Корнееву вдруг показалось, что дело не в опасениях Захарова насчет излишней настырности Тамары, поэтому он, будто извиняясь, улыбнулся ей и отправился на балкон. Захаров вышел следом, плотно прикрыл за собой дверь. Спросил:
– Как там Кипр?
Вопрос был, как удар, внезапный. Корнеев даже вздрогнул.
– Что такое? – спросил он, поспешно собирая рассыпавшиеся в беспорядке мысли.
Захаров смотрел не на него, а вниз, на землю. Там ребята гоняли мяч. Один из мальчишек, постарше, верховодил, и мяч почти все время был у него.
– Как Кипр, спрашиваю? – все так же негромко сказал Захаров и повернул наконец голову.
Улыбнулся, чтобы показать, что ничего, собственно, не происходит. Корнеев не знал, как следует себя вести.
– Ты прости меня, Вадим. Это было не совсем порядочно, но меня заставили. Я бы ничего тебе сейчас и не сказал, но у меня неприятности.
– Какие неприятности?
– У меня человек пропал.
– Не понял.
– Сотрудник мой исчез. Бесследно. Там, на Кипре. Надя Ткаченко.
Большего потрясения в своей жизни Корнееву еще не доводилось испытывать. Он молчал, потому что начисто лишился дара речи. Захаров понял, что информацию надо выдавать прямо сейчас, пока собеседник пребывает в смятении.
– Дурацкая история, Вадим. Ты засобирался в командировку, якобы в Баку, а моей Тамаре втемяшилось в голову, будто ты Ритке голову морочишь. Адюльтер. Зная мои возможности, потребовала от меня твою честность проверить. А я по глупости согласился.
Видимо, «по глупости» ему самому показалось недостаточно правдоподобным объяснением, и он поправился:
– Или я делаю это, или – все.
– Что – все? – начал обретать дар речи Корнеев.
– Развод, Вадим. Сестра, говорит, мне дороже, чем ты. В общем, заслал я по твоему следу сотрудницу.
– Что это за структура, где ты сейчас работаешь?
– Коммерческая охрана. У нас своя агентура, то да се. Я там не последний человек, вот и воспользовался возможностями. – Подумал и добавил: – Себе на голову.
– Как ты мог? – вспылил Корнеев.
Значит, все, что сказал ему Христич, – правда, Надю к нему подослали.
– Она должна была привезти фотографии из твоего «Баку», – сказал со вздохом Захаров. – Только и всего. И где бы ты ни был, я сказал бы Тамаре, что снимки действительно сделаны в Баку.
Пытался оправдаться хотя бы задним числом. Но выглядело это довольно жалко. В подобных случаях бьют по лицу и рвут отношения навсегда. Корнеев так и поступил бы. Но вся штука была в том, что Надю Ткаченко полковник Христич выкрал с Кипра и теперь удерживал у себя. И это полностью меняло дело. Корнеев раздумывал, но не мог решить, как следует поступить.
– Глупая история, Вадим. И я не знаю, как буду из нее выпутываться.
– И я.
– И ты? – удивился Захаров.
– Твоя Надя у нас. Ее раскрыли и теперь пытаются выяснить, кто ее ко мне подослал.
– Выяснили? – быстро спросил Захаров.
– Пока нет.
– Ч-черт! – сказал Захаров.
Он выглядел встревоженным. Похоже, его действительно ожидали серьезные неприятности.
– Ее как-то можно вызволить?
– Не думаю, – безжалостно заявил Корнеев. – Мы-то аналитики, люди мирные, но ее взяла служба прикрытия, там все серьезнее.
Говорил полуправду, но большего не мог позволить себе сказать.
– Если выйдут на нас… – протянул Захаров и страдальчески поморщился.
– Что тогда?
– Лицензию отберут. Поскольку это случится из-за меня, меня турнут из фирмы.
И это будет гораздо меньше, чем ты заслужил, подумал Корнеев. Он никогда не ожидал подлости от Захарова, и случившееся оказалось для него весьма неприятным сюрпризом. И ему еще предстояло вызволять эту горе-разведчицу. Если Христич выяснит, что она заслана родственниками самого Корнеева, – доведется пережить немало скверных минут. Корнеев это предчувствовал и неимоверно злился.
– Сволочь ты, – сказал он в сердцах.
Захаров промолчал. Значит, ничего не мог возразить.
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
– Как там Кипр?
Вопрос был, как удар, внезапный. Корнеев даже вздрогнул.
– Что такое? – спросил он, поспешно собирая рассыпавшиеся в беспорядке мысли.
Захаров смотрел не на него, а вниз, на землю. Там ребята гоняли мяч. Один из мальчишек, постарше, верховодил, и мяч почти все время был у него.
– Как Кипр, спрашиваю? – все так же негромко сказал Захаров и повернул наконец голову.
Улыбнулся, чтобы показать, что ничего, собственно, не происходит. Корнеев не знал, как следует себя вести.
– Ты прости меня, Вадим. Это было не совсем порядочно, но меня заставили. Я бы ничего тебе сейчас и не сказал, но у меня неприятности.
– Какие неприятности?
– У меня человек пропал.
– Не понял.
– Сотрудник мой исчез. Бесследно. Там, на Кипре. Надя Ткаченко.
Большего потрясения в своей жизни Корнееву еще не доводилось испытывать. Он молчал, потому что начисто лишился дара речи. Захаров понял, что информацию надо выдавать прямо сейчас, пока собеседник пребывает в смятении.
– Дурацкая история, Вадим. Ты засобирался в командировку, якобы в Баку, а моей Тамаре втемяшилось в голову, будто ты Ритке голову морочишь. Адюльтер. Зная мои возможности, потребовала от меня твою честность проверить. А я по глупости согласился.
Видимо, «по глупости» ему самому показалось недостаточно правдоподобным объяснением, и он поправился:
– Или я делаю это, или – все.
– Что – все? – начал обретать дар речи Корнеев.
– Развод, Вадим. Сестра, говорит, мне дороже, чем ты. В общем, заслал я по твоему следу сотрудницу.
– Что это за структура, где ты сейчас работаешь?
– Коммерческая охрана. У нас своя агентура, то да се. Я там не последний человек, вот и воспользовался возможностями. – Подумал и добавил: – Себе на голову.
– Как ты мог? – вспылил Корнеев.
Значит, все, что сказал ему Христич, – правда, Надю к нему подослали.
– Она должна была привезти фотографии из твоего «Баку», – сказал со вздохом Захаров. – Только и всего. И где бы ты ни был, я сказал бы Тамаре, что снимки действительно сделаны в Баку.
Пытался оправдаться хотя бы задним числом. Но выглядело это довольно жалко. В подобных случаях бьют по лицу и рвут отношения навсегда. Корнеев так и поступил бы. Но вся штука была в том, что Надю Ткаченко полковник Христич выкрал с Кипра и теперь удерживал у себя. И это полностью меняло дело. Корнеев раздумывал, но не мог решить, как следует поступить.
– Глупая история, Вадим. И я не знаю, как буду из нее выпутываться.
– И я.
– И ты? – удивился Захаров.
– Твоя Надя у нас. Ее раскрыли и теперь пытаются выяснить, кто ее ко мне подослал.
– Выяснили? – быстро спросил Захаров.
– Пока нет.
– Ч-черт! – сказал Захаров.
Он выглядел встревоженным. Похоже, его действительно ожидали серьезные неприятности.
– Ее как-то можно вызволить?
– Не думаю, – безжалостно заявил Корнеев. – Мы-то аналитики, люди мирные, но ее взяла служба прикрытия, там все серьезнее.
Говорил полуправду, но большего не мог позволить себе сказать.
– Если выйдут на нас… – протянул Захаров и страдальчески поморщился.
– Что тогда?
– Лицензию отберут. Поскольку это случится из-за меня, меня турнут из фирмы.
И это будет гораздо меньше, чем ты заслужил, подумал Корнеев. Он никогда не ожидал подлости от Захарова, и случившееся оказалось для него весьма неприятным сюрпризом. И ему еще предстояло вызволять эту горе-разведчицу. Если Христич выяснит, что она заслана родственниками самого Корнеева, – доведется пережить немало скверных минут. Корнеев это предчувствовал и неимоверно злился.
– Сволочь ты, – сказал он в сердцах.
Захаров промолчал. Значит, ничего не мог возразить.
Глава 13
Корнеев приехал в особняк ранним утром. Христич уже сидел у себя.
– Никаких новостей, Вадим.
У полковника был вид уставшего и обескураженного происходящим человека.
– Как ваша подопечная?
– Ты о ком?
– О той женщине, которую вывезли с Кипра.
– Ах, она… – Христич поскучнел. – Работаем.
– Я хочу ее видеть.
– Зачем?
– Хочу.
– Свои «хочу» оставляй дома.
– Я хочу ее видеть!
– Да какого черта! – взорвался Христич. – У нас проблемы, мой дорогой! Серьезные проблемы! А у тебя голова занята неизвестно чем! Мы Базылева не можем найти. Нигде. Ты это понимаешь? У нас даже нет подтверждения его смерти. А ты о какой-то бабе печешься!
Про Базылева было сказано неспроста. Фактически упрек. Ему, Корнееву. Потому что доказательства добросовестности выполненной работы – трупа – не было. Свои сомнения в успехе проведенной операции Христич сейчас выразил впервые. Корнеев закусил губу.
– Пока что говорим о женщине, – сказал он после паузы, разграничивая две истории – с Надей и с Базылевым.
– Так чего ты от меня хочешь? – мрачно поинтересовался Христич.
– Увидеть ее.
– Пошли!
Христич порывисто поднялся. Нервничал.
Прошли по коридору, миновали две двери с кодовыми замками и оказались в небольшой комнате, похожей на больничную палату. На единственной кровати, укрытая белоснежной простыней, лежала Надя. Лицо у нее было такое же белое, как простыня. Будто неживое. Корнеев почувствовал, как что-то дрогнуло у него внутри. Вопросительно оглянулся на полковника. Тот стоял у двери с безразличным видом, словно давая понять, что происходящее здесь его не касается.
– Надя! – позвал Корнеев.
У нее даже веки не дрогнули. Полковник неожиданно вынырнул из-за корнеевской спины.
– Она тебя вряд ли услышит, Вадим. Надо вот так. – Ударил Надю ладонью по щеке. Это был даже не хлопок, а полновесная пощечина. Надина голова мотнулась по подушке, женщина открыла глаза.
– Здравствуй, – сказал воспитанный Корнеев.
Надя не ответила. И не могла ответить. В ее глазах не было жизни.
– Чем ее накачали? – сквозь зубы спросил Корнеев.
– Ничем таким, что было бы запрещено Минздравом, – усмехнулся Христич.
Усмешка у него была злая. Корнеев понял, что полковник уже намучился с Надей и пока не имеет никаких результатов. Вряд ли Надя такая уж стойкая. Просто она не знает цепочки людей, пославших ее на теплый остров Кипр, и поэтому ничего не может рассказать полковнику. Ею будут заниматься долго, очень долго, пока ее психика не сломается и не начнутся сбои. После этого ей дадут другое имя и спрячут в одной из психиатрических лечебниц, где она проживет до самой своей смерти – еще год или два. Там долго не живут. Корнеев это знал.
– Оставьте ее в покое! – вырвалось у него.
Христич сделал вид, что не слышал. Следовало бы рассказать ему, кто такая Надя и почему она оказалась на Кипре, но Корнеев никак не мог на это решиться. Христич подтолкнул его к выходу. Он выполнил требование Корнеева показать ему Надю и теперь чувствовал себя вправе вернуться к интересующему его вопросу.
– Конечно, все там произошло слишком быстро, Вадим, но все-таки: ты видел, куда угодили пули?
Они шли по коридору. Корнеев в мыслях пока был рядом с Надей и к действительности возвращался медленно.
– Две пули. Одна в грудь, другая в голову.
– В грудь – куда?
– В область сердца. Я же вам рисовал в тот день. Я находился слева от Базылева, и, когда он повернулся, мне как раз было удобно стрелять. А потом я на добивание выстрелил, в голову. И попал, это я точно знаю, видел, как мозги брызнули.
– Может, пуля по касательной прошла? Входное отверстие ты видел?
– Не видел, конечно. Все произошло настолько стремительно…
Вошли в кабинет полковника.
– У меня серьезные сомнения, Вадим. Ни трупа, ни каких-либо сведений о Базылеве.
– Как же он мог так бесследно исчезнуть? – удивился Корнеев.
Для него это было загадкой.
– Я засылал людей, мы всю картину восстановили, – сказал полковник. – В Базылева ты все-таки попал. Он лежал у подъезда, истекая кровью, но совсем недолго, одну или две минуты буквально. Потом охрана засунула его в лимузин и увезла. И после того, как лимузин выехал со двора, – полная неизвестность. Мы через медиков проверяли, через милицию, через службу безопасности – нигде нет сведений о Базылеве.
– Прячут? – высказал предположение Корнеев.
– Похоже, что да. – Христич помрачнел. – И у меня такое чувство, Вадим, что, будь у них труп, они бы его не прятали. Прячут обычно еще живого – чтобы не добили по горячим следам.
– Это невозможно, – поморщился Корнеев. – Я своими глазами видел, как у него вышибло мозги.
Помолчали.
– А что косвенные следы? – вспомнил Корнеев. – Базылевский «Росэкспорт», любовница его, родители, наконец.
– В «Росэкспорте» усилена охрана, в офис допускаются только сотрудники, никто из посторонних. Родители в Москву не приехали, я даже сомневаюсь, знают ли они о случившемся. К любовнице приставлен охранник, сама она из квартиры почти не выходит. Так что никаких зацепок.
– А ближайшее окружение Базылева?
– Все крайне осторожны. Мы отслеживаем все перемещения приближенных к Базылеву людей – и ничего.
Корнеев подумал, что неспроста у него были дурные предчувствия. Все сложилось, как он и предполагал. Скверно. И неужели непоправимо?
– Чтобы операция прошла не чисто – этого не было, – процедил он сквозь зубы. – Но если это так, я добью его. Найду и добью.
Ждать сообщений о Базылеве пришлось совсем недолго. Дневной выпуск новостей именно с этих сообщений и начался.
– Никаких новостей, Вадим.
У полковника был вид уставшего и обескураженного происходящим человека.
– Как ваша подопечная?
– Ты о ком?
– О той женщине, которую вывезли с Кипра.
– Ах, она… – Христич поскучнел. – Работаем.
– Я хочу ее видеть.
– Зачем?
– Хочу.
– Свои «хочу» оставляй дома.
– Я хочу ее видеть!
– Да какого черта! – взорвался Христич. – У нас проблемы, мой дорогой! Серьезные проблемы! А у тебя голова занята неизвестно чем! Мы Базылева не можем найти. Нигде. Ты это понимаешь? У нас даже нет подтверждения его смерти. А ты о какой-то бабе печешься!
Про Базылева было сказано неспроста. Фактически упрек. Ему, Корнееву. Потому что доказательства добросовестности выполненной работы – трупа – не было. Свои сомнения в успехе проведенной операции Христич сейчас выразил впервые. Корнеев закусил губу.
– Пока что говорим о женщине, – сказал он после паузы, разграничивая две истории – с Надей и с Базылевым.
– Так чего ты от меня хочешь? – мрачно поинтересовался Христич.
– Увидеть ее.
– Пошли!
Христич порывисто поднялся. Нервничал.
Прошли по коридору, миновали две двери с кодовыми замками и оказались в небольшой комнате, похожей на больничную палату. На единственной кровати, укрытая белоснежной простыней, лежала Надя. Лицо у нее было такое же белое, как простыня. Будто неживое. Корнеев почувствовал, как что-то дрогнуло у него внутри. Вопросительно оглянулся на полковника. Тот стоял у двери с безразличным видом, словно давая понять, что происходящее здесь его не касается.
– Надя! – позвал Корнеев.
У нее даже веки не дрогнули. Полковник неожиданно вынырнул из-за корнеевской спины.
– Она тебя вряд ли услышит, Вадим. Надо вот так. – Ударил Надю ладонью по щеке. Это был даже не хлопок, а полновесная пощечина. Надина голова мотнулась по подушке, женщина открыла глаза.
– Здравствуй, – сказал воспитанный Корнеев.
Надя не ответила. И не могла ответить. В ее глазах не было жизни.
– Чем ее накачали? – сквозь зубы спросил Корнеев.
– Ничем таким, что было бы запрещено Минздравом, – усмехнулся Христич.
Усмешка у него была злая. Корнеев понял, что полковник уже намучился с Надей и пока не имеет никаких результатов. Вряд ли Надя такая уж стойкая. Просто она не знает цепочки людей, пославших ее на теплый остров Кипр, и поэтому ничего не может рассказать полковнику. Ею будут заниматься долго, очень долго, пока ее психика не сломается и не начнутся сбои. После этого ей дадут другое имя и спрячут в одной из психиатрических лечебниц, где она проживет до самой своей смерти – еще год или два. Там долго не живут. Корнеев это знал.
– Оставьте ее в покое! – вырвалось у него.
Христич сделал вид, что не слышал. Следовало бы рассказать ему, кто такая Надя и почему она оказалась на Кипре, но Корнеев никак не мог на это решиться. Христич подтолкнул его к выходу. Он выполнил требование Корнеева показать ему Надю и теперь чувствовал себя вправе вернуться к интересующему его вопросу.
– Конечно, все там произошло слишком быстро, Вадим, но все-таки: ты видел, куда угодили пули?
Они шли по коридору. Корнеев в мыслях пока был рядом с Надей и к действительности возвращался медленно.
– Две пули. Одна в грудь, другая в голову.
– В грудь – куда?
– В область сердца. Я же вам рисовал в тот день. Я находился слева от Базылева, и, когда он повернулся, мне как раз было удобно стрелять. А потом я на добивание выстрелил, в голову. И попал, это я точно знаю, видел, как мозги брызнули.
– Может, пуля по касательной прошла? Входное отверстие ты видел?
– Не видел, конечно. Все произошло настолько стремительно…
Вошли в кабинет полковника.
– У меня серьезные сомнения, Вадим. Ни трупа, ни каких-либо сведений о Базылеве.
– Как же он мог так бесследно исчезнуть? – удивился Корнеев.
Для него это было загадкой.
– Я засылал людей, мы всю картину восстановили, – сказал полковник. – В Базылева ты все-таки попал. Он лежал у подъезда, истекая кровью, но совсем недолго, одну или две минуты буквально. Потом охрана засунула его в лимузин и увезла. И после того, как лимузин выехал со двора, – полная неизвестность. Мы через медиков проверяли, через милицию, через службу безопасности – нигде нет сведений о Базылеве.
– Прячут? – высказал предположение Корнеев.
– Похоже, что да. – Христич помрачнел. – И у меня такое чувство, Вадим, что, будь у них труп, они бы его не прятали. Прячут обычно еще живого – чтобы не добили по горячим следам.
– Это невозможно, – поморщился Корнеев. – Я своими глазами видел, как у него вышибло мозги.
Помолчали.
– А что косвенные следы? – вспомнил Корнеев. – Базылевский «Росэкспорт», любовница его, родители, наконец.
– В «Росэкспорте» усилена охрана, в офис допускаются только сотрудники, никто из посторонних. Родители в Москву не приехали, я даже сомневаюсь, знают ли они о случившемся. К любовнице приставлен охранник, сама она из квартиры почти не выходит. Так что никаких зацепок.
– А ближайшее окружение Базылева?
– Все крайне осторожны. Мы отслеживаем все перемещения приближенных к Базылеву людей – и ничего.
Корнеев подумал, что неспроста у него были дурные предчувствия. Все сложилось, как он и предполагал. Скверно. И неужели непоправимо?
– Чтобы операция прошла не чисто – этого не было, – процедил он сквозь зубы. – Но если это так, я добью его. Найду и добью.
Ждать сообщений о Базылеве пришлось совсем недолго. Дневной выпуск новостей именно с этих сообщений и начался.
Глава 14
Базылев предстал в довольно плачевном состоянии – голова обмотана бинтами, и сам он не стоял и не сидел, а лежал и разговаривал с трудом. Но он был жив! И находился, безусловно, в каком-то лечебном учреждении. На заднем плане просматривались медицинские приборы, и весь вид помещения указывал на то, что дело происходит в больнице. Никого не было видно рядом с раненым, только голос корреспондента за кадром – этот человек задавал вопросы – и голос самого Базылева. У него спросили, как он себя чувствует. Он ответил, что нормально. Поинтересовались, помнит ли он момент покушения. Да, ответил Базылев. И добавил, что помнит абсолютно все, потому что сознания не терял ни на мгновение. Еще у него спросили, надолго ли, по его мнению, он выведен из строя. На это Базылев ответил с неожиданной твердостью в голосе, что покушавшиеся своих целей не достигли, он, Базылев, продолжает работу, чему доказательством то, что руководство «Росэкспортом» по-прежнему осуществляет он сам – через помощников.
Христич с хрустом сжал пальцы в кулак. На него страшно было смотреть в эти минуты – он выглядел едва ли не хуже Базылева. Корнеев мрачно уставился в экран телевизора. Случилась катастрофа, он это понимал. Полковник тем временем нервно ткнул пальцем в кнопку селектора. Через три минуты в кабинете были все начальники отделов.
– Все видели? – угрюмо спросил Христич.
Оказалось, не все. Из технического отдела, который круглосуточно вел запись всех телеканалов и основных радиопрограмм, принесли видеокассеты с выступлением Базылева. Христич прокрутил пленку для собравшихся. Все происходило в полной тишине. Воздух, казалось, сгустился, стало вдруг душно. Корнеев чувствовал себя так, словно ему только что сообщили о смерти близкого родственника, – жить не хотелось.
– Вот, – сказал Христич, когда сюжет закончился. – Имеем незавершенку. Впервые за все время работы.
На Корнеева никто не смотрел. Но ему не было от этого легче.
– Мы должны найти его, – объявил Христич, – иначе полетят головы.
Его – в первую очередь. Он этого не сказал, и так было понятно.
– Какие меры предпримем? Слушаю предложения.
– Поработать с телевизионщиками, – предложил кто-то. – Попробовать через них установить место проведения съемок.
– Еще раз прошерстить медучреждения. Все! Начиная от кабинета заводского фельдшера до «кремлевки».
– Параллельно поработать по нейрохирургам и специалистам по огнестрельным ранениям. Раны у нашего клиента серьезные, им занимался не медбрат из соседней поликлиники. Так что через врача можем выйти на клиента.
– Слушать радиоэфир, отслеживать все телефонные звонки, поступающие в офис «Росэкспорта».
Предложений было много. Но все не то. Корнеев понимал это, но не подключался к обсуждению. Чувствовал свою вину. Христич никого не перебивал, давая возможность выговориться всем. Он казался невозмутимым, лишь время от времени перекатывались на лице желваки. Когда поток предложений иссяк и воцарилась тишина, Христич спросил, не меняя позы:
– Больше никаких мыслей нет?
Молчание в ответ.
– Подготовьте предложения в виде программы действий. На все даю полчаса. Через час механизм поиска должен будет работать.
Шумно, несуетливо поднялись и потянулись к выходу. Один Корнеев остался сидеть. Да еще Христич. Полковник молчал и смотрел куда-то в сторону. И только когда все вышли и дверь кабинета закрылась, он сухо и требовательно сказал:
– Ну?
– Все эти методы поиска – чепуха, – произнес Корнеев. – Ничего это не даст – ни обращение к телевизионщикам, ни поиски врачей, которые спасли Базылеву жизнь.
– Почему? – все так же сухо осведомился полковник.
– Почти наверняка выяснится, что телевизионщики получили заранее отснятую кассету и потому ничем не смогут помочь. Всю страну не проверишь.
– Молодец, – похвалил Христич. – Мыслишь грамотно.
В его голосе угадывалась с трудом сдерживаемая ярость. Корнеев сделал вид, что этого не уловил.
– На Базылева надо выходить через его ближайшее окружение, – сказал он. – Компаньоны по «Росэкспорту», родители, любовница – вот, пожалуй, и все. Не распыляться, а искать целенаправленно.
Христич поднял голову. В его взгляде не было ни мягкости, ни участия.
– Я учту твое мнение, Вадим, – сказал он негромким, неприятным голосом. – А пока иди.
Корнеев не понял, что происходит, но о том, что ничего хорошего от жизни ему теперь ждать не следует, – догадался.
– Удостоверение сдай, – все тем же нехорошим голосом сказал полковник.
– У меня есть просьба, товарищ полковник.
– Слушаю.
– Позвольте мне найти этого Базылева. Я плохо сделал свою работу, я и должен все исправить.
– Другие исправят, – сухо ответил Христич.
Это было жестоко. Но, наверное, справедливо. Корнеевское удостоверение полковник резким жестом смахнул в ящик стола и отвернулся. Возникла пауза, за которой должно было произойти – что?
– За успешное проведение каждой доверенной нам операции я отвечаю головой, – внезапно сказал Христич, все так же глядя в сторону. – Но срыв любой из них страшит меня не потому, что я могу поплатиться карьерой. Другое каждый раз меня подстегивает – я помню о том, что если мы допустим промашку и негодяй не получит по заслугам, то он еще много бед наделает. Он и дальше продолжит творить зло, и остановить его будет уже труднее или даже вовсе невозможно – он станет осторожнее, и попробуй до него добраться. – Христич обернулся наконец к Корнееву. – Базылева будет трудно найти. Но еще сложнее его уничтожить. Он еще много злых дел совершит. Вот что плохо.
Корнеев сказал, темнея лицом:
– Я до него доберусь. Только дайте мне такую возможность.
Христич молчал. Пауза получалась невыносимо длинной.
– Ищи, – наконец сказал полковник. – Землю носом рой, но найди.
Но удостоверения так и не вернул. Это означало, что официально Корнеев от участия в операции отстранен. И все, что он сделает, будет его, Корнеева, личным делом. Христичу нужен конечный результат. Труп нужен полковнику.
– Я найду его, – пообещал Корнеев, чувствуя облегчение от того, что его все-таки оставили в игре. – Я исправлю свою ошибку.
Человек не всегда способен верно оценить, где именно он допустил оплошность. Корнеев связывал свои неприятности с неудавшимся покушением, после которого Базылев остался жив. Он не знал, что настоящие его беды начались только в эту минуту – когда он добился разрешения на участие в поисках Базылева.
Христич с хрустом сжал пальцы в кулак. На него страшно было смотреть в эти минуты – он выглядел едва ли не хуже Базылева. Корнеев мрачно уставился в экран телевизора. Случилась катастрофа, он это понимал. Полковник тем временем нервно ткнул пальцем в кнопку селектора. Через три минуты в кабинете были все начальники отделов.
– Все видели? – угрюмо спросил Христич.
Оказалось, не все. Из технического отдела, который круглосуточно вел запись всех телеканалов и основных радиопрограмм, принесли видеокассеты с выступлением Базылева. Христич прокрутил пленку для собравшихся. Все происходило в полной тишине. Воздух, казалось, сгустился, стало вдруг душно. Корнеев чувствовал себя так, словно ему только что сообщили о смерти близкого родственника, – жить не хотелось.
– Вот, – сказал Христич, когда сюжет закончился. – Имеем незавершенку. Впервые за все время работы.
На Корнеева никто не смотрел. Но ему не было от этого легче.
– Мы должны найти его, – объявил Христич, – иначе полетят головы.
Его – в первую очередь. Он этого не сказал, и так было понятно.
– Какие меры предпримем? Слушаю предложения.
– Поработать с телевизионщиками, – предложил кто-то. – Попробовать через них установить место проведения съемок.
– Еще раз прошерстить медучреждения. Все! Начиная от кабинета заводского фельдшера до «кремлевки».
– Параллельно поработать по нейрохирургам и специалистам по огнестрельным ранениям. Раны у нашего клиента серьезные, им занимался не медбрат из соседней поликлиники. Так что через врача можем выйти на клиента.
– Слушать радиоэфир, отслеживать все телефонные звонки, поступающие в офис «Росэкспорта».
Предложений было много. Но все не то. Корнеев понимал это, но не подключался к обсуждению. Чувствовал свою вину. Христич никого не перебивал, давая возможность выговориться всем. Он казался невозмутимым, лишь время от времени перекатывались на лице желваки. Когда поток предложений иссяк и воцарилась тишина, Христич спросил, не меняя позы:
– Больше никаких мыслей нет?
Молчание в ответ.
– Подготовьте предложения в виде программы действий. На все даю полчаса. Через час механизм поиска должен будет работать.
Шумно, несуетливо поднялись и потянулись к выходу. Один Корнеев остался сидеть. Да еще Христич. Полковник молчал и смотрел куда-то в сторону. И только когда все вышли и дверь кабинета закрылась, он сухо и требовательно сказал:
– Ну?
– Все эти методы поиска – чепуха, – произнес Корнеев. – Ничего это не даст – ни обращение к телевизионщикам, ни поиски врачей, которые спасли Базылеву жизнь.
– Почему? – все так же сухо осведомился полковник.
– Почти наверняка выяснится, что телевизионщики получили заранее отснятую кассету и потому ничем не смогут помочь. Всю страну не проверишь.
– Молодец, – похвалил Христич. – Мыслишь грамотно.
В его голосе угадывалась с трудом сдерживаемая ярость. Корнеев сделал вид, что этого не уловил.
– На Базылева надо выходить через его ближайшее окружение, – сказал он. – Компаньоны по «Росэкспорту», родители, любовница – вот, пожалуй, и все. Не распыляться, а искать целенаправленно.
Христич поднял голову. В его взгляде не было ни мягкости, ни участия.
– Я учту твое мнение, Вадим, – сказал он негромким, неприятным голосом. – А пока иди.
Корнеев не понял, что происходит, но о том, что ничего хорошего от жизни ему теперь ждать не следует, – догадался.
– Удостоверение сдай, – все тем же нехорошим голосом сказал полковник.
– У меня есть просьба, товарищ полковник.
– Слушаю.
– Позвольте мне найти этого Базылева. Я плохо сделал свою работу, я и должен все исправить.
– Другие исправят, – сухо ответил Христич.
Это было жестоко. Но, наверное, справедливо. Корнеевское удостоверение полковник резким жестом смахнул в ящик стола и отвернулся. Возникла пауза, за которой должно было произойти – что?
– За успешное проведение каждой доверенной нам операции я отвечаю головой, – внезапно сказал Христич, все так же глядя в сторону. – Но срыв любой из них страшит меня не потому, что я могу поплатиться карьерой. Другое каждый раз меня подстегивает – я помню о том, что если мы допустим промашку и негодяй не получит по заслугам, то он еще много бед наделает. Он и дальше продолжит творить зло, и остановить его будет уже труднее или даже вовсе невозможно – он станет осторожнее, и попробуй до него добраться. – Христич обернулся наконец к Корнееву. – Базылева будет трудно найти. Но еще сложнее его уничтожить. Он еще много злых дел совершит. Вот что плохо.
Корнеев сказал, темнея лицом:
– Я до него доберусь. Только дайте мне такую возможность.
Христич молчал. Пауза получалась невыносимо длинной.
– Ищи, – наконец сказал полковник. – Землю носом рой, но найди.
Но удостоверения так и не вернул. Это означало, что официально Корнеев от участия в операции отстранен. И все, что он сделает, будет его, Корнеева, личным делом. Христичу нужен конечный результат. Труп нужен полковнику.
– Я найду его, – пообещал Корнеев, чувствуя облегчение от того, что его все-таки оставили в игре. – Я исправлю свою ошибку.
Человек не всегда способен верно оценить, где именно он допустил оплошность. Корнеев связывал свои неприятности с неудавшимся покушением, после которого Базылев остался жив. Он не знал, что настоящие его беды начались только в эту минуту – когда он добился разрешения на участие в поисках Базылева.
Глава 15
Корнеева не лишили доступа к материалам оперативного характера, и он, изучив все собранное к этому дню, еще больше укрепился в мысли, что не ошибся: искать следовало среди ближайшего базылевского окружения. Заместители Базылева были плотно прикрыты охраной, родители, кажется, ничего не знали о случившемся, оставалась любовница. Не самый простой вариант, но и не самый безнадежный. Здесь нужен был подход. Корнеев убил полдня на то, чтобы подогнать себя под соответствующий образ. Он не был красавцем и не отличался баскетбольным ростом, поэтому и речи не было о том, чтобы выехать на одних природных данных. Если не плейбой и не роскошный работник освещенных софитами подиумов – тогда кто? Бизнесмен? А почему бы и нет? Добротная одежда, швейцарские часы и золотой перстень. Случайная встреча, нечаянное знакомство.
Еще два дня у Корнеева ушло на то, чтобы эта случайная встреча все-таки состоялась. Базылевская подружка жила почти затворницей, а если и выходила, то обстановка не позволяла исполнить задуманное.
Только на третий день, в супермаркете, Корнеев пошел на контакт. Его подопечная как раз проходила мимо, толкая перед собой тележку с покупками, а Корнеев стоял у стеллажа, с сомнением рассматривая яркую упаковку куриного бульона.
– Э-э, извините, – протянул он, и женщина остановилась.
Корнеев стоял перед ней – гладко выбритый, с аккуратной прической, сделанной у модного парикмахера, в элегантном, сдержанных тонов костюме, и на его холеном лице была написана такая растерянность, что ни одна женщина, если она не полная мужененавистница, не способна была отказать ему в помощи.
– Это сушеная курятина? – спросил Корнеев.
– Это бульон.
– Готовый?
– Ну, не совсем, – улыбнулась женщина.
Корнеев поспешно бросил пакет на прилавок.
– Я не справлюсь, – признался он. – Не умею готовить.
И выражение лица его было столь красноречиво, что никаких сомнений не могло возникнуть – действительно не умеет готовить. Всегда готовила домработница. Или, скорее, – жена. Жена, наверное, в отъезде…
– Я развелся, – объявил Корнеев, словно прочитав мысли женщины.
– Возьмите этот бульон. Его и готовить-то не надо, бросьте содержимое в кипящую воду – и все.
Женщина заглянула в корзинку к Корнееву. Там лежали кукурузные хлопья, пиво и орешки. Ужин холостяка. Она не удержалась и засмеялась. И Корнеев тоже засмеялся. Потому что понял: первый контакт состоялся.
– Вы умная, все знаете, – льстиво сказал он, – так подскажите, что я могу здесь взять, чтобы приготовить ужин, ничего не умея.
Они направились вдоль стеллажей. Женщина советовала, что брать, Корнеев послушно перекладывал товары с полок в тележку. Когда они дошли до кассы, то уже почти подружились. Женщина назвала свое имя – Вита. Корнеев и раньше ее имя знал, и фамилию тоже, и еще много интересных подробностей.
В кассе Корнеев предъявил кредитную карточку. Вита стояла рядом и улыбалась. Корнеев тоже улыбался и шутил. Он знал, что сейчас произойдет, но нисколько не нервничал.
– Извините, но мы не можем принять к оплате вашу карту, – сказала девушка-кассир.
– Почему? – поднял бровь Корнеев, изображая удивление, хотя причина ему была, разумеется, известна.
– Она аннулирована.
– Кем?
– Не знаю, – ответила девушка. – Скорее всего, самим банком.
– Они не могли этого сделать! – начал спорить Корнеев.
К ним от дверей уже направлялся охранник.
– Почему же не могли? – подсказала Вита. – Если вся сумма потрачена…
– О! – осенило Корнеева. – Конечно, это могло произойти! От этой женщины можно было ожидать всего, даже вот такого!
Охранник подошел и встал у Корнеева за спиной. Вита покусывала губы, но не делала попытки уйти. Корнеев извлек из кармана роскошный, крокодиловой кожи, бумажник. В нем была пухлая пачка валюты. Вите бросились в глаза иероглифы.
– Вы берете иены? – осведомился у кассира Корнеев.
– Извините, нет.
– А поменять поблизости где-нибудь можно?
– Я не знаю. Здесь такой район…
Корнеев выразительно взглянул на Виту. В его глазах была мольба. Вита думала недолго: она помогла Корнееву выбрать товар и теперь готова была разделить ответственность.
– Я вам все верну, – пообещал Корнеев. – Сегодня же.
Когда Вита заплатила и они вдвоем вышли из магазина, Корнеев протянул женщине свой бумажник:
– Держите.
– Зачем? – искренне удивилась Вита.
– Я заберу его, когда привезу деньги. Давайте ваш номер телефона.
Хлопнула дверца стоявшей неподалеку машины. Корнеев увидел плечистого парня, который шел в их сторону. Телохранитель. Корнеев его вычислил в два счета, но виду не подал, снова повернулся к спутнице. Вита тоже увидела парня и сделала быстрый жест рукой, словно его останавливала. Так хозяин дает понять своему псу, что ничего особенного не происходит и пес может возвращаться на свою подстилку в углу, его помощь не требуется. Парень остановился на полпути и замер, настороженно разглядывая Корнеева. Значит, охрану от Виты не убрали, понял Корнеев. Ее это тяготит, но отказываться от сопровождающего она не собирается.
– Телефон, – напомнил с благодарной улыбкой Корнеев. – За мной должок.
Его вид не вызывал ни тревоги, ни подозрений. Да и как можно бояться мужчину, которого только что бросила жена? Вита продиктовала номер телефона. Корнеев записал, склонив голову. У него был идеально ровный пробор.
– Я позвоню, – сказал Корнеев.
– До встречи.
– Спасибо вам.
Вита лишь улыбнулась в ответ и села в машину. Корнеев помахал рукой. Все складывалось как нельзя лучше. Он не чувствовал угрызений совести. Он делал свою работу.
Еще два дня у Корнеева ушло на то, чтобы эта случайная встреча все-таки состоялась. Базылевская подружка жила почти затворницей, а если и выходила, то обстановка не позволяла исполнить задуманное.
Только на третий день, в супермаркете, Корнеев пошел на контакт. Его подопечная как раз проходила мимо, толкая перед собой тележку с покупками, а Корнеев стоял у стеллажа, с сомнением рассматривая яркую упаковку куриного бульона.
– Э-э, извините, – протянул он, и женщина остановилась.
Корнеев стоял перед ней – гладко выбритый, с аккуратной прической, сделанной у модного парикмахера, в элегантном, сдержанных тонов костюме, и на его холеном лице была написана такая растерянность, что ни одна женщина, если она не полная мужененавистница, не способна была отказать ему в помощи.
– Это сушеная курятина? – спросил Корнеев.
– Это бульон.
– Готовый?
– Ну, не совсем, – улыбнулась женщина.
Корнеев поспешно бросил пакет на прилавок.
– Я не справлюсь, – признался он. – Не умею готовить.
И выражение лица его было столь красноречиво, что никаких сомнений не могло возникнуть – действительно не умеет готовить. Всегда готовила домработница. Или, скорее, – жена. Жена, наверное, в отъезде…
– Я развелся, – объявил Корнеев, словно прочитав мысли женщины.
– Возьмите этот бульон. Его и готовить-то не надо, бросьте содержимое в кипящую воду – и все.
Женщина заглянула в корзинку к Корнееву. Там лежали кукурузные хлопья, пиво и орешки. Ужин холостяка. Она не удержалась и засмеялась. И Корнеев тоже засмеялся. Потому что понял: первый контакт состоялся.
– Вы умная, все знаете, – льстиво сказал он, – так подскажите, что я могу здесь взять, чтобы приготовить ужин, ничего не умея.
Они направились вдоль стеллажей. Женщина советовала, что брать, Корнеев послушно перекладывал товары с полок в тележку. Когда они дошли до кассы, то уже почти подружились. Женщина назвала свое имя – Вита. Корнеев и раньше ее имя знал, и фамилию тоже, и еще много интересных подробностей.
В кассе Корнеев предъявил кредитную карточку. Вита стояла рядом и улыбалась. Корнеев тоже улыбался и шутил. Он знал, что сейчас произойдет, но нисколько не нервничал.
– Извините, но мы не можем принять к оплате вашу карту, – сказала девушка-кассир.
– Почему? – поднял бровь Корнеев, изображая удивление, хотя причина ему была, разумеется, известна.
– Она аннулирована.
– Кем?
– Не знаю, – ответила девушка. – Скорее всего, самим банком.
– Они не могли этого сделать! – начал спорить Корнеев.
К ним от дверей уже направлялся охранник.
– Почему же не могли? – подсказала Вита. – Если вся сумма потрачена…
– О! – осенило Корнеева. – Конечно, это могло произойти! От этой женщины можно было ожидать всего, даже вот такого!
Охранник подошел и встал у Корнеева за спиной. Вита покусывала губы, но не делала попытки уйти. Корнеев извлек из кармана роскошный, крокодиловой кожи, бумажник. В нем была пухлая пачка валюты. Вите бросились в глаза иероглифы.
– Вы берете иены? – осведомился у кассира Корнеев.
– Извините, нет.
– А поменять поблизости где-нибудь можно?
– Я не знаю. Здесь такой район…
Корнеев выразительно взглянул на Виту. В его глазах была мольба. Вита думала недолго: она помогла Корнееву выбрать товар и теперь готова была разделить ответственность.
– Я вам все верну, – пообещал Корнеев. – Сегодня же.
Когда Вита заплатила и они вдвоем вышли из магазина, Корнеев протянул женщине свой бумажник:
– Держите.
– Зачем? – искренне удивилась Вита.
– Я заберу его, когда привезу деньги. Давайте ваш номер телефона.
Хлопнула дверца стоявшей неподалеку машины. Корнеев увидел плечистого парня, который шел в их сторону. Телохранитель. Корнеев его вычислил в два счета, но виду не подал, снова повернулся к спутнице. Вита тоже увидела парня и сделала быстрый жест рукой, словно его останавливала. Так хозяин дает понять своему псу, что ничего особенного не происходит и пес может возвращаться на свою подстилку в углу, его помощь не требуется. Парень остановился на полпути и замер, настороженно разглядывая Корнеева. Значит, охрану от Виты не убрали, понял Корнеев. Ее это тяготит, но отказываться от сопровождающего она не собирается.
– Телефон, – напомнил с благодарной улыбкой Корнеев. – За мной должок.
Его вид не вызывал ни тревоги, ни подозрений. Да и как можно бояться мужчину, которого только что бросила жена? Вита продиктовала номер телефона. Корнеев записал, склонив голову. У него был идеально ровный пробор.
– Я позвоню, – сказал Корнеев.
– До встречи.
– Спасибо вам.
Вита лишь улыбнулась в ответ и села в машину. Корнеев помахал рукой. Все складывалось как нельзя лучше. Он не чувствовал угрызений совести. Он делал свою работу.
Глава 16
Предварительно позвонив, Корнеев приехал к Вите домой. Она открыла дверь сама. Ее цербера не было видно. Он, наверное, прятался где-то в глубине просторной квартиры. Кроме денег Корнеев привез еще цветы и шампанское, но это Виту нисколько не обрадовало.
– Не надо ничего этого, Вадим, – сказала она почти строго.
Корнеев на всякий случай улыбнулся. Улыбка получилась смущенной. Как он и хотел.
– У меня есть тот, кто дарит мне цветы, – смягчила тон Вита.
Давала понять, что происшедшее с ними в супермаркете – не более чем случайность, которая ничего не значит. Ее лицо при этом стало грустным. Корнеев топтался у входа, демонстрируя нерешительность.
– Проходите, – предложила Вита.
Она поставила на стол фужеры. Цербер по-прежнему не появлялся. Корнеев по обстановке пытался определить, есть ли в квартире кто-то, кроме них, и не мог. Разлил шампанское в фужеры.
– Вы одна живете, – сказал как о чем-то само собой разумеющемся.
– Почему вы так решили? – удивилась его проницательности Вита.
– Здесь витает дух одиночества.
Она засмеялась, но невесело.
– Я не одинока.
– Но он появляется время от времени, – с видом знатока определил Корнеев. – У него семья… – Он подумал. – Нет, вряд ли семья. Скорее очень много дел. Бизнесмен, что-то в этом роде. Угадал?
Вита кивнула. Она улыбалась. Было видно, что ее забавляет эта игра. Бедная девочка. Ее даже не подпускают к любовнику. И Корнеев первый, кто отнесся к ней с сочувствием.
– Люди встречаются, любят друг друга, и вдруг в какой-то момент все рушится, – сказал Корнеев с грустью в голосе.
Вита быстро глянула на него, но по нему было видно – говорит о себе. От него ушла жена, и он печален, как осенний лист, намокший под дождем.
– Он будет сердиться на вас? – поднял глаза Корнеев.
– Кто?
– Ваш друг. Он придет, а я сижу здесь.
– Он не придет.
– Поссорились? – проявил участие Корнеев.
Вита неопределенно качнула головой.
– Все переменится, – пообещал Корнеев. – Вы уж поверьте. У меня вон какие проблемы, и то я не вешаю нос.
Он выглядел несчастным и ждал утешения, но Вита и сама нуждалась хоть в чьей-то поддержке.
– У меня сейчас дела хуже, чем у вас, – сказала она, уставившись в пустой фужер.
Корнеев сохранял невозмутимость. Вита все еще разглядывала фужер. У нее было задумчивое лицо. Сейчас их разговор плавно повернет в нужном Корнееву направлении. Так бы, наверное, и случилось, если бы не зазвонил телефон. Вита взяла трубку:
– Алло.
Ей ответили. У нее изменилось выражение лица. Смесь недовольства и обреченности.
– Хорошо, – сказала она и положила трубку.
Корнеев снова налил шампанское в фужеры, словно ничего не произошло. Вита проигнорировала его молчаливый призыв.
– Что произошло? – осведомился Корнеев.
Вита нервно хрустнула пальцами.
– Ничего.
Подумала.
– Сейчас сюда придет один человек…
– Ваш… друг?
– Нет, – качнула головой.
– Мне лучше уйти?
– Ни в коем случае!
Она даже вздернула подбородок. Выглядело как вызов. Наверное, тот, который должен прийти, очень ей неприятен. И Корнеев – вроде отдушины.
Через несколько минут в дверь позвонили. Корнеев выразительно посмотрел на женщину.
– Это он, – сказала Вита.
Поднялась и вышла из комнаты. Ее черное платье издавало легкий шорох. Вернулись они вдвоем – Вита и тот парень, который был с нею возле супермаркета. Парень остановился на пороге и долго рассматривал Корнеева. Наверное, впечатление от увиденного его не порадовало, потому что с лица парня не сходило выражение брезгливости. Закончив осмотр, парень увлек Виту в соседнюю комнату, и Корнеев услышал, как он спросил:
– Кто это?
– Мой знакомый.
И опять в голосе Виты Корнееву послышался вызов.
– Пусть он уйдет!
– Почему?
Да, вызов. И еще – отчаяние ребенка, который понимает, что по его воле все равно не будет, но решил стоять до конца.
– Ты же знаешь – нельзя. – Это парень.
– Почему нельзя?
– Молотов запретил.
– Я ненавижу твоего Молотова! – Почти крик.
– Ты можешь говорить о нем все, что хочешь. Но раз Молотов приказал, то так и будет. Иди скажи своему знакомому, чтоб убирался отсюда, не то я вышвырну его сам.
Судя по тому, как громко разговаривал парень, его слова предназначались не столько Вите, сколько самому Корнееву. Корнеев достал из подплечной кобуры пистолет, положил его перед собой на стол и прикрыл сверху салфеткой. Он сделал это вовремя, потому что в следующую секунду из соседней комнаты вышел парень и встал в дверном проеме. Их разделяло метров шесть, если не больше.
– Вам придется уйти, – сказал парень.
Из-за его плеча выглядывала Вита. По ее лицу не было заметно, что она согласна с парнем. Это обнадеживало.
– Со мной давно так никто не разговаривал, – сообщил Корнеев.
– Даю вам пять секунд.
Корнеев в ответ только улыбнулся.
Парень перестал подпирать косяк и сделал шаг вперед. Пальцами он делал такие движения, словно разминал их перед тем, как взять свою жертву за шиворот. Корнеев сдернул салфетку со стола, оголив пистолет, и этой салфеткой промокнул уголки рта, как будто не было сейчас для него дела важнее. Парень словно наткнулся на невидимое препятствие – так резко остановился, увидев пистолет. По его взгляду Корнеев понял: вымеряет расстояние, прикидывая, хватит ли ему одного прыжка, чтобы преодолеть разделяющее их пространство.
– Мне приходилось общаться с ребятами из частной охранной службы, – сказал Корнеев и бросил салфетку. Пистолет пока еще лежал на столе. – Не у нас, в Германии. У них норматив: за одну целую и две десятых секунды они должны извлечь пистолет из кобуры, снять с предохранителя, прицелиться, выстрелить и поразить цель. Я, сколько ни тренировался, не смог этого сделать. Полторы секунды – и хоть тресни.
Он взял наконец пистолет в руку и щелкнул предохранителем. Парень перестал разминать пальцы и замер. Вита выглядывала из-за его плеча. Она казалась испуганной, но вроде бы нисколько не сердилась на Корнеева.
– Уйди, – сказал Корнеев парню. – И я тебя не трону.
– Я не могу уйти.
– Почему? – удивился Корнеев.
– Мне поручено ее охранять. – Жест в сторону.
– Поручено – кем?
– Моим шефом.
Наверное, тем самым Молотовым.
– Побудь за дверью, – пошел на компромисс Корнеев. – Та же охрана, если подумать. – И качнул пистолетом.
Ствол был направлен в грудь парню.
– Я бы сидел тихо, – пояснил Корнеев. – Но ты первый начал.
Парень направился к двери. Было слышно, как она громко хлопнула. Вита выглянула в коридор и с облегчением вздохнула.
– Боже, как я испугалась! – призналась она.
– Кто это такой?
– А! – Дернула плечом и поморщилась. – Охрана!
– Это ваш друг приставил охрану?
– Если бы! Его компаньон!
Тот самый Молотов, судя по всему.
– А вам не нравится, – понимающе подсказал Корнеев.
– Ну конечно. Тянется за мной, как хвост! Везде лезет, мне неприятно. А здорово вы его! – вспомнила и даже повеселела. – Я не ожидала, если честно. Это у вас какой пистолет? Газовый?
Корнеев извлек обойму с патронами и показал издали.
– Боевой, – сказал. – Дырок бы наделал в вашем обидчике.
– А у него газовый.
Корнеев скорчил гримасу, давая понять, что это ему не соперник.
– Но вы меня не бойтесь. Я не такой уж плохой, хотя и при оружии.
– Я не боюсь, – улыбнулась Вита и неожиданно вздохнула.
– Что такое?
– Так, ничего. Просто вспомнила.
– Расскажите.
Она молчала целую минуту, потом проговорила, задумчиво глядя куда-то за окно:
– Мужчины любят оружие. Носят его с собой. А оно все равно не способно защитить.
– Ну почему же, – возразил Корнеев.
– Потому что мой друг тоже носил пистолет.
– Не надо ничего этого, Вадим, – сказала она почти строго.
Корнеев на всякий случай улыбнулся. Улыбка получилась смущенной. Как он и хотел.
– У меня есть тот, кто дарит мне цветы, – смягчила тон Вита.
Давала понять, что происшедшее с ними в супермаркете – не более чем случайность, которая ничего не значит. Ее лицо при этом стало грустным. Корнеев топтался у входа, демонстрируя нерешительность.
– Проходите, – предложила Вита.
Она поставила на стол фужеры. Цербер по-прежнему не появлялся. Корнеев по обстановке пытался определить, есть ли в квартире кто-то, кроме них, и не мог. Разлил шампанское в фужеры.
– Вы одна живете, – сказал как о чем-то само собой разумеющемся.
– Почему вы так решили? – удивилась его проницательности Вита.
– Здесь витает дух одиночества.
Она засмеялась, но невесело.
– Я не одинока.
– Но он появляется время от времени, – с видом знатока определил Корнеев. – У него семья… – Он подумал. – Нет, вряд ли семья. Скорее очень много дел. Бизнесмен, что-то в этом роде. Угадал?
Вита кивнула. Она улыбалась. Было видно, что ее забавляет эта игра. Бедная девочка. Ее даже не подпускают к любовнику. И Корнеев первый, кто отнесся к ней с сочувствием.
– Люди встречаются, любят друг друга, и вдруг в какой-то момент все рушится, – сказал Корнеев с грустью в голосе.
Вита быстро глянула на него, но по нему было видно – говорит о себе. От него ушла жена, и он печален, как осенний лист, намокший под дождем.
– Он будет сердиться на вас? – поднял глаза Корнеев.
– Кто?
– Ваш друг. Он придет, а я сижу здесь.
– Он не придет.
– Поссорились? – проявил участие Корнеев.
Вита неопределенно качнула головой.
– Все переменится, – пообещал Корнеев. – Вы уж поверьте. У меня вон какие проблемы, и то я не вешаю нос.
Он выглядел несчастным и ждал утешения, но Вита и сама нуждалась хоть в чьей-то поддержке.
– У меня сейчас дела хуже, чем у вас, – сказала она, уставившись в пустой фужер.
Корнеев сохранял невозмутимость. Вита все еще разглядывала фужер. У нее было задумчивое лицо. Сейчас их разговор плавно повернет в нужном Корнееву направлении. Так бы, наверное, и случилось, если бы не зазвонил телефон. Вита взяла трубку:
– Алло.
Ей ответили. У нее изменилось выражение лица. Смесь недовольства и обреченности.
– Хорошо, – сказала она и положила трубку.
Корнеев снова налил шампанское в фужеры, словно ничего не произошло. Вита проигнорировала его молчаливый призыв.
– Что произошло? – осведомился Корнеев.
Вита нервно хрустнула пальцами.
– Ничего.
Подумала.
– Сейчас сюда придет один человек…
– Ваш… друг?
– Нет, – качнула головой.
– Мне лучше уйти?
– Ни в коем случае!
Она даже вздернула подбородок. Выглядело как вызов. Наверное, тот, который должен прийти, очень ей неприятен. И Корнеев – вроде отдушины.
Через несколько минут в дверь позвонили. Корнеев выразительно посмотрел на женщину.
– Это он, – сказала Вита.
Поднялась и вышла из комнаты. Ее черное платье издавало легкий шорох. Вернулись они вдвоем – Вита и тот парень, который был с нею возле супермаркета. Парень остановился на пороге и долго рассматривал Корнеева. Наверное, впечатление от увиденного его не порадовало, потому что с лица парня не сходило выражение брезгливости. Закончив осмотр, парень увлек Виту в соседнюю комнату, и Корнеев услышал, как он спросил:
– Кто это?
– Мой знакомый.
И опять в голосе Виты Корнееву послышался вызов.
– Пусть он уйдет!
– Почему?
Да, вызов. И еще – отчаяние ребенка, который понимает, что по его воле все равно не будет, но решил стоять до конца.
– Ты же знаешь – нельзя. – Это парень.
– Почему нельзя?
– Молотов запретил.
– Я ненавижу твоего Молотова! – Почти крик.
– Ты можешь говорить о нем все, что хочешь. Но раз Молотов приказал, то так и будет. Иди скажи своему знакомому, чтоб убирался отсюда, не то я вышвырну его сам.
Судя по тому, как громко разговаривал парень, его слова предназначались не столько Вите, сколько самому Корнееву. Корнеев достал из подплечной кобуры пистолет, положил его перед собой на стол и прикрыл сверху салфеткой. Он сделал это вовремя, потому что в следующую секунду из соседней комнаты вышел парень и встал в дверном проеме. Их разделяло метров шесть, если не больше.
– Вам придется уйти, – сказал парень.
Из-за его плеча выглядывала Вита. По ее лицу не было заметно, что она согласна с парнем. Это обнадеживало.
– Со мной давно так никто не разговаривал, – сообщил Корнеев.
– Даю вам пять секунд.
Корнеев в ответ только улыбнулся.
Парень перестал подпирать косяк и сделал шаг вперед. Пальцами он делал такие движения, словно разминал их перед тем, как взять свою жертву за шиворот. Корнеев сдернул салфетку со стола, оголив пистолет, и этой салфеткой промокнул уголки рта, как будто не было сейчас для него дела важнее. Парень словно наткнулся на невидимое препятствие – так резко остановился, увидев пистолет. По его взгляду Корнеев понял: вымеряет расстояние, прикидывая, хватит ли ему одного прыжка, чтобы преодолеть разделяющее их пространство.
– Мне приходилось общаться с ребятами из частной охранной службы, – сказал Корнеев и бросил салфетку. Пистолет пока еще лежал на столе. – Не у нас, в Германии. У них норматив: за одну целую и две десятых секунды они должны извлечь пистолет из кобуры, снять с предохранителя, прицелиться, выстрелить и поразить цель. Я, сколько ни тренировался, не смог этого сделать. Полторы секунды – и хоть тресни.
Он взял наконец пистолет в руку и щелкнул предохранителем. Парень перестал разминать пальцы и замер. Вита выглядывала из-за его плеча. Она казалась испуганной, но вроде бы нисколько не сердилась на Корнеева.
– Уйди, – сказал Корнеев парню. – И я тебя не трону.
– Я не могу уйти.
– Почему? – удивился Корнеев.
– Мне поручено ее охранять. – Жест в сторону.
– Поручено – кем?
– Моим шефом.
Наверное, тем самым Молотовым.
– Побудь за дверью, – пошел на компромисс Корнеев. – Та же охрана, если подумать. – И качнул пистолетом.
Ствол был направлен в грудь парню.
– Я бы сидел тихо, – пояснил Корнеев. – Но ты первый начал.
Парень направился к двери. Было слышно, как она громко хлопнула. Вита выглянула в коридор и с облегчением вздохнула.
– Боже, как я испугалась! – призналась она.
– Кто это такой?
– А! – Дернула плечом и поморщилась. – Охрана!
– Это ваш друг приставил охрану?
– Если бы! Его компаньон!
Тот самый Молотов, судя по всему.
– А вам не нравится, – понимающе подсказал Корнеев.
– Ну конечно. Тянется за мной, как хвост! Везде лезет, мне неприятно. А здорово вы его! – вспомнила и даже повеселела. – Я не ожидала, если честно. Это у вас какой пистолет? Газовый?
Корнеев извлек обойму с патронами и показал издали.
– Боевой, – сказал. – Дырок бы наделал в вашем обидчике.
– А у него газовый.
Корнеев скорчил гримасу, давая понять, что это ему не соперник.
– Но вы меня не бойтесь. Я не такой уж плохой, хотя и при оружии.
– Я не боюсь, – улыбнулась Вита и неожиданно вздохнула.
– Что такое?
– Так, ничего. Просто вспомнила.
– Расскажите.
Она молчала целую минуту, потом проговорила, задумчиво глядя куда-то за окно:
– Мужчины любят оружие. Носят его с собой. А оно все равно не способно защитить.
– Ну почему же, – возразил Корнеев.
– Потому что мой друг тоже носил пистолет.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента