Владислав Выставной. Кремль 2222. Край вечной войны (сборник)

Дмитрий Манасыпов
Путь воина^[5]

   Патронов в магазине автомата больше не было. Пистолет, верный и безотказный «макарыч», оказался ненужным. Магазин, не успев попасть в рукоять, остался с рюкзаком – в «гнойнике». Левый рукав куртки намок от крови, так и не прекратившей просачиваться через повязку. Хотелось пить. Пот, липкий и едкий, заползал в глаза. Но это все ерунда.
   Куда хуже грубая, криво вырезанная стрела, пробившая легкое. И вторая, которую удалось сломать и вытащить из бедра. Но вот бежать раненый больше не мог. Тащился вперед, тяжело опираясь на АК, подволакивая раненую ногу. Внутри клекотало булькающей кровью, пеной выступающей на губах и смешивающейся с тягучей слюной. А по пятам шла троица людоедов, терпеливо ожидающих, пока у человека в разодранной «флоре» и громоздком бронежилете кончатся силы. Про отсутствие в пистолете свинцовых гостинцев они не знали. Человек, еще недавно один из бойцов Савеловской крепости маркитантов, тащился вперед. Ему не хотелось вот так глупо умереть, это не для него. Ведь три дня назад, называя его по имени, к нему часто добавляли прозвище. Вернее, не так.
   К его имени само по себе прилепилось второе. Так и звали: Илюха Везунчик, или даже просто Везунчик. Хотя сейчас? Сейчас в везение не верилось.
   Почему Илью прозвали именно так – мало кто помнил. А сам он отмалчивался или врал. Да кому какая разница? Ну, Везунчик, так Везунчик. Могли бы и похуже погремуху дать. Обычное погоняло для обычного человека в Москве.
   Родился он неизвестно где и когда, да и от кого – тоже. Целых девятнадцать лет назад нашли люди у входа в Савеловскую крепость кучу тряпья. А в ней тощенького новорожденного, задубевшего от холода и посиневшего от нехватки воздуха в насквозь забитых соплями дыхательных путях. Искать бабу, не решившуюся просто убить нежелательный приплод, никто не стал. Не до того было. Савеловских торговцев тогда обложили, да крепко. С двух сторон ревели нео, еще с одной лезли обнаглевшие вормы. Ну, а с последней – стращал людишек одинокий, злющий и страх какой голодный «Чинук». Не так давно жировавшие маркитанты готовились начать жевать собственную обувь и ремни. Хорошо, что человечиной брезговали. А то не миновать бы задрогшему пупсу, покрытому мурашками, котла. Вмешался случай и два жизненных обстоятельства.
   Первое оказалось совершенно лысым, невысоким и ужасно лютым. Звали обстоятельство, легко укладывающее с пяток хороших бойцов голыми руками, Сан Саныч Кровопусков, разведчик, следопыт и, порой, палач при администрации. Хотя сам он предпочитал обзываться сталкером.
   Второе также оказалось связанным с ним. Год назад опытный и серьезный мужчина притащил из похода смуглую замарашку, дичившуюся людей и молчавшую. Спустя необходимое количество месяцев стала она появляться на людях с большим, торчащим вперед животом. Ну и, как водится, родила. Да вот только ребеночек не так давно взял и помер. Лысый злобный сталкер стал еще злее, смуглянку его больше никто не видел.
   Но в день появления у ворот крепости младенца Кровопусков в полной экипировке для разведки растолкал людей, молча забрал орущий сверток и также, не проронив ни звука, развернулся и ушел. Так Везунчику повезло в первый раз.

* * *

   Нога все-таки подвела. Автомат подвернулся, Илья споткнулся о крошечную выбоину и упал. «Макар» отлетел в сторону и залязгал по крошащемуся камню, скрывшись в темноте проема, уходившего в подвал старого-престарого дома. Вормы заорали и бросились к человеку.
   Он успел встретить удар первого, вооруженного длиннющим ржавым дрыном. На самом его конце человекоподобный антропофаг, видать, с помощью кувалды и напильника, расплющил и заострил давным-давно приваренный кусок металла. Дрын выдержал, автомат нет. Но жизнь Илье АК спас. Вогнулся по ствольной коробке, отдался ударом в плечи, но не пропустил выщербленный треугольный наконечник к телу хозяина. Но вряд ли это как-то помогло бывшему маркитанту. Везунчик стиснул зубы, отбросил автомат и смог вытянуть из поясных ножен свое последнее оружие.
   Илья еле успел поднять вторую руку, поймав падающую на него смертоубийственную железяку. Похоже, всё… Следующий удар точно лишит его жизни. Но тут в воздухе резко свистнуло, на лицо плеснуло горячим, заставив зажмуриться. Глаза залепило липким. Илья дернулся в сторону, пытаясь протереть лицо. Что за шанс выжить у него появился, он пока еще не знал. Но упускать его не стоило, особенно по глупости и из-за крови, попавшей на лицо. Маркитант засучил ногами, наплевав на боль, рывками поднимающуюся вверх, к животу. Боль била резкими ударами, крутила пах и кишки, пытаясь заставить хозяина остановиться. Но Везунчик полз, стараясь отодвинуться вслепую.
   Где-то рядом, прямо над ним, кто-то явно убивал вормов. Ошибиться в этом казалось невозможным, вопли падальщиков тяжело спутать с другими. Да и длились они не особо долго, если не сказать, что очень коротко. Илья прислонился к чему-то ребристому, пальцами сбросил наконец-то пелену с глаз. Липкая масса, прореженная волосами, оказалась даже и не кровью. Ворм, практически без верхней части головы, валялся рядом. Маркитант покосился на склизкие розовато-серые сопли на ладони. Потом поднял голову, уставившись на неожиданную помощь. И снова подумал о закончившемся везении.
   Сейчас вормы напоминали результат работы мясника Гдана, снабжавшего свежим животным белком все харчевни Савеловской. Стена покосившегося дома, сплошь покрытого шелестящей высохшей крыш-травой, справа от Ильи, казалась выкрашенной в красный цвет с переливами и оттенками. Но это не было главным. Главное стояло чуть в стороне, протирая оторванным рукавом изогнутый клинок с красивой гардой в виде искусно вырезанной овальной пластинки.
   Убийца вормов был высоким, не ниже самого Везунчика, в красных пластинчатых доспехах и шлеме со злобной маской-забралом. За поясом, украшенным костью и серебром, был заткнут длинный пистолет. Через плечо, на широком кожаном ремне, висело странное оружие с несколькими стволами. Не самая обычная личность для Москвы.
   Илья скрипнул зубами. Как говаривал как-то раз приемный отец, оказавшись между группой дампов и охотниками нео: из огня, да в полымя.
   Вот такие же, как этот в красном, разве что в более скромных доспехах, не так давно уничтожили его дом. И он полностью понимал, кто перед ним. Пришлые воины, быстрые, умелые и безжалостные, не так давно появившиеся в Москве. Илья знал про них очень мало, но как звали сами себя – запомнил. Ведь перед ним, оттирая клинок прекрасного меча, стоял шайн.
   Вот только вопрос, глупый и неуместный, никак не шел из головы маркитанта. Почему пришлый воин один, и как он здесь оказался?

Раньше

   Бронепоезд появился вдалеке, лязгая и грохоча в последнем рывке. Матово серый, приземистый, с вагонами-черепахами, похожий на червя-мутанта. Толстенные листы специально закаленной стали вместо панцирей, вращающиеся башни со стволами вместо голов.
   – Как интересно, друг Хан… – нойон смотрел на двигавшуюся по восстановленным путям железную змею. – Что-то подсказывает мне – все это неспроста. И чует мое сердце, не к добру.
   Кешайн в красных доспехах подвинулся ближе. Последние лучи солнца отражались на гранях аккуратно подогнанных пластин кирасы и зловеще хмурящейся маски забрала. Ответа от него нойон не ждал, Хан молчал с самого своего визита к Твари за Красным туманом.
   Нойон редко сам встречает составы из метрополии. Для чего? Его главная забота не в приемке необходимых припасов и отправке найденного сырья. И даже не в контроле количества бочонков с дымным порохом или тюков с драгоценным углем из Полей смерти. Нойон отвечает за безопасность вновь обретенной области Народа, за боевой дух воинов-кешайнов и неутомимость постоянно работающих гао. В его руках все нити разведки, и ее результат, самый важный из всех имеющихся – информация.
   Но сегодня он встречал состав сам. И не только потому, что Вэй Бо Чань, помощник и давний товарищ, лежал в лазарете после нападения приснопамятного пластуна на отряд, идущий с Савеловского вокзала. Причина была другой.
   – Знать бы кто там, под броней… – нойон пригляделся к приближающемуся составу. – Хотя, что толку?
   Уголь, поезда, сталь и дымный порох. Его Народ, шайны, стали теми, кто есть, только благодаря всему этому. Благодаря труду гао. Труду, который создает длинные составы, закованные в доспехи и вооруженные до зубов, труду, который восстанавливает железнодорожные пути там, где их проложили сотни лет назад. Благодаря шахтам, из забоев которых наверх поднимались вереницы вагонеток с жирно блестящим на сколах антрацитом. Благодаря печам и ковшам с пылающим металлом, кузнечным молотам и обрабатывающим станкам. Без множества этих составляющих вряд ли сейчас у восстановленного перрона одного из древнейших вокзалов Земли смог остановиться бронепоезд.
   – Жаль, что погиб Чоу и большая часть его сотни, – проскрипел сзади так давно не слышанный нойоном голос, похожий на карканье. – Не доверяю Цзао.
   – Я полагал, что ты говоришь, мой старый друг, но… – нойон не стал оборачиваться, зная кто его собеседник. – Но сомневался. А ты говоришь. Ты не доверяешь Цзао? Почему?
   – Он прибыл вместе с сотней в последнем пополнении. И с ним что-то не так. Слишком ретиво относится к службе, слишком правильный, – проскрипел Хан. – Я бы посоветовал своему мастеру уйти, пока есть возможность.
   – Нет, старый друг. У каждого из нас свое предназначение, начертанное на небесном свитке.
   Неожиданно заговоривший Хан на этот раз не ответил. Воин в красной броне следил за людьми из сотни Цзао, единственной сотни, не потрепанной недавними боями. Кешайны расположились по всем сохранившимся перронам, которые находились под остатками ржавого скелета каркаса, возведенного когда-то для стеклянной крыши. Десяток, вооруженный гранатами и станковым пулеметом, защищал незаделанные проломы, которые вели прямо на привокзальную площадь.
   Но почему-то сейчас большая часть воинов Цзао находились в оцеплении по бокам и за спиной нойона. И вооружились они короткими мушкетами большого калибра, бьющими на короткое расстояние, но сразу же наповал.
   Бронепоезд наконец приблизился к платформе-перрону, превращенной трудами гао в небольшую крепость. Хотя нападать на этот поезд – себе дороже. Длинный, в десять бронеплощадок, он казался пришельцем из прошлого. Огромным, неповоротливым, с двумя локомотивами, дымящими жирной чернотой от сжигания обычного угля, но от этого не ставшим менее грозным. Несущим смерть. Копия гениального произведения инженерной мысли прошедших веков, восстановленного учеными и механиками Народа.
   – Посмотри, друг, сколько всего изменилось за те пять лет, что мы с тобой шли сюда, в Московию, – нойон кивнул в сторону мерно дышащей паром громады. – Спору нет, многие из составов, включая наш с тобой, хороши. Но этот…
   – Да, – голос Хана не изменился, не стал довольным от восхищения достижениями Народа.
   – Новые крупнокалиберные орудия, мощные двигатели, новый тип бронелистов, скрепленных между собой сваркой. Чтобы вскрыть такое – нужно очень постараться.
   Опытный воин не ошибался. Сам нойон разбирался в типах вооружения и защиты не особенно хорошо, но ему хватало и имеющихся знаний. Все-таки большая часть бронепоездов пока еще была старого типа. В них листы крепились с помощью заклепок, а толщина их не была достаточно надежной на случай серьезного нападения. Поэтому, как правило, борта вагонов основной массы бронепоездов пока еще собирали из двух относительно тонких листов стали, а между ними либо засыпали песок, либо вставляли плотные тюфяки из шерсти.
   Но новый бронепоезд – другое. С передней платформы смотрели вперед стволы громоздких пулеметов, закрытых ребристыми трубами кожухов, и одно орудие – редкая и дорогая казнозарядная скоростная пушка, стреляющая коническими бронебойными снарядами, разрывными бомбами и зажигательными гранатами. Все верно, сам он точно так распорядился бы укомплектовать голову состава, принимающую основной удар.
   – Ни разу не видел таких вагонов, господин. – Начальник станции подошел незаметно. Старый кешайн, неоднократно раненый и отправленный на почетную должность, перенес вес тела на скрипнувшую деревянную ногу. Пыхнул трубкой, затейливо вырезанной из корня, окутался дымом от вислых усов до острого кончика мехового треуха. – Очень большой вагон.
   Нойон понимал, о чем говорит ветеран. В середине состава торчала горбатая крыша очень высокого и пузатого броневагона. И это подняло в памяти кое-что.
   – Хан! – Нойон чуть повернул голову к воину в красных доспехах. Говорить пришлось шепотом, мало ли кто из находившихся мог подслушать мысленную беседу… если нойон прав в своей догадке. – Возможно, старый друг, что это мой последний приказ тебе. Уходи к нашему локомобилю, и двигайся в сторону Форпоста. Не пытайся вмешаться, что бы ни происходило. Один раз я задолжал тебе жизнь, второй раз не хочу. И не спорь со мной.
   Хан коротко кивнул и прошел мимо недовольно покосившегося сотника Цзао. Нойон не удивился, когда следом за воином в красном двинулась пятерка кешайнов с мушкетами. За Хана он не переживал.
   – Не знаете, кто в том вагоне, господин? – Станционный начальник преданно взглянул в глаза. – А то и убраться как следует не успели, а грязи-то нанесло… Да и как тут успеть в темноте?
   Тут ветеран был прав. Солнце с трудом пробивалось через серые тучи, вечерело. Ветер гонял мусор по перрону, сбивая бетонную пыль в кучи возле колонн. Ее здесь хватало, даже с избытком. Останки вокзала, стоявшие двести лет, потихоньку разрушались все больше и больше. Время неумолимо, а людей у нойона не хватало – все заняты, возводя фортификации на Казанском и Курском вокзалах.
   Состав зашипел, останавливаясь. Платформу затянуло густым белым паром, в котором тут же засуетились смутные тени, раздались команды, лязг металла.
   Трубка начальника станции качнулась и чуть не выпала у него изо рта. Из клубов дыма и пара, лязгнув металлом, гулко протопало что-то огромное. Сердито сопя через прорези забрала, это габаритное нечто встало за спиной нойона, заставив охрану прянуть в сторону. Начальник станции хрипло прочистил горло, сплюнув табачную слюну под ноги, и вновь удивленно крякнул.
   Нойон вполне понимал ветерана. В первый раз увидев Мергена мало кто мог сохранить спокойствие. И если живой танк здесь, в Московии, то, значит, здесь же и его хозяин. И так же ясно, кого он защищает.
   На перроне образцово выстроились в шеренгу крепкие высокие кешайны в темных нагрудниках, с редкими пятизарядными винтовками и двумя клинками на широких ремнях за спинами. Гвардия, отборнейшие солдаты, и нойон знал – чья. Черно-красный плащ, появившийся в конце живого коридора, не заметил бы только слепой.
   Сюда, в Московию, прибыл ни кто иной, как Джихангир. Один из пятнадцати Беркутов, составляющих половину Совета. Покоритель земель по нижнему и среднему течению реки Итиль. Палач любого поселения, не сдавшегося на пути хайна в багрово-черном плаще. Полководец, не признающий никаких сложностей и решающий любую задачу. И это плохой знак. Нойон усмехнулся, понимая, что не зря отослал верного Хана.
   Справа от Джихангира, легко и размашисто шагая, шел Цаган-Бугой. Тот, кому служат ракши, не принимаемый частью Совета хайн-шаман, загадка для нойона. Как всегда, на нем была одежда из светло-серой джутовой ткани грубой выделки, а на поясе висел кожаный хлыст, свернутый в несколько петель. На лице – маска, отливающая глубоким теплом старой слоновой кости, чуть поблескивающая мелкими точками на висках. Правая ладонь, затянутая в боевую перчатку, сжимала посох с наконечником в виде листа с острейшими кромками. Левая рука на ходу пропускала между пальцев длинные блеклые пряди высоченной и горбатой твари, очень отдаленно похожей на собаку. Призрачная Гончая, чьи обоняние, глаза и уши все время в поисках врагов хозяина.
   Взглянув на оставшихся спутников, нойон вздохнул, поняв, что его ждет…
   Отстав на несколько шагов от хайнов, шли еще двое. Сутулую фигуру одного из них с головы до ног закрывал темный балахон, вторым был очень худой воин в кожаном нагруднике с пластинами поверх песочного мундира. За Цаган-Бугоем шли Варан и Унг-Гьерн. А еще нойон успел увидеть то, чего не заметил начальник станции: как ушла в провал между платформами быстрая тень в черном, и как мелькнул, взлетая на крышу вагона, странный, похожий на паука силуэт. Но все это было не важно, Джихангир уже подошел.
   – Не ждал меня, Ли Да-Дао? – Глубокий и густой бас раскатился под сводами.
   – Не ждал, Джихангир, – криво улыбнулся под маской нойон.
   – И зря. – Джихангир повернул голову к начальнику станции. – Состав на обслуживание, но половину гао оставить для следующего.
   – Следующего?
   – Ты слишком глуп или стар для своей должности, кешайн? – голос Джихангира налился гневом. – Второй состав прибудет через несколько минут. Иди и занимайся всем необходимым. Цзао!
   Сотник тут же подскочил, вытянувшись в струнку.
   – Отведи людей подальше и проследи, чтобы никто не путался под ногами.
   – Выполняю, господин! – гаркнул сотник и побежал к стоящей неподалеку охране. Нойон усмехнулся. Хан оказался прав. И его, такого мудрого и такого глупого Ли Да-Дао обвели вокруг пальца, отправив в Московию шпиона.
   – Ты не рад меня видеть, Ли… – Джихангир чуть наклонил голову.
   Он был выше нойона и явно наслаждался даже такой мелочью, как физическое превосходство. Ну и пусть, глупо вступать с ним в противостояние. В схватках между хайнами физическая сила значила немного.
   Нойон глубоко вздохнул, наслаждаясь жизнью, пока еще текущей по его венам. Через сколько ударов сердца все закончится? Он не знал. Зато ему было известно другое.
   Ли Да-Дао хорошо представлял будущее Московии. Беркут не тигр, но от этого не становится менее опасным или менее злым. Он, Ли Да-Дао, дал возможность разведчику из Кремля решить все миром. И тем самым подписал себе приговор.
   Раз Джихангир появился здесь, то все уже решено. И его жизнь, нойона, построившего на земле Московии две крепости и восстановившего дорогу из стали, станет первой из многих. Слава Джихангира среди Народа бежала впереди него. Владелец маски озлобленного дэва не знал жалости и пощады ни к кому, ни к своим, ни к чужим. Стальная воля, сильнейшие ментальные способности, усиленные Самоцветами Войны, и презрение к смерти. И если до его прибытия кровь проливалась ручьями, то теперь она побежит полноводной рекой. А слово «война» приобретет новый смысл. Никакой пощады к врагу, никаких соглашений и примирения. Только победа, любой ценой.
   – Мне нужно много ответов, Ли! – Джихангир навис над ним, грохоча разъяренным громом. – И, надеюсь, что ты мне их дашь!
   «Все эти слова звучат для твоих же людей, – подумалось бывшему нойону. – Зачем так глупо расходовать свое время? Хотя…»
   – То, что сделано тобою, Ли Да-Дао, принесло Народу вред. Молчишь? Значит, Ли, ты уже признал свою вину. Совет не доволен тем, что ты делаешь здесь. Ты тратишь драгоценное время, получая не менее дорогое снаряжение, боеприпасы, людей, и очень мало даешь взамен. Почему до сих пор не организованы поставки сырья в войсковые мастерские? Воинам Народа требуется кожа, рог, кость и шерсть, где все это?
   – В Московии нет диких фенакодусов, Джихангир. – Нойон наконец-то заговорил вслух. – Я неоднократно запрашивал команды охотников, чтобы ловить хоммутов и попробовать брать жуков-медведей…
   – Здесь полно вонючих и мохнатых нео! – рыкнула маска с россыпью алых камней. – Вот тебе и кожа с шерстью, и даже костная ткань для пуговиц. Хорошо, что не прекращаются поставки угля из Полей смерти, но его мало. Оба моих состава за путь сюда сожгли в топках месячный запас топлива, которого ты прислал. В чем дело?
   – Нео, конечно, мутанты… – нойон устало вздохнул. – Но они потомки людей. И покупать их в большом количестве проблематично.
   – Покупать? – Джихангир засмеялся. – Зачем покупать то, что можно взять силой?
   – Нео нужны нам для второй волны атаки на Кремль, идущей сразу за жуками. Для чего настраивать их против себя?
   Ли Да-Дао спокойно смотрел на нависающего над ним брата хайна. Как отличались их характеры и даже речь, также различались и маски. У Джихангира она была злой, с торчащими между толстыми губами клыками. Старая желтоватая кость, пошедшая на них… чья она?
   – Да, нео жрут друг друга, когда нет больше ничего другого. Но здесь, в Московии, есть поговорка, очень старая: две собаки дерутся, так третья – не лезь. А слухи тут расходятся быстро. Большая часть моих сил брошена именно на то, чтобы пресекать слухи.
   – Ты знаешь, что тебя ждет, Ли?
   – Да.
   Нойон посмотрел наверх. Все уже решено, для чего ломать комедию? Здесь, в разрушенной Москве, он все-таки смог увидеть ярко-синюю чашу Неба, и хотел бы насладиться ею еще раз. Но надвигающаяся ночь не дала такой возможности. Небо тоже приветствовало Джихангира, ярко-красное от садящегося солнца, подернутое острыми темными тучами.
   Джихангир отошел в сторону, кивнув воину в кожаном нагруднике. С тихим шипением выполз изогнутый клинок, кешайн шагнул вперед, замахиваясь.
   И одновременно произошло многое.
   Кешайн в песочном мундире ударил коротко и сильно, вгоняя сталь в грудь бывшего нойона.
   Ли Да-Дао не успел ничего почувствовать, и лишь его Самоцветы задрожали, ощущая смерть своего владельца.
   Рука Джихангира потянулась к маске уже погибшего Ли, стараясь содрать ее в течение трех драгоценных минут, когда Самоцветы еще живы.
   Со стороны пролома, выходящего на площадь, гулко и раскатисто ухнуло. И в это же время с крыши бронепоезда ударило хлестким звуком выстрела из чего-то крупнокалиберного – по тому самому месту, куда метнулась непонятная паучья тень, замеченная убитым нойоном.
   Качнулась к Джихангиру громада Мергена, стараясь закрыть того щитом – но не успела.
   Дымящая ракета, пущенная с привокзальной площади, не попала точно в цель, угодив в бронированный нос самой первой площадки. Все тут же заволокло дымом от сгоревшего пороха и пылью, поднятой ударной волной.
   Правый багрово-черный рукав лопнул, аккуратно разрезанный бритвой осколка, потекла кровь. Джихангир отступил назад, укрываясь за локомотивом. И тут же разорвалась еще одна ракета. Стало ясно, что стрелок целился уже не в нового нойона. Тело падающего Ли подняло в воздух, раздирая на части. Маска, сверкающая гранями камней на осколках, разлетелась во все стороны.
   Загрохотали пулеметы в башнях бронеплощадок. Оружие у Джихангира было что надо, настоящие «максимы». Огненный шквал обрушился на площадь, откуда прилетели ракеты, выпущенные в нойона, сметя по дороге нескольких замешкавшихся гао и добив раненого кешайна. Но свинец летел недолго. Последний залп неведомого противника пришелся по козырьку над проломом, обрушив вниз только-только установленную конструкцию. Треск и лязг сминаемой стали заглушил даже грохот разрывов…
   – Кто это сделал? – Джихангир смотрел на дымящиеся обломки, куски металла, закрученные спиралью, и останки нескольких кешайнов. Гао, те, что не были заняты на выгрузке второго состава, торопливо убирали их с помощью лопат, метел и воды. Удушающе пахло кровью, внутренностями и палеными волосами.
   – Это Хан… – трясущимся голосом доложил сотник… или бывший сотник Цзао. – Локомобиль нойона стоял под парами, на направляющих были ракеты.
   – Так… – Джихангир встал с раскладного походного стула. Из-под широкого рукава с багровой оторочкой виднелся свежий бинт. – Так…
   Цзао замер, стараясь не смотреть на «песочного» воина, стоявшего сбоку – уж больно не хотелось умирать.
   – Пока ты останешься жив, Цзао. – Новый нойон сделал несколько шагов вперед, внимательно смотря за попытками гао поставить станок «гатлинга» на покореженные колеса. – Мне нужны твои знания Московии, Хана и всего остального. Только от тебя, кешайн, сейчас зависит твоя судьба. Новым командиром становится Цаган-Бугой.
   Шаман наклонил голову, соглашаясь.
   – Цаган-Бугой, мне хочется, чтобы ты как можно быстрее поймал Хана. У нас не очень много времени. Даю тебе три дня.
   – Хорошо, нойон. Рудра уже ушла следом за моей гончей. Полагаю, что Хан отправится прямиком в Форпост. Мы уже предупредили гарнизон о его возможном появлении и об его немедленном аресте. Живым.
   – Ты полагаешь, что они смогут с ним справиться? – Голос Джихангира не давал усомниться в его сарказме. – Слишком он стал силен здесь, побывав у неведомой твари.
   – Я полагаю, мой нойон, что следует заняться отправкой полусотни воинов в Форпост в качестве подкрепления. Без такового Хан пройдет через гарнизон, словно нож через масло, полежавшее на солнце. – Шаман положил на колени посох-копье и провел пальцем в кольчужной перчатке по кромке. Наконечник еле слышно зазвенел, вздрогнув отточенной сталью. – Он поднял руку на вас, мой нойон, нарушив все уложения Ясы. И, значит, он пройдет по этому пути до конца, используя все, что сможет помочь ему уничтожить вас, приказавшего убить Ли Да-Дао. Теперь для него это долг Жизни…
   – Ты думаешь? Ли действительно спас его тогда, дал шанс выжить… Но? Не могло ли это просто повредить ему разум?
   – И нет, и да. Ли дал ему спастись, и Хан нарушил Ясу. Месть – плата за смерть друга. Он пошел в Форпост. Зачем? Хан выживет где угодно, что здесь, среди руин города, что в далеких северных торосах промеж северных варваров и ледовых медведей. Он пошел туда за чем-то важным, чтобы оно помогло ему отомстить нам. Или за кем-то…