Владимир Борисович Миронов
Древние цивилизации
Введение
Успехи людского общежития, приобретения культуры или цивилизации, которыми пользуются в большей или меньшей степени отдельные народы, не суть плоды только их деятельности, а созданы совместными или преемственными усилиями всех культурных народов, и ход их накопления не может быть изображен в тесных рамках какой-либо местной истории, которая может только указать связь местной цивилизации с общечеловеческой, участие отдельного народа в общей культурной работе человечества или, по крайней мере, в плодах этой работы. Вы уже знакомы с ходом этой работы, с общей картиной успехов человеческого общежития: сменялись народы и поколения, перемещались сцены исторической жизни, изменялись порядки общежития, но нить исторического развития не прерывалась, народы и поколения звеньями смыкались в непрерывную цепь, цивилизации чередовались последовательно, как народы и поколения, рождаясь одна из другой и порождая третью, постепенно накоплялся известный культурный запас, и то, что отложилось и уцелело от этого многовекового запаса, – это дошло до нас и вошло в состав нашего существования, а через нас перейдет к тем, кто придет нам на смену. Этот сложный процесс становится главным предметом изучения во всеобщей истории.
В. О. Ключевский. Курс Русской Истории
Процесс перехода племен и народов с одной ступени на другую чрезвычайно интересен и поучителен. Все народы должны пройти через определенные этапы, как ученик в школе переходит из одного класса в другой. Скажем, способ производства, названный К. Марксом «азиатским», был присущ и народам Африки, Египта, Азии, крито-микенскому обществу, ранней Элладе, Риму, Испании, Галлии, Британии, древней Индии. Его черты мы видим у кочевых народов Старого Света – скифов, хуннов, тюрок, монголов, скандинавов эпохи викингов, полинезийцев, инков и у древних майя. Этот универсальный этап, называемый архаической формацией, прошли, видимо, все. Он и ныне сохраняется у некоторых племен Африки или Америки. Отличительной его чертой является то, что община является главным собственником основного средства производства – земли или – если речь идет о кочевых племенах – стад животных (оленей, лошадей, овец). Внутри общества вначале по существу господствует коллективный труд, коллективный характер производства и присвоения. Пища добывается охотой на диких животных, ее распределяют внутри больших и малых «коммунистических общин». Затем внутри общин выделяется верхушка родо-племенной организации, или родовая аристократия. Аристократия довольно скоро усваивает ту незатейливую «истину», что человек также может быть «товаром», а его силы можно обменивать и потреблять, превратив человека в раба.
История древности – история суровой ожесточенной борьбы за место «под солнцем», острейшего соперничества, воцарения и созидания, разрушения, покорения, краха властителей и народов. К. Маркс прав, говоря: «Низкая алчность была движущей силой цивилизации с ее первого до сегодняшнего дня». Древний мир антагонистичен и нестабилен, впрочем, как и нынешний. В вечном противоборстве находятся власть и бесправные, имущие и неимущие: эвпатриды и демос в Аттике, спартиаты («равные») и периэки и илоты в Спарте, патриции и плебеи в Риме, «белая» и «черная» кость монголов, «большие люди» и «подлый люд» шумеров, различные варны в древней Индии и т. д. Наша задача – проследить пути народов, усвоить достижения, проанализировать, если удастся, их и свои ошибки.
И не столько ассимиляция (хотя и она тоже), сколь культурная трансплантация лежит в основе множества сложных, противоречивых процессов цивилизации. История Древнего мира дает нам немало примеров того, как меньшинство передает язык, элементы культуры своему и другим народам, в том числе и тем, кто стоит ниже по уровню социально-культурного развития (шумеры, египтяне, этруски, греки, римляне, китайцы). Процессы эти отслеживаются с культуры мегалита, получившей распространение от Кавказа и Черного моря до берегов Атлантики, Тихого океана и северных морей. Размышляя над этим, Ч. Дарвин сравнивал прошлое с многотомной историей, от которой остался всего лишь один том – да и тот имеет пару глав, сохранивших отдельные разрозненные страницы. Попытаемся рассмотреть историю культуры в потоке времени.
В. Ключевский видел в истории фонарь, обращенный в прошлое, с целью разглядеть будущее… Теоретик литературы, один из основоположников культурно-исторической школы И. Тэн, стремился видел задачу в том, чтобы узнать (по литературным памятникам), как чувствовали себя, что думали люди несколько веков назад. История – сумма миллионов воль и судеб, вплетенных в сложный венок макрокосма. Подлинная история открывается лишь тогда, когда историк начинает «различать сквозь мрак отдаленного времени живого человека действующего, одаренного страстями… когда он различает его ясно и отчетливо, как того человека, который нам вот только что встретился на улице». Изучать необходимо не только жизнь природы или бытие человеческое, но и слово. Слово – божественный ретранслятор как нашей внутренней энергетики, мысли, духа, так и неких космических сил. С. Булгаков считал, что в словотворчестве содержится энергия Мира, что оно сродни космическим процессам. Слово – это солнце, что светит всем. «Когда человек говорит, то слово принадлежит ему как Микрокосму и как человеку, интегральной части этого мира. Через Микрокосм говорит Космос… Слово так, как оно существует, есть удивительное соединение космического слова самих вещей и человеческого о них слова, притом так, что и то и другое соединены в нераздельное сращение». Без этого мертво любое историческое повествование. Можно даже сказать, что без экзистенции духа нет потенции великих идей и мировых свершений.
Попытки целостного подхода при рассмотрении истории культур, наук, нравов и жизни народов предпринимались Гердером, Спенсером, Данилевским, Шпенглером, Тойнби. Хотя, скажем, Э. Тайлор (1832–1917), создатель эволюционной школы в этнографии, считал: в культуре нет смысла рассматривать в целом то, что можно изучать по частям. Полагаю, нужно то и другое: исследование отдельных эпох и широкий взгляд на эволюцию всей мировой культуры. Только так можно измерить прогресс и упадок, различить в деятельности людей идеальный порыв или грубый здравый смысл, понять ход развития и поведение людей или обществ. Историософия с культурологией должны помочь увидеть жизнь народов в ее истинном и неискаженном свете.
В науке давно идет спор о том, что понимать под словами «цивилизация» и «культура». Одни разумеют под этим словом третий этап развития человечества (после варварства и дикости); другие – уровень общественного развития, материальной и духовной культуры; третьи рассматривают его как синоним современной мировой культуры; четвертые – как совокупный продукт развития общества; пятые – как элемент городской культуры; шестые – как технически развитую систему с гуманистическим лицом; седьмые – как плод материальной культуры и ничего более; восьмые – как антипод культуры; девятые – как уникально-самобытный облик крупного общества, оставившего след в мировой истории; десятые – как некую универсальную общность, свойственную всему человечеству; одиннадцатые – как некий идеал или суперэтнос и т. д. и т. п.
Одни из них видят в процессе культурного этногенеза «вычитание» или «выделение» племен и групп. Другие, напротив, акцентируют внимание на «сложении» и «объединении». Н. Я. Марр и его коллеги были сторонниками второго подхода, считая, что «народы создавались не в результате «вычитания» из каких-то расово изолированных, обособленных групп индоевропейцев, семитов, хамитов и т. д., а в результате «сложения»… одних и тех же производственных групп с одинаковой или почти одинаковой культурой, позднее – племен и народов, уже различных по своей культуре». Два эти процесса, полагаю, неразрывно связаны некой внутренней пуповиной с организмом народной жизни. И как ребенок, выходящий из чрева, должен ее отсоединить, чтобы зажить полнокровной жизнью, так и народ должен в свое время выйти из рода. Однако на более высоком витке культуры он может и вернуться в материнское лоно.
Часто противопоставляют сами понятия цивилизации и культуры. Это видим у Канта, у немецких романтиков, в работах О. Шпенглера и А. Вебера. Так уж повелось, что ученые оставляли за культурой благородное и лучшее (красоту, истину, свободу), а цивилизации оставляли простое и низменное (плоть, комфорт, удобства, пороки). Они утверждали, что культура – это идеально-духовный мир, а цивилизация – мир материальный, мир прозы бытия. Начиная с Руссо понятия культуры и цивилизации разделяют. Англичанин Бокль и немцы (Гёте, Кант, Шпенглер, Вебер) усилят тенденцию противопоставления. В действительности, разделять эти понятия, если не пускаться в искусственные рассуждения и ухищрения, невозможно. Поэтому, не вдаваясь в детали, люди обычно воспринимают эти понятия как синонимы. Американские культурологи А. Кребер и К. Клакхон, опубликовав список из 64 определений понятия «культура», в общем-то показали, что в большинстве случаев это слово употребляется наряду с понятием «цивилизация». Против разделения терминов или придания термину «цивилизация» негативного смысла выступал и великий немецкий гуманист А. Швейцер.
Традиционно считатется, что элементы цивилизации ранее всего возникли в Египте, Месопотамии, в Ассирии и Вавилоне, в Китае и Индии. Затем уж идут культуры Палестины, Сирии, мидяне и персы, которым и принадлежит «завершение дела объединения большей части древневосточного мира в одну правильно организованную империю». Их включают в единый культурный мир, где «все связано одно с другим, все держится вместе» (Бицилли), регионы от Кавказского хребта и Средней Азии до Персидского залива и Средиземноморья, от Египта до Месопотамии, от Ирана и Индии до Китая, Кореи и Японии. Вклад этих народов в духовную сокровищницу мира безусловно весом. …Греция подарила миру великих философов (Пифагор, Парменид, Анаксагор, Сократ, Платон, Аристотель). Индия явила мудрейших учителей (Аджита, Пакудха, Пурана, Госала, Санджайя, Махавира, Шакья-Муни). Китай выдвинул мыслителей, описавших путь человеческой жизни, – Конфуций, Лао-цзы, Моцзы, Мэнцзы, Чжуан-цзы, Сыма Цянь. Япония явила миру замкнутую цивилизацию, сохранившую истоки. Персия породила зороастризм. Зороастр и Мани несли миру идеи служения добру и борьбы со злом. Израиль дал главных пророков Ветхого Завета (Амос, Иеремия, Осия, Иезекииль, Исайя и др.). В Новом Завете их учение воплотится в религию Христа. С тех пор мир узнал немало иных пророков и мыслителей. Сделано множество открытий. Написана уйма книг.
Обратимся к трудам историков, философов, археологов, лингвистов, искусствоведов, писателей: Платона, Аристотеля, Ницше, Данилевского, Хомякова, Федорова, Ключевского, Сыма Цяня и др. Без обращения к трудам великих невозможно было бы понять образ мыслей народов Запада и Востока. Хесле писал, что «ни один мыслитель с именем не обработал столько информации о Востоке, как Гегель». Что ж говорить о Манефоне, Флавии, Бируни… Нельзя познать душу китайцев или иранцев, не поняв философий Конфуция и Зороастра, оставивших столь заметный след в мысли и истории…
Еще А. Гумбольдт высказал мысль о наличии у древних народов общих черт: «Мне представляется ясным, что памятники, методы подсчета времени, системы космогонии и многие мифы Америки, представляющие собой поразительные аналогии с идеями, имеющимися в Восточной Азии, указывают на древние связи, а не являются просто результатом общих условий, в которых находятся все нации на заре цивилизации». К этому склонялись многие ученые (американец Дж. Кэмпбелл, россиянин Н. Я. Марр, швед А. М. Уессен). Кэмпбелл писал: «Археология и этнография последнего полувека выяснили, что древние цивилизации Старого Света – Египет, Месопотамия, Крит и Греция, Индия и Китай – берут начало в единой основе, и это единство происхождения объясняет единство их мифологической и ритуальной структур». Но полной ясности в данном вопросе нет… По мере углубления знаний о прошлом росло число цивилизаций. Коллингвуд и Сорокин утверждали, что на Земле никогда не было более чем одной цивилизации, тогда как Данилевский и Шпенглер настаивали, что их десять – двенадцать, Тойнби писал о двадцати одной цивилизации, а Уэскотт, Бэгби, Кребер насчитали 66 цивилизаций (культур). Однако что дает нам механическое нанизывание гирлянды цивилизаций на историческую нить? Какой смысл в рассуждениях на тему, является ли та или иная цивилизация «живой» или «рождающейся», «умирающей» или «мертвой»?! Встав на эту позицию, мы невольно уподобляемся дикарю, которому подбросили нитку дешевых разноцветных бусинок. Он их перебирает, затаив дыхание и млея от восторга. Может, из нас хотят сделать «акушеров истории», выясняющих состояние плода в материнской утробе? Боюсь, эти усилия мало что дадут пытливому, просвещенному уму и не помогут «рождению».
Активно включились в процесс определения характера процессов, имевших и имеющих место в Древнем мире или в современную эпоху, российские исследователи (Е. Черняк, Б. Ерасов, А. Седов, В. Якобсон и другие). Последний отметил полную несостоятельность теории «умирающей» культуры Шпенглера, считая, что культура возникла и существует уже на стадии первобытности, тогда как цивилизация возникает на уровне лишь развитого общества, при котором стало возможным произвести достаточно средств существования, чтобы содержать и обслуживать усложнившуюся и разросшуюся культуру (государство, аппарат управления, войско, писцов, художников, ученых, служителей религии и т. п.). «Можно поэтому сказать, что культура есть всё то, что не есть природа, и это – самое правильное и исчерпывающее определение». Хотя считаю, что и природа – часть нашей единой культуры: это тем очевиднее, чем сильнее наука. Строго говоря, великие культуры не рождаются и не умирают, они кристаллизуются и видоизменяются. Меняются условия существования человечества, его экономическая и политическая, культурная и языковая, религиозная и моральная, биологическая и материальная, духовная и образовательная среда обитания – а с ними, совершенно естественно, иными становятся человек, общество, государство и его культура.
Да и что с чем сравнивать? Какие страны включать в обзор? Ясперс, к примеру, полагал бессмысленной попытку охватить ход истории в целом. Он считал, что Европу следует сопоставлять с Китаем и Индией, но никак не с Азией. Напротив, Шпенглер рисовал в воображении величественную концепцию Африкаазии. Другие же грезили об Атлантиде. Хотя все они и понимали бесплодность механического деления культурного мира, но тем не менее (вольно или невольно) противопоставляли один мир другому. Ясперс писал: «Мир Передней Азии и Европы противостоит в качестве относительной целостности двум другим мирам – Индии и Китаю. Запад являет собой взаимосвязанный мир – от Вавилона и Египта до наших дней. Однако со времен греков внутри этой культурной сферы Запада произошло внутреннее разделение на Восток и Запад, на Восточный и Западный мир. Так, Ветхий Завет, ирано-персидская культура и христианство принадлежат, в отличие от Индии и Китая, к Западному миру – а ведь это Восток. Области между Индией и Египтом всегда испытывали индийское влияние – эта промежуточная область обладает неповторимым историческим очарованием, однако при этом она не поддается простому, обозримому и правильному членению в рамках всеобщей истории».
Он же ввел понятие «осевого времени» и «осевых народов», отнеся к осевым тех, кто, по его мнению, заложил «основу духовной сущности человечества и его подлинной истории» (китайцы, индийцы, иранцы, иудеи, греки). Египтская и шумеро-вавилонская культуры отнесены им к осевому времени. Но они, утверждает Ясперс, «не испытали метаморфоз», не знали преобразующей рефлексии, давшей возможность сделать прорыв в будущее, поэтому иные из них были когда-то уничтожены, другие же оттеснены на обочину мирового исторического процесса. Если в этих словах и есть доля истины, то это истина – относительная. Время, словно гениальный шахматный игрок, избирает свою собственную стратегию в разыгрывании партий человеческих судеб и обществ.
Не хотелось бы противопоставлять то, что пребывает в тесной и неразрывной связи. Не хотелось бы выступать в роли своего рода фокусников-иллюзионистов истории, в роли «исторических Кио». Ведь у богини истории Клио другие задачи. Люсьен Февр в «Битве за историю» писал о подходах Тойнби и Шпенглера: «Атмосфера, пронизанная дрожью перед величественной громадой Истории; чувство сенсации, вызванное у доверчивого читателя внушительным образом всех этих тщательно пронумерованных цивилизаций, которые, подобно сценам мелодрамы, сменяют одна другую перед его восхищенным взором; неподдельный восторг, внушенный этим фокусником, который с такой легкостью жонглирует народами, обществами и цивилизациями прошлого и настоящего, тасуя и перетасовывая Европу и Африку, Азию и Америку; ощущение величия коллективности судеб и человечества и ничтожества отдельной личности, но вместе с тем и ее значимости, ибо следуя руководству Тойнби, она обретает способность обозреть одним взглядом двадцать одну (ни больше ни меньше) цивилизацию, которые составляют основу человеческой истории… А это всеведение, эта сверхуверенность в себе, эти объяснения столь исчерпывающие и толковые, что, прочитав всего полсотни страниц, приходишь к выводу, что до сих пор ты ничего ни о чем не знал, – и тут тебя охватывает лихорадочное желание научиться всему заново, ибо только теперь перед тобой открывается решение стольких редкостных и диковинных загадок… Но если не поддаться искусительным чарам, если отвергнуть сентиментальную позицию верующего, присутствующего при богослужении, если беспристрастно взглянуть и на идеи Тойнби, и на выводы из них, – то что нового мы, историки, увидим во всем этом? Подлинно нового, такого, что заставило бы нас пересмотреть наши убеждения, отречься от наших методов и принять методы Тойнби? Могут ли нас привлекать эти заманчивые фейерверки, эта извращенная страсть к неожиданным аналогиям, к столкновениям между разнородными фактами, идеями и точками зрения – словом, все то, что мы уже заметили у Шпенглера?» Февр далее отвечал отрицательно на поставленный им ранее вопрос, отводя Тойнби место хориста («его обладатель может рассчитывать разве что на место среди хористов»), себя же относя к последовательным эволюционистам. Как разобраться в калейдоскопе?
Понятие «Восток» включает в список восточных культур Индию, Китай, Японию, Корею, Вьетнам, Пакистан и т. д. и т. п. В то же время считаем необходимым выделить Китай, Корею, Японию, Индию, Вьетнам, страны Южной, Юго-Восточной Азии в специальный раздел. Скажем, Н. И. Кареев рассматривал, с одной стороны, Ближний Восток, а с другой – Индию и Китай в роли самостоятельных исторических миров. Первым миром (из стран Востока) он называл Китай, вторым – Индию, третьим – Юго-Западную Азию (с Египтом). По его мнению, Древний Египет является Древним Востоком в прямом смысле слова, так как тут возникли «самые ранние цивилизации и началась всемирная история». Китай и Индию он относил к обособленным мирам, видя в них моноэтнические образования. При этом считал их культурной провинцией, стоящей как бы в стороне от «большой дороги» исторического движения. Замечу, что великие народы Китая и Индии европейцы в прошлом традиционно (и с ловкой руки Запада) рассматривали как «обочину исторического прогресса». Полагали, что они еще «не вышли из замкнутых границ».
В пределах этих стран росли и развивались цивилизации, бывшие продуктом, главным образом, одной расы. Иное дело – ближний Восток: здесь всегда шло бурное расселение, смешение множества рас, оставивших заметный след в истории. Более чем за полторы тысячи лет до нашей эры тут произошло соприкосновение двух древнейших исторических народов, египтян и вавилоно-ассирийцев. А между ними лежала Сирия, в числе жителей которой были финикийцы, распространявшие цивилизацию по отдаленным колониям, и евреи, возможно, не ключевые, но бесспорно важные, хотя и неоднозначные, фигуры в истории человечества.
Все народы приобщались к историческому прогрессу. Не стоит повторять слов Кареева о высших и низших расах, о превосходстве белой расы и т. д. и т. п. И уж никак нельзя согласиться с тем, что китайская и индийская культуры производят впечатление «чего-то в высшей степени простого и однородного», а посему, мол, они и выступают «только побочными течениями всемирной истории». Время показало: с ходом истории «простые» народы Юго-Восточной Азии, с их древней культурой, часто оказываются динамичнее и энергичнее «сложного» Запада.
Известно, что европейцы долгое время вообще отказывали, скажем, тому же Китаю в праве на самостоятельность его культуры и цивилизации. Его истоки искали в Египте, Месопотамии, шумеро-аккадской культуре, в доантичной Греции или в Персии. В представлении иезуитского миссионера А. Кирхера (1602–1680), появление цивилизации в долине Хуанхэ было результатом культурной, а возможно, и демографической миграции из долины Нила. Французский синолог Жозеф де Гинь пошел еще дальше, утверждая, что китайцы не только заимствовали у Египта культуру, но и сами являются «выходцами из Египта», а Китай был «колонией Египта». В подтверждение теории он написал специальную книгу – «Воспоминания, в которых доказывается, что китайцы были египетской колонией» (1760). Другие находили истоки китайской культуры в Вавилоне. Эту идею высказал Терьен де Лакупери (1842–1894), работая над изучением «И цзина». Он решил, что знаменитый «Канон перемен» имеет своим истоком некие вавилонские писания. В труде, озаглавленном «Западные истоки ранней китайской цивилизации», утверждалось. что китайцы явились в Юго-Восточную Азию… из Вавилона.
Подтверждением неожиданностей, еще ожидающих нас впереди, если мы последуем за «колесом времен», стало открытие, сделанное английским археологом Дж. Меллартом близ турецкой деревушки Хаджилар. До сих пор считалось: древнейшей цивилизацией на Земле были шумеры или египтяне… Зародившись в Месопотамии, земледельческая культура распространилась на Ближний Восток, а затем возникли очаги в Турции и Европе. За Анатолией (т. е. Центральной и Южной Турцией) закрепилась репутация «варварской окраины». Начав вскрывать «горизонтальные срезы» различных эпох на месте древнего Хаджилара, а затем у холма Чатал-Хююк (в 320 км к востоку от Хаджилара), ученый сделал феноменальное открытие. Им найдены поселения древнейших земледельцев конца VII – начала VII тысячелетия до н. э. Тут были обмазанные глиной хранилища для зерна, каменные вкладыши для серпов, зерна ячменя, пшеницы-эммера и чечевицы. Как и в Иерихоне, тут не знали керамики, не нашли глиняных фигурок. Использовались сосуды из мрамора и, возможно, плетеные, кожаные, деревянные сосуды. Найдены костяные шила, каменные орудия из кремня и обсидиана. Под холмом Чатал-Хююк Мелларт нашел развалины огромного «агрогорода», «столицы» древней Анатолии. Ее возраст более 9000 лет. Площадь равняется 13 га. Это самое большое неолетическое поселение на Ближнем Востоке с населением примерно от 2 до 6 тысяч человек. Анатолия – первый очаг цивилизации?! Бесспорно, в дальнейшем нас ждут новые удивительные открытия – в глубинах Африки, Азии, Латинской Америки, Европы.
Не предлагая читателю «ход вечности за час познать, держа судьбу в руке», мы просим его последовать вместе с нами за героями античности и взглянуть на события, отстоящие на тысячелетия. Правда, Шестов заметил по сему поводу: «Идти в Индию за Александром Македонским, или плыть за Колумбом на запад, или… в Колхиду с аргонавтами за золотым руном, за евреями в обетованную землю: сейчас кажется, что ученому, тем более философу, неприлично даже в шутку говорить о такого рода задаче. Какие там Колхиды и обетованные земли! Это все упования древних и невежественных людей… Но ведь через три тысячи лет и мы будем казаться нашим потомкам не менее древними и не менее невежественными, чем нам представляются евреи или аргонавты. А через тридцать тысяч лет – если мир доживет до того времени, – пожалуй, выяснится, что чаяния и предчувствия древних свидетельствовали «в большей мере об их близости к истине, чем наши ученые обобщения». У каждого времени свои Колхиды и свои Трои. Потому не будем повторять ошибок тех, кто решил преподнести древность как статику, как картину остановившегося развития, как тени забытых предков.