Я не ошибаюсь, приводя данные протоколов. Дело в том, что древнеперсидского языка следователи, конечно, не знали, но сантиметром и линейкой пользоваться наверняка умели, цвет, не страдая дальтонизмом, определить тоже могли. Так вот, при изъятии и осмотре, а также экспертизе книги измеряли линейкой, указывая ширину, высоту, толщину и цвет. Здесь не надо быть полиглотом, и я ответственно заявляю, что изымается книга размером 20 х 40 сантиметров; пока её привозят в УФСБ, она становится 30 х 60; подвергается экспертизе уже 50 х 90. Таким образом, непонятно: действительно ли подвергались экспертизе те книги, которые нашли на квартире Горенбургов и привезли? Да и были ли они похищены?
До сих пор остается открытым вопрос, кто и как отключил сигнализацию. До сих пор остается открытым вопрос, зачем воры, которые, и по их словам, и по мнению суда, точно знали, где и что лежит, устроили настоящий погром в хранилище древних рукописей. То, что они проникали туда, - это факт. А вот то, что они что-нибудь похитили, - это вряд ли. Дело в том, что, как записано в приговоре суда, книги воровали много лет, и, вполне возможно, чтобы скрыть это хищение, согласно "Операции "ы"...", просто устроили налет на хранилище. Вы помните замечательные слова: "Красть ничего не надо, все уже украдено до нас".
Остаются более чем странными и некоторые методы при сборе доказательств "вины Дмитрия Якубовского". Так, во время обыска на даче у Дмитрия в нарушение всех законов, в отсутствии при изъятии понятых был обнаружен некий факс. Российские следователи написали в Швейцарию, что этот факс - список рукописей, которые были впоследствии похищены из Петербурга. Швейцарцы поверили. Но когда ознакомились с этим факсом (текст был на русском языке, и, следовательно, русские следователи прочли его и поняли), то выяснилось, что в факсе перечислены книги, не только никогда не находившиеся в Петербурге, а спокойно лежащие в библиотеках Москвы и других городов и никем и никогда не похищавшиеся, о чем в деле имелась справка, полученная через четыре дня после ареста Дмитрия.
Можно долго рассказывать о том, как это дело шилось белыми нитками, но мне кажется, главное состоит в другом - необходимо понять, что если в наши дни такое могли сделать с Дмитрием, человеком отнюдь не обделенным вниманием прессы и властей, то что могут сделать с вами, если очередному сотруднику безопасности это вдруг понадобится.
Дело о "трехстах" миллионах
Если нельзя, но очень хочется - значит, можно. Таким принципом руководствовались наши следователи, пытаясь доказать, что Волга не впадает в Каспийское море, что земля имеет форму чемодана, а Дмитрий Якубовский причастен к краже века.
Начнем с того, что кражу этих книг с таким же успехом можно назвать кражей века, как меня - голливудской звездой. Дело в том, что следствие, а потом и суд специально придумали стоимость этих книг, равную 130, а первоначально 300 миллионам. Если бы стоимость этих книг, независимо от того, похищались они или нет, была бы названа честно, она бы равнялась всего лишь двум миллионам долларов США. Именно так оценили книги эксперты "Сотби".
По мнению суда, в краже участвовало не менее десяти человек. Если это так, то доля каждого, в том числе и доля Дмитрия, если бы он участвовал в краже, составляла бы около двухсот тысяч долларов. Это сумма равна двухмесячной зарплате, которую он выплачивал своим сотрудникам. Вряд ли за двухмесячную зарплату нормально обеспеченный человек мог пойти на какое-либо нарушение, не говоря уже о преступлении. Понимая, что не только прямых, но и косвенных доказательств вины Дмитрия нет и найти их в России невозможно, следователи, вернее, те, кто за ними стоял, попытались организовать сбор так называемых доказательств по всему миру. Весь их урожай, кроме глупости следствия, ничего доказать не смог.
Остановка первая. Израиль
Надо сказать, что внутриполитическая жизнь Израиля очень способствовала контакту между Израилем и Россией на этой почве. Что хотела российская сторона - понятно. Любыми правдами и неправдами упрятать Якубовского за решетку.
Что же хотели израильтяне? Конечно, были обиды на несостоявшиеся контакты Дмитрия со спецслужбами, и не только в лице Рафи Итана, но и в лице других, действующих и поныне, руководителей этих ведомств. Но это было не главное. Дело в том, что 94-й и 95-й годы в Израиле проходили под знаменем борьбы коренных жителей против русской алии - эмиграции. Инициатива исходила от так называемых староверов - коренных жителей Израиля. Ведь русская община в Израиле росла и состояла отнюдь не из самых глупых людей. Так вот эти люди, терявшие власть, должны были во что бы то ни стало скомпрометировать алию. Для этого им надо было показать обществу, что алия сама по себе - преступна по своей природе. И именно поэтому впоследствии в Израиле, не сумев сделать шоу из дела Якубовского, сделали такое же шоу из дела Григория Лернера. Правда, вину последнего доказывать не стали, а он согласился на сделку с полицией, то есть на договор, по которому полиция не расследует его дело, а он проводит в местах заключения некоторое время.
Так вот, возвращаясь к Якубовскому, хочу отметить, что очень кстати для израильской политической элиты пришлось именно дело Дмитрия, потому что с его помощью пытались дискредитировать всю алию.
Надо же, удивительное дело: Израиль, не имеющий на сегодняшний день никаких договоров с Россией, стал вопреки этому выполнять не только все просьбы, но и прихоти российской стороны. Но даже те, кто действительно устраивал погром в библиотеке - назвать это кражей язык не поворачивается, - были формально признаны судом виновными, вместо судебного разбирательства, в сущности, была заключена сделка, а все остальные были оправданы.
Хочется думать, что вряд ли израильский народ выиграл от подобных пируэтов своего правительства. Вскоре это правительство сменилось. Сменилось страшно - в связи с убийством премьер-министра Израиля Ицхака Рабина. Надо думать, Бог, видя то, что творит это правительство, избавил израильский народ от него. Остается надеяться, что нынешнее правительство не повторит ошибок предыдущего в отношении русскоязычного населения страны. Дело Якубовского в этом смысле не очень отличается от дела Бейлиса и других известных антисемитских дел. Правда, впервые официальные лица Израиля приняли участие в таком грязном деле.
Швейцария-Берн
Совершенно очевидно, что сведения, полученные из Израиля, свидетельствуют о ком угодно, только не о Якубовском, поскольку ни один человек из тех, кто признал себя участником погрома в библиотеке, не показал, что видел или слышал Якубовского, за исключением того, что читал о нем в газетах, но это не запрещено никому.
Российские Пинкертоны направили свои стопы в Берн, рассчитывая проникнуть во многие тайны и раскрыть хитрые, коварные планы врага, вдохновленные примером русского разведчика Максима Максимовича Исаева, в народе известного как Штирлиц. Для начала они послали в Швейцарию ложное сообщение о том, что на даче Якубовского найден список книг. Я уже рассказывала о том, что это был неумело подкинутый кем-то список книг, никогда не похищавшихся. Наверное, Якубовскому хотели инкриминировать кражи во всех городах России, поэтому подкинули не тот список. Бывает и не такое.
Впоследствии швейцарский Верховный суд отказался депортировать в Россию Станислава Якубовского именно потому, что судьи, ознакомившись с перечнем похищенного и с названиями книг, фигурирующих в "обнаруженном" списке, пришли к выводу, что российская сторона их, попросту говоря, обманывала. Потому и вынесли свой вердикт: отказать российской стороне в доверии. А один из судей заявил: "Мы не имеем дело с людьми, которые нас обманывают".
Надо сказать, что сейчас в Швейцарии идет судебный процесс уже над самими следователями, которые вели это, с позволения сказать, дело. От души желаю им, чтобы правовая машина не поломала их и не перекрутила.
Приключения на берегах Онтарио
Поняв, что континентальными командировками за рубеж не удается достичь поставленной московскими хозяевами задачи, следствие переместилось в Канаду. Оно и понятно. Дмитрий Якубовский жил в этой стране до возвращения в Россию полтора года, а значит, можно чего-нибудь накопать. Вообще желание накопать у следователя присутствовало всегда и доходило до абсурда.
Так, дело открывается заявлением Якубовского. Только не Дмитрия, а его отца - Олега. Это заявление, датированное семидесятым годом, с просьбой принять сына Дмитрия в первый класс. Из материалов уголовного дела я узнала, какие оценки с первого по десятый класс по четвертям получал мой муж, а также когда и по какому поводу ему с 1970 года по настоящее время объявлялись выговоры или благодарности. Из протокола допроса классного руководителя выяснила, что Дима ничего плохого в школе не делал и книги похищать не собирался. Спасибо следователям, потому что, если бы я столько захотела узнать о своем муже без их помощи, то мне бы пришлось обращаться как минимум в Кролл-Ассошиэйтед, известную американскую фирму, занимающуюся частными расследованиями, и платить огромные деньги. А тут все сделали бесплатно, за счет российских налогоплательщиков.
Итак, поняв, что они уже осмотрели все достопримечательности земли обетованной и альпийской республики, следователи вспомнили о писателе Фениморе Купере. Прочитав о приключениях на берегах Онтарио Кожаного Чулка, направились именно туда.
Когда я изучала материалы, полученные из Канады, мне было просто интересно. Там содержалось очень много любопытной информации, представлявшей интерес не для защиты, суда или следствия, а для меня, как женщины.
Дело в том, что канадцы записывали разговоры моего мужа с его любовницами в течение длительного времени. Из этих разговоров можно было узнать не только с кем спит мой муж. Я выяснила, с кем спала его бывшая жена, с кем спал друг бывшей жены моего мужа, что думал о моем муже бывший муж бывшей любовницы и многое, многое другое. Учитывая привычку Димы излагать свои мысли не совсем литературным языком, мне пришлось, конечно, задумываться над смыслом сказанного. Может быть, канадцы, не обладавшие достаточными познаниями в русском языке, видели в его словах какой-то шифр. Мне тоже поначалу было непонятно, что такое "вынь ... изо рта" или "тебя что, ...., когда ты со мной разговариваешь?" и т. д. Не сумев разгадать эти лингвистические загадки, канадцы передали пленки российским сыщикам.
Я с большим удовольствием прослушивала эти записи в суде. Хочется отметить, что, если бы Дмитрия судили за то, что он не вступил в общество по защите русского языка, запечатленное на пленках было бы убойным доказательством вины. Но поскольку его судили совершенно за другое, то я до сих пор не могу понять, какое все это отношение имеет к делу.
Впрочем, те люди, которые нарушили закон с канадской стороны и выдали материалы вопреки не только российскому, но и канадскому закону, ныне больше не работают в центральных органах полиции Канады, а сосланы на самые окраины этого государства.
Канада - страна, имеющая огромную площадь, которая может сравниться только с Россией. От одного до другого края лететь восемь-десять часов. Бывшие сотрудники Канадской Королевской полиции совершили этот путь и теперь они несут службу в северных районах страны, где могут записывать только разговоры белых медведей с белыми медведицами.
Канадские налогоплательщики не хотят платить за глупости. Интересно, а российские?
Судебный приговор как жанр художественного произведения
Хочется отметить, что суд, признавая моего мужа виновным, нигде прямо не указывал на то, что именно установлено. Большое ему, суду, спасибо, ибо это пожизненно остается основанием для отмены такого приговора. В приговоре суда вместо привычного для юристов изложения фактов, признанных судом доказанными, написано не о том, что было, а о том, что должно было быть, по мнению судей.
На пляже Дмитрий Якубовский прогуливался с человеком, значится в приговоре, невысоким и худым, как и он сам. (Как бы мне этого хотелось! Но все мои старания посадить мужа на диету пока не увенчались успехом...) Этим человеком мог быть Лебедев (бывший сотрудник Российской национальной библиотеки, ныне живет в Израиле), такова логика суда. Надо сказать, что может быть все, что не противоречит законам физики. Хочется спросить суд: если этим человеком мог быть Лебедев, значит, мог быть и не Лебедев, или мог Лебедев и не быть. Суд вопреки закону основывает свое суждение на предположении, а не на установленных фактах.
А чего стоят внутренние монологи судьи с самим собой, изложенные в приговоре? Суд считает, что "должно было бы произойти то-то". Что значит "должно было произойти"? Суд должен установить не то, что "должно было произойти", а то, что произошло или не произошло. Следует сказать, что впервые имя Дмитрия встречается на 58-й странице приговора. Дочитав приговор до 57-й страницы, я не могла избавиться от странного ощущения, что судья по ошибке отдал мне приговор не из нашего дела, а из дела какого-то другого человека. И лишь на 58-й странице, впервые увидев фамилию моего мужа, я подумала, что он все-таки не ошибся и дал именно тот приговор. Во всем остальном мне трудно разделить точку зрения судьи.
Надо сказать, что любое событие, которое происходило вокруг моего мужа, независимо от того, ел он или спал, писал письма, чесал в затылке или ковырял в носу, все, по мнению суда, косвенно свидетельствовало о его коварных замыслах. Взять хотя бы телефонные звонки. Дмитрий в течение одной недели часто звонит своему брату Станиславу, а тот звонит ему. Суд пишет: частые телефонные разговоры между братьями свидетельствуют о том, что они обсуждают совершение преступления. Это по телефону-то! Обсуждать совершение преступления по телефону при его-то, Дмитрия, опыте! Трудно в это поверить. Однако суд не утруждает себя какими-либо доказательствами. Просто, по мнению суда, часто перезваниваются - значит, обсуждают преступление. А тут, как на грех, в следующий период времени не звонят друг другу вообще. Может, из-за бабы поссорились? Но суд находит этому другое объяснение. Раз не звонят друг другу - значит, уже все обсудили. И решили преступление совершить. А тут, спустя некоторое время, опять звонят друг другу. Возникает вопрос: как же это объяснить? Да очень просто: раз вновь звонят, значит решили уточнить детали. Таким образом, хоть звони, хоть не звони это свидетельствует о твоих преступных намерениях... А если он идет в туалет, значит, он что, съел ворованные в чужом саду яблоки? А если не идет в туалет, то съел ворованные в чужом саду груши...
Второе дело
У многих до сих пор на слуху второе уголовное дело по обвинению Дмитрия Якубовского в том, что он .... своих сокамерников и ломал им ребра. Когда формулировалось это обвинение, не было газеты, которая не проинформировала бы своих читателей о вопиющих "фактах". Потом суд признал, что ничего подобного не было, но об этом решении отечественной Фемиды все забыли.
По версии следствия, он избил сокамерника и сломал ему два ребра. Правда, суд пришел к выводу, что Дима несколько раз ударил своего сокамерника Христенко не с целью "совершить насилие над ним, а желая утвердить свое мнимое превосходство", как написано в приговоре.
Смешная формулировка? Еще смешней делается, когда из материалов дела узнаешь, что "потерпевший" - кандидат в мастера спорта, со здоровенной рожей - сидел за контрабанду оружия, которую сам же признал. На допросы его вызывали сотрудники ФСБ. Нам было известно, что во время этих допросов-бесед его расспрашивали о Диме. После того как он дал показания на Якубовского, был сразу отпущен на свободу.
Уголовное дело по обвинению Христенко было приостановлено.
Нельзя не улыбнуться, ознакомившись с показаниями "потерпевшего" о том, что представители ФСБ приходили к нему на беседу с целью "выяснить его состояние здоровья и помочь в лечении геморроя". Да-да, именно так написано в протоколе допроса. Как показал допрошенный на предварительном следствии сотрудник ФСБ, лечение геморроя поручено заместителю начальника оперотдела.
Мне думается, что больше ничего объяснять не надо. Из сказанного и так уже все понятно. Остается только порадоваться за чуткость славных сотрудников ФСБ, которую они готовы проявить по отношению к каждому, страдающему геморроем...
Для чего же все это было нужно? Совершенно понятно, что юридический смысл здесь искать не приходится. Ответ может быть только один - несмотря на управляемость судов, на карманных прокуроров, власти боялись оправдательного приговора. Именно затем, чтобы "подпереть" несуществующее первое дело, было придумано второе.
Почему?
Этот вопрос мне долго не давал покоя. Как адвокат Якубовского, я знала уголовное дело чуть ли не наизусть. И опять же, как адвокат, не могла не видеть эти грубые белые нитки, торчавшие отовсюду. Дело шили не лучшие портные, строчка получилась неровной, а кое-где отсутствовала напрочь. "Костюмчик" вышел просто по Райкину. Но вышел, причем примеркой дело не ограничилось. Пришлось его носить долгих четыре года.
Я не раз спрашивала Диму, за что его посадили.
По его словам, разгадку следует искать в событиях лета и осени 1993 года. Вспомним?
Открытое противостояние структур власти началось летом. Парламент против президента. В июле Якубовского привезли в Москву и задали вечный русский вопрос: "Что делать?" Сидя в Кремле, за неделю он составил программу.
Главная задача заключалась в том, чтобы расчистить дорогу, а потом уже навести порядок. Без стрельбы, без крови, без трупов. Но исполнителей этот путь не устраивал. Слишком сложно, да и долго. Надо было аккуратно, используя различные рычаги, перевести в свой лагерь ряд людей. Вместо того чтобы плавно решить этот вопрос, людей обрекли на смерть. Политическую, конечно. Физическое уничтожение не потребовалось. Тот же Руцкой при умелом подходе не пошел бы против президента, но тогда он занял бы чье-то место, на которое уже имелся претендент. Да что говорить! Войны в Чечне могло не быть, если бы состоялась встреча Ельцина с Дудаевым. Не дали.
Им хотелось действовать побыстрей, артиллерийским наскоком. И кровь им была нужна. Как в банде бандиты повязаны кровью, так и здесь им необходимо было замазать президента. Он до сих пор не может отмыться от этой крови.
Дима вернулся в Москву после выборов в декабре и, как обещал, держался в стороне от политики. Кремль объезжал стороной. Наверное, ему надо было работать дворником, чистить дворы и помойки - в этом случае о нем никто бы не вспомнил.
Но, как подчеркнул судья Реммер, Якубовский, вернувшись из Канады, "стал восстанавливать имевшуюся вокруг него до отъезда престижную в понимании свежеиспеченной столичной элиты атмосферу барской роскоши и сервиса". Забылся...
Ведь собираясь в Россию, он зашел в Торонто в один хороший итальянский магазин купить материал.
- Мне надо сшить пять костюмов, - сказал Якубовский продавцам-итальянцам, большим знатокам этого дела.
Принесли ему кучу разнообразных тканей. Дима выбрал одну.
- Как! - закричали итальянцы. - Вы выбрали материал на один костюм?
И тут Дима их ошарашил:
- Мне нужно пять одинаковых костюмов, к ним одинаковые носки, галстуки и ботинки.
- Мафия, сэр? - вежливо осведомились они. - Убить кого-то намереваетесь?
- Нет, - успокоил Якубовский всполошившихся итальянцев, - я человек мирный. Просто еду в Россию, а там надо выглядеть бедным, как большинство.
- Надо же, - закачали головами итальянцы, - а у нас, наоборот, бедные хотят, чтобы их принимали за богатых.
Вместо того чтобы сидеть и не высовываться, Дима давал интервью, открыл офис в гостинице "Метрополь", ездил на длинной американской машине, обзавелся штатом телохранителей, шоферов, секретарей, горничных.
Уже была объявлена амнистия 1994 года. Узников выпустили из Лефортовской тюрьмы. И президент в любой момент мог спросить: "Что же вы, чудаки, так меня подставили? Где этот Якубовский со своим планом? Хочу этому дураку в глаза посмотреть!"
Конечно, можно было одним махом разрубить узел - убрать Якубовского. Как будто просто. Но они сообразили, что вариант ликвидации породит массу неудобных вопросов, в первую очередь у президента. Списать горы трупов на Якубовского, который уже ничего не скажет? Несолидно как-то. Но ведь есть прекрасный, давно апробированный способ заткнуть кому-то глотку. Надолго, если не навсегда. Этот способ - дискредитация. Замазать человека с ног до головы. Тогда его будут сторониться, как прокаженного. Так Якубовского сделали книжным вором.
Как российские менты потрясли Грецию
Дима часто страдает из-за собственной доброты. Очень многие люди, чувствуя его хорошее отношение, быстро садятся ему на шею и начинают вести себя так, как не посмели бы с другими. Он иногда говорит, что, если бы к нему вернулась одна сотая того, что до своего ареста он раздал и подарил, то он бы мог жить безбедно до глубокой старости. Скольким людям Дима купил квартиры, дома, но никто из них не пришел на помощь, когда он освободился и оказался практически без средств. Помогали другие. Те, для кого он ничего не успел сделать, и те, с которыми он воевал, находясь по другую сторону баррикад. Ему страшно обидно, что люди, которых он пестовал, чуть ли не с того света вытаскивал, остались в стороне.
В один прекрасный день Диме вдруг стало жалко наших несчастных ментов. Это потом они не пожалели ни меня, когда мою квартиру трижды обворовали и стукнули по голове, ни Диму, которому пришлось томиться в восьмиметровой камере в обществе ещё двенадцати человек...
Это была благотворительная акция. Дима пошел с протянутой рукой по банкирам и другим влиятельным людям, чтобы собрать деньги на реализацию социальной программы для милиции. Задумка была такая: в качестве поощрения за успехи в работе отправить сотрудников милиции отдохнуть за границу. В Грецию.
Тогда был настоящий бум с этими заграничными поездками. Люди только обрели возможность увидеть мир, тот самый Запад, который десятилетиями с переменным успехом поливала грязью советская власть в лице своей партийной печати.
У ментов на хорошую поездку денег не было, но решили устроить все достойно, чтобы они почувствовали себя такими капиталистическими дядями. И вот пошел Дима с мошной за деньгами. Люди давали деньги именно ему, Дмитрию Якубовскому. Он мог подарить их девкам, сдать в детский фонд распорядиться по своему усмотрению. Планировалось, что выделят полтора миллиона долларов, но дали только миллион. В связи с чем у Димы возникли некоторые убытки.
Но основные убытки стали следствием Диминой доброты. Этих ментов надо было загнать в какую-нибудь индейскую резервацию, где бы им давали куски паршиво прожаренной конины. А Дима подумал, что надо им устроить праздник. Они же сволочи, но не потому, что такими родились, а потому, что им плохо живется.
Ездили они группами по 300-400 человек, всего побывало в Греции 1200 человек, то есть бригада в полном составе. Отдыхали по две недели.
Греция. Отель с четырьмя звездами. И со "шведским столом" три раза в день. Полный пансион. Можно было ни в чем себе не отказывать. При этом бесплатно подавалось вино. И в этот рай земной высадился батальон российских ментов.
Что происходит, когда советскому менту предоставляется возможность пить сколько влезет, ничего не нарушая? Происходит как в том анекдоте, когда человека спрашивают, что бы он сделал с вагоном яблок. "Сколько смог, съел бы, а остальные понадкусывал".
Не успела первая группа вымыть ноги в Эгейском море, как вызывает Диму один человек и со слезами на глазах протягивает факс. Да, подумал Дима, правы были Маршак с Бернсом, утверждая: "При всем при том, при всем при том, при всем при том, при этом бревно останется бревном и в орденах, и в лентах".
Так вот, если свинью поставить на задние ноги, она все равно не перестанет хрюкать. Волей-неволей приходили в голову эти сравнения при чтении злополучного факса из Греции. Лишь одна мысль вносила оптимистическую ноту. Хорошо, что своевременно предупредили администрацию этого несчастного греческого отеля, чтобы постояльцам в погонах не наполняли мини-бар! Иначе бы вообще никаких денег не хватило!
Наши менты-туристы устроили жуткий дебош. Этот пьяный батальон натворил такое, что при чтении злополучного факса хотелось плакать и смеяться одновременно.
Итак, какие поступили жалобы. Гости, находясь в номере, принялись со своего этажа бросать пластиковую мебель, пытаясь попасть в других гостей, которые в это время плавали в бассейне. Когда запасы мебели подошли к концу, они начали вспарывать подушки, поджигать их и бросать, как факелы. Горящие перышки разлетались очень красиво!
В это время другие "гости" ворвались в чужой номер, где отдыхала женщина, чья-то жена, и оттрахали её к общему удовольствию.
Но самое уникальное сообщение, которое врезалось Диме в память своей неординарностью, звучало так: "Такие-то (указываются фамилии) ворвались в магазин при отеле, связали хозяина, а его несовершеннолетнюю дочь раздели и заставили голой стоять в витрине и ещё мастурбировать при этом..."
Человек, которому пришел факс с изложением подробностей пребывания советских ментов в солнечной Греции, был потрясен не меньше меня.
- Старик, - сказал он Диме, - случай, конечно, вопиющий, но нельзя, чтобы хорошая идея таким образом была обосрана. Конфликт надо уладить.
До сих пор остается открытым вопрос, кто и как отключил сигнализацию. До сих пор остается открытым вопрос, зачем воры, которые, и по их словам, и по мнению суда, точно знали, где и что лежит, устроили настоящий погром в хранилище древних рукописей. То, что они проникали туда, - это факт. А вот то, что они что-нибудь похитили, - это вряд ли. Дело в том, что, как записано в приговоре суда, книги воровали много лет, и, вполне возможно, чтобы скрыть это хищение, согласно "Операции "ы"...", просто устроили налет на хранилище. Вы помните замечательные слова: "Красть ничего не надо, все уже украдено до нас".
Остаются более чем странными и некоторые методы при сборе доказательств "вины Дмитрия Якубовского". Так, во время обыска на даче у Дмитрия в нарушение всех законов, в отсутствии при изъятии понятых был обнаружен некий факс. Российские следователи написали в Швейцарию, что этот факс - список рукописей, которые были впоследствии похищены из Петербурга. Швейцарцы поверили. Но когда ознакомились с этим факсом (текст был на русском языке, и, следовательно, русские следователи прочли его и поняли), то выяснилось, что в факсе перечислены книги, не только никогда не находившиеся в Петербурге, а спокойно лежащие в библиотеках Москвы и других городов и никем и никогда не похищавшиеся, о чем в деле имелась справка, полученная через четыре дня после ареста Дмитрия.
Можно долго рассказывать о том, как это дело шилось белыми нитками, но мне кажется, главное состоит в другом - необходимо понять, что если в наши дни такое могли сделать с Дмитрием, человеком отнюдь не обделенным вниманием прессы и властей, то что могут сделать с вами, если очередному сотруднику безопасности это вдруг понадобится.
Дело о "трехстах" миллионах
Если нельзя, но очень хочется - значит, можно. Таким принципом руководствовались наши следователи, пытаясь доказать, что Волга не впадает в Каспийское море, что земля имеет форму чемодана, а Дмитрий Якубовский причастен к краже века.
Начнем с того, что кражу этих книг с таким же успехом можно назвать кражей века, как меня - голливудской звездой. Дело в том, что следствие, а потом и суд специально придумали стоимость этих книг, равную 130, а первоначально 300 миллионам. Если бы стоимость этих книг, независимо от того, похищались они или нет, была бы названа честно, она бы равнялась всего лишь двум миллионам долларов США. Именно так оценили книги эксперты "Сотби".
По мнению суда, в краже участвовало не менее десяти человек. Если это так, то доля каждого, в том числе и доля Дмитрия, если бы он участвовал в краже, составляла бы около двухсот тысяч долларов. Это сумма равна двухмесячной зарплате, которую он выплачивал своим сотрудникам. Вряд ли за двухмесячную зарплату нормально обеспеченный человек мог пойти на какое-либо нарушение, не говоря уже о преступлении. Понимая, что не только прямых, но и косвенных доказательств вины Дмитрия нет и найти их в России невозможно, следователи, вернее, те, кто за ними стоял, попытались организовать сбор так называемых доказательств по всему миру. Весь их урожай, кроме глупости следствия, ничего доказать не смог.
Остановка первая. Израиль
Надо сказать, что внутриполитическая жизнь Израиля очень способствовала контакту между Израилем и Россией на этой почве. Что хотела российская сторона - понятно. Любыми правдами и неправдами упрятать Якубовского за решетку.
Что же хотели израильтяне? Конечно, были обиды на несостоявшиеся контакты Дмитрия со спецслужбами, и не только в лице Рафи Итана, но и в лице других, действующих и поныне, руководителей этих ведомств. Но это было не главное. Дело в том, что 94-й и 95-й годы в Израиле проходили под знаменем борьбы коренных жителей против русской алии - эмиграции. Инициатива исходила от так называемых староверов - коренных жителей Израиля. Ведь русская община в Израиле росла и состояла отнюдь не из самых глупых людей. Так вот эти люди, терявшие власть, должны были во что бы то ни стало скомпрометировать алию. Для этого им надо было показать обществу, что алия сама по себе - преступна по своей природе. И именно поэтому впоследствии в Израиле, не сумев сделать шоу из дела Якубовского, сделали такое же шоу из дела Григория Лернера. Правда, вину последнего доказывать не стали, а он согласился на сделку с полицией, то есть на договор, по которому полиция не расследует его дело, а он проводит в местах заключения некоторое время.
Так вот, возвращаясь к Якубовскому, хочу отметить, что очень кстати для израильской политической элиты пришлось именно дело Дмитрия, потому что с его помощью пытались дискредитировать всю алию.
Надо же, удивительное дело: Израиль, не имеющий на сегодняшний день никаких договоров с Россией, стал вопреки этому выполнять не только все просьбы, но и прихоти российской стороны. Но даже те, кто действительно устраивал погром в библиотеке - назвать это кражей язык не поворачивается, - были формально признаны судом виновными, вместо судебного разбирательства, в сущности, была заключена сделка, а все остальные были оправданы.
Хочется думать, что вряд ли израильский народ выиграл от подобных пируэтов своего правительства. Вскоре это правительство сменилось. Сменилось страшно - в связи с убийством премьер-министра Израиля Ицхака Рабина. Надо думать, Бог, видя то, что творит это правительство, избавил израильский народ от него. Остается надеяться, что нынешнее правительство не повторит ошибок предыдущего в отношении русскоязычного населения страны. Дело Якубовского в этом смысле не очень отличается от дела Бейлиса и других известных антисемитских дел. Правда, впервые официальные лица Израиля приняли участие в таком грязном деле.
Швейцария-Берн
Совершенно очевидно, что сведения, полученные из Израиля, свидетельствуют о ком угодно, только не о Якубовском, поскольку ни один человек из тех, кто признал себя участником погрома в библиотеке, не показал, что видел или слышал Якубовского, за исключением того, что читал о нем в газетах, но это не запрещено никому.
Российские Пинкертоны направили свои стопы в Берн, рассчитывая проникнуть во многие тайны и раскрыть хитрые, коварные планы врага, вдохновленные примером русского разведчика Максима Максимовича Исаева, в народе известного как Штирлиц. Для начала они послали в Швейцарию ложное сообщение о том, что на даче Якубовского найден список книг. Я уже рассказывала о том, что это был неумело подкинутый кем-то список книг, никогда не похищавшихся. Наверное, Якубовскому хотели инкриминировать кражи во всех городах России, поэтому подкинули не тот список. Бывает и не такое.
Впоследствии швейцарский Верховный суд отказался депортировать в Россию Станислава Якубовского именно потому, что судьи, ознакомившись с перечнем похищенного и с названиями книг, фигурирующих в "обнаруженном" списке, пришли к выводу, что российская сторона их, попросту говоря, обманывала. Потому и вынесли свой вердикт: отказать российской стороне в доверии. А один из судей заявил: "Мы не имеем дело с людьми, которые нас обманывают".
Надо сказать, что сейчас в Швейцарии идет судебный процесс уже над самими следователями, которые вели это, с позволения сказать, дело. От души желаю им, чтобы правовая машина не поломала их и не перекрутила.
Приключения на берегах Онтарио
Поняв, что континентальными командировками за рубеж не удается достичь поставленной московскими хозяевами задачи, следствие переместилось в Канаду. Оно и понятно. Дмитрий Якубовский жил в этой стране до возвращения в Россию полтора года, а значит, можно чего-нибудь накопать. Вообще желание накопать у следователя присутствовало всегда и доходило до абсурда.
Так, дело открывается заявлением Якубовского. Только не Дмитрия, а его отца - Олега. Это заявление, датированное семидесятым годом, с просьбой принять сына Дмитрия в первый класс. Из материалов уголовного дела я узнала, какие оценки с первого по десятый класс по четвертям получал мой муж, а также когда и по какому поводу ему с 1970 года по настоящее время объявлялись выговоры или благодарности. Из протокола допроса классного руководителя выяснила, что Дима ничего плохого в школе не делал и книги похищать не собирался. Спасибо следователям, потому что, если бы я столько захотела узнать о своем муже без их помощи, то мне бы пришлось обращаться как минимум в Кролл-Ассошиэйтед, известную американскую фирму, занимающуюся частными расследованиями, и платить огромные деньги. А тут все сделали бесплатно, за счет российских налогоплательщиков.
Итак, поняв, что они уже осмотрели все достопримечательности земли обетованной и альпийской республики, следователи вспомнили о писателе Фениморе Купере. Прочитав о приключениях на берегах Онтарио Кожаного Чулка, направились именно туда.
Когда я изучала материалы, полученные из Канады, мне было просто интересно. Там содержалось очень много любопытной информации, представлявшей интерес не для защиты, суда или следствия, а для меня, как женщины.
Дело в том, что канадцы записывали разговоры моего мужа с его любовницами в течение длительного времени. Из этих разговоров можно было узнать не только с кем спит мой муж. Я выяснила, с кем спала его бывшая жена, с кем спал друг бывшей жены моего мужа, что думал о моем муже бывший муж бывшей любовницы и многое, многое другое. Учитывая привычку Димы излагать свои мысли не совсем литературным языком, мне пришлось, конечно, задумываться над смыслом сказанного. Может быть, канадцы, не обладавшие достаточными познаниями в русском языке, видели в его словах какой-то шифр. Мне тоже поначалу было непонятно, что такое "вынь ... изо рта" или "тебя что, ...., когда ты со мной разговариваешь?" и т. д. Не сумев разгадать эти лингвистические загадки, канадцы передали пленки российским сыщикам.
Я с большим удовольствием прослушивала эти записи в суде. Хочется отметить, что, если бы Дмитрия судили за то, что он не вступил в общество по защите русского языка, запечатленное на пленках было бы убойным доказательством вины. Но поскольку его судили совершенно за другое, то я до сих пор не могу понять, какое все это отношение имеет к делу.
Впрочем, те люди, которые нарушили закон с канадской стороны и выдали материалы вопреки не только российскому, но и канадскому закону, ныне больше не работают в центральных органах полиции Канады, а сосланы на самые окраины этого государства.
Канада - страна, имеющая огромную площадь, которая может сравниться только с Россией. От одного до другого края лететь восемь-десять часов. Бывшие сотрудники Канадской Королевской полиции совершили этот путь и теперь они несут службу в северных районах страны, где могут записывать только разговоры белых медведей с белыми медведицами.
Канадские налогоплательщики не хотят платить за глупости. Интересно, а российские?
Судебный приговор как жанр художественного произведения
Хочется отметить, что суд, признавая моего мужа виновным, нигде прямо не указывал на то, что именно установлено. Большое ему, суду, спасибо, ибо это пожизненно остается основанием для отмены такого приговора. В приговоре суда вместо привычного для юристов изложения фактов, признанных судом доказанными, написано не о том, что было, а о том, что должно было быть, по мнению судей.
На пляже Дмитрий Якубовский прогуливался с человеком, значится в приговоре, невысоким и худым, как и он сам. (Как бы мне этого хотелось! Но все мои старания посадить мужа на диету пока не увенчались успехом...) Этим человеком мог быть Лебедев (бывший сотрудник Российской национальной библиотеки, ныне живет в Израиле), такова логика суда. Надо сказать, что может быть все, что не противоречит законам физики. Хочется спросить суд: если этим человеком мог быть Лебедев, значит, мог быть и не Лебедев, или мог Лебедев и не быть. Суд вопреки закону основывает свое суждение на предположении, а не на установленных фактах.
А чего стоят внутренние монологи судьи с самим собой, изложенные в приговоре? Суд считает, что "должно было бы произойти то-то". Что значит "должно было произойти"? Суд должен установить не то, что "должно было произойти", а то, что произошло или не произошло. Следует сказать, что впервые имя Дмитрия встречается на 58-й странице приговора. Дочитав приговор до 57-й страницы, я не могла избавиться от странного ощущения, что судья по ошибке отдал мне приговор не из нашего дела, а из дела какого-то другого человека. И лишь на 58-й странице, впервые увидев фамилию моего мужа, я подумала, что он все-таки не ошибся и дал именно тот приговор. Во всем остальном мне трудно разделить точку зрения судьи.
Надо сказать, что любое событие, которое происходило вокруг моего мужа, независимо от того, ел он или спал, писал письма, чесал в затылке или ковырял в носу, все, по мнению суда, косвенно свидетельствовало о его коварных замыслах. Взять хотя бы телефонные звонки. Дмитрий в течение одной недели часто звонит своему брату Станиславу, а тот звонит ему. Суд пишет: частые телефонные разговоры между братьями свидетельствуют о том, что они обсуждают совершение преступления. Это по телефону-то! Обсуждать совершение преступления по телефону при его-то, Дмитрия, опыте! Трудно в это поверить. Однако суд не утруждает себя какими-либо доказательствами. Просто, по мнению суда, часто перезваниваются - значит, обсуждают преступление. А тут, как на грех, в следующий период времени не звонят друг другу вообще. Может, из-за бабы поссорились? Но суд находит этому другое объяснение. Раз не звонят друг другу - значит, уже все обсудили. И решили преступление совершить. А тут, спустя некоторое время, опять звонят друг другу. Возникает вопрос: как же это объяснить? Да очень просто: раз вновь звонят, значит решили уточнить детали. Таким образом, хоть звони, хоть не звони это свидетельствует о твоих преступных намерениях... А если он идет в туалет, значит, он что, съел ворованные в чужом саду яблоки? А если не идет в туалет, то съел ворованные в чужом саду груши...
Второе дело
У многих до сих пор на слуху второе уголовное дело по обвинению Дмитрия Якубовского в том, что он .... своих сокамерников и ломал им ребра. Когда формулировалось это обвинение, не было газеты, которая не проинформировала бы своих читателей о вопиющих "фактах". Потом суд признал, что ничего подобного не было, но об этом решении отечественной Фемиды все забыли.
По версии следствия, он избил сокамерника и сломал ему два ребра. Правда, суд пришел к выводу, что Дима несколько раз ударил своего сокамерника Христенко не с целью "совершить насилие над ним, а желая утвердить свое мнимое превосходство", как написано в приговоре.
Смешная формулировка? Еще смешней делается, когда из материалов дела узнаешь, что "потерпевший" - кандидат в мастера спорта, со здоровенной рожей - сидел за контрабанду оружия, которую сам же признал. На допросы его вызывали сотрудники ФСБ. Нам было известно, что во время этих допросов-бесед его расспрашивали о Диме. После того как он дал показания на Якубовского, был сразу отпущен на свободу.
Уголовное дело по обвинению Христенко было приостановлено.
Нельзя не улыбнуться, ознакомившись с показаниями "потерпевшего" о том, что представители ФСБ приходили к нему на беседу с целью "выяснить его состояние здоровья и помочь в лечении геморроя". Да-да, именно так написано в протоколе допроса. Как показал допрошенный на предварительном следствии сотрудник ФСБ, лечение геморроя поручено заместителю начальника оперотдела.
Мне думается, что больше ничего объяснять не надо. Из сказанного и так уже все понятно. Остается только порадоваться за чуткость славных сотрудников ФСБ, которую они готовы проявить по отношению к каждому, страдающему геморроем...
Для чего же все это было нужно? Совершенно понятно, что юридический смысл здесь искать не приходится. Ответ может быть только один - несмотря на управляемость судов, на карманных прокуроров, власти боялись оправдательного приговора. Именно затем, чтобы "подпереть" несуществующее первое дело, было придумано второе.
Почему?
Этот вопрос мне долго не давал покоя. Как адвокат Якубовского, я знала уголовное дело чуть ли не наизусть. И опять же, как адвокат, не могла не видеть эти грубые белые нитки, торчавшие отовсюду. Дело шили не лучшие портные, строчка получилась неровной, а кое-где отсутствовала напрочь. "Костюмчик" вышел просто по Райкину. Но вышел, причем примеркой дело не ограничилось. Пришлось его носить долгих четыре года.
Я не раз спрашивала Диму, за что его посадили.
По его словам, разгадку следует искать в событиях лета и осени 1993 года. Вспомним?
Открытое противостояние структур власти началось летом. Парламент против президента. В июле Якубовского привезли в Москву и задали вечный русский вопрос: "Что делать?" Сидя в Кремле, за неделю он составил программу.
Главная задача заключалась в том, чтобы расчистить дорогу, а потом уже навести порядок. Без стрельбы, без крови, без трупов. Но исполнителей этот путь не устраивал. Слишком сложно, да и долго. Надо было аккуратно, используя различные рычаги, перевести в свой лагерь ряд людей. Вместо того чтобы плавно решить этот вопрос, людей обрекли на смерть. Политическую, конечно. Физическое уничтожение не потребовалось. Тот же Руцкой при умелом подходе не пошел бы против президента, но тогда он занял бы чье-то место, на которое уже имелся претендент. Да что говорить! Войны в Чечне могло не быть, если бы состоялась встреча Ельцина с Дудаевым. Не дали.
Им хотелось действовать побыстрей, артиллерийским наскоком. И кровь им была нужна. Как в банде бандиты повязаны кровью, так и здесь им необходимо было замазать президента. Он до сих пор не может отмыться от этой крови.
Дима вернулся в Москву после выборов в декабре и, как обещал, держался в стороне от политики. Кремль объезжал стороной. Наверное, ему надо было работать дворником, чистить дворы и помойки - в этом случае о нем никто бы не вспомнил.
Но, как подчеркнул судья Реммер, Якубовский, вернувшись из Канады, "стал восстанавливать имевшуюся вокруг него до отъезда престижную в понимании свежеиспеченной столичной элиты атмосферу барской роскоши и сервиса". Забылся...
Ведь собираясь в Россию, он зашел в Торонто в один хороший итальянский магазин купить материал.
- Мне надо сшить пять костюмов, - сказал Якубовский продавцам-итальянцам, большим знатокам этого дела.
Принесли ему кучу разнообразных тканей. Дима выбрал одну.
- Как! - закричали итальянцы. - Вы выбрали материал на один костюм?
И тут Дима их ошарашил:
- Мне нужно пять одинаковых костюмов, к ним одинаковые носки, галстуки и ботинки.
- Мафия, сэр? - вежливо осведомились они. - Убить кого-то намереваетесь?
- Нет, - успокоил Якубовский всполошившихся итальянцев, - я человек мирный. Просто еду в Россию, а там надо выглядеть бедным, как большинство.
- Надо же, - закачали головами итальянцы, - а у нас, наоборот, бедные хотят, чтобы их принимали за богатых.
Вместо того чтобы сидеть и не высовываться, Дима давал интервью, открыл офис в гостинице "Метрополь", ездил на длинной американской машине, обзавелся штатом телохранителей, шоферов, секретарей, горничных.
Уже была объявлена амнистия 1994 года. Узников выпустили из Лефортовской тюрьмы. И президент в любой момент мог спросить: "Что же вы, чудаки, так меня подставили? Где этот Якубовский со своим планом? Хочу этому дураку в глаза посмотреть!"
Конечно, можно было одним махом разрубить узел - убрать Якубовского. Как будто просто. Но они сообразили, что вариант ликвидации породит массу неудобных вопросов, в первую очередь у президента. Списать горы трупов на Якубовского, который уже ничего не скажет? Несолидно как-то. Но ведь есть прекрасный, давно апробированный способ заткнуть кому-то глотку. Надолго, если не навсегда. Этот способ - дискредитация. Замазать человека с ног до головы. Тогда его будут сторониться, как прокаженного. Так Якубовского сделали книжным вором.
Как российские менты потрясли Грецию
Дима часто страдает из-за собственной доброты. Очень многие люди, чувствуя его хорошее отношение, быстро садятся ему на шею и начинают вести себя так, как не посмели бы с другими. Он иногда говорит, что, если бы к нему вернулась одна сотая того, что до своего ареста он раздал и подарил, то он бы мог жить безбедно до глубокой старости. Скольким людям Дима купил квартиры, дома, но никто из них не пришел на помощь, когда он освободился и оказался практически без средств. Помогали другие. Те, для кого он ничего не успел сделать, и те, с которыми он воевал, находясь по другую сторону баррикад. Ему страшно обидно, что люди, которых он пестовал, чуть ли не с того света вытаскивал, остались в стороне.
В один прекрасный день Диме вдруг стало жалко наших несчастных ментов. Это потом они не пожалели ни меня, когда мою квартиру трижды обворовали и стукнули по голове, ни Диму, которому пришлось томиться в восьмиметровой камере в обществе ещё двенадцати человек...
Это была благотворительная акция. Дима пошел с протянутой рукой по банкирам и другим влиятельным людям, чтобы собрать деньги на реализацию социальной программы для милиции. Задумка была такая: в качестве поощрения за успехи в работе отправить сотрудников милиции отдохнуть за границу. В Грецию.
Тогда был настоящий бум с этими заграничными поездками. Люди только обрели возможность увидеть мир, тот самый Запад, который десятилетиями с переменным успехом поливала грязью советская власть в лице своей партийной печати.
У ментов на хорошую поездку денег не было, но решили устроить все достойно, чтобы они почувствовали себя такими капиталистическими дядями. И вот пошел Дима с мошной за деньгами. Люди давали деньги именно ему, Дмитрию Якубовскому. Он мог подарить их девкам, сдать в детский фонд распорядиться по своему усмотрению. Планировалось, что выделят полтора миллиона долларов, но дали только миллион. В связи с чем у Димы возникли некоторые убытки.
Но основные убытки стали следствием Диминой доброты. Этих ментов надо было загнать в какую-нибудь индейскую резервацию, где бы им давали куски паршиво прожаренной конины. А Дима подумал, что надо им устроить праздник. Они же сволочи, но не потому, что такими родились, а потому, что им плохо живется.
Ездили они группами по 300-400 человек, всего побывало в Греции 1200 человек, то есть бригада в полном составе. Отдыхали по две недели.
Греция. Отель с четырьмя звездами. И со "шведским столом" три раза в день. Полный пансион. Можно было ни в чем себе не отказывать. При этом бесплатно подавалось вино. И в этот рай земной высадился батальон российских ментов.
Что происходит, когда советскому менту предоставляется возможность пить сколько влезет, ничего не нарушая? Происходит как в том анекдоте, когда человека спрашивают, что бы он сделал с вагоном яблок. "Сколько смог, съел бы, а остальные понадкусывал".
Не успела первая группа вымыть ноги в Эгейском море, как вызывает Диму один человек и со слезами на глазах протягивает факс. Да, подумал Дима, правы были Маршак с Бернсом, утверждая: "При всем при том, при всем при том, при всем при том, при этом бревно останется бревном и в орденах, и в лентах".
Так вот, если свинью поставить на задние ноги, она все равно не перестанет хрюкать. Волей-неволей приходили в голову эти сравнения при чтении злополучного факса из Греции. Лишь одна мысль вносила оптимистическую ноту. Хорошо, что своевременно предупредили администрацию этого несчастного греческого отеля, чтобы постояльцам в погонах не наполняли мини-бар! Иначе бы вообще никаких денег не хватило!
Наши менты-туристы устроили жуткий дебош. Этот пьяный батальон натворил такое, что при чтении злополучного факса хотелось плакать и смеяться одновременно.
Итак, какие поступили жалобы. Гости, находясь в номере, принялись со своего этажа бросать пластиковую мебель, пытаясь попасть в других гостей, которые в это время плавали в бассейне. Когда запасы мебели подошли к концу, они начали вспарывать подушки, поджигать их и бросать, как факелы. Горящие перышки разлетались очень красиво!
В это время другие "гости" ворвались в чужой номер, где отдыхала женщина, чья-то жена, и оттрахали её к общему удовольствию.
Но самое уникальное сообщение, которое врезалось Диме в память своей неординарностью, звучало так: "Такие-то (указываются фамилии) ворвались в магазин при отеле, связали хозяина, а его несовершеннолетнюю дочь раздели и заставили голой стоять в витрине и ещё мастурбировать при этом..."
Человек, которому пришел факс с изложением подробностей пребывания советских ментов в солнечной Греции, был потрясен не меньше меня.
- Старик, - сказал он Диме, - случай, конечно, вопиющий, но нельзя, чтобы хорошая идея таким образом была обосрана. Конфликт надо уладить.