Но авиация была главной любовью талантливого инженера. Десятки харьковских мальчишек перебывали в подвале квартиры Гризодубовых на улице Мироносицкой, где пахло бензином, на стенах висели пропеллеры, лежали детали. Любила там бывать и Валя.
Жена Степана Васильевича Надежда Андреевна зарабатывала на жизнь, работая швеей-модисткой. Вероятно, женщиной она была терпеливой и волевой. (Представьте себе, что значит жить с таким «сумасшедшим» человеком, как Степан Васильевич Гризодубов.) Она очень любила музыку, хорошо пела. Надежда Андреевна мечтала о том, что ее дочь будет причастна к высокому искусству. Валентина начала рано заниматься музыкой, окончила музыкальную школу по классу рояля, поступила в консерваторию. Главная советская летчица потом поражала публику своим виртуозным владением инструментом, даже давала частные уроки. Вот только тяга к небу все-таки победила в ней любовь к музыке. Поэтому одновременно с консерваторией она поступает в Харьковский технологический институт.
Конечно, еще до поступления Валя Гризодубова уже очень много знала о самолетах, планерах, летном искусстве. Дочь всячески помогала отцу. Тем более, что после революции и Гражданской войны советская власть стала уделять особое внимание развитию авиации, а Степан Васильевич оказался руководителем местного аэроклуба. Когда Валентине было 14 лет, она вместе с отцом и его учениками поехала в Коктебель на планерный слет. (Среди его участников был и Сергей Королев. Валентина Степановна вспоминает, что тот дернул ее за косу, за что тут же получил по голове – и больно, рука у молодой красивой летчицы уже тогда была тяжелой, недаром девочка некоторое время занималась боксом?) Там Гризодубова совершила самостоятельный полет на планере, после чего твердо заявила, что и дальше хочет летать.
В 1928 году в Харькове открыли летную школу гражданских пилотов Осоавиахима. В первом же наборе была и дочь Степана Васильевича. За три месяца она окончила эту школу со званием пилота. А вот в поступлении в Пензенскую школу летчиков-инструкторов ей отказали – не хотели видеть в качестве инструктора женщину. Пришлось жаловаться, ходить по инстанциям – это умение Гризодубовой очень пригодилось в будущем. Валентина Степановна дошла до Орджоникидзе, личное вмешательство которого открыло перед молодой летчицей двери Пензенской школы. После ее окончания Гризодубова работала инструктором в Туле. Валентина Степановна лично подготовила 86 летчиков, в том числе первого дважды Героя Советского Союза за время Великой Отечественной войны Бориса Сафонова. Мужчины-курсанты быстро забывали о том, что ими занимается женщина. Гризодубова демонстрировала зрелое владение летным искусством, мужество, а не женственность в полете. Например, не раз выбиралась из кабины летящего самолета и стояла на его крыле, доказывая надежность машины.
В 1934 году Гризодубова была зачислена в штат агитэскадрильи им. М. Горького. Здесь она летала на самолете «Орденоносная? Работница?» (деньги на самолет собирали читательницы главного советского журнала для женщин). Голубой самолет Гризодубовой побывал в агитполетах над самыми отдаленными, глухими уголками Союза. Машина Валентины и ее напарницы – Екатерины Слобоженко всегда содержалась в полном порядке. А женщины-летчицы подбирали летные костюмы под цвет самолета: для белого – белый, для голубого – голубой.
С 1936 года Валентина Степановна уже находилась в рядах Красной Армии. В это время Гризодубова начинает бить рекорды – мода тогда была такая. До своего знаменитого перелета на Дальний Восток, о котором пойдет речь дальше, Валентина Степановна поставила пять мировых рекордах на легкомоторных самолетах конструкции Яковлева. Это были рекорды скорости, высоты и дальности полета. В 1937 году Гризодубова была избрана депутатом Верховного Совета СССР первого созыва, в ее копилке уже были государственные награды: за работу в агитэскадрилье в 1936-м ей был вручен орден Трудового Красного Знамени; за выдающиеся достижения в освоении авиационной техники и установление мировых рекордов В. С. Гризодубова в конце 1937 года была награждена орденом Красной Звезды.
Наконец пришел 1938 год. Перед Гризодубовой была поставлена новая задача – побить рекорд дальности полета на тяжелом самолете. В то время он принадлежал француженке Дюперон – 4360 км. Известный летчик Михаил Громов рассказывает, что, когда его вызвали и спросили, может ли Гризодубова справиться с поставленным заданием, он ответил: «Если кто и может, то она». Началась подготовка к полету. Валентина Степановна сама подыскивала своих спутниц. Одной из них сразу стала талантливый штурман Марина Раскова. С ней Гризодубова уже успела совершить один подвиг – перелет по маршруту Москва? Актюбинск. Раскова же, в свою очередь, летала и без Валентины, участвовала в сверхдальнем перелете Севастополь? Архангельск. В последнем перелете командиром экипажа была Полина Денисовна Осипенко. Она родилась в 1907 году в селе Новоспасском на Днепропетровщине в бедной крестьянской семье. Была в ней девятым ребенком. Работала нянькой, батрачила у помещика, плела лапти… После революции смогла поступить на животноводческие курсы, стала работать птичницей в колхозе. «Нам говорили, – вспоминала она впоследствии, – что курица не летает, потому что она не птица». Но однажды возле села совершил вынужденную посадку самолет. Полину поразило, что в экипаже была женщина. Этот эпизод изменил все ее представления. Полина поехала в Качинск, поступила там в летную школу. В газетах стало появляться ее имя как мастера высотных полетов. 2 июня 1938 года мир облетело известие о беспосадочном полете Полины Осипенко, Веры Ломако и Марины Расковой от Черного к Белому морю.
Гризодубова сомневалась, что столь прославленная летчица согласится лететь вторым пилотом, но Осипенко ответила на «пригласительную» телеграмму немедленным согласием.
Тренировались будущие рекордсменки на Ходынском поле. Не все складывалось гладко. Многие не хотели допустить к подвигу женщин, среди которых была строптивая, а потому имевшая немало недоброжелателей Гризодубова. Так, однажды для тренировочного полета женщинам дали самолет ТБ-3, который был совершенно незнаком никому из членов экипажа. Но Валентина Степановна смело вошла в кабину самолета. Ее муж – летчик Виктор Александрович Соколов – незаметно пробрался в самолет и при посадке отодвинул от пульта руку оторопевшей от неожиданности супруги.
В конце концов был назначен день полета. Экипаж под командованием Гризодубовой должен был совершить беспосадочный перелет Москва? Дальний Восток на двухмоторном бомбардировщике дальнего действия (ДБ-2) АНТ-37 «Родина» конструкции П. Сухого, работавшего в то время в КБ Туполева. Без нагрузки его дальность полета могла быть примерно 7 тысяч километров. Полетный вес машины свыше 10 тонн, половина из него приходилась на горючее, залитое в крыльевые баки. Экипаж знал, что запасные аэродромы будут предоставлены им только после преодоления отметки «четыре тысячи километров».
В 8 часов 12 минут 24 сентября 1938 года «Родина» взлетела со Щелковского аэродрома. Уже очень скоро летчицы поняли, что речь идет не только о рекорде, речь шла об их жизни. Через 150 километров после взлета самолет вошел в облачность, на подходе к Новосибирску у машины началось обледенение. Гризодубова подняла самолет вверх, на высоте в 6 с половиной тысяч метров началась болтанка, и командир повела машину еще выше – на высоту 7450 метров. Женщины работали при лютом морозе в кислородных масках. За Красноярском перестала работать радиостанция «Родины», карты же Расковой уже вытянуло в люк. Далее лететь приходилось практически «на ощупь». По графику полета над Байкалом следовало изменить курс, чтобы выйти к Транссибирской магистрали. Но, не видя местности и не слыша радиомаяков, был риск невольно пересечь китайскую границу, и Гризодубова приказала двигаться вопреки плану только вперед, магнитный курс 90 – прямо к Тихому океану. Самолет вынырнул из облаков лишь над Охотским морем в районе Шантарских островов. После этого повернули на юг, курс – 270, к ближайшему аэродрому в Комсомольске-на-Амуре. В 10 часов утра 25 сентября внизу показались озера реки Амгунь. Горючего оставалось на полчаса полета. Валентина Степановна поняла, что придется садиться в аварийном режиме. При вынужденной посадке без шасси особому риску подвергалась передняя застекленная кабина машины, поэтому командир приказала Марине Расковой (она-то и находилась в этой части кабины) прыгать с парашютом. Так штурман оказалась одна посреди тайги. «Родина» тем временем совершила блестящую посадку прямо на лед небольшого болотца. При этом лишь немного погнулись лопасти винтов. Рекордный перелет продолжался 26 часов 29 минут. Самолет преодолел по прямой 5908 километров.
Страна начала поиски героев. Для этого были мобилизованы 50 самолетов, сотни пеших отрядов. Не обошлось без трагедии. Два поисковых самолета столкнулись в воздухе, погибли в тайге 16 поисковиков. Но все-таки летчиц нашли – это произошло 3 октября в 1 час 30 минут по местному времени. Гризодубову и Осипенко увидели члены экипажа биплана-разведчика Р-5 во главе с М. Сахаровым. В Москву ушло сообщение: «Самолет «Родина» находится в 14 км северо-восточнее Дуки, в 5 км от реки Амгунь». Наутро летчики сбросили на парашютах резиновые сапоги, термосы с горячим какао, шоколад, помидоры и карту района. Еще через сутки на парашютах спрыгнули спортивные комиссары, отвечающие за сохранность барографов – приборов, зафиксировавших беспосадочность полета, а также военврач. К вечеру проводник эвенк Максимов привел поисковый отряд.
Заработала походная радиостанция. Только 5 октября подошла к самолету Марина Раскова. Девять суток она шла по тайге – чем не сюжет для Джека Лондона или Бориса Полевого! Отряд добрался до находившегося относительно недалеко поселка Керби, затем до Комсомольска-на-Амуре и до Хабаровска. В Москву летчицы отправились поездом. Естественно, на всем пути следования в столицу на станциях их встречали толпы людей с цветами и музыкой. «Родину» же увел из тайги зимой Виктор Соколов. Машина находилась на удивление в приличном состоянии.
Валентина Гризодубова, как и ее спутницы, была награждена Звездой Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина. Ее слава, наверное, не уступала славе Валерия Чкалова. Гризодубову принимали в самых верхах, к ней благоволил Сталин. (Хотя Гризодубова редко встречалась с ним лично и впоследствии считала, что он был главной жертвой системы.) У Гризодубовой появился личный автомобиль «Опель-кадет»… В 1939 году она становится руководителем Управления международных воздушных линий. Менее известно, что тогда же в ее ведении оказывается германско-советская авиакомпания «Деурлюф», самолеты которой выполняли в начале Второй мировой войны (когда в отношениях Третьего рейха и СССР наблюдалась, по крайней мере, видимость дружбы и сотрудничества) спецзадания во Франции, Голландии, Англии, Бельгии и, конечно, Польше, которая была занята практически одновременно войсками двух могучих соседей.
Вот здесь стала уже полностью проявляться неуступчивость, честность, настоящая смелость прославленной летчицы. В отличие от многих современников, Гризодубова восприняла свое положение, свою должность депутата за чистую монету, считала своим долгом выступать в защиту несправедливо, по ее мнению, обиженных, арестованных, репрессированных любым другим способом. А таких в то время было ой как много! Еще в Комсомольске сопровождающие героинь лица были шокированы разговором Валентины с матерью. Та прямо в радиоэфире пожаловалась дочери на то, что в Хабаровске арестованы давние друзья Вали – летчики Евгения Лемешонок и Леонид Митюшкин, и Гризодубова в том же эфире пообещала разобраться. Вскоре супруги были освобождены. Когда же Гризодубова объявилась в Москве, ее деятельность только активизировалась. В столицу полетели письма с адресами «Москва, Кремль. Сталину и Гризодубовой», а Валентина как депутат, герой, народная любимица рассылала гневные обращения в Верховный суд и прокуратуру, партийные и советские органы власти, лично обращалась к высокопоставленным чиновникам сталинского аппарата. Эту свою работу она продолжала и после войны, заступалась за лишенных работы, испытывающих гонения летчиков, не раз сталкивалась с самим Лаврентием Берия. Рассказывают, что однажды она сказала всесильному и страшному наркому, что не выйдет из его кабинета, пока своими глазами не увидит в окно, как выводят из помещения НКВД и отправляют домой одного из подчиненных Гризодубовой. В другой раз тот же Берия, отличавшийся, как известно, большой любовью к женщинам, услышал от одной из первых советских красавиц – Гризодубовой: «Если вы не перестанете ко мне приставать, я об этом сообщу Иосифу Виссарионовичу». Только за период с 1948 по 1951 год в личной папке летчицы обнаружено около пяти тысяч ходатайств.
Наиболее известный случай заступничества Гризодубовой – это история с Королевым. Будущий главный конструктор советских космических аппаратов был арестован и отправлен под Магадан на золотые прииски в 1939 году. В одном из своих писем он намекнул матери, откуда можно ждать поддержки, и та отправилась к Гризодубовым. Ее приняла Надежда Андреевна, которая вела немалую часть всей переписки героической дочери. (В Верховном суде уже усмехались, видя очередное ее письмо, говорили: «Опять послание бабушки Гризодубовой!») Вскоре Валентина Степановна и Михаил Громов передали через Поскребышева письмо Сталину, и Королев был переведен в «шарашку». Его мать не знала, как и благодарить семью Гризодубовых, но сама Валентина так и не подружилась со спасенным ею конструктором – в будущем она не смогла простить ему развод с первой женой. В этих вопросах летчица была так же непреклонна, как и отстаивая право на жизнь и работу репрессированных соотечественников. У самой Гризодубовой и Соколова родился сын. Горести не обошли Валентину Степановну – она пережила и родителей, и супруга, и даже сына.
Вскоре после начала войны Гризодубовой было поручено организовать и возглавить авиаполк дальних бомбардировщиков, укомплектовав его недавними гражданскими пилотами. Так появился 101-й авиаполк (впоследствии 31-й гвардейский авиаполк). Летали на самолетах Ли-2. Казалось бы, Гризодубовой уже хватает славы рекордсменки, народной защитницы, руководительницы крупного предприятия, но нет, она проявила себя и на войне. Летчики 101-го полка славно потрудились для Родины, для победы. Самолеты Гризодубовой помогали жителям блокадного Лениграда, но еще более помогали партизанскому движению в Белоруссии и Украине. Дальние бомбардировщики использовались для связи с центрами партизанского движения, передавали грузы – пищу, боеприпасы, подвозили подкрепления, эвакуировали женщин, детей, раненых. (За время войны полк Валентины Степановны вывез на «Большую землю» около четырех тысяч детей.) Гризодубова лично совершила 200 боевых вылетов, из которых 132 – ночных. При этом «сверху» пришел приказ – запретить ей брать в полет парашют. Руководство по определенным причинам очень не хотело, чтобы подполковник Гризодубова[22] попала в руки немцев.
В письмах мужу Валентина Степановна жаловалась, что ее людям поручают самую тяжелую, самую опасную работу, ее офицеров переманивают в другие части. Все-таки многим не давала покоя женщина-командир. Тем более, что под ее руководством находился полностью мужской полк («300 мужчин и одна женщина» – так в шутку называли это формирование). Но не так-то легко было увести из полка летчиков – мужчины быстро проникались самым глубоким уважением к своему командиру, называли ее «матушкой». «Матушка» умела не только защитить своих подопечных от произвола властей, могла и матом обложить, и продемонстрировать чудеса смелости. Однажды она лично спасла из огня летчиков горевшего самолета, в то время как офицеры соседней эскадрильи боялись подойти к машине, ожидая взрыва. Один из летчиков все же сгорел. Валентина Степановна обошла по очереди всех «соседей» и каждому в лицо произнесла «трус, мерзавец». Состоялся суд офицерской чести над обидевшей летчиков Гризодубовой. Судья спросил у нее, как она оскорбляла своих «боевых товарищей». Гризодубова прошлась вдоль ряда «истцов» и еще раз произнесла те же слова, после чего сказала: «Как офицер, я бы оскорблять вас не стала, а вызвала бы на дуэль. Считайте, что я вас оскорбила как женщина, поэтому предлагаю застрелиться самим».
В 1945 году Гризодубова была награждена орденом Отечественной войны I степени. Еще до окончания боевых действий она возглавила Антифашистский комитет советских женщин, кроме того, была введена в состав Чрезвычайной комиссии по расследованию фашистских преступлений на оккупированных территориях. Повела она себя так же жестко, как и обычно, – лично добивалась самых суровых мер для пособников немцев, в том числе для тех, кто сожительствовал с германскими солдатами.
После войны Валентине Степановне предлагали взять авиадивизию, но она ответила, что в мирное время хочет заниматься мирной работой. Впрочем, доставшаяся ей работа мирной была лишь относительно. Гризодубова стала заместителем по летной части директора НИИ-17, в котором велись основные работы по техническому совершенствованию советской авиации. В руках Валентины Гризодубовой оказалось все, что касается летных испытаний. Кроме того, она активно работала над испытанием радиолокационного оборудования (панорамных радиолокаторов, затем станций перехвата и прицеливания и т. д.). На этом своем посту Валентина Степановна оставалась до 1963 года. После этого возглавила созданный по ее же инициативе уникальный Научно-исследовательский летно-испытательный центр, где испытывалась новейшая авиационная электроника. Естественно, об этой работе бывшей «сталинской орлицы» пресса особенно не распространялась. В 1972 году Гризодубова вернулась в Московский НИИ приборостроения (так в 1967 году стал называться упомянутый НИИ-17).
В 1986 году Валентина Степановна Гризодубова стала Героем Социалистического Труда. Через семь лет – 28 апреля 1993 года она умерла в Москве от внутреннего кровоизлияния, связанного с открывшейся язвой желудка. Похоронена она на Новодевичьем кладбище.
Многие города бывшего Советского Союза хранят память о выдающейся советской женщине. Ее имя, например, в списках почетных жителей Пензы, во Владивостоке и других городах есть улицы ее имени. В Москве на Кутузовском проспекте перед зданием МНИИП установлен памятник знаменитой летчице. В Харькове в квартире Гризодубовых в начале 70-х годов был открыт музей истории авиации. В 1986 году дом объявили историческим памятником, в 1992-м квартира превратилась в аэрокосмический музей, и, наконец, в 1999 году городские власти дали добро на создание мемориального музея-квартиры семьи Гризодубовых. В 2004 году перед Дворцом культуры Харьковского электромеханического завода был установлен памятный камень в честь Валентины Гризодубовой, на этом месте будет сооружен памятник, на который объявлен сбор средств.
Гулак-Артемовский Петр Петрович
(род. в 1790 г. – ум. в 1865 г.)
Поэт, писатель, переводчик.
Один из признанных классиков украинской литературы, создатель жанра баек.
Ректор Харьковского университета (1841–1849).
Среди немногих сохранившихся от старого кладбища могил на территории нынешнего Молодежного парка есть могила известного украинского литератора Петра Петровича Гулака-Артемовского. Вероятно, в нем советская власть видела лишь представителя демократического направления в украинской литературе, защитника крепостных крестьян.
Однако биография Петра Петровича не позволяет говорить о нем как о поэте-демократе, чуть ли не революционере. Власти в свое время были вынуждены признать полную его благонадежность. И совершенно справедливо.
Петр Гулак-Артемовский родился в семье священника. Это произошло 16 января 1790 года в поселке Городище Киевской губернии (сейчас Черкасская область). Гулаки – старинный казацкий богатый род, уже в XVIII веке хутором Гулакивщина в этих местах владел Патрикей Гулак-Артемовский. Большинство его потомков становились священнослужителями. Такая же судьба ждала и Петра, и его брата Степана. Последний стал священником (а его сын Семен, племянник Петра Петровича, – известный композитор, автор оперы «Запорожец за Дунаем»). Петра же больше интересовал мир. Детство он провел в селе, где много общался с простыми крестьянами, в результате был отлично знаком с их нравами и обычаями, досконально владел украинским языком и любил его. С 11 лет Гулак-Артемовский учился в бурсе, а затем в 1811 году поступил в Киевскую академию. Ее он не закончил, ушел в 1814 году.
Несколько лет Петр Петрович был преподавателем в частных пансионах, в семьях польских помещиков на Волыни. Там Гулак-Артемовский усовершенствовал свое знание польского языка. К нему, как и ко всей польской культуре, он относился с большим почтением, польский язык стал объектом его литературных и научных интересов. Кроме того, Петр Гулак-Артемовский знал и французский.
В 1816 году начинается харьковский, наиболее насыщенный период биографии Петра Петровича. В качестве вольного слушателя Гулак-Артемовский поступает на словесный факультет Харьковского университета, а вскоре уже числится в штате университета преподавателем польского языка. Одновременно его берут на работу преподавать французский воспитанницам Харьковского института благородных девиц.
В 1820 году Гулак-Артемовский возглавил кафедру российской истории. В 1821 году он защищает магистерскую диссертацию «О пользе истории вообще и преимущественно отечественной и о способе преподавания последней». Помимо истории и польского, он читает курсы по географии и статистике. К этому моменту многие уже говорят о Гулаке не только как об ученом или литераторе (об этой стороне его деятельности чуть позже), а как о талантливом администраторе. В 1829 году он становится ординарным профессором и деканом факультета. Вполне ожидаемо в 1841 году Петр Петрович стал ректором Харьковского университета и пробыл на этой должности до 1849 года. Кроме руководства университетом, есть у Петра Петровича и еще один интерес – развитие женского образования, с обязанностями ректора он совмещает обязанности заведующего учебной частью Харьковского и Полтавского институтов благородных девиц. Для воспитанниц он написал в свое время такие строки:
Но еще большее влияние на умы представителей украинской интеллигенции он оказывал посредством литературных произведений.
Первые литературные опыты Гулака-Артемовского относятся еще к периоду его учебы в Киевской академии. Но с тех пор сохранились лишь некоторые отдельные строки. Активную же работу на сочинительском поприще он начинает лишь по приезде в Харьков. Он быстро завязывает дружеские отношения со всеми уважаемыми Квиткой-Основьяненко, Гонорским, Филомафитским. Вскоре его начинают печатать на страницах основанного Квиткой «Украинского вестника». Жанр произведений Гулака обусловлен сферой его профессиональных интересов – это прежде всего переводы польских прозаических произведений, критические статьи польских писателей. В «Вестнике» печатается перевод с польского на русский язык повести «Бен-Грианан», очерк, написанный в подражание польской прозе, «Синонимы, задумчивость и размышление», оригинальный украинский стих «Настоящая доброта». А в 1818 году на страницах «Украинского вестника» появляется «сказка» «Пан и собака». В ней основу сюжета составила четырехстрочная басня поляка Игнатия Красицкого (священника, которого современники уважительно называли «польским Вольтером») «Pan і Pies» и отдельные эпизоды другой басни того же автора «Pan niewart s?ug». Четыре строчки Красицкого Гулак-Артемовский превратил в несколько страниц, подробно изложив историю о псе Рябко, которого сначала побили за то, что лаял ночью, а на следующий день – за то, что не лаял. Сказка Гулака-Артемовского стала первой рифмованной байкой (басней) в украинской литературе. Считается, что она дала начало новому для Малороссии литературному жанру. Язык для своего произведения Петр Петрович выбрал украинский, близкий к разговорному. Это особенно восхищает (и восхищало уже тогда) его поклонников.
Жена Степана Васильевича Надежда Андреевна зарабатывала на жизнь, работая швеей-модисткой. Вероятно, женщиной она была терпеливой и волевой. (Представьте себе, что значит жить с таким «сумасшедшим» человеком, как Степан Васильевич Гризодубов.) Она очень любила музыку, хорошо пела. Надежда Андреевна мечтала о том, что ее дочь будет причастна к высокому искусству. Валентина начала рано заниматься музыкой, окончила музыкальную школу по классу рояля, поступила в консерваторию. Главная советская летчица потом поражала публику своим виртуозным владением инструментом, даже давала частные уроки. Вот только тяга к небу все-таки победила в ней любовь к музыке. Поэтому одновременно с консерваторией она поступает в Харьковский технологический институт.
Конечно, еще до поступления Валя Гризодубова уже очень много знала о самолетах, планерах, летном искусстве. Дочь всячески помогала отцу. Тем более, что после революции и Гражданской войны советская власть стала уделять особое внимание развитию авиации, а Степан Васильевич оказался руководителем местного аэроклуба. Когда Валентине было 14 лет, она вместе с отцом и его учениками поехала в Коктебель на планерный слет. (Среди его участников был и Сергей Королев. Валентина Степановна вспоминает, что тот дернул ее за косу, за что тут же получил по голове – и больно, рука у молодой красивой летчицы уже тогда была тяжелой, недаром девочка некоторое время занималась боксом?) Там Гризодубова совершила самостоятельный полет на планере, после чего твердо заявила, что и дальше хочет летать.
В 1928 году в Харькове открыли летную школу гражданских пилотов Осоавиахима. В первом же наборе была и дочь Степана Васильевича. За три месяца она окончила эту школу со званием пилота. А вот в поступлении в Пензенскую школу летчиков-инструкторов ей отказали – не хотели видеть в качестве инструктора женщину. Пришлось жаловаться, ходить по инстанциям – это умение Гризодубовой очень пригодилось в будущем. Валентина Степановна дошла до Орджоникидзе, личное вмешательство которого открыло перед молодой летчицей двери Пензенской школы. После ее окончания Гризодубова работала инструктором в Туле. Валентина Степановна лично подготовила 86 летчиков, в том числе первого дважды Героя Советского Союза за время Великой Отечественной войны Бориса Сафонова. Мужчины-курсанты быстро забывали о том, что ими занимается женщина. Гризодубова демонстрировала зрелое владение летным искусством, мужество, а не женственность в полете. Например, не раз выбиралась из кабины летящего самолета и стояла на его крыле, доказывая надежность машины.
В 1934 году Гризодубова была зачислена в штат агитэскадрильи им. М. Горького. Здесь она летала на самолете «Орденоносная? Работница?» (деньги на самолет собирали читательницы главного советского журнала для женщин). Голубой самолет Гризодубовой побывал в агитполетах над самыми отдаленными, глухими уголками Союза. Машина Валентины и ее напарницы – Екатерины Слобоженко всегда содержалась в полном порядке. А женщины-летчицы подбирали летные костюмы под цвет самолета: для белого – белый, для голубого – голубой.
С 1936 года Валентина Степановна уже находилась в рядах Красной Армии. В это время Гризодубова начинает бить рекорды – мода тогда была такая. До своего знаменитого перелета на Дальний Восток, о котором пойдет речь дальше, Валентина Степановна поставила пять мировых рекордах на легкомоторных самолетах конструкции Яковлева. Это были рекорды скорости, высоты и дальности полета. В 1937 году Гризодубова была избрана депутатом Верховного Совета СССР первого созыва, в ее копилке уже были государственные награды: за работу в агитэскадрилье в 1936-м ей был вручен орден Трудового Красного Знамени; за выдающиеся достижения в освоении авиационной техники и установление мировых рекордов В. С. Гризодубова в конце 1937 года была награждена орденом Красной Звезды.
Наконец пришел 1938 год. Перед Гризодубовой была поставлена новая задача – побить рекорд дальности полета на тяжелом самолете. В то время он принадлежал француженке Дюперон – 4360 км. Известный летчик Михаил Громов рассказывает, что, когда его вызвали и спросили, может ли Гризодубова справиться с поставленным заданием, он ответил: «Если кто и может, то она». Началась подготовка к полету. Валентина Степановна сама подыскивала своих спутниц. Одной из них сразу стала талантливый штурман Марина Раскова. С ней Гризодубова уже успела совершить один подвиг – перелет по маршруту Москва? Актюбинск. Раскова же, в свою очередь, летала и без Валентины, участвовала в сверхдальнем перелете Севастополь? Архангельск. В последнем перелете командиром экипажа была Полина Денисовна Осипенко. Она родилась в 1907 году в селе Новоспасском на Днепропетровщине в бедной крестьянской семье. Была в ней девятым ребенком. Работала нянькой, батрачила у помещика, плела лапти… После революции смогла поступить на животноводческие курсы, стала работать птичницей в колхозе. «Нам говорили, – вспоминала она впоследствии, – что курица не летает, потому что она не птица». Но однажды возле села совершил вынужденную посадку самолет. Полину поразило, что в экипаже была женщина. Этот эпизод изменил все ее представления. Полина поехала в Качинск, поступила там в летную школу. В газетах стало появляться ее имя как мастера высотных полетов. 2 июня 1938 года мир облетело известие о беспосадочном полете Полины Осипенко, Веры Ломако и Марины Расковой от Черного к Белому морю.
Гризодубова сомневалась, что столь прославленная летчица согласится лететь вторым пилотом, но Осипенко ответила на «пригласительную» телеграмму немедленным согласием.
Тренировались будущие рекордсменки на Ходынском поле. Не все складывалось гладко. Многие не хотели допустить к подвигу женщин, среди которых была строптивая, а потому имевшая немало недоброжелателей Гризодубова. Так, однажды для тренировочного полета женщинам дали самолет ТБ-3, который был совершенно незнаком никому из членов экипажа. Но Валентина Степановна смело вошла в кабину самолета. Ее муж – летчик Виктор Александрович Соколов – незаметно пробрался в самолет и при посадке отодвинул от пульта руку оторопевшей от неожиданности супруги.
В конце концов был назначен день полета. Экипаж под командованием Гризодубовой должен был совершить беспосадочный перелет Москва? Дальний Восток на двухмоторном бомбардировщике дальнего действия (ДБ-2) АНТ-37 «Родина» конструкции П. Сухого, работавшего в то время в КБ Туполева. Без нагрузки его дальность полета могла быть примерно 7 тысяч километров. Полетный вес машины свыше 10 тонн, половина из него приходилась на горючее, залитое в крыльевые баки. Экипаж знал, что запасные аэродромы будут предоставлены им только после преодоления отметки «четыре тысячи километров».
В 8 часов 12 минут 24 сентября 1938 года «Родина» взлетела со Щелковского аэродрома. Уже очень скоро летчицы поняли, что речь идет не только о рекорде, речь шла об их жизни. Через 150 километров после взлета самолет вошел в облачность, на подходе к Новосибирску у машины началось обледенение. Гризодубова подняла самолет вверх, на высоте в 6 с половиной тысяч метров началась болтанка, и командир повела машину еще выше – на высоту 7450 метров. Женщины работали при лютом морозе в кислородных масках. За Красноярском перестала работать радиостанция «Родины», карты же Расковой уже вытянуло в люк. Далее лететь приходилось практически «на ощупь». По графику полета над Байкалом следовало изменить курс, чтобы выйти к Транссибирской магистрали. Но, не видя местности и не слыша радиомаяков, был риск невольно пересечь китайскую границу, и Гризодубова приказала двигаться вопреки плану только вперед, магнитный курс 90 – прямо к Тихому океану. Самолет вынырнул из облаков лишь над Охотским морем в районе Шантарских островов. После этого повернули на юг, курс – 270, к ближайшему аэродрому в Комсомольске-на-Амуре. В 10 часов утра 25 сентября внизу показались озера реки Амгунь. Горючего оставалось на полчаса полета. Валентина Степановна поняла, что придется садиться в аварийном режиме. При вынужденной посадке без шасси особому риску подвергалась передняя застекленная кабина машины, поэтому командир приказала Марине Расковой (она-то и находилась в этой части кабины) прыгать с парашютом. Так штурман оказалась одна посреди тайги. «Родина» тем временем совершила блестящую посадку прямо на лед небольшого болотца. При этом лишь немного погнулись лопасти винтов. Рекордный перелет продолжался 26 часов 29 минут. Самолет преодолел по прямой 5908 километров.
Страна начала поиски героев. Для этого были мобилизованы 50 самолетов, сотни пеших отрядов. Не обошлось без трагедии. Два поисковых самолета столкнулись в воздухе, погибли в тайге 16 поисковиков. Но все-таки летчиц нашли – это произошло 3 октября в 1 час 30 минут по местному времени. Гризодубову и Осипенко увидели члены экипажа биплана-разведчика Р-5 во главе с М. Сахаровым. В Москву ушло сообщение: «Самолет «Родина» находится в 14 км северо-восточнее Дуки, в 5 км от реки Амгунь». Наутро летчики сбросили на парашютах резиновые сапоги, термосы с горячим какао, шоколад, помидоры и карту района. Еще через сутки на парашютах спрыгнули спортивные комиссары, отвечающие за сохранность барографов – приборов, зафиксировавших беспосадочность полета, а также военврач. К вечеру проводник эвенк Максимов привел поисковый отряд.
Заработала походная радиостанция. Только 5 октября подошла к самолету Марина Раскова. Девять суток она шла по тайге – чем не сюжет для Джека Лондона или Бориса Полевого! Отряд добрался до находившегося относительно недалеко поселка Керби, затем до Комсомольска-на-Амуре и до Хабаровска. В Москву летчицы отправились поездом. Естественно, на всем пути следования в столицу на станциях их встречали толпы людей с цветами и музыкой. «Родину» же увел из тайги зимой Виктор Соколов. Машина находилась на удивление в приличном состоянии.
Валентина Гризодубова, как и ее спутницы, была награждена Звездой Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина. Ее слава, наверное, не уступала славе Валерия Чкалова. Гризодубову принимали в самых верхах, к ней благоволил Сталин. (Хотя Гризодубова редко встречалась с ним лично и впоследствии считала, что он был главной жертвой системы.) У Гризодубовой появился личный автомобиль «Опель-кадет»… В 1939 году она становится руководителем Управления международных воздушных линий. Менее известно, что тогда же в ее ведении оказывается германско-советская авиакомпания «Деурлюф», самолеты которой выполняли в начале Второй мировой войны (когда в отношениях Третьего рейха и СССР наблюдалась, по крайней мере, видимость дружбы и сотрудничества) спецзадания во Франции, Голландии, Англии, Бельгии и, конечно, Польше, которая была занята практически одновременно войсками двух могучих соседей.
Вот здесь стала уже полностью проявляться неуступчивость, честность, настоящая смелость прославленной летчицы. В отличие от многих современников, Гризодубова восприняла свое положение, свою должность депутата за чистую монету, считала своим долгом выступать в защиту несправедливо, по ее мнению, обиженных, арестованных, репрессированных любым другим способом. А таких в то время было ой как много! Еще в Комсомольске сопровождающие героинь лица были шокированы разговором Валентины с матерью. Та прямо в радиоэфире пожаловалась дочери на то, что в Хабаровске арестованы давние друзья Вали – летчики Евгения Лемешонок и Леонид Митюшкин, и Гризодубова в том же эфире пообещала разобраться. Вскоре супруги были освобождены. Когда же Гризодубова объявилась в Москве, ее деятельность только активизировалась. В столицу полетели письма с адресами «Москва, Кремль. Сталину и Гризодубовой», а Валентина как депутат, герой, народная любимица рассылала гневные обращения в Верховный суд и прокуратуру, партийные и советские органы власти, лично обращалась к высокопоставленным чиновникам сталинского аппарата. Эту свою работу она продолжала и после войны, заступалась за лишенных работы, испытывающих гонения летчиков, не раз сталкивалась с самим Лаврентием Берия. Рассказывают, что однажды она сказала всесильному и страшному наркому, что не выйдет из его кабинета, пока своими глазами не увидит в окно, как выводят из помещения НКВД и отправляют домой одного из подчиненных Гризодубовой. В другой раз тот же Берия, отличавшийся, как известно, большой любовью к женщинам, услышал от одной из первых советских красавиц – Гризодубовой: «Если вы не перестанете ко мне приставать, я об этом сообщу Иосифу Виссарионовичу». Только за период с 1948 по 1951 год в личной папке летчицы обнаружено около пяти тысяч ходатайств.
Наиболее известный случай заступничества Гризодубовой – это история с Королевым. Будущий главный конструктор советских космических аппаратов был арестован и отправлен под Магадан на золотые прииски в 1939 году. В одном из своих писем он намекнул матери, откуда можно ждать поддержки, и та отправилась к Гризодубовым. Ее приняла Надежда Андреевна, которая вела немалую часть всей переписки героической дочери. (В Верховном суде уже усмехались, видя очередное ее письмо, говорили: «Опять послание бабушки Гризодубовой!») Вскоре Валентина Степановна и Михаил Громов передали через Поскребышева письмо Сталину, и Королев был переведен в «шарашку». Его мать не знала, как и благодарить семью Гризодубовых, но сама Валентина так и не подружилась со спасенным ею конструктором – в будущем она не смогла простить ему развод с первой женой. В этих вопросах летчица была так же непреклонна, как и отстаивая право на жизнь и работу репрессированных соотечественников. У самой Гризодубовой и Соколова родился сын. Горести не обошли Валентину Степановну – она пережила и родителей, и супруга, и даже сына.
Вскоре после начала войны Гризодубовой было поручено организовать и возглавить авиаполк дальних бомбардировщиков, укомплектовав его недавними гражданскими пилотами. Так появился 101-й авиаполк (впоследствии 31-й гвардейский авиаполк). Летали на самолетах Ли-2. Казалось бы, Гризодубовой уже хватает славы рекордсменки, народной защитницы, руководительницы крупного предприятия, но нет, она проявила себя и на войне. Летчики 101-го полка славно потрудились для Родины, для победы. Самолеты Гризодубовой помогали жителям блокадного Лениграда, но еще более помогали партизанскому движению в Белоруссии и Украине. Дальние бомбардировщики использовались для связи с центрами партизанского движения, передавали грузы – пищу, боеприпасы, подвозили подкрепления, эвакуировали женщин, детей, раненых. (За время войны полк Валентины Степановны вывез на «Большую землю» около четырех тысяч детей.) Гризодубова лично совершила 200 боевых вылетов, из которых 132 – ночных. При этом «сверху» пришел приказ – запретить ей брать в полет парашют. Руководство по определенным причинам очень не хотело, чтобы подполковник Гризодубова[22] попала в руки немцев.
В письмах мужу Валентина Степановна жаловалась, что ее людям поручают самую тяжелую, самую опасную работу, ее офицеров переманивают в другие части. Все-таки многим не давала покоя женщина-командир. Тем более, что под ее руководством находился полностью мужской полк («300 мужчин и одна женщина» – так в шутку называли это формирование). Но не так-то легко было увести из полка летчиков – мужчины быстро проникались самым глубоким уважением к своему командиру, называли ее «матушкой». «Матушка» умела не только защитить своих подопечных от произвола властей, могла и матом обложить, и продемонстрировать чудеса смелости. Однажды она лично спасла из огня летчиков горевшего самолета, в то время как офицеры соседней эскадрильи боялись подойти к машине, ожидая взрыва. Один из летчиков все же сгорел. Валентина Степановна обошла по очереди всех «соседей» и каждому в лицо произнесла «трус, мерзавец». Состоялся суд офицерской чести над обидевшей летчиков Гризодубовой. Судья спросил у нее, как она оскорбляла своих «боевых товарищей». Гризодубова прошлась вдоль ряда «истцов» и еще раз произнесла те же слова, после чего сказала: «Как офицер, я бы оскорблять вас не стала, а вызвала бы на дуэль. Считайте, что я вас оскорбила как женщина, поэтому предлагаю застрелиться самим».
В 1945 году Гризодубова была награждена орденом Отечественной войны I степени. Еще до окончания боевых действий она возглавила Антифашистский комитет советских женщин, кроме того, была введена в состав Чрезвычайной комиссии по расследованию фашистских преступлений на оккупированных территориях. Повела она себя так же жестко, как и обычно, – лично добивалась самых суровых мер для пособников немцев, в том числе для тех, кто сожительствовал с германскими солдатами.
После войны Валентине Степановне предлагали взять авиадивизию, но она ответила, что в мирное время хочет заниматься мирной работой. Впрочем, доставшаяся ей работа мирной была лишь относительно. Гризодубова стала заместителем по летной части директора НИИ-17, в котором велись основные работы по техническому совершенствованию советской авиации. В руках Валентины Гризодубовой оказалось все, что касается летных испытаний. Кроме того, она активно работала над испытанием радиолокационного оборудования (панорамных радиолокаторов, затем станций перехвата и прицеливания и т. д.). На этом своем посту Валентина Степановна оставалась до 1963 года. После этого возглавила созданный по ее же инициативе уникальный Научно-исследовательский летно-испытательный центр, где испытывалась новейшая авиационная электроника. Естественно, об этой работе бывшей «сталинской орлицы» пресса особенно не распространялась. В 1972 году Гризодубова вернулась в Московский НИИ приборостроения (так в 1967 году стал называться упомянутый НИИ-17).
В 1986 году Валентина Степановна Гризодубова стала Героем Социалистического Труда. Через семь лет – 28 апреля 1993 года она умерла в Москве от внутреннего кровоизлияния, связанного с открывшейся язвой желудка. Похоронена она на Новодевичьем кладбище.
Многие города бывшего Советского Союза хранят память о выдающейся советской женщине. Ее имя, например, в списках почетных жителей Пензы, во Владивостоке и других городах есть улицы ее имени. В Москве на Кутузовском проспекте перед зданием МНИИП установлен памятник знаменитой летчице. В Харькове в квартире Гризодубовых в начале 70-х годов был открыт музей истории авиации. В 1986 году дом объявили историческим памятником, в 1992-м квартира превратилась в аэрокосмический музей, и, наконец, в 1999 году городские власти дали добро на создание мемориального музея-квартиры семьи Гризодубовых. В 2004 году перед Дворцом культуры Харьковского электромеханического завода был установлен памятный камень в честь Валентины Гризодубовой, на этом месте будет сооружен памятник, на который объявлен сбор средств.
Гулак-Артемовский Петр Петрович
Поэт, писатель, переводчик.
Один из признанных классиков украинской литературы, создатель жанра баек.
Ректор Харьковского университета (1841–1849).
Среди немногих сохранившихся от старого кладбища могил на территории нынешнего Молодежного парка есть могила известного украинского литератора Петра Петровича Гулака-Артемовского. Вероятно, в нем советская власть видела лишь представителя демократического направления в украинской литературе, защитника крепостных крестьян.
Однако биография Петра Петровича не позволяет говорить о нем как о поэте-демократе, чуть ли не революционере. Власти в свое время были вынуждены признать полную его благонадежность. И совершенно справедливо.
Петр Гулак-Артемовский родился в семье священника. Это произошло 16 января 1790 года в поселке Городище Киевской губернии (сейчас Черкасская область). Гулаки – старинный казацкий богатый род, уже в XVIII веке хутором Гулакивщина в этих местах владел Патрикей Гулак-Артемовский. Большинство его потомков становились священнослужителями. Такая же судьба ждала и Петра, и его брата Степана. Последний стал священником (а его сын Семен, племянник Петра Петровича, – известный композитор, автор оперы «Запорожец за Дунаем»). Петра же больше интересовал мир. Детство он провел в селе, где много общался с простыми крестьянами, в результате был отлично знаком с их нравами и обычаями, досконально владел украинским языком и любил его. С 11 лет Гулак-Артемовский учился в бурсе, а затем в 1811 году поступил в Киевскую академию. Ее он не закончил, ушел в 1814 году.
Несколько лет Петр Петрович был преподавателем в частных пансионах, в семьях польских помещиков на Волыни. Там Гулак-Артемовский усовершенствовал свое знание польского языка. К нему, как и ко всей польской культуре, он относился с большим почтением, польский язык стал объектом его литературных и научных интересов. Кроме того, Петр Гулак-Артемовский знал и французский.
В 1816 году начинается харьковский, наиболее насыщенный период биографии Петра Петровича. В качестве вольного слушателя Гулак-Артемовский поступает на словесный факультет Харьковского университета, а вскоре уже числится в штате университета преподавателем польского языка. Одновременно его берут на работу преподавать французский воспитанницам Харьковского института благородных девиц.
В 1820 году Гулак-Артемовский возглавил кафедру российской истории. В 1821 году он защищает магистерскую диссертацию «О пользе истории вообще и преимущественно отечественной и о способе преподавания последней». Помимо истории и польского, он читает курсы по географии и статистике. К этому моменту многие уже говорят о Гулаке не только как об ученом или литераторе (об этой стороне его деятельности чуть позже), а как о талантливом администраторе. В 1829 году он становится ординарным профессором и деканом факультета. Вполне ожидаемо в 1841 году Петр Петрович стал ректором Харьковского университета и пробыл на этой должности до 1849 года. Кроме руководства университетом, есть у Петра Петровича и еще один интерес – развитие женского образования, с обязанностями ректора он совмещает обязанности заведующего учебной частью Харьковского и Полтавского институтов благородных девиц. Для воспитанниц он написал в свое время такие строки:
В качестве одного из крупнейших руководителей сферы образования Гулак-Артемовский оказал большое влияние на судьбу многих талантливых уроженцев Малороссии. Так, например, известный поэт Метлинский жил в доме Петра Петровича, и тот помог поэту поступить в Харьковский университет. Оказывал содействие Гулак-Артемовский и выдающемуся слависту Измаилу Срезневскому.
Плюнь, серце, на того, хто тобі сказав,
Що буцім Бог жінкам волосся довге дав
За те, що розум їм укоротив немало,
То погань так верзла, школярство так брехало…
Но еще большее влияние на умы представителей украинской интеллигенции он оказывал посредством литературных произведений.
Первые литературные опыты Гулака-Артемовского относятся еще к периоду его учебы в Киевской академии. Но с тех пор сохранились лишь некоторые отдельные строки. Активную же работу на сочинительском поприще он начинает лишь по приезде в Харьков. Он быстро завязывает дружеские отношения со всеми уважаемыми Квиткой-Основьяненко, Гонорским, Филомафитским. Вскоре его начинают печатать на страницах основанного Квиткой «Украинского вестника». Жанр произведений Гулака обусловлен сферой его профессиональных интересов – это прежде всего переводы польских прозаических произведений, критические статьи польских писателей. В «Вестнике» печатается перевод с польского на русский язык повести «Бен-Грианан», очерк, написанный в подражание польской прозе, «Синонимы, задумчивость и размышление», оригинальный украинский стих «Настоящая доброта». А в 1818 году на страницах «Украинского вестника» появляется «сказка» «Пан и собака». В ней основу сюжета составила четырехстрочная басня поляка Игнатия Красицкого (священника, которого современники уважительно называли «польским Вольтером») «Pan і Pies» и отдельные эпизоды другой басни того же автора «Pan niewart s?ug». Четыре строчки Красицкого Гулак-Артемовский превратил в несколько страниц, подробно изложив историю о псе Рябко, которого сначала побили за то, что лаял ночью, а на следующий день – за то, что не лаял. Сказка Гулака-Артемовского стала первой рифмованной байкой (басней) в украинской литературе. Считается, что она дала начало новому для Малороссии литературному жанру. Язык для своего произведения Петр Петрович выбрал украинский, близкий к разговорному. Это особенно восхищает (и восхищало уже тогда) его поклонников.