Посмотрите, как ведут себя члены даже временной одновозрастной или однополовой группы на улице или в общественном транспорте: они говорят громче обычного, контролируют свои действия по отношению к членам группы, но ослабляют самоконтроль по отношению к окружающим - отсюда увеличивается вероятность аморальных действий. В связи с этим вспомним (по литературе, конечно) жизнь и отношения в многодетных семьях, где старшие влияют на младших, опекают и помогают, и сами находятся под соответствующим воспитательным воздействием старших членов семьи. Так вырабаты ваются столь ценимые в обществе качества, как трудолюбие, уважение, терпимость, благодарность, дружба, сотрудничество, коллективизм.
   В человеке всегда есть что-то "биологическое", что связывает его с животным миром, из которого он произошел, и нечто "социальное", чем он себя противопоставляет этому миру. Как бы ни хотелось игнорировать "биологическое", оно пет-нет и напоминает о себе. Не надо только преувеличивать его значение, но и не следует о вем забывать.
   Стихия учителя-организатора - ученическое окружение, ученики ему никогда не надоедают, он легко с ними сходится, к каждому проявит внимание и каждому придет на помощь, эмоционально с ним легко и интересно.
   Это, как правило, чувствующий вкус к жизни сангвиник, ому нетрудно завоевать авторитет, стать первым с согласия других, за словом в карман он не лезет, и за слово на него не обижаются, он уверен и может новости за собой - а это означает-способность быть лидером.
   Кстати, из лидеров получаются учителя-администраторы, но для этого необходимы дополнительные, административные качества.
   Преподаватель в старших классах средней школы - прежде всего лектор, потом уже организатор и только потом воспитатель. В институте лекторские качества еще более рафинируются. И лекцию для взрослых читает чистый лектор, которому поздно воспитывать, а занятие за него организовали другие. Если у него и есть качества организатора, то эти качества особого рода: овладеть вниманием аудитории, подчинить ее своим обаянием, повести за собой, убедить и снискать в конце благодарность.
   Лектор не теряется при виде десяти, ста, тысячи человек, готовых слушать его или нет и в связи с этим доброжелательных или не очень. Он готов ответить на любой вопрос. Он готов сразу же перестроиться, если чувствует, что аудитории непопятно или неинтересно.
   Одна старая учительница, теперь пенсионерка, рассказывала мне, как, идя на урок, она принимала таблетку от головной боли. Эту боль, как считала, она получила в наследство от своей мамы, которую укачивало даже в городской конке. Причем боль начиналась только во время урока. За 40 лет педагогической работы было принято 10 000 таблеток. Но после ухода на пенсию вот уже 20 лет бывшая учительница не знает, что такое головная боль.
   Этот факт заставляет задуматься о том, что несоответствие профессиональных качеств работника профессиональным требованиям - причина отсутствия интереса к работе, преждевременной усталости и профессиональных заболеваний.
   Если бы учительница просто излагала учебный материал или с глазу на глаз убеждала в чем-то ученика, голова бы, наверное, от этого не заболела. Но, рассказывая, она должна была одновременно следить за классом: за Ивановым, который вертится, Петровой, которая шепчется, Сидоровым, который смотрит в окно. Есть учителя, этого не замечающие, некоторые замечают, но частично, третьи замечают все и держат класс в руках без ущерба для собственного здоровья. Последнее говорит о соответствии профессиональных способностей профессиональным требованиям.
   Кстати, боль - очень важный сигнал, выработанный организмом для невнимательных к собственному здоровью, зарвавшихся, одержимых, что надо последить за собой: нарушен информационный режим учительского труда, сначала наступает усталость, потом придет болезнь.
   Грузинский ученый М. Хапанашвили поставил серии опытов с собаками, продолжая знаменитые эксперименты И. Павлова. Первая серия вырабатывала положительные условные рефлексы на звонок и свет и отрицательный рефлекс на метроном (два удара в секунду). Положительные рефлексы означали появление еды в кормушке № 1. Потом началась вторая серия: звуковой сигнал в 600 герц звал к кормушке № 2, а мешал ему все тот же метроном. Собака усвоила и эту премудрость. В третьей - опыты объединили: еда появлялась попеременно в обеих кормушках. Собака поворачивала голову то и одну сторону, то в другую, меняла позу, вскакивала, иногда бежала не туда, куда нужно, испытывала позывы к мочеиспусканию и часто пила. Но и это было усвоено - организм приспособился. В четвертой серии появилась кормушка № 3: сигнал о появлении корма - булькающие звуки. Первые две кормушки временно бездействовали. И вот к № 3 прибавили № 2 все с тем же отвлекающим метрономом (пятая серия), а затем № 1 (шестая серия).
   Тут и начались настоящие мучения. Ранее выработанные рефлексы потеряли свою стойкость. Собака путалась, начинала скулить, выть, лаять и даже бросалась на экспериментатора. На уменьшение интервалов между сигналами она отвечала тем, что тянула время: нарочито медленно шла к кормушке, долго скребла чашку после еды, но сразу возвращалась на место, почесывалась, часто зевала и дремала из-за застойных явлений в венозной системе. Могла игнорировать одну из кормушек, чтобы спасти свои нервы, хотя и получала за это меньше еды.
   Экспериментаторы стали замечать подергивание лап и шейных мышц. Со временем стала выпадать шерсть, уменьшился вес, появились признаки язвы желудка.
   Многомесячный отдых не устранил сбоя высшей нервной деятельности. Эту болезнь назвали информационным неврозом.
   Но в жизни неврозом страдают не столько собаки, сколько люди. Общество научилось охранять труд химика, станочника, монтажника. То же самое требуется в отношении управленца, бухгалтера, плановика, телефониста, врача, учителя. Но, прежде чем охранять, следует знать, что это за труд, как правильно его организовать п предварительно отобрать способных на этот труд людей.
   Помочь здесь должны информатика и кибернетика.
   С точки зрения профориентации, профессия учителя - необычная: сравнительно мало таких, кто, имея талант учителя, его в себе не обнаружил, и очень много - кто становится учителем без призвания. Десять школьных лет - достаточный срок, чтобы испытать себя на этой стезе. Но вот пойти но учительской стезе, не прельстившись карьерой ученого или гида, всю жизнь оставаясь рядовым, в постоянной борьбе с мещанством, развивая в себе интеллигентность и передавая ее ученикам, рискует не всякий. С другой стороны, как широко раскрытые двери пединститута закрыть перед случайной личностью, польстившейся на недобор?
   Ученик - это образ жизни
   Тяжелая дверь приоткрылась и впустила новую порцию посетителей. Если задержаться в этом не всегда неуютном вестибюле, легко можно отличить тех, кто пришел в музей добровольно, от тех, кого привели родители, друзья, учителя.
   В историческом музее из вестибюля сразу попадаешь в каменный век, где больше надписей, чем рисунков, больше рисунков, чем экспонатов, среди экснонатов больше муляжей и меньше реликвий. Реликвии - подлинные черепки, из которых при самом изощренном воображении трудно слепить горшок, и монеты, позеленевшие настолько, что на них трудно что-нибудь разобрать.
   Поэтому ничего не остается, как в неудобной позе читать надписи. Тем не менее посетитель проявляет терпение и любознательность и впоследствии расплачивается за это.
   До нового времени он доходит таким уставшим, что удостаивает беглым взглядом лишь что-нибудь выдающееся: мундир - слишком яркий или пушку слишком большую.
   Когда посетитель шествует под эскортом экскурсовода, у него возникают иные вопросы: почему мы прошли мимо одного и остановились у другого; почему экскурсевод говорит одинаково для всех, не думая о том, что группы разные и люди в одной группе тоже разные, почему нужно не зевать и занимать места поближе к экскурсоводу, слышать, что он говорит, и видеть, что показывает?
   Если это художественный музей, то странно, почему так много уделяется внимания библейским сюжетам и греческим мифам? Конечно, это полезно знать, и, кстати, в школе этому следует получше учить. Но ведь картины здесь висят не из-за своих сюжетов.
   И вообще, чем живой экскурсовод лучше механического, которым обзаводятся многие музеи и который так же бесстрастно говорит на любом языке, стоит только опустить монету в щель автомата?
   Хуже всего приходится в большом музее, особенно если музей знаменитый. Здесь работников музея преследует одна беда, посетителей - другая. Первая беда:
   для экспонатов вредны, а для паркетного пола тем более, эти тысячи шаркающих ног. Иными словами, если мы в числителе запишем, что дает экспонат, а в знаменателе - что он теряет, получится мелкая дробная величина. Вторая беда: психология посетителя - паническая боязнь что-нибудь пропустить в музейном лабиринте и каннибальское желание осмотреть все. Когда кончается этот длинный день и, осмотрев все, посетитель выходит на улиЦУ - У него все симптомы нервного расстройства, которое потом, может быть, исчезнет, а может быть, нет.
   Мы начали этот раздел с частично уже знакомой нам проблемы музея, чтобы, разобравшись в ней, сопоставить ее с аналогичной проблемой школы.
   В школе требуется, чтобы ученик, открыв школьную дверь и попав в вестибюль, сразу же позабыл обо всем, кроме учебы. Чтобы по дорого в класс морально подготовился к тому, что его ожидает. Чтобы, приступив к уроку, уже знал, что впереди, и соответствующим образом распределил свои силы. Чтобы в этом ему помог экскурсовод-учитель, так подав учебный материал, что школьник наверняка шел бы домой удовлетворенный и завтра с радостью пришел сюда вновь.
   Человек - динамическая информационная система.
   Ученик - специализированная система, принимающая и усваивающая информацию. Чтобы процесс принятия и усвоения проходил гладко и результативно, надо, чтобы система работала в оптимальном для нее режиме.
   Начнем с рецепторного поля. Так называется совокупность органов чувств, очень разных по физической природе и пропускной способности. Как ни странно, они работают синхронно и синтезируют входящую информацию в один информационный поток. Кто-то из биологов, начиная лекцию о рецепторном поле, сказал: "Представьте себе мешок с дырками разной величины с разных сторон. Вы сидите в этом мешке, смотрите в дырки и стараетесь создать единую картину внешнего мира".
   О синхронности работы рецепторов можно судить но эффекту галлюцинаций. До создания информационной теории восприятия психологическая теория считала галлюцинацию восприятием несуществующей реальности и относила к психическим расстройствам. В действительности это мнимая информация, принятая рецептором только потому, что приемник соседнего рецептора принял аналогичную информацию как реальную. Так мы воспринимаем бархат, чувствуем его поверхность, не прикасаясь к ней. По этой же причине стены цвета спелого персика возбуждают аппетит в столовой, а от цвета свежего сена он пропадает. Даже изображение горниста нарушает тишину в классе и отвлекает от урока.
   Чтобы изучить процесс восприятия и управлять им, надо знать, как работает каждый рецептор, что представляет собой та информация, которую он принимает. Мы очень нуждаемся в науках о цвете, вкусе, запахе.
   Что нового усвоило человечество с тех пор, как Лукреций Кар писал:
   Так, если думаешь ты драгоценный бальзам изготовить, С миррой смешав майоран и букет благовонного нарда, Запах которого может казаться нектаром, надо Прежде всего отыскать непахучее масло оливы, Чтобы затронуть оно не могло обонянья и чтобы, Соком своим заразив, не могло заглушить и попортить Весь ароматный отвар и душистость его уничтожить.
   Другой эффект называется дисгаллюцинацией, когда рецептор получает реальную информацию, но не соответствующую той, которую получил другой рецептор. Организм на это отвечает защитной реакцией.
   Однажды был устроен банкет. Стол богато сервировали, и, когда гости расселись, были включены скрытые светильники со светофильтрами. Мясо вдруг приобрело серую окраску, салат стал фиолетовым, свежий зеленый горошек черным, молоко заиграло таинственными фиолетово-красными бликами. У присутствующих пропал аппетит, а некоторые почувствовали себя дурно.
   Наряду с тем, что семь рецепторных каналов - цветовое зрение, контурное зрение, осязание, вкус, обоняние, несемантический слух, семантический (смысловой)
   слух - имеют разную пропускную способность, жизнь, в том числе и учеба, загружают их далеко не равномерно.
   В школе больше всего используется семантический слух, менее - зрение (несмотря на то, что глаза - самый мощный рецептор), и почти бездействует все остальное. Позвольте школьнику не только слушать и смотреть, но и трогать, усвояемость материала возрастет. Прибавьте к этому запахи столярного клея, резинового клея, ацетона, фотопроявителя, сами по себе не очень приятные, но ученики с наслаждением их вдыхают, потому что они ассоциируются с положительными эмоциями созидания, повышая эффективность процесса активного обучения.
   Считается, что одно из многих назначений искусства - загружать часто бездействующие каналы восприятия.
   Русский композитор А. Скрябин мечтал о большем, о грандиозных мистериях - театрализованных представлениях с дополнительными: вкусовыми, обонятельными, осязательными и тепловыми воздействиями. Возвратитесь к одной из предыдущих глав, где описан метод обучения иностранным языкам, и вы увидите путь к воплощению скрябинской идеи, по крайней мере, в педагогике.
   Теперь интересно, как происходит синтез потоков, поступающих по разным каналам и соединяющихся в один поток? Во-первых, обратим внимание на то, что в один канал может поступать не один поток. Во-вторых, бывает, что потоки не синтезируются, тогда возникает информационный шум, увеличивающий потери восприятия и вызывающий преждевременную усталость.
   Не случайно кипематограф - это "черный ящик", в который сажают зрителя-слушателя и обрушивают на него шквал информации. Телевизионный фильм имеет (или должен иметь) меньшую информационную плотность текста, потому что дома у телевизора внимание рассеянно.
   В театре царит полумрак, и поглощенный действием (не таким стремительным, как в кино) зритель машинально скользит взглядом по ярусам зала и силуэтам зрителей. В концертном зале горит свет: музыкальный (несемантический слуховой) поток не такой мощный, и поэтому слушатель не только слушает, но и смотрит на исполнителя, любуется интерьером, который соответственно в одних случаях стимулирует восприятие, а в Других случаях раздражает.
   По мнению цветопсихологои, сочетание синего с золотом показано для классической симфонической музыки, точнее, произведений венской и романтической музыкальных школ, пристрастие к которым не утрачено до сих пор.
   В зале кто-то кашляет. Это шум, неизбежная помеха, с которой приходится мириться. Но если закашляют мпогие, может сорваться концерт. Теперь представим себе открытые окна в концертном зале, и уличный шум свободно проникает внутрь. Это совершенно недопустимо.
   А если настолько улучшить акустику зала или увеличить громкость радиотрансляции, так, чтобы звуки оркестра полностью скрыли уличный шум? Нет, нельзя. Существует стандарт на громкость - давление, испытываемое барабанной перепонкой уха.
   Это давление измеряется в децибелах. Санитарная норма для помещепий ночью - 30 децибел (биение сердца, тиканье часов, шелест листьев), днем 40. Поэтому для школ недопустимо соседство с шумной улицей (80 децибел) и с детской площадкой (65 децибел).
   В архитектурных школьных проектах окна все чаще выполняют декоративную функцию, вентиляцию обеспечивает кондиционер, обивка стен и покрытие пола служат целям звукоизоляции.
   Научные организаторы труда давно заметили, что машинистка легче переносит звук пишущей машинки, на которой печатает, чем, чужой. Причина: в первом случае - налицо синтез информационных потоков, во втором синтеза нет, есть шум. То же самое относится к разговорам, которые могут убаюкивать и выводить из себя. Что с того, что шепот на расстоянии полутора метров - это 10 децибел, тихий разговор - 40, обычный разговор 60, громкая речь - 70, крик - 80. Важно еще, какой смысл вложен в этот шепот или крик. Так несемантическии звуковой поток соединяется с семантическим, увеличивая свою мощность.
   Теперь поставим мысленный эксперимент. Учебная аудитория. Слева от доски кафедра. За кафедрой читает лекцию опытный лектор. Справа от доски инструмент.
   За инструментом вдохновенно играет известный исполнитель. Аудитория в растерянности.
   Конечно, в кино музыкальное сопровождение обычно сливается с происходящим на экране; когда этого не происходит - музыка отвлекает; если плохой кинофильм, то можно его не смотреть, закрыть глаза и слушать музыку, только вот музыке сильно мешают другие звуки.
   На производстве музыку иногда используют в качестве фона в рабочем процессе, но музыка тогда должна быть ненавязчивая - тихая, композиционно нейтральная и ритмически простая.
   Здесь же явный диссонанс. Оправившись от изумления и убедившись в том, что слушать одновременно лектора и музыканта невозможно, каждый выбирает кого-то одного, но тогда другой источник становится для него информационным шумом и настолько мощиьш, что фактически уничтожает всю полезную информацию и вызывает усталость.
   Из этих примеров видно, что информационный режим восприятия определяется тремя факторами: источником, приемником и средой. Когда объем передаваемой информации особенно велик, влияние среды должно быть сведено к минимуму. И наоборот - при недостатке информации среда подпитывает, обеспечивает недостающим информационным питанием. Поток зрительной информации самый мощный, но слуховой - самый коварный, потому что можно на что-то закрывать глаза, но затыкать уши значительно труднее. Тот и другой потоки могут быть несемантическими и семантическими. И все должно соединиться. Когда соединения не происходит, возникает шум. И если это два равных по мощности потока, они, как два паука, пожирают друг друга.
   Все, о чем говорилось выше, представляет информацию, поступающую извне, в учебном процессе - от учителя. Но существует еще внутренняя информация, содержимое памяти воспринимающего. И от этого тоже зависит эффект восприятия.
   Со времени 70-х годов мне запомнилась польская кинокартина "Все на продажу", посвященная памяти 3. Цибульского. Фильм оригинален тем, что Цибульский там ни разу не показан и не назван. И зал разделяется на две части: одним, кто пришел почтить память любимого артиста, все было близко, дорого, понятно; тем, которым актер был неизвестен, это было непонятно и неинтересно.
   Со своим знакомым я видел другую польскую историческую картину. Знакомый хорошо знал историю, польскую историю и заранее предвкушал то, что увидит на экране. Я ничего не знал и, казалось бы, должен был извлечь из фильма больше. Получилось наоборот. Таково свойство памяти.
   Теперь поставим еще один мысленный киноэксперимент. У вас большое личное горе. Вы машинально вышли на улицу, увидели кинотеатр, вошли, купили билет и сели в зале, не поинтересовавшись, что за фильм идет (да вам сейчас, в сущности, это безразлично). Тушится свет.
   Перед кинорежиссером всегда стоит задача: увлечь и тех, кто имеет привычку думать, и тех, кто ищет во всем развлечение, и тех, кто не хочет ни думать, ни развлекаться, вроде вас. Кстати, М. Антониони считается мастером номер один за умение силой увлечь, обеспечить так называемую апостериорную настройку. Но вернемся к личному горю.
   Даже при большом таланте режиссер не в состоянии сразу завладеть вниманием. Поэтому начинается б ба, которая идет с переменным успехом: занятый своими мыслями, ничего не соображающий, вы постепенно начинаете понимать, что же происходит на экране, превращаетесь в нормального зрителя, но в положении опоздавшего и не знающего, что было вначале. Нормальный процесс восприятия - это ассоциации, аналогии, извлекаемые из памяти, если память не просто чем-то заполнена, а именно тем, что нужно для конкретного случая.
   Но вот срабатывает "эн плюс первая" ассоциация, которая напоминает о вашем горе. Снова наплыв, опять ничего не понятно - и так не один раз.
   Когда зажигается свет, вы выходите на улицу изнуренным и опустошенным. Потом, какое-то время спустя, вспоминаете: "Что было в тот день? Кино? Что же там шло?" И воспоминание всплывает как на полотне с зияющими дырами.
   Таким образом, можно смотреть, по не видеть, слушать, но не слышать и не понимать. Так мы воспринимаем непонятную иностранную речь, и лучшее, что можно сделать, это почувствовать музыку чужой речи. Тем, кто умеет так чувствовать и наслаждаться, труднее выучить иностранный язык, потому что они легко отключаются, не умеют заставить себя слышать.
   В чем причина, что ученик пропускает учительскую речь мимо ушей? Отсутствие интереса к предмету и симпатии к преподавателю, незнание предыдущего материала, свойство с трудом схватывать, быстро терять или оспаривать логику изложения, не поспевать за ходом изложения, отвлекаться посторонними действиями, посторонними мыслями или прямыми ассоциациями, уводящими творческую личность в сторону. Кстати, лучше пропустить урок, чем читать на уроке постороннюю книгу, потому что в первом случае вы просто ничего не получите, а во втором - еще проявите неуважение и устанете, борясь с информационным шумом, который создает преподаватель.
   Восприятие - не механический, а творческий процесс.
   Именно через восприятие проходит пропасть между возможностями человека и машины. Выше мы уже говорили, что машина освобождает человека от тяжелого, рутинного труда, оставляя за ним человеческое, творческое. Не случайно научно-технический прогресс в числе прочего ассоциируется с такими понятиями, как творческий потенциал, творческие силы, творческие возможности, творческий подход. Отсюда новые задача учителя: научить думать, рассуждать, анализировать, синтезировать, выдумывать.
   Пассивное творческое восприятие: заставить ученика не только глотать, но и разжевывать. Не нести его на руках, а вести за собой, заставлять шагать, кое-где прыгать и перепрыгивать. Это значит: говоря, не договаривать, подвести к выводу и предложить его сделать самому, вместо точки поставить многоточие. В кинематографе существует метод "натянутой тетивы": не надо снимать весь путь полета стрелы, можно показать начало и конец, а остальное зритель домыслит сам.
   Активное творческое восприятие: дать ученику полуфабрикат, пусть он сам проявит инициативу, сам найдет путь, по которому его направят, предварительно проинструктировав. Активно-творчески воспринимающий ученик берет все: и то, что дал учитель, и то, что хотел дать, и то, что давать не думал.
   К примеру, на уроке литературы, где обсуждается образ главного героя, преподаватель загрунтует холст и нанесет основные штрихи, ученики будут дорисовывать, а вот Ваня заметит такое, от чего просто захватывает дух.
   Познакомившись с механизмом восприятия, мы сможем перейти теперь к режиму. Режим восприятия обеспечивает режиссура.
   Нужен ли театру режиссер? Да, нужен. А нужен ли режиссер школе, музею? Тоже нужен.
   С. Эйзенштейну первому пришла в голову идея проверять реакцию зрительного зала по выражению лица и звукам (кашель, скрип кресел). Эту идею обратной связи - основного принципа кибернетики - не оценили тогда. Не могли увидеть здесь попытки улучшить режиссуру, чтобы сделать действие монолитным, а внимание постоянным.
   В театре - одна режиссура, в школе ее две: как организовать весь процесс обучения и как провести урок.
   Режим начинается с априорной настройки: моральной готовности идти в школу, изучать тот или иной предмет, приступить к уроку. Желание ходить в школу - это мотивация на учебу, о которой говорилось в первой главе книги. На это сразу должен обратить внимание учитель как воспитатель. Изучение каждого предмета начинается с объяснения, что этот предмет дает и в чем его суть (так в вузе "вводят в специальность"). Готовность к уроку означает: ученик пришел в себя после игры в физкультурном зале, спора в ученической или захватывающей книги.
   С априорной настройкой тесно связано привлечение.
   Учеба, предмет, урок чом-то привлекательны, и привлекательность учитель должен обнаружить сам, вытащить ее, показать всем и поманить ею. Не правда ли, этот совет ассоциируется с рекламой, а реклама ассоциируется с конкуренцией?
   Пародируя книжную рекламу своего времени, Гоголь писал: "Эта книга... удивительная, необыкновенная, неслыханная, гениальная, первая на Руси, продается но пятнадцать рублей; автор ее выше Вальтера Скотта, Гумбольдта, Гёте, Байрона. Возьмите, переплетите и поставьте в библиотеку вашу; так же и второе издание купите и поставьте в библиотеку; хорошего не мешает иметь и по два экземпляра".
   Скажем вместо конкуренции - здоровая конкуренция или, еще лучше, соревнование, и все станет на свои места. Соревнуются учащиеся. Соревнуются учителя. Соревнуются учебные предметы, особенно если они не основные, факультативные. Соревнуются авторы учебных пособий и художественных произведений за право быть прочитанными. Соревнование встряхивает, заставляет всегда быть в форме, на высоте, не зевать, не считать ворон. Разве это плохо?