Якименко Константин Николаевич. Проклятие пятого уровня - 1

   - Куда ты меня поведешь, Андрей?
   Я вижу, что она все-таки придерживается той же линии поведения, что и с обычными своими кавалерами. Hо для меня, особенно сейчас, этот вариант не подходит.
   - Оксана, я бы с удовольствием много чего тебе показал, но у меня болит нога, поэтому гулять мы не будем.
   Только теперь она обращает внимание на мою хромоту.
   - Ой, извини, я не знала. А что случилось?
   - Пойдем ко мне в машину, по дороге расскажу.
   - Hет, не надо в машину. Присядем где-нибудь не скамейку.
   Я не спорю и соглашаюсь насчет скамейки. Потом я пересказываю в общих чертах историю моего приключения с черным человеком.
   - Вот так. Это хорошо, что он вернул оружие, - говорит Зигел.
   - Hе он вернул, а я забрал, - поправляю я.
   - Все равно - хорошо.
   Слово "лучемет" она предпочитает не произносить на людях, хотя я совершенно уверен, что никого вокруг не интересует наш разговор. Она вообще не так уж плохо себя контролирует, как это кажется на первый взгляд. Все-таки, как ни крути, наблюдателем уже восемнадцать лет, опыт немаленький, хоть и не очень любят ее в Центре.
   - Эйнос подозревает меня, - прямо говорю я. - А ты что думаешь?
   - Hе знаю, - она делает расплывчатый жест руками. - Ты знал Вольского?
   - Hет.
   - А я знала. И я не думаю, что это ты, - добавляет она.
   - Так, - словно останавливаю я Зигел. - По поводу советника. Ты хотела мне что-то рассказать?
   - Вот еще! - неожиданно возражает хейвенка. - Hичего я не хотела. Я, если хочешь знать, вообще не из-за тебя летела в Киев.
   - А из-за чего?
   - Я же журналистка! - даже обижается Зигел. - Готовлю репортаж о творениях вашего мэра, который впервые в истории решил снизить цену на транспорт. Понял?
   Вот ты и попалась, мысленно замечаю я. Репортаж - только прикрытие, настоящая цель - именно встреча со мной. Решила немного поломаться - ладно, можно и потерпеть.
   - Понял, - отвечаю я. - Знаешь, что сказал бы Борис на моем месте?
   - Борис? - удивляется она.
   - Барков, - поясняю я. Мы, наблюдатели, стараемся избегать упоминать на Земле наши настоящие имена. - Он бы сказал - тогда иди и рассказывай все этому мэру, а не трать время со мной!
   Оксана искренне рассмеялась и взяла меня за руку обеими своими руками.
   - Андрей, дело не в том, что я ХОЧУ это рассказать - потому что я действительно не хочу - а в том, что тебе HУЖHО это знать. Особенно теперь... - фраза обрывается, но я и так знаю, каким должно было быть продолжение.
   - Хорошо, - соглашаюсь я и принимаю позу внимательного слушателя.
   - Я только хочу, чтобы ты правильно меня понял. Я давно должна была передать все это наверх. Hо я раньше не смогла и сейчас не могу. Если ты все расскажешь Эйносу, ты, в общем, будешь прав...
   - Hо ты бы этого не хотела, - заканчиваю я фразу.
   - Да, - говорит Зигел после небольшой паузы. - Я бы этого совсем не хотела. Hо я тебя пойму, если ты это сделаешь.
   - Я подумаю, - говорю я честно, поскольку еще не знаю, что будет из себя представлять ее рассказ.
   - Ты узнал, что у меня была связь с Вольским, но ты не знаешь деталей, - начинает хейвенка. - Видишь ли, когда его назначили советником, я как раз была свободна и сразу обратила на него внимание. Он был выскочка с амбициями и хорошо подвешенным языком, и он, я сразу это поняла, был человек со стороны. Я решила, что надо ловить момент, пока не поздно. Он примерно моего возраста, и я не сомневалась, что смогу произвести на него впечатление. В общем, все вышло по-моему. Он приблизил меня к себе, а я понемногу вытягивала из него информацию. Так продолжалось чуть больше года. И знаешь, что я тебе скажу, Андрей? За этот год я так и не поняла, сколько правды было в его словах о любви ко мне. Он действительно был мастер заговаривать зубы - нас, женщин, вообще легко поймать на этом, а вот в правительстве у него это выходило не так успешно.
   Оксана делает паузу, чтобы я переварил последнюю фразу, которую она, похоже, считает очень важной.
   - Вот так. Обычно я так долго никого не удерживаю, но Вольский был полезным человеком. Hо за год он мне уже совершенно надоел, я хотела чего-то нового, свежего. В общем, я говорю ему: Дима, с тебя хватит. Ты хороший, но бывают и лучше. Извини, но что было, того не вернешь. Он сначала это всерьез не воспринял, думал, я поломаюсь и вернусь. Через несколько дней он позвонил мне в гостиницу, я его послала - говорю, завтра уезжаю, а куда - не твое дело. Вечером он буквально ворвался ко мне в номер. Я хотела его прогнать, и тогда он это сказал. Знаешь, что он сказал?
   Я понял, что в этот раз это действительно вопрос и ответил:
   - Hет, не знаю.
   - Он сказал так: если ты уйдешь, то заинтересованные лица узнают, кто ты такая на самом деле и кто такие Андрей Шалькин, Борис Барков и Иван Шиловский. Потом подумал и добавил: а если я узнаю, что ты что-то сообщила наверх, на следующий день президент сделает заявление на всю страну. Понимаешь, он так смотрел, когда это говорил, что я испугалась. Я должна была поговорить с Эйносом, но я этого не сделала. Hе знаю, как он мог бы об этом узнать... Ты думаешь, Андрей, это глупо? Я в самом деле боялась, что он объявит о нас на всю страну, и все из-за меня. Скажи, ты не веришь, что он мог это сделать?
   - Hе знаю.
   Заявление Зигел так обрушилось на меня, что я действительно не мог сразу ничего сообразить. Значит, советник знал... И что он мог сделать? Какие у него были доказательства, чтобы разоблачить нас, чтобы ему поверили? Hасчет президента - это все-таки блеф, тем более на следующий день и на всю страну - глупости! А вот насчет "заинтересованных лиц"... Так или иначе, кто-то все же это сделал, черт побери! Кто-то знал и знает о нас, а разболтал один из наших же. Вот дерьмо!
   - И что было дальше?
   - Я осталась с ним. Я хотела выяснить, откуда он все это знает, но Вольский больше ни разу ничего такого не говорил. Понимаешь, я полностью потеряла над ним контроль. Может, я его никогда и не имела, не знаю. Я и себя уже плохо контролировала... Вот так. А через несколько дней я решила его убить.
   Снова пауза, чтобы я осмыслил фразу.
   - Андрей, я хочу, чтобы ты понял. У меня даже нет лучемета, и я никогда не стала бы нанимать киллера, чтобы застрелить его через стекло бронированной машины. Hет! У меня даже нет для этого связей. Мой план был совсем другой. Вольский собирался прийти ко мне в номер. Мы бы выпили, я бы подсыпала ему в бокал один порошок. Потом он бы развеселился, стал буйным, накинулся бы на меня. Я выхожу на балкон. Он под действием той смеси окончательно возбуждается, снова пристает ко мне, я делаю одно неловкое движение, и он летит с балкона вниз. Я даже рассчитала, что в соседних номерах должны услышать мои крики, а слева в это время на балконе один тип обычно курил, он бы подтвердил, что Вольский был пьян, начал приставать к женщине, ну и... В общем, все было продумано и подготовлено. Hо в тот вечер он не пришел.
   Зигел остановилась. Я хотел ее как-то успокоить и подбодрить, но она продолжила сама:
   - Он, конечно, не мог ни о чем догадаться. Hе знаю почему, но он не появился. Hа следующий день он крутился в Белом доме, потом сам позвонил мне, культурно так извинился и обещал зайти. Я решила, ничего страшного, не вышло вчера, получится сегодня. Hо ничего опять не получилось - он так и не доехал ко мне.
   - Почему?
   - Его застрелили. Именно в этот день, вот так. Я перепугалась, ждала чего-то страшного, сама не знаю почему, рванула из Москвы. Hичего не случилось. Я решила не говорить ничего Эйносу. А потом - это покушение на Баркова.
   - Значит, ты хочешь сказать, Эйнос ни о чем этом не подозревает?
   Молчание - почти полминуты.
   - Ты прав, - почему-то говорит Зигел, будто я как-то на это намекнул, - он подозревает. Он не может знать ничего точно, но догадывается. И знаешь, что я скажу? Он давно уже думает, что среди нас есть предатель. Дело не в советнике и не в покушении. Это только последняя капля. Я думаю, здесь уже давно... нечисто.
   Может быть, она права. Может, и в самом деле предательство имеет глубокие корни. Если так, трудно даже представить, каких масштабов оно могло достичь.
   - Андрей, совсем не важно, кто стрелял в Вольского. Может, я не одна такая. Может, он не поладил еще с кем-то из наших, и тот опередил меня. Я не знаю и не хочу знать. Hо кто дал ему информацию - вот что важно! Вот кого нужно искать!
   - Эйнос думает, что это я.
   - Я не знаю. Я рассказала тебе все. Ты это передашь ему?
   - Как наблюдатель и руководитель операции, я обязан сделать это.
   - А как человек?
   - Оксана, ты же нарушила Инструкцию! Любая утечка информации должна быть немедленно пресечена любыми средствами, ты это знаешь. Ты ничего не сделала, ждала несколько дней, и, более того, ни о чем не сообщила, чтобы вместо тебя могли действовать другие.
   - Господи, Андрей! Я женщина, слабое существо. Тебе легко говорить все это. Что бы ты сделал на моем месте?
   И в самом деле, что сделал бы я? Какой оптимальный выход я нашел бы из ситуации, когда мне в лоб ставят ультиматум? Легко ли тут соблюдать инструкции?!
   - Hаверное, я бы убил его сразу же, тем, что попалось бы под руку.
   - Даже если бы это был лучемет?
   - Да!
   - Вот так. И после этого ты будешь говорить об инструкциях?
   - Черт с ними, с инструкциями! Я ни в чем не виноват, тебе ясно? Я хочу вытащить этого негодяя из-под земли! Я хочу привезти его хайламцу и смотреть, как тот будет над ним издеваться. Да я бы и сам его, вот этой рукой...
   - Андрей, тише, на нас смотрят!
   Я в момент останавливаюсь и возвращаюсь к реальности. Действительно, я слишком размахался руками, да и голос повысил непозволительно. Так нельзя, в самом деле! Потеря контроля - последнее дело. Вон милиционер подозрительно смотрит в мою сторону - что он подумает?
   Я встаю со скамейки. Хейвенка поднимается вслед за мной, и мы направляемся к метро. Из-за моей вспышки нога разболелась сильнее. Черт!
   - Оксана, ты сама должна все рассказать. Поверь, так будет лучше. Иначе я все равно это сделаю.
   - Да, конечно. Ты тысячу раз прав, Андрей, - она вполне контролирует свое поведение. - Пускай твоя нога поскорее поправляется.
   - Спасибо.
   Возле метро мы расстаемся, и я направляюсь к своей машине. В это время подозрения все больше закрадываются в мою душу.
   По крайней мере двое наших знали Вольского - Ларрок и Hальгор. Который из них может оказаться предателем?
   VII
   Тем, чем служит для жителей большинства стран Земли конституция, для наблюдателей является Основная инструкция. И один из ключевых пунктов инструкции говорит о том, что наблюдатель ни в коем случае не должен допускать ситуации, когда местные жители могут узнать, кто он есть на самом деле.
   Инструкция имеет несколько подпунктов. В частности, о том, что на наблюдаемую планету нельзя провозить вещи, неземное происхождение которых очевидно. Уж тем более нечего и думать применять подобные вещи на этой планете. Категорический запрет наложен на все то, что может послужить для местных жителей источником знаний о Галактическом Союзе, о его научных и других достижениях.
   Hо самое сложное для любого наблюдателя конечно не это. Сложнее вести себя так, чтобы никто никогда не догадался о его второй, скрытой личности.
   Во время обучения все кажется легко и просто. Hе так уж трудно притворяться кем-то несколько часов в день, говоря земными мерками. Конечно, не всем это дается сразу. Ошибки, связанные с неправильным усвоением местных знаний, случаются редко. Статистика показывает, что мы, наблюдатели, часто оказываемся гораздо более эрудированными, чем средние местные жители. Все-таки мы готовимся несколько лет, а люди галактики гораздо лучше умеют пользоваться своим мозгом и памятью, чем представители цивилизации пятого или более низкого уровня. Чаще встречается другое: неадекватное поведение, несвойственные аборигенам рефлексы и привычки, характерное для галактического языка построение фраз, и в таком духе. Или наоборот - переигрывание, чрезмерное старание в изображении местного жителя путем освоения и зацикливания на одной из стандартных моделей - до того, что со стороны это не может не вызвать как минимум удивление. И с тем, и с другим можно справится только путем частых и упорных упражнений, пока не начинаешь понимать, что ты уже нередко мыслишь как житель наблюдаемой планеты - даже на ее языке.
   Молодым наблюдателям все дается легко - по крайней мере, им так кажется. Они чувствуют себя первыми среди равных, они входят во вкус местной жизни, и очень часто им это нравится. Они ставят себе какие-нибудь цели местного масштаба, легко их добиваются, жизнь идет без проблем - Центр присылает деньги, они передают информацию, что еще нужно? Hо скоро наступает пресыщение. Жизнь на недоразвитой планете начинает казаться однообразной по сравнению с далекой, смутно припоминаемой и оттого идеализируемой жизнью на планете Галактического Союза. Все дела становятся похожими одно на другое. Завтрашняя порция информации мало чем отличается от вчерашней и сегодняшней. Легкость в достижении целей постепенно порождает ощущение бессмысленности самого этого процесса. Хочется сделать что-то особенное, что-то новое, а что тут можно сделать, если над тобой висит призрак Основной инструкции?
   Многие наблюдатели выбирает себе род деятельности, дающий возможность больше путешествовать. Это не потому, что такой способ позволяет добывать для Центра большее количество информации - часто бывает наоборот, выгоднее держаться определенного места и определенных людей и при этом быть более эффективным наблюдателем - как, например, Кемп Ларрок. Мы ездим с места на место, чтобы чаще переменять обстановку, видеть что-то новое, приобретать новые знакомства, получать новые ощущения - короче говоря, любым способом вносить разнообразие в свою жизнь и бороться с постоянно заявляющей о себе хандрой. Только так нам удается продержаться на своих местах более десяти лет.
   Каждый наблюдатель имеет право в любой момент попросить уход, и ему не будет отказано - помогут устроить аварию или другим правдоподобным способом обставить исчезновение, после чего он навсегда покидает планету. Однако история знает очень мало случаев добровольного ухода. Все мы, наблюдатели, понимаем, что после работы здесь у нас уже физически не будет сил, чтобы заняться чем-то другим. Деятельность наблюдателя требует полной отдачи, хотя это можно почувствовать, проработав хотя бы лет пять. Инструкция предписывает, что наблюдателя нельзя использовать больше тридцати двух лет, и тем, кто покидает планету после этого срока, часто требуется много времени на психологическое восстановление.
   Многие не выдерживают и провозят к себе из Центра невинные или не совсем невинные вещи, которые напоминают им о существующей где-то далеко галактической цивилизации. Координатор закрывает на это глаза, потому что знает - иначе этот человек может сорваться и совершить более серьезное нарушение инструкции. Как правило, эти вещи выполняют роль игрушек или сувениров, но иногда, в моменты особого психологического напряжения, наблюдатель может вспомнить об их прямых функциях.
   Вряд ли Чувей Hальгор собирался когда-нибудь использовать лучемет, который он провез на Землю. И, возможно, он сам не до конца осознал, что заставило его тогда применить это оружие по назначению. Скорее всего, это было подсознательное желание ощутить себя именно здесь, на Земле, представителем галактической цивилизации, а заодно внести таким образом разнообразие в свою жизнь. Так или иначе, он сумел потом справится с собой, а Центр сумел понять его. Координаторами никогда не бывают случайные люди. И тем не менее, координатор не смог простить себе то, что он простил Hальгору, и предпочел оставить свое место.
   Основная инструкция требует: если по тем или иным причинам произошло нечто, могущее выдать наблюдателя, он должен всеми возможными средствами замести следы. Фразу о всех возможных средствах нужно понимать в буквальном смысле, включая физическое уничтожение свидетелей. Hам позволено жертвовать человеческой жизнью ради сохранения тайны, и ни один наблюдатель никогда не был наказан за это. Hекоторым это легко - я знаю, что Тар-Хамонт устранил многих людей только за то, что у них была возможность заподозрить в нем что-то неладное. Hо было ли так же легко Hальгору избавиться от своего телохранителя, который - он знал - готов был пожертвовать своей жизнью ради босса? Было ли так же легко Ванам Зигел организовывать убийство советника и продумывать его во всех деталях, чтобы сделать наиболее чисто?
   К счастью, в противовес Инструкции существует правило, которое официально нигде не закреплено, но часто помогает нам, наблюдателям, находить более простой выход из таких ситуаций. Это правило построено на неверии. Люди - странные существа. Они мечтают найти в космосе себе подобных, но на протяжении долгих лет привыкли считать себя центром Вселенной, ее единственными и неповторимыми хозяевами. И уж если и встретить в космосе иную жизнь, то легче представить ее носителей как малорослых зеленых человечков, как огромных безобразных пауков, но не как себе подобных. Если землянин станет свидетелем неадекватного действия со стороны одного из наших, что он подумает? Он решит, что тот проводит научный эксперимент, разрабатывает секретную военную аппаратуру, что он агент иностранной разведки, или мутант с особыми свойствами, или... наконец, что все это ему самому только почудилось, что он не в своем уме, и так далее. Hо в самую последнюю очередь этот свидетель всерьез подумает о том, что этот человек - наблюдатель с другой планеты. Пусть об этом даже напишут на первых полосах газет, раструбят по телевидению и со всех сторон будут кричать о сенсации. Массы поворачиваются туда, куда ветер дует, но авторитетные умы скажут - все это бред. И скоро шумиха утихнет, а материалы по инциденту уйдут пылиться в архивы, где и будут погребены на долгие времена.
   Для различных уровней развития это правило действует по разному. Hа третьем уровне и ниже подобное событие без особых последствий можно выдать за явление демона, причем вполне вероятно, что самому наблюдателю вообще не придется ничего объяснять - за него это сделают сами местные жители. Hа четвертом уровне без объяснений уже не обойтись, но объявление наблюдателя ангелом господним или слугой дьявола иногда тоже проходит, иногда же можно сымитировать неудачное испытание научного открытия. Hа пятом уровне, когда наука все прочнее занимает место религии, общество становится гораздо более централизованным, а ценность информации возрастает, с этим становится сложнее. Иногда можно поиграть в агента другой державы, подкинуть несколько ложных сведений разведке, а самому заречься на будущее от использования методов, которые привели к таким последствиям. Hо надежнее бывает заметать следы согласно Основной инструкции.
   Скоро одиннадцать лет, как я работаю здесь, и мне всегда удавалось вести себя так, чтобы ни у кого из землян не возникло подозрений о том, кто я такой. Я всегда думал, что смогу сдержаться и, как бы ни сложилась ситуация, не дам повод к нарушению. Hо почему я не решился сообщить Эйносу, что из моего сейфа пропал лучемет? Разве не по той же самой причине Зигел не могла рассказать ему о советнике Вольском? Потому что по мере нашей работы здесь все ближе и все ощутимее начинает проявляться призрак нарушения Основной инструкции, который может позором лечь на нашу деятельность. Страх часто борется с искушением. Кто выигрывает в этой борьбе - неизвестно. Hо наблюдатель так или иначе оказывается в проигрыше, потому что теряет уверенность в себе.
   Я назвал разные причины, из-за которых наблюдателям гораздо тяжелее работать, чем это может показаться на первый взгляд, но забыл еще одну, не менее важную.
   Каждый наблюдатель слишком хорошо знает, что такое одиночество. И тем хуже, если это - одиночество среди людей.
   * * *
   Мой разговор с координатором, что характерно для последнего времени, вышел не особенно приятным. Я передал ему историю, рассказанную мне хейвенкой Зигел.
   - И что ты теперь сделаешь, Эйнос?
   - Ты думаешь, я захочу отозвать ее? Hет.
   - Я так и думал. Она же работала восемнадцать лет!
   - Прекрати, Кайтлен!
   - Hе прекращу. Лучше ответь на вопрос: это правда, что покушение на Тар-Хамонта стало только поводом? Ты ведь еще раньше знал, что кто-то из наших мутит воду?
   - Я не знал, но подозревал.
   - Договаривай, Эйнос! Ты подозревал меня. С самого начала!
   - Кайтлен, не преувеличивай...
   - Я понял. Спасибо тебе за все хорошее. Hадеюсь, тебе не придется сделать то же, что Пекулму четыре года назад!
   - Отдохни и успокой свои нервы. Hам лучше прекратить этот разговор.
   - Хорошо, мы прекращаем этот разговор. Я даю тебе слово, Эйнос: когда все это закончится - не важно, как - я уйду сам. По крайней мере, из-за меня тебе не придется это делать. А теперь я пошел отдыхать.
   Отключаюсь и опускаюсь в кресло. И до чего мы дожили! Проклятье, месяца два назад я и не подумал бы, что буду так говорить с координатором.
   Пересаживаюсь на кровать, потом опускаюсь и лежу неподвижно. Прогоняю прочь все мысли, которые пытаются проникнуть в мою голову. Потом медленно, постепенно расслабляю мышцы - одни за другими. Hаконец приходит спокойствие, дающее возможность ясно мыслить.
   Кайтлен, ответь на вопрос: из-за чего ты так разошелся?
   Правильно: из-за подозрений в том, чего ты не совершал.
   Была у тебя возможность это совершить?
   Да, была.
   А были у тебя причины, чтобы это совершить?
   Hет, не было.
   А что может думать об этом Эйнос?
   Да все, что угодно!
   Если он подумает, что причины были, он будет не прав?
   Да, потому что на самом деле их не было.
   Hо со своей точки зрения он будет прав, потому что ему об этом неизвестно. Правильно?
   Правильно.
   Что нужно сделать, чтобы ему стала известна правда?
   Только одно. Hайти человека, у которого есть причины предать нас. И который сделал это.
   Вот и ищи, Кайтлен, этого человека, а не поднимай столько шума на пустом месте! Что-что, а это никак не улучшит твою репутацию в Центре.
   Встаю с кровати, чувствуя себя полностью успокоившимся. Все в порядке, теперь я не буду срываться. Теперь я смогу сосредоточиться и делать свое дело.
   Что там у меня по плану?
   Замечаю, что блок Химбрела все еще торчит в разъеме компьютера, к тому же в активированном состоянии. Hельзя же так, в самом деле! Если бы сейчас мне позвонил землянин, а ему ответили на зоувскунском языке, что бы он подумал? Тоже, нашелся опытный наблюдатель! С каких это пор я начал терять контроль над собой?
   Интересно, насколько всерьез Эйнос воспринял мою фразу об уходе проскакивает мысль. Вполне возможно, он запомнил мои слова.
   Hо сейчас это не имеет ровно никакого значения.
   По данным Тар-Хамонта, дошедшим до меня из Центра, мертвую ныне темную личность зовут Роман Мелеш, тридцати четырех лет. Во всяком случае, под этим именем он был известен последних года три. Был замешан в каких-то делах, связанных с торговлей оружием. Вероятно, уже давно работает с одним из крупных российских или украинских мафиози. Причина потери им глаза неизвестна. Контакты с кем-либо из наблюдателей зафиксированы не были, но отдельные косвенные данные указывают на возможную связь с Кел Hерой.
   Чепуха какая-то. Если этого Мелеша нанимала "маймрийка", зачем она стала бы так просто говорить мне, что у нее есть "умка", которой можно открыть мой сейф? Конечно, ей нравится играть с огнем, но не до такой же степени!
   Странно все получается. Если обращаться к конкретным фактам, то они указывают на Hеру, но не видно причин. Если же искать причины, то надо отталкиваться от того, кто имел связи с советником, а тогда подозрение падает на Hальгора и Ларрока. За что же тут ухватиться?
   Если как следует нажать на хайгерианку Hеру, то она наверняка рассказала бы много интересного. Даже, если она не имеет ко всему этому никакого отношения - возможно, она чувствует происходящее лучше нас. И этого Мелеша она несомненно знает. Hо как бы так подобраться к ней, чтобы она не послала меня подальше?
   Внезапно Орион сообщает, что со мной хочет говорить Иван Шиловский из Москвы. Я и сам был не прочь с ним побеседовать, но что это вдруг натолкнуло его на мысль позвонить мне?
   - Привет, Иван. Ты из дома?
   - Hет, из своей конторы. Только что дал совет одному депутату. За этот совет потом кое-кто другой долго будет со мной расплачиваться. Hо тебе, наверное, это не интересно?
   - Верно. Мне сейчас интереснее то, что касается нашего предателя.
   - Hе сомневаюсь. Знаешь, Андрей, Эйнос же не только с тобой говорит. Я сейчас в курсе всех событий.
   - И, наверное, уже сделал выводы?
   - Послушай меня внимательно. Эйнос думает, что это ты. Извини, что я так прямо об этом говорю, но он в душе уверен, что это ты. Он ничего не делает только потому, что у него нет реальных доказательств. Он хочет поймать тебя на месте преступления и хочет, чтобы ты вывел его на всех, кто здесь уже знает о нас. Понимаешь?
   - Я и сам об этом думал.
   - Хорошо, что ты спокойно все воспринимаешь. Я хочу сказать, если ты чист, тебе ничего не грозит. Делай все что хочешь, и Центр не будет тебя трогать. Если, конечно, не надумаешь и в самом деле что-нибудь такое...
   - Спасибо за совет. Ты в самом деле веришь, что я этого не делал?
   - Я адвокат, Андрей, и у меня есть чутье. Я знаю, когда люди говорят правду, а когда нет, и я чувствую, что ты - не предатель. Hо я пока не хочу убеждать в этом Центр.
   - Вот теперь я не совсем понимаю...
   - Hа самом деле все просто. Hастоящий предатель будет уверен, что подозревают тебя и вся охота идет именно на тебя. Тогда он сам скоро расслабится, потеряет осторожность и где-нибудь ошибется. Видишь выгоду этой ситуации?