Вознесенская Юлия Николаевна. Юлианна, или Игра в киднеппинг

   Они вошли в холл – Юрик впереди, девочки позади, держась за руки. В холле они увидели сидевших друг против друга Мишина и Сажина, а между ними стоял столик, и на нем лежали бумаги и мобильные телефоны. Еще на этом столике лежала высокая пачка зеленых долларов и приготовленный для них коричневый конверт, в каких обычно пересылают журналы и книги.
   Увидев ребят, отцы вскочили и бросились к ним: Сажин обнял Юрика, а Мишин подхватил, поднял и прижал к груди сразу обеих сестер.
   – Папка, я должна тебе все объяснить! Это я во всем виновата! – шептала Юлька, обнимая отца и захлебываясь слезами.
   – Да уж понятно, что не Аннушка! От такой сестры избавиться хотела, дурочка!
   – Папочка, прости нас! – шептала ему в другое ухо Аня.
   Мишин опустил девочек на пол и оглядел их.
   – Ну, кажется, все в порядке, обе живы-здоровы!
   – Папа, а ты откуда знаешь, что я хотела от Аньки избавиться? – спросила Юлька.
   – От твоей подружки Натальи.
   – Папа, но у меня нет подружки Натальи! – удивилась Юлька.
   – Наташа Гуляровская, Гуля, как вы ее зовете. Она пришла ко мне, чтобы все рассказать, но от волнения бедная девочка принялась нести что-то совсем невразумительное. Сначала лепетала про какие-то шнурки, которые она потеряла, потом про то, как ей меня жаль… Я ничего понять не мог и позвал Акопчика, он и помог разобраться.
   – Наталья Семеновна сказала, что считает своим долгом, в память своих безвременно погибших родителей, предупредить вас об ожидающих вас неприятностях, чтобы они не застали вас врасплох и тем самым не нанесли непоправимый вред вашему психическому здоровью.
   – Гулька вот прямо так и сказала? – недоверчиво переспросила Юлька.
   – Это авторизованный перевод со сленга на русский, – скромно пояснил Акоп Спартакович.
   – Предательница… Ну, я ей покажу!
   – Нет, это я тебе покажу! – рассердился Мишин. – Немедленно! Завтра же! Никогда я тебя, Юлька, пальцем не трогал, а вот завтра выпорю как сидорову козу. Ты у меня получишь сполна и за мои волнения, и за сестру!
   – Папочка! – воскликнула, обнимая Мишина, Аня. – Не надо ее драть как сидорову козу! Юля хорошая, она меня спасала все время! Я ее очень люблю, папочка!
   – Нет, папка, это Аннушка хорошая, это я ее теперь очень люблю. А я, папа, знаешь кто? Я злая и мерзкая эгоистка!
   – Да ну? – удивился Мишин. – А я и не подозревал.
   – Не спорь со мной, папка, я ведь себя изнутри лучше знаю. Я относилась к единственной сестре, как последняя свинья поросячья. А она меня молитвами спасала.
   – Не пойму я что-то, кто там у вас кого спасал?
   Юлька с Аней переглянулись и пошли к Юрику, понуро стоявшему перед своим отцом.
   – Дядя Витя! Вы-то хоть Юрика не наказывайте! Если бы не он, мы бы с Аннушкой совсем растерялись и пропали. Он у вас такой умный, такой отважный, это он нас по подземному ходу провел. Верно, Ань?
   – Верно. А как он за моей кроссовкой чуть не нырнул в страшную подземную реку, да, Юль? Мы его еле-еле удержали. Знаете, Юрик ради нас ну просто на каждом шагу жизнью рисковал. Он меня от утопления спас, я ведь плавать совсем не умею.
   – Чудеса! – удивился Сажин. – Я-то всегда считал, что Юрка у меня редкостный эгоист и думать способен только о себе. Ладно, сын, если Дмитрий Сергеевич простит тебе твое участие в этом глупейшем киднеппинге, то и я прощу.
   – Раз Юрий берег моих дочерей в таких крутых испытаниях, то как же я могу его не простить? – сказал Мишин. – Мне страшно даже подумать, что девочки мои могли оказаться совсем одни во власти бандитов.
   – Прощу и я, – сказал Сажин. – Но не сигареты! Ты бы видел, что с матерью сделалось, когда я на ее глазах вытащил из твоих брюк эту пачку «Мальборо»! С ментолом!
   – Дядя Витя, – воскликнула Юлька, – да поймите же вы наконец, что Юрик собой пожертвовал ради нас! Он знал, что ему попадет за сигареты, но хотел нас поскорей домой доставить, вот и рассказал старику первое, что вспомнил.
   – Пап, я сказал про «Мальборо», чтобы тебя успокоить.
   – Этот звонок меня чуть-чуть навек не успокоил, – усмехнулся Сажин.
   – Пап, а ты почему сразу за нами в клуб не поехал, а сюда пошел?
   – Какой такой клуб? – насторожился Сажин.
   – Гребной клуб «Лига», из которого тебе сторож звонил, ну, который про «Мальборо» сказал…
   – Стойте! Какой сторож?
   – Да сторож из клуба. Мы у него еще чай пили. Я ему специально сказал про сигареты, чтобы ты проверил и поверил ему, что он звонит по нашей просьбе, и сразу за нами приехал. Только, выходит, зря я ему сказал про сигареты, мог бы и другое что-нибудь вспомнить…
   Сажин и Мишин переглянулись.
   – Так про сигареты, значит, мне звонил вовсе не бандит, а добрый клубный сторож по вашей просьбе? – спросил Сажин.
   – Ну, отец, наконец ты начал что-то понимать!
   – Дядя Витя, вы бы видели этого старика! Ну какой же он бандит? У него только усы страшные, как у Бармалея!
   – Ну вот что, ребятки, – сказал Мишин. – Хотели мы вас поскорей спать отправить, но придется вам еще с нами посидеть и все по порядку рассказать, все ваши сегодняшние приключения! Акопчик, загляни к Жанне, пожалуйста, попроси ее принести детям горячего молока и бутербродов.
   – У Жанны мигрень, Дмитрий Сергеевич, и я боюсь ее тревожить. Я лучше сам схожу на кухню и все сделаю.
   – Папа, не надо! Не надо, дядя Акоп! Мы не голодные, у нас ведь была еда в сарае.
   – Ладно, тогда садитесь и рассказывайте все по порядку.
   Когда ребята, дополняя и уточняя друг друга, рассказали обо всем, что с ними случилось за этот длинный и тревожный день, было уже далеко за полночь. Юрик остался со старшими, а девочек отправили спать.
   Сестры, несмотря на усталость и треволнения этого дня, долго не могли согреться и уснуть. Они ворочались в своих постелях, пока Юлька не спросила:
   – Ань, ты спишь?
   – Никак не могу уснуть. По-моему, я простудилась – меня всю трясет.
   – Меня тоже. Я возьму одеяло, подушку и переберусь к тебе, под двумя одеялами скорее согреемся.
   – Перебирайся!
   Они улеглись вместе, угнездились, обнялись и как будто стали согреваться.
   – Ань, а ты вправду веришь, что нам помогли наши Ангелы Хранители?
   – Конечно!
   – Знаешь, а я тоже начинаю верить, что мой Ангел меня бережет.
   – Вот и хорошо.
   – Я хочу, чтобы он всегда-всегда был со мной! Как ты думаешь, он и сейчас где-то рядом?
   – Я думаю, да.
   – А где же мне еще быть? – удивился Юлиус. – Ты позвала – я пришел. Я теперь от тебя ни на шаг не отойду, детка моя!
   – Она еще не привыкла, – улыбнулся Иоанн. – Да и ты тоже.
   – Как бы мне убедиться, что у меня и вправду есть свой Ангел Хранитель? – спросила Юлька.
   – А ты помолись ему и убедишься.
   – Холодно вставать и становиться перед иконами. Ты ведь тоже не молилась, кажется?
   – Что ты! Пока ты зубы чистила, я успела прочесть короткое правило.
   – Все-то ты успеваешь… Как ты думаешь, Ангел не обидится, если я ему прямо из постели помолюсь?
   – Думаю, не обидится.
   – Какие там слова?
   – Ангеле Христов, Хранителю мой святый и покровителю души и тела моего…
   – Ань, а своими словами можно молиться?
   – Конечно, можно!
   – Тогда я буду своими словами. Я вслух молиться буду, чтобы он услышал, а ты, пожалуйста, не смейся!
   – Да что ты, Юленька, разве над этим можно смеяться?
   – Ну, я начинаю… Дорогой мой Ангел Хранитель! Ты меня слышишь?
   – Слышу, Юленька, слышу! – Ангел Юлиус опустился на колени рядом с кроватью, на которой лежали девочки. Ангел Иоанн стоял чуть поодаль, склонив кудрявую голову, сложив руки крестообразно на груди, и улыбался.
   – Мне кажется почему-то, что ты меня сейчас слышишь. Так вот, Ангел, ты меня прости, пожалуйста, что я в тебя раньше не верила и никогда не молилась тебе. Но я верю, что ты добрый и помогал мне сегодня… А может, ты не только сегодня мне помогал, только я этого не замечала.
   – Так оно и было, солнышко мое.
   – Я и в Аниного Бога теперь верю, потому что ты ведь не сам по себе, а ты – Ангел Божий. Так моя сестра говорит, она знает. И еще вот что… Ангел мой, пожалуйста, сделай так, чтобы папа меня завтра не выдрал как сидорову козу!
   Ангел Иоанн подошел к Аннушке и начал что-то ей шептать на ухо. Аннушка слушала их обоих, сестру и Хранителя, и улыбалась.
   – А еще знаешь что, дорогой мой Ангел Хранитель? Мне так хочется тебя увидеть!
   – Юлька, да ты что говоришь! – встрепенулась Аня. – Разве можно просто так видеть Ангелов?
   – Почему нельзя?
   – Они же «духи огненные»! Ослепнешь, если увидишь!
   – Разве их никто никогда не видел?
   – Видели святые.
   – Ну вот… А, придумала! Знаешь что, дорогой мой Ангел? Я тебе подскажу, что надо сделать, чтобы я тебя смогла увидеть: ты возьми и приснись мне прямо сегодня ночью! Тебе это наверняка не трудно, ведь это же легче, чем спасать от бандитов, правда? Ну, пожалуйста, Ангел, миленький, приснись мне хоть на минуточку! Я тебя увижу и после этого буду еще сильней любить. А теперь спокойной тебе ночи. До свидания. Я буду спать и ждать тебя во сне. Пока!
   – Вот так молитва! – засмеялась Аня.
   – А разве так нельзя молиться?
   – Можно, наверно.
   – Тогда спокойной ночи, Ань. Мне теперь некогда: надо поскорей заснуть и ждать моего Ангела Хранителя.
   – Ну, спи, спи…
   – Вот это вера! – сказал Иоанн. – Ну, поздравляю, брат!
   – Благодарствуй, брат, – сказал Юлиус, утирая счастливые Ангельские слезы.
   Юлька укрылась с головой и через минуту ровно и безмятежно засопела.
   – Юль? – окликнула ее Аня. Не дождавшись ответа, она осторожно встала и подошла к письменному столу. Она долго рылась среди Юлькиного беспорядка и что-то искала, очень стараясь при этом не разбудить сестру. Наконец ей удалось разыскать конверт, чистый лист бумаги и авторучку.
   Отправив сестер спать, а Юрика отослав в гостиную, чтобы он не мешал, отцы стали совещаться и совещались долго. Потом они принялись звонить туда, куда серьезные люди звонят только в очень особых криминальных случаях.
   Перепоручив свои проблемы специалистам, Мишин и Сажин распрощались и разошлись: Сажин разбудил Юрика, который дожидался отца, прикорнув на диване в гостиной, и повез его домой. Мишин отправился спать. По дороге в спальню он зашел в свой кабинет, чтобы спрятать в сейф деньги – собранную за день часть выкупа; к страшному заему у Буденвайзера он, слава Богу, прибегнуть еще не успел. Включив свет, он увидел на полу перед дверью конверт. У Дмитрия Сергеевича екнуло сердце. Он поднял конверт и вынул из него листок бумаги. На листке крупными печатными буквами было написано:
   Я УЖЕ ПЕРЕСТАЛ ДРАТЬ СВОЮ КОЗУ. ОНА БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ! СИДОР
   Мишин облегченно засмеялся и пошел спать.
   Когда через час люди в камуфляжной форме и в масках с прорезями для глаз оцепили здание гребного клуба «Лига» и ворвались туда с оружием в руках, в клубе уже никого не было. Сторож Вадим Кириллович Буденвайзер, он же вор в законе по кличке Буденный, бесследно исчез. Отпечатков пальцев в его комнатушке осталось достаточно, но по этим отпечаткам ничего установить не удалось: Вадим Кириллович в тюрьме не сиживал и никогда не был даже под следствием.

Глава 10

   Утром девочки к завтраку не вышли, но никто и не стал их будить – Дмитрий Сергеевич не велел. Спали они долго и крепко, а когда проснулись – обе одновременно, Аня первым делом сказала:
   – Ой, Юль, какой мне сон приснился! Прямо по твоей молитве…
   – Тебе что, твой Ангел Хранитель приснился? – Юлька села на корточки в постели и уставилась на Аню.
   – Да. Это был такой сон, такой сон! Ты не обижаешься?
   – Чего мне обижаться, когда я только что сразу двух Ангелов во сне видела!
   – Ой, Юленька, а мне ведь тоже два Ангела приснились! Они были такие прекрасные, такие сияющие, такие огромные!
   – Мои тоже… Подожди, давай-ка все по порядку выясним. Рассказывай первая!
   – Ладно. Мне приснилось, что мы с тобой идем по дорожке в саду…
   – В нашем саду?
   – Нет, – сказала Аня, – этот сад был гораздо, гораздо больше, лучше, красивее! Там росли такие высокие-высокие деревья…
   – С большими белыми цветами, и лепестки падали прямо на дорожку перед нами…
   – А впереди на дорожке стояли два Ангела Хранителя, один мой, а другой твой.
   – И они были такие, такие… ну просто как из огня сделанные?
   – Да. Мой стоял справа, он был такой сильный и здоровый, на вид прямо богатырь! А волосы – кудрявые и золотые. И еще у него был меч.
   – У моего тоже был меч. Он был стройней твоего, и у него были такие длинные светлые локоны. Ну, и что они делали в твоем сне?
   – Сначала просто стояли рядом, глядели, как мы к ним идем, и улыбались. А когда мы с тобой подошли ближе, они сказали…
   – Подожди, дай я скажу! Они сказали: «Девочки! Слушайтесь папу и бабушку, молитесь, ходите в церковь и, главное, – любите друг друга…».
   – Подожди, дальше я: «А мы всегда будем рядом с вами!». Так?
   – Так! Ань, ты понимаешь, что случилось? Нам с тобой один сон на двоих приснился!
   Ангелы стояли возле полки с Аниными иконами и улыбались, чрезвычайно довольные.
   – Между прочим, этот сон я устроила, – сказала Юлька.
   – Ну, конечно, ты!
   – Ладно, не устроила, так вымолила у своего Ангела Хранителя. А ты видела, что у твоего Ангела веснушки?
   – Разве? Нет, я не заметила.
   – А я заметила. Еще бы – псковский Ангел! И все-таки они очень похожи, правда?
   – Правда, Юля. Наверно, все Ангелы Хранители похожи друг на друга.
   – Да нет, это потому, что они Ангелы Хранители сестер-близнецов, – сказала Юля.
   – Это был такой чудесный сон! – мечтательно сказала Аня.
   Юлька вскочила на ноги и начала прыгать на кровати, радостно выкрикивая:
   – Чудесный сон! Классный сон! Ангельчик мой дорогой, спасибо тебе! Спасибо! Спасибо! Спасибо!
   – Юля, угомонись, ты меня сейчас с кровати стряхнешь! И вообще уже поздно, пора вставать.
   Аня поднялась с кровати, а Юлька вдруг забралась обратно в постель и натянула на голову одеяло.
   – Ты чего, Юль? Вставать надо!
   – Не хочу вставать! Хочу обратно в тот сад, к моему Ангелу Хранителю! Я сплю, не мешай мне.
   – Не выдумывай, пожалуйста, Юля! Надо встать, принять душ, одеться, помолиться…
   – У-у! Во сне так хорошо, Ангелы летают, а наяву – одни проблемы… Ой, Ань, я совсем позабыла!
   – Что ты позабыла? Вчерашние приключения?
   – Хуже! Я про сегодняшнее приключение забыла!
   – Какое еще «сегодняшнее приключение»? – с тревогой спросила Аня.
   – Как это какое? Папа же обещал меня сегодня выдрать как сидорову козу!
   – Я думаю, папа уже передумал тебя драть. – И Аня рассказала Юльке, какое письмо от имени таинственного Сидора она подложила вчера папе под дверь.
   – Какие же бывают на этом свете сестры! – воскликнула Юлька, бросаясь обнимать Аню.
   – Юлька! Ты меня задушишь!
   – Ань, а ты уверена, что папа раздумает меня драть, когда прочтет письмо от Сидора?
   – Конечно! А разве он тебя когда-нибудь драл?
   – Неужели ты думаешь, меня надо было драть?
   – Еще как!
   – Ну, значит, у папы до сих пор были неправильные методы воспитания: он меня пальцем никогда не тронул. Правда, такого я пока еще не вытворяла… Что бы еще придумать вдобавок к твоему письму?
   – А ты встань, умойся и помолись как следует своему Ангелу Хранителю, он тебе что-нибудь и подскажет.
   – Ты думаешь?
   – Я уверена. Мне мой Ангел всегда хорошие мысли подсказывает. Когда я что-нибудь хорошее сделаю, я всегда чувствую, что это мне мой Ангел Хранитель подсказал.
   Девочки умылись, оделись и встали на молитву. Юля взяла Анин молитвослов и сама читала утренние молитвы, а сестра ее поправляла: многие слова были еще непонятны Юльке.
   Когда они кончили молиться, Юлька сказала:
   – Мне нравится молиться. Это как будто зарядка, но только изнутри. А ты все молитвы наизусть знаешь?
   – Конечно, я же с детства молюсь.
   – А я не слишком поздно вздумала начинать?
   – Да что ты, Юля? Знаешь, сколько людей крестятся уже взрослыми? Вот им, конечно, тяжело, но как-то ведь и они справляются…
   Юлька вдруг улыбнулась и хитро прищурилась.
   – Знаешь, Ань, а мне мой Ангел уже подсказал, как сделать так, чтобы папка при всем желании не смог меня выдрать!
   – Что ж ты ей такое подсказал, Юлиус? – спросил брата Ангел Иоанн. Они оба стояли в комнате и слушали молитвы сестер.
   – Чтобы она с утра пошла к папе и еще раз хорошенько попросила прощения.
   – И только?
   – Ну да.
   – Тогда почему же она так лукаво улыбается?
   – Не знаю… Надеюсь, никакого нового озорства она еще не успела придумать.
   – Ну, я бы за это не поручился.
   – И что же тебе подсказал твой Ангел? – спросила Аня.
   – А вот что! Нам с тобой надо стать совсем-совсем одинаковыми, чтобы наш папа при всем желании не мог угадать, где у него Юлия, а где Анна! Тебя ведь он драть не станет?
   – Я ей такого не подсказывал! – удивленно произнес Ангел Юлиус.
   – Да ну? Мнится мне, брат Юлиус, что теперь половину своих шалостей Юлька будет сваливать на подсказку своего Ангела Хранителя и при том сама будет в это свято верить.
   – Ой! Ты думаешь?
   – Ага! А ты будешь стараться исправлять и покрывать ее шалости.
   – Ну нет, я ведь Хранитель! Я ведь и строгим могу быть, если надо. Но, знаешь, в общем-то это она неплохо придумала…
   – А я что говорю? Вот, уже началось! – засмеялся Иоанн. – Впрочем, должен признаться, брат Юлиус, я от твоей Юльки без ума.
   – Ты… Ты это серьезно, брат?
   – Совершенно серьезно.
   – Вот уж не ожидал!
   Аня задумалась.
   – Мы с тобой все-таки отличаемся: ты рыжая, а я русая. А если ты еще намажешься, так мы и совсем разными станем.
   – А давай мы тебя тоже в рыжий цвет перекрасим и косу твою отрежем!
   – Нет уж, Юленька, на это я ни за что не соглашусь. Да меня бабушка убьет, если я к ней явлюсь рыжая.
   – Родную сестру хотят драть, а она не может косой ради нее пожертвовать! Анька, это не по-христиански!
   – Какая благочестивая христианка! Ну, ладно…
   – Анна, не смей! – воскликнул Иоанн.
   – Аннушка! Золотко, ты согласна? – Юлька кинулась на шею сестре.
   – Погоди, Юль, я не договорила еще. У тебя деньги есть?
   – Есть немного, баксов двадцать.
   – И у меня есть сто долларов, которые мне папа дал на расходы. Только я не знаю, много это или мало. На парикмахерскую хватит?
   – Хватит. И что?
   – Мы с тобой пойдем в парикмахерскую и там попросим мои волосы подрезать так, чтобы были вровень с твоими.
   – Ура! И покрасить?
   – Да. Твои – в обратный цвет. Я помню, ты говорила, что это можно сделать.
   – Конечно, можно! Здоровско ты придумала, сестренка!
   – И еще одно условие: после этого мы обе волос уже не стрижем, пока у нас снова не вырастут косы. Согласна?
   – Согласна! Ты мне нравишься гораздо больше меня, так что я ничего не проиграю. Я согласна даже вот на что: я больше никогда в жизни не буду краситься… лет до шестнадцати.
   – И на том спасибо!
   – Я только себе веснушек подрисую побольше. Можно?
   – Рисуй! – великодушно согласилась Аня.
   – А что мы с тобой наденем сегодня? Мы ведь наши одинаковые джинсы утопили!
   – Может, пойдем на причал и поищем? Вдруг их выбросило на берег.
   – Некогда! Мы сегодня наденем наши голубые платья. Когда я покрашу волосы в обратный цвет, мне голубое будет еще больше к лицу. Ну, папочка дорогой, тебя на ужин ждет сюрприз! Юль, а тебе от бабушки очень попадет?
   – Если ты ей скажешь, что это из-за тебя, может, и нет.
   – А как я ей это скажу?
   – Папа обещал, что бабушке скоро поставят телефон.
   – Раз сказал – значит поставят!
   – Вот бабушка позвонит, и ты ей сама все объяснишь. И прощения попросишь, что из-за тебя мне пришлось волосы остричь!
   – Ладно уж, попрошу. Я в последнее время только и делаю, что у всех прошу прощения.
   – А раньше что, никогда ни у кого не просила?
   – Не-а.
   Юлька задумалась, а потом вдруг спросила:
   – Ань, а ты в какой класс перешла?
   – Ты знаешь, – смутилась Аня, – я должна была бы перейти в шестой, но у меня в семь лет была скарлатина с осложнением, и я из-за этого в школу пошла только с восьми лет. Так что я пойду в пятый класс.
   – Вот хорошо!
   – Чего ж тут хорошего, Полианна ты моя?
   – А то, что я в третьем классе два года сидела и теперь тоже иду в пятый! Если бы тебе не надо было уезжать, мы бы в один класс пошли. Представляешь, как здорово? Мы сидим на одной парте, и когда меня вызывают – ты вместо меня идешь к доске отвечать! Блеск! Сколько бы у меня пятерок появилось – папочка бы на подарки разорился!
   – Не выдумывай. Я бы на такое никогда не пошла. Это обман.
   – Голубь, а не сестра!
   Ангелы следили за ними с интересом: оба еще не представляли, что может получиться из затеи сестер.
   Бесов сегодня поблизости не было, поскольку накануне они все были наказаны, и не только Ангелами. Прыгуна Жан выпорол как сидорову козу за то, что тот упустил из-под своего влияния Юльку. От него же порка досталась и минотаврам, ведь они всю крестовскую войну отсиживались в подвале за картами – не военными картами, конечно, а игральными. Михрютке Жанна со злости перебила две средних левых лапы: она не могла ему простить, что он так и не сумел отравить сестер. Жану Кактус оторвал хвост за то, что тот не предупредил его о прибытии на остров могучего Ангела-богатыря Иоанна Псковского, нанесшего такой страшный урон крестовской бесобратии. Но и Кактусу крепко влетело от бесовского князя Ленингада за позорно проигранную битву при сарае. Попало от него и «отморозкам» – за невмешательство. Чтобы закончить этот перечень репрессий, упомянем, что и самому Ленингаду досталось. Он был вызван к самому главному нижнему начальству и там получил выговор за то, что по его недосмотру один из самых черных людей Санкт-Петербурга был вынужден покинуть вверенный ему город. Имелся в виду скромный сторож гребного клуба «Лига», скрывшийся в неизвестном направлении. Один лишь мелкий бес Недокопка увернулся от наказания, поскольку еще во время битвы Ангелов с бесами выкопал себе окопчик в тихом садике Дома ветеранов не то войны, не то сцены да там и отсиживался по сию пору: у Акопа, таким образом, оказалось два Ангельских дня подряд.
 
   В доме в этот день с утра стояла необычная тишина. Дмитрий Мишин с Акопом уехали к Сажину, и они все вместе продолжали утрясать вчерашнее происшествие.
   Жанна не выходила из своих комнат. За ночь мигрень у нее не прошла, а разыгралась еще хуже: похоже, сестрички становились ее постоянной головной болью.
   Девочки позавтракали и отправились по своим таинственным делам.
   Над ними летели Ангелы-братья Иоанн и Юлиус.
   Да еще по земле за ними незаметно следовали все мишинские охранники во главе с Павлом Ивановичем, исполняя строжайший приказ Дмитрия Сергеевича.
   И только далеко-далеко позади за ними брело небольшое стадо «быков»-минотавров, и на пушечный выстрел не думая приближаться к опасным отроковицам.
   Девочки о слежке не догадывались, а потому чувствовали себя настоящими заговорщицами и очень веселились, направляясь в парикмахерскую.
   А вечером состоялся торжественный выход сестер Мишиных к ужину. Девочки вошли, можно сказать, вплыли в столовую, держась за руки и с подозрительно невозмутимыми лицами. У них были одинаковые русые прически и одинаково чистенькие личики с веснушками на носу и на скулах – свои веснушки Юлька нарисовала светло-коричневым карандашом. Обе были одеты в одинаковые голубые платьица. При ошеломленном всеобщем молчании сестры обошли большой обеденный стол, с двух сторон подошли к отцу, одновременно наклонились и поцеловали его – одна в правую, другая в левую щеку и в один голос скромно и нежно произнесли:
   – Добрый вечер, папочка.
   Потом они уселись и стали ждать реакции. Она не замедлила.
   – Анна Дмитриевна, – жалобно спросил Акопчик, – а почему вас две?
   – Так уж сложилась наша жизнь, – дуэтом ответили сестры.
   Жанна, бледная и осунувшаяся от мигрени, настороженно молчала.
   Молчал пока и папа. Рядом с ним сидел его гость и партнер с Кавказа, и гость этот, смуглый и черноволосый толстячок, радостно воскликнул:
   – Дорогой партнер, я вижу, у тебя дочь-красавица, да еще в двух экземплярах! За это стоит поднять бокалы!
   – Нет проблем, – ответил Мишин и, посмеиваясь, потянулся за бутылкой.
   Ангелы, Иоанн, Димитриус, Юлиус и еще один Ангел Хранитель, сопровождавший кавказского гостя, чернокудрый и волоокий, стояли вокруг, обменивались репликами и, похоже, очень веселились.
   – А как же вас зовут, красавицы? – спросил кавказский гость.
   И папа, и Жанна, и Акопчик выжидающе глядели на сестричек. Но у тех-то все было продумано и отрепетировано!
   – Юлия и Анна, – ответили они в один голос.
   Акопчик развел руками, не понимая, кто есть кто. Жанна молчала, кое-как изобразив на прекрасном и злом лице подобие понимающей и снисходительной улыбки.
   – Так. С вами все ясно, дорогие мои дочки, – сказал папа. – А ну-ка, Юлианна, берите шашлык, накладывайте салат и ешьте как следует. Павлуша доложил, что вы сегодня за день только четыре порции мороженого съели, да и то на ходу. Он, бедняга, сам забегался с вами. Если вы еще не поняли, Юлианна, что теперь за вами повсюду ходит охрана, то я вам сейчас об этом сообщаю. И так будет до тех пор, пока я не придумаю, что с вами обеими дальше делать. Ясно?
   – Да, папочка, – ответили сестры дуэтом. – Спасибо, папочка.
   – А Сидору при случае передайте от меня привет и скажите, что я тоже изменил свои намерения и надеюсь, что мои козы теперь тоже будут вести себя как следует.
   – Хорошо, папочка! Обязательно передадим! – сказали сестры и весело переглянулись: вот теперь уж действительно все было в полном порядке!
 
   Октябрь 2002, Берлин.