Влодавец Леонид. Ломовой кайф (Таран - 3)

   - Слушайте внимательно! - проорал он, перекрывая шум воды. - Сейчас ставим катамаран левым поплавком на воду! После этого мы с капитаном держим второй, а остальные залезают с рюкзаками в таком порядке: Юра - в левый задний угол сетки, Топорик - в левый передний, Мила - в середину, но ближе к левому поплавку. Потом мы с капитаном по команде: "Ап!" отталкиваем катамаран и одновременно запрыгиваем в сетку. Сразу после этого Мила садится в середину сетки. Начали!
   Почему-то в момент погрузки Таран больше всего боялся, что сетка его не выдержит. Но она выдержала и его, и Топорика, и Милку. Потом, когда катамаран здорово накренило на левый бок, сердце екнуло при мысли о том, что эта посудина вот-вот перевернется. Однако тут прозвучала зычная команда:
   "Ап!"
   Ляпунов и Ольгерд оттолкнулись от берега и лихо запрыгнули на сетку. Мощный поток воды мигом подхватил суденышко и с нарастающей скоростью повлек его в темноту, которую прорезали только два луча фар, укрепленных на шлемах Ляпунова и Ольгерда...
   СПЛАВ
   Таран, как известно, был не особенно пугливым парнишкой. И жизнь-жестянка его не раз ставила в ситуации очень опасные, где до смерти оставалось не "четыре шага", а гораздо меньше. Конечно, страх он, как всякий нормальный человек, испытывал, но, как правило, быстро справлялся с ним и начинал делать то, что было необходимо для спасения собственной жизни. Было лишь несколько ситуаций, когда лично от него ничего не зависело, и именно тогда Юрка чуял особый, самый ужасный страх - страх от собственного бессилия. Например, тогда, когда Ваня Седой повесил ему на шею заминированный плейер и отправил к Птицыну. Тогда все зависело не от Тарана, а от умной собачки, которая унюхала пластит в корпусе плейера, и от майора Додонова, который сумел разрядить этот "сюрприз". Позже на Тарана напал подобный же страх, когда он увидел, как экстрасенсиха Полина подчиняет своей воле всех окружающих и никто не в силах ей противостоять. Особенно тогда, когда она заставила некоего Алика расстрелять жлобов-телохранителей, а те, словно агнцы божьи, без малейшего протеста смиренно пошли на заклание.
   Нечто похожее Юрка испытывал и сейчас, когда катамаран, состоящий из резиновых поплавков, не очень мощной дюралевой рамы и капроновой сетки, с пятью людьми в гидрокостюмах на борту несся вниз по течению подземной речки.
   Собственно, несся, конечно, не катамаран, а речка. То есть стихийно созданный природой поток воды, за тысячи или даже за миллионы лет прорывший в толще скальных пород некое подобие туннеля. Ясное дело, эта самая природа никак не рассчитывала, что сюда, в эту преисподнюю, будут забираться люди да еще и использовать речку в качестве средства передвижения. Наверняка весной, во время таяния снегов или осенью, после затяжных дождей, вода заполняла эту извилистую "трубу" доверху, и тогда ни о какой поездке на катамаране и речи не могло быть. Впрочем, никто не гарантировал, что где-нибудь там, наверху, не разразилась мощная гроза с ливнем, в ходе которого выпала месячная норма осадков. И, возможно, эти ливневые воды уже прошли сквозь почву, просочились по трещинам через скальные породы и помаленьку вливаются в эту самую речку. Покамест повышение уровня незаметно, но ведь, если верить Ольгерду, по речке предстоит промчаться два километра. Конечно, скорость шикарная, почти как у автомобиля, так что особо много времени это не займет. Но ведь достаточно, чтобы уровень воды поднялся всего на метр, и весь экипаж катамарана размажет по потолку... Что можно будет сделать? Нырнуть? Фиг потом вынырнешь...
   Вот это-то и было самое страшное. Против природы не попрешь, ей нельзя сказать: "Стой, стрелять буду!" Ей плевать на то, что люди, сидящие в катамаране, вооружены до зубов. Даже килограмм пластита, который лежит в рюкзаке у Ляпунова, - самое мощное средство, имеющееся у "мамонтов", - ничем не поможет.
   Легкие дюралевые весла по прямому назначению - грести и рулить - почти не использовали. Ими главным образом отталкивались от стен "трубы". Дело в том, что туннель, заполненный рекой, змеился по синусоиде, регулярно меняя направление почти на девяносто градусов. На этих крутых поворотах центробежная сила стремилась притиснуть катамаран то к правой, то к левой стене туннеля. Поэтому то Юрке с Топориком, то Ляпунову с Ольгердом приходилось выставлять весла, чтобы отпихнуть катамаран от стены и не дать ему проехаться поплавком по острым выступам и шероховатостям стены. Те, кто сидел с противоположной стороны, в этот момент опускали весла лопастями поперек течения, сила воды отворачивала переднюю часть катамарана от стены, и его боком выносило на середину речки. Потом делали несколько гребков, чтобы направить нос суденышка вперед, и в этот момент река вновь начинала поворот, при котором весла употребляли как отпорные крюки. На более или менее прямых участках несколько раз приходилось объезжать торчащие из воды валуны, но, слава богу, ни на одном не перевернулись.
   - Ничего! - ободряюще орал Ольгерд. - Дальше полегче будет!
   Действительно, после пяти или шести поворотов, на которых "сплавщики" чиркали шлемами по потолку, а катамаран едва не распорол поплавки об острые выступы, туннель заметно расширился, уклон уменьшился и скорость перестала быть такой сумасшедшей.
   Зато впереди фара Ляпунова высветила острый угол: подземное русло раздваивалось.
   - Влево! Влево ворочаем! - зычно скомандовал Ольгерд. - Навались, капитан! Так! А теперь все - р-разом! Еще разом! И еще! Еще гребок! Мила, ближе к левому борту! Хорошо! Теперь куда надо приедем!
   Катамаран внесло в левый рукав подземной реки. На какое-то время уклон опять увеличился и даже превзошел тот, что был вначале. Тарану казалось, что водичка катится под углом градусов тридцать, а то и больше, хотя, возможно, там и пятнадцати не было.
   Но на сей раз на такой скорости катамаран проскочил только два поворота. Уже после третьего уклон уменьшился и течение стало помедленнее. Потом был еще один поворот, после которого туннель расширился и как-то незаметно превратился в грот, посередине которого речка, растянувшись вширь, выглядела как небольшое озерцо. Где-то впереди вода грозно урчала, скатываясь в какую-то низкую мрачную дыру, но там, где в данный момент находился катамаран, течение было не быстрее, чем в речке, которая протекала поблизости от деревни, где жила бабушка Юркиной жены. Там они прошлым летом отдыхали.
   - Приехали! - громко объявил Ольгерд, хотя нужды орать уже не было. Левый борт - навались! Пристаем к правому берегу!
   Таран с Топориком несколько раз усиленно гребанули, потом их поддержали и Ольгерд с Ляпуновым. Посудина прошуршала правым поплавком по гальке и остановилась.
   - Миледи, прошу на берег! - Ольгерд попытался погалантничать с Милкой, но та просто мрачно спрыгнула с сетки на берег, не обратив внимания на руку, предложенную "паном Сусаниным". Остальные тоже соскочили с катамарана, подхватили его на руки и перетащили подальше от воды на относительно сухое место.
   - Нормально прокатились? - осклабился Ольгерд. - Это вам не Диснейленд какой-нибудь! Тут все натуральное.
   - Спасибо, - отозвался Ляпунов. - Век не забудем вашей щедрости: такие аттракционы - и забесплатно. Но, к сожалению, у нас тут дела некоторым образом. Где тот километр, который нам еще предстоит пройти?
   Тут неожиданно громко расхохоталась Милка. То ли у нее нервная разрядка наступила после этого сумасшедшего сплава, то ли... Впрочем, тревожная мысль о том, что девушка со страху умом тронулась, была несколько поспешной.
   - Я старый анекдот вспомнила! - немного виновато произнесла Зена, поскольку после ее хохотунчиков мужики посмотрели на нее, как на потенциальную идиотку.
   - Так... - заинтересовался Ляпунов. - Рассказывай!
   - Ну, короче, проводится международный конкурс на звание суперсупермена. Ставится три задачи: выпить ведро водки, поцеловать тигрицу и поиметь цыганку. Вызывают немца. Тот только приложился к ведру - и сразу в отруб. Следующим пошел американец. Выпил все ведро кружками, пошел за занавеску в клетку к тигрице, та его лапой - бац! И все, летальный исход. Дальше, само собой, пошел Ваня. Ведро выхлебал через бортик, занюхал рукавом - и за занавеску к тигрице. Через секунду оттуда вой, рев, грохот - судьи даже близко подойти бояться. Минут через десять выходит ободранный Ваня в обнимку с ободранной тигрицей, та об него трется и руку лижет. А Ваня говорит: "Так, Мурка, отвали! С тобой все ясно. А где тут цыганка, которую я поцеловать должен?!"
   Первым захихикал Таран, потом все остальные.
   -Так вот, когда ты, Серега, спросил: "А где тут километр..." - мне этот анекдот вспомнился, - пояснила Милка.
   - Не лишено логики, - хмыкнул Ольгерд.
   - Правда, женской, - посуровел Ляпунов. - И все-таки, куда будем подниматься?
   - Вон там, - "пан Сусанин" повернул фару вдоль берега и высветил черное угловатое пятно на стене, - находится трещина, за которой начинается почти отвесный "колодец" метров на пятнадцать. Его можно пройти с помощью лестницы. Мы ее тут оставили... хм-м... в прошлый раз. Смазали солидолом, в полиэтилен замотали. Скорее всего до непригодности еще не заржавела. Дальше будет наклонный шкуродер с подъемом - еще десять метров или немного больше. Потом начнется система залов, один над другим, верхний будет где-то на отметке 650 над уровнем моря. Ну, после этого остается триста метров наклонного туннеля. Это если добираться до самого верхнего выхода - он называется "Волчья Пасть". Ну, а кроме него, на этой горке есть еще три. Они гораздо ниже по склону горы.
   - Понятно, - кивнул Ляпунов, - на картах их нет, по-моему?
   И с этими словами он выдернул из рюкзака герметичный пенал со свернутой в трубочку двухверсткой.
   - На армейских топографических даже "Волчьей Пасти" нету, хотя она довольно большая по размерам, - бросив на карту мимолетный взгляд, произнес Ольгерд. - А остальные - это же вообще просто трещины в скалах, только-только человеку протиснуться. Давайте мою калечку посмотрим и наложим на вашу карту...
   "Пан Сусанин" вынул из рюкзака заклеенный скотчем полиэтиленовый пакет и добыл оттуда пару свернутых вчетверо листов кальки. Один он отложил в сторону, а другой пристроил поверх двухверстки Ляпунова.
   - Конечно, ни черта на вашей карте не отмечено, - проворчал Ольгерд. - А между прочим, мы там, поблизости от "Волчьей Пасти", нашли затвор от английской винтовки 1856 года выпуска. То есть какие-то мюриды-абреки там еще во времена Шамиля прятались. И ствол от "ППС-43". Этот небось уже после депортации остался. Неужели наши военные так и не добирались до этих пещер?
   - Вопрос не ко мне, - ответил Ляпунов. - Так где эти ходы-выходы?
   - Ну, вот это "Пасть". - Ольгерд указал мизинцем на кальку. - А вот остальные три. Один называется "Берлога", потому что начинается в яме, которая образовалась после падения дерева, вывороченного бурей. Второй - "Ручейный", потому что из него ручеек вытекает. Последний - "Выползень". Это такая узкая дырка, через которую можно протиснуться только строго плашмя и повернув голову набок. Но нам, как я понимаю, они не нужны...
   - Правильно понимаешь. Мне нужно хотя бы примерно знать, где в этой системе можно капитально спрятаться и жить с относительным комфортом. То есть чтоб было не слишком сыро, чтоб имелась питьевая вода и чтоб было не слишком далеко от большого выхода. При этом надо бы еще и своды иметь приличные, чтоб держали хотя бы пятисоткилограммовую фугаску.
   - Насчет сводов, - скромно заметил Ольгерд, - это не угадаешь. Если бы такой толщины был монолитный железобетон, я бы сказал, что его не только "пятисотка", но и пара килотонн прямым попаданием не обрушит. Но тут не железобетон и не монолит. Гора сложена плитами. Сколько между ними пустот и трещин, ты уже, наверное, разглядел. Опять-таки отдельные плиты находятся в напряженном состоянии. Так примерно, как закаленное стекло. Смотрел "Операцию "Святой Януарий"?
   - В детстве, кажется... - поморщился Ляпунов, бросив взгляд на часы. Ему сейчас было не до воспоминаний о старых фильмах.
   - Вот там в самом конце, если помнишь, эти самые гаврики, которые искали сокровища, обнаружили их в саркофаге из закаленного бронестекла. Что только не делали: и колотили его, и стреляли из пистолета - стекло не разбивалось. Наконец кто-то из них дошел до белого каления, разъярился, запустил в стекло пистолетом - и случайно угодил в критическую точку. Стекло аж на мелкие кусочки разлетелось. Силы внутреннего напряжения разорвали. Так вот и под землей горное давление некоторые плиты держит, что называется, "под напряжением". Попадет случайно в такую точку даже не "пятисотка", а "сотка" - и хороший обвал обеспечит.
   - Ладно, - сказал капитан, - спасибо за лекцию, но ответа на главный вопрос я от тебя пока не получил.
   - В смысле, где может господин Ахмед находиться? - криво усмехнулся Ольгерд. - Другой бы на моем месте просто сказал: "Спроси у него самого!" Я с ним на брудершафт не пил, тем более что он мусульманин и им это дело противопоказано. И вообще, напомню, что я в этих краях с 1987 года не бывал. Но если по делу, то могу предположить, что они устроились в "Ишачьих Конюшнях". Это система из четырех небольших гротов в восточном боковом ответвлении наклонного туннеля, который ведет от "Волчьей Пасти". Не далее чем сто метров от выхода и метров сорок вниз до подземного ручья. Причем ручей довольно мощный. Если на него маленькую гидротурбинку приспособить, то тока хватит на то, чтобы освещение провести и аккумуляторы раций подзаряжать. А в самих пещерах сухо. Прохладно, конечно, но летом вполне терпимо.
   - Вот это уже конкретно, - одобрил капитан. - План этой пещеры у тебя случайно не на второй кальке нарисован?
   - Да, - кивнул Ольгерд, но разворачивать второй лист не стал, а убрал его вместе с первым обратно в пакет.
   - Ты бы уж показал его, - прищурился Ляпунов. - Чтоб мы были более или менее в курсе.
   - Показать, конечно, можно, - мягко ответил Ольгерд. - Но на кальке нет всех нюансов, которые тут, - "Сусанин" постучал себя пальцем по виску. Понимаешь, ты слишком скромно начал. Наверно, чтобы у меня не было всяких лишних мыслей, да? Зря! Я человек понятливый. Ты бы мог сказать сейчас: все мы смертны, кто знает, что и как там может получиться, что будет, если тебя случайно убьют? Я бы все понял и сказал: "Сергей, сейчас, пока я жив, у вас один шанс из ста. То есть вероятность того, что вы с моей помощью дойдете туда, куда нужно, сделаете что хотите и благополучно выйдете на свежий воздух, равна одной сотой. Если вместо меня у вас будут только эти кальки, то вероятность благополучного исхода уменьшится до одной стотысячной". Я понимаю, что у вас есть все основания мне не доверять, и даже могу подтвердить, что ваши опасения вполне обоснованны. Но все-таки будет лучше, если вы не станете форсировать события.
   -Принимаю к сведению. - Ляпунов внимательно посмотрел в глаза "пана Сусанина".
   - Я готов гарантировать, что приложу все усилия к тому, чтобы вы смогли добыть то, что хотите, и выйти живыми из пещеры, - сказал Ольгерд. - Поверьте на слово, я в этом кровно заинтересован. Дальше, как мы уже условились, будут ваши трудности и проблемы.
   - Нехилый разговор получился, - озадаченно произнес Топорик, а Ляпунов сказал:
   - Ладно, постараюсь беречь тебя как зеницу ока до истечения твоей гарантии. А теперь нам пора!
   ПОДЪЕМ
   Все пятеро гуськом подошли к трещине, откуда вытекал ручеек и летели холодные капли, отскакивавшие от мокрых камней.
   Ольгерд неспешно обвязался веревкой, посветил фарой вверх, а затем поставил левую ногу на каменный выступ примерно в полуметре от пола. Потом вытянул левую руку и уцепился за какую-то почти незаметную для остальных выбоину в скале. Правая его рука в это же время нащупала подобную выбоину на правой стороне трещины. После этого Ольгерд оторвал от пола правую ногу, подтянул ее к косой трещинке в скале и поставил туда носок. Перенес опору на правую ногу, а левую переставил еще на полметра выше. Опять вытянул левую руку, уцепился, перехватился правой, снова подтянул правую ногу...
   -Человек-паук! - прошептала Милка в Самое ухо Тарану. - Спайдермен, в натуре!
   Юрка в общем и целом вполне согласился с этим наименованием. Хотя, конечно, Спайдермен из детского мультика был благородным супергероем, спасавшим хороших людей от плохих чудовищ, для русского уха "человек-паук" звучало отнюдь не лестной характеристикой. Но к ситуации с Ольгердом очень подходящей. Таран прекрасно понимал, что "пан Сусанин" отнюдь не преувеличивает свою значимость. Даже больше того, он еще скромничает, говоря, будто вероятность благополучного исхода при отсутствии проводника равна одной стотысячной. Юрка считал, что в этом случае она будет равна просто-напросто нулю. Этот "человек-паук" настолько опутал их своей паутиной, что никуда им от него не деться. Будет тянуть их на своих "веревочках" туда, куда захочет, пока не посчитает, что их уже можно скушать. И самое ужасное - сделать ничего нельзя. Почти так же, как против той силы воды, которая тащила их катамаран по туннелю. Даже сам Ляпунов, который прекрасно знает, каков у них проводник - впрочем, Ольгерд тоже по-наглому заявил, что, мол, "ваши опасения вполне обоснованны"! - пока не может ничего противопоставить этому типу. Здесь, под землей, Ольгерд как рыба в воде - в родной стихии. А они - типа аквалангистов. Кислород кончится-и хана. Если Ольгерду вздумается смыться - они тут навсегда останутся. Даже если он им эту кальку со схемой ходов оставит. Потому что тут и впрямь сплошные "нюансы" на каждом шагу. Перепутаешь, влезешь не в ту трещину, заползешь вместо одной дыры в другую, начнешь не в тот "колодец" спускаться - и в такие тартарары заберешься, что вовек не выберешься. Со светом или инфракрасными очками, конечно, можно побарахтаться, но источники питания не вечны. Сядут аккумуляторы - и придется как слепым котятам тыкаться в темноте из угла в угол. А если при этом еще заползешь в какой-нибудь каменный мешок, куда свежий воздух почти не проникает, - запросто сдохнешь от избытка углекислого газа. Люди вон ежегодно в ямах для картошки глубиной три метра на собственных огородах погибают...
   Остается только верить словам Ольгерда, будто он заинтересован в том, чтобы группа выполнила свою задачу, и выведет ее на свежий воздух. Правда, возможно, лишь для того, чтобы кто-то шибко ловкий перестрелял их всех прямо у выхода на поверхность...
   Пока Таран мыслил, "Спайдермен" уже скрылся за каким-то выступом скалы, и теперь только желтоватые блики фонаря на мокрых камнях да веревка, медленно уползавшая вверх по мере того, как ее вытравливал Ляпунов, обозначали местоположение "пана Сусанина".
   Прошло еще несколько минут, и Ольгерд крикнул сверху:
   - Тяните за веревку, спускаю лестницу!
   Потянули. Наверху забрякало, зазвякало, зашкрябало по камням, и вскоре в свете фары Ляпунова появилась лестница, сделанная на манер корабельного штормтрапа, только вместо веревочных линей для основы были употреблены стальные тросики толщиной в полсантиметра, а вместо деревянных перекладин-ступенек к лестнице были приделаны двойные дюралевые уголки, склепанные в форме тавровой балки. В самом низу тросики, составлявшие основу лестницы, свивались в петлю, укрепленную стальной обоймой. Эта самая петля повисла в полуметре над полом.
   - Давай, Топорик! - скомандовал Ляпунов. - Мы с Юркой подержим, чтоб эта фигулина не болталась...
   Топорик крякнул, поставил ногу на нижнюю ступеньку и опасливо ухватился рукой за ту, что была на уровне его головы.
   - Надо думать, что эти тросики нигде не расплелись... - пробормотал "самый тяжелый", но тем не менее стал карабкаться вверх по лестнице с рюкзаком за плечами. Ляпунов и Юрка придерживали лестницу, чтобы не раскачивалась, а Милка беспокойно поглядывала на темный силуэт Топорика, освещенный снизу фонарем капитана, а сверху фарой Ольгерда.
   - Хлипкая больно... - пробормотала она, имея в виду лестницу.
   - Фирма гарантирует, - процедил сквозь зубы Ляпунов, - если Топор долезет, остальные - наверняка.
   - Следующий! - позвали сверху, когда Топорик благополучно добрался до конца лестницы.
   -Ой, мама, роди меня обратно! - пожелала Милка и прытко полезла по дюралевым ступенькам.
   - Ты за ней, юноша! - сказал Ляпунов Юрке.
   Таран поинтересовался:
   - А дальше как? Подстраховывать-то некому... Лестницу болтать будет.
   - Видел бы ты, как меня один раз на такой же хреновине "вертушка" болтала! - припомнил прошлое Ляпунов. - И между прочим, где-то на двухстах метрах, над хорошими скалами. Но я, знаешь ли, долез как-то... Не боись, и меня вытащат. Видишь конец веревки от нижней петли? Обвяжусь - и без всякой лестницы доеду. Я ведь, брат, тоже по горам немало полазал. Думаю, не меньше Ольгерда.
   Милка, не то повизгивая, не то подхихикивая, чтобы самую себя подбодрить, добралась до конца лестницы.
   Таран, когда наступила его очередь, немного понервничал, ощутив под ногами дюралевые уголки и почувствовав, как ходит из стороны в сторону лестница. Но постепенно набрался духу, вошел в ритм и, пару раз тюкнувшись рюкзаком о стенки трещины, без особых приключений выбрался на площадку, где дожидались Ольгерд, Топорик и Милка. Как выяснилось, лестница своей верхней частью была приварена к трубке, снабженной чем-то вроде маленького ворота и насаженной на крепкую стальную штангу, вбитую концами в стенки трещины. Поэтому подъем Ляпунова осуществился даже проще, чем предполагал Юрка. Топорик и Ольгерд стали крутить трубку с воротом, а лестница стала наматываться на трубку, словно на барабан. Когда вытянули нижний конец лестницы, на последних ступеньках приехал Ляпунов, и Таран с Милкой помогли ему перебраться на площадку.
   - Как видите, господа, - заявил Ольгерд, обведя рукой площадку, единственный путь отсюда наверх - вот через эту щелку...
   Он осветил фонарем продолговатую горизонтальную дыру, похожую на амбразуру дота. Нижняя часть дыры была присыпана мелкой мокрой галькой. Похоже, что сверху через нее фильтровался небольшой ручеек, стекавший затем в "колодец" и далее в подземную речку.
   - М-да, - пробурчала Милка, критически поглядев на "амбразуру", а затем на собственный бюст. Затем она приложила одну ладонь к передней части бедра, а другую - к заднице, туго обтянутой гидрокостюмом. Попытавшись не менять расстояние между ладонями, она примерила данный отрезок к высоте "амбразуры".
   - По-моему, - заявила Зена, - я сюда даже с мылом не пролезу.
   - Я бы мог кое-что сказать о пользе похудания, - с некоторой робостью в голосе произнес Ольгерд, явно опасаясь получить по шее, - но дело в том, что через эту щель пролезали и более габаритные товарищи. Все дело в гальке, которой за истекшие тринадцать лет здесь накопилось порядочно. Надо будет ее отгрести, и все ваши прелести пройдут беспрепятственно...
   Милка, кажется, хотела как-то огрызнуться по случаю замечания насчет ее "прелестей", но Ляпунов вовремя вмешался и скомандовал:
   - Публика! Быстро снять шлемы и разгребать гальку!
   - "Штирлиц вылез из моря и лег на Гальку, - хмыкнул себе под нос Топорик, - а Милка обиделась и ушла"...
   - Жди-ка, - прошипела "королева воинов", дав Топорику относительно нежного "леща", - я б и Гальке, и Штирлицу так впаяла - забыли бы, зачем ложились...
   Используя шлемы в качестве лопаток - точнее, экскаваторных ковшей! "публика" довольно быстро сняла с лаза слой гальки толщиной не менее двадцати сантиметров и докопалась до скальных краев. Действительно, теперь никто не сомневался, что через эту дыру сможет проползти даже Милка со своим пятым номером бюстгальтера и 106 сантиметрами в окружности бедер.
   - Так, - сказал Ольгерд, - годится! Шкуродер достаточно короткий, напоминаю: там всего десять метров под углом тридцать градусов. Но! У некоторых граждан время от времени будут создаваться иллюзии, что они застревают или уже застряли. Может также показаться, будто порода оседает или еще что-нибудь. Поэтому, дабы избежать ненужных воплей и реальных застреваний от неправильного положения локтей и коленей - которые, между прочим, в особо неудачных случаях могут действительно привести к обрушению свода или вывалу породы! - рекомендую закрыть глаза и принять при перемещении позу йоги под названием "шавасана" или "савасана". То есть вы лежите на спине, ноги вытянуты, носки разведены, руки лежат вдоль тела. Голова - это маленькое отступление от классической позы повернута лицом вбок. Короче, расслабьтесь, представьте себе, что над вами синее небо с белыми облаками, и отдыхайте, я вас продерну относительно быстро. Сначала, правда, после того, как шкуродер пройду я, вы отправите наверх рюкзаки, придав им как можно более плоскую форму. Все понятно?
   - Естественно! - внимательно посмотрев в глаза "пану Сусанину", произнес капитан. Наверняка ему лично передвижение в позе "шавасана" не очень нравилось. Эдак тебя могут притащить прямо пред светлые, очи господина Ахмеда, если очень сильно расслабиться и представлять себе синее небо с белыми облаками. Да и вообще "шавасана" - это поза трупа.
   Ольгерд вполз в дыру, лежа на спине и пропустив веревку от узла, затянутого на груди, между пяток. Конечно, он лично и руками, и ногами шевелил, но крайне осторожно, то есть стараясь не поднимать ни локти, ни колени до уровня свода не растопыривать конечности сверх определенной нормы. Свет из щели, конечно, выбивался, но поскольку фара светила куда-то вправо - туда Ольгерд повернул голову, - разглядеть, что происходит в шкуродере, было практически невозможно. Оставалось только прислушиваться к шорохам и ждать.