Воронин Дмитрий. Наследник Атлантиды

   А самым досадным было то, что если бы и оказался в его руках надежный и безопасный способ путешествовать между мирами, он не сумел бы найти свой родной дом. Ибо число параллельных вселенных огромно, и угадать среди них ту единственную, которая ему нужна, было не проще, чем найти иголку в стоге сена.
   Времени у него было в избытке. Век мага долог, его знаний хватило бы, чтобы протянуть в общей сложности с полтысячи лет, — и он готов был ждать.
   Но — на свободе.
   — Яр... — Оленька заботливо подлила ему горячего кофе. — Яр, расскажи о ней.
   Он знал, о чем идет речь — о его родине. Оля всегда с удовольствием слушала его рассказы о Рианне. Отчасти еще и потому, что прекрасно понимала — во время этих бесед ему становится лучше. Пусть и мысленно, но он возвращается домой, куда так стремится. Хотя с ее точки зрения — и об этом они тоже говорили не раз, так и не достигнув согласия, — лучше бы ему остаться здесь, на Земле. Более всего она мечтала, чтобы он, Ярослав, был счастлив. Не метался в безумном и почти невыполнимом желании найти путь домой, а нашел в себе силы полюбить этот мир. Не такой уж он и плохой, если подумать...
   — Хорошо, — улыбнулся он. — Я расскажу тебе... только вот знаешь, сегодня такое особое настроение... хочется поговорить о чем-то не самом добром и не самом приятном.
   Он закрыл глаза, вспоминая. Нет, ему не довелось быть свидетелем тех событий, они и начались, и закончились за много лет до его рождения, но Рианн все еще носит, и долго, очень долго будет носить следы той катастрофы, что разыгралась, по местным меркам, в шестнадцатом веке от Рождества Христова.
   Много тысячелетий назад, спасаясь от разрушительной катастрофы, ими же самими и вызванной, атланты — те немногие, что сумели вовремя заметить и оценить опасность, — устремились в иные миры. Кому-то удалось найти более или менее подходящее место, кому-то нет. Десять атлантов ступили на новую, безопасную, как им казалось, планету. Это были не рядовые бойцы, и даже не простые маги. Истинные Властители-Архонты, вооруженные техникой и знаниями, способные без особого труда справиться почти с любой угрозой.
   Как обычно, вся сложность заключалась в этом «почти». Мир, в который они прибыли, дабы остаться здесь навсегда, оказался занят. И не дикарями, владеющими лишь простейшими видами оружия и неспособными оказать сколько-нибудь существенное сопротивление Архонтам. Здесь правили бал маги — настоящие стихийные маги, существа, с которыми атлантам еще никогда не приходилось сталкиваться. Архонты и сами умели оперировать магическими потоками, но их умения были неразрывно связаны с техникой. И среди них не было настоящих специалистов в вопросах магии, таких, кто сумел бы разобраться, понять и найти способ противодействовать хозяевам древней Гипербореи.
   Атланты испугались. Впервые они встретили нечто, что не могли понять. К тому же их умение подавлять волю разумных существ дало сбой — да, на гиперборейцев эта сила оказывала некоторое воздействие, ко очень недолговременное и ненадежное.
   Страх заставил Архонтов — а среди них был Лорд-Протектор, один из высших правителей Атлантиды — искать компромисса, хотя бы временного. На выработку эффективной стратегии требовалось время, и они купили его, купили в обмен на дорогие подарки. Всемогущих магов удивить было трудно, а потому просителям пришлось расстаться с совершенно бесценными вещами — частью оборудования, захваченного с собой из погибающего родного мира. Дарами Кронос — напыщенный, жестокий, злобный старик, но при этом невероятно сильный маг — был вполне удовлетворен. Вероятно, он пожелал бы получить и все остальные диковинки незваных гостей, но Архонты добавили к своим дарам еще и немалую долю магического воздействия.
   Они получили бесхозные, бесполезные для Гипербореи земли — на самом краю Ойкумены, как называли аборигены этого мира ту его часть, которую смогли разведать. Только вот были ли они аборигенами? Или гиперборейцы тоже были непрошеными гостями, которым просто повезло прибыть раньше? Этот вопрос Архонтов особо не интересовал. Их вообще мало интересовало прошлое. Их собственное прошлое — великая Империя Атлантида — было мертво. И теперь предстояло подумать больше над тем, как возродить Империю, воссоздать ее величие.
   Землю они получили. Землю, людей, обитавших на ней и не имевших ни малейшей возможности противостоять Властителям, и, что было куда ценнее, время. Атланты на пустом месте создали мощную державу — мощную настолько, что Гиперборея наконец обратила внимание на набирающего силу соседа. И что было вполне закономерно, пожелала укротить пыл атлантов.
   Кто являлся зачинщиком войны, установить за давностью лет было практически невозможно. Никаких документальных источников не сохранилось, а ориентироваться на передаваемые изустно предания... Но и из этих преданий, путём тщательного, кропотливого анализа, была получена смутная, неполная и не очень достоверная картина событий, происходивших в глубочайшей древности.
   Напряжение между державами неуклонно нарастало, пока в один далеко не прекрасный момент не послужило началом конфликта. Посейдонис, столица новой Империи, направил огромную по тем временам армию, дабы стереть с лица земли гиперборейских магов. Состоялась битва — и атланты были отброшены. Не уничтожены, не разбиты — просто отброшены. И тогда... что-то они сделали. Что? Ответ на этот вопрос могли бы дать, наверное, лишь сами атланты. Как им удалось вы звать катастрофу, пошатнувшую мир? Ученые Рианна просчитали не один десяток возможных путей достижения аналогичного результата, но сказать что-либо с уверенностью не могли.
   Планета тряслась, словно в лихорадке. На глазах рождались горные вершины, уходили на морское дно острова, побережья дрожали под ударами чудовищных волн. Но, что было хуже всего, произошло разрушение магических потоков, разрушение, на долгие века оставившее этот мир, что должен был пойти по линии магического развития, практически без единого шанса эту линию реализовать. Погибла блистательная Новая Атлантида, медленно угасла могучая Гиперборея. Но сами Архонты выжили. Их техника, лишь в небольшой степени зависящая от магии, уцелела. Разработанная еще на их родине теория создания стасис-коконов, способных полностью останавливать время и тем самым защищать заключенный в кокон объект от любого мыслимого воздействия извне, позволила им укрыться от катастрофы. Не всем — позднее было установлено, что четверо из десятерых Архонтов погибли, остальные же на тысячелетия ушли в полную изоляцию, в сон без сновидений.
   А потом они проснулись. Установить, что послужило причиной пробуждения Архонтов, так и не удалось. К тому времени местонахождение бункера, единственного уцелевшего в катастрофе сооружения величественного Посейдониса, было неизвестно — как и то, где на самом деле располагалась Атлантида. Множество версий, множество так и не нашедших подтверждения теорий — и ни одной, хотя бы приблизительно подтверждаемой фактами. Обнаружить бункер удалось много позже — когда с возродившимися атлантами, пусть и ценой огромной крови, удалось все же справиться. Увы, попасть в сам бункер так и не удалось. Те пути, что стали известны победителям, оказались надежно запечатанными... а другие если и были, то остались тайной. Да и не так уж это было важно — вряд ли там, в бункере, остались хоть какие-нибудь свидетельства происшествия, результатом которого стало раскрытие несокрушимых коконов.
   Как бы ни действовали Архонты, пытаясь уничтожить Гиперборею, во втором своем пришествии они повели себя иначе. Вовсю пользуясь своими ментальными способностями, они действовали неспешно, большей частью скрытно, подчиняя себе людей — и простых исполнителей, и тех, в чьих обязанностях было принимать решения. А потому, когда дело дошло до открытого столкновения, на стороне Лорда-Протектора была не просто сила. В его руках были все достижения Рианна, далеко к тому времени продвинувшейся по пути развития техномагии. В его руках были люди — и те, кто подчинялся помимо собственной воли, и те, кто пошел на службу новоявленным владыкам мира сознательно.
   Началась война. Война, в которой Архонтам ничто не связывало рук. Оки готовы были, не раздумывая, уничтожить всех, кто не соглашался встать под их знамена. Им, шестерым, было вполне достаточно подданных. В панике кое-где пошли на безумный, отчаянный шаг, закрыв города куполами капсулирующего поля, к тому времени изобретения нового, почти толком не опробованного. Шесть городов. Шесть куполов, способов проникнуть сквозь которые наука Рианна не знала. Атланты сумели сделать это — четыре города были уничтожены.
   Два так и остались укрытыми вечными, неразрушимыми покровами. Вероятно, сейчас под мерцающими куполами нет ни одной живой души. Или же в руинах городов бродят одичавшие потомки тех, кто из страха попробовал отгородиться от всего мира. Возможно также, что города все еще живут... и те, кто ежечасно видит над головой вместо привычного голубого неба белесый свод, отчаянно ищут способы выйти на свободу из добровольного заточения. Ищут. И не находят.
   — Их убили всех? — тихо спросила Ольга, имея в виду атлантов.
   — Почти, — вздохнул Ярослав. — Одному удалось уцелеть... вернее, не совсем так. Когда армия атлантов была разбита, последнему уцелевшему Архонту удалось добраться до генератора стасис-поля. Этот кокон цел и поныне.
   — То есть он может выйти на свободу?
   — Теоретически. На практике кокон заключили в трехметровый прозрачный куб. Этот куб находится в самом охраняемом месте на Рианне. Даже если поле отключится... не думаю, что Архонту удастся освободиться. В любом случае, если возникнет хотя бы малая вероятность освобождения последнего Властителя... он будет уничтожен. Немедленно. Мы так и не научились взламывать стасис, даже в Лавке... э-э... в общем, информации о структуре стасиса нигде не удалось добыть.
   — Архонт так опасен? Один-единственный человек?
   — Ну, прежде всего он не человек... хотя не важно. Да, он опасен. Архонты с их возможностью почти мгновенного подчинения своей воле разумных существ, необоримой жаждой власти и техникой представляют собой слишком серьезную угрозу. К тому же их тело прикрывает природная броня, почти непробиваемая для обычного оружия или простой боевой магии. Только голова и кисти рук открыты, ко и для них у атлантов была защита, уже не природного, а технологического характера, и тоже отменная... и непревзойденная. Знаешь, нам удалось получить несколько исправных образцов оборудования атлантов, лучшие наши техномаги отдали их изучению десятилетия и все равно далеко не во всех случаях смогли расшифровать принципы действия техники Атлантиды. Заставить работать — практически всегда, понять — куда реже. Ни в одной известной нам вселенной техномагия не достигла подобных высот.
   Оленька нахмурилась, затем зябко поежилась. В ее глазах плескался самый настоящий страх.
   — Значит... значит, они могут явиться и сюда?
   Ярослав рассмеялся.
   — Ну что ты, Солнышко. Архонты уничтожены, их больше нет.
   — Их кет в твоем мире, Ярослав. Только в твоем...
 
   Ольга давно ушла спать, а Ярослав все еще бродил по просторам Интернета, собирая в этой необъятной навозной куче крохи действительно ценной информации. Длинные, многословные рассуждения об Атлантиде он отбрасывал сразу — в большинстве своем авторы переливали из пустого в порожнее, занимаясь утомительным цитированием давно ушедших в мир иной «авторитетов». Или своих же собственных работ. Поиск Атлантиды — благодатное поле, на котором может произрастать любой вымысел, лишь бы он не противоречил Платону с его «Диалогами», да не слишком уж революционно пересматривал сложившееся в обществе представление об Атлантиде.
   Он все более и более убеждался в том, что Оленьке показалось очевидным с самого начала. Да, Атлантида существовала и в этом мире. Учитывая, что история Рианна почти не содержала общих вех с этой версией Земли, разделение миров произошло очень давно — и все же, очевидно, после появления беженцев из погибшей Империи. Может быть, эта Земля есть самая первая копия... нет смысла рассуждать о том, что первично — Земля, Рианн или какой-то другой мир. И не важно, что они пошли по разным путям развития... Рианн стал усиленно развивать магию и ее сплав с наукой, здесь же природа сделала ставку на почти чистую технологию. Пути природы, как и пути Господа, если Он существует, неисповедимы. Она, пусть и не обладая собственным сознанием и не способная к волеизъявлению, пробует разные варианты мировых законов и правил — может, это тоже способ обеспечить выживание разумных.
   Важно другое — если атланты посетили этот мир до его разделения, значит, где-то в морской пучине, в бункере, надежно защищенном от безжалостного времени, светятся коконы стасис-поля. Если бы сто, тысячу или десять тысяч лет назад атланты пробудились бы — мир не забыл бы такого потрясения.
   Наконец, не выдержав сражения с потоком бесполезных сведений, Ярослав махнул рукой на поисковые машины и сосредоточился. Там, где техник точно знает, что нужно делать, тсхномагу следует сконцентрироваться на том — и только на том, — что он желает получить. Магию нельзя разложить по нотам, в немалой степени она идет от подсознания, от силы разума. Ничем иным не объяснить, почему одно и то же заклинание или воздействие одним людям доступно, другим же не поддается. Экран вспыхнул чуть ярче, пронзительно взвизгнули резко набравшие обороты вентиляторы, стремящиеся остудить вышедшую в запредельный режим машину.
   Мощный компьютер, способный заставить заскрипеть зубами от зависти подавляющее число поклонников этого вида техники, сейчас работал в ритме, о котором создатели его не могли и мечтать. Сейчас компьютер представлял собой то, о чем грезили и разработчики программного обеспечения, и писатели-фантасты — искусственный интеллект, нацеленный на выполнение поставленной задачи любым возможным способом. Подчиняясь воле техномага, машина просеивала груды информации, выбирала, систематизировала, отбрасывала все лишнее и повторяющееся и выдавала на экран лишь самое важное, всю квинтэссенцию результатов поиска. Но и этих, предельно сжатых и конкретных, результатов было слишком много — люди буквально засыпали свою информационную сеть невероятным количеством хлама.
   Глаза скользили по экрану, но разум Яра блуждал в дымке воспоминаний. Он помнил, как еще в Академии их, юных учеников, водили к городу-куполу. Матово-белый шатер диаметром восемь километров укрывал место, где столетия назад жили люди. Взломать поле не удалось — как не удалось разобраться и в методах, применяемых с этой целью атлантами. Они просто не успели — город уцелел. Что творилось там, под несокрушимым куполом? Этого никто не знал. Зато земля вокруг города была выжжена на десятки километров — до скального основания. Не просто выжжена — разрушена практически до полного истребления жизни. Теперь, спустя длинную череду лет, на границе выжженной земли появилась зелень, постепенно продвигавшаяся к куполу, ко пока жизнью у смерти были отвоеваны лишь шаги — несколько метров, местами — несколько десятков. Черная земля, над которой возвышался молочный купол, все еще успешно убивала все живое — и даже людям, прибывшим сюда, дабы увидеть последствия Атлантической войны, приходилось пользоваться защитными костюмами.
   Он мотнул головой и приказал себе сосредоточиться. Среди вороха проплывающей по экрану бесполезной информации мелькнуло нечто интересное.
   «Еще одно место для Атлантиды» — кричал заголовок. «Атлантида, по Чечельницкому, оказалась... на Аляске».
   Ярослав нахмурился, затем углубился в чтение. Журналист, не скрывая иронии, но, впрочем, не переходя грани, прохаживался по книге российского астрофизика А. Чечельницкого, утверждавшего, что легендарная Атлантида располагалась в долине реки Юкон и погибла в результате катаклизма, следствием которого — или источником которого — явилось смещение полюсов планеты.
   А иронию следовало бы отбросить. Бункер Архонтов находился именно там, на дне залива Нортон, немного южнее Нома.
   Конечно, вряд ли найдутся такие, кто поверит астрофизику, кто бросится вкладывать огромные деньги в поиски погибшего города. Да и вряд ли им удастся что-либо найти, от величественного Посейдониса не осталось и камня на камне, а руины надежно скрыты толстым слоем нанесенного за тысячелетия ила. И уж тем более никому не удастся проникнуть в сам бункер — для этого как минимум нужно развернуть чудовищные по масштабу подводные работы. В свое время ученые Рианна сочли это слишком дорогой затеей. Установив, не без труда, местонахождение бункера, они так и не смогли попасть в него. Когда-нибудь это, безусловно, произойдет... ко лишь тогда, когда у Рианна не будет на повестке дня Солее серьезных проблем.
   В общем, не стоило бояться, что люди, по незнанию или неосторожности, сумеют вернуть атлантов к жизни.
   Ярослав вздрогнул, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Невидящий взгляд уперся в экран, пальцы сжались в кулаки. Он скова и снова обзывал себя полным, законченным идиотом...
   Как он мог не подумать об этом раньше? Сколько раз за прошедшие годы перед глазами мелькало слово «Атлантида»? И ни разу мысль не ухватилась за него...
   Атлантида. Бункер, хранивший сокровища Архонтов.
   Стопроцентно надежный способ найти дорогу домой.
 
   Дождь, как по заказу, утих, когда милицейский «жигуль» остановился возле опрятного дома в тихом и уютном московском пригороде. Вернее, уютным он был, пожалуй, летом... или зимой, после хорошего снегопада. А сейчас все вокруг было серым и грязным, как и вся Москва, как и вся средняя полоса России, где лето уже ушло, где золотая осень почти оттанцевала свой прощальный вальс, а зима еще не вступила в свои права.
   Двое, сидевшие в машине, выходить не торопились, подсознательно оттягивая момент предстоящей встречи с человеком, занимавшим их мысли уже много месяцев.
   За последнее время Геннадий трижды высказывал свои аргументы, касающиеся бессмысленности всей этой затеи, и каждый раз эти аргументы разбивались об непрошибаемое упрямство капитана, как морская волна о каменный мол.
   Из срока, отпущенного им полковником Панариным, прошло уже три дня. Три впустую потраченных дня. И Сергей так и не решил, как же ему поступить.
   — Это неправильно, — снова пробурчал Генка. — Это в конце концов непрофессионально. Нельзя раскрывать карты перед преступником.
   — Нельзя, — согласился Сергей, не желая спорить с очевидным. — Ты прав, ни в коем случае нельзя. Если речь идет о преступнике. Только вот господин Верменич никакого преступления не совершал, ведь так? И если мы зададим ему пару-тройку вопросов, он...
   — Он неизбежно ударится в бега, — хмыкнул Генка. — Я бы на его месте так и поступил.
   — ...он, как честный и законопослушный гражданин, если желает таковым казаться, нам на них ответит.
   — Серега, приди в себя! Какой законопослушный гражданин? Ты что, забыл, с кем имеешь дело?
   — Так, сержант... — Бурун взял нарочито официальный ток, хотя и понимал, что вряд ли Геннадий воспримет реплику всерьез. Дружба, возникшая и окрепшая за этот год, позволяла обоим говорить друг другу все, что считалось нужным, без оглядки на звания и чины. — Я решил поговорить с Верменичем, и я это сделаю. Ты сам понимаешь, после моего доклада Панарину, у полковника будет всего два выхода. Либо засадить нас с тобою в психушку, либо воспринять все всерьез, и тогда дело неизбежно уйдет к Комитету. И вся наша работа пойдет коту под хвост.
   — Ну и занимался бы этим Комитет, — зевнул Геннадий. — И потом, полковник — умный мужик. Думаешь, не поверит?
   — Он? Он не поверит, — отрезал капитан. — Панарин верит только фактам, а их у нас — кот наплакал. И любой из них — заметь, Гека, любой, может быть не более чем результатом ошибки, неверной интерпретации или, в конце концов, прямой фальсификации. Все очень зыбко, сам понимаешь. С этим Верменича к стенке не прижмешь.
   — Я знаю. Так чего же ты ждешь от этого разговора?
   Бурун пожал плечами.
   — Ну... посмотрю на его реакцию, послушаю его объяснения.
   — Глупо, — вздохнул сержант. И обреченно добавил: — Ладно, ты Малдер, тебе видней. Истина где-то рядом.
   — Не пройти бы мимо, — буркнул капитан, заталкивая окурок в переполненную пепельницу. — Не следишь ты за машиной, сержант. Ра-азгильдяй, мать твою... Ладно, двинули. Перед смертью не надышишься.
   Звонка на двери не было. Сергей деликатно постучал и замер в ожидании. Позади возвышалась могучая фигура сержанта, источавшего неодобрение действиями своего шефа.
   Прошла пара томительно-долгих минут. Сергей постучал еще раз, уже посильнее.
   — А вы к Ярославу? — раздался откуда-то сбоку голос.
   Сергей повернулся — из-за невысокого, ладненького забора выглядывала седая голова. Светлые, почти белые глаза смотрели доброжелательно, с легким интересом.
   — К нему, — подтвердил капитан.
   — А его нету, — расплылся в улыбке старик, как будто бы сообщал чудесную, радостную новость. — Вчера уехавши. Честь имею, Зобов я, Герман Игнатьевич. Соседствую с уважаемым Ярославом Борисычем. А по какому делу, ежели не секрет?
   — По служебному, — несколько резче, чем собирался, ответил Сергей.
   Ох, знал он таких вот пенсионеров. Скучно старикам — вот и занимаются они препротивнейшим делом, собирая сплетни, слухи — с готовностью делясь собранным «богатством» с любым, кто выразит желание слушать. Иногда эти сплетни, преломляясь через призму восприятия скучающего дедка или бабки, проводящих долгие часы на скамейке у дома в созерцании, выставляют человека совсем не в том виде, в котором следует. Свеж еще в памяти был случай, когда в отношении молодой девушки такой вот не в меру информированной старушкой были высказаны самые нелицеприятные определения. И мужики к ней, мол, толпами шастают. И музыка вкупе со звоном бутылок до утра не умолкает. Да и вообще днем эта девица отсыпается, зато ночью для нее самая работа начинается. И живет она, мол, только на то, что те мужчины ей за «услуги» платят. Под «услугами» понималось, разумеется, нечто такое, что интеллигентная старушка даже вслух произнести не желала.
   Признаться, в одном бабка права оказалась — девушка и впрямь жила исключительно за счет ночных заработков. Только вот характер их был таков, что бабулька, уже составив для себя определенное представление, ни понять, ни тем более угадать не могла. А девушка, обладательница красного диплома по математике, крутилась как белка в колесе, делая нерадивым сверстникам курсовые, дипломы, решая задачи... как правило — ночь напролет, поскольку днем студенты, по крайней мере изредка, все же посещают лекции. А диплом или курсак мало грамотно сделать — надо еще и объяснить молодому балбесу, да так, чтобы не засыпался на защите. Чтобы у преподавателей возникло пусть мимолетное, но ощущение того, что парень имел к этой работе хоть какое-то отношение. А чуть более громкая, чем положено, музыка и пиво... что ж, такие уж нынче времена — многие ль из молодых парней готовы грызть гранит науки всухомятку?
   По стечению обстоятельств, девушку ту Бурун знал достаточно давно, а потому изложенные в деле «свидетельские показания» его порядком покоробили. С тех пор этих старых сплетниц и сплетников он откровенно недолюбливал. С другой стороны, именно они зачастую являются бесценным кладезем информации, которую не найти ни в одной, сколь угодно обширной картотеке.
   С этим стариком капитан был знаком. Заочно. Наблюдение, что велось за Верменичем, не могло обойти вниманием его ближайшее окружение, включая соседей, а потому приметы и относительно подробная характеристика деда давно уже были должным образом оформлены и подшиты в пухлое дело.
   В любом варианте поговорить с пенсионером Зобовым стоило. Сергей вздохнул и изобразил на лице приветливую улыбку.
   — Ничего серьезного, Герман Игнатьевич. Так, есть кое-какие вопросы. Вполне вероятно, что Ярослав Борисович сможет оказать нам важную помощь в одном деле. А вы не в курсе, случайно, куда он уехал?
   — К сожалению, не в курсе, — качнул головой старик. — Да вы проходите, проходите... Вот придет Ольга Олеговна, она вам наверняка поможет. А ока на рынок пошла, знаете ли. Как дождик закончился, так сразу и пошла.
   — Скоро вернется-то? — Геннадий искренне надеялся на ответ в стиле «а бес ее знает». Тогда можно будет махнуть рукой на этот визит и отправляться восвояси. Может, сама судьба против этой встречи.
   — Скоро, скоро! — заверил старик, щелкая шпингалетом и открывая калиточку, что соединяла дворы. Видать, отношения меж соседями и впрямь были неплохими, раз предусмотрели возможность ходить друг к другу в гости напрямую.
   Видимо, взгляд капитана был достаточно красноречив, поскольку Зобов довольно улыбнулся, продемонстрировав то ли чудом для его возраста сохранившиеся, то ли тщательно отреставрированные зубы.
   — Калиточку эту как раз Ярослав Борисыч делал. Захаживает он ко мне в гости, да-с... и частенько, доложу я вам. И Ольга Олеговна тоже, дай бог ей здоровья, не обижает старика. Скучновато одному, сами понимаете. Да вы проходите, проходите. У меня и чаек как раз свежий заварен, посидим, погреемся... а там, глядишь, и хозяйка придет. Она дама сурьезная, по всяким там витринам-магазинам болтаться не будет. Что надо купит, и сразу домой.