Воронин Андрей Николаевич. Сквозь огонь и воду

   – Мы его по правилам утопили, как ты велел.
   – Не в этом дело, – вздохнул Шпит и залпом выпил полстакана вина. – Значит, и Давида скоро опознают. А с ним меня в городе видели.
   – Тебя много с кем видели.
   – И вас видели, возле обменника. Люди, чьи деньги мы прибрали к рукам, не дураки. Они быстрее милиции спохватятся, поймут, что к чему.
   – Рвать когти надо, – сказал Садко и поперхнулся куском непрожеванного мяса.
   – Неверный ответ, – палец Шпита указал прямо на Садко. – Мы должны связаться с теми, кому деньги принадлежат, и предложить им обмен. Только они знают, куда такую кучу фальшивых баксов можно пристроить.
   Глаза Лебедя засияли от счастья. Наконец-то ему в голову пришла дельная мысль.
   – Шпит, ты не дело говоришь. Прикинь по-другому. Кому-то же они сюда деньги везли. Вот этим ребятам мы и должны их вдуть.
   – А ты не глуп! – присвистнул Шпит.
   – Одно плохо, как я понимаю, нас уже вовсю ищут. Поэтому мое предложение: еще пару дней пересидеть тихо, ничего не предпринимая. Хватит, что мы засветились с поисками пассажира “фольксвагена”.
   – Черт с вами, могу и вам налить, – Шпит хозяйской рукой налил полные стаканы вина Садко и Лебедю. – На сегодня отбой. Можете немного оттянуться.
   Бандиты, уже несколько дней не пробовавшие спиртного, с удовольствием выпили.
   «Надо дождаться, когда их не будет дома, – подумал Дорогин – Сегодня соваться опасно. Они, несомненно, вооружены. Один с ножом я с ними не справлюсь, если хорошенько перетряхну дом, возможно, найду оружие. Деньги они здесь вряд ли держат. Разве что на карманные расходы.»
   Он, стараясь не хрустеть ветками, пробрался сквозь кусты и увидел на шоссе своего шофера. Тот терпеливо дожидался клиента, сидя на багажнике машины.
   – Едем, на сегодня все.
   – К “Черноморской акуле”?
   – Туда. Только не гони, мне на скорости плохо думается, – напомнил Дорогин.
   Они проехали пару километров. Сергей сидел в задумчивости, не обращая внимания на то, что пепел с сигареты падает ему прямо на джинсы. “Я сегодня же должен позвонить Тамаре в клинику. Она, наверное, волнуется. Поехал – и ни слуху ни духу… Судьба специально распорядилась так, чтобы Пашка перед смертью еще раз повидал меня, увидел Тамару. Есть какой-то смысл в том, что он погиб совсем рядом с детским домом, судьба сама вела его к этому месту… Еще у себя дома я заметил, какой странный у него взгляд, словно он видел что-то, недоступное другим, – то, что находится за границей, отделяющей жизнь от смерти. Хотя нет, все это полная чушь. Я все придумываю. Не случись трагедии, я бы и не думал об этом."
   Дорогин встрепенулся, увидев на шоссе фигуру одиноко бредущего человека.
   – Стой, – сказал он водителю. – Завтра, если хочешь, можешь отыскать меня в гостинице, – и, ничего не объясняя, сунул водителю деньги и вышел на тротуар.
   Таксист лишь пожал плечами.
   – Хозяин – барин..
   Машина скрылась за поворотом. Дорогин не спеша шел следом за Анатолием Козловым. Тот решил перед сном пройтись от дома Шпита до своего дома пешком. Он не чувствовал за собой большой вины, сдав Дорогина бандитам.
   «Что мне еще оставалось делать? – думал Козлов. – Он мне чужой человек, а Шпит – роднее родного.»
   – Извини, мужик, но, по-моему, ты разогнался, – услышал Козлов за собой хриплый голос и обернулся.
   Его лицо тут же сделалось бледным. Дорогин был единственным человеком, которого он боялся и не хотел видеть.
   – Мужик, ты чего?
   – Не догадываешься?
   – Я же не со зла и не из вредности.
   – Я этого и не говорил.
   Дорогин сгреб журналиста в охапку и, как тот ни упирался, потащил его сквозь хрустящие кусты к обрывистому берегу. Козлов сучил ногами, хватался за ветки, но силы явно были неравные. Муму бросил Козлова на самый край обрыва и прижал коленом к земле.
   – Теперь ты мне расскажешь все по порядку, честно и откровенно, без утайки.
   Козлов затравленно озирался. Помощи ждать было неоткуда, но особой агрессивности в нападавшем он не чувствовал.
   – Идет, – наконец выдохнул он. – Только это останется между нами.
   – Как получится, – равнодушно заметил Дорогин и добавил:
   – Не в твоем положении ставить условия.
   – Ты специально сказал мне, кто ты такой? Дорогин кивнул.
   – Разумеется. И, как видишь, не ошибся. Теперь я знаю твоих сообщников.
   – Они не сообщники, – хрипло выдохнул Анатолий. – Это бандиты. Я ничего не мог сделать, они меня заставили.
   – Я не священник, даже не мент, чтобы ты передо мной оправдывался. Главное, не намерения, а дела. Какого черта я им понадобился?
   Козлов прикрыл глаза, подумал: “Если буду врать, он меня здесь и прикончит. Хотя нет, он не похож на убийцу, который убивает всех без разбору”.
   В своей жизни журналисту пришлось повидать много. Он хорошо понимал людей. “Он способен убить, – подумал Анатолий, – но только в случае самообороны или мести. Лучше мне отмежеваться от Шпита."
   – Я скажу тебе правду, все, что знаю.
   – Ты должен сказать больше.
   – Не понял…
   – Ты, как журналист, владеешь информацией и наверняка делал кое-какие сопоставления. Они-то мне и нужны, потому что самому мотаться по городу и узнавать все по крупицам нет времени, – и Дорогин демонстративно посмотрел на часы.
   – Я в пятнадцать минут уложусь, – забормотал Козлов и попытался подняться.
   – Осторожнее, с обрыва свалишься, – предупредил Дорогин, хватая журналиста за рубашку.
   И вовремя: еще немного и Козлов рухнул бы с высокого обрыва на гальку пляжа. Разбиться бы не разбился, но кости поломал бы.
   – Спасибо, – машинально ответил Козлов.
   – Не стоит благодарности.
   Эти две автоматически брошенные фразы довершили дело. Теперь и Анатолий полностью доверял Дорогину. И Сергей готов был поверить в то, что услышит.
   – Шпит – отпетый головорез, и его подручные – Садко с Лебедем тоже.
   – Мне показалось, они твои друзья?
   – Он важный человек в городе, и я не могу с ним не считаться, если он чего-то требует, приходится выполнять.
   – Это лирика, – напомнил Дорогин.
   – Когда выловили автодиспетчера из аэропорта, я сразу понял: это почерк Шпита. Диспетчер сдал информацию о том, что в Сочи прибудут деньги и их повезут в Абхазию. Вот и поплатился за это жизнью – утопили.
   – Кто такой диспетчер?
   Козлов улыбнулся. Он вновь почувствовал себя в своей тарелке – человеком, которому известно многое.
   – Это интересная семейка. Пятеро братьев, все раньше жили в Новом Афоне. Самый знаменитый из них – старший. В восьмидесятых годах он убил жену и ее любовника, отрезал головы и где-то повесил их сушить. Так и не рассказал милиции, куда девал головы. Отсидел свой срок, вышел и поселился в горах, возле Нового Афона. Головы теперь у него стоят прямо в доме. С тех пор он ни с кем не контактирует, только с братьями.
   – Да уж, тут земля обетованная, – пробормотал Дорогин.
   – Вы не подумайте, он, по местным понятиям, уважаемый человек. Не каждый способен на такой подвиг. Его, несмотря на то, что он грузин, абхазы не тронули. А остальные братья подались кто куда: один – в автодиспетчеры, другие – в партизаны. Я как-то материал об их семейке в газету написал, потому и знаю их историю. Ее в Новом Афоне все друг другу пересказывают.
   – Неужели диспетчер верил в то, что Шпит оставит его в живых? Козлов ухмыльнулся.
   – Нет, все не так было. Хотя, возможно, я и ошибаюсь. До сих пор никто не может опознать мужчину, сдававшего фальшивую сотню и застрелившего милиционера. Странная история, согласитесь. Или, может быть, вы о ней ничего не знаете?
   – Слышал.
   – Его зовут Давид. Он младший брат автодиспетчера. Я в морг зашел, переговорил с судмедэкспертом. Он мне кое-что рассказал. Говорит, что мужчина этот довольно часто стреляет из АК: следы пороха сохранились даже в постиранной одежде, мозоль на пальце, синяк на плече. В Сочи и Адлере бандиты из АК не стреляют. Тут давно весь бизнес попилен, поделен. Если и случаются разборки, то лишь с пистолетами и ножами, или бомбу втихаря подложат. Автомат для города – шумное оружие… С виду мужчина – грузин, я присмотрелся к нему, вспомнил: раньше я его в Новом Афоне видел, когда материал о засушенных головах писал. Давид его зовут, он младший брат автодиспетчера.
   – Вспомнил и никому не сказал?
   – Зачем?! Если бы спросили, я, может, и сказал бы. Тебе же рассказываю.
   – Гнусный вы народец, журналисты.
   – Профессия обязывает, тут уж ничего не поделаешь, при всем моем расположении.
   Козлов и сам не понимал, какую ценную информацию подбросил Дорогину. Теперь все становилось на свои места. Теперь Муму сообразил, откуда взялась фальшивая сотня, за которую Давид поплатился жизнью.
   – Из какого банка пришли деньги? Ты в статье об этом писал, – спросил Дорогин.
   – Из московского. “Золотой червонец” называется. Банк ничем особенным не примечательный, если не считать того, что выстоял в дефолт.
   Дорогин поднялся, отряхнул колени от налипшего песка.
   – Свободен, – он хлопнул Козлова по плечу.
   – В самом деле? – не поверил в удачу Анатолий.
   – Свободен, но от тебя требуется небольшая услуга. Если выполнишь, то жить останешься. Нет – пеняй на себя, журналист…
   Козлов поднялся, распрямил плечи, взглянул в бездонное небо, вдохнул полные легкие свежего морского воздуха и почувствовал, как нестерпимо ему хочется жить. Конечно, человеку хочется жить всегда, но иногда это ощущается особенно остро. Шум ветра в кронах кипарисов, слабое мерцание звезд, шелест прибоя… Решительно не хотелось уходить из этого мира.
   – Черт с тобой! Я согласен. Если, конечно, никого убивать не придется.
   – Ты сейчас домой или в редакцию? Впрочем, меня это уже не интересует. Дойдешь до ближайшего автомата и позвонишь Шпиту.
   Козлов напрягся. Играть в прятки с бандитом значило рисковать головой.
   – Что я ему должен сказать?
   – Можешь рассказать ему правду. Скажешь, что я тебя выследил, избил, заставил говорить…
   Козлов недоверчиво покосился на Муму.
   – По-моему, нам обоим лучше молчать об этом. Ради безопасности.
   – Нет, здесь решаю я. Скажешь все, как было. Только, конечно, не по телефону. Заставь Шпита приехать к тебе, притворись взволнованным.
   – Мне и притворяться не надо, – произнес Козлов дрогнувшим голосом.
   – Только ты свои догадки ему не высказывай, понял? Если сделаешь так, все будет хорошо.
   – А если потом Шпит решит разобраться со мной?
   – Думаю, он уже ни к кому претензий иметь не будет, – ухмыльнулся Дорогин.
   И Козлов, глядя на этого сильного человека, понял: ему по зубам многое, даже Шпит.
   – Смотри, если подведешь, хреново тебе будет.
   Козлов остался один на пустынном берегу, на самом краю обрыва. Дорогин исчез, словно растворился в темноте. Ни ветка не хрустнула, ни камешек. Ему на мгновение показалось, будто все случившееся – плод его воображения, но болела рука, на лице саднили царапины.
   – Эй, – негромко позвал Анатолий. Никто ему не ответил. Журналист пробрался сквозь кусты и вновь оказался на пустынной дороге. Редкие фонари освещали тротуар. Он шел медленно, прикидывая, что теперь следует предпринять. Козлов был умным человеком, поэтому тут же отмел возможность обратиться к друзьям из ФСБ и милиции. Он миновал, даже не посмотрев в его сторону, телефон-автомат, затем второй, третий. Анатолий шел, пока не оказался у крыльца редакции. Постоял, выкурил две сигареты, затем решительно шагнул в приоткрытую дверь.
   Охранник документов не спрашивал: Козлова он хорошо знал, лишь на мгновение оторвал взгляд от экрана телевизора.
   – Что-то поздновато вы сегодня.
   Яркая настольная лампа освещала журнал на столе охранника. Козлов же стоял в тени, поэтому царапин на его лице тот не увидел.
   – Черт бы побрал эту работу, Петрович! – бросил Козлов и медленно поднялся в редакцию.
   Телефонная трубка показалась ему тяжелой и холодной, как могильный камень. Пальцы не слушались, когда журналист набирал номер.
   – Шпит… – устало проговорил Козлов в трубку, – хреновина получилась, ты меня круто подставил.
   – Я тебя никогда не подставлял, – раздраженно проговорил Шпит.
   – Меня только что отловил этот урод” к которому мы сегодня ездили, и долго мучил, пытался дознаться, что мне известно.
   – Давно это случилось?
   – Только что. В городе. Я звоню из редакции, приезжай, все расскажу. Он не мог далеко уйти.
   – Подожди, сейчас еду.
   Козлов тяжело опустил трубку на рычаги.
   – Ну вот, я и сделал свой выбор. – проговорил он, открыл тумбочку письменного стола и вытащил из нее початую бутылку коньяку.
   Анатолий пил жадно, но мелкими глотками, понимая, что напиться можно легко и быстро. Он едва заставил себя оторваться от горлышка бутылки и посмотрел сквозь стекло на свет.
   – Не слабо, двести граммов засадил. А не полегчало.
   По тону, каким говорил Шпит, Козлов понял, что тот приедет незамедлительно, и вновь начнутся расспросы.

Глава 10

   Дорогин сидел у самой ограды дома Шпита. С его места открывался вид на террасу.
   «Неужели журналюга не позвонит? – уже в третий раз подумал Сергей. В людях он ошибался редко. – Козлов умен и труслив, значит, позвонит.»
   Шпит сидел в кресле-качалке, закинув ноги на стол, и смотрел на экран телевизора, укрепленного под низким потолком. Чувствовалось, что ему все равно, что именно смотреть: последние новости, художественный фильм, концерт симфонического оркестра. Главное, чтобы картинки перед глазами мельтешили.
   На окраине города всегда тише, чем в центре. Долгий телефонный звонок долетел до слуха Дорогина. Шпит лениво поднялся, и маленькая трубка спряталась в его кулаке. Говорил Шпит недолго. Лицо его из спокойного превратилось в злобное.
   – Садко, Лебедь, едем! – коротко распорядился он, сбегая по крутой лестнице во двор.
   На этот раз Шпит оставил открытый “мерседес” в гараже, выехал на УАЗике.
   "Боится, это хорошо”, – решил Дорогин. И лишь только машина скрылась за поворотом, перемахнул через забор.
   Сергей довольно долго следил за домом. Он не сомневался, что в нем никого не осталось.
   Еще дымился на столе недопитый кофе, а Дорогин, присев на корточки, уже ковырялся в дверном замке. Можно было поступить проще. Террасу с домом соединяла застекленная дверь. Выбить стекло, повернуть ручку с другой стороны… Но в планы Дорогина не входило раньше времени обнаружить свое присутствие. Наконец несложный замок поддался.
   Шпит так спешил, что даже не выключил свет на террасе. Поэтому в доме было довольно светло. Наскоро Дорогин обыскал гостиную.
   "Ничего интересного: ни оружия, ни денег. Живет он неплохо, – подумал Сергей, глядя на богатую, но безвкусную обстановку, – слишком много позолоты и натуральной кожи. Гостиная – это зона, где бывают посторонние люди. Поэтому тут ничего не может быть спрятано”, – решил Дорогин и углубился в дом.
   Вскоре ему повезло. В небольшой комнатке на втором этаже, где стояли лишь кровать, телевизор и тумбочка, он обнаружил пачки долларов, завернутые в газету и полиэтилен. Одна пачка была начатой – та самая, из которой в день своей гибели Давид вытащил несколько купюр. Муму взглянул на часы. Он находился в доме уже четверть часа. Скоро возвратится Шпит. В соседней комнате Дорогину повезло больше. Там он обнаружил не только деньги, но и сумку, в которой лежали два пистолета, а рядом с ними завернутый в тряпку глушитель. Сергей проверил обойму – полная. Выщелкнул обойму из второго пистолета. В ней желтели всего четыре патрона.
   "На троих хватит”, – подумал Муму, наворачивая глушитель.
   Шпит возвращаться не спешил. Дорогин упаковал деньги в сумку, отнес ее в подвал, спрятал за ящиками с ржавыми гвоздями. Было видно, что хозяин давно не притрагивался ни к гвоздям, ни к инструменту. Да и заходил в подвал, наверное, в последний раз пару месяцев назад. Пауки успели сплести здесь густую паутину.
   Сергей устроился на диване в гостиной лицом к двери, ведущей на террасу. В правой руке он держал пистолет с глушителем, в левой – второй. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда машина въехала во двор. Он услышал раздраженный голос Шпита:
   – Идиоты! Это вы виноваты! Вы его упустили! Теперь ищи-свищи…
   – Найдем, утром мы его найдем, Шпит, по братве пробьем, – отвечал Садко за двоих.
   – И Козлов тоже урод, – злобно бурчал Шпит, – наверняка выложил ему больше, чем сказал мне.
   – Я бы мог его и сильнее тряхнуть, – предложил Лебедь.
   – Пока не надо, когда уляжется, тогда и тряхнем. Пусть гуляет, он человек нужный. Все, теперь надо спать, – распорядился Шпит, – завтра утром на поиски!
   Он распахнул широкую двустворчатую дверь, ведущую в гостиную, и замер, увидев Дорогина, вооруженного двумя пистолетами. Садко и Лебедь стояли по обе стороны от главаря.
   – Привет, – сказал Дорогин и тут же выстрелил.
   Садко с простреленной головой замертво рухнул на доски террасы. Лебедь даже не успел выхватить оружие, когда прозвучал второй негромкий хлопок-выстрел. Секунду он стоял на ногах, словно соображая, в какую сторону падать. Шпит краем глаза видел – пулевое отверстие зияло во лбу точно посередине. Он медленно поднял руки и прошептал:
   – Я не буду стрелять…
   – Правильно сделаешь, – Дорогин опустил пистолет без глушителя в карман, поднялся и приблизился к Шпиту, – повернись спиной.
   Ствол пистолета уперся бандиту в затылок. Дорогин наскоро обыскал его. Пистолет системы Макарова перекочевал в карман куртки Муму, туда же последовал и нож с выкидным лезвием.
   – Никогда не стоит считать человека мертвым, пока не увидишь его труп, – назидательно проговорил Муму, отходя от Шпита на два шага, – ты прокололся всего один раз, а сколько уже неприятностей поимел…
   Шпит с ужасом смотрел на мертвых приятелей, ему не верилось, что Садко и Лебедя уже нет в живых. Ведь только что он говорил с ними, надеялся на их защиту.
   – Черт, – сдавленным голосом вымолвил Шпит, понимая, что сейчас не время предпринимать какие-либо действия. – Что тебе надо? – тихо спросил он.
   – Деньги! Где деньги, которые вы взяли в фургоне.
   Шпит нервно улыбнулся.
   – Ах, вот оно что! Теперь только я знаю, где они. А если ты пустишь мне пулю в лоб, то никогда до них не доберешься.
   – Где деньги?
   – Только я могу привести к ним.
   – Ладно, – глухо сказал Дорогин, – бери своего приятеля за ноги и тащи в подвал.
   Шпит не сразу сообразил, что от него требуется.
   – Этого, – распорядился Дорогин, – да смотри, аккуратнее тащи, кровью ковер испачкаешь.
   Ствол пистолета дернулся, и Шпит поспешно схватил Садко за ноги, но труп показался ему неимоверно тяжелым. Дорогин отступал спиной, ни на мгновение не сводя со Шпита ствол пистолета. Пуля прошла навылет, и за головой мертвого Садко тянулся кровавый след.
   – Можешь повернуться ко мне спиной, так тебе будет удобнее, – сказал Дорогин, ступив на лестницу, ведущую в подвал.
   Шпит медлил.
   – В спину я не стреляю!
   Голова Садко глухо ударялась в каменные ступени.
   – Смелей, – говорил Дорогин, – тебе же не привыкать к чужой смерти.
   Наконец Шпит заволок мертвого Садко в подвал, освещенный тусклой электрической лампочкой.
   – Теперь за вторым!
   Шпит шел, пытаясь понять, близко ли сейчас от него Дорогин. Если близко, можно было рискнуть, рвануть вперед или попытаться ударить ногой, сбить с ног, прыгнуть сверху и душить, пока глаза не вылезут из орбит. Злость и ненависть переполняли Шпита. Впервые в жизни ему приходилось терпеть подобное унижение. Но Дорогин ступал бесшумно, и понять, на каком расстоянии он находится, Шпит не мог. Лишь когда он оказался на террасе, прямо у него над ухом прозвучал вкрадчивый голос:
   – Не тяни, времени у тебя осталось не так уж много. Второго! И не вздумай дернуться, пистолет нацелен на тебя, палец на спусковом крючке.
   Шпит взял Лебедя за ноги и поволок в подвал. Вновь ужасный стук головы по ступеням, глухой, с похрустыванием, словно уронили качан и он перекатывается по ступеням. Пот заливал глаза, но Шпит боялся поднять руку, чтобы стереть его.
   Мертвые Садко и Лебедь лежали рядом. Шпит стоял понурив голову.
   – Копай яму!
   Пол в подвале был песчаный, незабетонированный, чтобы вода, появлявшаяся здесь зимой, не застаивалась. Шпит огляделся, он не помнил, где лопата. Ржавая, затянутая паутиной, она лежала на нижней полке стеллажа.
   – На хрена тебе это?
   – Не спрашивай, копай!
   Дорогин присел на край верстака и положил руку с пистолетом на колено. Тупое лезвие лопаты с трудом входило в грунт. Шпит неумело копал яму.
   – Шире, шире бери, – сказал Дорогин.
   – На двоих и так хватит…
   – Кто тебе сказал, что в нее лягут двое? – ухмыльнулся Сергей.
   – Ты кто? – продолжая копать, спросил Шпит.
   – Не все ли равно? Но если тебе так уж интересно, то я человек, которого ты приведешь к деньгам и которому их отдашь. Или ты считаешь деньги своими?
   – Нет, – хмуро ответил Шпит.
   – Копай быстрее!
   Шпит уже по колено стоял в яме. Ладони саднило от натертых мозолей.
   – Дальше не копается, глина пошла…
   – Выкопаешь, я не спешу.
   Шпит попробовал вбить острие лопаты в суховатую глину и мельком посмотрел на Дорогина. Ствол пистолета целил чуть в сторону, не прямо на него.
   "Или сейчас, или никогда”, – подумал Шпит и, подцепив на лопату горку сухого мелкого песка, резко метнул его в Дорогина.
   Тот успел среагировать, пригнулся, но песок все-таки попал в глаза. С ревом Шпит выскочил из ямы и с лопатой в руках набросился на Дорогина. Прозвучал негромкий хлопок выстрела, но Сергей не мог видеть, куда стреляет. Пуля прошла мимо. Он видел лишь расплывчатый силуэт, песок резал глаза. Шпит опустил лопату, целясь Сергею в горло. Тот успел откатиться, и лезвие лопаты глубоко вонзилось в сухой песок. Мужчины сцепились, покатились по земле. Шпит хрипел и пытался дотянуться руками до горла Дорогина, но хватило его ненадолго. Преимущество внезапного нападения было потеряно.
   "Пистолет? Где пистолет?” – лихорадочно думал Шпит, шаря взглядом по земле.
   Пистолет с навернутым глушителем лежал у самого края ямы, балансируя на бровке.
   Дорогин сделал вид, что ослабевает, позволил Шпиту почти вплотную подвести руки к горлу и только тогда ударил его коленом в пах, а затем рванулся и перебросил бандита через себя. Еще почти ничего не видя, Муму бил ногами корчившегося в песчаной пыли Шпита. Бил, пока тот не затих.
   – Черт, никогда нельзя расслабляться! – Дорогин носовым платком протер глаза, поднял пистолет и тихо сказал:
   – Поднимайся!
   Шпит в ответ застонал.
   – Поднимайся, я сказал!
   Шпит встал сперва на колени, затем, придерживаясь за стену, поднялся на ноги. Он пошатывался, отплевываясь, песок набился ему в рот.
   – Голову подними!
   Налитые кровью глаза Шпита уставились на Сергея Дорогина.
   "Морду я ему почти не попортил, хотя стоило бы”, – подумал Дорогин.
   – Лопату в руки – и копай!
   Шпит, ослабевший после схватки, копал с трудом, наваливаясь на лопату всем телом, ему уже не приходило в голову повторить подвиг и наброситься на Дорогина. Он понимал: бесполезно. Убить его пока не убьют, но и шансов освободиться тоже нет.
   Когда Шпит стоял в яме уже по пояс, Дорогин взглянул на часы и сказал:
   – Хватит.
   Бандит пару раз срывался на дно ямы, но с третьей попытки выбрался.
   – Если хочешь, можешь почитать молитву, но им это вряд ли поможет, все равно прямиком в ад попадут.
   – К черту молитвы, – сказал Шпит, сбрасывая на дно ямы Садко. Лебедя он столкнул ногами.
   Он бросал лопатой комья глины на лица своих приятелей. Ему хотелось как можно скорее засыпать им глаза. Казалось, что и Лебедь, и Садко с укором смотрят на него.
   Наконец под землей исчезли и лица, и тела. Шпит бросал лопату за лопатой, уже не обращая внимания ни на усталость, ни на пот, градом катившийся со лба.
   – Хорошо ровняй, аккуратно, как для себя, – сказал Муму, когда бандит бросил последнюю лопату земли, – заровняй так, чтобы никто их не нашел. Это в твоих же интересах.
   К концу работы лезвие лопаты сверкало, как пряжка солдата-новобранца. Дорогин пропустил Шпита вперед себя, хозяйским жестом погасил свет в подвале и, держась от пленника на расстоянии двух шагов, поднялся в гостиную.
   – Теперь смывай кровь.
   Шпит, не привыкший работать тряпкой, на удивление быстро справился с пятнами крови.
   – Только я могу привести к деньгам, – торопливо бормотал Шпит.
   – Я это понял, незачем повторять фразу, которой ты хочешь спасти свою жизнь. Садись, – Сергей указал стволом пистолета на диван в центре гостиной.
   Шпит послушно опустился на диван, руки его дрожали. Он зализывал кровавые мозоли между пальцев, пока не нашел в себе силы глянуть в глаза Дорогину, но ничего не сумел в них прочитать.
   – Что теперь?
   – Документы на машину при себе? Шпит осторожно, чтобы не насторожить Дорогина, вытащил портмоне, положил на стол документы.
   – Вот водительские права, техпаспорта…
   – Права можешь засунуть себе в задницу. Меня интересует техпаспорт на УАЗик.
   – Да, все при мне…
   – Твой паспорт тоже?
   – И он…
   Книжечка с двуглавым орлом легла на журнальный столик. Дорогин быстро пролистал страницы.
   – Все в порядке. Ты выездной, хотя, честно говоря, не могу понять почему. Тебя давно должны были объявить в розыск. Но это не мое дело. Я тебя искал, я тебя нашел. Странно, – сказал Дорогин, – я-то думал, что Шпит – это кличка, а оказывается – настоящая фамилия.