Страница:
Напереди бежит поджарая борзая.
Стокау, замок, зрит, как травят кабана:
В поварню при дворе дичь будет снесена.
Зима, как в трауре вдова с гримасой жалкой,
Огарок догорел, кувшин вина допит.
Сей белый череп смерть, для жизни ход закрыт,
Гася очаг, зима вдову дубасит палкой.
Захлопнут альманах, пурга свистит в трубу.
Вдова уже стоит одной ногой в гробу.
К Венеции
Средь водных бездн голландский Лев
И Лев Святого Марка
Обрушили на турок гнев,
И битва пышет жарко.
Возреял веницейский флаг,
Разбит под Смирной давний враг.
Он правил долги времена,
Чужой волной качаем,
Росла надменная Луна
10 Над христианским краем.
На Кандию {1}, от крови пьян,
Уже воззрился Оттоман.
И конницу сей флотовод
На Польшу двинул в яри {2},
Грозя, что гладом изведет,
Спалит ее в пожаре.
Смельчак, он свой геройский пыл
Сарматской кровью охладил.
Господь - необоримый щит.
20 Заслыша наши стоны,
Внемли! - он в нашу грудь стучит,
Он вражьи галионы
На посрамление обрек,
И нас продвинул на Восток.
И встарь Батавия и Рим
Держали оборону, -
И ту же днесь на море зрим
Державную корону, -
У турок вырвала в бою
30 Она Республику свою!
Пятнадцать славных кораблей
Паша хулит хвастливо;
- Принудим их, да поскорей,
Понасть в капкан залива!
Наутро Смирна зрит наш флот,
Сам Рива в бой его ведет!
Противник нам грозит огнем,
Расставя караулы,
Однако наши мечут гром
40 Викторны картаулы {3}, -
И вражьи галионы в ряд
Единым пламенем горят.
Бегут, срываясь с якорей,
Гонимые испугом,
Се пугала Европы всей
Пылают друг пред другом!
Кипит смола, и сей позор
Тирану застилает взор.
И ветер славу нам трубит,
50 И духом мы окрепли.
Себя Константинополь зрит
Уже в огне и пепле.
Дрожит исламская Луна,
И в дым, и в скорбь погружена.
Пред Магометом - плач и вой
Воинственных агарян {4}.
Свершилось! - Лов пресек разбой,
Народам мир подарен.
Пал Фараон - его господь
60 Нам предназначил обороть!
Чудовищ в Африке, иль где там,
Искать смешно -
Европа их по всем приметам
Плодит полно:
Для матери ее великой {1}
На склепе лет
В ее дворцах, в пустыне дикой
Приюта нет;
В Британии под смех и крики {2}
10 Толпе на суд
Главу казненного владыки
В тазу несут;
Сколь император добродушен
И честен сколь,
У сына, что тайком задушен {3},
Узнать изволь;
А вот статхаудер Оранский {4}:
Войну начав,
Замыслил он народ голландский
20 Лишить всех прав;
Презревши дружбу Амстердама,
Поправши честь,
Стране он хочет в сердце прямо
Удар нанесть;
Толикий стыд нам зреть не внове:
Сын столь жесток,
Что алчет материнской крови
Его клинок;
И древней Кандии {5} богатства
30 Разорены,
Поскольку знать не знают братства
Христа сыны -
И как причислить к христианам
Того, кто рад,
Что гибнет в схватке с оттоманом
По вере брат?!
Создатель! Мы душою нищи!
Да снизойди!
Что нас - коль вера на кладбище -
40 Ждет впереди?!
Два брата на реке, в златом году рожденны,
Когда троянский конь твердыню зла обрек {1},
И нам рассвет сулил, услыша скорбны стоны,
Не смертный человек, но добросердый бог.
Когда коварный враг, и внутренний, и внешний,
Сей град, дома, дворы задумал извести
Средь огненных пучин, в алчбе скоропоспешной,
И обесчестить все, хранимое в чести;
Потока близнецы! Как славить вас, вожатых,
10 И как благословлять ваш вечный караул!
Стоите оба вы, как исполины в латах,
Из медных жерл меча громоподобный гул,
Селитру, серу, огнь и вкупе все стихии,
Дабы низринуть их на мерзкую главу
Безбожных шаек, чьи набеги воровские
Пресечены в ночи решеткой на плаву.
Вкушает бюргер сон, забыв про передряги,
Свой ратный меч вложив до времени в ложны, -
Драбанты города, блюстители отваги
20 И круглые щиты добра и тишины, -
Как вас еще назвать, о вы, столпы свободы
По долгу ратному, а купно - сутью всей!
Да увенчают вас цветы и громки оды,
А явятся враги - заслон, врагов рассей!
Пусть ополченцы пьют за ваше доброздравье
И обовьют венком березовый бокал, -
Как жемчуг рассыпной и как брильянт в оправе,
Блеск вашей славы днесь сквозь темень просверкал.
Вино взбодряет дух, дарит сердцам отраду,
30 В тавернах речь ведут, как враг повержен в прах,
О ценах на зерно, о том, как волит граду
Совет избранников, о стычках, о боях,
Морских баталиях и стройке дамбы новой,
Как службу аванпост и день и ночь несет;
Что капитан рычит - и к вылазке бедовой
Склонен, поскольку в ней немалый зрит рассчет.
Земля, дома и банк - пребудет все сохранным,
Вы не допустите возврата злых годин,
Чтоб Амстел сызнова, как раб, служил тиранам
40 И устрашал народ злонравный господин.
Сей новый Ровоам {2} нас не бичами мучил,
Но скорпионами. Рубцы свежи досель.
Но кто бы днесь себя, терпя мученья, скрючил
Испанским сапогом иль свой отдал кошель?
О сторожа реки! Ваш долг беречь корову {3},
Чьим маслом торг ведет рассчетливый купец
Во благо и в барыш отеческому крову,
Как ни лютует враг, ни злобствует слепец.
Ваш разум не смутит ласкатель сладкогласный,
50 В ночи не усыпит пустая болтовня,
Чтоб недреманный враг мятеж возжег опасный,
От Эя в грабежах торговлю прочь гоня.
Сия телица нам еще воздаст сторицей,
От ветхих лет нейдет к ее рогам ярмо:
Се рог, дарящий нас мускатом и пшеницей,
Се вымя - золото оно точит само.
Не дворянин, а плут, кто с рвением вандала
Корону городов готов топтать в пыли, -
Сто ратоборных лет {4} земля перестрадала -
60 Брегите оный клад среди родной земли!
Капитул благостный - сей столп Свободных Штатов -
Да будет охранен навек от супостатов!
ГЕРО И ЛЕАНДР {1}
(к картине Рубенса)
Куда, о дочери Нерея,
Несете, ложной до конца
И страшной жалостью хмелея,
Труп абидосского пловца,
Который мощною стремниной
Был вовлечен в разверстый ад,
Покорствуя любви единой?
Жестокосердные, назад!
Ужель вы в Сест несете тело,
Обвив власами, на руках,
Дабы Геро его узрела
В прибрежных пенистых валах,
Рокочущих в тоске мятежной
О новой жертве неизбежной?!
под флагом светлейшего героя морей,
Мартена Харперссона Тромпа,
рыцаря и адмирала Голландии и Зеландии.
Свирепствами в родном краю
Ничуть не ублажив, как видно,
Алчбу кровавую свою,
Блудорожденная ехидна,
Свежатиною оделя
Рабов и стаищу собачью,
Священной кровью короля
Надув утробу вурдалачью,
Себя мечтою опоя
10 О соке франкских виноградин,
Из Темзы выползла сия
Наимерзейшая из гадин.
Но Вседержитель, ни на миг
Карать батавов не подумав,
Героя мощного подвиг
К спасенью драгоценных трюмов.
Герой не обратился вспять,
Воспрял отвагою военной,
Узрев четырнадцатью пять
20 Судов, подосланных геенной,
Что вознамерились замкнуть
В своем безумии кровавом
К родному краю торный путь,
Судьбой предзначенный батавам.
Герой не опустил меча,
А сатанинская эскадра
Тряслась в конвульсиях, меча
Смолу и серу, огнь и ядра.
Ярилась гидра, вся в дыму,
30 Морскую зыбь свинцом засея,
Но нет спасенья никому
От стрел голландского Персея.
Бесспорною победу мня,
Подвигнут к битве злобой шалой,
На море бушевал три дня
Сей исполин железножалый,
Пока спасаться в свой оплот
Не ринулся, ревя от боли,
Оставя наш победный флот
40 Хозяином на ратном поле.
Уполз, не ублажив нутро,
Злодей, что, к своему несчастью,
На наше кровное добро
Полез с разинутою пастью.
А нидерландский адмирал,
Тропы не знающий попятной,
Кто как по нотам разыграл
Сей несравненный подвиг ратный,
Ввел корабли в родной Маас,
50 Тем доказав неоспоримо,
Что нам явился в оный час
Герой, затмивший доблесть Рима.
Не сгинешь, присягнуть могу,
Ты в глубине веков бесследно -
Сын Гарпера, гарпун врагу,
О Тромп, труба судьбы победной!
С героями в единый строй
Встань, мореплаватель-герой!
Захтлевен здравствует; он грифелем затейным
Епископальный град творит над старым Рейном,
Любою линией свидетельствует он
О славе Утрехта, который утвержден
На службу цезарям и венценосным бриттам, -
Выл распланирован германцем мозговитым
Форпост, к которому, всем недругам на страх,
Ладьи от Катвейка шли вверх на парусах.
Тем самым рейнский град был с семихолмным Римом
10 От изначальных дней в союзе нерушимом,
Но честь его взросла, когда, посольством горд,
С британских берегов явился Виллиброрд {1},
Дабы язычников крестить в святой купели:
В пещерах и лесах уныло жив доселе,
И франк, и сакс, и фриз - весь северный народ
Учением Христа прониклись в свой черед.
Чем обладает он, избегнувший напасти
Во череде времен, средь многой смены власти!
В деснице - грозный меч, а в шуйце - крепкий щит, -
20 Как древле речено - коль оный, град сгорит,
Воскреснет сызнова на старом пепелище,
Как Феникс, но стократ прекраснее и чище:
К небесным высям шпиль собор возносит свой,
И ширятся, теснясь, за каменной стеной
Цветущие сады, монастыри и храмы -
Прилежного труда отменны панорамы!
Вильгельм Великий, столь престольным Римом чтим {2},
Не зря именовал сей град гнездом своим,
Семейства знатные сказать сегодня вправе,
30 Что, зародившись тут, пришли к всеместной славе,
По совести служа в дни мира и войны,
С ним клятвой и войной от века скреплены.
Не умаля свой сан, король для пользы дела
Епископов, князей подвластного придела
Зовет в большой Совет, им вверя часть забот;
Во храмах здешних всяк прибежище найдет
От притеснений, столь чреватых озлобленьем.
Так Семь Провинций, Эмс и Шельда попеченьем
Святого пастыря спокойство обрели,
40 И не мрачит раздор сей благостной земли.
Здесь Адриан Шестой {3} на свет младенцем явлен
И в Риме папой став, столь широко прославлен
Тем, что хранил святой престол Петра в чести,
Дабы неправедных ко благу привести.
К вершинам вознесен сей град Епископата,
Здесь плодороден дол, здесь жатва пребогата,
Здесь вымена коров грузны от молока,
Вкушает сон пастух в густой сени леска.
Вражда бежит лачуг, и замков, и фруктовых
50 Садов. Здесь горлинки недуг весной в дубровах
Любовны игрища. Там - носит мед пчела
И свищет соловей, - и песня весела,
Слух услаждая мой, звенит над отчим краем.
Чем город сей наречь? - Благословенным раем.
отца отечества.
О том воспомнить я хочу,
Кто был отечеству опора,
Чья жизнь коварством наговора
Была обречена мечу;
Кто нового Нерона {1} в страхе,
Как новый Сенека, держал;
Кто скорбь всех честных душ стяжал,
Главу свою сложив на плахе.
Убийцы! За него - года
10 В ответе будет ваша свора,
Как и за то клеймо позора,
Что возлегло на города!
Свершая ко Двору дорогу
По долгу службы, каждый день,
Он твердо ставил на ступень
Свой верный посох, "третью ногу".
Согбенный бременем труда
И сединою белопенной,
Он шел походкою согбенной,
20 Но не сгибался никогда!
О вы, чей нрав жесток и злобен!
Успев от старца отдохнуть,
Попробуйте мой стих согнуть:
Он посошку его подобен!
О чем пичуга песнь поет
Под сению древес,
Покуда солнце щедро льет
Сияние с небес?
Здесь, в чаще, зной не тяготит,
Здесь хвоя зелена,
Здесь песня воздух золотит,
Беспечна и вольна!
Богатства зверю не нужны,
10 Без них проводит век -
Не то, что раб своей мошны,
Бессчастный человек!
Владеет миром Амстердам,
Заносчив и богат,
Но разве обоняешь там
Сей хвойный аромат?
Нам, птицам, дикие леса
Питье и корм дают,
А солнечные небеса
20 Даруют нам приют.
Хоть мы не сеем и не жнем,
Но каждый колосок
И с нами делится зерном,
Когда приходит срок.
Супружество мы свято чтим,
Несродна зависть нам.
Всегда летим, куда хотим,
Не зная счета дням.
Оденься перьями, простись
30 С докучными людьми
И в благодарственную высь
Полет свой устреми!
Вблизи людских жилищ живет,
И, Божьей милостью, она
И от врагов, и от невзгод
Среди камней ограждена;
Но скорби и злосчастья нас
Подстерегают всякий час.
Две девушки ушли чуть свет
Туда, где средь раздольных трав
Ни троп, ни изгородей нет, -
10 Рай для гуляний и забав;
Где без заботы злак и плод
Во изобилии растет.
Струило солнце из-за гор
Лучи цветущие свои
На дольный, праздничный простор;
С гуденьем пчельные рои
Душистый собирали мед
В ячейки полновесных сот.
За сбором ягод разомлев,
20 На лоне благостной земли
Селянки в тень густых дерев
В изнеможенье прилегли,
Не в силах сон перебороть,
Оздоровляют; дух и плоть.
К ним, безмятежным, подползла
Змея из щели потайной,
Биясь кольцом вокруг ствола,
Она сверкала чешуей,
И, мерзкую распяля пасть,
30 На спящих зарилась напасть.
Но, чтяща дружество людей,
Узрела ящерка беду,
И, как ни страшно было ей,
У злой ехидны на виду,
На щеки дремлющих в тени
Скользнула резво, - и они
Успели дрему превозмочь,
Как будто пробудил их крик:
"Проснитесь и бегите прочь!" -
40 Они вскочили в тот же миг
И бросились бежать стремглав,
Цветы по лугу растеряв.
Сей твари, отвратившей вред,
Не всуе воздана хвала;
Днесь не рапира, не мушкет,
А тварь отроковиц спасла!
Змеиный яд казнит врасплох,
Но праведных хранит сам Бог.
На КОЛОКОЛЬНЫЙ ЗВОН АМСТЕРДАМА
Все ли грекам похваляться
Лирой, коей Амфиол,
В дивном пенье искушен,
Нудил стены воздвигаться.
Впрочем, Бахусу видней,
Нежели живущим ныне,
Как воздвигся на равнине
Град из тесаных камней
По веленью струн и пенья:
10 Нам смешны сии виденья.
Древних - погублял искус
Игрищ, неги и отрады;
Фантастические грады
Грубый изукрасил вкус.
Тщася чувственным экстазом
Ужас смерти обороть,
Ублажали греки плоть,
Ни во что не ставя разум;
Но затейливость прикрас
20 Вчуже меркла всякий раз.
Мы - питомцы просвещенья,
Ибо к славе движет век
Не изыск досужих нег,
Но разумность дерзновенья!
Город Гейсбрехта растет
Под музыку колоколен,
Чей раскат, многоглаголен,
Мещет Фербек в небосвод,
Ловко правя карильоном
30 В ликованье громозвонном.
Заглушает сей раскат
Кафедральные хоралы,
Колокольцы, как кимвалы,
Хорам ангельским гласят.
Башенным курантам вторя
В опоясании стен,
Непреклонный лик явлен
Первой Королевы Моря, -
В стройных мачтовых лесах,
40 С легким ветром в парусах.
Будь прославлены по праву
Гордый ЭЙ и Амстердам!
Вслед за Хемони воздам
Лотарингии за славу,
С коей ноты извлекла
Колокольного металла, -
Дабы радость окрыляла, -
Грянь, звонарь, в колокола!
Люд под колокольной башней
50 В пляс пустился бесшабашный.
Вряд ли даже легковер
Принесет дары Кибеле, -
Колокольни загудели
На совсем иной манер!
И безумным корибантам
Переспорить их невмочь,
Не давая день и ночь
Передышки музыкантам.
Се - алтарь! Не видел свет
60 Равного - с начала лет!
"Всей Британии владыка,
Беспределен в мощи я,
Лишь Господней роль моя
Истинно равновелика:
Зреть с незыблемых высот
Мировой круговорот.
Ибо скован так надежно
Путь от Дувра до Кале,
Что врагу на корабле
10 Здесь прокрасться невозможно,
И владельцем брега стал
Мой грохочущий металл.
Все сокровища Тефиды
Мне подвластны, наконец;
Даже Океан-отец
Вынужден сносить обиды,
Ибо мощь всегда права -
Чтят ее и божества".
Так, в отеческой короне,
20 Но про казнь отца забыв,
Неразумен и спесив,
Карл бахвалился на троне,
Но пошел, как видно, впрок
Стюартам судьбы урок.
Но Всевышний, чья десница
Тем, кто алчен и подмен,
Беды шлет удач взамен,
Вынуждая покориться
И гордыней пренебречь, -
30 Дерзкую услышал речь!
Зри! Ведет на Темзе битву
Доблестный голландский флот!
Цепи, словно нитки, рвет
Начинающий ловитву
Грозным рыком батарей
Беспощадный Лев Морей!
Миг - и позади оковы!
Ныне ваш черед, суда!
Очи львиные всегда
40 Молнии метать готовы:
Взгляд - и вражий арсенал
Пламенем и дымом стал!
Карл! Прощайся с кораблями:
Те горят, а эти Лев
Из гнезда, рассвирепев,
Тянет к Тесселу когтями!
Карл! Излей свою тоску
Абордажному крюку,
И о Льве Морей поведай:
50 Как, благодаря ему,
В собственном своем дому
Распростился ты с победой,
Как тебя гнетет поднесь
Бредой сбавленная спесь!
Те, что орденом Подвязки {1}
Рейтером награждены, -
Соль дворянства той страны,
Где взирают без опаски
На гордыню, что клыки
60 Щерит, Богу вопреки!
Стихотворение впервые опубликовано в 1631 г. в виде отдельного оттиска.
Датировка его написания вызывает затруднения; традиционно оно датируется
1620 г., когда, разумеется, не могло идти и речи о его публикации
(Олденбарневелт был казнен 13 мая 1619 г. в Гааге). "Гезами" в данном случае
Вондел издевательски называет кальвинистов (точней, гомаристов, сторонников
Маурица Оранского), отправивших Олденбарневелта на эшафот. Вондел изображает
их пытающимися "прочесть отходную" прежде, чем сами они предстанут перед
судом. Из двадцати четырех судей состоял "трибунал", судивший
Олденбарневелта по фальсифицированному обвинению в государственной измене.
Ода написана Вонделом в 1620 г. и тогда же издана отдельной книгой.
Издателем был известнейший картограф В. Я. Блау (о нем см. ниже). Ода
посвящена другу Вондела, Лауренеу Реалу (1583-1637). Помимо упоминаемого в
посвящении назначения Реала губернатором Ост-Индии (1611), Лауренс Реал
оставил заметный след в литературе; его стихотворения по сей день включаются
в антологии нидерландской поэзии; один из первых русских историков
нидерландской литературы, В. Р. Зотов, отмечал, что "Лоренц Реал писал
веселые песни, отличавшиеся блестящим языком" (История всемирной литературы,
т. IV, 1881). Реалу посвящено еще несколько поэтических произведений
Вондела, в частности, стихотворное прошение к Фердинанду II об освобождении
Реала из тюрьмы, куда тот попал в конце 1620-х гг.). Пост
генерал-губернатора Ост-Индии Реал занимал до 1618 г., в 1620 г. он
возвратился в Нидерланды.
Круг мифологии, затрагиваемый одой, весьма узок и за малыми
исключениями восходит к мифам древней Греции, - хотя имена богов Вондел
употребляет римские.
1 ... карабкаться по райнам... - Райны - реи.
2 Тефидой сызмальства... - Тефида - сестра и супруга "Морского старца"
Нерея, мать трех тысяч океанид, из которых одна, Дорида, также упомянута в
оде.
3 И пусть Лаврентий... - Св. Лаврентий, христианский мученик, казненный
в 258 г. в Риме, "патрон" Лауренса Реала по имени.
4 Язону, Тифию - Вондел упоминает из всех аргонавтов лишь предводителя
похода, Язона, и кормчего "Арго" - Тифия.
6 ...с Уранией в ладу... - Урания - муза астрономии.
6 Кефис - река в Фокиде, в Греции. Упоминается в "Метаморфозах" Овидия,
в рассказе о Девкалионе, широко использованном в драме "Ной".
7 Шпринтов - косой брус для растягивания паруса.
8 Тот - создал галеас, сей - выстроил караку... - Галеас - название
нескольких типов двух- и трехмачтовых кораблей; карака - грузовое (изредка
военное) парусное судно.
9 Энкхейзен - стоит возле узкого пролива, ныне перекрытого дамбой,
ведущего во "внутреннее море" Нидерландов, т. е. залив Зейдерзе.
10 Он звался ван дер Скуп... - Вся история паромщика ван дер Скупа
целиком вымышлена Вонделом.
11 Шпангоуты - поперечные ребра корпуса судна.
12 Противостав богам... - Согласно мифам, после битвы с титанами Зевс
(Юпитер) сверг титанов в Тартар и придавил их Этной - действующим вулканом в
Сицилии.
11 За Схевелинг ваш флот.., - Схевелинг (совр. Схевенинген) приморское
предместье Гааги. "За Схевелинг" - букв, "в открытое море".
14 Дорида там живет... - См. выше, примеч. 2.
Стокау, замок, зрит, как травят кабана:
В поварню при дворе дичь будет снесена.
Зима, как в трауре вдова с гримасой жалкой,
Огарок догорел, кувшин вина допит.
Сей белый череп смерть, для жизни ход закрыт,
Гася очаг, зима вдову дубасит палкой.
Захлопнут альманах, пурга свистит в трубу.
Вдова уже стоит одной ногой в гробу.
К Венеции
Средь водных бездн голландский Лев
И Лев Святого Марка
Обрушили на турок гнев,
И битва пышет жарко.
Возреял веницейский флаг,
Разбит под Смирной давний враг.
Он правил долги времена,
Чужой волной качаем,
Росла надменная Луна
10 Над христианским краем.
На Кандию {1}, от крови пьян,
Уже воззрился Оттоман.
И конницу сей флотовод
На Польшу двинул в яри {2},
Грозя, что гладом изведет,
Спалит ее в пожаре.
Смельчак, он свой геройский пыл
Сарматской кровью охладил.
Господь - необоримый щит.
20 Заслыша наши стоны,
Внемли! - он в нашу грудь стучит,
Он вражьи галионы
На посрамление обрек,
И нас продвинул на Восток.
И встарь Батавия и Рим
Держали оборону, -
И ту же днесь на море зрим
Державную корону, -
У турок вырвала в бою
30 Она Республику свою!
Пятнадцать славных кораблей
Паша хулит хвастливо;
- Принудим их, да поскорей,
Понасть в капкан залива!
Наутро Смирна зрит наш флот,
Сам Рива в бой его ведет!
Противник нам грозит огнем,
Расставя караулы,
Однако наши мечут гром
40 Викторны картаулы {3}, -
И вражьи галионы в ряд
Единым пламенем горят.
Бегут, срываясь с якорей,
Гонимые испугом,
Се пугала Европы всей
Пылают друг пред другом!
Кипит смола, и сей позор
Тирану застилает взор.
И ветер славу нам трубит,
50 И духом мы окрепли.
Себя Константинополь зрит
Уже в огне и пепле.
Дрожит исламская Луна,
И в дым, и в скорбь погружена.
Пред Магометом - плач и вой
Воинственных агарян {4}.
Свершилось! - Лов пресек разбой,
Народам мир подарен.
Пал Фараон - его господь
60 Нам предназначил обороть!
Чудовищ в Африке, иль где там,
Искать смешно -
Европа их по всем приметам
Плодит полно:
Для матери ее великой {1}
На склепе лет
В ее дворцах, в пустыне дикой
Приюта нет;
В Британии под смех и крики {2}
10 Толпе на суд
Главу казненного владыки
В тазу несут;
Сколь император добродушен
И честен сколь,
У сына, что тайком задушен {3},
Узнать изволь;
А вот статхаудер Оранский {4}:
Войну начав,
Замыслил он народ голландский
20 Лишить всех прав;
Презревши дружбу Амстердама,
Поправши честь,
Стране он хочет в сердце прямо
Удар нанесть;
Толикий стыд нам зреть не внове:
Сын столь жесток,
Что алчет материнской крови
Его клинок;
И древней Кандии {5} богатства
30 Разорены,
Поскольку знать не знают братства
Христа сыны -
И как причислить к христианам
Того, кто рад,
Что гибнет в схватке с оттоманом
По вере брат?!
Создатель! Мы душою нищи!
Да снизойди!
Что нас - коль вера на кладбище -
40 Ждет впереди?!
Два брата на реке, в златом году рожденны,
Когда троянский конь твердыню зла обрек {1},
И нам рассвет сулил, услыша скорбны стоны,
Не смертный человек, но добросердый бог.
Когда коварный враг, и внутренний, и внешний,
Сей град, дома, дворы задумал извести
Средь огненных пучин, в алчбе скоропоспешной,
И обесчестить все, хранимое в чести;
Потока близнецы! Как славить вас, вожатых,
10 И как благословлять ваш вечный караул!
Стоите оба вы, как исполины в латах,
Из медных жерл меча громоподобный гул,
Селитру, серу, огнь и вкупе все стихии,
Дабы низринуть их на мерзкую главу
Безбожных шаек, чьи набеги воровские
Пресечены в ночи решеткой на плаву.
Вкушает бюргер сон, забыв про передряги,
Свой ратный меч вложив до времени в ложны, -
Драбанты города, блюстители отваги
20 И круглые щиты добра и тишины, -
Как вас еще назвать, о вы, столпы свободы
По долгу ратному, а купно - сутью всей!
Да увенчают вас цветы и громки оды,
А явятся враги - заслон, врагов рассей!
Пусть ополченцы пьют за ваше доброздравье
И обовьют венком березовый бокал, -
Как жемчуг рассыпной и как брильянт в оправе,
Блеск вашей славы днесь сквозь темень просверкал.
Вино взбодряет дух, дарит сердцам отраду,
30 В тавернах речь ведут, как враг повержен в прах,
О ценах на зерно, о том, как волит граду
Совет избранников, о стычках, о боях,
Морских баталиях и стройке дамбы новой,
Как службу аванпост и день и ночь несет;
Что капитан рычит - и к вылазке бедовой
Склонен, поскольку в ней немалый зрит рассчет.
Земля, дома и банк - пребудет все сохранным,
Вы не допустите возврата злых годин,
Чтоб Амстел сызнова, как раб, служил тиранам
40 И устрашал народ злонравный господин.
Сей новый Ровоам {2} нас не бичами мучил,
Но скорпионами. Рубцы свежи досель.
Но кто бы днесь себя, терпя мученья, скрючил
Испанским сапогом иль свой отдал кошель?
О сторожа реки! Ваш долг беречь корову {3},
Чьим маслом торг ведет рассчетливый купец
Во благо и в барыш отеческому крову,
Как ни лютует враг, ни злобствует слепец.
Ваш разум не смутит ласкатель сладкогласный,
50 В ночи не усыпит пустая болтовня,
Чтоб недреманный враг мятеж возжег опасный,
От Эя в грабежах торговлю прочь гоня.
Сия телица нам еще воздаст сторицей,
От ветхих лет нейдет к ее рогам ярмо:
Се рог, дарящий нас мускатом и пшеницей,
Се вымя - золото оно точит само.
Не дворянин, а плут, кто с рвением вандала
Корону городов готов топтать в пыли, -
Сто ратоборных лет {4} земля перестрадала -
60 Брегите оный клад среди родной земли!
Капитул благостный - сей столп Свободных Штатов -
Да будет охранен навек от супостатов!
ГЕРО И ЛЕАНДР {1}
(к картине Рубенса)
Куда, о дочери Нерея,
Несете, ложной до конца
И страшной жалостью хмелея,
Труп абидосского пловца,
Который мощною стремниной
Был вовлечен в разверстый ад,
Покорствуя любви единой?
Жестокосердные, назад!
Ужель вы в Сест несете тело,
Обвив власами, на руках,
Дабы Геро его узрела
В прибрежных пенистых валах,
Рокочущих в тоске мятежной
О новой жертве неизбежной?!
под флагом светлейшего героя морей,
Мартена Харперссона Тромпа,
рыцаря и адмирала Голландии и Зеландии.
Свирепствами в родном краю
Ничуть не ублажив, как видно,
Алчбу кровавую свою,
Блудорожденная ехидна,
Свежатиною оделя
Рабов и стаищу собачью,
Священной кровью короля
Надув утробу вурдалачью,
Себя мечтою опоя
10 О соке франкских виноградин,
Из Темзы выползла сия
Наимерзейшая из гадин.
Но Вседержитель, ни на миг
Карать батавов не подумав,
Героя мощного подвиг
К спасенью драгоценных трюмов.
Герой не обратился вспять,
Воспрял отвагою военной,
Узрев четырнадцатью пять
20 Судов, подосланных геенной,
Что вознамерились замкнуть
В своем безумии кровавом
К родному краю торный путь,
Судьбой предзначенный батавам.
Герой не опустил меча,
А сатанинская эскадра
Тряслась в конвульсиях, меча
Смолу и серу, огнь и ядра.
Ярилась гидра, вся в дыму,
30 Морскую зыбь свинцом засея,
Но нет спасенья никому
От стрел голландского Персея.
Бесспорною победу мня,
Подвигнут к битве злобой шалой,
На море бушевал три дня
Сей исполин железножалый,
Пока спасаться в свой оплот
Не ринулся, ревя от боли,
Оставя наш победный флот
40 Хозяином на ратном поле.
Уполз, не ублажив нутро,
Злодей, что, к своему несчастью,
На наше кровное добро
Полез с разинутою пастью.
А нидерландский адмирал,
Тропы не знающий попятной,
Кто как по нотам разыграл
Сей несравненный подвиг ратный,
Ввел корабли в родной Маас,
50 Тем доказав неоспоримо,
Что нам явился в оный час
Герой, затмивший доблесть Рима.
Не сгинешь, присягнуть могу,
Ты в глубине веков бесследно -
Сын Гарпера, гарпун врагу,
О Тромп, труба судьбы победной!
С героями в единый строй
Встань, мореплаватель-герой!
Захтлевен здравствует; он грифелем затейным
Епископальный град творит над старым Рейном,
Любою линией свидетельствует он
О славе Утрехта, который утвержден
На службу цезарям и венценосным бриттам, -
Выл распланирован германцем мозговитым
Форпост, к которому, всем недругам на страх,
Ладьи от Катвейка шли вверх на парусах.
Тем самым рейнский град был с семихолмным Римом
10 От изначальных дней в союзе нерушимом,
Но честь его взросла, когда, посольством горд,
С британских берегов явился Виллиброрд {1},
Дабы язычников крестить в святой купели:
В пещерах и лесах уныло жив доселе,
И франк, и сакс, и фриз - весь северный народ
Учением Христа прониклись в свой черед.
Чем обладает он, избегнувший напасти
Во череде времен, средь многой смены власти!
В деснице - грозный меч, а в шуйце - крепкий щит, -
20 Как древле речено - коль оный, град сгорит,
Воскреснет сызнова на старом пепелище,
Как Феникс, но стократ прекраснее и чище:
К небесным высям шпиль собор возносит свой,
И ширятся, теснясь, за каменной стеной
Цветущие сады, монастыри и храмы -
Прилежного труда отменны панорамы!
Вильгельм Великий, столь престольным Римом чтим {2},
Не зря именовал сей град гнездом своим,
Семейства знатные сказать сегодня вправе,
30 Что, зародившись тут, пришли к всеместной славе,
По совести служа в дни мира и войны,
С ним клятвой и войной от века скреплены.
Не умаля свой сан, король для пользы дела
Епископов, князей подвластного придела
Зовет в большой Совет, им вверя часть забот;
Во храмах здешних всяк прибежище найдет
От притеснений, столь чреватых озлобленьем.
Так Семь Провинций, Эмс и Шельда попеченьем
Святого пастыря спокойство обрели,
40 И не мрачит раздор сей благостной земли.
Здесь Адриан Шестой {3} на свет младенцем явлен
И в Риме папой став, столь широко прославлен
Тем, что хранил святой престол Петра в чести,
Дабы неправедных ко благу привести.
К вершинам вознесен сей град Епископата,
Здесь плодороден дол, здесь жатва пребогата,
Здесь вымена коров грузны от молока,
Вкушает сон пастух в густой сени леска.
Вражда бежит лачуг, и замков, и фруктовых
50 Садов. Здесь горлинки недуг весной в дубровах
Любовны игрища. Там - носит мед пчела
И свищет соловей, - и песня весела,
Слух услаждая мой, звенит над отчим краем.
Чем город сей наречь? - Благословенным раем.
отца отечества.
О том воспомнить я хочу,
Кто был отечеству опора,
Чья жизнь коварством наговора
Была обречена мечу;
Кто нового Нерона {1} в страхе,
Как новый Сенека, держал;
Кто скорбь всех честных душ стяжал,
Главу свою сложив на плахе.
Убийцы! За него - года
10 В ответе будет ваша свора,
Как и за то клеймо позора,
Что возлегло на города!
Свершая ко Двору дорогу
По долгу службы, каждый день,
Он твердо ставил на ступень
Свой верный посох, "третью ногу".
Согбенный бременем труда
И сединою белопенной,
Он шел походкою согбенной,
20 Но не сгибался никогда!
О вы, чей нрав жесток и злобен!
Успев от старца отдохнуть,
Попробуйте мой стих согнуть:
Он посошку его подобен!
О чем пичуга песнь поет
Под сению древес,
Покуда солнце щедро льет
Сияние с небес?
Здесь, в чаще, зной не тяготит,
Здесь хвоя зелена,
Здесь песня воздух золотит,
Беспечна и вольна!
Богатства зверю не нужны,
10 Без них проводит век -
Не то, что раб своей мошны,
Бессчастный человек!
Владеет миром Амстердам,
Заносчив и богат,
Но разве обоняешь там
Сей хвойный аромат?
Нам, птицам, дикие леса
Питье и корм дают,
А солнечные небеса
20 Даруют нам приют.
Хоть мы не сеем и не жнем,
Но каждый колосок
И с нами делится зерном,
Когда приходит срок.
Супружество мы свято чтим,
Несродна зависть нам.
Всегда летим, куда хотим,
Не зная счета дням.
Оденься перьями, простись
30 С докучными людьми
И в благодарственную высь
Полет свой устреми!
Вблизи людских жилищ живет,
И, Божьей милостью, она
И от врагов, и от невзгод
Среди камней ограждена;
Но скорби и злосчастья нас
Подстерегают всякий час.
Две девушки ушли чуть свет
Туда, где средь раздольных трав
Ни троп, ни изгородей нет, -
10 Рай для гуляний и забав;
Где без заботы злак и плод
Во изобилии растет.
Струило солнце из-за гор
Лучи цветущие свои
На дольный, праздничный простор;
С гуденьем пчельные рои
Душистый собирали мед
В ячейки полновесных сот.
За сбором ягод разомлев,
20 На лоне благостной земли
Селянки в тень густых дерев
В изнеможенье прилегли,
Не в силах сон перебороть,
Оздоровляют; дух и плоть.
К ним, безмятежным, подползла
Змея из щели потайной,
Биясь кольцом вокруг ствола,
Она сверкала чешуей,
И, мерзкую распяля пасть,
30 На спящих зарилась напасть.
Но, чтяща дружество людей,
Узрела ящерка беду,
И, как ни страшно было ей,
У злой ехидны на виду,
На щеки дремлющих в тени
Скользнула резво, - и они
Успели дрему превозмочь,
Как будто пробудил их крик:
"Проснитесь и бегите прочь!" -
40 Они вскочили в тот же миг
И бросились бежать стремглав,
Цветы по лугу растеряв.
Сей твари, отвратившей вред,
Не всуе воздана хвала;
Днесь не рапира, не мушкет,
А тварь отроковиц спасла!
Змеиный яд казнит врасплох,
Но праведных хранит сам Бог.
На КОЛОКОЛЬНЫЙ ЗВОН АМСТЕРДАМА
Все ли грекам похваляться
Лирой, коей Амфиол,
В дивном пенье искушен,
Нудил стены воздвигаться.
Впрочем, Бахусу видней,
Нежели живущим ныне,
Как воздвигся на равнине
Град из тесаных камней
По веленью струн и пенья:
10 Нам смешны сии виденья.
Древних - погублял искус
Игрищ, неги и отрады;
Фантастические грады
Грубый изукрасил вкус.
Тщася чувственным экстазом
Ужас смерти обороть,
Ублажали греки плоть,
Ни во что не ставя разум;
Но затейливость прикрас
20 Вчуже меркла всякий раз.
Мы - питомцы просвещенья,
Ибо к славе движет век
Не изыск досужих нег,
Но разумность дерзновенья!
Город Гейсбрехта растет
Под музыку колоколен,
Чей раскат, многоглаголен,
Мещет Фербек в небосвод,
Ловко правя карильоном
30 В ликованье громозвонном.
Заглушает сей раскат
Кафедральные хоралы,
Колокольцы, как кимвалы,
Хорам ангельским гласят.
Башенным курантам вторя
В опоясании стен,
Непреклонный лик явлен
Первой Королевы Моря, -
В стройных мачтовых лесах,
40 С легким ветром в парусах.
Будь прославлены по праву
Гордый ЭЙ и Амстердам!
Вслед за Хемони воздам
Лотарингии за славу,
С коей ноты извлекла
Колокольного металла, -
Дабы радость окрыляла, -
Грянь, звонарь, в колокола!
Люд под колокольной башней
50 В пляс пустился бесшабашный.
Вряд ли даже легковер
Принесет дары Кибеле, -
Колокольни загудели
На совсем иной манер!
И безумным корибантам
Переспорить их невмочь,
Не давая день и ночь
Передышки музыкантам.
Се - алтарь! Не видел свет
60 Равного - с начала лет!
"Всей Британии владыка,
Беспределен в мощи я,
Лишь Господней роль моя
Истинно равновелика:
Зреть с незыблемых высот
Мировой круговорот.
Ибо скован так надежно
Путь от Дувра до Кале,
Что врагу на корабле
10 Здесь прокрасться невозможно,
И владельцем брега стал
Мой грохочущий металл.
Все сокровища Тефиды
Мне подвластны, наконец;
Даже Океан-отец
Вынужден сносить обиды,
Ибо мощь всегда права -
Чтят ее и божества".
Так, в отеческой короне,
20 Но про казнь отца забыв,
Неразумен и спесив,
Карл бахвалился на троне,
Но пошел, как видно, впрок
Стюартам судьбы урок.
Но Всевышний, чья десница
Тем, кто алчен и подмен,
Беды шлет удач взамен,
Вынуждая покориться
И гордыней пренебречь, -
30 Дерзкую услышал речь!
Зри! Ведет на Темзе битву
Доблестный голландский флот!
Цепи, словно нитки, рвет
Начинающий ловитву
Грозным рыком батарей
Беспощадный Лев Морей!
Миг - и позади оковы!
Ныне ваш черед, суда!
Очи львиные всегда
40 Молнии метать готовы:
Взгляд - и вражий арсенал
Пламенем и дымом стал!
Карл! Прощайся с кораблями:
Те горят, а эти Лев
Из гнезда, рассвирепев,
Тянет к Тесселу когтями!
Карл! Излей свою тоску
Абордажному крюку,
И о Льве Морей поведай:
50 Как, благодаря ему,
В собственном своем дому
Распростился ты с победой,
Как тебя гнетет поднесь
Бредой сбавленная спесь!
Те, что орденом Подвязки {1}
Рейтером награждены, -
Соль дворянства той страны,
Где взирают без опаски
На гордыню, что клыки
60 Щерит, Богу вопреки!
Стихотворение впервые опубликовано в 1631 г. в виде отдельного оттиска.
Датировка его написания вызывает затруднения; традиционно оно датируется
1620 г., когда, разумеется, не могло идти и речи о его публикации
(Олденбарневелт был казнен 13 мая 1619 г. в Гааге). "Гезами" в данном случае
Вондел издевательски называет кальвинистов (точней, гомаристов, сторонников
Маурица Оранского), отправивших Олденбарневелта на эшафот. Вондел изображает
их пытающимися "прочесть отходную" прежде, чем сами они предстанут перед
судом. Из двадцати четырех судей состоял "трибунал", судивший
Олденбарневелта по фальсифицированному обвинению в государственной измене.
Ода написана Вонделом в 1620 г. и тогда же издана отдельной книгой.
Издателем был известнейший картограф В. Я. Блау (о нем см. ниже). Ода
посвящена другу Вондела, Лауренеу Реалу (1583-1637). Помимо упоминаемого в
посвящении назначения Реала губернатором Ост-Индии (1611), Лауренс Реал
оставил заметный след в литературе; его стихотворения по сей день включаются
в антологии нидерландской поэзии; один из первых русских историков
нидерландской литературы, В. Р. Зотов, отмечал, что "Лоренц Реал писал
веселые песни, отличавшиеся блестящим языком" (История всемирной литературы,
т. IV, 1881). Реалу посвящено еще несколько поэтических произведений
Вондела, в частности, стихотворное прошение к Фердинанду II об освобождении
Реала из тюрьмы, куда тот попал в конце 1620-х гг.). Пост
генерал-губернатора Ост-Индии Реал занимал до 1618 г., в 1620 г. он
возвратился в Нидерланды.
Круг мифологии, затрагиваемый одой, весьма узок и за малыми
исключениями восходит к мифам древней Греции, - хотя имена богов Вондел
употребляет римские.
1 ... карабкаться по райнам... - Райны - реи.
2 Тефидой сызмальства... - Тефида - сестра и супруга "Морского старца"
Нерея, мать трех тысяч океанид, из которых одна, Дорида, также упомянута в
оде.
3 И пусть Лаврентий... - Св. Лаврентий, христианский мученик, казненный
в 258 г. в Риме, "патрон" Лауренса Реала по имени.
4 Язону, Тифию - Вондел упоминает из всех аргонавтов лишь предводителя
похода, Язона, и кормчего "Арго" - Тифия.
6 ...с Уранией в ладу... - Урания - муза астрономии.
6 Кефис - река в Фокиде, в Греции. Упоминается в "Метаморфозах" Овидия,
в рассказе о Девкалионе, широко использованном в драме "Ной".
7 Шпринтов - косой брус для растягивания паруса.
8 Тот - создал галеас, сей - выстроил караку... - Галеас - название
нескольких типов двух- и трехмачтовых кораблей; карака - грузовое (изредка
военное) парусное судно.
9 Энкхейзен - стоит возле узкого пролива, ныне перекрытого дамбой,
ведущего во "внутреннее море" Нидерландов, т. е. залив Зейдерзе.
10 Он звался ван дер Скуп... - Вся история паромщика ван дер Скупа
целиком вымышлена Вонделом.
11 Шпангоуты - поперечные ребра корпуса судна.
12 Противостав богам... - Согласно мифам, после битвы с титанами Зевс
(Юпитер) сверг титанов в Тартар и придавил их Этной - действующим вулканом в
Сицилии.
11 За Схевелинг ваш флот.., - Схевелинг (совр. Схевенинген) приморское
предместье Гааги. "За Схевелинг" - букв, "в открытое море".
14 Дорида там живет... - См. выше, примеч. 2.