Страница:
– Ты думаешь, они вернутся сегодня ночью, папа?
– Я сильно сомневаюсь, что они вообще вернутся. – Эмери снова сел, не заметив того, что отодвинул кресло подальше от Джен. – Раз уж твои дети накололи дров и принесли их сюда, не кажется ли тебе, что они должны подбросить пару поленьев в огонь?
– А я уже положила свое в камин, – заявила Эйлин. – Правда, мамочка?
Брук взял несколько крупных поленьев и аккуратно положил в догорающий камин.
– Я основал компанию за много лет до того, как мы поженились, – сказал Эмери, обращаясь к Джен. – И потерял над ней контроль, когда развелся с матерью Брука. Мне пришлось отдать ей половину акций, а она их продала.
– Это не имеет...
– Акции, о разделе которых говоришь ты, – половина пакета, оставшегося после моего развода. Большая часть денег на моем личном счете была переведена со счета компании до того, как она окончательно вышла из-под моего контроля. Можешь сохранить все, что осталось на твоем личном счете, мне не нужны твои деньги.
– Ты так добр, Эмери! Ты просто необыкновенно добр!
– Тебя беспокоит снег, и я думаю, тут ты совершенно права. Если ты с девочками останешься, пока погода не переменится, я буду рад. Может быть, мы сумеем договориться.
Джен покачала головой, и на мгновение Эмери позволил себе по-
любоваться ее чистой кожей и четкими линиями профиля.
– Дом стоит в десять раз больше, чем эта хижина, – неожиданно вмешался Брук.
«Мальчики здесь, – подумал Эмери, – девочки там».
– Оставь себе дом, Джен. Я не собираюсь возражать – во всяком случае, не сейчас. Но этот вопрос может возникнуть позже, если ты заупрямишься. Я готов расплатиться наличными... – И тут Эмери понял, что вовсе не хочет таким образом решать данную проблему.
– Мы как раз сейчас это обсуждаем. Фил Глакман представляет твои интересы! Он предложил такой вариант, да ты и сам согласен. Значит, вопрос решен.
Эмери наклонился вперед и протянул руки к взметнувшемуся пламени.
– Если вопрос решен, то тебе не нужна моя подпись. Возвращайся в город.
– О, Господи! Могла бы сообразить, что нет никакого смысла сюда приезжать.
– Я говорю о наличных в том смысле, что хочу положить деньги на счет близняшек. Это будет щедрое соглашение, ты сохранишь дом, машину, деньги и личные вещи. На это я готов пойти – ни больше, ни меньше. В противном случае, нам придется встретиться в суде.
– Мы обо всем договорились с твоим адвокатом!
Она сунула бумаги Эмери в руки, и ему страшно захотелось швырнуть их в огонь. Однако он заставил себя говорить спокойно.
– Я знаю, что так оно и было, и не сомневаюсь, что ты действовала из самых лучших побуждений. Мы с ним тоже все подробно обсудили. Я хотел посмотреть, до чего Фил Глакман сумеет с тобой договориться. Откровенно говоря, я был практически уверен, что он сможет составить соглашение, которое меня устроит. К сожалению, Фил меня разочаровал.
– Снег пошел еще сильнее, – сообщила Элайна.
– Он не... – Эмери напрягся. – Ты ничего не слышала?
– Ни одного разумного слова! И не собираюсь больше тебя слушать! Это было похоже на выстрел, но, скорее всего, где-то, не выдержав тяжести снега, сломалась большая ветка.
– Я немного отвлекся, – признался Эмери. – Однако могу четко сформулировать три своих основных заявления. Во-первых, я не подпишу твои бумаги. Ни здесь, ни в Войлстауне, ни в городе. Нигде. Можешь их забрать.
– Это абсолютно нечестно!
– Во-вторых, я не поеду в город и не стану с вами торговаться. Это дело Фила.
– Мистер Высокая Технология, ведущий полную лишений жизнь в глуши.
Эмери покачал головой.
– Я никогда не отвечал за технические решения в компании, Джен. На меня работало полдюжины специалистов, которые часто знали об оборудовании гораздо больше, чем я.
– И вдобавок скромный. Надеюсь, ты понимаешь, что я тоже кое-что скажу, когда ты закончишь
– В-третьих, я хотел бы предпринять еще одну попытку – если ты согласишься. – Он немного помолчал – Я понимаю, жить со мной нелегко. Но и ты тоже не сахар. Но я готов попытаться – по-настоящему – если ты мне позволишь.
– Похоже, ты считаешь себя великим любовником, не так ли?
– В первый раз ты выходила замуж за великого любовника, – сказал Эмери.
Джен вскипела. Он видел, как она стиснула зубы и сделала три глубоких вдоха, чтобы заставить себя говорить спокойно.
– Эмери, ты заявил, что если я не соглашусь на твои предложения, дело будет слушаться в открытом суде. Если дойдет до этого, то все твои знакомые и коллеги узнают про то, что ты приставал к моим девочкам.
Не веря своим ушам, Эмери с изумлением уставился на Джен.
– Ты полагаешь, я на это не решусь? Ты не веришь, что я подвергну их такому страшному испытанию? Да, мне бы не хотелось, но...
– Это же ложь!
– Твой драгоценный Фил Глакман допрашивал их в моем присутствии. Мой адвокат тоже был при этом. Позвони Глакману прямо сейчас и спроси, что он думает.
Эмери посмотрел на близняшек, обе опустили глаза.
– Может быть, тебе интересно, какое решение примет судья, когда об этом узнает? Сейчас немало женщин-судей. Хочешь рискнуть?
– Да, – теперь он говорил совсем медленно. – Да, Джен. Хочу.
– Это тебя разорит!
– А я уже и так разорен. – Он встал. – Вот чего ты никак не хочешь понять. Я думаю, тебе следует уехать. Тебе и близнецам.
Она легко вскочила на ноги, Эмери позавидовал ее энергии.
– Ты сумел основать одну компанию. Сможешь начать все заново, но только не после такого судебного разбирательства.
– Мне очень жаль, что до этого дошло, – только и смог выговорить он. – Я не хотел, а иначе... – У Эмери перехватило горло, и он вдруг очень остро почувствовал, что его главный враг – собственные инстинкты.
Каким будет на вкус холодный, смазанный маслом, стальной ствол во рту9 Он сможет срезать в лесу палку или даже воспользоваться красной ручкой, чтобы спустить курок.
– Собирайтесь, девочки, мы уезжаем. До свидания, Брук. Брук что-то пробормотал.
На короткое мгновение пальцы Элайны коснулись руки Эмери. Потом она ушла, и дверь хижины захлопнулась у нее за спиной.
– Не теряй самообладания, – сказал Брук. – Она давно к этому шла
– Я знаю, – ответил Эмери. – Как и я. Мы оба получим по заслугам. Меня не слишком волнует, что будет со мной, но ее мне ужасно жаль.
– Эй! – услышал он голос Джен из-за двери. Видимо, она обращалась к одной из близняшек.
– Я считаю, что ты вел себя достойно, – сказал Брук. Эмери выдавил улыбку.
– Это другое дело. Я должен был показать тебе, как делаются подобные вещи, однако у меня ничего не вышло. Неужели ты не заметил, что я позволил ей уехать – по сути дела, подтолкнул к этому – прежде чем она согласилась на мои требования? Я должен был удерживать ее здесь до тех пор, пока мы не договорились бы, а вместо этого я практически выставил ее за дверь. Так не побеждают, так терпят поражение.
– Ты думаешь, шериф сможет вернуть твое ружье?
– Надеюсь, что нет. – Эмери снял куртку и повесил ее на гвоздь, вбитый у двери. Чтобы успокоить Брука, он добавил: – Я люблю стрелять, но убивать животных мне никогда не нравилось.
Снаружи донесся приглушенный крик Джен.
Эмери первым выскочил наружу, но на крыльце его чуть не сбил с ног Брук. За хрупкими перилами крыльца, почти скрытый пеленой падающего снега, стоял черный линкольн с поднятым капотом. Джен лежала на снегу и пронзительно кричала. Одна из близняшек боролась с маленькой темной фигуркой, другой нигде не было видно.
Брук бросился к машине. Проваливаясь по щиколотку в снег, Эмери последовал за ним и увидел еще двух чужаков: один стоял у капота, другой – с ружьем – выбирался из машины; свет, льющийся из кабины, казался призрачным в сгущающихся сумерках. На мгновение перед Эмери возникло гладкое смуглое лицо.
Затем раздался выстрел. Малорослый злоумышленник остервенело дергал за спусковой крючок. Брук попытался схватить ружье, но поскользнулся и упал в снег. Девочка, борющаяся с чужаком, закричала от боли и ярости.
А потом нападавшие обратились в бегство – они неуклюже пробирались по снегу, доходившему им до колен, но не останавливались, удаляясь все дальше и дальше в темноту. Один из них повернулся, отчаянно сражаясь с затвором ружья, словно это была непослушная собака, а потом побежал дальше.
Эмери встал на колени рядом с Джен.
– С тобой все в порядке?
Она трясла головой и рыдала, как ребенок Близняшка обняла Эмери и, задыхаясь, проговорила:
– Она ударила меня, она ударила меня.
Он попытался успокоить сразу обеих, обнимая каждую за плечи. Позднее Брук накинул ему на плечи куртку, и Эмери понял, как сильно замерз. Он встал, поднял близняшку и помог Джен.
– Нам лучше вернуться в дом. – Нет!
Он потащил Джен за собой, у него за спиной Брук захлопнул дверцу линкольна.
К тому моменту, когда они добрались до хижины, Джен снова принялась рыдать. Эмери усадил ее в кресло, где она сидела всего несколько минут назад.
– Послушай! Послушай, даже если ты не можешь перестать реветь. Одна из близняшек пропала. Ты знаешь, где она?
Продолжая рыдать, Джен покачала головой.
– Там была девушка, в капюшоне. Она ударила маму, а Эйлин убежала, – сказала Элайна. – Они сделали больно мне. Ударили по руке. – Поморщившись, она отодвинула рукав
Эмери повернулся к Бруку.
– А что произошло с тобой?
– Получил в живот, – с мрачной улыбкой ответил Брук. – У него было ружье. То самое, которое он у тебя украл?
– Наверное.
– Ну, я успел схватиться за ствол и попытался отвести его в сторону, чтобы этот гад не выстрелил. Кажется, он ударил меня прикладом. Я упал и не мог вздохнуть.
Эмери кивнул.
– Со мной такое уже случалось – один раз, когда я был еще совсем маленьким. Мы играли в футбол. Я упал, а мальчишка лягнул меня.
Перед глазами Эмери возник Брук, сквозь снег бросившийся к маленькой фигурке с наведенным ружьем. От ужаса Эмери почувствовал слабость.
– Ах ты, чертов дурачок, – пробормотал он. – Они же могли тебя убить! – Его голос прозвучал зло, хотя самому Эмери казалось, что он не рассердился.
– Да, пожалуй, ты прав.
Джен на несколько секунд перестала плакать и сказала:
– Эмери, не будь таким злым.
– А как насчет тебя – ведь это ты заставила девочек заявить, что я к ним приставал?
– Но это же правда!
– Он пытался выстрелить в меня, – проговорил Брук. – Я его видел. Мне казалось, что ружье стоит на предохранителе. Я надеялся добраться до него, пока он сообразит, как это делается.
– У этого ружья нет предохранителя, нужно просто взвести курок и, пожалуйста, – стреляй! Очевидно, он хотел перезарядить – механически продолжал объяснять Эмери, – а для этого необходимо передернуть затвор – в моем ружье следующий патрон не подается автоматически. Выскакивает стреляная гильза и все. Боюсь, он скоро разберется, что к чему.
– А что будет с Эйлин? – жалобно проговорила Джен. – Разве ты не собираешься ее искать?
– Элайна, ты показала в сторону озера, когда я спросил, куда побежала твоя сестра. Ты в этом уверена?
Элайна заколебалась.
– Могу я выглянуть в окно?
– Конечно. Давай.
Она подошла к окну, встала на цыпочки и осторожно посмотрела наружу.
– Я никогда не говорила, что ты нас трогал, – едва слышно прошептала Элайна; при этом она не сводила глаз с падающего снега.
– Спасибо, Элайна, – быстро и почти так же тихо ответил Эмери. – Ты хорошая девочка, и я горжусь тобой. Очень горжусь. Но ты меня внимательно слушаешь?
– Да, папа.
– То, что ты скажешь маме, – он посмотрел на Джен, но она снимала пальто и за что-то отчитывала Брука, – не имеет значения. Если тебе нужно соврать, чтобы она тебя не наказала, продолжай в том же духе. Кивай и говори «да». То, как ты станешь себя вести с адвокатами, важно, но не очень. Они сами все время врут, поэтому и не могут жаловаться, если другие станут делать то же самое. Но когда ты попадешь в суд и принесешь клятву, ты должна сказать правду. Правду и ничего больше. Ты меня понимаешь?
Элайна повернула к нему лицо и серьезно кивнула.
– Не для меня, потому что моя жизнь уже почти закончена. Не для Бога, мы не в состоянии по-настоящему оскорбить его. А из-за того, что твоя жизнь будет отравлена на многие годы, может быть, навсегда. Когда Господь говорит, что мы не должны лгать и воровать, он делает это вовсе не потому, что подобные вещи ему вредят. Ты и я можем обидеть Бога не больше, чем пара муравьев вон ту гору. Он делает это по той же причине, по которой мама и я просим тебя не играть с огнем: мы знаем, что огонь – опасная штука, и ты можешь испытать страшную боль, а мы этого не хотим. А теперь скажи, в какую сторону побежала Эйлин?
– Туда, – снова показала Элайна – Перед капотом стояла леди, которая туда заглядывала, она и попыталась схватить Эйлин, но той удалось вырваться
– Ты сказала... а, ладно, не имеет значения. – Эмери отошел от окна. – Мне нужно идти за ней.
– Я пойду с тобой, – заявил Брук
– Нет, не пойдешь. Тебе следует заняться рукой Элайны. – Эмери надел куртку. Перчатки лежали в кармане, а теплая шапка висела на крючке у входа. – Здесь полно еды. Приготовь что-нибудь для троих – может быть, Элайна и ее мать тебе помогут. Сделай кофе. Когда я вернусь, он мне совсем не помешает.
Ручей и холм совершенно скрыла белая пелена снега.
«Было бы разумно развернуть машину, прежде чем ставить ее перед домом, – подумал Эмери. – Но Джен, как и следовало ожидать, этого делать не стала».
Он прищурился, пытаясь разглядеть линкольн сквозь падающий снег. Капот так и остался открытым. Чужаки, которые ограбили хижину, вероятно, хотели вынуть аккумулятор и все остальное или собирались завести двигатель и угнать автомобиль туда, где можно было бы спокойно снять с него все ценное. Их, вроде бы, было трое – по меньшей мере, трое, а может, и больше.
Добравшись до линкольна, он заглянул под крышку капота. Аккумулятор остался на месте, все остальное – тоже. Джен, которая не преминула отчитать его за то, что он не запер дверь хижины, должна была закрыть машину на ключ. Впрочем, она редко так поступала даже в городе, а кто станет беспокоиться о ворах, когда надвигается пурга?
Эмери захлопнул крышку капота. Джен вообще часто оставляла ключи в машине Если это так, он мог бы сейчас развернуть линкольн – пока снег окончательно все не засыпал. Он помедлил возле машины несколько секунд, представив, как прячется за деревом испуганная и замерзшая Эйлин. Однако девочка не могла уйти далеко, вполне возможно, что она вернется к хижине, когда услышит, как заработал двигатель.
Как Эмери и предполагал, ключи оказались на месте. Двигатель заработал, и Эмери с удовольствием, уже в который раз, осмотрел роскошный салон линкольна. Вскоре теплый воздух из обогревателя подул ему в лицо. Потом тяжелая машина медленно двинулась вперед. Элайна была уверена, что сестра побежала к озеру, а ему, чтобы развернуться, все равно нужно было ехать в ту сторону.
Эмери включил фары.
Эйлин может прибежать, как только заметит машину матери. Или он встретится с ней на дороге, если у девочки хватит здравого смысла не сходить с нее. В этом случае она сразу заберется внутрь и быстро согреется.
Линкольн с приводом на передние колеса и мощным двигателем пока успешно справлялся со снегом. Со скоростью примерно две мили в час Эмери преодолел пологий подъем и начал медленный спуск к озеру.
Эйлин побежала по этой дороге в сторону озера, но куда направились чужаки? Эмери отчетливо представил себе, как они спешат поскорее убраться подальше от хижины. В сторону города или нет? В любом случае, снег уже занес их следы.
Впрочем, действительно ли они спасались бегством? Может, пустились в погоню за Эйлин? Хорошо, что...
Он отвел глаза от засыпанной снегом дороги и посмотрел на ключи. Двери не были закрыты, ключи остались в зажигании. Если грабители хотели обобрать машину, почему они просто на ней не уехали?
Он остановился, включил габаритные огни и трижды посигналил. Эйлин вполне могла добраться до этого места – примерно три четверти мили от хижины. Вряд ли она ушла дальше; с другой стороны, крепкий одиннадцатилетний ребенок в состоянии покрыть достаточно большое расстояние, да и бегала она быстро. Не зная, что делать дальше, Эмери вышел из машины, не выключив огней и зажигания.
– Эйлин! Эйлин, милая!
Она сказала Филу Глакману, что он, Эмери Бейнбридж, ее приемный отец, приставал к ней с гнусными намерениями. Он где-то читал, что маленьких детей можно убедить в том, что подобные вещи имели место, в то время как на самом деле ничего не было и в помине. А как насчет умного одиннадцатилетнего ребенка?
Он сложил ладони рупором.
– Эйлин! Эйлин!
Эмери забрался обратно в машину и стряхнул снег с очков, пока тот не успел растаять. Сначала он собирался искать девочку пешком – идти вдоль дороги и звать Эйлин. Возможно, так и следовало поступить.
Он неуверенно включил первую передачу, и линкольн со скоростью пешехода двинулся вперед. Через минуту еще раз подал сигнал.
Да, теперь Эмери был уверен: он слышал выстрел, когда они с Джен спорили. Грабитель пробовал свое новое ружье, экспериментировал с ним.
Он трижды коротко посигналил.
В обойме семь патронов, но он не помнил, была ли она полной. Предположим худший вариант. Один раз они выстрелили в Эмери, когда тот стоял на холме, второй раз в лесу, чтобы испытать ружье. Осталось пять. Достаточно, чтобы убить его, Джен, Брука и близняшек, если, конечно, Эйлин еще жива. Вполне возможно, что этот тип с ружьем сидит сейчас в лесу и ждет, когда тяжелый линкольн подползет поближе.
Ладно, пусть себе стреляет. Пусть стреляет в него сейчас, пока он сидит за рулем. Он может промахнуться – все-таки Эмери скрывает тонированное ветровое стекло автомобиля. Чужак с ружьем все равно не сделает ему ничего хуже того, что он сам собирался с собой сделать, а если промахнется, то кто-нибудь – Джен или Брук, Эйлин или Элайна – получит дополнительный шанс остаться в живых. И помянет его добрым словом.
Массивный линкольн медленно проехал мимо темного, холодного дома ближайшего соседа Эмери. На плоской крыше машины уже образовалась островерхая шапка снега.
Он остановился и вылез из машины, жалея, что не взял с собой фонарь. Ему показалось, что снег нигде не потревожен, если не считать широкой борозды, которую оставил за собой тяжелый автомобиль.
Эмери решил доехать до озера; дальше ему все равно не пробраться. Там были смотровая площадка и стоянка для десяти или двенадцати машин. Подходящее место, чтобы развернуться. Впрочем, дорога, по которой он сейчас ехал, мало для этого пригодна: снега намело дюймов восемнадцать, а на обочине – не меньше трех футов.
Сбив снег с башмаков и стряхнув его с куртки и штанов, Эмери снова забрался в машину, снял шапку, протер очки и направил линкольн к следующему сугробу.
Выйдя из хижины, Джен и близняшки, вероятно, увидели грабителей, которые в это время поднимали крышку капота. Джен закричала на них – он слышал ее голос – и направилась к линкольну, чтобы отогнать воров, близняшки последовали за ней. Что Джен им сказала, и что они ей ответили? Он решил расспросить ее, когда вернется обратно в хижину. Кто-то сбил Джен с ног, Эмери попытался вспомнить – были ли у нее на лице синяки, и пришел к выводу, что лицо не пострадало.
Линкольн перевалил через сугроб. Здесь, где дорога проходила в ста футах от озера Призраков, снег закружился в воздухе еще сильнее. Эмери пытался рассмотреть хоть что-нибудь сквозь заснеженные деревья, но ничего не смог разглядеть.
Когда один из чужаков ударил Джен, Эйлин убежала; а Элайна на него напала. Эйлин действовала разумно, а Элайна глупо, однако он восхищался Элайной. Мир был бы лучше, если бы в нем обитало побольше глупых Элайн и поменьше разумных Эйлин.
Элайна сказала странную фразу о напавшем: «Там была девушка в капюшоне. Она ударила маму, а Эйлин убежала».
Ну, может быть, и не совсем так, но близко. У девушки был капюшон или под пальто надета фуфайка с капюшоном черного или коричневого цвета.
На мгновение ему показалось, что в следующем сугробе линкольн застрянет. Эмери дал задний ход и попробовал еще раз. Он вернется назад по своей собственной колее, если, конечно, сумеет развернуться.
Неожиданно из-за деревьев показались две темные фигуры и остановились там, где кончалась полоса снега, освещенная фарами. Между ними стоял перепуганный ребенок, ростом грабители лишь немногим превосходили девочку. Один из них помахал рукой, показывая на девочку.
Эмери резко затормозил, и линкольн слегка занесло. Тот же грабитель сделал еще один жест – Эмери разглядел под капюшоном смуглое юное лицо и понял, что это действительно девушка.
Он вышел из машины и обнаружил, что на него направлено ружье.
– Папа, папа... – простонала Эйлин.
Преступница с юным лицом подтолкнула девочку к нему, а потом постучала рукой по бамперу линкольна и заговорила на незнакомом Эмери языке.
Эмери кивнул.
– Вы вернете ее мне, если я отдам вам автомобиль. Девушка, не понимая, смотрела на него.
Эмери опустился на колени в снег и обнял Эйлин, после чего показал, что они могут забирать линкольн. Грабительницы кивнули.
– Придется идти пешком, – сказал он Эйлин. – Думаю, немногим больше двух миль. Мы не заблудимся, если постараемся держаться дороги.
Она ничего не сказала, продолжая плакать.
Эмери встал, даже не пытаясь отряхнуть снег с колен.
– Ключи остались внутри.
Если они его и поняли, то виду не подали.
– Двигатель работает, вы просто не слышите.
Ледяной ветер развевал черные волосы Эйлин. Эмери попытался вспомнить, как близняшки были одеты, когда выходили из остановившегося перед хижиной линкольна. Он не сомневался, что на обеих были белые вязаные шапочки. Шапочка Эйлин исчезла. Эмери протянул руку к собственной голове и обнаружил, что оставил шапку в машине; он повернулся к линкольну, чтобы забрать ее, и застыл на месте, заметив, что девушка подняла ружье к плечу.
Она сделала выразительный жест в ту сторону, откуда он приехал.
– Я только хотел взять шапку, – объяснил Эмери.
Она снова поднесла ружье к плечу, но прицеливаться не стала. Эмери сделал шаг назад и сказал:
– Пошли, Эйлин.
Вторая преступница достала нечто, больше напоминающее инструмент, чем оружие, толстый изогнутый металлический прут, раздвоенный на конце.
– Я не хочу с вами драться. – Он сделал еще шаг назад и показал на голову Эйлин. – Разрешите мне взять шапку и отдать ее девочке.
Выстрел прозвучал так неожиданно, что Эмери даже не успел испугаться. Что-то яростно дернуло его за куртку.
Он бросился к стрелявшей, но поскользнулся и упал. Она опустила ружье и передернула затвор почти так же быстро, как сделал бы он сам, а потом снова навела его на Эмери.
– Нет, нет! – Он поднял вверх руки. – Мы уходим, клянусь.
Он начал отползать назад, не поднимаясь на ноги, боковым зрением наблюдая за Эйлин, которая с застывшим от ужаса лицом смотрела на него.
Когда Эмери оказался в десяти ярдах от линкольна, он поднялся на ноги и позвал:
– Эйлин, иди сюда. Нам пора домой.
Она смотрела на злодеек, пока одна из них не махнула рукой, и лишь после этого медленно двинулась к Эмери.
У него возникло ощущение, что правый бок сильно обожгло раскаленным железом. «Интересно, насколько серьезно ранение», – вяло подумал он.
Взяв Эйлин за руку, он повернулся спиной к машине, и они зашагали обратно по колее, оставленной линкольном. Эмери шел и ждал выстрела в спину.
– Папа?
Он боялся говорить, но все-таки ответил:
– Что такое?
– Ты не мог бы меня понести?
– Нет. – Эмери понимал, что должен объяснить, но был в состоянии думать только о направленном ему в спину ружье. – Нам нужно идти. Ты уже большая девочка. Пошли, милая.
– Я хочу домой.
– И я тоже, милая. Мы туда и направляемся. Идем, здесь не так уж и далеко. – Эмери рискнул бросить быстрый взгляд на озеро, на этот раз он увидел далекий отблеск льда, залитого голубоватым светом. Больше для себя, чем для испуганного ребенка пробормотал: – Кто-то плавает на катере.
Никто – во всяком случае, ни один человек в здравом уме – не станет спускать катер на воду в такое время года. Все лодки давно на берегу, где благополучно дожидаются весны.
Эмери снял очки, сунул их в карман куртки и посмотрел назад. Линкольн Джен уже скрылся бы в темноте, если бы не мигающий красный свет габаритных огней. Пока он смотрел, огни погасли.
– Они грабят машину, – сказал он Эйлин. – Только что сняли генератор или аккумулятор.
Она ничего не ответила, и он снова зашагал в сторону дома, подняв повыше воротник, чтобы хоть немного прикрыть уши. Ветер дул слева; а справа он чувствовал тепло сочащейся крови, постепенно пропитывающей одежду. Слабое кровотечение, так ему казалось, – значит, он получил легкое ранение и обязательно выживет. Это была мягкая охотничья пуля, но она пролетела совсем небольшое расстояние, поэтому не успела заметно расшириться – скорее всего, она лишь немногим превышала тридцатый калибр, когда вошла ему в бок.
Следовательно, жизнь будет продолжаться, по крайней мере, еще некоторое время. Возможно, у него возникнет искушение отдать свое тело озеру – пройти по тонкому льду, пока он не подломится под ним, и его жизнь, начавшаяся в околоплодных водах, закончится в ледяной воде озера. Или лечь на снег, истечь кровью и замерзнуть. Однако он не может оставить здесь Эйлин, хотя она прекрасно и сама найдет дорогу до хижины – если будет просто идти по дороге вперед.
– Я сильно сомневаюсь, что они вообще вернутся. – Эмери снова сел, не заметив того, что отодвинул кресло подальше от Джен. – Раз уж твои дети накололи дров и принесли их сюда, не кажется ли тебе, что они должны подбросить пару поленьев в огонь?
– А я уже положила свое в камин, – заявила Эйлин. – Правда, мамочка?
Брук взял несколько крупных поленьев и аккуратно положил в догорающий камин.
– Я основал компанию за много лет до того, как мы поженились, – сказал Эмери, обращаясь к Джен. – И потерял над ней контроль, когда развелся с матерью Брука. Мне пришлось отдать ей половину акций, а она их продала.
– Это не имеет...
– Акции, о разделе которых говоришь ты, – половина пакета, оставшегося после моего развода. Большая часть денег на моем личном счете была переведена со счета компании до того, как она окончательно вышла из-под моего контроля. Можешь сохранить все, что осталось на твоем личном счете, мне не нужны твои деньги.
– Ты так добр, Эмери! Ты просто необыкновенно добр!
– Тебя беспокоит снег, и я думаю, тут ты совершенно права. Если ты с девочками останешься, пока погода не переменится, я буду рад. Может быть, мы сумеем договориться.
Джен покачала головой, и на мгновение Эмери позволил себе по-
любоваться ее чистой кожей и четкими линиями профиля.
– Дом стоит в десять раз больше, чем эта хижина, – неожиданно вмешался Брук.
«Мальчики здесь, – подумал Эмери, – девочки там».
– Оставь себе дом, Джен. Я не собираюсь возражать – во всяком случае, не сейчас. Но этот вопрос может возникнуть позже, если ты заупрямишься. Я готов расплатиться наличными... – И тут Эмери понял, что вовсе не хочет таким образом решать данную проблему.
– Мы как раз сейчас это обсуждаем. Фил Глакман представляет твои интересы! Он предложил такой вариант, да ты и сам согласен. Значит, вопрос решен.
Эмери наклонился вперед и протянул руки к взметнувшемуся пламени.
– Если вопрос решен, то тебе не нужна моя подпись. Возвращайся в город.
– О, Господи! Могла бы сообразить, что нет никакого смысла сюда приезжать.
– Я говорю о наличных в том смысле, что хочу положить деньги на счет близняшек. Это будет щедрое соглашение, ты сохранишь дом, машину, деньги и личные вещи. На это я готов пойти – ни больше, ни меньше. В противном случае, нам придется встретиться в суде.
– Мы обо всем договорились с твоим адвокатом!
Она сунула бумаги Эмери в руки, и ему страшно захотелось швырнуть их в огонь. Однако он заставил себя говорить спокойно.
– Я знаю, что так оно и было, и не сомневаюсь, что ты действовала из самых лучших побуждений. Мы с ним тоже все подробно обсудили. Я хотел посмотреть, до чего Фил Глакман сумеет с тобой договориться. Откровенно говоря, я был практически уверен, что он сможет составить соглашение, которое меня устроит. К сожалению, Фил меня разочаровал.
– Снег пошел еще сильнее, – сообщила Элайна.
– Он не... – Эмери напрягся. – Ты ничего не слышала?
– Ни одного разумного слова! И не собираюсь больше тебя слушать! Это было похоже на выстрел, но, скорее всего, где-то, не выдержав тяжести снега, сломалась большая ветка.
– Я немного отвлекся, – признался Эмери. – Однако могу четко сформулировать три своих основных заявления. Во-первых, я не подпишу твои бумаги. Ни здесь, ни в Войлстауне, ни в городе. Нигде. Можешь их забрать.
– Это абсолютно нечестно!
– Во-вторых, я не поеду в город и не стану с вами торговаться. Это дело Фила.
– Мистер Высокая Технология, ведущий полную лишений жизнь в глуши.
Эмери покачал головой.
– Я никогда не отвечал за технические решения в компании, Джен. На меня работало полдюжины специалистов, которые часто знали об оборудовании гораздо больше, чем я.
– И вдобавок скромный. Надеюсь, ты понимаешь, что я тоже кое-что скажу, когда ты закончишь
– В-третьих, я хотел бы предпринять еще одну попытку – если ты согласишься. – Он немного помолчал – Я понимаю, жить со мной нелегко. Но и ты тоже не сахар. Но я готов попытаться – по-настоящему – если ты мне позволишь.
– Похоже, ты считаешь себя великим любовником, не так ли?
– В первый раз ты выходила замуж за великого любовника, – сказал Эмери.
Джен вскипела. Он видел, как она стиснула зубы и сделала три глубоких вдоха, чтобы заставить себя говорить спокойно.
– Эмери, ты заявил, что если я не соглашусь на твои предложения, дело будет слушаться в открытом суде. Если дойдет до этого, то все твои знакомые и коллеги узнают про то, что ты приставал к моим девочкам.
Не веря своим ушам, Эмери с изумлением уставился на Джен.
– Ты полагаешь, я на это не решусь? Ты не веришь, что я подвергну их такому страшному испытанию? Да, мне бы не хотелось, но...
– Это же ложь!
– Твой драгоценный Фил Глакман допрашивал их в моем присутствии. Мой адвокат тоже был при этом. Позвони Глакману прямо сейчас и спроси, что он думает.
Эмери посмотрел на близняшек, обе опустили глаза.
– Может быть, тебе интересно, какое решение примет судья, когда об этом узнает? Сейчас немало женщин-судей. Хочешь рискнуть?
– Да, – теперь он говорил совсем медленно. – Да, Джен. Хочу.
– Это тебя разорит!
– А я уже и так разорен. – Он встал. – Вот чего ты никак не хочешь понять. Я думаю, тебе следует уехать. Тебе и близнецам.
Она легко вскочила на ноги, Эмери позавидовал ее энергии.
– Ты сумел основать одну компанию. Сможешь начать все заново, но только не после такого судебного разбирательства.
– Мне очень жаль, что до этого дошло, – только и смог выговорить он. – Я не хотел, а иначе... – У Эмери перехватило горло, и он вдруг очень остро почувствовал, что его главный враг – собственные инстинкты.
Каким будет на вкус холодный, смазанный маслом, стальной ствол во рту9 Он сможет срезать в лесу палку или даже воспользоваться красной ручкой, чтобы спустить курок.
– Собирайтесь, девочки, мы уезжаем. До свидания, Брук. Брук что-то пробормотал.
На короткое мгновение пальцы Элайны коснулись руки Эмери. Потом она ушла, и дверь хижины захлопнулась у нее за спиной.
– Не теряй самообладания, – сказал Брук. – Она давно к этому шла
– Я знаю, – ответил Эмери. – Как и я. Мы оба получим по заслугам. Меня не слишком волнует, что будет со мной, но ее мне ужасно жаль.
– Эй! – услышал он голос Джен из-за двери. Видимо, она обращалась к одной из близняшек.
– Я считаю, что ты вел себя достойно, – сказал Брук. Эмери выдавил улыбку.
– Это другое дело. Я должен был показать тебе, как делаются подобные вещи, однако у меня ничего не вышло. Неужели ты не заметил, что я позволил ей уехать – по сути дела, подтолкнул к этому – прежде чем она согласилась на мои требования? Я должен был удерживать ее здесь до тех пор, пока мы не договорились бы, а вместо этого я практически выставил ее за дверь. Так не побеждают, так терпят поражение.
– Ты думаешь, шериф сможет вернуть твое ружье?
– Надеюсь, что нет. – Эмери снял куртку и повесил ее на гвоздь, вбитый у двери. Чтобы успокоить Брука, он добавил: – Я люблю стрелять, но убивать животных мне никогда не нравилось.
Снаружи донесся приглушенный крик Джен.
Эмери первым выскочил наружу, но на крыльце его чуть не сбил с ног Брук. За хрупкими перилами крыльца, почти скрытый пеленой падающего снега, стоял черный линкольн с поднятым капотом. Джен лежала на снегу и пронзительно кричала. Одна из близняшек боролась с маленькой темной фигуркой, другой нигде не было видно.
Брук бросился к машине. Проваливаясь по щиколотку в снег, Эмери последовал за ним и увидел еще двух чужаков: один стоял у капота, другой – с ружьем – выбирался из машины; свет, льющийся из кабины, казался призрачным в сгущающихся сумерках. На мгновение перед Эмери возникло гладкое смуглое лицо.
Затем раздался выстрел. Малорослый злоумышленник остервенело дергал за спусковой крючок. Брук попытался схватить ружье, но поскользнулся и упал в снег. Девочка, борющаяся с чужаком, закричала от боли и ярости.
А потом нападавшие обратились в бегство – они неуклюже пробирались по снегу, доходившему им до колен, но не останавливались, удаляясь все дальше и дальше в темноту. Один из них повернулся, отчаянно сражаясь с затвором ружья, словно это была непослушная собака, а потом побежал дальше.
Эмери встал на колени рядом с Джен.
– С тобой все в порядке?
Она трясла головой и рыдала, как ребенок Близняшка обняла Эмери и, задыхаясь, проговорила:
– Она ударила меня, она ударила меня.
Он попытался успокоить сразу обеих, обнимая каждую за плечи. Позднее Брук накинул ему на плечи куртку, и Эмери понял, как сильно замерз. Он встал, поднял близняшку и помог Джен.
– Нам лучше вернуться в дом. – Нет!
Он потащил Джен за собой, у него за спиной Брук захлопнул дверцу линкольна.
К тому моменту, когда они добрались до хижины, Джен снова принялась рыдать. Эмери усадил ее в кресло, где она сидела всего несколько минут назад.
– Послушай! Послушай, даже если ты не можешь перестать реветь. Одна из близняшек пропала. Ты знаешь, где она?
Продолжая рыдать, Джен покачала головой.
– Там была девушка, в капюшоне. Она ударила маму, а Эйлин убежала, – сказала Элайна. – Они сделали больно мне. Ударили по руке. – Поморщившись, она отодвинула рукав
Эмери повернулся к Бруку.
– А что произошло с тобой?
– Получил в живот, – с мрачной улыбкой ответил Брук. – У него было ружье. То самое, которое он у тебя украл?
– Наверное.
– Ну, я успел схватиться за ствол и попытался отвести его в сторону, чтобы этот гад не выстрелил. Кажется, он ударил меня прикладом. Я упал и не мог вздохнуть.
Эмери кивнул.
– Со мной такое уже случалось – один раз, когда я был еще совсем маленьким. Мы играли в футбол. Я упал, а мальчишка лягнул меня.
Перед глазами Эмери возник Брук, сквозь снег бросившийся к маленькой фигурке с наведенным ружьем. От ужаса Эмери почувствовал слабость.
– Ах ты, чертов дурачок, – пробормотал он. – Они же могли тебя убить! – Его голос прозвучал зло, хотя самому Эмери казалось, что он не рассердился.
– Да, пожалуй, ты прав.
Джен на несколько секунд перестала плакать и сказала:
– Эмери, не будь таким злым.
– А как насчет тебя – ведь это ты заставила девочек заявить, что я к ним приставал?
– Но это же правда!
– Он пытался выстрелить в меня, – проговорил Брук. – Я его видел. Мне казалось, что ружье стоит на предохранителе. Я надеялся добраться до него, пока он сообразит, как это делается.
– У этого ружья нет предохранителя, нужно просто взвести курок и, пожалуйста, – стреляй! Очевидно, он хотел перезарядить – механически продолжал объяснять Эмери, – а для этого необходимо передернуть затвор – в моем ружье следующий патрон не подается автоматически. Выскакивает стреляная гильза и все. Боюсь, он скоро разберется, что к чему.
– А что будет с Эйлин? – жалобно проговорила Джен. – Разве ты не собираешься ее искать?
– Элайна, ты показала в сторону озера, когда я спросил, куда побежала твоя сестра. Ты в этом уверена?
Элайна заколебалась.
– Могу я выглянуть в окно?
– Конечно. Давай.
Она подошла к окну, встала на цыпочки и осторожно посмотрела наружу.
– Я никогда не говорила, что ты нас трогал, – едва слышно прошептала Элайна; при этом она не сводила глаз с падающего снега.
– Спасибо, Элайна, – быстро и почти так же тихо ответил Эмери. – Ты хорошая девочка, и я горжусь тобой. Очень горжусь. Но ты меня внимательно слушаешь?
– Да, папа.
– То, что ты скажешь маме, – он посмотрел на Джен, но она снимала пальто и за что-то отчитывала Брука, – не имеет значения. Если тебе нужно соврать, чтобы она тебя не наказала, продолжай в том же духе. Кивай и говори «да». То, как ты станешь себя вести с адвокатами, важно, но не очень. Они сами все время врут, поэтому и не могут жаловаться, если другие станут делать то же самое. Но когда ты попадешь в суд и принесешь клятву, ты должна сказать правду. Правду и ничего больше. Ты меня понимаешь?
Элайна повернула к нему лицо и серьезно кивнула.
– Не для меня, потому что моя жизнь уже почти закончена. Не для Бога, мы не в состоянии по-настоящему оскорбить его. А из-за того, что твоя жизнь будет отравлена на многие годы, может быть, навсегда. Когда Господь говорит, что мы не должны лгать и воровать, он делает это вовсе не потому, что подобные вещи ему вредят. Ты и я можем обидеть Бога не больше, чем пара муравьев вон ту гору. Он делает это по той же причине, по которой мама и я просим тебя не играть с огнем: мы знаем, что огонь – опасная штука, и ты можешь испытать страшную боль, а мы этого не хотим. А теперь скажи, в какую сторону побежала Эйлин?
– Туда, – снова показала Элайна – Перед капотом стояла леди, которая туда заглядывала, она и попыталась схватить Эйлин, но той удалось вырваться
– Ты сказала... а, ладно, не имеет значения. – Эмери отошел от окна. – Мне нужно идти за ней.
– Я пойду с тобой, – заявил Брук
– Нет, не пойдешь. Тебе следует заняться рукой Элайны. – Эмери надел куртку. Перчатки лежали в кармане, а теплая шапка висела на крючке у входа. – Здесь полно еды. Приготовь что-нибудь для троих – может быть, Элайна и ее мать тебе помогут. Сделай кофе. Когда я вернусь, он мне совсем не помешает.
Ручей и холм совершенно скрыла белая пелена снега.
«Было бы разумно развернуть машину, прежде чем ставить ее перед домом, – подумал Эмери. – Но Джен, как и следовало ожидать, этого делать не стала».
Он прищурился, пытаясь разглядеть линкольн сквозь падающий снег. Капот так и остался открытым. Чужаки, которые ограбили хижину, вероятно, хотели вынуть аккумулятор и все остальное или собирались завести двигатель и угнать автомобиль туда, где можно было бы спокойно снять с него все ценное. Их, вроде бы, было трое – по меньшей мере, трое, а может, и больше.
Добравшись до линкольна, он заглянул под крышку капота. Аккумулятор остался на месте, все остальное – тоже. Джен, которая не преминула отчитать его за то, что он не запер дверь хижины, должна была закрыть машину на ключ. Впрочем, она редко так поступала даже в городе, а кто станет беспокоиться о ворах, когда надвигается пурга?
Эмери захлопнул крышку капота. Джен вообще часто оставляла ключи в машине Если это так, он мог бы сейчас развернуть линкольн – пока снег окончательно все не засыпал. Он помедлил возле машины несколько секунд, представив, как прячется за деревом испуганная и замерзшая Эйлин. Однако девочка не могла уйти далеко, вполне возможно, что она вернется к хижине, когда услышит, как заработал двигатель.
Как Эмери и предполагал, ключи оказались на месте. Двигатель заработал, и Эмери с удовольствием, уже в который раз, осмотрел роскошный салон линкольна. Вскоре теплый воздух из обогревателя подул ему в лицо. Потом тяжелая машина медленно двинулась вперед. Элайна была уверена, что сестра побежала к озеру, а ему, чтобы развернуться, все равно нужно было ехать в ту сторону.
Эмери включил фары.
Эйлин может прибежать, как только заметит машину матери. Или он встретится с ней на дороге, если у девочки хватит здравого смысла не сходить с нее. В этом случае она сразу заберется внутрь и быстро согреется.
Линкольн с приводом на передние колеса и мощным двигателем пока успешно справлялся со снегом. Со скоростью примерно две мили в час Эмери преодолел пологий подъем и начал медленный спуск к озеру.
Эйлин побежала по этой дороге в сторону озера, но куда направились чужаки? Эмери отчетливо представил себе, как они спешат поскорее убраться подальше от хижины. В сторону города или нет? В любом случае, снег уже занес их следы.
Впрочем, действительно ли они спасались бегством? Может, пустились в погоню за Эйлин? Хорошо, что...
Он отвел глаза от засыпанной снегом дороги и посмотрел на ключи. Двери не были закрыты, ключи остались в зажигании. Если грабители хотели обобрать машину, почему они просто на ней не уехали?
Он остановился, включил габаритные огни и трижды посигналил. Эйлин вполне могла добраться до этого места – примерно три четверти мили от хижины. Вряд ли она ушла дальше; с другой стороны, крепкий одиннадцатилетний ребенок в состоянии покрыть достаточно большое расстояние, да и бегала она быстро. Не зная, что делать дальше, Эмери вышел из машины, не выключив огней и зажигания.
– Эйлин! Эйлин, милая!
Она сказала Филу Глакману, что он, Эмери Бейнбридж, ее приемный отец, приставал к ней с гнусными намерениями. Он где-то читал, что маленьких детей можно убедить в том, что подобные вещи имели место, в то время как на самом деле ничего не было и в помине. А как насчет умного одиннадцатилетнего ребенка?
Он сложил ладони рупором.
– Эйлин! Эйлин!
Эмери забрался обратно в машину и стряхнул снег с очков, пока тот не успел растаять. Сначала он собирался искать девочку пешком – идти вдоль дороги и звать Эйлин. Возможно, так и следовало поступить.
Он неуверенно включил первую передачу, и линкольн со скоростью пешехода двинулся вперед. Через минуту еще раз подал сигнал.
Да, теперь Эмери был уверен: он слышал выстрел, когда они с Джен спорили. Грабитель пробовал свое новое ружье, экспериментировал с ним.
Он трижды коротко посигналил.
В обойме семь патронов, но он не помнил, была ли она полной. Предположим худший вариант. Один раз они выстрелили в Эмери, когда тот стоял на холме, второй раз в лесу, чтобы испытать ружье. Осталось пять. Достаточно, чтобы убить его, Джен, Брука и близняшек, если, конечно, Эйлин еще жива. Вполне возможно, что этот тип с ружьем сидит сейчас в лесу и ждет, когда тяжелый линкольн подползет поближе.
Ладно, пусть себе стреляет. Пусть стреляет в него сейчас, пока он сидит за рулем. Он может промахнуться – все-таки Эмери скрывает тонированное ветровое стекло автомобиля. Чужак с ружьем все равно не сделает ему ничего хуже того, что он сам собирался с собой сделать, а если промахнется, то кто-нибудь – Джен или Брук, Эйлин или Элайна – получит дополнительный шанс остаться в живых. И помянет его добрым словом.
Массивный линкольн медленно проехал мимо темного, холодного дома ближайшего соседа Эмери. На плоской крыше машины уже образовалась островерхая шапка снега.
Он остановился и вылез из машины, жалея, что не взял с собой фонарь. Ему показалось, что снег нигде не потревожен, если не считать широкой борозды, которую оставил за собой тяжелый автомобиль.
Эмери решил доехать до озера; дальше ему все равно не пробраться. Там были смотровая площадка и стоянка для десяти или двенадцати машин. Подходящее место, чтобы развернуться. Впрочем, дорога, по которой он сейчас ехал, мало для этого пригодна: снега намело дюймов восемнадцать, а на обочине – не меньше трех футов.
Сбив снег с башмаков и стряхнув его с куртки и штанов, Эмери снова забрался в машину, снял шапку, протер очки и направил линкольн к следующему сугробу.
Выйдя из хижины, Джен и близняшки, вероятно, увидели грабителей, которые в это время поднимали крышку капота. Джен закричала на них – он слышал ее голос – и направилась к линкольну, чтобы отогнать воров, близняшки последовали за ней. Что Джен им сказала, и что они ей ответили? Он решил расспросить ее, когда вернется обратно в хижину. Кто-то сбил Джен с ног, Эмери попытался вспомнить – были ли у нее на лице синяки, и пришел к выводу, что лицо не пострадало.
Линкольн перевалил через сугроб. Здесь, где дорога проходила в ста футах от озера Призраков, снег закружился в воздухе еще сильнее. Эмери пытался рассмотреть хоть что-нибудь сквозь заснеженные деревья, но ничего не смог разглядеть.
Когда один из чужаков ударил Джен, Эйлин убежала; а Элайна на него напала. Эйлин действовала разумно, а Элайна глупо, однако он восхищался Элайной. Мир был бы лучше, если бы в нем обитало побольше глупых Элайн и поменьше разумных Эйлин.
Элайна сказала странную фразу о напавшем: «Там была девушка в капюшоне. Она ударила маму, а Эйлин убежала».
Ну, может быть, и не совсем так, но близко. У девушки был капюшон или под пальто надета фуфайка с капюшоном черного или коричневого цвета.
На мгновение ему показалось, что в следующем сугробе линкольн застрянет. Эмери дал задний ход и попробовал еще раз. Он вернется назад по своей собственной колее, если, конечно, сумеет развернуться.
Неожиданно из-за деревьев показались две темные фигуры и остановились там, где кончалась полоса снега, освещенная фарами. Между ними стоял перепуганный ребенок, ростом грабители лишь немногим превосходили девочку. Один из них помахал рукой, показывая на девочку.
Эмери резко затормозил, и линкольн слегка занесло. Тот же грабитель сделал еще один жест – Эмери разглядел под капюшоном смуглое юное лицо и понял, что это действительно девушка.
Он вышел из машины и обнаружил, что на него направлено ружье.
– Папа, папа... – простонала Эйлин.
Преступница с юным лицом подтолкнула девочку к нему, а потом постучала рукой по бамперу линкольна и заговорила на незнакомом Эмери языке.
Эмери кивнул.
– Вы вернете ее мне, если я отдам вам автомобиль. Девушка, не понимая, смотрела на него.
Эмери опустился на колени в снег и обнял Эйлин, после чего показал, что они могут забирать линкольн. Грабительницы кивнули.
– Придется идти пешком, – сказал он Эйлин. – Думаю, немногим больше двух миль. Мы не заблудимся, если постараемся держаться дороги.
Она ничего не сказала, продолжая плакать.
Эмери встал, даже не пытаясь отряхнуть снег с колен.
– Ключи остались внутри.
Если они его и поняли, то виду не подали.
– Двигатель работает, вы просто не слышите.
Ледяной ветер развевал черные волосы Эйлин. Эмери попытался вспомнить, как близняшки были одеты, когда выходили из остановившегося перед хижиной линкольна. Он не сомневался, что на обеих были белые вязаные шапочки. Шапочка Эйлин исчезла. Эмери протянул руку к собственной голове и обнаружил, что оставил шапку в машине; он повернулся к линкольну, чтобы забрать ее, и застыл на месте, заметив, что девушка подняла ружье к плечу.
Она сделала выразительный жест в ту сторону, откуда он приехал.
– Я только хотел взять шапку, – объяснил Эмери.
Она снова поднесла ружье к плечу, но прицеливаться не стала. Эмери сделал шаг назад и сказал:
– Пошли, Эйлин.
Вторая преступница достала нечто, больше напоминающее инструмент, чем оружие, толстый изогнутый металлический прут, раздвоенный на конце.
– Я не хочу с вами драться. – Он сделал еще шаг назад и показал на голову Эйлин. – Разрешите мне взять шапку и отдать ее девочке.
Выстрел прозвучал так неожиданно, что Эмери даже не успел испугаться. Что-то яростно дернуло его за куртку.
Он бросился к стрелявшей, но поскользнулся и упал. Она опустила ружье и передернула затвор почти так же быстро, как сделал бы он сам, а потом снова навела его на Эмери.
– Нет, нет! – Он поднял вверх руки. – Мы уходим, клянусь.
Он начал отползать назад, не поднимаясь на ноги, боковым зрением наблюдая за Эйлин, которая с застывшим от ужаса лицом смотрела на него.
Когда Эмери оказался в десяти ярдах от линкольна, он поднялся на ноги и позвал:
– Эйлин, иди сюда. Нам пора домой.
Она смотрела на злодеек, пока одна из них не махнула рукой, и лишь после этого медленно двинулась к Эмери.
У него возникло ощущение, что правый бок сильно обожгло раскаленным железом. «Интересно, насколько серьезно ранение», – вяло подумал он.
Взяв Эйлин за руку, он повернулся спиной к машине, и они зашагали обратно по колее, оставленной линкольном. Эмери шел и ждал выстрела в спину.
– Папа?
Он боялся говорить, но все-таки ответил:
– Что такое?
– Ты не мог бы меня понести?
– Нет. – Эмери понимал, что должен объяснить, но был в состоянии думать только о направленном ему в спину ружье. – Нам нужно идти. Ты уже большая девочка. Пошли, милая.
– Я хочу домой.
– И я тоже, милая. Мы туда и направляемся. Идем, здесь не так уж и далеко. – Эмери рискнул бросить быстрый взгляд на озеро, на этот раз он увидел далекий отблеск льда, залитого голубоватым светом. Больше для себя, чем для испуганного ребенка пробормотал: – Кто-то плавает на катере.
Никто – во всяком случае, ни один человек в здравом уме – не станет спускать катер на воду в такое время года. Все лодки давно на берегу, где благополучно дожидаются весны.
Эмери снял очки, сунул их в карман куртки и посмотрел назад. Линкольн Джен уже скрылся бы в темноте, если бы не мигающий красный свет габаритных огней. Пока он смотрел, огни погасли.
– Они грабят машину, – сказал он Эйлин. – Только что сняли генератор или аккумулятор.
Она ничего не ответила, и он снова зашагал в сторону дома, подняв повыше воротник, чтобы хоть немного прикрыть уши. Ветер дул слева; а справа он чувствовал тепло сочащейся крови, постепенно пропитывающей одежду. Слабое кровотечение, так ему казалось, – значит, он получил легкое ранение и обязательно выживет. Это была мягкая охотничья пуля, но она пролетела совсем небольшое расстояние, поэтому не успела заметно расшириться – скорее всего, она лишь немногим превышала тридцатый калибр, когда вошла ему в бок.
Следовательно, жизнь будет продолжаться, по крайней мере, еще некоторое время. Возможно, у него возникнет искушение отдать свое тело озеру – пройти по тонкому льду, пока он не подломится под ним, и его жизнь, начавшаяся в околоплодных водах, закончится в ледяной воде озера. Или лечь на снег, истечь кровью и замерзнуть. Однако он не может оставить здесь Эйлин, хотя она прекрасно и сама найдет дорогу до хижины – если будет просто идти по дороге вперед.