Воронин Андрей Николаевич. Груз для Слепого

   Майор отодвинул Василия Котова и уселся на его место.
   – Ну, сдавай.
   – Лучше, вы сдавайте. Только будем играть честно, в открытую.
   – Что ж, давай, – кивнул майор Борщев, снял шапку и положил рядом с собой.
   Василий Котов устроился рядышком, чтобы видеть игру. Он, конечно же, был наслышан о том, как здорово играет майор, знал, что обыграть его практически невозможно И ему хотелось увидеть соревнование майора с сержантом собственными глазами, ведь Олег Башлаков тоже слыл классным игроком в карты.
   – Давай, снимай, – держа колоду на огромной ладони, подмигнул майор.
   – К себе или от себя? – усмехнулся сержант. – Левой рукой от сердца?
   – Как хочешь, мне без разницы.
   Сержант немного помедлил, затем встряхнул правую руку, словно бы сбрасывая с пальцев оцепенение, и аккуратно снял половину колоды, положив ее на гладкие полированные доски сиденья.
   – Готово! Борщев улыбнулся.
   – Ну, а теперь смотри.
   – Ловкость рук и никакого мошенничества… – замурлыкал себе под нос сержант Майор накрыл колоду теми картами, что остались у него, и сбросил верхнюю карту сержанту, а одну не глядя положил себе.
   – На что мы играем, товарищ майор? – заглядывая в глаза старшему по званию, ухмыльнулся сержант.
   – На что хочешь. Все равно выиграю.
   – Тогда давайте на интерес.
   – Ну и зачем мне это? – скривив губы, хмыкнул майор.
   – Давайте сыграем так: если из десяти партий два раза выиграю я, то… – сержант задумался, глядя в потолок, на котором ярко светилась лампочка.
   «Чего бы такое попросить у майора, чтобы и его не обидеть, и себе хоть какая-то польза была?»
   Башлакова выручил сам майор.
   – Вот что я тебе могу предложить, Олег. Если ты действительно, как обещаешь, выиграешь из десяти две партии, то будешь спать лишних четыре часа. Я за тебя отдежурю.
   Сержанта такая перспектива устраивала. Он вновь потер ладонь о ладонь, тряхнул кистями рук и размял пальцы. Захрустели суставы. Пальцы у сержанта Башлакова были тонкие, как у настоящего шулера, с аккуратными ухоженными ногтями И майор ненароком подумал:
   «Когда это сержант успел так отполировать ногти?»
   Но тут же вспомнил странную привычку Башлакова. Когда тому нечего было делать, то он либо причесывался по целому часу у зеркала, либо маленькой пилочкой чистил свои ногти, а затем полировал их о рукав бушлата.
   – Может, сразу две? – спросил, улыбнувшись, майор.
   – Конечно же, товарищ майор, кто играет с одной картой?
   – Если ты не выиграешь, – тут же сказал Борщев, прикрыв колоду ладонью, – то будешь дежурить два раза подряд. Согласен?
   – Согласен, – понимая, что выбора нет, кивнул Олег.
   – Ну, поехали.
   – Поехали.
   – А, может, по одной?
   – Как хотите.
   – По одной.
   Олег поднял свою карту, и на его лице появилась гримаса явного неудовольствия, хотя на самом деле в его руках оказался трефовый туз.
   «Еще бы одного тузика и будет золотое очко».
   Сержант представил себе, как огорчится майор, и как обрадуется он сам. А еще Олегу Башлакову хотелось повыпендриваться перед сержантом Котовым.
   – Давайте еще одну карту.
   – Бери сам, – хмыкнул майор, подсовывая колоду.
   – Не везет в любви, повезет в игре.
   Олег Башлаков медленно взял верхнюю карту, подвинул ее к себе, а затем, таясь от майора, заглянул в нее и тут же прижал к груди.
   – Еще одного туза взял? – хмыкнул Борщев.
   – Туза – не туза, а тоже карта хорошая, – соврал Башлаков.
   – Может, она и хорошая, да только если расписываешь пульку, а так – ни два, ни полтора, и ты теперь думаешь, брать ли третью. Вот что я тебе скажу, сержант: возьмешь ты сейчас третью – будет, перебор, а не возьмешь – я наберу больше.
   – Посмотрим, посмотрим…
   Второй картой, вытащенной Башлаковым, оказался трефовый валет.
   «Что ж, тринадцать. Риск почти минимальный. Навряд ли сейчас придет туз. Ясное дело, девятка или десятка меня не устроют, а восьмерочка – то, что доктор прописал».
   И Башлаков, глядя в глаза своему командиру, потянул тонкие пальцы к колоде.
   – Ты подумай хорошенько.
   – Уже подумал.
   Башлаков взял карту, резко прижал к груди, а затем заглянул, отогнув уголок – семерка.
   «Итого двадцать», – отметил, морщась, словно от зубной боли, Олег Башлаков. На такую комбинацию он, честно говоря, не рассчитывал. – Вот повезло, так повезло. Первая партия, скорее всего, будет за ним".
   Но сержант все еще медлил, напустив на свое лицо выражение растерянности и задумчивости, как будто вот-вот протянет руку, чтобы попросить четвертую карту. А затем, словно отчаявшись, махнул рукой и, глядя в глаза майору Борщеву, прошептал:
   – Теперь себе.
   Майор ухмыльнулся, посмотрел на единственного зрителя, жадно следившего за игрой.
   – Смотри сюда, Олег.
   – Смотрю.
   Первую карту Борщев отложил Не переворачивая.
   – Заначка.
   Второй картой майору выпала семерка. Он ее перевернул, демонстрируя и Котову, и Башлакову. Затем взял короля и тоже показал обоим.
   – Ты проиграл, Олег, – тихо проговорил майор и перевернул первую карту. Трефовая десятка.
   – Черт! – выкрикнул сержант и ударил кулаком по сиденью, а затем швырнул свои карты рубашкой вниз. – У меня же было двадцать! Двадцать!
   – А я знал, что у тебя двадцать, – вновь хмыкнул Борщев.
   – Откуда, товарищ майор? Вы что, карты насквозь видите? Тем более, колода моя…
   – Эх, парень, парень, послужил бы ты с мое, поездил бы лет десять с зэками, научился бы видеть карты насквозь, даже не через бумагу, а через руку.
   – Ничего, товарищ майор, у меня еще будет возможность отыграться. Давайте сделаем по-честному, пусть Котов сдаст.
   Майор пожал своими широченными плечами.
   – Что ж, если хочешь, пусть сдаст Котов.
   И на этот раз у Борщева выпало «очко», а у Олега Башлакова двадцать.
   – Нет, с вами садиться бесполезно, – вскочил со своего места Олег и затопал ногами. – Нет-нет-нет! Я уже раскаиваюсь, товарищ майор, что связался с вами. Я согласен с тем, что проиграл, только расскажите, как вы это делаете. Почему у вас все время двадцать одно, а у меня двадцать, не больше и не меньше?
   – Никакого секрета нет, – майор откинул седую прядь со лба и щелкнул пальцами. – Просто мне везет, а тебе тоже везет, но меньше.
   – Это сказки для детей, товарищ майор, вы, наверное, знаете какую-то тайну или секрет.
   – Секретов я знаю много и карточных фокусов знаю достаточно. У меня были хорошие учителя, сейчас таких уже нет.
   – Как это нет? – поинтересовался сержант.
   – Половину постреляли, половина бросила эти дела.
   – А кто вас научил – конкретно?
   – Был один учитель…
   – Уголовник?
   – Конечно, уголовник, причем какого класса! Он мог обыграть кого угодно.
   – И что с ним случилось?
   – Кличка у него была хорошая – Туз.
   – Я слышал про этого шулера.
   – Ты только слышал, а я вот три года охранял зону, где Туз сидел.
   – Где?
   – Далеко отсюда – на Колыме.
   – Вы и там служили?
   – Да, я там начинал, – признался майор Борщев и поморщился.
   – Так что, товарищ майор, этот Туз действительно был таким классным игроком?
   – Он обыграл бы тебя и меня с завязанными глазами.
   – Как?
   – А вот так, – ухмыльнулся майор. – Смотри, я тебе кое-что покажу.
   И майор, быстро перетасовав колоду, сказал, глядя в глаза Башлакову:
   – Сейчас я буду угадывать карты, а ты говори, правильно или нет.
   Сержант пожал плечами.
   – Ну что ж, попробуйте.
   Борщев быстро, одну за другой, назвал пять карт.
   – Вы все подстроили. Сами тасовали, сами разложили, запомнили… Я тоже так могу.
   – Если не веришь – перекинь колоду сам. Олег взял карты и, как заправский шулер, начал тасовать. Василий Котов раскрыв рот смотрел на манипуляции, которые производил с картами его напарник. А тот старался. Карты с похрустыванием летали в воздухе. От них мельтешило в глазах.
   – Ну, попробуйте теперь, – Башлаков подал колоду майору.
   Борщев положил ее на ладонь и затем одну за другой принялся швырять карты, угадывая их. Глаза Василия Котова чуть не вылезли из орбит. Двенадцать карт бросил на сиденье майор, и все двенадцать были названы абсолютно точно.
   – Как вы это делаете? Как? Расскажите мне, товарищ майор.
   Майор сгреб Василия Котова и прошептал ему на ухо.
   – Посмотри на мою ладонь, – и поднес ладонь правой руки к лицу сержанта.
   Тот увидел маленький треугольник зеркала на широченной ладони майора.
   – Теперь тебе все понятно?
   – Так просто? – выдохнул Василий и посмотрел на Башлакова.
   – Просто?
   – А когда вы его успели в руку взять? – спохватился сержант Котов.
   – Его у меня и не было, – Борщев показал пустые ладони.
   Котов удивленно моргал глазами – В этой жизни все просто, когда знаешь секрет.
   – Как это майор делает? – спросил у Котова Башлаков.
   – Пусть товарищ майор сам тебе расскажет, я тоже могу угадывать карты.
   – Отвернись! – приказ предназначался Башлакову.
   – Есть!
   Майор передал зеркальце Котову и тот немного неумело, но все же проделал фокус, чем изумил Олега Башлакова.
   – Да ну вас всех к черту! Больше я с вами, товарищ майор, не сяду.
   – Даже если прикажу?
   – Даже если прикажете.
   – Ну ладно, ладно, Олег, успокойся. Вот зеркальце, все очень просто.
   Олег Башлаков, довольный тем, что ему открыли секрет фокуса, расхохотался. И после того, как майор ушел отдыхать, сержанты принялись демонстрировать фокус друг другу. Затем сели играть в очко. Олег Башлаков отвел душу – легко обыграл Василия Котова.
   Поезд с пятью вагонами, грохоча по стыкам рельсов, мчался сквозь ночь в западном направлении. На стеклах расходились морозные узоры. Майор не спал, хоть и лежал с закрытыми глазами. Его, словно червь, точило и точило странное предчувствие, одолевали сомнения. Борщев пытался понять, что его смущает во всей этой операции, что здесь не так. Но как он ни старался, так и не мог понять, списывая свое беспокойство то на рану в плече, то на хреновую погоду с резкими перепадами давления.
   В конце концов под восклицания Олега Башлакова, возгласы Василия Котова и однообразный перестук вагонных колес, он забылся тяжелым, гнетущим сном.

Глава 4

   – Ты почему грустная? – заглянув в глаза Ирине Быстрицкой, спросил Глеб Сиверов. – Я что-то не так сделал? Или не сделал чего-то?
   – Да нет, все нормально, – улыбнулась Ирина, но в ее улыбке сквозила усталость.
   – Нет, дорогая, ты что-то не договариваешь, что-то утаиваешь.
   – Просто напало на меня грустное настроение. На улице слякоть и вообще – не по себе как-то. Не люблю я конец зимы.
   – Почему? – поинтересовался Глеб. – Говорят, у природы нет плохой погоды.
   – Это так только говорят, – Ирина наклонилась и поцеловала Глеба в щеку. – А на самом деле бывают хорошие дни, а бывают так себе. Вот и сейчас, не знаю почему, но мне вдруг стало грустно. Когда по карнизу барабанит капель, когда за окнами слякоть, когда деревья черные, меня всегда одолевает тоска.
   – Может, поедем куда-нибудь в теплые страны на берег Индийского океана, где плещутся лазурные волны, где можно покататься на яхте, походить под палящими лучами солнца в легкой майке?
   – Нет, Глеб, мне не хочется никуда ехать. Это просто конец зимы, а в это время года на меня всегда тоска нападает.
   – Послушай, дорогая, поехали со мной?
   – Куда? – взглянула в глаза Глебу Ирина и откинула со лба волосы.
   – Съездим на Тверскую? Я кое-что придумал.
   – Да перестань. Не очень хочется выбираться куда-то в такую погоду.
   – Такая погода может простоять еще неделю, а то и две. И ты намерена все это время сидеть дома, как затворница?
   – Нет, не намерена.
   – Тогда поехали.
   – Не люблю слякоть.
   – Я обещаю тебе исправить погоду к следующему утру.
   – Хочу сейчас.
   – Нужно было заказывать с вечера.
   – Тогда я заказываю пушистый снег, легкий мороз, безоблачное небо…
   Глеб поднялся из кресла, обнял Ирину, прижал ее к себе и прошептал ей на ухо:
   – Я думаю, твое плохое настроение мгновенно улетучится. Завтра мы идем в театр.
   – Я помню об этом, Глеб, – Тем более. Поехали. Только давай соберемся быстро, а то ты опять передумаешь и мы с тобой просидим целый день дома, слушая музыку и глядя в окно.
   – Хорошо, – согласилась Ирина.
   – Без обид?
   – Я знаю, меня всегда надо подгонять, я копуха, единственный, кому позволено это делать, – ты.
   И через полчаса они уже были готовы к выходу Новая машина Глеба стояла во дворе. Он открыл дверцу. Ирина уселась на переднее сиденье. Глеб запустил двигатель, и серебристый автомобиль вырулил со двора. Вскоре они оказались на Тверской.
   Глеб остановил машину и помог Ирине выйти.
   – Куда мы? – тут же спросила она.
   – Да так, зайдем в этот магазин, – хитро подмигнул Глеб.
   – Меховые изделия? Зима кончается.
   – Я кое-что здесь видел, хочу, чтобы и ты посмотрела.
   – Ну что ж, пойдем. Посмотрим.
   – Только посмотрим.
   – Мне не понравится…
   – Не спеши с выводами.
   Глеб подвел Ирину к манекену и кивнул:
   – Тебе нравится эта шуба? Ирина пожала плечами.
   – Конечно, нравится. Разве такая вещь может оставить женщину равнодушной?
   – Точно нравится?
   – Глеб, не задавай глупых вопросов.
   – Пока я только и делал, что выслушивал глупые ответы злой и неблагодарной девчонки…
   – Спроси любую женщину и она тебе тут же скажет, что всю жизнь мечтала именно о такой шубе.
   – Тогда примерь.
   Глеб подозвал продавца, который, услужливо раскланиваясь, поприветствовал покупателей.
   – Мы хотели бы примерить эту шубу. Продавец – мужчина со смазливым лицом, в строгом костюме – взглянул на Глеба и кивнул.
   – Пожалуйста, пройдите сюда.
   Он проводил Глеба и Ирину в небольшой зал со стеклянными зеркальными стенами, усадил Глеба в кресло. Тут же, как по мановению волшебной палочки, две женщины внесли шубу.
   – Вот, пожалуйста.
   Глеб смотрел на Ирину, которая, запахнув шубу, прошлась у одной из зеркальных стен. «Ну как?» – спросил он взглядом.
   Ирина кивнула и улыбнулась в ответ.
   – Я вижу, тебе нравится?
   – Глеб, не задавай глупых вопросов. Конечно же, нравится.
   – Даже в конце зимы?
   – Я неблагодарная, прошу забыть мою глупость. Но по карману ли нам.., тебе это?
   Глеб прижал указательный палец к губам.
   – Сколько стоит эта шуба? – осведомился он у учтивого мужчины в строгом костюме.
   – Десять тысяч долларов.
   – Десять тысяч долларов? Что ж, мы берем ее. Продавец засуетился.
   – Пожалуйста, пожалуйста, пока девушки упакуют шубу, вам принесут кофе.
   – Нет, мы не хотим кофе, – отказался Глеб. Ирина смотрела на Сиверова, улыбаясь краешками губ, и не спешила снимать шубу.
   – Ты что, действительно решил купить мне шубу?
   – Ну да, завтра мы идем в театр, и я хочу, чтобы ты выглядела лучше всех.
   – Покупаешь шубу для театра?
   – Нет, просто так, Ирина. Хочу развеять твое грустное настроение.
   – Но ведь зима уже кончается, на улице капель, слякоть.
   – Во-первых, я обещал тебе хорошую погоду… А потом , разве через год не будет зимы? И меха, насколько я знаю, никогда не выходят из моды.
   В магазине было не так много покупателей. Ирина молча прохаживалась, глядя на свое отражение. Она приподняла роскошный воротник, и он скрыл нижнюю часть ее лица. Но глаза женщины сияли, они лучились восторгом и радостью.
   Глеб буднично вытащил из кармана деньги, рассчитался. Упакованная в целлофановый мешок шуба легла в красивую коробку, и Глеб с Ириной покинули магазин.
   Соболиную шубу несли следом две девушки, до самой машины.
   – А если бы мы приехали на троллейбусе, – ужаснулась Быстрицкая.
   – Мы бы стали самыми оригинальными покупателями в этом магазине.
   Глеб положил коробку на заднее сиденье. Ирина, уже когда села в машину и захлопнула дверь, прижалась к Глебу щекой и прошептала:
   – Что случилось, дорогой? Почему ты сделал мне такой подарок?
   – Просто хотел развеять твое грустное настроение.
   – Мое настроение изменилось, – призналась Ирина и улыбнулась.
   – Ну вот и хорошо.
   Серебристый БМВ покатил по грязным, раскисшим улицам Москвы в сторону ВДНХ.
   Ни Глеб, ни Ирина, занятые веселыми разговорами, не заметили, как за ними на расстоянии пятидесяти метров следует черный джип. В джипе сидело четверо мужчин.
   – Ты видел, сколько у него денег? – спросил один из них, выбрасывая в открытое окошко окурок.
   – Да, видел.
   – Десять штук отдал, полпачки осталось.
   – Наверное, крутой, бизнесмен какой-нибудь.
   – Какого черта тогда живет в таком задрипанном районе?
   – Нет, тачка у него классная, и баба у него классная. Я бы не отказался ни от тачки, ни от бабы, вступил в разговор водитель джипа, глядя в зеркало на двух приятелей, устроившихся на заднем сиденье.
   – Не про тебя такие бабы.
   Все четверо, сидящие в джипе, были бандитами, занимавшимися грабежом квартир. Они выслеживали богатых, так называемых «новых русских», затем вламывались в квартиры мучили и избивали хозяев, вызнавая тайники, забирали все ценное и смывались. Такую же простую комбинацию грабители собирались проделать с Глебом Сиверовым и Ириной. Сейчас им надо было узнать, где живет их очередная жертва.
   Серебристый БМВ свернул во двор. Один из грабителей выскочил из джипа. На ходу прикуривая сигарету, он двинулся следом. Ирина с Глебом уже входили в подъезд. Мужчина в кожаной куртке на меху и черной лыжной шапке подождал, пока захлопнется увлекаемая пружиной дверь, а затем прошелся по двору. Из подъезда выбежали парнишка лет восьми и девочка постарше. Дети были похожи друг на друга. Скорее всего, брат и сестра.
   – Эй, ребята, – мужчина в кожаной куртке подозвал парнишку к себе.
   Тот подошел.
   – .?
   – Слушай, ты не знаешь, в какой квартире живет хозяин этой машины?
   Как известно, мальчишки, особенно в таком возрасте, знают все, что связано с хорошими машинами в их дворах.
   – Конечно, знаю, – простодушно улыбнувшись, он назвал номер квартиры хозяина серебристого БМВ.
   – Ну спасибо.
   – А что такое? – тут же задал вопрос мальчик.
   – Да, ничего, просто я забыл, где он живет. Обещал меня с одним мастером подвижкам свести, – доверительно сообщил бандит.
   – А-а-а, по движкам… – парень сунул в рот жвачку, а затем посмотрел на свою сестренку:
   – Юлька, идем скорее, а то опоздаем! – Мама велела, чтобы мы ее подождали.
   – Тогда иди за мамой, скажи, чтобы собиралась быстрее, а я забегу к Петьке, отдам ему дискету.
   – Не надо! Не надо! Потом! Давай подождем маму здесь, – заныла девочка.
   Мужчина в кожаной куртке вернулся на улицу, открыл дверцу джипа и забрался в кабину на переднее сиденье.
   – Ну, узнал?
   – Конечно, шеф, узнал.
   – Тебя кто-нибудь видел?
   – Двое малолеток.
   – Это плохо.
   Оказавшись во дворе без присмотра взрослых, мальчишка, конечно, умудрился залезть в лужу, полную раскисшего слякотного снега. Сестричка неодобрительно смотрела на своего брата.
   – Ты что! Ноги промочишь, мама заругает.
   – А откуда она узнает?
   – Я скажу.
   – Так я и знал! – рассердился мальчик, но все-таки выбрался из лужи и подошел поближе к серебристому БМВ, принадлежащему Глебу Сиверову. – Так вот, Юлька, запомни, если ты хоть слово маме скажешь, я возьму новые игры, а тебе поиграть не дам.
   – Да у вас игры какие-то дурные, все время пиф-паф, лабиринты… Ничего я в них не понимаю.
   Мальчишка довольно быстро забыл о намерениях своей сестры и всецело сосредоточился на фирменном знаке, укрепленном на капоте машины. Осторожно подойдя к машине вплотную, он как бы невзначай коснулся ладонью крыла автомобиля. Сигнализация не сработала.
   После этого мальчик действовал уже более нагло. Он огляделся по сторонам. Нигде не было видно взрослых, лишь двое малышей из дальнего подъезда пытались сбить палкой с дерева застрявший там еще с прошлого лета остов воздушного змея. Бумага давно истлела, остались только яркие полоски пластиковой ленты, да серебрился сделанный из металлизированной пластмассы хвост.
   Мальчишка достал из кармана перочинный нож со множеством лезвий, который подарил ему на день рождения дядя, не подозревавший, каким образом племянник использует такой чудесный подарок. Лезвие легко вошло под фирменный знак «BMW». Юлька вскрикнула от ужаса и подбежала к брату.
   – А ну пошли отсюда! Ты что делаешь?
   – Цыц! – прикрикнул на нее мальчишка. Юлька, старшая на два года, была девочкой рассудительной и понимала, что за подобные шалости брату могут и уши оборвать, если поймают, конечно.
   – А ну молчи! – мальчишка состроил страшное лицо. – "Если сейчас кто-нибудь нас поймает, скажу – это ты меня научила.
   Подобная перспектива испугала Юльку до такой степени, что она онемела, бросила брата и отбежала к двери подъезда. Правда, и входить в подъезд она не стала, все-таки душу ее грела надежда, что брата обязательно поймает кто-нибудь из взрослых, и можно будет полюбоваться тем, как ему станут драть уши.
   Отковырнув фирменный знак, мальчишка положил его в карман и как ни в чем не бывало направился к осторожной сестренке.
   – Ты знаешь, сколько он стрит? – не без гордости спросил мальчик.
   – Нет, – уже придя в себя, ответила Юлька.
   – Десять баксов!
   Конечно же этот знак с оторванным креплением таких денег не стоил, но мальчишки во дворе обменивались фирменными знаками именно по такой цене. Трехлучевая звезда от мерседеса тоже стоила десять условных баксов и преспокойно менялась на эмалированный знак «BMW».
   – Давай поторопим маму и уйдем. Уже поднимаясь по лестнице, мальчишка строго сказал сестре:
   – Расскажешь – убью! – и для верности показал Юльке сложенный перочинный нож, словно бы грозя девочке, что ночью перережет ей этим ножиком горло.
   Четверо мужчин в лыжных шапках выбрались из джипа и один за другим вошли во двор. Они держались так, словно были абсолютно случайными людьми, по прихоти судьбы одновременно оказавшимися в этом безлюдном дворе. Через пять минут все четверо собрались в подъезде, где жила Ирина Быстрицкая. Тут они подошли вплотную друг к другу и зашушукались.
   – Будем действовать как всегда?
   – Ты хитрый, – скривился самый низкорослый из них, – снова мне идти, а ты в подъезде останешься? А вдруг как у него пистолет или баллон наготове?
   – А ты что – с пустыми руками? – захихикал долговязый, натягивая поглубже лыжную шапку. – Хочешь, я пойду? Но только тогда тебе меньше достанется.
   – Нет уж. Как договаривались – все поровну, на четверых.
   – Ну так вот и не спорь. Сейчас главное – действовать быстро и поменьше шума.
   Четыре пары ног зашуршали по бетонным ступенькам Мужчины поднимались молча. Двое без всяких пререканий остались на лестничной площадке, когда до квартиры Ирины Быстрицкой оставался всего лишь один пролет.
   Была середина дня, но погода стояла такая, что можно было подумать – уже поздний вечер. По грязному оконному стеклу барабанили мокрые снежинки, таяли. Капли соединялись, бежали, отяжелевшие, дальше, потом расходились в разные стороны. Но окно все равно оставалось все таким же пыльным и грязным.
   Один из бандитов, остановившись у батареи и не снимая перчаток, провел пальцем по стеклу, недовольно покачал головой, глядя на испачканный палец. Двое других уже стояли у двери-.
   И тут главарю, поднесшему было руку к кнопке звонка, пришла в голову великолепная идея, навеянная раздавшимися этажом выше шагами ребенка.
   – Подожди, – бросил бандит своему напарнику и отошел к лестничным перилам.
   По лестнице, засунув руки в карманы, сбегал мальчишка и с невинным видом насвистывал. В кармане он сжимал только что отковырянный от БМВ фирменный знак. Мать сказала, что ей собираться еще минут пятнадцать. Мальчик надеялся встретить кого-нибудь из друзей во дворе и выгодно обменять блестящий диск на какой-нибудь другой, ведь знаков БМВ у него в коллекции набралось уже целых три.
   Он немного приостановился, завидев незнакомых людей на лестничной площадке, но поворачивать назад не стал, гордость не позволила, а наоборот, даже прибавил прыти, уж очень неприветливыми были лица мужчин. Почувствовав, как на плечо ему легла тяжелая рука, мальчик вздрогнул. Но, оглянувшись, он буквально застыл от удивления: неприветливое до этого лицо мужчины сделалось лучезарным, сияющим улыбкой – Мальчик, хочешь пять баксов? – вкрадчиво проговорил главарь бандитов, – Кто же не хочет? – обрадовался мальчик, испугавшийся было, что его останавливают из-за оторванного знака.
   – Знаешь своих соседей? Мальчик кивнул:
   – Конечно.
   – Тогда позвони в квартиру, мы хотим сделать ему сюрприз.
   – Какой?
   – Вот позвонишь и увидишь. Они нас в гости пригласили, а мы не хотим, чтобы нас сразу увидели. Позвони, вместе посмеемся.
   – А если не откроют? – резонно заметил мальчишка. – Тогда мне придется вас выдать.
   – А ты скажи – мама тебя послала пару морковок одолжить. Бывает же такое.
   Мальчишка согласился, но звонить не стал, а выставил перед собой руку ладонью кверху.
   – Ты чего? – поинтересовался бандит.
   – Пять баксов.
   – Ты что, не веришь?
   На лице мальчишки появилась нагловатая улыбка, но в глазах таился испуг.