Настоящего порицания в голосе миссис Филипс не было, но я почувствовала себя оскорбленной. Значит, Майкл просил сына остаться. А Дэвид предпочел проигнорировать такое важное событие, как свадьба. Кому он хотел досадить, мне или отцу?
   – Но вы не обижайтесь, Дэйви очень хороший мальчик. – Миссис Филипс тонко почувствовала мое настроение и накрыла мою руку своей большой теплой ладонью. – Он не хотел никого обидеть. Он совсем недавно на хорошую работу устроился и не мог отказаться, когда его в Мексику отправили.
   Я была против воли заинтригована. Кем же работает хороший мальчик Дэйви, раз не смог пожертвовать заданием ради свадьбы отца? Сложно представить, чтобы сын Майкла Атертона настолько нуждался в деньгах.
   – А кем работает Дэвид? – поинтересовалась я небрежно.
   Но могла бы и не притворяться. Миссис Филипс была гораздо лучше меня осведомлена обо всех трениях между отцом и сыном.
   – Мистер Атертон рвал и метал, когда Дэйви отказался поступать в Университет, – доверительно сказала она. – Так что для него это больная тема. Но мальчик настоял на своем и записался на курсы телеоператоров. Теперь работает на шестом канале, снимает передачи для всего штата, представляете?
   Это было неожиданно. Сын известного адвоката – телеоператор? Разумеется, все профессии почетны, но ведь перед сыном Майкла открыта любая дорога…
   – Мистер Атертон месяц с Дэйви не разговаривал, – продолжала миссис Филипс. – Он то рассчитывал, что мальчик будет помогать ему в бизнесе. Место для него приготовил, с друзьями из преподавателей договорился, что Дэйви не будут чинить препятствий при поступлении. А Дэйви даже документы в Университет посылать не стал. Не хочу, говорить, служить коррумпированной системе.
   – Так и сказал? – ахнула я. – Бедный Майкл.
   – Страшно разозлился, – кивнул миссис Филипс. – Услышать такого из уст родного сына не больно то сладко. Тем более что мистер Атертон столько сил кладет, чтобы невиновных от кары спасать. Не заслужил он такого.
   Точно не заслужил. Вопреки первоначальному намерению отнестись к Дэвиду Атертону как к сыну я почувствовала, что готова его возненавидеть. Самонадеянный мальчишка!
   – Но вы больно строго Дэйви не судите. – Миссис Филипс с сожалением поставила пустую чашку на поднос и встала. – Люди часто друг друга не понимают, а уж близкие родственники особенно. Мистер Атертон всегда был слишком строг с ним, вот мальчик и бунтует.
   Я подумала, что Дэвид уже не в том возрасте, чтобы бунтовать и отстаивать независимость. Такое поведение оправдывает пятнадцатилетнего подростка, который полностью зависит от родителей, но совершенно не красит молодого человека двадцати одного года. Я в возрасте Дэйва жила в другом городе, родителям звонила раз в месяц, а навещала их и того реже. Почему бы Дэйву не переехать из отцовского особняка куда-нибудь и перестать нервировать Майкла?
   Но у экономки вряд ли бы нашлись ответы на эти вопросы. Она бы их просто не поняла. Миссис Филипс производила впечатление настоящей наседки, которая только и мечтает, как собрать всех птенцов под своим крылом.
 
   До вечера я слонялась по особняку, изучая его убранство и потайные ходы. Там было чем полюбоваться, от изысканного дизайна комнат до подлинников американских мастеров начала XX века, которые были развешаны повсюду. Майкл был явно неравнодушен к этому периоду. Моя комната (смежная с нашей спальней) была обставлена выше всяких похвал. Светлая и явно очень дорогая мебель, красивая одежда в трех шкафах, зеркальное трюмо с полным набором волшебных косметических средств в резных ящичках. Я чувствовала, что попала в сказку.
   Конечно, я и раньше прекрасно знала, что Майкл богат. Номера люкс в самых роскошных отелях города, первоклассная еда в первоклассных ресторанах, ювелирные украшения баснословной стоимости в подарок – Майкл не кичился своим состоянием, но и не скрывал его. Однако только в его доме меня окончательно настигло осознание того, что я вышла замуж за очень богатого человека. Что я теперь не просто Крис Барретт, маленькая провинциалка в большом городе, недоучившийся юрист и начинающий журналист, а жена уважаемого человека, часть высшего общества.
   Я невольно поежилась и словно услышала насмешливый голос Миранды.
   – Разве ты не этого добивалась, Крис? Львиная доля обаяния Майкла – в его положении, не так ли?
   Нет, Миранда, не так. Мы с Майклом любим друг друга, и будь он обыкновенным бухгалтером в аудиторской фирме, это ничего бы не изменило.
   Я опустилась на круглый пуфик перед трюмо и уставилась на свое отражение в зеркале. Лицо бледное, уставшее. Круги под глазами. Оно и понятно – еще вчера я любовалась тропической зеленью Мадагаскара, всю ночь страдала от морской болезни в самолете, а сегодня, вместо того, чтобы как следует отдохнуть, брожу как призрак по особняку и допрашиваю прислугу.
   Я посмотрела на роскошную двуспальную кровать в соседней комнате, которая виднелась сквозь открытую дверь. Так заманчиво залезть под прохладные простыни и поспать немного. Но что будет, если Майкл вернется и застанет меня спящей? У него наверняка есть планы на сегодняшний вечер. В конце концов, это наш первый день в Ньюайленде в качестве супругов. Мы могли бы сходить потанцевать… или поужинать где-нибудь… или встретиться с его друзьями…
   Отражение в зеркале стало нечетким, а мою голову потянуло к гладкой поверхности трюмо. Как примерная жена я не стала ложиться в кровать до прихода мужа. Я заснула, сидя на пуфике.
 
   Разбудил меня телефонный звонок. Я проснулась, заозиралась по сторонам, не понимая, где трезвонит телефон и где я нахожусь.
   Через секунду все встало на свои места. Я в доме Майкла… то есть у себя. А телефон надрывается в моей сумочке, которую я небрежно кинула на стеклянный журнальный столик.
   Звонил Майкл, чтобы предупредить, что задержится. Надолго.
   – Как долго?
   – Я не знаю, Крис.
   – Но хоть примерно, – настаивала я.
   Мы были молодоженами, и мне совсем не улыбалось сидеть всю ночь у окна, поджидая любимого мужа.
   – Я хочу тебя видеть.
   – Я тоже, детка.
   Я почувствовала, что Майкл улыбается.
   – Но у меня безвыходная ситуация. Скорее всего, мне придется заночевать в офисе. Не скучай.
   Легко сказать, не скучай! Я сбросила вызов и отшвырнула телефон подальше. Меня трудно назвать вспыльчивым человеком, но есть вещи, способные вывести из себя и святого. Мы женаты две недели. Сегодня наш первый день в городе. Я имею право на внимание мужа… Он должен…
   Ничего он тебе не должен, Крис, усмехнулась я. Успокойся. Ты знала, за кого выходишь замуж. Майкл Атертон не принадлежит себе. Он слуга справедливости. Если хочешь, слуга народа. А эти люди всегда на работе. Либо ты смиришься, либо потеряешь доверие Майкла. Выбирай.
   Я не колебалась ни секунды. Уж кем я никогда не была, так это истеричкой, которая устраивает любимому мужчине скандалы на пустом месте. Я буду Майклу достойной женой.
   Одним словом, вместо того, чтобы киснуть, проклинать судьбу и обрывать телефон Майкла, я позвонила Миранде и договорилась с ней о встрече. Последний раз мы с ней виделись на моей свадьбе, где она категорически отказалась исполнять роль подружки невесты и вдобавок напилась до потери сознания, так что ничего толком обсудить мы с ней не успели. Пробел нужно было немедленно восполнить.
 
   Мы встретились в баре «Открытие», в котором Миранда имела пятнадцатипроцентную скидку и знала всех официантов по имени. С учетом цен и популярности бара это было немаловажно: сколько бы людей ни толпилось у входа, для нас всегда находился столик. Да и сэкономить десятку-другую было приятно.
   Не то чтобы это имело для меня значение теперь, конечно.
   – О, Крис, как же я рада тебя видеть!
   Миранда обняла меня и махнула официанту, который как привидение бесшумно появился перед нами.
   – Две «Маргариты», – скомандовала Миранда. – Нет, лучше четыре.
   Официант испарился быстрее, чем я успела возразить. Судя по количеству пустых бокалов на столике, она уже осушила изрядное количество «Маргарит».
   – А тебе не хватит? – спросила я.
   – Да ты что, детка! Вечер только начался. К тому же мы должны отпраздновать твое преждевременное возвращение из тропического кошмара. Скажи, лемуры не сильно к тебе приставали?
   Я сердито пихнула ее локтем, Миранда заливисто расхохоталась. Я и не представляла себе, как соскучилась по ее смеху и дурацким шуточкам.
 
   Мы проболтали до часу ночи. Коктейли проскакивали один за другим, в голове приятно шумело, и я даже не обращала внимания на заигрывания Миранды с официантом. Я в подробностях рассказала ей о Мадагаскаре, об особняке и миссис Филипс, о том, что муж поступил просто по-свински, бросив меня одну в такой день.
   – Ну и что, – пожала плечами Миранда. – Черт его знает, когда мы бы с тобой встретились, если бы не его работа.
   И это была совершеннейшая правда.
 
   В половине второго мы вывалились из бара. Прохладный ветерок отрезвил меня достаточно, чтобы я смогла посмотреть на часы, оценить время и понять, что ни в какой клуб «Цвет ночи» я ехать не могу.
   – Господи, мне же домой нужно.
   Я подняла руку, чтобы поймать такси. Миранда вцепилась в мой локоть.
   – Не г-говори е-ерунды, – пробормотала она заплетающимся языком. – Раньше ты не была такой занудой.
   – Раньше я не была замужем, – возразила я, стряхнула Миранду и побежала к желтому автомобилю, который как нельзя кстати свернул на обочину. – Я тебе позвоню, дорогая!
 
   В такси я собралась с силами и назвала водителю правильный адрес. Адрес роскошного особняка в аристократическом квартале, а не маленькой квартирки, что мы с Мирандой до недавних пор снимали на двоих. Мне показалось, что таксист уважительно крякнул, услышав мое «Малхолл Драйв Роуд, восемнадцать».
   Да. Пора привыкать к тому, что я теперь уважаемая дама из высшего общества.
 
   Он высадил меня напротив кованых ворот, которые в свете фонарей показались мне еще более массивными и устрашающими. Но только когда машина уехала, оставив меня наедине с этим чудовищем, я осознала, что понятия не имею, как попасть внутрь. О ключе я не позаботилась. Майклу было не до того, да и откуда он мог знать, что мне вздумается отправиться на прогулку? Миссис Филипс тем более не должна была беспокоиться о наличии ключей от дома у новоиспеченной хозяйки. А сама новоиспеченная хозяйка думала о чем угодно, но только не о важных вещах вроде ключей.
   Мне стало страшно. Пустынная улица, два часа ночи, одинокая нетрезвая девушка у ворот стильного особняка. Попадись я на глаза полицейскому, задержания не миновать. Я внимательно оглядела ворота. Должно же там быть какое-нибудь устройство связи, волшебная кнопочка, которая помогла бы мне переговорить с теми, кто надежно упрятан за металлической оградой!
   Увы. Если устройство вызова и существовало, я не могла найти его. Ворота, охранявшие покой дома Майкла Атертона, были неприступны.
   Майкл! Я полезла в сумочку и вытащила сотовый. Палец задрожал над кнопкой отправки звонка, но тут вовремя проснулся здравый смысл и заставил меня убрать телефон обратно. Если бы Майкл был дома, он бы давно сам позвонил, тревожась из-за моего отсутствия. Так как Майкла дома нет, лучше ему не знать, что я стою в два часа дома, нетрезвая и уставшая, у ворот его дома… тьфу, нашего дома.
   Не хочется так позориться в первый же день. Сама что-нибудь придумаю.
   Я принялась ходить перед воротами взад-вперед. Кричать бесполезно – меня скорее услышат соседи, чем миссис Филипс. Майкл вряд ли похвалит меня, если я перебужу всю округу истошными воплями. Значит, ничего не остается, кроме как вспомнить боевое детство и взять ворота приступом. По-простому перелезть через них.
   Если бы не «Маргариты» и растлевающее влияние Миранды, я бы пришла в ужас от этой мысли. Но алкоголь подбадривал, придавал мне храбрости и рисовал в голове пленительные картины моего триумфа. То-то Майкл посмеется завтра, когда узнает, чем занималась его любимая женушка.
   Я оценивающе посмотрела на ворота. Они были чуть выше основной ограды, но зато сплетение металлических балок было гораздо удобнее, да и на конце, в отличие от ограды, не было острых прутьев. В свое время я была чемпионом по заборам. Ни один не мог устоять передо мной. Разумеется, если по верху не шла колючая проволока под напряжением.
   Я поудобнее перевесила сумочку, прикинула, куда буду ставить ноги, и вцепилась в скользкие железяки.
   Уже через пару мгновений я поняла, что могу смело забыть о достижениях, совершенных в десятилетнем возрасте. Двадцать пять лет плюс высокие каблуки и узкая юбка начисто лишили меня умения карабкаться куда бы то ни было. Да и предательские «Маргариты» придали мне отваги, но отнюдь не ловкости. Обдирая руки, соскальзывая с острых металлических завитков и цепляясь за них каблуками, я потратила все имеющиеся в наличии силы, не преодолев и половины пути.
   Насмешливый мужской голос грянул подо мной как пушечный выстрел.
   – Может быть, вас подсадить?
   Я судорожно оглянулась, увидела молодого парня, который стоял у ворот и с любопытством смотрел на меня, и, как ни прискорбно это признавать, мешком рухнула вниз.
   На мое счастье, долго лететь не пришлось. Я от души приложилась об асфальт тем местом, на котором сидят, но уже в следующую секунду попыталась встать на ноги.
   – Эй, вы что? – Молодой человек бросился ко мне. – Так и покалечиться недолго. Я не хотел вас пугать.
   Он помог мне встать. Я чувствовала, что должна как-то объяснить свое дурацкое поведение, но ни одной разумной мысли в голове не было. Знаете, как оно бывает, когда события вдруг выходят из-под контроля, мчатся мимо тебя, а ты просто стоишь и остолбенело таращишься по сторонам? Я честно пыталась вернуть контроль над ситуацией, но в сложившихся обстоятельствах это было практически невозможно.
   Молодой человек взял инициативу в свои руки.
   – И часто вы таким образом развлекаетесь? – Он кивнул на ворота.
   – Я не развлекалась, – буркнула я, рассматривая асфальт под его ногами, а заодно и его ноги, в светлых кроссовках и узких темных джинсах.
   Поднять голову и посмотреть ему в глаза я не решалась. Не зря Миранда иногда называет меня трусишкой.
   – Значит, это новомодный вид спорта? – продолжал он все с той же добродушной насмешкой.
   – Нет.
   – Вы сделали это на спор?
   – Нет.
   Он засмеялся.
   – Тогда я ничего не понимаю. На грабительницу вы точно не похожи.
   – Почему это?
   – Кто же грабит дом в такой юбке и на каблуках! – фыркнул он. – Да еще перелезает через ограду в самом ярко освещенном месте.
   – Какое тонкое знание предмета, – не удержалась я. – Можно подумать, что вы постоянно грабите дома.
   Он снова захохотал, да так заразительно, что я больше не могла изучать его кроссовки и посмотрела ему прямо в глаза. Яркий свет фонаря хорошо освещал его лицо, и я подумала, что в жизни не встречала более симпатичного парня. Он был нежен, как девушка, с длинными вьющимися волосами и мягкой улыбкой, и в то же время был строен и изящен по-настоящему мужской красотой.
   Одним словом, мальчик был хорош, и я на секунду пожалела о том, что он видит меня не во всем блеске, а растрепанную, помятую и с явно подозрительными наклонностями.
   – Нет, я не профессиональный грабитель, – сказал он, отсмеявшись. – Я всего лишь предположил, что для воровки вы не слишком сообразительны и проворны.
   Что ж, он был целиком и полностью прав.
   – А потому мне все же хочется узнать, зачем вы пытались перелезть через ограду. Такое на моей памяти впервые. Представьте себя на моем месте. Я возвращаюсь домой и вижу, как мою крепость атакуют столь неэффективным способом.
   Я вытаращила глаза.
   – Это ваш дом?
   – Да.
   В таком случае он мог быть только одним человеком.
   – Вы Дэвид Атертон?
   Он кивнул. Мне захотелось немедленно провалиться сквозь землю. Вы не поверите, но я до последнего надеялась, что он все же не Дэвид.
   – Очень приятно познакомиться. Дэвид, – сказала я со всей серьезностью, на которую была способна. – Я Кристина Атертон. Ваша мачеха.
   Улыбка сползла с его лица, глаза округлились.
   – Я вышла погулять с подругой, – пояснила я. – А ключи не взяла. Мы только утром прилетели c Мадагаскара. Майкл работает. А здесь даже ни одной кнопочки нет.
   Я махнула рукой на ворота, чувствуя себя все хуже и хуже. Да, не так я представляла себе первую встречу с Дэвидом. Теперь он будет презирать меня до скончания веков.
   – Вы Кристина? – ошеломленно переспросил он. – Это не розыгрыш?
   – Какой уж тут розыгрыш.
   Я шагнула в сторону и чуть не упала, потому что вероломный каблук подкосился. Дэвид едва успел подхватить меня под локоть. Я заглянула в его глаза, уловила в них тень улыбки, улыбнулась сама… и через секунду мы с Дэйвом оглушительно захохотали, как школьники, которым удалась очередная шалость.

3

   Через двадцать минут мы как воры прокрались на кухню, плотно закрыли дверцу, чтобы не потревожить никого из прислуги, и стали знакомиться как следует. Оказалось, что Дэйв умеет варить превосходный кофе и рассказывать старые анекдоты так, что я буквально лопалась от смеха.
   В глубине души я понимала, что веду себя неприлично. Что нужно бы чинно попрощаться с пасынком и подняться к себе, снять драную юбку, смыть грязь, усталость и, может быть, даже обработать ссадины. Но мне до ужаса не хотелось быть благоразумной (а все влияние Миранды и коктейлей). Хотелось смеяться, шутить, пить кофе и не думать о том, что будет завтра и как Майкл отреагирует на мое безрассудное поведение.
   Хотя почему безрассудное? Я успешно налаживала контакт с сыном моего мужа, а это дорогого стоит.
   Впрочем, наладить контакт с Дэйвом было нетрудно. Как говорила миссис Филипс, он был милым мальчиком и ничуть не походил на человека, способного доставить неприятности жене отца. Да и кому бы то ни было. Дэйв был очарователен. И я очень быстро простила ему то, что его не было на нашей свадьбе, и то, что он до сих пор не удосужился со мной познакомиться.
   – А потом Опра поворачивается и говорит вполголоса: «Если эта толстая задница немедленно не уберется из кадра, я заканчиваю шоу».
   Дэйв скорчил уморительную рожицу, передразнивая великую Опру, а я снова несолидно расхохоталась и закашлялась, подавившись кофе. Дэйву пришлось перегнуться через стол и постучать меня по спине, что было уж совсем позорно. Я знала, что не должна позволять ему делать это. Я знала, что между нами пропасть и что хорошими друзьями нам не быть. Этот паренек сын Майкла. Фактически мой сын. Я не должна забывать об этом ни на секунду…
   Но тут Дэйв принялся рассказывать очередной анекдот из жизни знаменитостей, которых он встречал по работе, и голос моей совести потонул в хохоте.
   Как долго мы сидели тогда на кухне? Часа два как минимум. Смутно помню, как я поднималась к себе в спальню. Держалась за перила, шаталась от усталости. И бормотала про себя шуточки Дэйва. Как я раздевалась, принимала душ, ложилась в постель? Наощупь и без энтузиазма. Я уснула, лишь только голова моя коснулась мягкой подушки.
 
   Разбудил меня Майкл. Точнее, его поцелуй. Я ощутила прикосновение чьих-то губ на щеке, недовольно проворчала что-то вроде «отвяжись, рань-то какая», а потом, пару минут спустя оправдывалась перед мужем за неласковый прием. Я рассказала ему о том, как мы с Дэйвом познакомились, и Майклу это не понравилось. Я не стала уточнять, как долго мы просидели на кухне. Если лицо отца хмурится при одном лишь упоминании имени сына, не стоит перегружать его лишними подробностями.
   Завтракали мы в тот день втроем. От ласковой внимательности Майкла, впрочем, как и от беззаботной общительности Дэйва не осталось и следа. Я казалась себе единственным живым человеком в царстве замороженных глыб, и даже миссис Филипс, всегда такая приветливая миссис Филипс, превратилась в ледышку. Поначалу я наивно пыталась шутить, но выразительные взгляды Майкла и постоянно опущенная голова Дэйва быстро расставили все точки над «и». Здесь веселье неуместно. Здесь уместно похоронное настроение и убийственная вежливость.
   – Папа, не передашь ли мне гренки?
   – Пожалуйста. Попробуй джем, он особенно удался.
   – Благодарю. Крис, возьми еще апельсин. Очень сочный.
   Не стану скрывать, мне было тошно. Хотелось вскочить и закричать во все горло: «Что вы делаете? О чем говорите? Как можно притворяться, что все в порядке?»
   Но и Майкл, и Дэвид считали, видимо, что можно. И кем была я, чтобы противоречить им?
 
   После завтрака Майкл прочитал мне небольшую лекцию.
   – Мои отношения с сыном, Крис, очень болезненная тема. Я намеренно не касался ее до сих пор, так как надеялся, что Дэйву хватит ума не показываться в доме. Я не хотел вовлекать тебя во все это…
   Он ходил по комнате, такой элегантный и привлекательный, такой сдержанный и благоразумный. Дорогой костюм, безупречная рубашка. Выверенные жесты, умеренно страдальческий голос. Именно таким Майкл предстает перед присяжными, которые восхищаются его непогрешимостью и позволяют ему с блеском выигрывать одно дело за другим. Но я то, слава Богу, присяжной не была! И мне было противно видеть, как Майкл методично и красиво унижает единственного сына в моих глазах.
   Вернее, пытается унизить.
   – Господи, Майкл, да что такого сделал мальчик?
   Он вскинул на меня возмущенные глаза.
   – Я битый час толкую тебе, в чем дело, а ты так ничего и не поняла?
   Да, я тупица, мысленно согласилась я. Но неужели вина Дэйва лишь в том, что он отказался от партнерства в твоей фирме и выбрал свою дорогу?
   Я попробовала зайти с другой стороны.
   – У Дэйва хорошая профессия. Он столько всего интересного мне рассказал вчера…
   У Майкла дрогнули губы.
   – Хорошая профессия? Крис, как ты можешь так говорить?
   Я почувствовала себя преступницей. О, Майкл Атертон отлично умел это делать. Это было его призванием – заставлять людей чувствовать себя преступниками.
   Больше о Дэйве мы не заговаривали.
 
   Через пару дней я попробовала зайти с другой стороны. То есть расспросить самого Дэйва. Он был менее резок, чем Майкл, но так же скрытен.
   – Это давняя история, Крис. И совсем неинтересная.
   – Мне интересно все, что связано с вами. С Майклом.
   – Верю, – улыбнулся он. – Ты славная, Крис. Но есть вещи, о которых лучше не говорить. Тебе проще в это не вмешиваться.
 
   Так я и прожила четыре года. Ни во что не вмешиваясь. У меня были хорошие отношения с Майклом, если не считать того, что он работал как вол и уделял мне время только в выходные, да и то не каждые. Мы очень подружились с Дэйвом, хоть он и часто уезжал в командировки и не бывал дома неделями. Я прекрасно ладила с ними поодиночке, но когда мы собирались втроем, у меня опускались руки и немел язык. Хорошо, что таких моментов было немного.
   Поначалу я удивлялась, почему Дэйв продолжает жить дома. Вряд ли он зарабатывал так мало, что не мог снять отдельную квартиру. Но по донесениям вездесущей миссис Филипс Майкл, несмотря на сильные разногласия с сыном, обладал хорошо развитым инстинктом наседки.
   – Мистер Атертон говорит, что детей нельзя выпускать из поля зрения, – поведала она мне как-то за чашечкой жасминового чая. – И хоть дела у них с Дэйви не больно то хороши, я рада, что он держит мальчика дома. В одиночку до беды рукой подать.
   – Дэйву двадцать один год, – напомнила я. – Я уехала из дома в семнадцать.
   Миссис Филипс пожала плечами. Меня она не держала младенцем на коленках и потому считала взрослой.
   Но если с Майклом все было более-менее ясно, то Дэйва я понять не могла. На все вопросы он отшучивался:
   – Так, мачеха вздумала выгнать меня из дома. Буду жаловаться социальным работникам.
   И так заразительно хохотал при этом, что у меня не хватало духу настаивать. Ну живет и живет. В конце концов, дома он ночевал не больше десяти раз в месяц, и Майкл в эти дни задерживался на работе допоздна, а то и вообще не приходил, так что я с чистой совестью могла проводить время с Дэйвом.
   Миранда еще и потешалась надо мной из-за этого. Советовала подумать об официальном усыновлении, чтобы без разрешения Майкла водить Дэйва в кино и зоопарк.
   Можно подумать, нам для этого требовалось разрешение.
   Но, честное слово, никогда, ни разу Миранда не позволяла себе того, что позволила на вечеринке. Мы с Дэвидом друзья. Хорошие друзья. Только друзья. Надо быть пьяной идиоткой, помешанной на сплетнях, чтобы думать иначе. Подруга называется. Я ее убью, если она с кем-нибудь еще на вечеринке поделилась своими наблюдениями насчет меня и Дэйва…
 
   – … миссис Атертон… миссис Атертон… Крис!
   Я почувствовала, что меня кто-то тянет за руку.
   – Да?
   Надо мной склонилось заботливое лицо Джемаймы Робинсон, нашей кухарки.
   – Не нужно этого делать, миссис Атертон. Мы сами справимся.
   Она забрала у меня из рук тарелку с остатками пищи, которые я усердно сгребала на стол последние пять минут. Передо мной красовалась приличная кучка из кусков хлеба, хвостов анчоусов, икринок, обрывков салата и прочих приятных желудку бутербродных мелочей. Все встало на свои места.
   Да, конечно. Я пришла на кухню после вечеринки, чтобы дать распоряжение прислуге. А наверху Майкл и Дэйв снова выясняют… о нет, просто разговаривают. На самом деле Майкл прав. Сесили Марвел очаровательная девушка и очень подходит Дэйву. Я против династических браков, но почему бы им не пообщаться, не узнать друг друга получше? Сесили не против. Она все время так и льнет к Дэйву. Иногда это просто неприлично. Будь я на ее месте, я бы никогда…