Яковлева Анна. Тоннель желаний

   – Не-ет, – испугался и замахал руками Карпо, – это приличная гостиница, это приличный хозяин, это невозможно.
   – Давай свои документы, – велела Ленка.
   Пока Карпо рылся в карманах кожаной жилетки, Таська продолжала вибрировать:
   – Я боюсь, Лен, я никуда с ним не поеду. Ты как хочешь, а я – нет.
   Но Ленке точно шлея попала под хвост.
   – Ты меня отпустишь с ним одну?
   – Нет, – судорожно задергала головой Таисия, – я и тебя не пущу никуда.
   – Да что ты трусишь? Карпо оставит документы дежурному, а я напишу записку Славке с Егором, и все. Они нас из-под земли достанут. Сечешь? – обратилась она к агенту. – Нас мужья будут искать.
   Агент Карпо был со всем согласный.
   – О’кей, о’кей, – интенсивно тряс он львиной гривой, – конечно.
   – Смотри у меня, – пригрозила Ленка, – знаешь, какой у меня удар? Одной левой вырублю.
   Агент Карпо окинул Ленкину монументальную фигуру оценивающим взглядом, задержался на груди пятого размера и уважительно кивнул. Видно было по лицу – поверил.
   Удовлетворенно хмыкнув, Ленка с агентским удостоверением Карпо проплыла к стойке портье, нацарапала записку, положила все в ящичек с номером люкса и подхватила готовую брякнуться в обморок Таську под руку.
   – Не трясись, – велела она, – я верну тебя Бинчу в целости и сохранности. Ты ж закисла у него на хозяйстве. Тряхни стариной, подруга!
   Где-то, когда-то краем уха Таська слышала выражение «тряхнуть стариной», но его семантическое значение от нее ускользало.
   Противиться чужой воле Таисия не привыкла, и она покорилась.

* * *

   …Высочайшим Ленкиным соизволением загрузились в «отличную» машину агента – это оказался убитый фургон с обшарпанной обивкой и отломанными выступающими частями.
   Поездочка была еще та.
   Крутые повороты с выскакивающим навстречу транспортом, дивные скалы с одной стороны, вид на море с другой – Ленка только хрюкала от удовольствия, а Таську мутило до самой церквушки.
   Церквушка оказалась грудой белых камней под навесом – застенчивое заигрывание турецких властей с православными паломниками, намек на реставрационные работы.
   В небе парили и перекликались резкими голосами какие-то ширококрылые птицы, далеко внизу штормило море, но Таську все еще мутило, и на красоты она не реагировала.
   Чуть в стороне от развалин виднелись веселые разноцветные крыши, по виду европейские.
   – Небось новые русские понастроили, – с ехидством предположила Ленка.
   – Ничего подобного, – обиделся за святыню Карпо, – это древний город Демре, прежнее название – Мира. Вот здесь он и родился – Санта-Клаус.
   В прохладной тишине базилики гулким шепотом переговаривались редкие посетители (верующие или просто туристы) – эхом разносились шаги по мозаичному полу.
   Едва девушки приткнулись возле отгороженного захватанным стеклом мраморного ящика с отбитым фасадом, по виду – саркофага, началась служба.
   Торжественное «Аминь», исполненное многоголосным мужским хором, заставило Таськино сердце дрогнуть.
   Потрясенная, она вслушивалась в мощные, подхваченные сводами звуки – они множились, крепли, бились о стены, метались под куполом, сталкивались в перекрестье дневного света, льющегося из высоких окон.
   Таська стояла как глухая, ни слова не понимала, ухватила только:
   – …От всяких мя бед свободи, да зову ти: радуйся, Николае, великий Чудотворче.
   Голоса разбегались, сливались, возносились, и Таськина душа рвалась на части, воссоединялась и возносилась вместе с ними.
   Неведомое ранее чувство – восторга и надежды – овладело Таисией.
   Она не заметила, как пролетел час.
   Не успела окончиться служба, Карпо кивнул на два темнеющих входа слева и справа от небольшого амфитеатра с трибуной.
   – Это вход в тоннель, – принялся нашептывать змей-искуситель-агент, – если пройти по нему три раза справа налево, то есть против часовой стрелки, время как бы поворачивается вспять, и вы очищаетесь от грехов. А если в тоннеле загадать желание, оно обязательно сбудется.
   – Веди, – решительно велела Ленка, когда публика потянулась за благословением к настоятелю.
   Замирая перед неизвестностью, Таська дала себя увлечь в арочный вход справа от алтаря.
   Гуськом, по очереди, вползли в тоннель: Карпо, за ним Таська, и Ленка – замыкающей.
   Темнота моментально поглотила всех троих, дохнуло пыльной затхлостью подземелья.
   Кожа у Таськи стала гусиной.
   – А змеи здесь есть? – экономно дыша, сдавленным голосом пропищала она.
   – Не встречал, – недовольно отозвался из темноты Карпо, – нужно сосредоточиться на грехах, потому что прощаются только те, о которых вспомнишь.
   Наступая друг другу на пятки, спотыкаясь, метр за метром углубились в тоннель.
   От страха Таська тряслась мелкой дрожью, на грехах сосредоточиться у нее не выходило – проход сужался, приходилось беречь голову.
   Будь Таська замыкающей, она бы незамедлительно отстала и вернулась под благословенные своды церквушки, но в спину сопела Ленка.
   Непроглядная липкая темень дышала в лицо, пугала бесконечностью. Затаив дыхание, Таська вслушивалась до звона в голове, пальцы судорожно цеплялись за шероховатые стены.
   Какие там у нее грехи?
   На ум ничего не шло, кроме Яги, но Таська скорее считала грехом саму Ягу, чем свое к ней отношение.
   Тоннель суживался, давил на голову.
   – Лен, а Лен…
   – Тс-с-с, – зашипела Ленка.
   Близкая к обмороку, Таська вытянула руки, ускорила шаг и наткнулась на потную спину Карпо.
   Крик застрял в горле.
   В этот момент под ногой у Таськи что-то хрустнуло, паника окатила ее жаркой волной, внутри все оборвалось, и в голове произошло короткое замыкание.
   «Господи, – от необъяснимого ужаса взмолилась она, признающая единого Бога – Отца и Сына и Святого Духа – мужа. – Господи! Я очень люблю Егора, но он стал совсем чужим со своим бизнесом! И с ним очень трудно. Все должно быть только так, как он сказал. Он гнет всех, как кузнец, ударами молота. Ладно я – я потерплю, мне не привыкать. Но Настена начинает огрызаться. Я так боюсь, что они станут ругаться! Господи! У меня нет ничего, кроме семьи. Сделай его помягче, уступчивее! Жалостливее. Помоги мне, Господи!»
   Таисия не замечала, что ее всю трясет, а в груди стало горячо, будто она хлебнула водки, и слезы – соленые крупные слезы катятся по щекам.
   В тот момент, когда Таське показалось, что ее замуровали, в нос ударил запах ладана и свечей, а впереди замаячил мужской силуэт на контражуре. Карпо!
   Какое счастье, что все они целы и невредимы, какое это счастье – люди, свет, жизнь.
   Выжатая как лимон, выпотрошенная переживаниями, обессиленная Таська выползла из тоннеля.
   Несколько мгновений взгляд у нее был чумовой.
   Осознав себя во времени и пространстве, она с удивлением посмотрела на Ленку – этот каменный цветок бормотал что-то, сложив на груди руки.
   Подавленные пережитым, ошеломленные собственными ощущениями, руины блудные дочери покидали в полном молчании.
   Взглянув на опрокинутые лица своих клиенток, даже агент Карпо притих и не совался с воспеванием красот окружающей природы.
   На душе у Таси стало тихо и торжественно, как в усыпальнице.
   Высоко в деревьях свирепствовал ветер, стоило паломникам покинуть ограду, он налетел на них, забил рот и ноздри, принялся дергать за одежду и волосы, швыряться песком, подгонять к фургону.
   В полном молчании торопливо загрузились в машину.
   Впечатление от базилики было стойким, не отпускало, пришлось некоторым образом его попросить – прикосновения к древности насытили душу, но не желудок, есть хотелось нестерпимо.
   Когда впереди показался обещанный агентом Карпо ресторанчик, девушки приободрились и сошлись во мнении, что день удался.
   К этому моменту ветер принес грозу, косой дождь полоскал фургон со всех сторон, вода просачивалась в салон через разболтанные стекла.
   На асфальт выскакивали с визгом, с визгом же неслись в гостеприимно распахнутую дверь заведения.
   Как и обещал агент Карпо – Ленка по-другому не называла их провожатого, – ресторанчик оказался премиленьким, с национальной музыкой, с танцами живота, с разнообразной кухней. К гостям выкатился хозяин заведения – воплощенный Ходжа Насреддин, с носом-сливой и бровями полумесяцем, под которыми поблескивали глазки простака-мудреца.
   Проверив наличность, девчонки заговорщицки переглянулись.
   Для начала заказали шампанское «Мадам Клико» (давняя тайная мечта выросшего на докторской колбасе совка) и горячие салаты.
   – Видишь, как иногда полезно отрываться от мужика, – сбываются мечты. Так, глядишь, потихоньку все и сбудутся, – дразнила Ленка свою спутницу.
   Игривый тон показался Таське оскорбительным – тоннель желаний все еще занимал ее мысли, да и бдительность она не теряла.