Страница:
– Тебе все равно не уйти, какая разница, кто приближается? Оставь эти глупые надежды. Тебе следует надеяться на гарантии, а не на случай.
– Лучше ты оставь мне право самому решать, надеяться на что-то или нет. Спрашивай, пока я не передумал!
– Ты давно «в деле»? И кто был в курсе, кто помогал тебе стать настоящим Хамелеоном? Ты не мог обучиться всему сам. Достигнуть Оптимума – это еще не все, нужно понять, что с тобой происходит и для чего это нужно. Кто тебе помогал? Родичи?
– Не все. Действительно помог только Александр Храмовников. Он не участвовал в операциях, но постоянно следил за экипировкой, обеспечивал прикрытие и помогал советами. Например, помог вычислить Смотрителя и подсказал, как привлечь его на свою сторону. Это было очень ценное приобретение. Смотритель вывел меня на Цех и посвятил в сны-предсказания. Они помогали мне в построении тактических планов.
– Как ты сумел запугать Смотрителя?
– Все хотят жить. – Хамелеон отпустил шею девушки и пожал плечами. – Имея в союзниках Смотрителя, я постоянно опережал Цех на шаг. Жаль, что я недооценил вас. Вы и без помощи Смотрителя вычислили моих сородичей, и дальше все пошло наперекос. Сначала Островский привлек к делу тебя, хотя, судя по вещим снам Смотрителя, этого не должно было случиться. Потом Смотритель начал нервничать, уничтожать свидетелей – подослал к тебе Эфиопа, а его люди ликвидировали двоих бандитов – убийц Храмовникова…
– Они заслужили! – вставила Женя.
Она сделала пару шагов в сторону и села на рельс. Хамелеон не стал ее удерживать. Против гранаты такой щит был все равно бесполезен.
– Да, – Хамелеон кивнул. – Поделом, но не вовремя. Затем Смотритель попытался убить Женю в больнице, привлек к нашей войне внимание смертных… Короче, наделал массу глупостей. Хорошо, что Вечные не разоблачили его до того, как он выполнил свою последнюю миссию – помог Жене сбежать.
– И чтобы он не глупил дальше, ты отправил его на тот свет, – резюмировал Туманов. – Понятно. Все понятно.
– Что тебе понятно, сыщик? – Хамелеон горько усмехнулся. – Что ты можешь понимать в промысле Вечности? Или ты думаешь, что наша война идет без ее ведома?
– Ну, насчет высших промыслов я реально не в курсе. Зато я точно знаю, что половина – да куда там! – две трети твоих слов – грязнейшая ложь! Я могу понять твою ненависть к Цеху и даже отчасти найти оправдание твоей чрезмерной жестокости. Инстинкт гнева – трудная вещь, одолеть его не каждому под силу. Но то, что ты делал с обычными людьми и со своими братьями по крови, никакой инстинкт не оправдывает. Да-да, это не мы вычислили и устранили твоих сородичей. Их приговорил ты сам! Это сделал ты, Хамелеон. Ты застрелил Храмовникова, чтобы он не выдал тебя Вечным. И Кощея пришил ты, когда тот порезал Женю, но двигали тобой исключительно корыстные намерения. Ты устранял конкурента и одновременно спасал женщину своей породы, самку, которая сможет родить Хамелеона чистых кровей! Ты и теперь выкрал Женю у Вечных потому, что она нужна для продолжения рода! Ты зверь, а не человек, животное, полностью подчиненное инстинктам.
– Что ты говоришь?! – прошептала Женя. – Ты не понимаешь, что ты говоришь!
Она была белее мела, а в глазах у нее отражался натуральный ужас. Она встала и замерла, словно статуя. Понять ее чувства было нетрудно. Честно говоря, Хамелеон и сам был ошарашен обвинениями сыщика. Насчет бессмертных и обычных людей сыщик был прав, с ними Хамелеон не церемонился. А вот обвинения в убийстве братьев по крови и в попытке использовать девушку, как какой-то инкубатор… тут Туманова определенно занесло.
– Все это бред! Плод твоей больной фантазии, Вечный! – Хамелеон принял боевую стойку и поднял оружие. Внутри у него все заклокотало, и эта вспышка гнева неожиданно дала положительный результат. Серая пелена вокруг сыщика будто бы резко истончилась, и сквозь нее проступил силуэт противника. Он действительно держал в руке нечто похожее на гранату.
– Хватит скалить зубы, Хамелеон. Расслабься и брось оружие. Каким бы ты ни был выродком, предложение остается в силе. Гарантии тоже.
– Ты сам сказал, инстинкты для меня превыше всего! – Хамелеон закусил удила и теперь был настроен исключительно на драку. Разговоры ему резко наскучили. – Вечные будут вырезаны под ноль. Ты в том числе, сыщик!
Туманову этот ответ явно не понравился. Он почти бесшумно шагнул на рельс и приготовился бросить гранату, одновременно с прыжком в сторону Жени. Разгадать его маневр было несложно. Опередить тоже.
– Переговоры зашли в тупик? – в голосе сыщика послышалась нотка неуверенности. – Жаль. Но у нас еще есть шанс договориться о перемирии на годик-другой. Может, поумнеем, найдем компромисс? Как ты смотришь на такой вариант?
– Никак, – твердо ответил Хамелеон. – Я не верю бессмертным, сыщик. Вы существа без чести. Все ваши компромиссы и гарантии – пустой звук!
Будто подтверждая его слова, откуда-то сверху, похоже с крыши депо, стукнул одиночный выстрел, и пуля выбила фонтанчик мелкой щебенки буквально у ног Хамелеона. Снайпер, в отличие от сыщика, не видел Хамелеона и бил наугад. Прикинул, ориентируясь на Женю, где стоит Туманов и где может стоять Хамелеон, и на всякий случай «прощупал» это место.
Хамелеон сосредоточился. Теперь все решали секунды. Или он успеет убить сыщика и вырваться из окружения, или его уничтожат Вечные, открыв огонь «по площадям».
Сыщик неожиданно сменил тактику и вместо угроз начал действовать. Нет, гранату он пока не бросил, зато выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил навскидку. Хамелеон легко ушел с линии огня и бросился к Жене, опережая противника сразу на три шага.
Туманов выстрелил несколько раз подряд, но не попал. Хамелеон передвигался, совершая хаотичные на первый взгляд движения, словно пьяный матрос в сильную качку, только не падая и очень быстро. Ни одна из пуль его даже не задела.
Сыщик расстрелял весь магазин, отшвырнул оружие в сторону и наконец ринулся к девушке. Хамелеон тоже отбросил разрядившийся пистолет и мгновенно оказался между Женей и бессмертным. В наметившемся рукопашном бою Хамелеон имел бы преимущество, но Туманов ухитрился уклониться от стычки, пронырнуть под рукой у противника и, бросив под ноги Хамелеону гранату, сгрести Женю в охапку. Финт был настолько неожиданным и ловким, что Хамелеон при всей его хваленой тренированности ничего не успел сделать.
И снова все решали секунды, даже доли секунд. Хамелеон неуловимо быстрым движением подхватил гранату, отбросил ее внутрь колеи и прыгнул, как ныряльщик с мостка головой вниз, подальше от насыпи. Граната звякнула о рельс, и через мгновение мир завертелся в грохочущей карусели.
Упругая взрывная волна пронесла Хамелеона над землей не меньше трех метров и швырнула на металлический борт ближайшего вагона.
Боли не было. Не было вообще ничего. Просто кто-то молча, даже не пожелав спокойной ночи, выключил свет…
…И почти сразу его включил. Так показалось. На самом деле, судя по окружающей обстановке, проваляться «в темноте» Хамелеону пришлось не меньше часа. За это время он каким-то странным образом переместился далеко от места схватки и, судя по чистоте воздуха и первозданной тишине, даже за пределы города. Как такое могло произойти, оставалось только гадать.
Хамелеон попытался сесть. Все тело ломило, будто после суток непрерывной тяжелой работы, но руки и ноги слушались, а голова хоть и кружилась, но не клонилась долу.
Хамелеон сидел на крошечной полянке в каком-то лесу. Вокруг шелестела листва, щебетали птицы, жужжали летающие твари помельче, и вся эта идиллия ничем не напоминала о недавнем напряженном противостоянии с Цехом Вечных и его особо одаренными представителями.
С Цехом… Хамелеон прислонился спиной к ближайшему березовому стволу и закрыл глаза.
«Как это все надоело! Вся эта борьба непонятно во имя каких идеалов, вспышки безудержного гнева, кровь, бессонные ночи и неодолимый выматывающий нервы охотничий азарт. Ведь что в результате? Опустошенность и только она. Борьба с Цехом – слишком тяжкое бремя. И особенно тяжело понимание, что это бремя не на кого переложить».
Другие Хамелеоны давно выбыли из борьбы, да и если бы остались – дать серьезный, мощный отпор Цеху они не смогли бы при всем желании. Сообщество Хамелеонов никогда не было организованно, как Цех бессмертных. С одной стороны, в этом была их слабость, с другой – сила. Убив одного Хамелеона, Вечные не получали ощутимого преимущества, а убить сразу нескольких было нереально. Хамелеоны старались не собираться больше трех в одном месте. Даже в семьях. Обычно, когда дети приближались к моменту созревания сверхспособностей – к Оптимуму, родители их покидали. Так было безопаснее. Так случилось и с самим Хамелеоном, хотя уже в тот момент он настойчиво повторял один вопрос, на который у наставника по прозвищу Бриан, то есть у Алекса Храмовникова, не было ответа.
«Почему мы не объединимся, почему не загоним бессмертных, словно волчью стаю, за цепь флажков и не уничтожим в одной решающей битве?»
Бриан так и не ответил. А сам Хамелеон пока не знал, где искать ответ.
«Возможно, там же, где бессмертные ищут крупицы информации о Вечности, их родном мире? А они где ищут? В архивах, в собственной памяти, где-то еще? Это можно было бы выяснить у Избранного, которым бессмертные считали Туманова, но теперь Избранный Вечный наверняка мертв. Ведь ту гранату в последний миг поднял и отшвырнул я, а значит, сыщик погиб. Вот и выходит, что вопросы так и остались без ответов. А это, в свою очередь, означает, что к опустошенности присоединяется неопределенность. Еще добавить уныние с безысходностью, и будет полный комплект. Можно ложиться и медленно умирать. Медленно… очень медленно. Мы не бессмертны, но, если повезет, живем по восемь, а то и по десять веков. Слишком медленно придется умирать. Тысячу лет! Нет уж. Неинтересно!»
Хамелеон открыл глаза и прислушался. Что-то изменилось. Звуковой фон остался прежним, но чутье подсказывало, что теперь Хамелеон в лесу не единственный двуногий. Однако другой, хотя и прямоходящий, не был человеком. Он был либо Вечным, либо Хамелеоном.
Последняя мысль показалась странной. Такого быть не могло. Инстинкт гнева всегда подсказывал с точностью до сотой процента – бессмертный поблизости или Хамелеон. Откуда же взялась такая неуверенность?
Рука сама собой скользнула по бедру, но оружия в кармане не было. Хамелеон вспомнил, как эффектно отшвырнул пистолет в финале схватки с Тумановым, и мысленно обругал себя последними словами. Если это приближается враг, Хамелеон рисковал оказаться в трудном положении. Сил почти нет, оружия тоже, просто подходи и бери голыми руками.
– Бросать оружие глупо.
Мысль была вроде бы своей, но озвучил ее кто-то другой. Голос донесся из-за спины. Хамелеону он был незнаком. Хамелеон попытался обернуться, но необходимость в этом отпала сама собой. Незнакомец появился в поле зрения. Он обошел полянку и встал напротив, поигрывая тяжелым пистолетом – один в один как тот, что был у Хамелеона.
– Не всегда, – облизнув сухие губы, возразил Хамелеон.
Он окинул незнакомца пристальным взглядом. Ничего особенного, внешне обычный человек. Возраст около сорока… на вид, конечно. Рост чуть выше среднего, телосложение… нормальное, ближе к атлетическому, чем к диванному. Брюнет, глаза серые, лицо… как лицо. Тысячи таких вокруг. Даже сотни тысяч. Разве что слишком холеное для простого обывателя. Но это детали. Главное не в этом. Главный вопрос – почему молчит чутье? Незнакомец явно не был простым смертным, но свой он или чужой, до сих пор неясно. А ведь на таком расстоянии Хамелеон просто обязан отличить врага от друга. Обязан! Но не отличал.
– Любишь спорить, да? Ничего, пройдет. Вечность отучит, – незнакомец усмехнулся и загнал патрон в ствол. – Я его зарядил, магазин полный. Не возражаешь?
– Твой трофей, делай что хочешь.
– Это верно, – незнакомец присел на корточки. – Что захочу, то и сделаю. Так распорядилась Вечность.
– Я уже понял, что ты в курсе, – Хамелеон поморщился. – Что дальше? Только сразу к теме!
– Как скажешь, – незнакомец щелкнул выключателем лазерного целеуказателя и направил луч на Хамелеона. Красный зайчик остановился чуть левее грудины. Хамелеон удивился, насколько ровно он стоит. Не дрогнет! У неизвестного была железная рука и такие же нервы. – Если без вступлений, ты провалил свою миссию, и я могу сделать с тобой все, что пожелаю. Ты шлак, Хамелеон, отработанная ступень, пустая тара. Вечность больше не нуждается в твоих услугах.
– А ты ее полномочный представитель?
– Считай так, – незнакомец рассмеялся. – Я достаточно внятно изложил суть дела?
– Вполне. – Хамелеона не напугало заявление незнакомца. По большому счету, ему было все равно, жить дальше или умереть. Огорчало лишь то, что умереть ему придется от руки какого-то «представителя», а не в бою с бессмертными. – Что дальше?
– Вот заладил, – незнакомец покачал головой. – Дальше просто: хочешь жить, будешь у меня на подхвате, откажешься – умрешь. Заставить не могу, это привилегия Вечности, но она предпочитает не вмешиваться в наши дела напрямую, а уговаривать некогда. Можно нанять, да только жаба душит, хоть и грош тебе цена. Расклад очень простой, согласен?
– Проще некуда. – Хамелеон медленно вздохнул. – У меня есть свой вариант. Ты поцелуешь меня в задницу и отправишься куда подальше.
– Вынужден отказаться, – неизвестный криво ухмыльнулся. – Подумай, Хамелеон, я подожду. А чтобы ты не зациклился на своем варианте, я вкратце изложу претензии: свои, а значит, и Вечности. Первая и главная – ты не приблизился к цели ни на шаг, хотя и основательно проредил цеховые порядки. Три мастера, четыре бригадира, десять бойцов, целый Смотритель! Это серьезный тактический успех, спорить не буду. Но все-таки ты провалил миссию. И знаешь, почему?
– Не было никакой миссии! – перебил его Хамелеон. – Я просто делал то, для чего родился. Я подчинялся инстинкту гнева!
– Все верно, – незнакомец кивнул. – А говоришь, не было миссии. Это она и есть. А ты хотел получить пакет с инструкциями и чтобы тебя торжественно напутствовал седовласый генерал? Ты приступил к выполнению своего задания, как только появился на свет в этом неуютном мире. Но, к нашему общему сожалению, ты сошел с дистанции задолго до финиша. Ты не нащупал верного пути. Вместо уничтожения Цеха ты добился его усиления! Это ли не провал?
– Что за бред?! Я ненавижу Цех! Как я мог его усилить?
– Все просто, Хамелеон. Цех стал сильнее за счет введения в игру джокера, то есть Туманова. Он единственный Вечный, который способен помешать Хамелеонам в их главном деле – недопущении бессмертных в Вечность.
– А я здесь при чем?
– А ты стал причиной этого. И не сумел исправить того, что натворил.
– Туманов мертв!
– Я всегда знал, что Хамелеоны – никчемный, сырой материал, которому уготовано кануть в небытие вместе с бессмертными, – незнакомец вздохнул. – Однако надежда – это великая сила. Я надеялся, что ошибаюсь… но этого не случилось. Ты тупица, Хамелеон!
– Так он… жив?
– Формально нет, – человек взглянул на часы. – Хотя сейчас уже, возможно, ожил.
– Вот почему бессмертные считали его Избранным… теперь я понимаю. Его не убить даже Хамелеону!
– Вот именно. Для этого нужен кто-нибудь посильнее.
– Вроде тебя? – Хамелеон испытующе взглянул на незнакомца.
– Вот именно, – повторил неизвестный, поднял палец и коротко рассмеялся. – Только вроде меня нет больше никого на всей планете. Я такой один. Дошло?
– Да, теперь мне все понятно.
– Теперь! – незнакомец фыркнул. – Теперь тебе, конечно, понятно. Когда я объяснил. Где ты был раньше со своим «пониманием», жалкий идиот?!
– Пошел ты!
– Пойду, конечно. Не вечно же мне торчать в этом лесу. Что ты решил? Пойдешь со мной или останешься? Мне, в принципе, все равно. Для дела достаточно и одного помощника-Хамелеона. Ты предпочтительнее, не люблю работать с бабами, но если потребуется…
– Женю не трогай, – Хамелеон нахмурился. – Я согласен. Помоги встать.
– Понимаю, – незнакомец спрятал пистолет в карман, поднялся с корточек и подошел. – Сестра, святое дело… понимаю. Только без глупостей, ладно? Вздумаешь драться – убью.
Он наклонился и ухватил Хамелеона под мышки, помогая встать на ноги. Хамелеон воспользовался моментом и как бы невзначай ухватил помощника за шею.
– Очень надо с тобой драться! – буркнул Хамелеон и одним отработанным движением свернул незнакомцу голову.
Хруст сломанных шейных позвонков был слышен отчетливо, а голова человека развернулась на все сто восемьдесят градусов, но тело почему-то не обмякло, ноги не подкосились и руки не повисли плетьми. Незнакомец по-прежнему стоял рядом с Хамелеоном и крепко держал его под мышки.
– Ах ты, звереныш, – прохрипел незнакомец. – Думаешь, это все шуточки?!
Он сильно оттолкнул Хамелеона, и тот перелетел полянку на «бреющем», едва касаясь травы и вращаясь, как потерявший хвостовой винт вертолет. В конце короткого полета он врезался спиной в дерево и основательно сбил дыхание. Впрочем, это сейчас было не самым неприятным. Гораздо хуже выглядела сцена из кошмара наяву.
Незнакомец неторопливо нащупал собственные уши, помедлил, словно к чему-то примеряясь, и резким движением вернул голову в правильное положение. Процедуру сопровождал все тот же противный хруст костей. У Хамелеона даже свело зубы от этого звука.
Враг развернулся к Хамелеону и, массируя шею, сделал пару шагов к центру полянки. Движения его были неуверенными, а руки заметно дрожали. От былой твердости не осталось и следа. И все-таки он не собирался умирать или хотя бы падать без чувств. Нечто сверхъестественное, засевшее в бренном человеческом теле, упрямо удерживало незнакомца на ногах.
– Ты безнадежен, Хамелеон, – прохрипел он и, откашлявшись, сплюнул кровью. – Безнадежен и бесполезен!
Он снова сплюнул кровью, зашел Хамелеону за спину и приставил пистолет ему к затылку.
– Мой тебе совет, животное, – булькая кровью, проговорил незнакомец, – предстанешь перед Вечностью, не дергайся. Лучше сразу падай на колени и кайся. А о сестре не беспокойся, она скоро присоединится к тебе.
Говорят, будто перед смертью вспоминается вся жизнь, но у Хамелеона из памяти почему-то всплыл только один эпизод. Недавняя расправа над мастером Цеха Юрием Шуйским. Происходящее сейчас чем-то напоминало финал той успешной диверсионной операции. Только в роли жертвы выступал сам Хамелеон, а в роли палача… Как в свое время Шуйский, Хамелеон даже примерно не представлял, кто на самом деле этот экзекутор и почему он так свободно рассуждает о делах Хамелеона, Цеха и о промысле Вечности, но на него не реагируют ни инстинкт гнева, ни чутье, определяющее «своих».
«Не человек же он какой-нибудь новой породы! Впрочем, какая теперь разница? Нашел, о чем думать в последние секунды жизни!»
По лесу, распугивая птиц, прокатилось короткое эхо выстрела. Хамелеон судорожно дернулся, завалился вперед и уткнулся лицом в прелую листву.
Палач спрятал оружие Хамелеона в карман и, не задерживаясь у места расправы, неторопливо пошагал в сторону шоссе.
Примерно на полпути к трассе одежда и лицо человека стали полупрозрачными, а силуэт, казалось, потерял определенные очертания. С каждым шагом загадочный оптический эффект усиливался, и вскоре неизвестный «растворился» в воздухе. То, что на самом деле странный человек выбрался на обочину, можно было определить лишь по примятой траве.
Виктор не сопротивлялся. В холодной пучине вечного сна было спокойнее, однако и у суетливого солнцепека побережья имелись свои преимущества. В первую очередь там ждали те, кто был Виктору дорог. Насколько важно быть рядом с ними, понимаешь, лишь когда уходишь бесконечно далеко, теперь Туманов знал это точно. И насколько щедр этот подарок судьбы – возвращение, тоже понимаешь, лишь попав туда, откуда нет возврата. Почти нет, как выяснилось.
Волна выбросила Туманова на горячий песок, схлынула и больше не вернулась. Он поворочался, тяжело перевалился на спину и уставился в пронзительно-голубое небо с ослепительным золотым диском в зените. Солнце старалось, и его усилия не пропадали даром. Виктор почувствовал, как теплеют руки и ноги, как из груди исчезает могильный холод, а ледяная маска превращается в лицо живого человека. В первую очередь начали слушаться веки – Виктор моргнул, – затем губы. Туманов облизнул губы пересохшим языком и попытался что-нибудь произнести. Получилось не сразу, но он повторил попытку, и слово все-таки сорвалось с губ. Едва слышное, слабое, но отчетливое.
«Вечность…»
Почему именно это слово? Туманов не знал.
Голубое небо вдруг побелело, а солнце уползло к горизонту и стало относительно тусклым, в пределах возможностей стоваттной лампочки. Виктор еще раз моргнул и осознал, что видит над собой потолок просторной комнаты. Туманов перевел взгляд вправо. Лампочка-солнце в изящном плафоне светила со стены. Взгляд скользнул ниже и наткнулся на одного из персонажей сна. Рядом с Виктором сидел человек в белой одежде и с мутным пятном вместо лица. Неужели Хамелеон?! Туманов моргнул несколько раз подряд, и зрение наконец пришло в норму. Лицо странного человека обрело черты. Нет, это был не Хамелеон. Сыщик с облегчением выдохнул.
– Здравствуйте, бригадир, – прошептал Туманов еле слышно.
Бригадир Островский вздрогнул и подался вперед.
– Вы очнулись! – он улыбался, похоже искренне радуясь за Туманова. – Отлично! Вот, попейте.
Виктор ухватил губами соломинку и сделал несколько глотков солоноватой жидкости. На эту незамысловатую процедуру ушли почти все силы. Туманов закрыл глаза и ненадолго провалился в забытье, теперь уже без образов и звуков. Очнувшись, он снова приложился к соломинке и окончательно утолил жажду. На этот раз силы его не оставили. Виктор почувствовал себя достаточно бодрым.
Он снова взглянул на Островского и едва заметно кивнул:
– Спасибо.
– Не за что, Виктор Алексеевич. По правде сказать, это я должен вас благодарить.
– За что?
– Трудный вопрос, – Островский неуверенно потер скулу. – Наверное, за чудо или за откровение, которое с вашим возвращением снизошло на Цех.
– Разве для бессмертных в новинку воскрешение?
– Нам трудно умереть, Виктор Алексеевич, но если это все же происходит, никто из нас не возвращается. Это прерогатива существ более высокого порядка.
Бригадир поднял взгляд к потолку.
– Я не сверхчеловек, – Виктор чуть качнул головой. – Мой «порядок» не выше вашего.
– Вот в этом и загадка, – Островский развел руками. – Что все-таки произошло? Мы все были уверены, что Хамелеон вас убил, причем реально. Я лично видел ваш, извините, труп. Но спустя час вдруг появился пульс, и вы… вернулись. Правда, в себя пришли через сутки, но это уже детали. Что за чудеса, Виктор Алексеевич? Может быть, шепнете по старой дружбе?
– Откуда мне знать? – Туманов чуть приподнялся, стараясь принять подобие сидячего положения. – Лучше скажите, Всеволод Семенович, что с Хамелеоном и Женей? Живы?
– Хамелеон, к сожалению, сумел ускользнуть. – Островский изучил пиктограммы на медицинском мониторе и быстро нашел те, что отвечали за регулировку наклона спинки кровати. – Ваша граната оказалась ему нипочем. А эта его дьявольская маскировка… Короче, он ушел. Так что вздохнуть с облегчением пока не получится. А вот Евгения почему-то осталась рядом с вами. В данный момент сидит под замком. Когда вы… вернулись, она заявила, что больше не желает быть наследницей древних традиций. Поклялась, что ее инстинкт гнева и все особые таланты исчезли одновременно с первым ударом вашего сердца в новой жизни. Вот такая странная связь. Ей пока не все верят, но Совет, похоже, на ее стороне. Во всяком случае, из камеры вашу подружку обещают выпустить, просто приставят к ней Джонатана.
– Непонятно, за что такое доверие?
– Сам не пойму. Мастера будто пьяные ходят, улыбаются, извините, шире акул. Хотя лично я не вижу повода для благодушия. Пока последний Хамелеон на свободе, расслабляться неразумно. Ведь нет гарантии, что его инстинкт сбавил обороты так же, как это произошло у его сестры. Но мастерам, наверное, виднее. Получается, вы у нас, так сказать, вестник больших перемен. Один сразу на две общины. Остается понять, что это за перемены или хотя бы какой у них знак: плюс или минус.
– Разве прекращение войны не плюс?
– Пока не факт, что война прекратилась. Хотя, возможно, так и есть. То, что случилось с вами, идеально вписывается в наши представления о мироустройстве. Кто-то должен был стать посредником-наблюдателем в противостоянии наших видов. Вернее, стать своего рода третейским судьей и для бессмертных, и для Хамелеонов.
– Лучше ты оставь мне право самому решать, надеяться на что-то или нет. Спрашивай, пока я не передумал!
– Ты давно «в деле»? И кто был в курсе, кто помогал тебе стать настоящим Хамелеоном? Ты не мог обучиться всему сам. Достигнуть Оптимума – это еще не все, нужно понять, что с тобой происходит и для чего это нужно. Кто тебе помогал? Родичи?
– Не все. Действительно помог только Александр Храмовников. Он не участвовал в операциях, но постоянно следил за экипировкой, обеспечивал прикрытие и помогал советами. Например, помог вычислить Смотрителя и подсказал, как привлечь его на свою сторону. Это было очень ценное приобретение. Смотритель вывел меня на Цех и посвятил в сны-предсказания. Они помогали мне в построении тактических планов.
– Как ты сумел запугать Смотрителя?
– Все хотят жить. – Хамелеон отпустил шею девушки и пожал плечами. – Имея в союзниках Смотрителя, я постоянно опережал Цех на шаг. Жаль, что я недооценил вас. Вы и без помощи Смотрителя вычислили моих сородичей, и дальше все пошло наперекос. Сначала Островский привлек к делу тебя, хотя, судя по вещим снам Смотрителя, этого не должно было случиться. Потом Смотритель начал нервничать, уничтожать свидетелей – подослал к тебе Эфиопа, а его люди ликвидировали двоих бандитов – убийц Храмовникова…
– Они заслужили! – вставила Женя.
Она сделала пару шагов в сторону и села на рельс. Хамелеон не стал ее удерживать. Против гранаты такой щит был все равно бесполезен.
– Да, – Хамелеон кивнул. – Поделом, но не вовремя. Затем Смотритель попытался убить Женю в больнице, привлек к нашей войне внимание смертных… Короче, наделал массу глупостей. Хорошо, что Вечные не разоблачили его до того, как он выполнил свою последнюю миссию – помог Жене сбежать.
– И чтобы он не глупил дальше, ты отправил его на тот свет, – резюмировал Туманов. – Понятно. Все понятно.
– Что тебе понятно, сыщик? – Хамелеон горько усмехнулся. – Что ты можешь понимать в промысле Вечности? Или ты думаешь, что наша война идет без ее ведома?
– Ну, насчет высших промыслов я реально не в курсе. Зато я точно знаю, что половина – да куда там! – две трети твоих слов – грязнейшая ложь! Я могу понять твою ненависть к Цеху и даже отчасти найти оправдание твоей чрезмерной жестокости. Инстинкт гнева – трудная вещь, одолеть его не каждому под силу. Но то, что ты делал с обычными людьми и со своими братьями по крови, никакой инстинкт не оправдывает. Да-да, это не мы вычислили и устранили твоих сородичей. Их приговорил ты сам! Это сделал ты, Хамелеон. Ты застрелил Храмовникова, чтобы он не выдал тебя Вечным. И Кощея пришил ты, когда тот порезал Женю, но двигали тобой исключительно корыстные намерения. Ты устранял конкурента и одновременно спасал женщину своей породы, самку, которая сможет родить Хамелеона чистых кровей! Ты и теперь выкрал Женю у Вечных потому, что она нужна для продолжения рода! Ты зверь, а не человек, животное, полностью подчиненное инстинктам.
– Что ты говоришь?! – прошептала Женя. – Ты не понимаешь, что ты говоришь!
Она была белее мела, а в глазах у нее отражался натуральный ужас. Она встала и замерла, словно статуя. Понять ее чувства было нетрудно. Честно говоря, Хамелеон и сам был ошарашен обвинениями сыщика. Насчет бессмертных и обычных людей сыщик был прав, с ними Хамелеон не церемонился. А вот обвинения в убийстве братьев по крови и в попытке использовать девушку, как какой-то инкубатор… тут Туманова определенно занесло.
– Все это бред! Плод твоей больной фантазии, Вечный! – Хамелеон принял боевую стойку и поднял оружие. Внутри у него все заклокотало, и эта вспышка гнева неожиданно дала положительный результат. Серая пелена вокруг сыщика будто бы резко истончилась, и сквозь нее проступил силуэт противника. Он действительно держал в руке нечто похожее на гранату.
– Хватит скалить зубы, Хамелеон. Расслабься и брось оружие. Каким бы ты ни был выродком, предложение остается в силе. Гарантии тоже.
– Ты сам сказал, инстинкты для меня превыше всего! – Хамелеон закусил удила и теперь был настроен исключительно на драку. Разговоры ему резко наскучили. – Вечные будут вырезаны под ноль. Ты в том числе, сыщик!
Туманову этот ответ явно не понравился. Он почти бесшумно шагнул на рельс и приготовился бросить гранату, одновременно с прыжком в сторону Жени. Разгадать его маневр было несложно. Опередить тоже.
– Переговоры зашли в тупик? – в голосе сыщика послышалась нотка неуверенности. – Жаль. Но у нас еще есть шанс договориться о перемирии на годик-другой. Может, поумнеем, найдем компромисс? Как ты смотришь на такой вариант?
– Никак, – твердо ответил Хамелеон. – Я не верю бессмертным, сыщик. Вы существа без чести. Все ваши компромиссы и гарантии – пустой звук!
Будто подтверждая его слова, откуда-то сверху, похоже с крыши депо, стукнул одиночный выстрел, и пуля выбила фонтанчик мелкой щебенки буквально у ног Хамелеона. Снайпер, в отличие от сыщика, не видел Хамелеона и бил наугад. Прикинул, ориентируясь на Женю, где стоит Туманов и где может стоять Хамелеон, и на всякий случай «прощупал» это место.
Хамелеон сосредоточился. Теперь все решали секунды. Или он успеет убить сыщика и вырваться из окружения, или его уничтожат Вечные, открыв огонь «по площадям».
Сыщик неожиданно сменил тактику и вместо угроз начал действовать. Нет, гранату он пока не бросил, зато выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил навскидку. Хамелеон легко ушел с линии огня и бросился к Жене, опережая противника сразу на три шага.
Туманов выстрелил несколько раз подряд, но не попал. Хамелеон передвигался, совершая хаотичные на первый взгляд движения, словно пьяный матрос в сильную качку, только не падая и очень быстро. Ни одна из пуль его даже не задела.
Сыщик расстрелял весь магазин, отшвырнул оружие в сторону и наконец ринулся к девушке. Хамелеон тоже отбросил разрядившийся пистолет и мгновенно оказался между Женей и бессмертным. В наметившемся рукопашном бою Хамелеон имел бы преимущество, но Туманов ухитрился уклониться от стычки, пронырнуть под рукой у противника и, бросив под ноги Хамелеону гранату, сгрести Женю в охапку. Финт был настолько неожиданным и ловким, что Хамелеон при всей его хваленой тренированности ничего не успел сделать.
И снова все решали секунды, даже доли секунд. Хамелеон неуловимо быстрым движением подхватил гранату, отбросил ее внутрь колеи и прыгнул, как ныряльщик с мостка головой вниз, подальше от насыпи. Граната звякнула о рельс, и через мгновение мир завертелся в грохочущей карусели.
Упругая взрывная волна пронесла Хамелеона над землей не меньше трех метров и швырнула на металлический борт ближайшего вагона.
Боли не было. Не было вообще ничего. Просто кто-то молча, даже не пожелав спокойной ночи, выключил свет…
…И почти сразу его включил. Так показалось. На самом деле, судя по окружающей обстановке, проваляться «в темноте» Хамелеону пришлось не меньше часа. За это время он каким-то странным образом переместился далеко от места схватки и, судя по чистоте воздуха и первозданной тишине, даже за пределы города. Как такое могло произойти, оставалось только гадать.
Хамелеон попытался сесть. Все тело ломило, будто после суток непрерывной тяжелой работы, но руки и ноги слушались, а голова хоть и кружилась, но не клонилась долу.
Хамелеон сидел на крошечной полянке в каком-то лесу. Вокруг шелестела листва, щебетали птицы, жужжали летающие твари помельче, и вся эта идиллия ничем не напоминала о недавнем напряженном противостоянии с Цехом Вечных и его особо одаренными представителями.
С Цехом… Хамелеон прислонился спиной к ближайшему березовому стволу и закрыл глаза.
«Как это все надоело! Вся эта борьба непонятно во имя каких идеалов, вспышки безудержного гнева, кровь, бессонные ночи и неодолимый выматывающий нервы охотничий азарт. Ведь что в результате? Опустошенность и только она. Борьба с Цехом – слишком тяжкое бремя. И особенно тяжело понимание, что это бремя не на кого переложить».
Другие Хамелеоны давно выбыли из борьбы, да и если бы остались – дать серьезный, мощный отпор Цеху они не смогли бы при всем желании. Сообщество Хамелеонов никогда не было организованно, как Цех бессмертных. С одной стороны, в этом была их слабость, с другой – сила. Убив одного Хамелеона, Вечные не получали ощутимого преимущества, а убить сразу нескольких было нереально. Хамелеоны старались не собираться больше трех в одном месте. Даже в семьях. Обычно, когда дети приближались к моменту созревания сверхспособностей – к Оптимуму, родители их покидали. Так было безопаснее. Так случилось и с самим Хамелеоном, хотя уже в тот момент он настойчиво повторял один вопрос, на который у наставника по прозвищу Бриан, то есть у Алекса Храмовникова, не было ответа.
«Почему мы не объединимся, почему не загоним бессмертных, словно волчью стаю, за цепь флажков и не уничтожим в одной решающей битве?»
Бриан так и не ответил. А сам Хамелеон пока не знал, где искать ответ.
«Возможно, там же, где бессмертные ищут крупицы информации о Вечности, их родном мире? А они где ищут? В архивах, в собственной памяти, где-то еще? Это можно было бы выяснить у Избранного, которым бессмертные считали Туманова, но теперь Избранный Вечный наверняка мертв. Ведь ту гранату в последний миг поднял и отшвырнул я, а значит, сыщик погиб. Вот и выходит, что вопросы так и остались без ответов. А это, в свою очередь, означает, что к опустошенности присоединяется неопределенность. Еще добавить уныние с безысходностью, и будет полный комплект. Можно ложиться и медленно умирать. Медленно… очень медленно. Мы не бессмертны, но, если повезет, живем по восемь, а то и по десять веков. Слишком медленно придется умирать. Тысячу лет! Нет уж. Неинтересно!»
Хамелеон открыл глаза и прислушался. Что-то изменилось. Звуковой фон остался прежним, но чутье подсказывало, что теперь Хамелеон в лесу не единственный двуногий. Однако другой, хотя и прямоходящий, не был человеком. Он был либо Вечным, либо Хамелеоном.
Последняя мысль показалась странной. Такого быть не могло. Инстинкт гнева всегда подсказывал с точностью до сотой процента – бессмертный поблизости или Хамелеон. Откуда же взялась такая неуверенность?
Рука сама собой скользнула по бедру, но оружия в кармане не было. Хамелеон вспомнил, как эффектно отшвырнул пистолет в финале схватки с Тумановым, и мысленно обругал себя последними словами. Если это приближается враг, Хамелеон рисковал оказаться в трудном положении. Сил почти нет, оружия тоже, просто подходи и бери голыми руками.
– Бросать оружие глупо.
Мысль была вроде бы своей, но озвучил ее кто-то другой. Голос донесся из-за спины. Хамелеону он был незнаком. Хамелеон попытался обернуться, но необходимость в этом отпала сама собой. Незнакомец появился в поле зрения. Он обошел полянку и встал напротив, поигрывая тяжелым пистолетом – один в один как тот, что был у Хамелеона.
– Не всегда, – облизнув сухие губы, возразил Хамелеон.
Он окинул незнакомца пристальным взглядом. Ничего особенного, внешне обычный человек. Возраст около сорока… на вид, конечно. Рост чуть выше среднего, телосложение… нормальное, ближе к атлетическому, чем к диванному. Брюнет, глаза серые, лицо… как лицо. Тысячи таких вокруг. Даже сотни тысяч. Разве что слишком холеное для простого обывателя. Но это детали. Главное не в этом. Главный вопрос – почему молчит чутье? Незнакомец явно не был простым смертным, но свой он или чужой, до сих пор неясно. А ведь на таком расстоянии Хамелеон просто обязан отличить врага от друга. Обязан! Но не отличал.
– Любишь спорить, да? Ничего, пройдет. Вечность отучит, – незнакомец усмехнулся и загнал патрон в ствол. – Я его зарядил, магазин полный. Не возражаешь?
– Твой трофей, делай что хочешь.
– Это верно, – незнакомец присел на корточки. – Что захочу, то и сделаю. Так распорядилась Вечность.
– Я уже понял, что ты в курсе, – Хамелеон поморщился. – Что дальше? Только сразу к теме!
– Как скажешь, – незнакомец щелкнул выключателем лазерного целеуказателя и направил луч на Хамелеона. Красный зайчик остановился чуть левее грудины. Хамелеон удивился, насколько ровно он стоит. Не дрогнет! У неизвестного была железная рука и такие же нервы. – Если без вступлений, ты провалил свою миссию, и я могу сделать с тобой все, что пожелаю. Ты шлак, Хамелеон, отработанная ступень, пустая тара. Вечность больше не нуждается в твоих услугах.
– А ты ее полномочный представитель?
– Считай так, – незнакомец рассмеялся. – Я достаточно внятно изложил суть дела?
– Вполне. – Хамелеона не напугало заявление незнакомца. По большому счету, ему было все равно, жить дальше или умереть. Огорчало лишь то, что умереть ему придется от руки какого-то «представителя», а не в бою с бессмертными. – Что дальше?
– Вот заладил, – незнакомец покачал головой. – Дальше просто: хочешь жить, будешь у меня на подхвате, откажешься – умрешь. Заставить не могу, это привилегия Вечности, но она предпочитает не вмешиваться в наши дела напрямую, а уговаривать некогда. Можно нанять, да только жаба душит, хоть и грош тебе цена. Расклад очень простой, согласен?
– Проще некуда. – Хамелеон медленно вздохнул. – У меня есть свой вариант. Ты поцелуешь меня в задницу и отправишься куда подальше.
– Вынужден отказаться, – неизвестный криво ухмыльнулся. – Подумай, Хамелеон, я подожду. А чтобы ты не зациклился на своем варианте, я вкратце изложу претензии: свои, а значит, и Вечности. Первая и главная – ты не приблизился к цели ни на шаг, хотя и основательно проредил цеховые порядки. Три мастера, четыре бригадира, десять бойцов, целый Смотритель! Это серьезный тактический успех, спорить не буду. Но все-таки ты провалил миссию. И знаешь, почему?
– Не было никакой миссии! – перебил его Хамелеон. – Я просто делал то, для чего родился. Я подчинялся инстинкту гнева!
– Все верно, – незнакомец кивнул. – А говоришь, не было миссии. Это она и есть. А ты хотел получить пакет с инструкциями и чтобы тебя торжественно напутствовал седовласый генерал? Ты приступил к выполнению своего задания, как только появился на свет в этом неуютном мире. Но, к нашему общему сожалению, ты сошел с дистанции задолго до финиша. Ты не нащупал верного пути. Вместо уничтожения Цеха ты добился его усиления! Это ли не провал?
– Что за бред?! Я ненавижу Цех! Как я мог его усилить?
– Все просто, Хамелеон. Цех стал сильнее за счет введения в игру джокера, то есть Туманова. Он единственный Вечный, который способен помешать Хамелеонам в их главном деле – недопущении бессмертных в Вечность.
– А я здесь при чем?
– А ты стал причиной этого. И не сумел исправить того, что натворил.
– Туманов мертв!
– Я всегда знал, что Хамелеоны – никчемный, сырой материал, которому уготовано кануть в небытие вместе с бессмертными, – незнакомец вздохнул. – Однако надежда – это великая сила. Я надеялся, что ошибаюсь… но этого не случилось. Ты тупица, Хамелеон!
– Так он… жив?
– Формально нет, – человек взглянул на часы. – Хотя сейчас уже, возможно, ожил.
– Вот почему бессмертные считали его Избранным… теперь я понимаю. Его не убить даже Хамелеону!
– Вот именно. Для этого нужен кто-нибудь посильнее.
– Вроде тебя? – Хамелеон испытующе взглянул на незнакомца.
– Вот именно, – повторил неизвестный, поднял палец и коротко рассмеялся. – Только вроде меня нет больше никого на всей планете. Я такой один. Дошло?
– Да, теперь мне все понятно.
– Теперь! – незнакомец фыркнул. – Теперь тебе, конечно, понятно. Когда я объяснил. Где ты был раньше со своим «пониманием», жалкий идиот?!
– Пошел ты!
– Пойду, конечно. Не вечно же мне торчать в этом лесу. Что ты решил? Пойдешь со мной или останешься? Мне, в принципе, все равно. Для дела достаточно и одного помощника-Хамелеона. Ты предпочтительнее, не люблю работать с бабами, но если потребуется…
– Женю не трогай, – Хамелеон нахмурился. – Я согласен. Помоги встать.
– Понимаю, – незнакомец спрятал пистолет в карман, поднялся с корточек и подошел. – Сестра, святое дело… понимаю. Только без глупостей, ладно? Вздумаешь драться – убью.
Он наклонился и ухватил Хамелеона под мышки, помогая встать на ноги. Хамелеон воспользовался моментом и как бы невзначай ухватил помощника за шею.
– Очень надо с тобой драться! – буркнул Хамелеон и одним отработанным движением свернул незнакомцу голову.
Хруст сломанных шейных позвонков был слышен отчетливо, а голова человека развернулась на все сто восемьдесят градусов, но тело почему-то не обмякло, ноги не подкосились и руки не повисли плетьми. Незнакомец по-прежнему стоял рядом с Хамелеоном и крепко держал его под мышки.
– Ах ты, звереныш, – прохрипел незнакомец. – Думаешь, это все шуточки?!
Он сильно оттолкнул Хамелеона, и тот перелетел полянку на «бреющем», едва касаясь травы и вращаясь, как потерявший хвостовой винт вертолет. В конце короткого полета он врезался спиной в дерево и основательно сбил дыхание. Впрочем, это сейчас было не самым неприятным. Гораздо хуже выглядела сцена из кошмара наяву.
Незнакомец неторопливо нащупал собственные уши, помедлил, словно к чему-то примеряясь, и резким движением вернул голову в правильное положение. Процедуру сопровождал все тот же противный хруст костей. У Хамелеона даже свело зубы от этого звука.
Враг развернулся к Хамелеону и, массируя шею, сделал пару шагов к центру полянки. Движения его были неуверенными, а руки заметно дрожали. От былой твердости не осталось и следа. И все-таки он не собирался умирать или хотя бы падать без чувств. Нечто сверхъестественное, засевшее в бренном человеческом теле, упрямо удерживало незнакомца на ногах.
– Ты безнадежен, Хамелеон, – прохрипел он и, откашлявшись, сплюнул кровью. – Безнадежен и бесполезен!
Он снова сплюнул кровью, зашел Хамелеону за спину и приставил пистолет ему к затылку.
– Мой тебе совет, животное, – булькая кровью, проговорил незнакомец, – предстанешь перед Вечностью, не дергайся. Лучше сразу падай на колени и кайся. А о сестре не беспокойся, она скоро присоединится к тебе.
Говорят, будто перед смертью вспоминается вся жизнь, но у Хамелеона из памяти почему-то всплыл только один эпизод. Недавняя расправа над мастером Цеха Юрием Шуйским. Происходящее сейчас чем-то напоминало финал той успешной диверсионной операции. Только в роли жертвы выступал сам Хамелеон, а в роли палача… Как в свое время Шуйский, Хамелеон даже примерно не представлял, кто на самом деле этот экзекутор и почему он так свободно рассуждает о делах Хамелеона, Цеха и о промысле Вечности, но на него не реагируют ни инстинкт гнева, ни чутье, определяющее «своих».
«Не человек же он какой-нибудь новой породы! Впрочем, какая теперь разница? Нашел, о чем думать в последние секунды жизни!»
По лесу, распугивая птиц, прокатилось короткое эхо выстрела. Хамелеон судорожно дернулся, завалился вперед и уткнулся лицом в прелую листву.
Палач спрятал оружие Хамелеона в карман и, не задерживаясь у места расправы, неторопливо пошагал в сторону шоссе.
Примерно на полпути к трассе одежда и лицо человека стали полупрозрачными, а силуэт, казалось, потерял определенные очертания. С каждым шагом загадочный оптический эффект усиливался, и вскоре неизвестный «растворился» в воздухе. То, что на самом деле странный человек выбрался на обочину, можно было определить лишь по примятой траве.
* * *
Это походило на пробуждение после тяжелого долгого сна, в котором было много образов и событий, но ничто из происходившего не запомнилось, а лица и слова остались размытыми пятнами и невнятными звуками. Единственное, что запомнил Туманов, было слово «вечность». Все персонажи сна говорили о ней, словно о некоем месте, спрятанном в хитросплетении миров и путей Вселенной, а не как об отвлеченном понятии, но более глубокий смысл сказанного ускользнул от Виктора. Осталось лишь слово: «вечность». Туманов чувствовал, что ему следует разобраться с загадкой, но во сне сделать это он уже не успевал. Волна пробуждения несла его куда-то вперед и вверх, приближая к залитому солнечным светом золотистому берегу Жизни.Виктор не сопротивлялся. В холодной пучине вечного сна было спокойнее, однако и у суетливого солнцепека побережья имелись свои преимущества. В первую очередь там ждали те, кто был Виктору дорог. Насколько важно быть рядом с ними, понимаешь, лишь когда уходишь бесконечно далеко, теперь Туманов знал это точно. И насколько щедр этот подарок судьбы – возвращение, тоже понимаешь, лишь попав туда, откуда нет возврата. Почти нет, как выяснилось.
Волна выбросила Туманова на горячий песок, схлынула и больше не вернулась. Он поворочался, тяжело перевалился на спину и уставился в пронзительно-голубое небо с ослепительным золотым диском в зените. Солнце старалось, и его усилия не пропадали даром. Виктор почувствовал, как теплеют руки и ноги, как из груди исчезает могильный холод, а ледяная маска превращается в лицо живого человека. В первую очередь начали слушаться веки – Виктор моргнул, – затем губы. Туманов облизнул губы пересохшим языком и попытался что-нибудь произнести. Получилось не сразу, но он повторил попытку, и слово все-таки сорвалось с губ. Едва слышное, слабое, но отчетливое.
«Вечность…»
Почему именно это слово? Туманов не знал.
Голубое небо вдруг побелело, а солнце уползло к горизонту и стало относительно тусклым, в пределах возможностей стоваттной лампочки. Виктор еще раз моргнул и осознал, что видит над собой потолок просторной комнаты. Туманов перевел взгляд вправо. Лампочка-солнце в изящном плафоне светила со стены. Взгляд скользнул ниже и наткнулся на одного из персонажей сна. Рядом с Виктором сидел человек в белой одежде и с мутным пятном вместо лица. Неужели Хамелеон?! Туманов моргнул несколько раз подряд, и зрение наконец пришло в норму. Лицо странного человека обрело черты. Нет, это был не Хамелеон. Сыщик с облегчением выдохнул.
– Здравствуйте, бригадир, – прошептал Туманов еле слышно.
Бригадир Островский вздрогнул и подался вперед.
– Вы очнулись! – он улыбался, похоже искренне радуясь за Туманова. – Отлично! Вот, попейте.
Виктор ухватил губами соломинку и сделал несколько глотков солоноватой жидкости. На эту незамысловатую процедуру ушли почти все силы. Туманов закрыл глаза и ненадолго провалился в забытье, теперь уже без образов и звуков. Очнувшись, он снова приложился к соломинке и окончательно утолил жажду. На этот раз силы его не оставили. Виктор почувствовал себя достаточно бодрым.
Он снова взглянул на Островского и едва заметно кивнул:
– Спасибо.
– Не за что, Виктор Алексеевич. По правде сказать, это я должен вас благодарить.
– За что?
– Трудный вопрос, – Островский неуверенно потер скулу. – Наверное, за чудо или за откровение, которое с вашим возвращением снизошло на Цех.
– Разве для бессмертных в новинку воскрешение?
– Нам трудно умереть, Виктор Алексеевич, но если это все же происходит, никто из нас не возвращается. Это прерогатива существ более высокого порядка.
Бригадир поднял взгляд к потолку.
– Я не сверхчеловек, – Виктор чуть качнул головой. – Мой «порядок» не выше вашего.
– Вот в этом и загадка, – Островский развел руками. – Что все-таки произошло? Мы все были уверены, что Хамелеон вас убил, причем реально. Я лично видел ваш, извините, труп. Но спустя час вдруг появился пульс, и вы… вернулись. Правда, в себя пришли через сутки, но это уже детали. Что за чудеса, Виктор Алексеевич? Может быть, шепнете по старой дружбе?
– Откуда мне знать? – Туманов чуть приподнялся, стараясь принять подобие сидячего положения. – Лучше скажите, Всеволод Семенович, что с Хамелеоном и Женей? Живы?
– Хамелеон, к сожалению, сумел ускользнуть. – Островский изучил пиктограммы на медицинском мониторе и быстро нашел те, что отвечали за регулировку наклона спинки кровати. – Ваша граната оказалась ему нипочем. А эта его дьявольская маскировка… Короче, он ушел. Так что вздохнуть с облегчением пока не получится. А вот Евгения почему-то осталась рядом с вами. В данный момент сидит под замком. Когда вы… вернулись, она заявила, что больше не желает быть наследницей древних традиций. Поклялась, что ее инстинкт гнева и все особые таланты исчезли одновременно с первым ударом вашего сердца в новой жизни. Вот такая странная связь. Ей пока не все верят, но Совет, похоже, на ее стороне. Во всяком случае, из камеры вашу подружку обещают выпустить, просто приставят к ней Джонатана.
– Непонятно, за что такое доверие?
– Сам не пойму. Мастера будто пьяные ходят, улыбаются, извините, шире акул. Хотя лично я не вижу повода для благодушия. Пока последний Хамелеон на свободе, расслабляться неразумно. Ведь нет гарантии, что его инстинкт сбавил обороты так же, как это произошло у его сестры. Но мастерам, наверное, виднее. Получается, вы у нас, так сказать, вестник больших перемен. Один сразу на две общины. Остается понять, что это за перемены или хотя бы какой у них знак: плюс или минус.
– Разве прекращение войны не плюс?
– Пока не факт, что война прекратилась. Хотя, возможно, так и есть. То, что случилось с вами, идеально вписывается в наши представления о мироустройстве. Кто-то должен был стать посредником-наблюдателем в противостоянии наших видов. Вернее, стать своего рода третейским судьей и для бессмертных, и для Хамелеонов.