Страница:
Она приблизилась ко мне на носочках и, обвив руками шею, нежно прошептала:
– Я же обещала тебе за документы…
Ее губы впились в мои, и дальше уже я сам проявил инициативу, крепко обхватив ее за талию, все еще тонкую, и за узкие, изящные плечики. Ох-х, до чего же шелковистая кожа…
От Алены я ушел в девятом часу вечера. Фрукты и конфеты мы так и не доели. Все ставили друг другу магарычи: я ей – за профосмотры у специалистов, она мне – за оформление бумаг для фирмы ее подруги.
Домой вернулся около десяти вечера. По пути заехал на вокзал и взял билет на поезд. Да, да, да, я сваливаю на фиг из этого долбаного города. Если уж менять свою жизнь, то по полной программе!
Перед подъездом восседал мой сосед-алкаш в компании его кодлы. Трое наразлучных «водкетеров». Но в данный момент ребятки пивко употребляли, под задушевные разговорчики «за жизь».
– Эй, ты… – пробурчал сосед. – Тормозни-ка…
– Чего надо?! – рявкнул я, отлично понимая, что произойдет дальше.
– А ты чё такой дерзкий?! – спросил один из соседовых корешей.
– А ты чё, за дерзость базарить собрался?!
– Ну, за такое с тя сотка, – произнес он тоном, не терпящим возражений.
– Пошел ты! – отрезал я и направился к двери подъезда.
– Стоять, ёпт! – крикнул мой сосед, а его кореша разом шагнули вперед. Видать, отработанный прием.
Я заранее предвидел нечто подобное, потому резко развернулся в сторону, и отвесил в челюсть первому попавшемуся. Пригнувшись, подставил другому подножку и, сделав длинный шаг в полуприсяде, оторвался и скользнул к подъезду.
Униженные и оскорбленные кореша рванули следом, но я успел вскочить внутрь и потянуть дверь на себя. Мой сосед успел только просунуть руку, о чем пожалел через секунду – я схватил его за пальцы и резко развел их в стороны. Отчетливый хруст…
Ничего страшного, сосед. Перелом – не самая ужасная травма.
Он отчаянно вскрикнул и попытался вытащить лапу. Я не возражал.
Закрыв подъездную дверь, я не мешкая взлетел по лестнице на свой третий этаж.
Сунув ключ в замочную скважину, повернул его влево, но замок не щелкнул. Дверь закрыта с той стороны. Видимо, моя дражайшая сожительница решила запереться изнутри. Видать, мамаша нашептала дочуре про меня всякие гадости.
Вытащив из кармана джинсов цыганскую булавку, я поковырялся ею в замочной скважине. Полезный навык, между прочим, которому меня научил отец, слесарь. Десять секунд, и дверь открыта.
Оказавшись наконец в квартире, я, не включая свет, разулся и прошел на кухню – перед дорогой надо подкрепиться.
Закрывая дверцу холодильника, услышал топот в коридоре. Понял, чьих это ног дело, и приготовился к очередному испытанию для своих нервов и мозгов.
– Ты где шлялся?! – с порога возопила моя неофициальная супружница.
– Где надо, – бросил я ей и, как ни в чем не бывало, начал строгать себе бутерброды.
– Ты ваще охренел, что ли?! – взвизгнула она.
– Тише ты! Пацана разбудишь…
– Не указывай мне, что делать! – орала она. – Ты кто тут такой?!
– Замолчи, а? – буркнул я. Противный тонкий голос сожительницы меня просто просверливал насквозь. И как я только мог решиться связать свою жизнь с этой конченной дурищей?! Неужели до такой степени себя возненавидел, что приговорил к настолько жестокому наказанию…
– Да ты… Да ты… – задыхалась она в праведном, с ее точки зрения, гневе.
– Даты? – сыронизировал я. – Какие даты?
– Убирайся отсюда вон! Ты не приносишь в дом деньги, ты шляешься где попало и вообще ты дурак!
– Я дурак? Ну-ну, – ухмыльнулся я саркастически. – Опять старая пластинка… Придумала бы что-нибудь новое. А то только сидишь, шоколад трескаешь…
Закончив с сооружением бутербродов, я налил в кружку воды, бросил туда пакетик чая и все это поставил в микроволновку.
Сожительница, видя мою скептическую реакцию, прям-таки осатанела. Она подскочила к столу и потянулась к тарелке с бутербродами. Видимо, решила проучить наглеца. Однако не тут-то было – я резко выбросил руку вперед и в последний момент убрал тарелку. Ее маленькие толстые пальцы схватили воздух.
Пока грелся чай, я поигрался с неугомонной толстушкой в «А ну-ка отними!», что, понятное дело, разозлило супругу в кавычках еще больше, а меня здорово повеселило.
Услышав писк микроволновки, я открыл дверцу, взял кружку с чаем и двумя большими шагами, под аккомпанемент криков и ударов ладошек сожительницы по моей спине, удалился в ванную.
Никогда не ел в ванной. Но надо же когда-то начинать! Вот и в этом, увиденном накануне ярком сне, я ужинал именно в ванной комнате.
Сначала сожительница кричала и стучала в дверь, но потом все-таки догадалась выключить свет. Не проблема – у меня есть зажигалка. Заодно и покурю.
Закончив с приемом пищи, я открыл защелку и вышел в коридор под осуждающие вопли сожительницы и ее мамаши. О, и эта успела припереться; через дом проживает, почти рядом.
– Убирайся вон! – хором крикнули они, завидев меня. Будто отрепетировали эту роскошную реплику.
– Сючас, – заверил я, дожевывая бутерброд.
Войдя в комнату, столкнулся с Лёнькой, сыном сожительницы от первого брака.
– Привет, разбойник! – сказал я.
– Привет, дядя Валя…
Полазив по шкафам и комоду, я не обнаружил своих вещей.
– Мама их выставила в коридор… – сказал Лёнька и, после короткой паузы, добавил: – А вы уезжаете?
– Да, Лёня, уезжаю. Далеко-далеко, – ответил я и почувствовал, как заныло сердце. Пацан – единственный в этом доме, кто меня уважает и по-своему любит. Жаль его. Такие мамаша и бабушка воспитают из него непонятно что.
Эх… если бы я уезжал не туда, куда собрался, обязательно бы взял мальчишку с собой.
Все мои вещи обнаружились на площадке. Навалены неаккуратной грудой. Ну что ж, пусть валяются, как есть, они уже принадлежат моей прошлой жизни. Все с собой не заберу. Только самое необходимое.
Сунув в спортивную сумку спортивный же костюм и еще кое-какие мелочи, я начал спускаться по лестнице, готовясь к новой встрече с местными алкашами.
К моему удивлению, никого из них у подъезда не оказалось. Им же лучше.
Добравшись на вокзал, я купил в ларьке пачку сигарет, шоколадку, бутылку минералки и прошел в зал ожидания, где и примостился на скамью. До нужного поезда чуть больше часа. Это время я решил скоротать, усваивая информацию о Зонах Посещения, и в первую очередь о нашей, российской. Раньше я уже не раз читал различные материалы на эту тему, и в моем телефоне имелись нужные ссылки и скачанные файлы. Надо освежить их содержимое в памяти.
Погрузившись в чтение статей и просмотр роликов, я так увлекся, что едва не пропустил мимо ушей объявление о прибытии…
Проводница проверила мои проездные документы и дала добро на посадку. Забравшись в плацкартный вагон, я нашел нужный «отсек» и свою полку, плюхнулся на нее и вдруг осознал, что… вот он, последний момент, поворотный, когда еще не поздно вернуться в прошлую жизнь и попытаться брошенную груду вещей вернуть на прежние места.
Но все эти «сопли» и сожаления я решительно выбросил из головы. Не оглядываться, Валентин! Только вперед. Кто ты будешь, если сейчас выйдешь из поезда, вернешься и… правильно, оно самое. То, что из тебя слепила прошлая жизнь и чему самое место в задницах у дуры-сожительницы и ее мымры-мамаши.
Вот только пацана, Лёньку, жалко…
– Здравствуйте! – громко сказал тучный, одышливый мужчина и уселся напротив. – Меня зовут Петр Семенович.
– Валентин, – представился я и пожал его пухлую руку.
В тот момент, когда поезд тронулся, я окончательно понял, что пути назад нет. Если бы не убедился на личном опыте, ни в коем случае не поверил бы, что какой-то сон, пусть он хоть трижды яркий и запоминающийся, способен кардинально изменить жизнь. Но вот ведь, может. Еще и как! Наверное, есть такие сны, которые не просто сны…
С попутчиком мы сразу разговорились. Начали с обстановки в странах бывшего Союза, а продолжили о Зонах Посещения, что неудивительно для пассажиров рейса, который следует в один из городов, ближайших к той из них, что появилась в России.
Нечто инородное, отметившее Землю, не стало для человечества манной небесной и вечным двигателем прогресса, как вначале ожидалось. Зато пресловутое осознание, что мы во вселенной не одни, добавило головной боли и неразрешенных загадок. По полной программе добавило.
Хорошо хоть, что вся эта фигня остается внутри, что Зоны не расползаются по всей территории планеты. Ну, по крайней мере, пока что не расползлись. Хотя кто знает, что еще будет с ними и с нами в будущем. Зоны есть, и никуда нам от них не деться. Люди-то не могут пока что с Земли свалить куда-нибудь подальше.
С другой стороны, факт, что к нынешнему, две тыщи пятнадцатому, по всему миру накидано до фига и больше вынесенных из Зон штуковин, которые официально именуются ИО, «инопланетными объектами», а у нас в народе прозваны «зонниками». Сталкеры постарались, натащили хабара… Да и непрямого влияния за полвека оказано немало. Ученые пусть и не смогли объяснить, что к чему, но пользоваться кое-чем потихоньку навострились. Хотя наши машины в массовом порядке не перешли на «вечные батарейки» и от страшных болезней целительные «зонники» человечество не избавили и все такое прочее, о чем когда-то мечталось нашим дедушкам и бабушкам. При жизни которых по Земле однажды пролегла пресловутая кривая линия, связавшая шесть отметин наглого вторжения инородности.
Но зато у человека есть возможность приобщиться к Следам Посещения.
Да, главное, что нам Зоны дают, это – шанс. Каждый человек, если ему захочется, может уйти в одну из них. Как бы они там ни охранялись и какие бы меры ни предпринимались, чтобы не запустить людей внутрь, эта возможность вполне реальна. Шанс соприкоснуться с чем-то воистину иным, неземным, причем – не летая для этого в космические дали. И не уходя в параллельные миры, если таковые где-то как-то существуют.
Я даже не могу представить себе мир, где Посещения никакого не случилось, в котором люди живут, не имея такой возможности. Лишенные даже шанса, какими же они себя одинокими во Вселенной чувствуют…
Да, по большому счету, оказалось, что подавляющему большинству людей в нашем мире уже до лампочки все это Посещение. Раз уж оно, ко всеобщему разочарованию, не принесло сказочных изменений к лучшему в их повседневный быт. Не избавило от суровой необходимости гнуть спину и пахать ради того, чтобы элементарно выжить.
Но большинство, пусть даже подавляющее, – это еще не все-все, до единого. Кому-то рано или поздно захочется уйти.
Как вот захотелось мне, когда я пробудился поздним утром, сохранив в памяти увиденный сон о чем-то большем.
Поэтому я пришел на вокзал и сел в следующий из Москвы в нужном направлении поезд, проходящий каждые сутки через город, в котором я родился и провел всю прошлую жизнь.
Чтобы воспользоваться своим шансом на иную судьбу.
Второй шаг. Тамбур
– Я же обещала тебе за документы…
Ее губы впились в мои, и дальше уже я сам проявил инициативу, крепко обхватив ее за талию, все еще тонкую, и за узкие, изящные плечики. Ох-х, до чего же шелковистая кожа…
От Алены я ушел в девятом часу вечера. Фрукты и конфеты мы так и не доели. Все ставили друг другу магарычи: я ей – за профосмотры у специалистов, она мне – за оформление бумаг для фирмы ее подруги.
Домой вернулся около десяти вечера. По пути заехал на вокзал и взял билет на поезд. Да, да, да, я сваливаю на фиг из этого долбаного города. Если уж менять свою жизнь, то по полной программе!
Перед подъездом восседал мой сосед-алкаш в компании его кодлы. Трое наразлучных «водкетеров». Но в данный момент ребятки пивко употребляли, под задушевные разговорчики «за жизь».
– Эй, ты… – пробурчал сосед. – Тормозни-ка…
– Чего надо?! – рявкнул я, отлично понимая, что произойдет дальше.
– А ты чё такой дерзкий?! – спросил один из соседовых корешей.
– А ты чё, за дерзость базарить собрался?!
– Ну, за такое с тя сотка, – произнес он тоном, не терпящим возражений.
– Пошел ты! – отрезал я и направился к двери подъезда.
– Стоять, ёпт! – крикнул мой сосед, а его кореша разом шагнули вперед. Видать, отработанный прием.
Я заранее предвидел нечто подобное, потому резко развернулся в сторону, и отвесил в челюсть первому попавшемуся. Пригнувшись, подставил другому подножку и, сделав длинный шаг в полуприсяде, оторвался и скользнул к подъезду.
Униженные и оскорбленные кореша рванули следом, но я успел вскочить внутрь и потянуть дверь на себя. Мой сосед успел только просунуть руку, о чем пожалел через секунду – я схватил его за пальцы и резко развел их в стороны. Отчетливый хруст…
Ничего страшного, сосед. Перелом – не самая ужасная травма.
Он отчаянно вскрикнул и попытался вытащить лапу. Я не возражал.
Закрыв подъездную дверь, я не мешкая взлетел по лестнице на свой третий этаж.
Сунув ключ в замочную скважину, повернул его влево, но замок не щелкнул. Дверь закрыта с той стороны. Видимо, моя дражайшая сожительница решила запереться изнутри. Видать, мамаша нашептала дочуре про меня всякие гадости.
Вытащив из кармана джинсов цыганскую булавку, я поковырялся ею в замочной скважине. Полезный навык, между прочим, которому меня научил отец, слесарь. Десять секунд, и дверь открыта.
Оказавшись наконец в квартире, я, не включая свет, разулся и прошел на кухню – перед дорогой надо подкрепиться.
Закрывая дверцу холодильника, услышал топот в коридоре. Понял, чьих это ног дело, и приготовился к очередному испытанию для своих нервов и мозгов.
– Ты где шлялся?! – с порога возопила моя неофициальная супружница.
– Где надо, – бросил я ей и, как ни в чем не бывало, начал строгать себе бутерброды.
– Ты ваще охренел, что ли?! – взвизгнула она.
– Тише ты! Пацана разбудишь…
– Не указывай мне, что делать! – орала она. – Ты кто тут такой?!
– Замолчи, а? – буркнул я. Противный тонкий голос сожительницы меня просто просверливал насквозь. И как я только мог решиться связать свою жизнь с этой конченной дурищей?! Неужели до такой степени себя возненавидел, что приговорил к настолько жестокому наказанию…
– Да ты… Да ты… – задыхалась она в праведном, с ее точки зрения, гневе.
– Даты? – сыронизировал я. – Какие даты?
– Убирайся отсюда вон! Ты не приносишь в дом деньги, ты шляешься где попало и вообще ты дурак!
– Я дурак? Ну-ну, – ухмыльнулся я саркастически. – Опять старая пластинка… Придумала бы что-нибудь новое. А то только сидишь, шоколад трескаешь…
Закончив с сооружением бутербродов, я налил в кружку воды, бросил туда пакетик чая и все это поставил в микроволновку.
Сожительница, видя мою скептическую реакцию, прям-таки осатанела. Она подскочила к столу и потянулась к тарелке с бутербродами. Видимо, решила проучить наглеца. Однако не тут-то было – я резко выбросил руку вперед и в последний момент убрал тарелку. Ее маленькие толстые пальцы схватили воздух.
Пока грелся чай, я поигрался с неугомонной толстушкой в «А ну-ка отними!», что, понятное дело, разозлило супругу в кавычках еще больше, а меня здорово повеселило.
Услышав писк микроволновки, я открыл дверцу, взял кружку с чаем и двумя большими шагами, под аккомпанемент криков и ударов ладошек сожительницы по моей спине, удалился в ванную.
Никогда не ел в ванной. Но надо же когда-то начинать! Вот и в этом, увиденном накануне ярком сне, я ужинал именно в ванной комнате.
Сначала сожительница кричала и стучала в дверь, но потом все-таки догадалась выключить свет. Не проблема – у меня есть зажигалка. Заодно и покурю.
Закончив с приемом пищи, я открыл защелку и вышел в коридор под осуждающие вопли сожительницы и ее мамаши. О, и эта успела припереться; через дом проживает, почти рядом.
– Убирайся вон! – хором крикнули они, завидев меня. Будто отрепетировали эту роскошную реплику.
– Сючас, – заверил я, дожевывая бутерброд.
Войдя в комнату, столкнулся с Лёнькой, сыном сожительницы от первого брака.
– Привет, разбойник! – сказал я.
– Привет, дядя Валя…
Полазив по шкафам и комоду, я не обнаружил своих вещей.
– Мама их выставила в коридор… – сказал Лёнька и, после короткой паузы, добавил: – А вы уезжаете?
– Да, Лёня, уезжаю. Далеко-далеко, – ответил я и почувствовал, как заныло сердце. Пацан – единственный в этом доме, кто меня уважает и по-своему любит. Жаль его. Такие мамаша и бабушка воспитают из него непонятно что.
Эх… если бы я уезжал не туда, куда собрался, обязательно бы взял мальчишку с собой.
Все мои вещи обнаружились на площадке. Навалены неаккуратной грудой. Ну что ж, пусть валяются, как есть, они уже принадлежат моей прошлой жизни. Все с собой не заберу. Только самое необходимое.
Сунув в спортивную сумку спортивный же костюм и еще кое-какие мелочи, я начал спускаться по лестнице, готовясь к новой встрече с местными алкашами.
К моему удивлению, никого из них у подъезда не оказалось. Им же лучше.
Добравшись на вокзал, я купил в ларьке пачку сигарет, шоколадку, бутылку минералки и прошел в зал ожидания, где и примостился на скамью. До нужного поезда чуть больше часа. Это время я решил скоротать, усваивая информацию о Зонах Посещения, и в первую очередь о нашей, российской. Раньше я уже не раз читал различные материалы на эту тему, и в моем телефоне имелись нужные ссылки и скачанные файлы. Надо освежить их содержимое в памяти.
Погрузившись в чтение статей и просмотр роликов, я так увлекся, что едва не пропустил мимо ушей объявление о прибытии…
Проводница проверила мои проездные документы и дала добро на посадку. Забравшись в плацкартный вагон, я нашел нужный «отсек» и свою полку, плюхнулся на нее и вдруг осознал, что… вот он, последний момент, поворотный, когда еще не поздно вернуться в прошлую жизнь и попытаться брошенную груду вещей вернуть на прежние места.
Но все эти «сопли» и сожаления я решительно выбросил из головы. Не оглядываться, Валентин! Только вперед. Кто ты будешь, если сейчас выйдешь из поезда, вернешься и… правильно, оно самое. То, что из тебя слепила прошлая жизнь и чему самое место в задницах у дуры-сожительницы и ее мымры-мамаши.
Вот только пацана, Лёньку, жалко…
– Здравствуйте! – громко сказал тучный, одышливый мужчина и уселся напротив. – Меня зовут Петр Семенович.
– Валентин, – представился я и пожал его пухлую руку.
В тот момент, когда поезд тронулся, я окончательно понял, что пути назад нет. Если бы не убедился на личном опыте, ни в коем случае не поверил бы, что какой-то сон, пусть он хоть трижды яркий и запоминающийся, способен кардинально изменить жизнь. Но вот ведь, может. Еще и как! Наверное, есть такие сны, которые не просто сны…
С попутчиком мы сразу разговорились. Начали с обстановки в странах бывшего Союза, а продолжили о Зонах Посещения, что неудивительно для пассажиров рейса, который следует в один из городов, ближайших к той из них, что появилась в России.
* * *
Это самое Посещение свалилось на наши головы лет за двадцать с небольшим до моего рождения, так что уже примерно полвека эти Зоны есть, и никуда от них не деться. Насколько я знаю, слышал и читал, за прошедшее время всякое вокруг них происходило, и продолжает происходить, но что и как происходит в них самих – до сих пор никто ничего толком понять не может. Куча попыток объяснить, и все мимо цели.Нечто инородное, отметившее Землю, не стало для человечества манной небесной и вечным двигателем прогресса, как вначале ожидалось. Зато пресловутое осознание, что мы во вселенной не одни, добавило головной боли и неразрешенных загадок. По полной программе добавило.
Хорошо хоть, что вся эта фигня остается внутри, что Зоны не расползаются по всей территории планеты. Ну, по крайней мере, пока что не расползлись. Хотя кто знает, что еще будет с ними и с нами в будущем. Зоны есть, и никуда нам от них не деться. Люди-то не могут пока что с Земли свалить куда-нибудь подальше.
С другой стороны, факт, что к нынешнему, две тыщи пятнадцатому, по всему миру накидано до фига и больше вынесенных из Зон штуковин, которые официально именуются ИО, «инопланетными объектами», а у нас в народе прозваны «зонниками». Сталкеры постарались, натащили хабара… Да и непрямого влияния за полвека оказано немало. Ученые пусть и не смогли объяснить, что к чему, но пользоваться кое-чем потихоньку навострились. Хотя наши машины в массовом порядке не перешли на «вечные батарейки» и от страшных болезней целительные «зонники» человечество не избавили и все такое прочее, о чем когда-то мечталось нашим дедушкам и бабушкам. При жизни которых по Земле однажды пролегла пресловутая кривая линия, связавшая шесть отметин наглого вторжения инородности.
Но зато у человека есть возможность приобщиться к Следам Посещения.
Да, главное, что нам Зоны дают, это – шанс. Каждый человек, если ему захочется, может уйти в одну из них. Как бы они там ни охранялись и какие бы меры ни предпринимались, чтобы не запустить людей внутрь, эта возможность вполне реальна. Шанс соприкоснуться с чем-то воистину иным, неземным, причем – не летая для этого в космические дали. И не уходя в параллельные миры, если таковые где-то как-то существуют.
Я даже не могу представить себе мир, где Посещения никакого не случилось, в котором люди живут, не имея такой возможности. Лишенные даже шанса, какими же они себя одинокими во Вселенной чувствуют…
Да, по большому счету, оказалось, что подавляющему большинству людей в нашем мире уже до лампочки все это Посещение. Раз уж оно, ко всеобщему разочарованию, не принесло сказочных изменений к лучшему в их повседневный быт. Не избавило от суровой необходимости гнуть спину и пахать ради того, чтобы элементарно выжить.
Но большинство, пусть даже подавляющее, – это еще не все-все, до единого. Кому-то рано или поздно захочется уйти.
Как вот захотелось мне, когда я пробудился поздним утром, сохранив в памяти увиденный сон о чем-то большем.
Поэтому я пришел на вокзал и сел в следующий из Москвы в нужном направлении поезд, проходящий каждые сутки через город, в котором я родился и провел всю прошлую жизнь.
Чтобы воспользоваться своим шансом на иную судьбу.
Второй шаг. Тамбур
В поездах я никогда не мог заснуть. Стук колес, покачивание вагонов, нудные, жутко раздражающие диспетчерские голоса на станциях – все это мешало мне, однако сегодня я спал, причем очень крепко. Проводница только с третьей попытки растормошила меня, потому что за предыдущие две я разлеплял веки, угукал и снова засыпал.
Наконец-то усевшись на плацкартной полке, я широко зевнул и глянул на часы. Ё-мое, время – одиннадцать утра! Выходит, я проспал почти восемь часов… А какой мне со-он приснился! В нем я целенаправленно вылезал из старой кожи, вырабатывал новые привычки и навыки, а также использовал знания, приобретенные в прошлой жизни, не вся же она бесполезно проведена… Одним словом, я оставался вроде и самим собой, но в то же время был уже другим, ведь если другие привычки и другие реакции на происходящее – следовательно, другой человек.
Подхватив вещички, я выбрался из душного вагона на провинциальный перрон, заплеванный и замусоренный, как водится, и вдохнул полной грудью, надеясь ощутить нечто волнующее, разлитое в самой атмосфере… Нет, Зоной вроде не пахнет, воздух обычный. Далековато еще.
Это вам не Хармонт и не Межреченск, в котором Посещение случилось прямо рядышком и частично захватило города… Я спохватился и понурился. А ты чего ожидал, Валёк? Откуда тебе-то знать, салага, чем должна пахнуть Зона?..
Да, ты читал в Сети кучу мемуаров всяких типов, пафосно заявлявших, что они самые взаправдашние сталкеры, что истоптали собственными ногами и исползали на собственном пузе все Зоны. Да, ты видел художественные и документальные фильмы и сериалы, плюс любительские видеоролики, за десятилетия обильно накопившиеся в информационном багаже человечества. Да, ты несколько раз встречал живых людей, которые вроде бы побывали в Зоне, и они кое-чем делились, но больше отмалчивались… и было в их глазах что-то такое, отбивающее желание задавать дополнительные вопросы. Да, ты читал в сети графоманские опусы, навеянные темой, и настоящие книги, написанные под влиянием темы. Да, ты держал в руках «зонники», и кое-какими из них даже пользовался, бывало. Да, ты в детстве с пацанами и девчонками во дворе игрался «в сталкеров» и «в Зону», да, да, да… Но что ты можешь знать о том, как должна пахнуть Зона?!
Если ты только сейчас, от момента рождения больше четверти века прожив в мире, где есть реальная возможность соприкоснуться с Неведомым, решился воспользоваться своим шансом… уникальным шансом, данным тебе по праву рождения в этом, а не каком-либо еще варианте реальности.
И вообще, с чего бы это ей, всей целиком, пахнуть как-то особенно? Да, там наверняка есть уголки, в которых можно унюхать ароматцы, никогда раньше в жизни не нюханные, но разве необъяснимая инородность, от греха подальше загнанная за охраняемый забор, обязательно должна иметь собственный запашок? Какое примитивное, чисто человеческое представление о…
Опять спохватившись, я даже головой встряхнул, чтобы выбросить из мыслей этот настрой. Что-то меня на философский анализ и обобщения потянуло, стоило лишь сойти с «корабля», доставившего меня в порт, из которого ведет прямая дорога в Зону.
Я без дальнейших колебаний стартанул в будущее и, быстро прошагав по перрону вдоль ряда больших окон, добрался ко входу в здание. Вошел в зал местного вокзала со стороны железнодорожных путей, увидел банкомат, обналичил деньги с кредитки и высмотрел, где справить нужду. Снаружи, за окнами, как раз тронулся дальше поезд, который привез меня сюда. Стоянка окончилась, московский отправился своим курсом, сгрузив меня на этой остановке…
Посетив туалет, я вышел наружу через другой вход, со стороны маленького подобия привокзальной площади. Сунув в зубы сигарету, чиркнул зажигалкой и принялся внимательно разглядывать картину, открывшуюся взгляду. Людей вокруг наблюдалось немного – оно и понятно, разгар рабочего дня. Три улицы уводили с площади, средняя из них выглядела чем-то вроде проспекта, другие поуже и попроще. Активное движение транспорта наблюдалось только в дальней перспективе средней улицы. Ага, вон там, слева на площади, несколько машин с «шашечками» такси…
Выкурив сигарету до фильтра, я определился с выбором. Подойду к тому пожилому лысоватому таксисту. Сдается, у него на лице написано: «кому до Тамбура, довезу». Ведь определенная часть пассажиров, приезжающих в этот обычный, каких множество, провинциальный город, прибывающих сюда по разным причинам каждый день, наверняка преследует именно эту промежуточную цель: добраться в Тамбур.
Но сегодня, кроме меня, вроде больше нет желающих ехать в Зону. По крайней мере, на мой взгляд, среди нескольких приезжих, вместе со мной сошедших на этой станции, никого похожего не наблюдалось. И правда, никто из них не повернул влево, к таксомоторам, все свалили направо, к остановкам маршруток и рейсовых автобусов.
Сегодня только я один хочу в Тамбур.
Я знал, что в российских городах и поселениях, которым то ли повезло, то ли не повезло оказаться в непосредственной близости или неподалеку от этой Зоны, по-разному называют буферные площадки. Но здесь, и это я тоже знал точно – буфер называется Тамбуром. Название подсказала сумма знаний об этой Зоне в частности и о Зонах вообще, накопившаяся с детства. Хотя, честно говоря, я бы себя таким уж фанатом темы не считал. Фактически до вчерашнего дня мне и в голову не приходило, что однажды утром проснусь и…
– Здорово, шеф! – поприветствовал я лысоватого дядечку. – До Тамбура подкинешь?
– Без проблем, – сразу согласился он. – Две штуки в ту сторону. Ты только не сильно громко ори-то. – И дядечка бросил по сторонам вороватый, подозрительно озирающийся взгляд.
– Да, да, понятно, – почти шепотом сказал я, опять спохватившись.
Люди, которым надо «в ту сторону», обычное дело для этого города, но официально – несанкционированный доступ за периметр долгое время был строго запрещен. Государство строго охраняло своих граждан от Зоны… Или Зону от них.
Несколько лет назад степень строгости на порядок снизилась, доступ существенно упростился, но вот же: привычка – великое дело. Громогласно поминать Зону народ еще не освоился.
– А вообще много народу к Тамбуру едет? – решился я спросить шефа, только когда мы уже проехали несколько городских кварталов.
– По-разному, когда как, – пробурчал таксист.
– То пусто, то густо? – пытался я разговорить водителя.
– Типа того. Но в целом хватает. Бедолаги не переводятся на земле русской, – все-таки разговорился он. – Из Украины вон тоже лезут, белорусы случаются, кавказцы разные, среднеазиаты… Да и с дальнего зарубежья, бывает, гости прутся.
– Почему же обязательно бедолаги? – задал я вопрос, для меня, понятное дело, более чем важный.
– А потому, что Зона – не игрушки, – категорично отрезал дядя. – Чего показывают по ящику и про что трындят в интырнете – туфта. Ты не видел и десятой доли всего, чего там творится в натуре. А понимаешь об этом и того меньше, на сотую дол…
– Что ж получается?! – не утерпев, повысил я голос; тема-то и впрямь для меня животрепещущая. – Прям вот так, все прутся в Зону, ожидая только адреналинчика и ничего больше?
– Чаще всего, за длинным рублем и уверенностью, что в Зоне они станут самими собой. Такая вот, э-э… чудесная сказка. И поэтому бросают семьи, детей, беременных подруг… м-м, бросают мужей, если бабы, и вообще все бросают, что у них там было. А по приезду вдруг выясняется, что они тут и нафиг никому не надобны. И самими собой они в Зоне никогда не станут… Я, блин, знаю, чего говорю!
Не меньше полуминуты я переваривал услышанное. Из динамиков радиоприемника в наступившем безмолвии отчетливо доносился энергичный припев суперхита, модного лет десять назад, когда я только школу закончил: «…А в вестибюле метро! Страдает бедный Петро! Девчонка стрелку забила! А где конкретно, забыла…»
– Вы были сталкером? – прямо спросил я.
– Да, – спокойно ответил он.
– И вы ходили вот в эту Зону? – уточнил я, хотя глупый получился вопрос, понял я сразу же.
– Да-да. Куда ж еще! – раздраженно ответил таксист. – В Трот и ходил.
Так они ее называют. Потому что формой эта наша российская Зона представляет собой пять вдавленных в почву цилиндров, различных по диаметру и высоте. Сначала самый широкий и неглубокий, потом, внутри него, – менее широкий и более глубокий, внутри него следующий… В общем, по строению Зона выглядит так, как будто взяли зачерствевший до каменного состояния многоярусный торт, перевернули и воткнули в землю, образовав ступенчатое углубление. Потому и называется Трот.
Торт наоборот.
Есть и другое название – Недоад. Потому что пять, а не девять кругов, а в остальном – вполне себе такое адское пекло…
– Уж поверь мне, парень, нехрен там делать нормальным людям, – убежденно произнес бывший сталкер. – Фактически никому в Зоне не удается найти того, за чем приперся. Да, иногда кому-то фартит нехило срубить бабла или решить какие-то личные проблемы, но потом все расплачиваются за удачу по высшему разряду, мало не покажется.
– Я так понимаю, вы пытаетесь меня отговорить соваться в Зону, – заметил я.
– Э не-ет! – Таксист хмыкнул, покрутил головой и глянул на меня искоса, без тени улыбки. – Я просто хочу сказать, что она будет совсем не такой, какой тебе кажется сейчас. Наша Зона, да и другие, уверен, хотя не бывал… Трот в натуре ни хрена не похож на рай, хотя кругов и не девять, зато, ей-ей, оставь надежду, всяк туда входящий, как написано в книжке этого древнего чувака Данте. Понимаешь, блин горелый, самое страшное в том, что не отпускает она, зараза… Когда увидишь Зону изнутри и врубишься в нее, все остальное меркнет и теряет значение… Но как это передать тебе на словах, не знаю. Читал я книжки про Зоны и фильмы смотрел, только не нашлось еще на свете таких писателей и режиссеров, чтоб смогли передать настояще…
– Но вы же не ходите в Трот больше! – возразил я. – Сами говорили.
– Ходить-то не хожу. – Таксист посмотрел на меня. – Но вот людей сюда привожу. Не могу я без Зоны, блин! Ее дыхание, ее ощущение… Или ты думаешь, что я баранку кручу, потому что мне нужны деньги? – Он снова повернул ко мне голову и горько скривился, будто лимон в рот взял. – Все гораздо хреновей, сынок. Не отпускает меня Трот…
Возможно, таксист прав: в новостях частенько рассказывают о том, что бывшие сталкеры заканчивают жизнь самоубийством. Некоторые ученые объясняют это тем, что человек, пробывший в Зоне достаточно долго, становится зонным наркоманом. По мне, так бред. Ладно, скучать по Зоне, по приключениям и жизни, наполненной борьбой, это понятно, но чтобы умирать не в Зоне, а из-за Зоны, по собственному желанию… Идиотизм!
– Ты семьдесят семь раз подумай, прежде чем соваться туда. И помни: назад пути нет, – напутствовал меня таксист.
Честно говоря, мне больше не хотелось слушать разглагольствования. Если бы он продолжил меня отговаривать, я бы не выдержал и осадил его. Но, к счастью, больше он ни на эту, ни на другие темы не говорил. Замолчал и остаток пути ни слова не проронил. Я тоже. Только радио бормотало в салоне потрепанной «тойоты», будто специально выдавая хиты времен моей юности. Напоминая о годах, когда я еще надеялся на то, что все-все дороги в большом мире для меня открыты и все мечты сбудутся… Как быстро реальность произвела прицельный отстрел лучезарных мечт! Я и оглянуться не успел, как застрял в болоте с нелюбимой женщиной, неродным ребенком, мымрой вместо мамы, никчемной работой и беспросветностью, скрывшей грядущее…
– Две штуки, – напомнил дядя.
– Вот. – Я передал ему две тысячные купюры и одну пятисотку. Не удержавшись, добавил: – Спасибо за заботу!
– Удачи тебе, сынок! Без нее пропадешь сразу.
Я промолчал. Если правда, что за удачу в Зоне расплатиться доведется неслабо, то пожелание не из лучших. По логике выходит, что раз удача мне улыбнется, то пропаду не сразу, зато потом уж как пропаду, так пропаду, мало не покажется.
Дорога, по которой мы около часа ехали из города, окончилась вот здесь.
Между прочим, на удивление неплохая бетонка, почти не испорченная выбоинами. По обеим сторонам тянулся лес, иногда он прерывался широкими прогалинами полей и лугов, но древесные заросли преобладали. Типичный российский пейзаж, просторно и малонаселенно. Только в двух местах мы пересекли реки, одну больше похожую на ручей, вторую довольно широкую, прокатили по мостам, оставили позади одно большое село, раскинувшееся по обеим сторонам дороги, и лишь четырежды миновали какие-то мелкие населенные пункты, на села не тянувшие, просто деревеньки.
Та из них, которую мы проехали совсем недавно, минут несколько назад, выглядела заброшенной, нежилой, хотя окна и двери никто не заколачивал досками, как водится у сельских жителей, отъезжающих надолго. И дома еще не сильно развалились, значит, покинуты были не десятки лет назад, а относительно недавно. Похоже, люди в ней жили-поживали и после того, как появилась Зона, долго жили, однако в конце концов почему-то перестали…
Вот здесь – это на асфальтовом пятачке перед воротами, проделанными в заборе. Металлическая ограда тянулась влево и вправо от ворот, с краем леса ее разделяла просека метров пятьдесят шириной, заросшая невысокими кустиками и травой.
Такси развернулось и уехало обратно, а я остался на «пятачке». Один-одинешенек. И куда дальше?
Оттуда, из-за забора, доносились разные звуки и местами проглядывались какие-то крыши и вышки, но по эту сторону – ни души, ни машины, ни даже собачонки какой-нибудь приблудной… Рядом с воротами, сейчас закрытыми, вдруг приотворилась дверная створка. До этого момента она сливалась с металлической поверхностью, никакой ручки снаружи не имела. Из проема на «пятачок» шагнул мужичок – именно это, и никакое другое, слово пришло мне в голову сразу! – этакий типаж в самом настоящем ватнике и мятой серой кепчонке.
– Новоприбывший? Тимоха тя привез? – деловито осведомился он. – Заходь, чё уж, раз приперся.
Наконец-то усевшись на плацкартной полке, я широко зевнул и глянул на часы. Ё-мое, время – одиннадцать утра! Выходит, я проспал почти восемь часов… А какой мне со-он приснился! В нем я целенаправленно вылезал из старой кожи, вырабатывал новые привычки и навыки, а также использовал знания, приобретенные в прошлой жизни, не вся же она бесполезно проведена… Одним словом, я оставался вроде и самим собой, но в то же время был уже другим, ведь если другие привычки и другие реакции на происходящее – следовательно, другой человек.
Подхватив вещички, я выбрался из душного вагона на провинциальный перрон, заплеванный и замусоренный, как водится, и вдохнул полной грудью, надеясь ощутить нечто волнующее, разлитое в самой атмосфере… Нет, Зоной вроде не пахнет, воздух обычный. Далековато еще.
Это вам не Хармонт и не Межреченск, в котором Посещение случилось прямо рядышком и частично захватило города… Я спохватился и понурился. А ты чего ожидал, Валёк? Откуда тебе-то знать, салага, чем должна пахнуть Зона?..
Да, ты читал в Сети кучу мемуаров всяких типов, пафосно заявлявших, что они самые взаправдашние сталкеры, что истоптали собственными ногами и исползали на собственном пузе все Зоны. Да, ты видел художественные и документальные фильмы и сериалы, плюс любительские видеоролики, за десятилетия обильно накопившиеся в информационном багаже человечества. Да, ты несколько раз встречал живых людей, которые вроде бы побывали в Зоне, и они кое-чем делились, но больше отмалчивались… и было в их глазах что-то такое, отбивающее желание задавать дополнительные вопросы. Да, ты читал в сети графоманские опусы, навеянные темой, и настоящие книги, написанные под влиянием темы. Да, ты держал в руках «зонники», и кое-какими из них даже пользовался, бывало. Да, ты в детстве с пацанами и девчонками во дворе игрался «в сталкеров» и «в Зону», да, да, да… Но что ты можешь знать о том, как должна пахнуть Зона?!
Если ты только сейчас, от момента рождения больше четверти века прожив в мире, где есть реальная возможность соприкоснуться с Неведомым, решился воспользоваться своим шансом… уникальным шансом, данным тебе по праву рождения в этом, а не каком-либо еще варианте реальности.
И вообще, с чего бы это ей, всей целиком, пахнуть как-то особенно? Да, там наверняка есть уголки, в которых можно унюхать ароматцы, никогда раньше в жизни не нюханные, но разве необъяснимая инородность, от греха подальше загнанная за охраняемый забор, обязательно должна иметь собственный запашок? Какое примитивное, чисто человеческое представление о…
Опять спохватившись, я даже головой встряхнул, чтобы выбросить из мыслей этот настрой. Что-то меня на философский анализ и обобщения потянуло, стоило лишь сойти с «корабля», доставившего меня в порт, из которого ведет прямая дорога в Зону.
Я без дальнейших колебаний стартанул в будущее и, быстро прошагав по перрону вдоль ряда больших окон, добрался ко входу в здание. Вошел в зал местного вокзала со стороны железнодорожных путей, увидел банкомат, обналичил деньги с кредитки и высмотрел, где справить нужду. Снаружи, за окнами, как раз тронулся дальше поезд, который привез меня сюда. Стоянка окончилась, московский отправился своим курсом, сгрузив меня на этой остановке…
Посетив туалет, я вышел наружу через другой вход, со стороны маленького подобия привокзальной площади. Сунув в зубы сигарету, чиркнул зажигалкой и принялся внимательно разглядывать картину, открывшуюся взгляду. Людей вокруг наблюдалось немного – оно и понятно, разгар рабочего дня. Три улицы уводили с площади, средняя из них выглядела чем-то вроде проспекта, другие поуже и попроще. Активное движение транспорта наблюдалось только в дальней перспективе средней улицы. Ага, вон там, слева на площади, несколько машин с «шашечками» такси…
Выкурив сигарету до фильтра, я определился с выбором. Подойду к тому пожилому лысоватому таксисту. Сдается, у него на лице написано: «кому до Тамбура, довезу». Ведь определенная часть пассажиров, приезжающих в этот обычный, каких множество, провинциальный город, прибывающих сюда по разным причинам каждый день, наверняка преследует именно эту промежуточную цель: добраться в Тамбур.
Но сегодня, кроме меня, вроде больше нет желающих ехать в Зону. По крайней мере, на мой взгляд, среди нескольких приезжих, вместе со мной сошедших на этой станции, никого похожего не наблюдалось. И правда, никто из них не повернул влево, к таксомоторам, все свалили направо, к остановкам маршруток и рейсовых автобусов.
Сегодня только я один хочу в Тамбур.
Я знал, что в российских городах и поселениях, которым то ли повезло, то ли не повезло оказаться в непосредственной близости или неподалеку от этой Зоны, по-разному называют буферные площадки. Но здесь, и это я тоже знал точно – буфер называется Тамбуром. Название подсказала сумма знаний об этой Зоне в частности и о Зонах вообще, накопившаяся с детства. Хотя, честно говоря, я бы себя таким уж фанатом темы не считал. Фактически до вчерашнего дня мне и в голову не приходило, что однажды утром проснусь и…
– Здорово, шеф! – поприветствовал я лысоватого дядечку. – До Тамбура подкинешь?
– Без проблем, – сразу согласился он. – Две штуки в ту сторону. Ты только не сильно громко ори-то. – И дядечка бросил по сторонам вороватый, подозрительно озирающийся взгляд.
– Да, да, понятно, – почти шепотом сказал я, опять спохватившись.
Люди, которым надо «в ту сторону», обычное дело для этого города, но официально – несанкционированный доступ за периметр долгое время был строго запрещен. Государство строго охраняло своих граждан от Зоны… Или Зону от них.
Несколько лет назад степень строгости на порядок снизилась, доступ существенно упростился, но вот же: привычка – великое дело. Громогласно поминать Зону народ еще не освоился.
– А вообще много народу к Тамбуру едет? – решился я спросить шефа, только когда мы уже проехали несколько городских кварталов.
– По-разному, когда как, – пробурчал таксист.
– То пусто, то густо? – пытался я разговорить водителя.
– Типа того. Но в целом хватает. Бедолаги не переводятся на земле русской, – все-таки разговорился он. – Из Украины вон тоже лезут, белорусы случаются, кавказцы разные, среднеазиаты… Да и с дальнего зарубежья, бывает, гости прутся.
– Почему же обязательно бедолаги? – задал я вопрос, для меня, понятное дело, более чем важный.
– А потому, что Зона – не игрушки, – категорично отрезал дядя. – Чего показывают по ящику и про что трындят в интырнете – туфта. Ты не видел и десятой доли всего, чего там творится в натуре. А понимаешь об этом и того меньше, на сотую дол…
– Что ж получается?! – не утерпев, повысил я голос; тема-то и впрямь для меня животрепещущая. – Прям вот так, все прутся в Зону, ожидая только адреналинчика и ничего больше?
– Чаще всего, за длинным рублем и уверенностью, что в Зоне они станут самими собой. Такая вот, э-э… чудесная сказка. И поэтому бросают семьи, детей, беременных подруг… м-м, бросают мужей, если бабы, и вообще все бросают, что у них там было. А по приезду вдруг выясняется, что они тут и нафиг никому не надобны. И самими собой они в Зоне никогда не станут… Я, блин, знаю, чего говорю!
Не меньше полуминуты я переваривал услышанное. Из динамиков радиоприемника в наступившем безмолвии отчетливо доносился энергичный припев суперхита, модного лет десять назад, когда я только школу закончил: «…А в вестибюле метро! Страдает бедный Петро! Девчонка стрелку забила! А где конкретно, забыла…»
– Вы были сталкером? – прямо спросил я.
– Да, – спокойно ответил он.
– И вы ходили вот в эту Зону? – уточнил я, хотя глупый получился вопрос, понял я сразу же.
– Да-да. Куда ж еще! – раздраженно ответил таксист. – В Трот и ходил.
Так они ее называют. Потому что формой эта наша российская Зона представляет собой пять вдавленных в почву цилиндров, различных по диаметру и высоте. Сначала самый широкий и неглубокий, потом, внутри него, – менее широкий и более глубокий, внутри него следующий… В общем, по строению Зона выглядит так, как будто взяли зачерствевший до каменного состояния многоярусный торт, перевернули и воткнули в землю, образовав ступенчатое углубление. Потому и называется Трот.
Торт наоборот.
Есть и другое название – Недоад. Потому что пять, а не девять кругов, а в остальном – вполне себе такое адское пекло…
– Уж поверь мне, парень, нехрен там делать нормальным людям, – убежденно произнес бывший сталкер. – Фактически никому в Зоне не удается найти того, за чем приперся. Да, иногда кому-то фартит нехило срубить бабла или решить какие-то личные проблемы, но потом все расплачиваются за удачу по высшему разряду, мало не покажется.
– Я так понимаю, вы пытаетесь меня отговорить соваться в Зону, – заметил я.
– Э не-ет! – Таксист хмыкнул, покрутил головой и глянул на меня искоса, без тени улыбки. – Я просто хочу сказать, что она будет совсем не такой, какой тебе кажется сейчас. Наша Зона, да и другие, уверен, хотя не бывал… Трот в натуре ни хрена не похож на рай, хотя кругов и не девять, зато, ей-ей, оставь надежду, всяк туда входящий, как написано в книжке этого древнего чувака Данте. Понимаешь, блин горелый, самое страшное в том, что не отпускает она, зараза… Когда увидишь Зону изнутри и врубишься в нее, все остальное меркнет и теряет значение… Но как это передать тебе на словах, не знаю. Читал я книжки про Зоны и фильмы смотрел, только не нашлось еще на свете таких писателей и режиссеров, чтоб смогли передать настояще…
– Но вы же не ходите в Трот больше! – возразил я. – Сами говорили.
– Ходить-то не хожу. – Таксист посмотрел на меня. – Но вот людей сюда привожу. Не могу я без Зоны, блин! Ее дыхание, ее ощущение… Или ты думаешь, что я баранку кручу, потому что мне нужны деньги? – Он снова повернул ко мне голову и горько скривился, будто лимон в рот взял. – Все гораздо хреновей, сынок. Не отпускает меня Трот…
Возможно, таксист прав: в новостях частенько рассказывают о том, что бывшие сталкеры заканчивают жизнь самоубийством. Некоторые ученые объясняют это тем, что человек, пробывший в Зоне достаточно долго, становится зонным наркоманом. По мне, так бред. Ладно, скучать по Зоне, по приключениям и жизни, наполненной борьбой, это понятно, но чтобы умирать не в Зоне, а из-за Зоны, по собственному желанию… Идиотизм!
– Ты семьдесят семь раз подумай, прежде чем соваться туда. И помни: назад пути нет, – напутствовал меня таксист.
Честно говоря, мне больше не хотелось слушать разглагольствования. Если бы он продолжил меня отговаривать, я бы не выдержал и осадил его. Но, к счастью, больше он ни на эту, ни на другие темы не говорил. Замолчал и остаток пути ни слова не проронил. Я тоже. Только радио бормотало в салоне потрепанной «тойоты», будто специально выдавая хиты времен моей юности. Напоминая о годах, когда я еще надеялся на то, что все-все дороги в большом мире для меня открыты и все мечты сбудутся… Как быстро реальность произвела прицельный отстрел лучезарных мечт! Я и оглянуться не успел, как застрял в болоте с нелюбимой женщиной, неродным ребенком, мымрой вместо мамы, никчемной работой и беспросветностью, скрывшей грядущее…
– Две штуки, – напомнил дядя.
– Вот. – Я передал ему две тысячные купюры и одну пятисотку. Не удержавшись, добавил: – Спасибо за заботу!
– Удачи тебе, сынок! Без нее пропадешь сразу.
Я промолчал. Если правда, что за удачу в Зоне расплатиться доведется неслабо, то пожелание не из лучших. По логике выходит, что раз удача мне улыбнется, то пропаду не сразу, зато потом уж как пропаду, так пропаду, мало не покажется.
Дорога, по которой мы около часа ехали из города, окончилась вот здесь.
Между прочим, на удивление неплохая бетонка, почти не испорченная выбоинами. По обеим сторонам тянулся лес, иногда он прерывался широкими прогалинами полей и лугов, но древесные заросли преобладали. Типичный российский пейзаж, просторно и малонаселенно. Только в двух местах мы пересекли реки, одну больше похожую на ручей, вторую довольно широкую, прокатили по мостам, оставили позади одно большое село, раскинувшееся по обеим сторонам дороги, и лишь четырежды миновали какие-то мелкие населенные пункты, на села не тянувшие, просто деревеньки.
Та из них, которую мы проехали совсем недавно, минут несколько назад, выглядела заброшенной, нежилой, хотя окна и двери никто не заколачивал досками, как водится у сельских жителей, отъезжающих надолго. И дома еще не сильно развалились, значит, покинуты были не десятки лет назад, а относительно недавно. Похоже, люди в ней жили-поживали и после того, как появилась Зона, долго жили, однако в конце концов почему-то перестали…
Вот здесь – это на асфальтовом пятачке перед воротами, проделанными в заборе. Металлическая ограда тянулась влево и вправо от ворот, с краем леса ее разделяла просека метров пятьдесят шириной, заросшая невысокими кустиками и травой.
Такси развернулось и уехало обратно, а я остался на «пятачке». Один-одинешенек. И куда дальше?
Оттуда, из-за забора, доносились разные звуки и местами проглядывались какие-то крыши и вышки, но по эту сторону – ни души, ни машины, ни даже собачонки какой-нибудь приблудной… Рядом с воротами, сейчас закрытыми, вдруг приотворилась дверная створка. До этого момента она сливалась с металлической поверхностью, никакой ручки снаружи не имела. Из проема на «пятачок» шагнул мужичок – именно это, и никакое другое, слово пришло мне в голову сразу! – этакий типаж в самом настоящем ватнике и мятой серой кепчонке.
– Новоприбывший? Тимоха тя привез? – деловито осведомился он. – Заходь, чё уж, раз приперся.