Вячеслав Денисов. Оружие фантома

   – Может, в милицию позвонить?
   – А вдруг он не хочет, чтобы кто-то милицию звал? Неси дротик…
 
   – С кем разговаривал? Да ни с кем! Кому нужен такой старый пень, как я?! Впрочем…
   За окном раздался страшный крик, как-то нехорошо удаляющийся вниз.
   Вербин и Саша метнулись на балкон.
   – Черт!.. – вырвалось у Макарова. – Это тот самый! Социолог из мэрии!
   К крику корчившегося на асфальте человека в кожаной куртке добавилось несколько вскриков проходивших мимо женщин. Около пострадавшего мгновенно стала собираться толпа.
   – Откуда он упал?! – Изумлению Вербина не было предела. Он смотрел вверх, не понимая, как такое могло случиться.
   – Откуда упал?! Куда ты смотришь?! Он висел, зацепившись за балкон! Ты балкон как проверял?! Пока это наш единственный свидетель!!! Вызывай «Скорую» и опергруппу!!! Быстро! Я – вниз!
   Не чувствуя своей скорости, Саша миновал все лестничные пролеты и выбежал на улицу. Расталкивая зевак – «в сторону, милиция!», он прорвался сквозь толпу и присел над мужчиной в коричневой куртке.
   У того из ушей текла кровь, и по его мутнеющим глазам Саша понял, что через мгновение все будет кончено.
   – Кто вас послал к Муромову? Кто вас послал?
   Еще несколько конвульсивных движений, и из горла упавшего хлынула кровь.
   – Бесполезно, – услышал Макаров позади себя. – Он упал практически вниз головой. Непонятно, как он еще столько жил.
   За спиной Саши стояла женщина лет тридцати.
   – Я врач. – Посмотрев на мужчину, она констатировала: – Все. Он умер.
   В бедре погибшего торчал черный дротик от увлекательнейшей игры дартс. Впрочем, его обнаружат только при осмотре, когда через десять минут прибудет вызванная Вербиным бригада «Скорой помощи».

* * *

   Оба оперативника сидели в квартире Муромова, и на фоне неунывающего историка их вид более подходил под определение «депрессия». Старик, которого всего несколько минут назад едва не лишили жизни, обещал помочь им чем только сможет – так он расстроился из-за переживаний Макарова и Вербина.
   А тем было от чего переживать. Из реально существующих действующих лиц этой страшной и непонятной истории лишь двое могли пояснить хоть что-то. Гражданин, которого только что отвезла в морг местная «труповозка», и Муромов. Если быть откровенным, то Макаров не ставил ни на одного из них как на лицо, могущее определить ключевое направление расследования. Настолько нелепой была связь между ними и совершенными убийствами. Одно было ясно наверняка. Едва Вербин посетил старика Муромова, как над жизнью того нависла смертельная опасность. Восемьдесят лет старик жил и не думал, что помрет, задавленный собственной подушкой. Всего лишь из-за появления на полчаса в его жизни старшего оперуполномоченного Вербина…
   Если за Сергеем не следили, что маловероятно, то организатором покушения на Муромова вполне можно считать самого старика. Только его связь с кем-то после отъезда Вербина могла подтолкнуть неизвестного к решительным действиям.
   – Кому же я звонил? – Старик напрягал память. – Нет, ребята… Разрази меня гром, если я вру, но я не звонил никому. После отъезда Сереги я соснул с полчасика и сел за мемуары. За пятую главу. Она называется «Выжить, чтобы жить». В ней будет описана моя трагическая судьба в годы «чистки». Понимаете, в конце тридцать шестого года…
   – Я прочту, – пообещал Макаров и потер пальцами лоб. – Значит, вы не звонили никому?
   – Слово доктора наук.
   – Верю, – с сомнением кивнул Макаров, глядя, как доктор наук заливает в рот, как в воронку, треть стакана сорокадвухградусного «Дербента». – Ну, а вам-то звонили?
   Муромов крякнул, как подстреленный чирок, поставил стакан на прикроватную тумбочку и разочарованно уставился на Александра:
   – Обижаешь. Мне звонят каждый день! Товарищи по партии, те, кого еще сохранила жизнь, консультанты по написанию мемуаров, ну и просто знакомые.
   Макаров с Вербиным переглянулись.
   – Хорошо… Тогда давайте вспомним, кто вам вчера звонил. Вспоминать начнем с того, кто позвонил первым после отъезда Сергея.
   – Пожалуйста. Примерно в пять вечера звонила медсестра. Она живет неподалеку. Мира Евдокимовна – старая знакомая моей покойной супруги, поэтому ежедневно справляется о моем самочувствии.
   – Дальше, – поощрил его Вербин.
   – Около семи позвонил Сташевич.
   – Кто есть Сташевич? – по-военному поинтересовался Макаров.
   – Выпускник Оксфордского университета, поляк по национальности, мой хороший знакомый. Помогает в написании истории возникновения огнестрельного оружия.
   – Принято, – согласился Сергей. – Вспоминаем дальше.
   Старик наморщил и без того перепаханный годами лоб, и Макарову подумалось: если дед не может вспомнить, с кем он вчера разговаривал по телефону, то что он может писать в своих мемуарах про «дела минувшие»? Судя по трудам Волкогонова и академика Поляка, разложенным на письменном столе, старик Муромов вспоминал не совсем своими мозгами.
   – Дед, – Вербину надоело смотреть на кошмарную маску напряжения на лице Муромова, – что ты сидишь, как Кутузов в Филях? Пробки вышибло что ли? Кто тебе после оксфордского поляка звонил?
   Пенсионер хлопнул себя по лбу.
   – Ну конечно! Вспомнил! Витольд Пацифеев звонил!
   – Кто такой Витольд Пацифеев? – стоически продолжал допрос Макаров.
   – Ученик мой. Я тогда в медицинском институте историю преподавал, а он был моим лучшим студентом! И как я мог забыть?..
   Вертикальные морщины воспоминаний сменились горизонтальными морщинами досады.