыча, кому "ветерок", кому "ветры -- копры".
Каждому -- свое... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Ствол" -- вещь неинтересная. Закрывается клетью, вследствие чего он не виден. Вообще -- глубокая дыра, куда не рекомендуется падать. Кроме неприятностей, ничего не дает. Очень длинный и чаще всего очень мокрый, так как в нем живет неприятное существо -- "капёж". "Капёж" залезает экскурсантам за шею, за спину... Капёж -- холодный и капает... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Горизонт". Кое-кто из людей не местных и весьма сведущих в украинском языке все время пытается перекрестить "горизонт" в "обрiй" [3], но, к счастью и для "горизонта" и для украинского языка, ничего из этого не вышло. "Горизонт" так и остался в дальнейшем "горизонтом" и весьма этим, как установил автор, доволен.
"Горизонт" -- вещь горизонтальная. Если бы шахту сравнить с домом (автор не хочет этого делать, чтобы не обидеть шахту), то горизонт можно приравнять к этажу (автор не хочет этого делать, чтобы не обидеть "горизонт").
"Горизонт" на шахте имеет совершенно другие эпитеты, чем обыкновенный горизонт.
-- Какой чистый горизонт!
-- Какой заревой горизонт!
Такие поэтические выражения в жизни вы слышите довольно часто.
На шахте вы такого никогда не услышите.
Шахта дала своим горизонтам названия чисто цифровые.
Горизонт 452!
Горизонт 555!
Горизонт 800!
Чем больше число, тем почтеннее горизонт!
Что означает это число?
Метры!
Не километры, а метры!
Автору пришлось как-то услышать от одного путешественника по Донбассу, что он спускался в шахту на горизонт 500 километров.
Автор невольно подумал: не проскочил ли нечаянно этот путешественник клетью "с ветерком" сквозь весь земной шар на радость соседей, живущих визави по ту сторону земного шара.
И не спросили ли его визави:
-- Откуда вы сорвались, мистер? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Зумпф". Автор в "зумпфе" никогда не был и никогда не пытался там побывать.
-- Как бы нам в зумпф! -- просят некоторые экскурсанты. -- Слово такое звонкое, а главное, непонятное! Вот бы побывать!
-- Слово действительно звонкое, но туда нельзя. Оно под клетью, оно -- конец ствола и еще называется помойницей, -- отвечают им.
-- А-а-а! Ну, если помойницей, тогда не надо... "Зумпф" -- это да, а помойница...
-- Мы лучше квершлагом к штреку, а там, если захотите, уступами через поле спустимся на другой горизонт. Пошли... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Квершлаг". Мудреное слово, а сама по себе вещь "квершлаг" -хорошая, простая, и на нем чаше всего кончается экскурсионное знакомство с подземным царством. Квершлаг -- широкий, большей частью освещенный, сухой, хорошо закрепленный коридор, по которому безопасно можно пройтись, пугаясь только посвиста коногонов и грохота вагончиков. Квершлаг -- плоский слой, соединяющий угольные пласты один с другим, или же когда в шахте только один угольный пласт, то квершлаг ведет от ствола к нему, к пласту.
И всё. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Дальше будут "штреки".
Это уже пострашнее... И когда переходят из квершлага в штрек, у экскурсантов больше всего возникают такие вопросы:
-- Не опоздаем ли мы, товарищи? А то нам сегодня еще на заводе надо побывать... там тоже, кажется, небольшой прорыв... Так это, говорите, штрек? Тут, значит, собирают уголь в вагончики, к стволам, потом в клеть, на поверхность, потом в вагоны, по железной дороге в угольные склады, а там, значит, в жилкооп, в печку, и дома тепло... Смотрите, как просто. Спасибо... Ну, идемте, товарищи! Премного благодарны! Так вы, пожалуйста, нажмите, а то страна требует уголь... Знаете, в нашем доме...