Страница:
____________________ 1) Болдырев вскоре после Октябрьского переворота был арестован за непризнание советской власти и неисполнение распоряжений тов. Крыленко и приговорен к 3 годам тюрьмы. Через 3 1/2 месяца он был освобожден. Он принимал деятельное участие в организации "Союза возрождения" в Москве стоял во главе ее военной подпольной организации. На Восток его командировал тоже "Союз возрождения". 2) Делегация состояла из Ассара, Алланова, Неупокоева, Мазницкого, Лозового и Строкана. 3) Патушинский (63 г.) ранее вышел из сибирского правительства в отставку в знак протеста против административного совета. ____________________
После этого Крутовский, Шатилов и Новоселов отправились в Омск Крутовский созвал наличных членов сибирского правительства (20 сентября), которых, кроме него, оказалось двое: Шатилов и Михайлов, и потребовал: 1) изменить положение об административном совете, 2) изменить состав делегации в Уфе и 3) включить в состав совета министров Новоселова. Однако реальной силы у сибирских эсеров на этот раз уже не было: офицерство, которое они так умело сорганизовали для свержения власти советов, отнюдь их не поддерживало теперь. И поэтому все их попытки кончились позорным крахом. Вологодский не согласился на возврат в правительство Патушинското; делегацию Областной думы по распоряжению административного совета задержали и дальше Иркутска не пропустили; новоиспеченный министр сибирского правительства Новоселов был просто схвачен офицерами, убит и сброшен в собачью яму. Крутовский и Шатилов были арестованы, им приставили ко лбу револьвер, и под этим недвусмысленным доводом они написали сами заявление о своем выходе из состава правительства. Что же касается Областной думы, то постановлением административного совета от 21 сентября ее занятия прерывались на неопределенный срок. Дума решила не сдаваться и в ночном заседании от 22 сентября вынесла постановление: "1) ...Считать административный совет незаконно созданным и подлежащим немедленному роспуску. 2) Постановление административного совета от 21 сентября 1918 года о перерыве занятий думы и ее комиссий считать недействительным. 3) Министра финансов Ивана Михайлова и товарища министра внутренних дел Александра Грацианова считать уволенными от занимаемых должностей и подлежащими суду по обвинению в государственном перевороте. 4) Временным сибирским правительством считать правительство в избранном думой в январе 1918 года составе, за исключением министра финансов Ивана Михайлова. 5) При условии невозможности продолжать работы Сибирской областной думы временно предоставить все права думы, а также право временного устранения министров и всех должностных лиц от занимаемых должностей комитету Сибирской областной думы в составе: П. Я. Михайлова, М. С. Фельдмана, А. М. Капустина, С, А. Тараканова, С. Д. Майдышева, Л. С. Зеленского, под председательством председателя Сибирской областной думы Ив. Ал. Якушева, и президиума Областной думы, для восстановления насильственно прерванной деятельности Областной думы и совета министров и предоставления им возможности исполнять возложенные на них обязанности. 6) По миновании чрезвычайных обстоятельств и выполнении поставленных целей означенному комитету Сибирской областной думы сложить свои полномочия и дать отчет в своей деятельности Областной думе". В ответ на это постановление томский губернский комиссар Гаттенбергер, согласно директивам из Омска, опечатал канцелярию Сибирской областной думы и арестовал на день нескольких ее членов. Все попытки думы опереться на какую-нибудь реальную силу были бесплодны: оставались одни чехи. Последние по распоряжению их главнокомандующего генерала Сырового начали было аресты административного совета. Был арестован Грацианов, искали И. Михайлова. Но тут вступились эсеры из центра. В Уфе известия о сибирских событиях были получены на другой день после образования директории1). "Представители чехо-словаков, присутствовавшие на государственном совещании, были крайне раздражены сибирскими событиями. Они заявили директории и эсерам, что предоставляют свои вооруженные силы в их распоряжение... Что же сделали эсеры? Всю ночь с 24-го на 25 сентября они совещались о создавшемся положении и в конце концов постановили... чешское предложение отклонить". А Областной думе было телеграфировано постановление директории, где говорилось2): "Имея в виду невозможность при создавшихся условиях нормальной деятельности Областной думы, отсрочить ее занятия, впредь до создания таковых... предоставить уполномоченному Временного всероссийского правительства гражданину А. А. Аргунову чрезвычайные права в деле выяснения степени виновности тех или иных лиц в имевших место событиях". Таким образом директория поддержала административный совет, и Областной думе пришлось собраться еще лишь один раз 10 ноября, чтоб выслушать Авксентьева, который в качестве председателя директории уговорил их самораспуститься. Акт о самороспуске был принят 66 голосами против 1 при 22 воздержавшихся. "Позорное существование бело-эсеровской Областной думы Сибири закончилось не менее позорной смертью",-писала одна красная прифронтовая газета3). Областная дума, которая первая подняла знамя восстания в Сибири против советской власти, создала первое правительство буржуазной реставрации, - добровольно уступила власть сибирской военщине. Никто не протестовал против самороспуска Областной думы, и она исчезла с политического горизонта, провожаемая лишь проклятьями сибирских рабочих и крестьян.
____________________ 1) Далее цитирую работу Майского, стр. 254. 2) Полный текст опубликован в работе т.т. Максакова и Турунова. 3) "Известия второй армии", No 21. ____________________
Директория. Переворот Колчака.
Вскоре после роспуска Сибирской областной думы такая же судьба постигла и директорию. Созданная в результате компромисса, на который пошли омские черносотенцы, она потеряла всякий внутренний смысл своего существования, как только красные войска стали освобождать волжские города от чешских наемников1). И несмотря на то, что не было ни одного вопроса, в котором бы директория отказалась пойти навстречу сибирской реакции, последняя уже потому не могла ее терпеть, что в ее рядах числилось два горе-социалиста - Авксентьев и Зензинов. Союзники тоже потеряли интерес к эсеровскому прикрытию. Чехи, утомленные беспрерывными боями, все равно отходили в тыл, а союзнические колониальные войска, ехавшие в Сибирь им на смену, как и офицерство сибирской армии, в демократических прикрышках не нуждались: их симпатиям более соответствовал режим военной диктатуры. Директория существовала очень недолго и, несмотря на это, вполне выявила не только свой правый облик, но даже с примесью религиозно-православного уклона. Так, утвержденная ею присяга для гражданских лиц начиналась словами2): "Клянусь честью гражданина и обещаюсь перед богом и своей совестью". Конец присяги гласил: "В заключение данной мною клятвы осеняю себя крестным знамением и подписуюсь". Вслед за этим на заседании 4 октября директория постановляет: "выдать митрополиту Якову и епископу Андрею 25 тысяч для оказания помощи беженцам из духовенства". Столицей своего "царствования" директория решила сделать Омск, где был одновременно центр сибирской черносотенной военщины. Однако последние не очень были польщены той честью, которую им оказало новоиспеченное "всероссийское правительство". И когда 9 октября директория явилась в Омск, то ей пришлось целую неделю жить в вагонах", ибо для "правительства" никак не могли найти квартиры. Затем начался торг директории с административным советом. Последний не давал ей ни денег, ни аппарата, требуя, чтобы все министерские портфели были переданы его креатурам. После небольшого жеманства директория уступила во всем, даже в том, что в качестве министра финансов был поставлен "Ванька-каин" (Иван Андреевич Михайлов), убийца эсеровского ставленника в сибирское правительство - Новоселова.
____________________ 1) 10 сентября была взята Казань, 12 сентября-Симбирск, 8 октября - Самара. 2) Цитирую по речи М. Н. Покровского на процессе правых эсеров в 1922 году. ____________________
Весь состав кабинета который стал теперь у власти, состоял из: председателя-совета министров П. В. Вологодского; заместителя председатедя совета министров В. А. Виноградова; военного и морского министра адмирала А. В. Колчака; и. д. товарища министра иностранных дел, с возложением на него временного управления министерством, Ю. В. Ключникова; управляющего министерством внутренних дел А. Н. Гаттенбергера; министра снабжения И. И. Серебренникова; министра финансов И. А. Михайлова; министра продовольствия Н. С. Зефирова; министра юстиции С. С. Старынкевича; министра путей сообщения Л. А. Устругова; министра народного просвещения В. В. Сапожникова; министра труда Л. И. Шумиловского; министра земледелия Н. И. Петрова и т. д.1). Что представляла из себя в общем и целом вся эта компания, которая с согласия директории стала у власти, видно из отзыва Авксентьева. В своих заметках, появившихся в заграничной печати после свержения директории, он характеризует Колчака как диктатора старого типа, а других министров, которых он сам приглашал в состав правительства, расписывает en canaille, как самых низкопробных авантюристов. Даже самарские учредиловцы, явившие на свет директорию2), были удивлены поступками своего детища. "Нужно ли говорить, что список этот (министров. В. В.) поразил нас как громом. Такого списка даже левое крыло съезда, готовое ко всему, не ожидало,-пишет Святицкий3).-Бросалось в глаза, что в составе совета министров не было ни одного кандидата... из партии эсеров". Директория же продолжала верно служить делу реакции и благословлять массовое уничтожение сибирского пролетариата. 17 октября она заслушивает и одобряет доклад генерала Болдырева о забастовке на Омской железной дороге. Причем ретивый возрожденец сообщал, что4) "приняты все меры к ликвидации забастовки, вплоть до предания военно-полевому суду и расстрелу".
____________________ 1) Полный список опубликован в работе т.т. Максакова и Турунова. 2) Директория в том виде, как она действовала, была создана не только с полного согласия съсзда учредиловцев, но и Центральный комитет партии эсеров официально от имени всей партии одобрил уфимское соглашение. 3) См. его книгу "К истории Учредительного собрания". 4) Д;)лсс в кавычках текст протокола заседания директории. ____________________
Не довольствуясь ролью "главы" урало-сибирской контр-революции, директория пытается также обрабатывать общественное мнение за границей. На заседании директории от 23 октября1) "оглашается телеграмма русского посла (еще царского времени. - В. В.) в Париже В. А. Маклакова, в коей последний указывает на возможность революции в Германии, что усилит положение большевиков в России и соответственно затруднит борьбу с ними. Ввиду этого В. А. Маклаков рекомендует правительству принять меры к тому, чтобы союзники оказали помощь возможно скорее, и особенно повлиять на американское общественное мнение... В. А. Маклаков предлагает отправить в Америку с этой целью Е. К. Брешко-Брешковскую. Н. Д. Авксентьев, поддерживая предложение В. А. Маклакова, указывает, что Е. К. Брешко-Брешковская должна поехать в Америку не как официальная представительница правительства, а просто как заслуженная русская социал-революционерка, которая своими рассказами о большевиках произведет сильное впечатление на американцев". Поездка Брешко-Брешковской признается желательной. И вот выжившая из ума старая ренегатка действительно мчится в Америку, чтоб там клеветать на Республику советов. Однако все старания директории попасть в ногу с монархической военщиной не были достаточно оценены. И союзники и буржуазия потеряли вкус к эсеровской фразеологии, и дни ее были сочтены. Замена директории военным диктатором Колчаком была решена в Лондоне. Керенский об этом пишет2): "...Еще за месяц до переворота директории Колчака я предупреждал о нем директорию, указывая даже на тех иностранных офицеров, которых правительство должно было усиленно спасаться. 25 октября 1918 года я послал письмо Н. Д. Авксентьеву, где писал между прочим следующее: "С июля здесь, в Лондоне и Париже, работал X со своими друзьями. Он имел исключительное положение у (лорда) Z и теперь едет к вам, чтобы в широких размерах повторить coup dъйtat в Архангелъске, совершенный с ведома и по предварительному соглашению с английскими военными властями. Будьте особенно внимательны к деятельности генерала Нокса"... А 6 июня 1919 года в палате общин военный министр Вистон Черчилль, говоря о правительстве Колчака, прямо заявлял: "мы вызвали его к жизни"
____________________ 1) Далее текст протокола заседания директории No 27. 2) А. Керенский, "Издалека", сборник статей, Русское книгоиздательство, Париж 1922 г., стр. 132-134. ____________________
В Омске переворот произошел так1): "17-го числа сначала в поезде французской военной миссии, затем в здании военно-промышленного комитета состоялось объединенное совещание иностранных генералов, представителей партии к.-д., омского "Союза возрождения" и др., которые почти единодушно, исключая американского и чехословацкого представителей, высказались за переход власти к военному диктатору в лице адмирала Колчака... Технически совершить разгон директории было поручено полковнику Волкову, председателю Омского комитета партии к.-д. Жардецкому и министру финансов И. Михайлову". Директория была "низвергнута" в тот же вечер. Событие это Зенэинов описывает так2): "Вечером 17 ноября я с Авксентьевым находились у товарища министра внутренних дел Роговского... за чаем... В половине первого ночи раздался топот многочисленных ног, и к нам с криками "руки вверх!" в комнату ворвались несколько десятков офицеров с направленными на каждого из нас револьверами и ружьями...; большинство из них были пьяны... Весь дом Роговского был окружен пешими и конными солдатами и казаками, - числом около трехсот". Продержав арестованных в казарме отряда атамана Красильникова, 20 ноября их "с усиленной охраной вывезли под звуки "Боже, царя храни",-пишет Зензинов,-посадили в экстренный поезд и в одну неделю под строгой стражей домчали до границы с Китаем... Всю дорогу нас сопровождал отряд в 80 человек офицеров и солдат из отряда атамана Красильникова". А на утро после похищения директории Колчак торжественно вещал: "...Приняв на себя крест власти..., призываю вас, граждане, к единению в борьбе с большевизмом. Верховный правитель адмирал Колчак". Буржуазия всех видов приветствовала в своих телеграммах появление Колчака, а омский блок выделил из своей среды делегацию в 14 человек, которая, явившись к Колчаку, передала ему декларацию, где блок приветствовал переворот и выражал "бесповоротную решимость всемерно поддерживать власть российского правительства, возглавляемого единолично верховным правителем адмиралом Александром Васильевичем Колчаком". Затем на адмирала призывалось благословенье божье, и стояли следующие подписи: "Представители: Совета всесибирских кооперативных съездов - Анатолий Сазонов; Омского отделения "Союза возрождения" России-Владимир Куликов; Всероссийского совета съеэдов торговли и промышленности - Данила Каргалов; Омского комитета трудовиков - Антонин Новиков (Николай Филатов); казацких войск: сибирского - Ефим Березовский, забайкальского - Яков Лапшаков, семиреченского - Степан Шендриков, иркутского - Семен Мелентьев; омской группы эсеров ("Воля народа") - Илья Строганов; атамановской (название хутора) группы российской с.-д. рабочей партии "Единство" - Иван Рубанков; Восточного отдела Центрального комитета партии к.-д. - Валентин Жардецкий; центрального военно-промышленного комитета - Никита Двинаренко; Акмолинского областного отдела всероссийского национального союза Григорий Ряжский. Председатель блока политических и общественных объединений - А. Балакшин".
____________________ 1) Далее текст работы тов. Парфенова, стр. 70. 2) Вл. Зензинов, "Из жизни революционера", Париж 1919 г., стр. 115, 118. ____________________
Конец учредиловской авантюры.
Вскоре после директории исчез с политической арены и последний оплот эсеров - Комитет членов Учредительного собрания. Он так же, как и его собратья: Областная дума и "всероссийское правительство", должен был послушно уступить место сибирской военщине. Так как на уфимском государственном совещании принимали участие все наличные члены (104 человека) Учредительного собрания, то они одновременно объявили себя съездом членов Учредительного собрания. Государственное совещание в принятом положении определяло их права следующим образом: "Съезд членов Всероссийского учредительного собрания представляет из себя постоянно действующее государственно-правовое учреждение... Съезд имеет своей задачей обеспечить возобновление деятельности Всероссийского учредительного собрания... С этой целью съезд принимает все необходимые меры к ускорению приезда всех членов Учредительного собрания, производит предварительную проверку депутатских полномочий, имеет попечение о производстве выборов в тех избирательных округах, где они еще не были произведены или закончены", и т. д. В ?4 положения указывалось, что "все расходы, связанные с деятельностью съезда, должны покрываться из средств государственного казначейства". О взаимоотношениях с директорией указывалось, что "съезд действует в сфере своей компетенции самостоятельно, независимо от временного правительства и его органов, сам устанавливает продолжительность своих сессий и сроки своих заседаний".
Таким образом государственное совещание лишило, съезд учредиловцев значения государственной власти и перевело его просто на пенсию в благодарность за услуги по контр-революции. Вместе с преобразованием Комуча в "съезд членов Учредительного собрания" Самарский совет управляющих ведомствами обратился к директории с заявлением о необходимости его самоликвидации, прося назначить для управления территорией Учредительного собрания "особо уполномоченное лицо с двумя помощниками также по назначению центральной власти". Однако просьбы о присылке генерал-губернатора не были услышаны директорией: ей было не до того, и Совет управляющих ведомствами принужден был, в качестве такового, удирать от красных, которые осаждали Самару1). Он эвакуировался в Уфу и здесь по соглашению со "съездом членов Учредительного собрания", решил временно продолжать свое существование в качестве областной власти, подчиненной директории. Вместо 16 министров было оставлено всего 4, именно: Филипповский (председатель Совета и управляющий ведомством торговли и промышленности), Веденяпин (иностранные дела, почта и телеграф), Климушкин (внутренние дела, земледелие, государственная охрана) и Нестеров (пути сообщения, труд, юстиция). Главной своей задачей сокращенный Совет управляющих ведомствами поставил формирование добровольческих русско-чешских полков имени Учредительного собрания. Между тем красные войска подходили уже к Уфе, и, спасаясь от них, съезд членов Учредительного собрания в полном составе решил ехать в Омск под защиту казачьих генералов. Доехать туда ему не пришлось по следующей причине2): "15 октября вечером поезд Учредительного собрания медленно подкатил к Челябинскому вокзалу. Здесь его уже ожидали приехавшие из Омска члены Учредительного собрания Н. Я. Быховский и Н. В. Фомин, а также вызванный из Екатеринбурга И. М. Брушвит. Тотчас же в поезде было устроено экстренное совещание членов "съезда"... Н. Я. Быховский делал доклад о том, что Омск превратился в гнездо самой черной и кровожадной реакции... закрыта эсеровская газета... Каждый день арестуются неугодные лица по обвинению в "большевизме". Многочисленные отряды казачьих атаманов, расположенные в городе, совершенно терроризуют население. Буржуазия и интеллигенция в большинстве настроены крайне враждебно к самарской "демократии".
____________________ 1) Самара была взята красными 8 октября. 2) Далее в кавычках из воспоминаний Майского. ____________________
И сибирское правительство, и офицерство, и обыватели открыто похваляются, что не допустят существования в Омске Учредительного собрания... Директория также не рекомендует съезду членов Учредительного собрания переселяться в Омск". Заслушав подобную информацию, "съезд" решил повернуть оглобли и, так как деваться больше было некуда, поехал в Екатеринбург, "То, что сообщили товарищи, приехавшие из Екатеринбурга, было далеко не из радостных, - пишет об этом же моменте Святицкий1).- Екатеринбург находился в состоянии явного двоевластия, а то и троевластия. Екатеринбург - "столица" чехов, находился в верстах 40 от фронта и был занят главным образом чехами. Чехо-словацкий национальный совет и высшее военное командование пребывало в Екатеринбурге. Оно относилось очень предупредительно к съеэду и "любезно согласилось" на его прибытие в Екатеринбург. Но гражданская власть была в руках сибирского правительства, в частности - на посту градоначальника или заведующего охраной города находился весьма реакционный генерал". В Екатеринбург съезд прибыл 19 октября. Здесь учредиловцы очутились прежде всего без квартиры. "Комиссии не могли работать, ибо им негде было ставить свою работу, они не имели постоянных помещений. Наконец сами члены съезда до конца пребывания их в Екатеринбурге не могли сколько-нибудь сносно устроиться... даже члены бюро съезда, ответственные его работники, две недели жили в душной тесной комнате в числе 10-11 человек", - пишет Святицкий. Одно время пленарные свои заседания съезд устраивал в женской гимназии, но и оттуда их погнала начальница гимназии после того, как один буржуазный родитель протестовал против того, что "гимназия становится притоном банды Чернова". Вдобавок екатеринбургская крупная буржуазия составила ходатайство о выселении из города Екатеринбурга всех "учредителей" во главе с Черновым... Так протекали последние дни учредиловской авантюры! В это время эсеровский Центральный комитет, с благословения которого шло все поступательное движение реакции, вдруг впал в неожиданную истерику. Он увидал, что урало-сибирская буржуазия не только не собирается его нести на щите в благодарность за помощь чехам и генералам, но наоборот - начинает расстреливать и сажать в тюрьмы членов партии эсеров наравне с рабочими и крестьянами, не нуждаясь более в их услугах.
____________________ 1) См. его "Крах учредилки". ____________________
Истерика Центрального комитета не содержала в себе ничего конкретного. Он не призывал свергать директории. В декларации, которую он принял на заседании своем от 11 октября1), он находил, что вопрос об организаци власти не был решен удовлетворительно, ставил в вину директории2) "выбор резиденции, территориальное разлучение со съездом членов Учредительного собрания, передачу важнейших общегосударственных функций соответствующим министрам сибирского правительства, подтверждение временного роспуска Сибирской областной думы" и т. д. и т. п, затем декларация кончалась, правда, не реальной, но все-таки угрозой: "В предвидении возможностей политических кризисов, которые могут быть вызваны замыслами контр-революционеров, все силы партии в настоящий момент должны быть мобилизованы, обучены военному делу и вооружены с тем, чтобы в любой момент быть готовыми выдержать удары контр-революционных организаторов гражданской войны в тылу против большевистского фронта. Работа по собиранию, сплачиванию, всестороннему политическому инструктированию и чисто военная мобилизация сил партии должны явиться основой деятельности Центрального комитета, давая ему надежные точки опоры для его текущего чисто государственного влияния". Когда декларация эсеровского Центрального комитета дошла до директории, то Болдырев и Вологодский потребовали от нее немедленного ареста Центрального комитета партии эсеров3), и лишь по просьбе Авксентьева арест был отложен до самороспуска Областной думы. Но директория не успела арестовать Центральный комитет партии эсеров, так как сама была арестована Колчаком.
____________________ 1) Об истории этой декларации Святицкий сообщает: "Как только закончилось государственное совещание, все цекисты (кроме Зензинова) выехали в Самару, чтобы устроить пленарное заседание и обсудить создавшееся крайне тяжелое для партии положение. Обсуждение началось в Самаре и было продолжено после сдачи Самары в Уфе. В составе Центрального комитета сразу наметились две позиции: М. Я. Гендельмана, одобрявшего уфимское соглашение и смотревшего на него, как на победу партии, и В М Чернова резко отрицательную в отношении этого соглашения. Победила точка зрения Чернова, и в результате обсуждения Центральный комитет вынес пространную декларацию" ("Крах учредилки", сборник "Колчаковщины", Уралкнига, 1924 г.). 2) Далее в кавычках текст из декларации. 3) См. заседание директории от 7 ноября. ____________________
Адмиральский переворот несколько оживил умирающее в Екатеринбурге Учредительное собрание, и 19 ноября оно вынесло резолюцию, где говорило: "17 ноября в Омске кучка заговорщиков арестовала членов всероссийского временного правительства... съезд членов Всероссийского учредительного собрания берет на себя борьбу с преступными захватчиками власти..". Для организации борьбы был выбран комитет из Чернова, Вольского, Алкина, Федоровича, Брушвита, Фомина и Иванова. Борьбу учредиловцы думал вести только при помощи чехов: больше они ни у кого доверием не пользовались. В ответ на звонкую резолюцию в тот же день вечером учредиловский штаб, помещавшийся в гостинице "Пале-Рояль", был окружен частью Сибирского драгунского полка, и офицеры, убив в коридоре эсера Максунова, остальных учредиловцев повели для расправы в свой штаб. На этот раз арестованные отделались счастливо, так как чешское командование освободило их из-под ареста офицеров, но любезно заперло их всех в гостинице под чешским караулом. Утром 20 ноября арестованные учредиловцы получили строгий приказ от имени Гайды "ввиду мятежнических действий съезда" покинуть Екатеринбург в 24 часа. При этом им предлагалось выехать в Челябинск в специально приготовленном для них поезде в этот же день. И учредиловцы поехали. "Чехи настояли на поездке в таком виде: каждый депутат едет на особом извозчике в сопровождении особого конвойного, - рассказывает Святицкий. Оригинальную картину представлял наш "поезд", возбуждая удивление и испуг у всех встречных и проходящих... бесконечной вереницей едут извозчики с двумя седоками на каждом, один из которых вооружен винтовкой...; "поезд", столь любезно предоставленный нам чехами, состоял из одних телячьих вагонов теплушек". Съезд приехал в Челябинск. Здесь в это время находились Нокс и Стефанек. Чешские генералы первоначально не знали, как им быть. Сыровой предлагал отправить съезд в г. Шадринск, отрядивши для его охраны специальный отряд. Но в результате учредиловских протестов против "ссылки" чехи разрешили им уехать в Уфу, где еще существовал Совет управляющих ведомствами. 23 ноября съезд приехал в Уфу, а в ночь со 2-го на 3 декабря колчаковские офицеры прекратили его агонию, арестовав всех, кто не успел скрыться. Совет управляющих ведомствами в Уфе, которому директория до своего ареста успела запретить формирование войск для "защиты Учредительного собрания", счел тоже своим долгом разразиться по случаю разгона директории звонким протестом и послал Колчаку ультиматум, где даже грозил своими несуществующими "добровольческими частями".
После этого Крутовский, Шатилов и Новоселов отправились в Омск Крутовский созвал наличных членов сибирского правительства (20 сентября), которых, кроме него, оказалось двое: Шатилов и Михайлов, и потребовал: 1) изменить положение об административном совете, 2) изменить состав делегации в Уфе и 3) включить в состав совета министров Новоселова. Однако реальной силы у сибирских эсеров на этот раз уже не было: офицерство, которое они так умело сорганизовали для свержения власти советов, отнюдь их не поддерживало теперь. И поэтому все их попытки кончились позорным крахом. Вологодский не согласился на возврат в правительство Патушинското; делегацию Областной думы по распоряжению административного совета задержали и дальше Иркутска не пропустили; новоиспеченный министр сибирского правительства Новоселов был просто схвачен офицерами, убит и сброшен в собачью яму. Крутовский и Шатилов были арестованы, им приставили ко лбу револьвер, и под этим недвусмысленным доводом они написали сами заявление о своем выходе из состава правительства. Что же касается Областной думы, то постановлением административного совета от 21 сентября ее занятия прерывались на неопределенный срок. Дума решила не сдаваться и в ночном заседании от 22 сентября вынесла постановление: "1) ...Считать административный совет незаконно созданным и подлежащим немедленному роспуску. 2) Постановление административного совета от 21 сентября 1918 года о перерыве занятий думы и ее комиссий считать недействительным. 3) Министра финансов Ивана Михайлова и товарища министра внутренних дел Александра Грацианова считать уволенными от занимаемых должностей и подлежащими суду по обвинению в государственном перевороте. 4) Временным сибирским правительством считать правительство в избранном думой в январе 1918 года составе, за исключением министра финансов Ивана Михайлова. 5) При условии невозможности продолжать работы Сибирской областной думы временно предоставить все права думы, а также право временного устранения министров и всех должностных лиц от занимаемых должностей комитету Сибирской областной думы в составе: П. Я. Михайлова, М. С. Фельдмана, А. М. Капустина, С, А. Тараканова, С. Д. Майдышева, Л. С. Зеленского, под председательством председателя Сибирской областной думы Ив. Ал. Якушева, и президиума Областной думы, для восстановления насильственно прерванной деятельности Областной думы и совета министров и предоставления им возможности исполнять возложенные на них обязанности. 6) По миновании чрезвычайных обстоятельств и выполнении поставленных целей означенному комитету Сибирской областной думы сложить свои полномочия и дать отчет в своей деятельности Областной думе". В ответ на это постановление томский губернский комиссар Гаттенбергер, согласно директивам из Омска, опечатал канцелярию Сибирской областной думы и арестовал на день нескольких ее членов. Все попытки думы опереться на какую-нибудь реальную силу были бесплодны: оставались одни чехи. Последние по распоряжению их главнокомандующего генерала Сырового начали было аресты административного совета. Был арестован Грацианов, искали И. Михайлова. Но тут вступились эсеры из центра. В Уфе известия о сибирских событиях были получены на другой день после образования директории1). "Представители чехо-словаков, присутствовавшие на государственном совещании, были крайне раздражены сибирскими событиями. Они заявили директории и эсерам, что предоставляют свои вооруженные силы в их распоряжение... Что же сделали эсеры? Всю ночь с 24-го на 25 сентября они совещались о создавшемся положении и в конце концов постановили... чешское предложение отклонить". А Областной думе было телеграфировано постановление директории, где говорилось2): "Имея в виду невозможность при создавшихся условиях нормальной деятельности Областной думы, отсрочить ее занятия, впредь до создания таковых... предоставить уполномоченному Временного всероссийского правительства гражданину А. А. Аргунову чрезвычайные права в деле выяснения степени виновности тех или иных лиц в имевших место событиях". Таким образом директория поддержала административный совет, и Областной думе пришлось собраться еще лишь один раз 10 ноября, чтоб выслушать Авксентьева, который в качестве председателя директории уговорил их самораспуститься. Акт о самороспуске был принят 66 голосами против 1 при 22 воздержавшихся. "Позорное существование бело-эсеровской Областной думы Сибири закончилось не менее позорной смертью",-писала одна красная прифронтовая газета3). Областная дума, которая первая подняла знамя восстания в Сибири против советской власти, создала первое правительство буржуазной реставрации, - добровольно уступила власть сибирской военщине. Никто не протестовал против самороспуска Областной думы, и она исчезла с политического горизонта, провожаемая лишь проклятьями сибирских рабочих и крестьян.
____________________ 1) Далее цитирую работу Майского, стр. 254. 2) Полный текст опубликован в работе т.т. Максакова и Турунова. 3) "Известия второй армии", No 21. ____________________
Директория. Переворот Колчака.
Вскоре после роспуска Сибирской областной думы такая же судьба постигла и директорию. Созданная в результате компромисса, на который пошли омские черносотенцы, она потеряла всякий внутренний смысл своего существования, как только красные войска стали освобождать волжские города от чешских наемников1). И несмотря на то, что не было ни одного вопроса, в котором бы директория отказалась пойти навстречу сибирской реакции, последняя уже потому не могла ее терпеть, что в ее рядах числилось два горе-социалиста - Авксентьев и Зензинов. Союзники тоже потеряли интерес к эсеровскому прикрытию. Чехи, утомленные беспрерывными боями, все равно отходили в тыл, а союзнические колониальные войска, ехавшие в Сибирь им на смену, как и офицерство сибирской армии, в демократических прикрышках не нуждались: их симпатиям более соответствовал режим военной диктатуры. Директория существовала очень недолго и, несмотря на это, вполне выявила не только свой правый облик, но даже с примесью религиозно-православного уклона. Так, утвержденная ею присяга для гражданских лиц начиналась словами2): "Клянусь честью гражданина и обещаюсь перед богом и своей совестью". Конец присяги гласил: "В заключение данной мною клятвы осеняю себя крестным знамением и подписуюсь". Вслед за этим на заседании 4 октября директория постановляет: "выдать митрополиту Якову и епископу Андрею 25 тысяч для оказания помощи беженцам из духовенства". Столицей своего "царствования" директория решила сделать Омск, где был одновременно центр сибирской черносотенной военщины. Однако последние не очень были польщены той честью, которую им оказало новоиспеченное "всероссийское правительство". И когда 9 октября директория явилась в Омск, то ей пришлось целую неделю жить в вагонах", ибо для "правительства" никак не могли найти квартиры. Затем начался торг директории с административным советом. Последний не давал ей ни денег, ни аппарата, требуя, чтобы все министерские портфели были переданы его креатурам. После небольшого жеманства директория уступила во всем, даже в том, что в качестве министра финансов был поставлен "Ванька-каин" (Иван Андреевич Михайлов), убийца эсеровского ставленника в сибирское правительство - Новоселова.
____________________ 1) 10 сентября была взята Казань, 12 сентября-Симбирск, 8 октября - Самара. 2) Цитирую по речи М. Н. Покровского на процессе правых эсеров в 1922 году. ____________________
Весь состав кабинета который стал теперь у власти, состоял из: председателя-совета министров П. В. Вологодского; заместителя председатедя совета министров В. А. Виноградова; военного и морского министра адмирала А. В. Колчака; и. д. товарища министра иностранных дел, с возложением на него временного управления министерством, Ю. В. Ключникова; управляющего министерством внутренних дел А. Н. Гаттенбергера; министра снабжения И. И. Серебренникова; министра финансов И. А. Михайлова; министра продовольствия Н. С. Зефирова; министра юстиции С. С. Старынкевича; министра путей сообщения Л. А. Устругова; министра народного просвещения В. В. Сапожникова; министра труда Л. И. Шумиловского; министра земледелия Н. И. Петрова и т. д.1). Что представляла из себя в общем и целом вся эта компания, которая с согласия директории стала у власти, видно из отзыва Авксентьева. В своих заметках, появившихся в заграничной печати после свержения директории, он характеризует Колчака как диктатора старого типа, а других министров, которых он сам приглашал в состав правительства, расписывает en canaille, как самых низкопробных авантюристов. Даже самарские учредиловцы, явившие на свет директорию2), были удивлены поступками своего детища. "Нужно ли говорить, что список этот (министров. В. В.) поразил нас как громом. Такого списка даже левое крыло съезда, готовое ко всему, не ожидало,-пишет Святицкий3).-Бросалось в глаза, что в составе совета министров не было ни одного кандидата... из партии эсеров". Директория же продолжала верно служить делу реакции и благословлять массовое уничтожение сибирского пролетариата. 17 октября она заслушивает и одобряет доклад генерала Болдырева о забастовке на Омской железной дороге. Причем ретивый возрожденец сообщал, что4) "приняты все меры к ликвидации забастовки, вплоть до предания военно-полевому суду и расстрелу".
____________________ 1) Полный список опубликован в работе т.т. Максакова и Турунова. 2) Директория в том виде, как она действовала, была создана не только с полного согласия съсзда учредиловцев, но и Центральный комитет партии эсеров официально от имени всей партии одобрил уфимское соглашение. 3) См. его книгу "К истории Учредительного собрания". 4) Д;)лсс в кавычках текст протокола заседания директории. ____________________
Не довольствуясь ролью "главы" урало-сибирской контр-революции, директория пытается также обрабатывать общественное мнение за границей. На заседании директории от 23 октября1) "оглашается телеграмма русского посла (еще царского времени. - В. В.) в Париже В. А. Маклакова, в коей последний указывает на возможность революции в Германии, что усилит положение большевиков в России и соответственно затруднит борьбу с ними. Ввиду этого В. А. Маклаков рекомендует правительству принять меры к тому, чтобы союзники оказали помощь возможно скорее, и особенно повлиять на американское общественное мнение... В. А. Маклаков предлагает отправить в Америку с этой целью Е. К. Брешко-Брешковскую. Н. Д. Авксентьев, поддерживая предложение В. А. Маклакова, указывает, что Е. К. Брешко-Брешковская должна поехать в Америку не как официальная представительница правительства, а просто как заслуженная русская социал-революционерка, которая своими рассказами о большевиках произведет сильное впечатление на американцев". Поездка Брешко-Брешковской признается желательной. И вот выжившая из ума старая ренегатка действительно мчится в Америку, чтоб там клеветать на Республику советов. Однако все старания директории попасть в ногу с монархической военщиной не были достаточно оценены. И союзники и буржуазия потеряли вкус к эсеровской фразеологии, и дни ее были сочтены. Замена директории военным диктатором Колчаком была решена в Лондоне. Керенский об этом пишет2): "...Еще за месяц до переворота директории Колчака я предупреждал о нем директорию, указывая даже на тех иностранных офицеров, которых правительство должно было усиленно спасаться. 25 октября 1918 года я послал письмо Н. Д. Авксентьеву, где писал между прочим следующее: "С июля здесь, в Лондоне и Париже, работал X со своими друзьями. Он имел исключительное положение у (лорда) Z и теперь едет к вам, чтобы в широких размерах повторить coup dъйtat в Архангелъске, совершенный с ведома и по предварительному соглашению с английскими военными властями. Будьте особенно внимательны к деятельности генерала Нокса"... А 6 июня 1919 года в палате общин военный министр Вистон Черчилль, говоря о правительстве Колчака, прямо заявлял: "мы вызвали его к жизни"
____________________ 1) Далее текст протокола заседания директории No 27. 2) А. Керенский, "Издалека", сборник статей, Русское книгоиздательство, Париж 1922 г., стр. 132-134. ____________________
В Омске переворот произошел так1): "17-го числа сначала в поезде французской военной миссии, затем в здании военно-промышленного комитета состоялось объединенное совещание иностранных генералов, представителей партии к.-д., омского "Союза возрождения" и др., которые почти единодушно, исключая американского и чехословацкого представителей, высказались за переход власти к военному диктатору в лице адмирала Колчака... Технически совершить разгон директории было поручено полковнику Волкову, председателю Омского комитета партии к.-д. Жардецкому и министру финансов И. Михайлову". Директория была "низвергнута" в тот же вечер. Событие это Зенэинов описывает так2): "Вечером 17 ноября я с Авксентьевым находились у товарища министра внутренних дел Роговского... за чаем... В половине первого ночи раздался топот многочисленных ног, и к нам с криками "руки вверх!" в комнату ворвались несколько десятков офицеров с направленными на каждого из нас револьверами и ружьями...; большинство из них были пьяны... Весь дом Роговского был окружен пешими и конными солдатами и казаками, - числом около трехсот". Продержав арестованных в казарме отряда атамана Красильникова, 20 ноября их "с усиленной охраной вывезли под звуки "Боже, царя храни",-пишет Зензинов,-посадили в экстренный поезд и в одну неделю под строгой стражей домчали до границы с Китаем... Всю дорогу нас сопровождал отряд в 80 человек офицеров и солдат из отряда атамана Красильникова". А на утро после похищения директории Колчак торжественно вещал: "...Приняв на себя крест власти..., призываю вас, граждане, к единению в борьбе с большевизмом. Верховный правитель адмирал Колчак". Буржуазия всех видов приветствовала в своих телеграммах появление Колчака, а омский блок выделил из своей среды делегацию в 14 человек, которая, явившись к Колчаку, передала ему декларацию, где блок приветствовал переворот и выражал "бесповоротную решимость всемерно поддерживать власть российского правительства, возглавляемого единолично верховным правителем адмиралом Александром Васильевичем Колчаком". Затем на адмирала призывалось благословенье божье, и стояли следующие подписи: "Представители: Совета всесибирских кооперативных съездов - Анатолий Сазонов; Омского отделения "Союза возрождения" России-Владимир Куликов; Всероссийского совета съеэдов торговли и промышленности - Данила Каргалов; Омского комитета трудовиков - Антонин Новиков (Николай Филатов); казацких войск: сибирского - Ефим Березовский, забайкальского - Яков Лапшаков, семиреченского - Степан Шендриков, иркутского - Семен Мелентьев; омской группы эсеров ("Воля народа") - Илья Строганов; атамановской (название хутора) группы российской с.-д. рабочей партии "Единство" - Иван Рубанков; Восточного отдела Центрального комитета партии к.-д. - Валентин Жардецкий; центрального военно-промышленного комитета - Никита Двинаренко; Акмолинского областного отдела всероссийского национального союза Григорий Ряжский. Председатель блока политических и общественных объединений - А. Балакшин".
____________________ 1) Далее текст работы тов. Парфенова, стр. 70. 2) Вл. Зензинов, "Из жизни революционера", Париж 1919 г., стр. 115, 118. ____________________
Конец учредиловской авантюры.
Вскоре после директории исчез с политической арены и последний оплот эсеров - Комитет членов Учредительного собрания. Он так же, как и его собратья: Областная дума и "всероссийское правительство", должен был послушно уступить место сибирской военщине. Так как на уфимском государственном совещании принимали участие все наличные члены (104 человека) Учредительного собрания, то они одновременно объявили себя съездом членов Учредительного собрания. Государственное совещание в принятом положении определяло их права следующим образом: "Съезд членов Всероссийского учредительного собрания представляет из себя постоянно действующее государственно-правовое учреждение... Съезд имеет своей задачей обеспечить возобновление деятельности Всероссийского учредительного собрания... С этой целью съезд принимает все необходимые меры к ускорению приезда всех членов Учредительного собрания, производит предварительную проверку депутатских полномочий, имеет попечение о производстве выборов в тех избирательных округах, где они еще не были произведены или закончены", и т. д. В ?4 положения указывалось, что "все расходы, связанные с деятельностью съезда, должны покрываться из средств государственного казначейства". О взаимоотношениях с директорией указывалось, что "съезд действует в сфере своей компетенции самостоятельно, независимо от временного правительства и его органов, сам устанавливает продолжительность своих сессий и сроки своих заседаний".
Таким образом государственное совещание лишило, съезд учредиловцев значения государственной власти и перевело его просто на пенсию в благодарность за услуги по контр-революции. Вместе с преобразованием Комуча в "съезд членов Учредительного собрания" Самарский совет управляющих ведомствами обратился к директории с заявлением о необходимости его самоликвидации, прося назначить для управления территорией Учредительного собрания "особо уполномоченное лицо с двумя помощниками также по назначению центральной власти". Однако просьбы о присылке генерал-губернатора не были услышаны директорией: ей было не до того, и Совет управляющих ведомствами принужден был, в качестве такового, удирать от красных, которые осаждали Самару1). Он эвакуировался в Уфу и здесь по соглашению со "съездом членов Учредительного собрания", решил временно продолжать свое существование в качестве областной власти, подчиненной директории. Вместо 16 министров было оставлено всего 4, именно: Филипповский (председатель Совета и управляющий ведомством торговли и промышленности), Веденяпин (иностранные дела, почта и телеграф), Климушкин (внутренние дела, земледелие, государственная охрана) и Нестеров (пути сообщения, труд, юстиция). Главной своей задачей сокращенный Совет управляющих ведомствами поставил формирование добровольческих русско-чешских полков имени Учредительного собрания. Между тем красные войска подходили уже к Уфе, и, спасаясь от них, съезд членов Учредительного собрания в полном составе решил ехать в Омск под защиту казачьих генералов. Доехать туда ему не пришлось по следующей причине2): "15 октября вечером поезд Учредительного собрания медленно подкатил к Челябинскому вокзалу. Здесь его уже ожидали приехавшие из Омска члены Учредительного собрания Н. Я. Быховский и Н. В. Фомин, а также вызванный из Екатеринбурга И. М. Брушвит. Тотчас же в поезде было устроено экстренное совещание членов "съезда"... Н. Я. Быховский делал доклад о том, что Омск превратился в гнездо самой черной и кровожадной реакции... закрыта эсеровская газета... Каждый день арестуются неугодные лица по обвинению в "большевизме". Многочисленные отряды казачьих атаманов, расположенные в городе, совершенно терроризуют население. Буржуазия и интеллигенция в большинстве настроены крайне враждебно к самарской "демократии".
____________________ 1) Самара была взята красными 8 октября. 2) Далее в кавычках из воспоминаний Майского. ____________________
И сибирское правительство, и офицерство, и обыватели открыто похваляются, что не допустят существования в Омске Учредительного собрания... Директория также не рекомендует съезду членов Учредительного собрания переселяться в Омск". Заслушав подобную информацию, "съезд" решил повернуть оглобли и, так как деваться больше было некуда, поехал в Екатеринбург, "То, что сообщили товарищи, приехавшие из Екатеринбурга, было далеко не из радостных, - пишет об этом же моменте Святицкий1).- Екатеринбург находился в состоянии явного двоевластия, а то и троевластия. Екатеринбург - "столица" чехов, находился в верстах 40 от фронта и был занят главным образом чехами. Чехо-словацкий национальный совет и высшее военное командование пребывало в Екатеринбурге. Оно относилось очень предупредительно к съеэду и "любезно согласилось" на его прибытие в Екатеринбург. Но гражданская власть была в руках сибирского правительства, в частности - на посту градоначальника или заведующего охраной города находился весьма реакционный генерал". В Екатеринбург съезд прибыл 19 октября. Здесь учредиловцы очутились прежде всего без квартиры. "Комиссии не могли работать, ибо им негде было ставить свою работу, они не имели постоянных помещений. Наконец сами члены съезда до конца пребывания их в Екатеринбурге не могли сколько-нибудь сносно устроиться... даже члены бюро съезда, ответственные его работники, две недели жили в душной тесной комнате в числе 10-11 человек", - пишет Святицкий. Одно время пленарные свои заседания съезд устраивал в женской гимназии, но и оттуда их погнала начальница гимназии после того, как один буржуазный родитель протестовал против того, что "гимназия становится притоном банды Чернова". Вдобавок екатеринбургская крупная буржуазия составила ходатайство о выселении из города Екатеринбурга всех "учредителей" во главе с Черновым... Так протекали последние дни учредиловской авантюры! В это время эсеровский Центральный комитет, с благословения которого шло все поступательное движение реакции, вдруг впал в неожиданную истерику. Он увидал, что урало-сибирская буржуазия не только не собирается его нести на щите в благодарность за помощь чехам и генералам, но наоборот - начинает расстреливать и сажать в тюрьмы членов партии эсеров наравне с рабочими и крестьянами, не нуждаясь более в их услугах.
____________________ 1) См. его "Крах учредилки". ____________________
Истерика Центрального комитета не содержала в себе ничего конкретного. Он не призывал свергать директории. В декларации, которую он принял на заседании своем от 11 октября1), он находил, что вопрос об организаци власти не был решен удовлетворительно, ставил в вину директории2) "выбор резиденции, территориальное разлучение со съездом членов Учредительного собрания, передачу важнейших общегосударственных функций соответствующим министрам сибирского правительства, подтверждение временного роспуска Сибирской областной думы" и т. д. и т. п, затем декларация кончалась, правда, не реальной, но все-таки угрозой: "В предвидении возможностей политических кризисов, которые могут быть вызваны замыслами контр-революционеров, все силы партии в настоящий момент должны быть мобилизованы, обучены военному делу и вооружены с тем, чтобы в любой момент быть готовыми выдержать удары контр-революционных организаторов гражданской войны в тылу против большевистского фронта. Работа по собиранию, сплачиванию, всестороннему политическому инструктированию и чисто военная мобилизация сил партии должны явиться основой деятельности Центрального комитета, давая ему надежные точки опоры для его текущего чисто государственного влияния". Когда декларация эсеровского Центрального комитета дошла до директории, то Болдырев и Вологодский потребовали от нее немедленного ареста Центрального комитета партии эсеров3), и лишь по просьбе Авксентьева арест был отложен до самороспуска Областной думы. Но директория не успела арестовать Центральный комитет партии эсеров, так как сама была арестована Колчаком.
____________________ 1) Об истории этой декларации Святицкий сообщает: "Как только закончилось государственное совещание, все цекисты (кроме Зензинова) выехали в Самару, чтобы устроить пленарное заседание и обсудить создавшееся крайне тяжелое для партии положение. Обсуждение началось в Самаре и было продолжено после сдачи Самары в Уфе. В составе Центрального комитета сразу наметились две позиции: М. Я. Гендельмана, одобрявшего уфимское соглашение и смотревшего на него, как на победу партии, и В М Чернова резко отрицательную в отношении этого соглашения. Победила точка зрения Чернова, и в результате обсуждения Центральный комитет вынес пространную декларацию" ("Крах учредилки", сборник "Колчаковщины", Уралкнига, 1924 г.). 2) Далее в кавычках текст из декларации. 3) См. заседание директории от 7 ноября. ____________________
Адмиральский переворот несколько оживил умирающее в Екатеринбурге Учредительное собрание, и 19 ноября оно вынесло резолюцию, где говорило: "17 ноября в Омске кучка заговорщиков арестовала членов всероссийского временного правительства... съезд членов Всероссийского учредительного собрания берет на себя борьбу с преступными захватчиками власти..". Для организации борьбы был выбран комитет из Чернова, Вольского, Алкина, Федоровича, Брушвита, Фомина и Иванова. Борьбу учредиловцы думал вести только при помощи чехов: больше они ни у кого доверием не пользовались. В ответ на звонкую резолюцию в тот же день вечером учредиловский штаб, помещавшийся в гостинице "Пале-Рояль", был окружен частью Сибирского драгунского полка, и офицеры, убив в коридоре эсера Максунова, остальных учредиловцев повели для расправы в свой штаб. На этот раз арестованные отделались счастливо, так как чешское командование освободило их из-под ареста офицеров, но любезно заперло их всех в гостинице под чешским караулом. Утром 20 ноября арестованные учредиловцы получили строгий приказ от имени Гайды "ввиду мятежнических действий съезда" покинуть Екатеринбург в 24 часа. При этом им предлагалось выехать в Челябинск в специально приготовленном для них поезде в этот же день. И учредиловцы поехали. "Чехи настояли на поездке в таком виде: каждый депутат едет на особом извозчике в сопровождении особого конвойного, - рассказывает Святицкий. Оригинальную картину представлял наш "поезд", возбуждая удивление и испуг у всех встречных и проходящих... бесконечной вереницей едут извозчики с двумя седоками на каждом, один из которых вооружен винтовкой...; "поезд", столь любезно предоставленный нам чехами, состоял из одних телячьих вагонов теплушек". Съезд приехал в Челябинск. Здесь в это время находились Нокс и Стефанек. Чешские генералы первоначально не знали, как им быть. Сыровой предлагал отправить съезд в г. Шадринск, отрядивши для его охраны специальный отряд. Но в результате учредиловских протестов против "ссылки" чехи разрешили им уехать в Уфу, где еще существовал Совет управляющих ведомствами. 23 ноября съезд приехал в Уфу, а в ночь со 2-го на 3 декабря колчаковские офицеры прекратили его агонию, арестовав всех, кто не успел скрыться. Совет управляющих ведомствами в Уфе, которому директория до своего ареста успела запретить формирование войск для "защиты Учредительного собрания", счел тоже своим долгом разразиться по случаю разгона директории звонким протестом и послал Колчаку ультиматум, где даже грозил своими несуществующими "добровольческими частями".