— А бабки когда будут за проделанную работу, командир? — поинтересовался Антон Грибанов.
— Все деньги будут после выборов, так что подождёте. Обманывать вас никто не собирается», — холодно ответил собеседник.
Глеб выключил магнитофон и, вынув кассету, протянул её Потапову.
— На этом запись кончается, преследовать ни тех ни других я не рискнул, — произнёс он. — Слишком велика была опасность быть засвеченным и потерять даже то, что я имею. Тебе знаком голос этого «координатора»?
Потапов молчал, задумчиво глядя на аудиокассету в своих руках.
— Да, — медленно произнёс Потапов, — я узнал его: это подполковник Левченко, начальник отдела по борьбе с организованной преступностью.
— Ну что ж, — усмехнулся Глеб, — в таком случае мы присутствовали при очередном акте борьбы с бандитами.
Он посмотрел на Потапова, ожидая от того реакции на услышанную аудиозапись.
— Мне кажется, этим, — Глеб кивнул на кассету, — их можно зацепить.
— Не сомневаюсь в этом, — ответил Потапов, — я как раз и обдумываю, как это лучше сделать. И черт меня возьми, я сделаю это!
— А надо ли? — с сомнением в голосе спросил Глеб. — Может, лучше взять этого Горского за яйца и заставить делать то, что тебе нужно?
— Нет, — убеждённо покачал головой Потапов. — Горский, Левченко и их люди — это те же самые романовские братки, только в политике. Надо сделать все, чтобы эти отморозки не пробились к власти. Иначе нас всех ожидают тяжёлые времена.
— Ну смотри, — пожал плечами Глеб, — тебе решать. Но если ты начнёшь действовать — а я по твоим глазам вижу, что ты начнёшь, — я просто обязан сказать тебе плохую новость.
Сергей медленно перевёл взгляд на Панкратова и спокойно спросил:
— Что случилось?
— Я упустил киллера, — коротко ответил Глеб.
— Да уж, — усмехнулся Потапов, — радости в этой информации мало. Если мы предпримем какие-либо действия против наших соперников, я буду точно знать, кто меня отправит на тот свет.
Хоть какая-то определённость, хотя и малорадостная, — усмехнулся он. — Как ты это выяснил?
— Он не вернулся вечером домой, — ответил Глеб. — Там вообще никого нету. Похоже, заподозрив что-то, он предупредил свою подругу, и она, собрав вещи, покинула квартиру. Вы же говорили мне, когда собирали информацию о романовских, что никто из них не имеет постоянного жилья и живут они в городе на съёмных квартирах. Я всю ночь просидел в засаде, слушая, что у них происходит в квартире, но там никого нет. Отсутствует и его машина на стоянке.
— Ну что ж, этого следовало ожидать, — ответил Потапов. — Когда ты предупредил меня у бани об опасности и я вышел оттуда через чёрный ход, они, видя манёвры моего джипа, поняли, что я что-то заподозрил, а значит, меня кто-то предупредил, поэтому решили подстраховаться. Да и вообще после убийства Дадамяна, когда весь город поставлен на уши, самое правильное для них решение — залечь в какое-нибудь тихое место, про которое знают лишь немногие.
Глеб бросил на Потапова тревожный взгляд и произнёс:
— Да ведь он появится, рано или поздно он точно появится. Судя по тому, что мы знаем, романовские братки — это ударный отряд твоих врагов.
Именно им будет поручаться устранение конкурентов. Надо срочно принять меры по их поиску и ликвидации. Вкупе с усилением охраны и мер по безопасности твоей и твоих людей.
— Легко сказать, — усмехнулся Потапов, — Титов с Пастуховым сидят в камере, правда, их обещали выпустить в ближайшее время. Возможно, мне снова придётся уехать из города, — поразмышляв, добавил Потапов. — Или даже из страны. Но не раньше, чем я испорчу Горскому его политическую игру.
— Надо найти киллера, пока он не нашёл тебя, — упорно продолжал твердить Глеб.
Потапов с улыбкой посмотрел на Панкратова.
— А ты знаешь, Глеб, эта мысль очень интересная, и я с удовольствием бы с ним пообщался при личной встрече, но в силу занятости надеюсь предоставить это тебе.
Глеб внимательно посмотрел на Потапова, начиная понимать смысл слов, сказанных Сергеем.
— Доставь мне такую радость, — произнёс Глеб. — На сей раз у меня осечки не будет.
Глава 8
— Все деньги будут после выборов, так что подождёте. Обманывать вас никто не собирается», — холодно ответил собеседник.
Глеб выключил магнитофон и, вынув кассету, протянул её Потапову.
— На этом запись кончается, преследовать ни тех ни других я не рискнул, — произнёс он. — Слишком велика была опасность быть засвеченным и потерять даже то, что я имею. Тебе знаком голос этого «координатора»?
Потапов молчал, задумчиво глядя на аудиокассету в своих руках.
— Да, — медленно произнёс Потапов, — я узнал его: это подполковник Левченко, начальник отдела по борьбе с организованной преступностью.
— Ну что ж, — усмехнулся Глеб, — в таком случае мы присутствовали при очередном акте борьбы с бандитами.
Он посмотрел на Потапова, ожидая от того реакции на услышанную аудиозапись.
— Мне кажется, этим, — Глеб кивнул на кассету, — их можно зацепить.
— Не сомневаюсь в этом, — ответил Потапов, — я как раз и обдумываю, как это лучше сделать. И черт меня возьми, я сделаю это!
— А надо ли? — с сомнением в голосе спросил Глеб. — Может, лучше взять этого Горского за яйца и заставить делать то, что тебе нужно?
— Нет, — убеждённо покачал головой Потапов. — Горский, Левченко и их люди — это те же самые романовские братки, только в политике. Надо сделать все, чтобы эти отморозки не пробились к власти. Иначе нас всех ожидают тяжёлые времена.
— Ну смотри, — пожал плечами Глеб, — тебе решать. Но если ты начнёшь действовать — а я по твоим глазам вижу, что ты начнёшь, — я просто обязан сказать тебе плохую новость.
Сергей медленно перевёл взгляд на Панкратова и спокойно спросил:
— Что случилось?
— Я упустил киллера, — коротко ответил Глеб.
— Да уж, — усмехнулся Потапов, — радости в этой информации мало. Если мы предпримем какие-либо действия против наших соперников, я буду точно знать, кто меня отправит на тот свет.
Хоть какая-то определённость, хотя и малорадостная, — усмехнулся он. — Как ты это выяснил?
— Он не вернулся вечером домой, — ответил Глеб. — Там вообще никого нету. Похоже, заподозрив что-то, он предупредил свою подругу, и она, собрав вещи, покинула квартиру. Вы же говорили мне, когда собирали информацию о романовских, что никто из них не имеет постоянного жилья и живут они в городе на съёмных квартирах. Я всю ночь просидел в засаде, слушая, что у них происходит в квартире, но там никого нет. Отсутствует и его машина на стоянке.
— Ну что ж, этого следовало ожидать, — ответил Потапов. — Когда ты предупредил меня у бани об опасности и я вышел оттуда через чёрный ход, они, видя манёвры моего джипа, поняли, что я что-то заподозрил, а значит, меня кто-то предупредил, поэтому решили подстраховаться. Да и вообще после убийства Дадамяна, когда весь город поставлен на уши, самое правильное для них решение — залечь в какое-нибудь тихое место, про которое знают лишь немногие.
Глеб бросил на Потапова тревожный взгляд и произнёс:
— Да ведь он появится, рано или поздно он точно появится. Судя по тому, что мы знаем, романовские братки — это ударный отряд твоих врагов.
Именно им будет поручаться устранение конкурентов. Надо срочно принять меры по их поиску и ликвидации. Вкупе с усилением охраны и мер по безопасности твоей и твоих людей.
— Легко сказать, — усмехнулся Потапов, — Титов с Пастуховым сидят в камере, правда, их обещали выпустить в ближайшее время. Возможно, мне снова придётся уехать из города, — поразмышляв, добавил Потапов. — Или даже из страны. Но не раньше, чем я испорчу Горскому его политическую игру.
— Надо найти киллера, пока он не нашёл тебя, — упорно продолжал твердить Глеб.
Потапов с улыбкой посмотрел на Панкратова.
— А ты знаешь, Глеб, эта мысль очень интересная, и я с удовольствием бы с ним пообщался при личной встрече, но в силу занятости надеюсь предоставить это тебе.
Глеб внимательно посмотрел на Потапова, начиная понимать смысл слов, сказанных Сергеем.
— Доставь мне такую радость, — произнёс Глеб. — На сей раз у меня осечки не будет.
Глава 8
— Здравствуйте, Сергей Владимирович, — с улыбкой произнёс Горский, поднимаясь навстречу Потапову. — Не буду скрывать, мне очень приятно вас видеть.
Похоже, это на самом деле было так.
Горский и впрямь был рад, что Потапов сам попросился к нему на приём.
У вице-губернатора не было и тени сомнения по поводу цели визита Потапова. Для него это был визит побеждённого соперника, подписавшего договор о мире.
— Я очень надеюсь, что наше с вами сотрудничество будет плодотворным и полез…
Речь Горского оборвалась в тот момент, когда он, перегнувшись через стол, протянул Потапову руку для рукопожатия, но с удивлением увидел, что Потапов игнорировал его жест.
Сергей бросил на стол Горского небольшую папку и, подвинув поближе к столу одно из свободных кресел, уселся в него, не дожидаясь приглашения Горского.
Тот несколько секунд ещё стоял, наклонившись над столом, затем медлен но опустился в своё кресло и с ухмылкой произнёс:
— Ну что ж, резковато, конечно, но я вас понимаю. Честно говоря, я и не рассчитывал на ваши искренние дружеские симпатии ко мне, но я знаю одно: вы деловой человек и всегда стремились играть по правилам. Я по-прежнему хочу сказать, что уверен в том, что наше с вами сотрудничество принесёт пользу и мне и вам.
— Никакого сотрудничества не будет, — спокойно ответил Потапов, заглянув Горскому прямо в глаза.
Даже сквозь большие тёмные очки можно было рассмотреть, как недоумение застилает глаза вице-губернатора.
— Я немного не понимаю, — начал было он.
— Я не сотрудничаю с шантажистами и никогда не поддавался силовому давлению, — сказал Потапов. — Прежде чем начать какие-то дела со мной, вы должны были усвоить эти правила. Они неизменны для всех.
— Честно говоря, я не понимаю, что вы подразумеваете под силовым давлением, — вскинул брови Горский. — Но вы не можете меня упрекнуть в том, что я не пытался с вами договориться. И совершал такие попытки неоднократно.
— Не изображайте из себя розовую наивность, — усмехнулся Потапов. — Она смотрится нелепо на вашей наглой багровой морде, Горский вперился взглядом в Потапова, силясь понять, что происходит и что все это значит.
— Я думаю, вы прекрасно понимаете, что такое силовое давление. Если нет, то я вам объясню, и очень наглядно.
Но для начала я хочу вам заявить, что, несмотря ни на что, не изменил своей точки зрения, которую высказал вам при нашей последней встрече в бане, в гостях у покойного Дадамяна. Я не собираюсь поддерживать вас как кандидата на пост губернатора области. Более того, я совершенно определённо заявляю вам, что приложу все имеющиеся в моем распоряжении силы, чтобы вы провалились на этих выборах. И не потому, что к власти придёт мой враг — с врагом можно договориться, — я сделаю это потому, что считаю ваш приход к власти бедствием не только для себя, а для всех честных людей области. Вы, Василий Семёнович, банальный беспредельщик, отморозок, который, заняв этот высокий пост, совершит немало глупых и, боюсь, кровавых поступков.
Недоумение слетело с лица Горского, сменившись выражением ироничной надменности.
— Вы закончили свою речь? — холодно спросил он. — Что ж, она звучала очень патетично. Надеюсь, что вы в здравом уме и отдаёте себе отчёт в том, что вы здесь наговорили, а также понимаете, какие последствия вас ждут, когда я приду к власти. Думаю, что разумнее всего вам будет уехать отсюда, в противном случае… — Горский не договорил, поскольку Потапов протянул руку к папке и, раскрыв её, достал аудиокассету.
— В противном случае я подвергнусь силовому давлению, — закончил речь Горского Потапов. — Я даже знаю человека, который в вашей команде занимается организацией этих гнусностей. Если у вас есть магнитофон, я могу вам продемонстрировать любопытную запись, из которой я и почерпнул эту информацию.
Горский взял протянутую ему аудиокассету и, поднявшись, подошёл к стоявшему на тумбочке у стены музыкальному центру.
Вставив кассету в магнитофон, он включил воспроизведение записи.
«А нам все равно, кто у нас будет „папой“, ты или Горский…» — послышался в кабинете голос Антона Грибанова.
Несколько секунд Горский слушал с недоумением, похоже, ему не был знаком голос романовского бандита. Наконец он услышал голос Левченко и понял окончательно суть подставы, которую ему приготовил Потапов. Оставшуюся часть разговора он слушал внимательно, с задумчивым видом, очевидно, просчитывая последующие шаги Потапова.
Когда запись закончилась, Горский вернулся в своё рабочее кресло и, посмотрев на Потапова, произнёс:
— Похоже, вам улыбнулась удача.
Признаюсь вам, это сильный ход. Но, к сожалению для вас, не решающий. Мало ли кто там с кем говорит обо мне.
— Да, конечно, вы можете врать на всех перекрёстках, что не имеете к этому отношения. Но голос Левченко опознать можно, и его опознают. Уж будьте уверены, я приложу все усилия к тому, чтобы экспертиза голоса была убедительной. А это значит, что будет подставлен один из ваших ближайших союзников, играющих ключевую роль в вашей игре. Когда с его ментовского мундира закапает дерьмо, а может, даже кровь, и прокуратура начнёт поджаривать ему пятки на допросах, у него уже не останется практически никаких шансов промолчать — он вынужден будет говорить и, я думаю, расскажет многое.
Потапов на секунду замолчал, следя за реакцией Горского. Багровое лицо вице-губернатора оставалось непроницаемым. Однако нервное потирание рук выдавало напряжённую работу мысли. Сергей почувствовал, что его слова задели вице-губернатора.
— Кстати, — продолжил Потапов, — вы благоразумно оставили кассету в магнитофоне, видимо, надеясь, что я её забуду. Я и не собирался её забирать.
Это копия, — пояснил он. — Таких я сделал не одну. Если понадобится, я сделаю так, что копию этого разговора можно будет найти чуть ли не в каждом сортире областной администрации. Они уже сейчас лежат в редакциях двух известных городских газет. Именно с газет я начну пропагандистскую кампанию против вас и вашего избирательного блока.
Горский, молчавший до этого, вдруг подался вперёд и заговорил:
— Какой смысл всей этой вашей борьбы, вы все равно проиграете. На этих выборах не будет другой реальной кандидатуры на пост губернатора. Я практически безальтернативный кандидат.
— Это не так, — решительно заявил Потапов, — сегодня я говорил с вашим коллегой, вице-губернатором, господином Селантьевым. Он дал своё согласие баллотироваться на пост губернатора.
Уверен, что он при моей поддержке составит вам реальную конкуренцию. Не сомневаюсь также, что нас поддержат многие деловые люди города.
Горский бросил на Потапова пристальный взгляд и спросил:
— Вы на самом дел считаете, что договориться невозможно?
Потапов улыбнулся, поднялся с кресла и, взяв свою папку со стола, произнёс:
— Это исключено. В этой борьбе мировой не будет. Или вы, или я…
Потапов повернулся и, не прощаясь, вышел из кабинета Горского.
Похоже, на него оказывается давление.
Монин слушал Потапова, следуя за его джипом на «девятке», которой управлял Борян. Сам Монин направил «ухо» антенны подслушивающего устройства в сторону автомобиля Потапова.
— Ну, что он там базарит? — спросил сидевший рядом с Боряном на переднем сиденье Леха.
— Редакция газеты «Горожанин», — быстро произнёс Монин. — Гони туда.
Он там скоро будет.
— Зачастил по журналюгам Крёстный, — произнёс Борян и, резко выкрутив руль машины, свернул на перекрёстке на соседнюю улицу. После чего, утопив педаль газа в пол, ускорил бег вишнёвой «девятки».
— Да, у него теперь один маршрут, все дела в одних и тех же точках: банк, редакция, офис «Корвета» и помещение, где его партия заседает…
«Девятка» на высокой скорости юркала по сетке городских улиц и через десять минут остановилась на улице Капитанова, напротив высокого девятиэтажного здания, один этаж которого арендовала редакция газеты «Горожанин».
Монин, сняв с себя наушники, протянул их Лехе и, подняв с пола большой чехол для теннисных ракеток, сказал:
— Ну все, я пошёл. Будьте начеку.
Действуем, как договорились.
Он вылез из машины и, пройдя по улице, зашёл в подъезд четырехэтажного дома-»сталинки», расположенного напротив входа в редакцию.
Поднявшись на самый верхний этаж, он остановился на лестничной клетке, на которую выходила лишь одна дверь, ведущая на чердак.
Монин вынул из кармана спортивной куртки небольшую связку отмычек и, взяв самую универсальную, легко открыл внутренний замок двери. Дверь тихонько скрипнула, когда Монин проник на чердак.
Чердак был старый, заваленный всяким хламом. Над головой Монина возвышались деревянные стропила.
Когда-то, видимо, это помещение было жилым или использовалось под производственные нужды, поскольку виднелись ещё перегородки, разделяющие площадь чердака на отдельные комнаты-клетушки.
Монин, держа сумку на плече, прошёл в одну из таких клетушек, в наружной стене которой располагался узкий оконный проем. Вынув из кармана куртки резиновые перчатки, Монин быстро надел их, после чего, поставив теннисный чехол на пол, ухватился за оконную ручку и резким движением распахнул окно. Затем он нагнулся к чехлу и расстегнул «молнию» замка.
Внутри чехла находилась завёрнутая в материю винтовка иностранного образца марки «Хеклер и Кох». Монин быстрыми, ловкими движениями пристегнул к основной части винтовки приклад, навинтил на дуло глушитель, затем на своё место был прикреплён оптический прицел. Последней деталью, которую Монин прикрепил к винтовке, был небольшой магазин, оснащённый пятью патронами.
Передёрнув затвор и приготовив оружие к бою, Монин выставил в окно винтовку и оглядел обширную площадку перед зданием девятиэтажки.
На ней припарковался только что какой-то белый «жигуленок», встав в один ряд с другими автомашинами. Несколько человек вышли из здания, направляясь по своим делам.
Монин перевёл перекрестье прицела на окна пятого этажа, где находилась редакция газеты «Горожанин».
Он знал, что кабинет директора выходит на улицу Капитанова и ему принадлежат два крайних окна в стене, но они были закрыты жалюзи.
«Нет, — подумал про себя Монин, — ловить Крёстного придётся на этой площадке перед зданием. Впрочем, это нетрудная задача, из-за загруженности площадки припаркованными машинами к входу на джипе не проедешь.
А значит, они должны будут идти эти двадцать метров пешком. Никакая охрана не закроет тебя телами от пули, выпущенной с этой точки».
Монин отпрянул от окуляра оптического прицела и, вынув дуло ружья из окна, положил его на плечо.
«Что ж, осталось только ждать, — снова подумал он. — Это самое тяжёлое в моей работе. Ну ничего, я терпеливый, и я дождусь тебя, Крёстный…»
Монин следил за машиной Потапова уже три дня. Приказ на уничтожение Потапова поступил от Грибанова-старшего. Тот сказал Илье, что Крёстный сумел взять их «на кукан» и грозится «сдать» вместе с их новым боссом и Левченко в прокуратуру.
Антон сообщил, что по информации, полученной от Левченко, Потапову удалось записать их разговор с Левченко, при этом он не исключал, что это не весь компромат на них, собранный людьми Потапова.
Горский дал команду на отстрел Крёстного, так как считал, что с его устранением он сможет влиять на ситуацию, оказывая давление на прессу и прокуратуру.
Однако для Монина эти аргументы не имели очень большого значения.
У него были свои счёты с Крёстным.
Во-первых, Потапов угрожал самому факту существования Романовской группировки, а Илья был неотъемлемой частью этой братвы.
А во-вторых, Монин понял, что это люди Потапова следили за ним и предупредили своего шефа у Щукинской бани о возможной опасности, заставив покинуть здание бани с чёрного входа. Монин чувствовал, что он тоже был «под колпаком» у Крёстного. Это его страшно нервировало и задевало самолюбие. Он жаждал отомстить Потапову за это унижение.
Но был ещё один момент, который подстёгивал Монина в его желании убить Потапова. Это был его сон, один и тот же сон, донимавший его из ночи в ночь. Невидимый человек преследовал Илью каждый раз, когда он выходил на «дело», и мешал ему выстрелить в клиента. Это сводило его с ума, он просыпался в холодном поту и не мог заснуть снова.
Монин был уверен, что с ликвидацией Потапова это наваждение прекратится, он чувствовал это совершенно определённо, хотя даже сам себе не мог объяснить до конца, почему он так думает.
И сейчас, ожидая Крёстного, Илья немного нервничал, для него это был решающий момент. От одного его выстрела зависело решение множества проблем, в том числе и касающихся его лично.
Монин не сомневался, что он не промахнётся, он никогда не промахивался.
Чёрного цвета джип «Гранд-Чероки» подъехал к зданию редакции газеты «Горожанин» и остановился.
Из машины один за другим выпрыгнули три телохранителя и, осмотревшись по сторонам, дали сигнал своему шефу, что тот может выходить из джипа.
Монин, молниеносно выставив дуло винтовки в окно, припал к окуляру оптического прицела. Большой палец правой руки снял винтовку с предохранителя, а указательный нежно дотронулся до спускового крючка.
В перекрестье прицела было видно, как только что вышедший из джипа Потапов в плотном окружении телохранителей направился к дверям здания.
Монин взял голову Потапова на прицел, но выстрелить не решался, поскольку периодически Потапова заслонял идущий сзади него телохранитель.
Монин недоумевал, почему до сих пор не открыли огонь его помощники, которые автоматным огнём должны были рассеять телохранителей, предоставив Илье сделать один точный выстрел.
Вдруг, поддавшись какому-то странному необъяснимому порыву, он резким движением перевёл прицел в сторону и чуть вниз — направив его на вишнёвую «девятку», в которой сидели два его приятеля-киллера.
То, что он увидел там, поразило Монина до глубины души. Сквозь лобовое стекло ему было видно, что оба киллера лежат на своих сиденьях в неестественной позе — Борян уткнулся виском в боковое стекло, Леха сидел, свесив голову на грудь. У Монина не было ни малейшего сомнения в том, что они мертвы. Видимо, их убили выстрелами из бокового окна «девятки».
За спиной Монина скрипнула половица.
От этого звука Илью прошиб холодный пот, он резко развернулся, но не увидел никого. В «клетушке» было пусто. Монин так до конца и не мог понять, что это было. Было ли это явью или наваждением.
Он с винтовкой в руках выскочил из комнаты, готовый выстрелить мгновенно по любому движущемуся существу или предмету на чердаке.
Его напряжение было так велико, что он не заметил, как за его спиной бесшумно повис вниз головой, зацепившись ногами за балку, Глеб Панкратов.
Монин лишь внезапно ощутил, как на его шее затянулась тонкая матерчатая удавка.
От такой неожиданности Илья растерялся и выронил оружие, которое, впрочем, в данной ситуации было малоэффективно.
Монин пытался, ухватившись за руки нападавшего, разжать их, но в этот момент его с силой потянули вверх, и он начал терять сознание.
На вид мужчине было лет сорок, у него было морщинистое волевое лицо, его коротко подстриженные чёрные волосы были усеяны сединой. Но больше всего Илью поразили глаза киллера — небольшие, зеленого цвета, они горели каким-то странным змеиным огнём.
— Ну что, очухался? — усмехнувшись, спросил Глеб, наблюдая, как Монин, приподнявшись на локте, потирает свободной рукой шею, на которой выступил багровый шрам.
— Так это ты меня во сне преследовал? — спросил Монин.
— Все намного хуже, — усмехнувшись, сказал Глеб, — я преследовал тебя наяву. Правда, я тебя чуть не упустил и этим самым подверг опасности своего друга. Но, слава богу, все хорошо закончилось.
— Я бы так не сказал, — бросив быстрый взгляд на Глеба, произнёс Монин, — но как вы меня вычислили?
В чем моя ошибка? Ведь я никогда ещё не ошибался.
В голосе Монина чувствовались отчаяние и одновременно обида за то, что его обыграли.
— По почерку, — ответил Глеб, — мы вычислили тебя по почерку убийств.
Это идея Потапова, он знал, что на него готовится покушение и что исполнителем будешь скорее всего ты. Поэтому он приготовил для тебя ловушку. Он несколько дней ездил по одному и тому же маршруту, заранее предупреждая меня о том, куда он направляется в данный момент и когда будет в точке назначения.
Я ехал туда и ждал не только его, но и вас, работая страховщиком. Мне известно, что ты всегда выбираешь максимально выгодную и безопасную позицию для стрельбы. Твой козырь — это меткий выстрел издалека. Иногда ты пользуешься прикрытием.
Панкратов недобро улыбнулся и добавил:
— Ты видел своих дружков, сидящих на улице в машине? На сей раз прикрыть тебя они не смогут. Они потеряли бдительность, открыв мне боковое стекло машины. Я представился парковочным служащим и попросил их отогнать машину на другое место. Они опустили стекло и послали меня… Это были их последние слова.
— Почему ты не выстрелил мне в спину, ведь я не слышал, как ты подошёл ко мне? — спросил Илья.
— Ты мне нужен был живым, — ответил Глеб и тут же добавил:
— Пока живым… Ты хороший стрелок, Моня, и мне совсем ни к чему устраивать здесь поединок двух ковбоев. Это не в правилах нашей с тобой профессии.
Моня плотно сжал челюсти от ненависти, полыхавшей в нем, к своему более опытному и, как оказалось, более профессиональному коллеге, победившему его в этой борьбе.
— Одна лишь мысль мне душу греет, — произнёс наконец он, — меня замочит крутой профессионал… Ведь ты меня не отпустишь живым? — со скрытой надеждой в голосе спросил Илья.
Глеб молча покачал головой. От этого его жеста у Монина в душе словно что-то оборвалось.
— Ты знаешь наши правила, — произнёс Панкратов. — Главная твоя ошибка заключалась в том, что ты стал известен. Ты хотел славы, хотел, чтобы о тебе знали и тебя боялись. Но киллер не должен быть известным. Если это случилось, значит, его смерть уже близко. Таков закон нашей профессии.
Монин молчал, слушая Панкратова.
Его вдруг охватила нервная дрожь, он хотел, насколько это возможно, продлить свою жизнь, дорожа каждой последней минутой.
— Я хочу знать: где можно найти братьев Грибановых? — спокойным тоном спросил его Глеб.
— Какой смысл мне это говорить? — нервно усмехнулся Монин.
— Ты умрёшь без мучений, — так же спокойно ответил Глеб. — К тому же я гарантирую, что твоя женщина останется в безопасности и спокойно будет жить на заработанные тобой деньги… но уже без тебя.
Монин нервно дёрнулся в сторону Глеба, но тот молниеносно вскинул руку, держащую пистолет, направив его дуло на своего пленника. Тот понял, что сопротивление не принесёт ничего.
Глеб успеет выстрелить гораздо раньше, чем тот сможет хотя бы приблизиться к нему.
— Где они? — снова спросил Глеб.
Монин неожиданно для Панкратова расплакался, его лицо исказила гримаса боли и отчаяния, слезы текли по его щекам, ямочки на них сильно углубились.
На секунду Глебу показалось, что перед ним сидит не жестокий киллер, на счёту которого немало жертв, к коим он не испытывал ни малейшей жалости.
Монин выглядел глубоко обиженным ребёнком, страдающим от несправедливости окружающих его взрослых людей.
— Не знаю я, где они, — сквозь слезы пролепетал Илья, — поищите в клубе «Алмаз», — он громко всхлипнул, растерев ладонью слезы по лицу, — только не трогайте Надю, я вас очень прошу… Господи, как не хочется умирать!..
Тут Глеб и нажал на спусковой крючок пистолета. Голова Монина дёрнулась, и он, откинувшись назад, распластался по полу.
Пуля попала Илье в лоб, это был выстрел профессионала, один выстрел — один мертвец.
В машине находились три человека — лидеры Романовской группировки братья Грибановы и их шофёр.
— Чего ты ждёшь от этого разговора с губернатором? — спросил Потапова Титов, на секунду оторвав свой взгляд от дороги и убедившись, что джип с охраной следует за ними не отставая.
— Честно говоря, не знаю, — ответил Сергей, — я не ждал этого звонка.
Старик позвонил, как всегда, неожиданно.
— Надо рассчитывать на худшее, — произнёс молчавший всю дорогу Глеб, — если он поддержит Горского, что ты будешь делать в этом случае?
— Продолжать борьбу, — жёстко ответил Потапов, — обратной дороги у нас нет. Дела идут не так плохо. Селантьев по рейтингам почти не уступает Горскому, и у нас есть ещё резервы повысить его рейтинг и дожать Горского.
Похоже, это на самом деле было так.
Горский и впрямь был рад, что Потапов сам попросился к нему на приём.
У вице-губернатора не было и тени сомнения по поводу цели визита Потапова. Для него это был визит побеждённого соперника, подписавшего договор о мире.
— Я очень надеюсь, что наше с вами сотрудничество будет плодотворным и полез…
Речь Горского оборвалась в тот момент, когда он, перегнувшись через стол, протянул Потапову руку для рукопожатия, но с удивлением увидел, что Потапов игнорировал его жест.
Сергей бросил на стол Горского небольшую папку и, подвинув поближе к столу одно из свободных кресел, уселся в него, не дожидаясь приглашения Горского.
Тот несколько секунд ещё стоял, наклонившись над столом, затем медлен но опустился в своё кресло и с ухмылкой произнёс:
— Ну что ж, резковато, конечно, но я вас понимаю. Честно говоря, я и не рассчитывал на ваши искренние дружеские симпатии ко мне, но я знаю одно: вы деловой человек и всегда стремились играть по правилам. Я по-прежнему хочу сказать, что уверен в том, что наше с вами сотрудничество принесёт пользу и мне и вам.
— Никакого сотрудничества не будет, — спокойно ответил Потапов, заглянув Горскому прямо в глаза.
Даже сквозь большие тёмные очки можно было рассмотреть, как недоумение застилает глаза вице-губернатора.
— Я немного не понимаю, — начал было он.
— Я не сотрудничаю с шантажистами и никогда не поддавался силовому давлению, — сказал Потапов. — Прежде чем начать какие-то дела со мной, вы должны были усвоить эти правила. Они неизменны для всех.
— Честно говоря, я не понимаю, что вы подразумеваете под силовым давлением, — вскинул брови Горский. — Но вы не можете меня упрекнуть в том, что я не пытался с вами договориться. И совершал такие попытки неоднократно.
— Не изображайте из себя розовую наивность, — усмехнулся Потапов. — Она смотрится нелепо на вашей наглой багровой морде, Горский вперился взглядом в Потапова, силясь понять, что происходит и что все это значит.
— Я думаю, вы прекрасно понимаете, что такое силовое давление. Если нет, то я вам объясню, и очень наглядно.
Но для начала я хочу вам заявить, что, несмотря ни на что, не изменил своей точки зрения, которую высказал вам при нашей последней встрече в бане, в гостях у покойного Дадамяна. Я не собираюсь поддерживать вас как кандидата на пост губернатора области. Более того, я совершенно определённо заявляю вам, что приложу все имеющиеся в моем распоряжении силы, чтобы вы провалились на этих выборах. И не потому, что к власти придёт мой враг — с врагом можно договориться, — я сделаю это потому, что считаю ваш приход к власти бедствием не только для себя, а для всех честных людей области. Вы, Василий Семёнович, банальный беспредельщик, отморозок, который, заняв этот высокий пост, совершит немало глупых и, боюсь, кровавых поступков.
Недоумение слетело с лица Горского, сменившись выражением ироничной надменности.
— Вы закончили свою речь? — холодно спросил он. — Что ж, она звучала очень патетично. Надеюсь, что вы в здравом уме и отдаёте себе отчёт в том, что вы здесь наговорили, а также понимаете, какие последствия вас ждут, когда я приду к власти. Думаю, что разумнее всего вам будет уехать отсюда, в противном случае… — Горский не договорил, поскольку Потапов протянул руку к папке и, раскрыв её, достал аудиокассету.
— В противном случае я подвергнусь силовому давлению, — закончил речь Горского Потапов. — Я даже знаю человека, который в вашей команде занимается организацией этих гнусностей. Если у вас есть магнитофон, я могу вам продемонстрировать любопытную запись, из которой я и почерпнул эту информацию.
Горский взял протянутую ему аудиокассету и, поднявшись, подошёл к стоявшему на тумбочке у стены музыкальному центру.
Вставив кассету в магнитофон, он включил воспроизведение записи.
«А нам все равно, кто у нас будет „папой“, ты или Горский…» — послышался в кабинете голос Антона Грибанова.
Несколько секунд Горский слушал с недоумением, похоже, ему не был знаком голос романовского бандита. Наконец он услышал голос Левченко и понял окончательно суть подставы, которую ему приготовил Потапов. Оставшуюся часть разговора он слушал внимательно, с задумчивым видом, очевидно, просчитывая последующие шаги Потапова.
Когда запись закончилась, Горский вернулся в своё рабочее кресло и, посмотрев на Потапова, произнёс:
— Похоже, вам улыбнулась удача.
Признаюсь вам, это сильный ход. Но, к сожалению для вас, не решающий. Мало ли кто там с кем говорит обо мне.
— Да, конечно, вы можете врать на всех перекрёстках, что не имеете к этому отношения. Но голос Левченко опознать можно, и его опознают. Уж будьте уверены, я приложу все усилия к тому, чтобы экспертиза голоса была убедительной. А это значит, что будет подставлен один из ваших ближайших союзников, играющих ключевую роль в вашей игре. Когда с его ментовского мундира закапает дерьмо, а может, даже кровь, и прокуратура начнёт поджаривать ему пятки на допросах, у него уже не останется практически никаких шансов промолчать — он вынужден будет говорить и, я думаю, расскажет многое.
Потапов на секунду замолчал, следя за реакцией Горского. Багровое лицо вице-губернатора оставалось непроницаемым. Однако нервное потирание рук выдавало напряжённую работу мысли. Сергей почувствовал, что его слова задели вице-губернатора.
— Кстати, — продолжил Потапов, — вы благоразумно оставили кассету в магнитофоне, видимо, надеясь, что я её забуду. Я и не собирался её забирать.
Это копия, — пояснил он. — Таких я сделал не одну. Если понадобится, я сделаю так, что копию этого разговора можно будет найти чуть ли не в каждом сортире областной администрации. Они уже сейчас лежат в редакциях двух известных городских газет. Именно с газет я начну пропагандистскую кампанию против вас и вашего избирательного блока.
Горский, молчавший до этого, вдруг подался вперёд и заговорил:
— Какой смысл всей этой вашей борьбы, вы все равно проиграете. На этих выборах не будет другой реальной кандидатуры на пост губернатора. Я практически безальтернативный кандидат.
— Это не так, — решительно заявил Потапов, — сегодня я говорил с вашим коллегой, вице-губернатором, господином Селантьевым. Он дал своё согласие баллотироваться на пост губернатора.
Уверен, что он при моей поддержке составит вам реальную конкуренцию. Не сомневаюсь также, что нас поддержат многие деловые люди города.
Горский бросил на Потапова пристальный взгляд и спросил:
— Вы на самом дел считаете, что договориться невозможно?
Потапов улыбнулся, поднялся с кресла и, взяв свою папку со стола, произнёс:
— Это исключено. В этой борьбе мировой не будет. Или вы, или я…
Потапов повернулся и, не прощаясь, вышел из кабинета Горского.
* * *
— …Я сейчас нахожусь рядом с офисом, но скоро я буду в редакции газеты «Горожанин», если хочешь, там и увидимся, — послышался в наушниках голос Потапова, говорящего по сотовому телефону. — Мне необходимо передать пару статей главному редактору, к тому же надо с ним переговорить лично. Что-то он заколебался в последнее время.Похоже, на него оказывается давление.
Монин слушал Потапова, следуя за его джипом на «девятке», которой управлял Борян. Сам Монин направил «ухо» антенны подслушивающего устройства в сторону автомобиля Потапова.
— Ну, что он там базарит? — спросил сидевший рядом с Боряном на переднем сиденье Леха.
— Редакция газеты «Горожанин», — быстро произнёс Монин. — Гони туда.
Он там скоро будет.
— Зачастил по журналюгам Крёстный, — произнёс Борян и, резко выкрутив руль машины, свернул на перекрёстке на соседнюю улицу. После чего, утопив педаль газа в пол, ускорил бег вишнёвой «девятки».
— Да, у него теперь один маршрут, все дела в одних и тех же точках: банк, редакция, офис «Корвета» и помещение, где его партия заседает…
«Девятка» на высокой скорости юркала по сетке городских улиц и через десять минут остановилась на улице Капитанова, напротив высокого девятиэтажного здания, один этаж которого арендовала редакция газеты «Горожанин».
Монин, сняв с себя наушники, протянул их Лехе и, подняв с пола большой чехол для теннисных ракеток, сказал:
— Ну все, я пошёл. Будьте начеку.
Действуем, как договорились.
Он вылез из машины и, пройдя по улице, зашёл в подъезд четырехэтажного дома-»сталинки», расположенного напротив входа в редакцию.
Поднявшись на самый верхний этаж, он остановился на лестничной клетке, на которую выходила лишь одна дверь, ведущая на чердак.
Монин вынул из кармана спортивной куртки небольшую связку отмычек и, взяв самую универсальную, легко открыл внутренний замок двери. Дверь тихонько скрипнула, когда Монин проник на чердак.
Чердак был старый, заваленный всяким хламом. Над головой Монина возвышались деревянные стропила.
Когда-то, видимо, это помещение было жилым или использовалось под производственные нужды, поскольку виднелись ещё перегородки, разделяющие площадь чердака на отдельные комнаты-клетушки.
Монин, держа сумку на плече, прошёл в одну из таких клетушек, в наружной стене которой располагался узкий оконный проем. Вынув из кармана куртки резиновые перчатки, Монин быстро надел их, после чего, поставив теннисный чехол на пол, ухватился за оконную ручку и резким движением распахнул окно. Затем он нагнулся к чехлу и расстегнул «молнию» замка.
Внутри чехла находилась завёрнутая в материю винтовка иностранного образца марки «Хеклер и Кох». Монин быстрыми, ловкими движениями пристегнул к основной части винтовки приклад, навинтил на дуло глушитель, затем на своё место был прикреплён оптический прицел. Последней деталью, которую Монин прикрепил к винтовке, был небольшой магазин, оснащённый пятью патронами.
Передёрнув затвор и приготовив оружие к бою, Монин выставил в окно винтовку и оглядел обширную площадку перед зданием девятиэтажки.
На ней припарковался только что какой-то белый «жигуленок», встав в один ряд с другими автомашинами. Несколько человек вышли из здания, направляясь по своим делам.
Монин перевёл перекрестье прицела на окна пятого этажа, где находилась редакция газеты «Горожанин».
Он знал, что кабинет директора выходит на улицу Капитанова и ему принадлежат два крайних окна в стене, но они были закрыты жалюзи.
«Нет, — подумал про себя Монин, — ловить Крёстного придётся на этой площадке перед зданием. Впрочем, это нетрудная задача, из-за загруженности площадки припаркованными машинами к входу на джипе не проедешь.
А значит, они должны будут идти эти двадцать метров пешком. Никакая охрана не закроет тебя телами от пули, выпущенной с этой точки».
Монин отпрянул от окуляра оптического прицела и, вынув дуло ружья из окна, положил его на плечо.
«Что ж, осталось только ждать, — снова подумал он. — Это самое тяжёлое в моей работе. Ну ничего, я терпеливый, и я дождусь тебя, Крёстный…»
Монин следил за машиной Потапова уже три дня. Приказ на уничтожение Потапова поступил от Грибанова-старшего. Тот сказал Илье, что Крёстный сумел взять их «на кукан» и грозится «сдать» вместе с их новым боссом и Левченко в прокуратуру.
Антон сообщил, что по информации, полученной от Левченко, Потапову удалось записать их разговор с Левченко, при этом он не исключал, что это не весь компромат на них, собранный людьми Потапова.
Горский дал команду на отстрел Крёстного, так как считал, что с его устранением он сможет влиять на ситуацию, оказывая давление на прессу и прокуратуру.
Однако для Монина эти аргументы не имели очень большого значения.
У него были свои счёты с Крёстным.
Во-первых, Потапов угрожал самому факту существования Романовской группировки, а Илья был неотъемлемой частью этой братвы.
А во-вторых, Монин понял, что это люди Потапова следили за ним и предупредили своего шефа у Щукинской бани о возможной опасности, заставив покинуть здание бани с чёрного входа. Монин чувствовал, что он тоже был «под колпаком» у Крёстного. Это его страшно нервировало и задевало самолюбие. Он жаждал отомстить Потапову за это унижение.
Но был ещё один момент, который подстёгивал Монина в его желании убить Потапова. Это был его сон, один и тот же сон, донимавший его из ночи в ночь. Невидимый человек преследовал Илью каждый раз, когда он выходил на «дело», и мешал ему выстрелить в клиента. Это сводило его с ума, он просыпался в холодном поту и не мог заснуть снова.
Монин был уверен, что с ликвидацией Потапова это наваждение прекратится, он чувствовал это совершенно определённо, хотя даже сам себе не мог объяснить до конца, почему он так думает.
И сейчас, ожидая Крёстного, Илья немного нервничал, для него это был решающий момент. От одного его выстрела зависело решение множества проблем, в том числе и касающихся его лично.
Монин не сомневался, что он не промахнётся, он никогда не промахивался.
Чёрного цвета джип «Гранд-Чероки» подъехал к зданию редакции газеты «Горожанин» и остановился.
Из машины один за другим выпрыгнули три телохранителя и, осмотревшись по сторонам, дали сигнал своему шефу, что тот может выходить из джипа.
Монин, молниеносно выставив дуло винтовки в окно, припал к окуляру оптического прицела. Большой палец правой руки снял винтовку с предохранителя, а указательный нежно дотронулся до спускового крючка.
В перекрестье прицела было видно, как только что вышедший из джипа Потапов в плотном окружении телохранителей направился к дверям здания.
Монин взял голову Потапова на прицел, но выстрелить не решался, поскольку периодически Потапова заслонял идущий сзади него телохранитель.
Монин недоумевал, почему до сих пор не открыли огонь его помощники, которые автоматным огнём должны были рассеять телохранителей, предоставив Илье сделать один точный выстрел.
Вдруг, поддавшись какому-то странному необъяснимому порыву, он резким движением перевёл прицел в сторону и чуть вниз — направив его на вишнёвую «девятку», в которой сидели два его приятеля-киллера.
То, что он увидел там, поразило Монина до глубины души. Сквозь лобовое стекло ему было видно, что оба киллера лежат на своих сиденьях в неестественной позе — Борян уткнулся виском в боковое стекло, Леха сидел, свесив голову на грудь. У Монина не было ни малейшего сомнения в том, что они мертвы. Видимо, их убили выстрелами из бокового окна «девятки».
За спиной Монина скрипнула половица.
От этого звука Илью прошиб холодный пот, он резко развернулся, но не увидел никого. В «клетушке» было пусто. Монин так до конца и не мог понять, что это было. Было ли это явью или наваждением.
Он с винтовкой в руках выскочил из комнаты, готовый выстрелить мгновенно по любому движущемуся существу или предмету на чердаке.
Его напряжение было так велико, что он не заметил, как за его спиной бесшумно повис вниз головой, зацепившись ногами за балку, Глеб Панкратов.
Монин лишь внезапно ощутил, как на его шее затянулась тонкая матерчатая удавка.
От такой неожиданности Илья растерялся и выронил оружие, которое, впрочем, в данной ситуации было малоэффективно.
Монин пытался, ухватившись за руки нападавшего, разжать их, но в этот момент его с силой потянули вверх, и он начал терять сознание.
* * *
Монин открыл глаза и затуманенным взглядом посмотрел на сидящего перед ним на пустом ящике высокого худощавого мужчину. В руке у того Илья сразу заметил пистолет с накрученным глушителем.На вид мужчине было лет сорок, у него было морщинистое волевое лицо, его коротко подстриженные чёрные волосы были усеяны сединой. Но больше всего Илью поразили глаза киллера — небольшие, зеленого цвета, они горели каким-то странным змеиным огнём.
— Ну что, очухался? — усмехнувшись, спросил Глеб, наблюдая, как Монин, приподнявшись на локте, потирает свободной рукой шею, на которой выступил багровый шрам.
— Так это ты меня во сне преследовал? — спросил Монин.
— Все намного хуже, — усмехнувшись, сказал Глеб, — я преследовал тебя наяву. Правда, я тебя чуть не упустил и этим самым подверг опасности своего друга. Но, слава богу, все хорошо закончилось.
— Я бы так не сказал, — бросив быстрый взгляд на Глеба, произнёс Монин, — но как вы меня вычислили?
В чем моя ошибка? Ведь я никогда ещё не ошибался.
В голосе Монина чувствовались отчаяние и одновременно обида за то, что его обыграли.
— По почерку, — ответил Глеб, — мы вычислили тебя по почерку убийств.
Это идея Потапова, он знал, что на него готовится покушение и что исполнителем будешь скорее всего ты. Поэтому он приготовил для тебя ловушку. Он несколько дней ездил по одному и тому же маршруту, заранее предупреждая меня о том, куда он направляется в данный момент и когда будет в точке назначения.
Я ехал туда и ждал не только его, но и вас, работая страховщиком. Мне известно, что ты всегда выбираешь максимально выгодную и безопасную позицию для стрельбы. Твой козырь — это меткий выстрел издалека. Иногда ты пользуешься прикрытием.
Панкратов недобро улыбнулся и добавил:
— Ты видел своих дружков, сидящих на улице в машине? На сей раз прикрыть тебя они не смогут. Они потеряли бдительность, открыв мне боковое стекло машины. Я представился парковочным служащим и попросил их отогнать машину на другое место. Они опустили стекло и послали меня… Это были их последние слова.
— Почему ты не выстрелил мне в спину, ведь я не слышал, как ты подошёл ко мне? — спросил Илья.
— Ты мне нужен был живым, — ответил Глеб и тут же добавил:
— Пока живым… Ты хороший стрелок, Моня, и мне совсем ни к чему устраивать здесь поединок двух ковбоев. Это не в правилах нашей с тобой профессии.
Моня плотно сжал челюсти от ненависти, полыхавшей в нем, к своему более опытному и, как оказалось, более профессиональному коллеге, победившему его в этой борьбе.
— Одна лишь мысль мне душу греет, — произнёс наконец он, — меня замочит крутой профессионал… Ведь ты меня не отпустишь живым? — со скрытой надеждой в голосе спросил Илья.
Глеб молча покачал головой. От этого его жеста у Монина в душе словно что-то оборвалось.
— Ты знаешь наши правила, — произнёс Панкратов. — Главная твоя ошибка заключалась в том, что ты стал известен. Ты хотел славы, хотел, чтобы о тебе знали и тебя боялись. Но киллер не должен быть известным. Если это случилось, значит, его смерть уже близко. Таков закон нашей профессии.
Монин молчал, слушая Панкратова.
Его вдруг охватила нервная дрожь, он хотел, насколько это возможно, продлить свою жизнь, дорожа каждой последней минутой.
— Я хочу знать: где можно найти братьев Грибановых? — спокойным тоном спросил его Глеб.
— Какой смысл мне это говорить? — нервно усмехнулся Монин.
— Ты умрёшь без мучений, — так же спокойно ответил Глеб. — К тому же я гарантирую, что твоя женщина останется в безопасности и спокойно будет жить на заработанные тобой деньги… но уже без тебя.
Монин нервно дёрнулся в сторону Глеба, но тот молниеносно вскинул руку, держащую пистолет, направив его дуло на своего пленника. Тот понял, что сопротивление не принесёт ничего.
Глеб успеет выстрелить гораздо раньше, чем тот сможет хотя бы приблизиться к нему.
— Где они? — снова спросил Глеб.
Монин неожиданно для Панкратова расплакался, его лицо исказила гримаса боли и отчаяния, слезы текли по его щекам, ямочки на них сильно углубились.
На секунду Глебу показалось, что перед ним сидит не жестокий киллер, на счёту которого немало жертв, к коим он не испытывал ни малейшей жалости.
Монин выглядел глубоко обиженным ребёнком, страдающим от несправедливости окружающих его взрослых людей.
— Не знаю я, где они, — сквозь слезы пролепетал Илья, — поищите в клубе «Алмаз», — он громко всхлипнул, растерев ладонью слезы по лицу, — только не трогайте Надю, я вас очень прошу… Господи, как не хочется умирать!..
Тут Глеб и нажал на спусковой крючок пистолета. Голова Монина дёрнулась, и он, откинувшись назад, распластался по полу.
Пуля попала Илье в лоб, это был выстрел профессионала, один выстрел — один мертвец.
* * *
Вечером этого же дня у входа в ночной клуб «Алмаз» взорвался джип «Лендровер».В машине находились три человека — лидеры Романовской группировки братья Грибановы и их шофёр.
* * *
Костя Титов вёл джип, в котором, кроме него, ехали Потапов и Панкратов.— Чего ты ждёшь от этого разговора с губернатором? — спросил Потапова Титов, на секунду оторвав свой взгляд от дороги и убедившись, что джип с охраной следует за ними не отставая.
— Честно говоря, не знаю, — ответил Сергей, — я не ждал этого звонка.
Старик позвонил, как всегда, неожиданно.
— Надо рассчитывать на худшее, — произнёс молчавший всю дорогу Глеб, — если он поддержит Горского, что ты будешь делать в этом случае?
— Продолжать борьбу, — жёстко ответил Потапов, — обратной дороги у нас нет. Дела идут не так плохо. Селантьев по рейтингам почти не уступает Горскому, и у нас есть ещё резервы повысить его рейтинг и дожать Горского.