Страница:
– В смысле?! – испугалась я. – Как это уезжаем? И когда?
– Совсем скоро, – тихо ответила Анечка. – Мы уедем с мамой, а отец пока здесь будет все дела заканчивать и вещи собирать.
– Поэтому ты поступила в колледж именно в Питере! – прошептала я. – Знала заранее, что вы туда переезжаете, а мне ничего не говорила.
– А зачем зря беспокоить? – пожала она плечами. – Ведь ничего изменить нельзя. Ты бы только расстраивалась…
– Вовсе нет! – зло ответила я и вскочила. – Ну и вали в свой Питер! И без тебя обойдусь!
Я видела, что Анечка сильно побледнела, ее губы задрожали. Я схватила пакет с покупками и быстро пошла прочь. Казалось, слезы сдержать нет никакой возможности, но я сцепила зубы и без конца повторяла про себя, что моя единственная подруга оказалась настоящей предательницей. Приступ ярости охватил меня, даже потемнело в глазах. Меня буквально разрывало от эмоций и противоречивых чувств. Я не могла представить, что Анечка вот так просто отказалась от нашей дружбы и спокойно уезжает в другой город. Она была постоянной величиной в моей жизни, и я думала, что мы всегда будем вместе, даже после того, как выйдем замуж. Я представляла наши свадьбы, как поведем детей в бывшую школу. И вот в одночасье все рухнуло. Я была не готова к такому повороту событий и винила во всем только Аню.
«Разве не могла она отказаться уехать с родителями и остаться в нашем городе? – твердила я про себя. – Мы уже взрослые, школу закончили и можем сами решать свою судьбу! Но она предпочла уехать от меня!»
Конечно, я знала, что Аня подала документы в питерский колледж, но из-за своего эгоизма особо не расспрашивала, почему именно туда. Решила про себя, что легче поступить, чем в московский, и была уверена, что после трех лет обучения подруга вернется в наш город, ведь ее родители жили здесь. Но все оказалось совсем не так.
Больше всего меня огорчало то, что Анечка молчала о планах семьи. И как можно было смотреть мне в глаза, общаться со мной, зная, что наша разлука неизбежна? Мне казалось, что это и есть самая настоящая подлость.
Расстроенная, с трудом сдерживая слезы, я дважды обошла вокруг торгового центра, но успокоиться так и не смогла. Постояв несколько минут и упорно говоря себе, что отныне Анечка для меня умерла, я завернула за здание и направилась к своему дому. Но войдя во двор, замерла. У торца за кустами сирени стоял мой отец и довольно громко говорил по мобильному.
– А что ты хочешь, дружище? Деваха она кровь с молоком, тело литое, не то что моя жена-квашня. Тронешь и колышется. – И он громко захохотал. – Что ж, я упускать такой шанс буду? Что?.. Нет-нет, не офисный работник… Она две недели назад уборщицей к нам устроилась… ну я и… ага, в подсобке вчера…
И он снова довольно захохотал. Меня передернуло от отвращения. Я выглянула из-за куста и окинула отца презрительным взглядом с ног до головы. Ему было всего сорок два года, но выглядел он намного старше. Одутловатое лицо землистого цвета, мешки под глазами, лысеющая голова, большой пивной живот – вот вам портрет современного Казановы. Заметив меня, он начал краснеть и мгновенно закончил разговор. Зовут моего отца Иннокентий Федорович, и я с детства терпеть не могла это имя, и когда злилась на него, про себя называла «Кеша».
– Катерина, ты откуда? – задал он глупый, на мой взгляд, вопрос. – Домой идешь?
Но я не ответила. Мне было противно смотреть на его растерянное лицо с отвисшей нижней губой, из головы не шел только что услышанный разговор.
– Я вот сейчас маме все доложу… Кеша! – с угрозой проговорила я. – Она тебе живо отобьет охоту лапать молоденьких уборщиц!
– Дочка, что ты! – явно испугался он и шагнул ко мне. – Ты все не так поняла!
– Не делай из меня идиотку! – закричала я. – Бабник!
– Ну хочешь я тебе денег дам, а? – заискивающим тоном предложил он.
И меня снова передернуло от отвращения.
– Я к бабушке! – сухо ответила я, глянула на него презрительно и быстро пошла прочь.
Сегодня явно не мой день! Он как-то сразу не задался, начиная еще со стычки с этой идиоткой Мартой. Потом Анечка со своим сообщением о скором отъезде. И в довершение мерзкий разговор отца по телефону. Я быстро двинулась вдоль дома, стараясь не глядеть по сторонам. Но сверху раздалось:
– Катя!
На балконе стояла мама. Она перевесилась через перила и махала мне рукой. Я вспомнила определение моего отца «квашня» и испытала приступ жалости. Мама была еще полнее, чем я, ее тело выглядело бесформенным, а светлый, к тому же сильно выцветший трикотажный халат делал ее еще крупнее. Тонкие русые волосы с остатками химической завивки растрепались, и прическа казалась крайне неопрятной. Она была младше отца на четыре года, но выглядела его ровесницей, если не старше.
– Добрый день, Нонна Васильевна, – раздалось с соседнего балкона.
– Привет, Анечка! – ответила мама, подняв голову.
– Кать, зайдешь ко мне? – спросила «предательница» и ясно улыбнулась.
– Обед давно простыл, – недовольно заметила мама. – Вообще-то суббота, а дома нет никого! Зачем только еду готовлю? И отец где-то застрял!
– Сейчас прибудет, – ехидно проговорила я.
– Кать! – снова позвала Анечка. – Поднимешься?
Я замедлила шаг. После ее «предательства» боль не уходила. Но я уже не пыталась понять, почему Аня так долго молчала о своих планах, решила, что меня жизнь бывшей подружки больше не должна волновать и уж тем более побудительные мотивы ее поступков. Единственно правильным было вычеркнуть Аню из памяти, постараться забыть о ее существовании. Только так можно избавиться от боли. Значит, сейчас мне нужно делать вид, что ее не существует. Но как же это трудно!
– Мам, я к бабушке! – громко сказала я, подняв голову к нашему балкону.
– Зачем? – удивилась она.
– Надо, – кинула я и быстро пошла прочь.
Мне не хотелось никого видеть, необходимо было успокоиться. Лишний раз я порадовалась, что мама совсем не умеет пользоваться мобильным. Отец как-то отдал ей свой старый телефон и пытался научить обращаться с ним, но мама лишь усвоила, какую кнопку нажать, чтобы ответить на звонок. Так телефон и валялся на тумбочке в коридоре безо всякой пользы. А вот если бы она овладела этой премудростью, то мне точно не было бы покоя. Знаю по одноклассницам, родители им звонят по каждому пустяку и без конца выясняют, где они, когда домой явятся и почему задерживаются. А вот моя жизнь в этом плане полна спокойствия. Отцу, по-моему, давно до меня нет никакого дела, мать, знаю, переживает, но высказывает мне претензии только лично, старших братьев у меня нет.
Услышав гудение мобильного из сумочки, я вздрогнула, достала его и глянула на дисплей. Ну, конечно, Аня! Я могла бы и сразу догадаться, что она так просто не смирится с нашей ссорой. Такой уж у нее характер, она любит все делать как можно правильнее и доводить начатые дела до конца. И даже расставание должно быть безупречным. Я смотрела на дисплей с ее именем и мучительно раздумывала, отвечать или нет. Потом сбросила звонок и выключила телефон. Но когда дошла до конца дома, все-таки оглянулась. Аня по-прежнему стояла на балконе. Она даже перегнулась через перила и смотрела мне вслед. Когда я оглянулась, она подняла телефон и помахала им. Но я реагировать не стала, лишь ускорила шаг. Хватит! Не о чем нам с ней больше разговаривать.
Но сердце сжималось и даже хотелось плакать. После отъезда Ани я останусь совсем одна. У меня нет круга общения, я нигде не учусь, у меня нет работы. Все мои одноклассники куда-то поступили, многие в учебные заведения в нашем городке, некоторые попали в московские, только я осталась не у дел. Конечно, я всегда училась неважно и даже хотела уйти из школы после окончания девятого класса. Но родители резко воспротивились и настойчиво уговаривали «поднапрячься», я подтянулась по многим предметам и благополучно перешла в десятый. И что сейчас? Родители пока молчат, но вот их косые взгляды говорят без слов: «Растили тебя, учили, думали на старости лет подмогой будешь, а ты оказалась тунеядкой!» Конечно, мне нужно подыскивать какую-то работу. Мать, правда, робко предложила к ним в бухгалтерию уборщицей, но я резко воспротивилась. Чтобы я тряпкой махала да туалеты мыла? Ни за что! Отец тоже пытался пристроить меня к ним на фирму курьером. Но побегав пару дней с пакетами по организациям, а в промежутках выполняя поручения сотрудников типа «Кать, дуй в киоск, купи мне сигарет», я быстро поняла, что это не для меня. Из-за полноты мне тяжело находиться весь день на ногах. Даже давление подскочило, это и спасло. У матери дома имеется тонометр. И когда я пожаловалась на плохое самочувствие и не вышла на работу, она мне несколько раз за день измерила давление и ужаснулась высоким цифрам. Отец ехидно заметил, что давно известно, если человек не хочет что-то делать, то тут же начинает болеть. Но я не стала отвечать, а легла на диван с несчастным видом. И на семейном совете было решено, что я отдохну до сентября, а там видно будет. Странно, но мое давление тут же нормализовалось, и уже вечером я отправилась на прогулку с Анечкой. Весь июль я просидела в деревне у бабушки со стороны матери. В августе вернулась домой, но пока работу не нашла. По правде говоря, я особо и не старалась. Да и куда меня могут взять без образования? Опять курьером или уборщицей? Нет уж! Такие должности не по мне. Мать, правда, заикнулась, что на химический завод, где ее подруга работает инженером, нужна лаборантка, но это все равно что работать уборщицей. Пробирки мыть, полы и бегать по поручениям. Я даже не поехала на собеседование, сразу отказалась. Отец сильно возмутился, голос на меня повысил, но я заявила, что они сами разрешили мне отдыхать до сентября. И они оставили меня в покое. Но это затишье перед бурей, дома постоянно чувствуется напряжение, поэтому я стараюсь уходить с самого утра и возвращаться как можно позже. Хорошо, Анечка всегда меня поддерживала и отлично понимала. Я часто у нее время проводила, даже ночевала. Но она уезжает!
Снова подступили непрошеные слезы, стало невыносимо обидно, что жизнь так ко мне несправедлива. Одно утешение – бабуля, к которой я сейчас иду. Это мать моего отца, зовут ее Алла Андреевна, но она не выносит, когда я обращаюсь к ней «бабушка», «баба Алла» или по имени-отчеству. Поэтому с раннего детства она для меня просто Алла. И как же она не похожа на всю нашу семью! Отец после долгих лет семейной жизни приблизился по комплекции и внешнему сытому виду к жене и всем ее родственникам. А вот Алла выглядит подтянутой, спортивной и ухоженной, несмотря на то, что ей уже шестьдесят два года. В семье к ней относятся по-особому, потому что ходят слухи, будто она богата, только скрывает это от всех. Мне смешно наблюдать, как перед ней лебезят родственники, когда мы собираемся на семейные праздники. Алла мне нравится не из-за ожидания каких-то выгод в будущем, а просто сама по себе. Она очень интересная и неординарная личность, хотя ни дня не работала, так как ее обеспечивали мужья. А их у нее было трое. Мой отец от ее первого мужа Федора Ивановича. Тот занимался бизнесом, затем развелся с ней, уехал на ПМЖ в Испанию и оставил ей прекрасную трехкомнатную квартиру. Второй и третий тоже были далеко не бедными, и Алла имела возможность не работать, а жить в свое удовольствие. И всегда говорила мне, что это целое искусство удачно выходить замуж, и ему не мешало бы начинать обучать юных девиц еще в школе. И она одна из всей моей родни постоянно ругает меня за избыточный вес и неопрятный внешний вид. И зачастую очень резко.
Когда я подошла к ее дому, а он находится от моего всего в одном квартале, то сразу увидела Аллу. Она быстро шла к подъезду, и я невольно залюбовалась ее упругой и совсем молодой походкой. Алла всегда носила каблуки и упорно твердила мне, что «изысканность женщины часто измеряется в высоте ее шпилек» и что «сняла каблук – сошла с дистанции». Издали ей никто не давал ее возраста. Около сорока и не более. Подтянутая фигура, облаченная в элегантный светло-серый костюм с коротким приталенным пиджаком, серые туфельки на шпильках, аккуратно подвитые и уложенные волосы красивого золотистого оттенка, свежее лицо с ясными голубыми глазами и очень легким макияжем – именно так выглядела моя шестидесятидвухлетняя бабушка. Она в таком виде выходила даже просто в булочную, и это меня восхищало. Мне всегда хотелось быть похожей на Аллу, но мешала природная лень.
– Катерина! – искренне обрадовалась она, когда я ее окликнула. – Какая молодец, что решила зайти! А я как раз медовик купила. Хотя… тебе бы лучше обойтись без таких высококалорийных продуктов!
Алла легко обняла меня за плечи и чмокнула в щеку. От нее пахло каким-то тонким цветочным ароматом, и это было приятно.
– Обновки купила, – сообщила я, – хочу, чтобы ты заценила. Мать-то, сама знаешь, в этом ничего не понимает!
– А когда ей? Она ж все по хозяйству хлопочет, – возразила Алла. – Твоя мамочка золотая женщина и мечта любого мужчины!
– Это почему? – изумилась я, вспоминая ее бесформенную фигуру, серое уставшее лицо и одышку.
– Потому что она без особых запросов и очень добрая. А значит, всем и все прощает, – пояснила с улыбкой Алла. – Надеюсь, и ты будешь такой. Только внешний вид вам бы изменить!
Она засмеялась и снова поцеловала меня, пробормотав: «Ты моя толстушка!»
Ее квартира всегда восхищала меня чистотой, ухоженностью и изысканным интерьером. Однако я знала, что у Аллы есть помощница по хозяйству, которая приходит к ней каждое утро на пару часов.
Мы вошли в холл, Алла сняла туфельки, поставила их в шкафчик для обуви, засунула ноги в красивые домашние сабо на танкетке, затем повесила пиджак на плечики, поправила прическу перед зеркалом и обернулась ко мне.
– Чего стоим? – с улыбкой поинтересовалась она.
– На тебя смотрю, – тихо ответила я. – И почему, почему я удалась не в тебя! Все ж родная кровь! Но я вот копия мамы! От этого и вес не могу сбросить!
– Глупости! – засмеялась Алла. – Просто меньше есть нужно и больше двигаться. И сразу от лишнего жирка избавишься. Это уж всем известно, желудок сжимается и аппетит не такой сильный. Поверь мне!
Алла отправилась на кухню, а я разулась и подошла к большому трюмо. Тяжко вздохнув, оглядела себя в зеркало. Но моя полнота никуда не делась, так что надеяться, что отражение словно по мановению волшебной палочки станет стройным, бессмысленно. Я смотрела на бесформенную фигуру, полные ноги, еще и «обрезанные» широкими до колен шортами, и мое настроение стремительно падало. Внезапно я будто увидела рядом с такой «коровой» стройного подтянутого Ираклия с его красивым лицом, слегка прикрытым длинной темной челкой, яркими глазами и белозубой открытой улыбкой. Я даже улыбаться не умела, наверное, от этого уголки губ были всегда опущены, и выражение лица казалось угрюмым. Я приблизилась к зеркалу. Натуральным был только цвет глаз. Они у меня голубые с легким серым оттенком. Но я настолько привыкла обильно их красить, что рассмотреть их форму было весьма проблематично. Толстые жирные линии обводили их со всех сторон. Густая тушь утяжеляла ресницы, и они становились для меня словно завесой от окружающего мира. Частенько я еще и накладные приклеивала. Тонкие, выщипанные и четко прорисованные брови обрамляли глаза. Волосы у меня от природы каштановые, но я с седьмого класса окрашиваю их в черный цвет. Они падают мне до плеч, но я не люблю прилизанные прически, мне кажется, что от них лицо выглядит еще круглее, поэтому постоянно укладываю пряди гелем или начесываю, поднимая их повыше. Так как моя кожа никогда не бывает чистой, то я не выхожу на улицу, не замазав прыщики толстым слоем тонального крема. Темными румянами стараюсь создать визуальный эффект впалости щек. На губы всегда накладываю яркую помаду. Конечно, я кажусь неформалкой, но, на мой взгляд, это лучше вида толстушки-простушки. А именно так я и выгляжу без макияжа. Периодически мечтаю о пирсинге и тату, но в глубине души я жуткая трусиха и боюсь боли. И этот страх останавливает меня.
– Катя, иди сюда! – раздался голос Аллы из кухни, я снова вздохнула и отправилась к ней.
На столе красовался медовик, я сразу заулыбалась и присела к нему поближе. Но Алла отодвинула тарелку с тортом на другой край, а передо мной поставила маленький салатник с мелко нарезанными огурцами, помидорами и зеленью.
– Но, – начала я и скривила губы.
– Никаких «но», – строго ответила она. – Научись уже, в конце концов, смотреть на продукты не с точки зрения удовольствия! Это необходимый минимум для получения энергии, только и всего! Так что кушай салатик, а я позволю себе кусочек медовика.
– Конечно, у тебя такая фигура! – вздохнула я и пододвинула к себе салатник. – Но мне, правда, не мешает сегодня как следует подкрепиться!
– Зачем это? – заинтересовалась она.
– Тусовка в клубе, – пояснила я. – Хочу пойти. Я уже себе и новые шмотки купила!
Алла поморщилась, затем сказала:
– Сколько буду учить тебя не употреблять вульгаризмы и жаргонные словечки. Это не украшает девушку!
– А меня уже ничто не может украсить! – раздраженно ответила я, взяла кусочек хлеба и тщательно собрала со дна тарелки остатки овощного сока с оливковым маслом.
– Плохие манеры, – заметила Алла, – это, видимо, генетически заложено… все думаю… Ты ведь совсем меня не слушаешь! Сколько лет твержу одно и то же! Конечно, если бы ты постоянно жила со мной, то вела бы себя точно по-другому! Но ты ведь набегами!
– Могу и пожить! – обрадовалась я. – Дома уж очень как-то неуютно последнее время. Родители все никак не могут смириться, что я никуда не поступила! Как будто таких выпускников нет! Иногда жалею, что я не парень! А так бы в армию забрали…
– Какие глупости ты говоришь! – улыбнулась Алла. – Поела? – без перехода поинтересовалась она.
– Ну-у… еще бы чаю и хотя бы малюсенький кусочек медовика. А?
Я сделала умильное лицо, но на нее это не действовало. Я знала, что Алла обладает железной силой воли, поэтому не удивилась, увидев, как она быстро закрыла коробку с тортом и убрала ее в холодильник.
– Если бы я так распустила себя, – строго проговорила она и одернула шелковый топ, – то уже давно перестала бы уважать себя и как женщину и как личность!
«Ну вот, сейчас нотации начнет читать!» – подумала я и опустила глаза.
Бабушка бывала иногда нудноватой в своем стремлении перевоспитать меня.
– Давай, я тебе шмо… новые вещи покажу! – предложила я и улыбнулась.
– Хорошо! – подобрела она.
Но когда мы вошли в гостиную и я начала доставать из пакета футболку, раздался весьма характерный звук вызова аськи. Я вздрогнула и глянула в угол комнаты. На столе находился открытый ноутбук. Алла уже давно научилась пользоваться компьютером, лично у меня это вызывало восхищение.
– Ой, я совсем забыла, что включила его, когда мы пришли, – быстро сказала она. – Извини, дорогая, это твой дедушка. Я еще утром с ним переписывалась.
Я положила пакет и подошла к столу. Алла ловко набирала текст и чему-то посмеивалась. Она отправила сообщение и повернулась ко мне.
– Дедушка Федя, – констатировала я. – Привет ему от меня передай.
– Уже, – засмеялась она. – Он тут купил себе дом на Северном Кипре, вот в гости приглашает.
– Испании ему мало! – пробормотала я. – Что, поедешь?
– Пока думаю, – после паузы ответила Алла. – Мы почти пять лет не виделись, а я явно не молодею…
– Удивляюсь тебе! Вы же сто лет как в разводе! – заметила я.
– И что? – вскинула она брови. – Ты же знаешь, что со всеми своими бывшими мужьями я осталась в прекрасных отношениях и в любой момент могу к ним обратиться, если возникнет такая нужда. Они для меня все равно родные люди! А к Федору вообще особое отношение, все-таки у нас общий сын!
– И внучка! – с гордостью проговорила я.
– Ну, конечно, детонька! – ласково ответила Алла и поцеловала меня в щеку.
В этот момент пришло сообщение. Я склонилась к монитору.
«Девочки мои, приезжайте вместе! О деньгах не беспокойтесь, я все оплачу! Дом просто чудо! И море в 300-х метрах. Сейчас отличное время, солнце уже не так жарит, как в июле», – прочитала я. Смайлик «поцелуй» стоял в конце и повторялся трижды.
– Во дедуля жжет! – рассмеялась я. – Дом на Кипре!
– Слушай, а это идея! – сказала Алла. – Давай-ка мы тебя отправим! Ты пока не учишься и не работаешь! Уж недельку-то можешь там пожить. И Федор в восторге будет!
– Я?! Ты хочешь, чтобы я туда поехала? Сейчас?!
У меня даже дыхание перехватило.
– А когда? – пожала плечами Алла. – Самое время! Что я ему отвечаю?
И она вопросительно на меня посмотрела. Я поняла, что моя бабушка не шутит, и испугалась. Хотя наряду с испугом возникла какая-то мстительная радость. Я представила вытянувшуюся физиономию Марты и ее гламурных подружек, когда они узнают, что я «просто так, чисто отдохнуть» слетала на Кипр.
– А может, деда просто шутит? – предположила я.
– Шутит?! – расхохоталась Алла. – Что ты, детка! Он всегда отличался серьезностью и, по правде говоря, казался мне чересчур педантичным. Ты его плохо помнишь?
– Последний раз видела, когда мне семь лет было, – ответила я. – Он приехал из своей Испании только ради того, чтобы увидеть, как его единственная внучка пойдет в первый класс. Ты же была там!
– Господи, как летит время! – вздохнула Алла. – Вижу, ты решить не можешь, – добавила она, – поэтому сделаю тебе приятное: приму важное решение вместо тебя.
И она быстро начала печатать. Я с замиранием сердца читала ее сообщение.
«Федя, твое предложение заманчиво. Но я навряд ли смогу им воспользоваться, а вот Катя готова выехать хоть сейчас. Так что позаботься о билетах для нее в оба конца!»
Алла поставила смайлик «поцелуй» и отправила сообщение.
– Но… – нервно начала я, – а как же… что родители скажут? Да они меня в жизни не отпустят!
– Не суетись! – отмахнулась она. – Паспорт у тебя имеется! Скажи спасибо, что прошлой осенью я тебя в Египет вывезла! Визу, насколько я помню, на Кипр не нужно, а деньги Феденька даст. Он мужчина щедрый! И всегда таким был. Отдохнешь, загоришь, похудеешь, так как плавать много будешь, но главное, переосмыслишь свою жизнь. В этом я не сомневаюсь. Иногда необходимо все резко менять, в этом случае сразу мозги на место становятся. А то ты, вижу, совсем погрязла в своих мелких проблемах, которые кажутся тебе отчего-то вселенского масштаба. А с родителями я сама поговорю! А вообще, Катерина, тебе не пора? Ты же на какую-то вечеринку собиралась.
Я глянула в угол монитора на часы и вскрикнула. Ираклий говорил, что выступление начнется в восемь, то есть через сорок минут! Я бросилась в ванную. Косметичка у меня всегда с собой, так что поправить грим не представляло никакой сложности. Высоко начесав волосы и вылив на них чуть ли не полфлакона Аллиного лака, я побежала в комнату, где оставила пакет. Алла сидела в кресле и с улыбкой за мной наблюдала. Я быстро натянула новую футболку, капри и засунула ноги в босоножки. Именно они вызвали пристальный интерес Аллы.
– Что я вижу? – весело заметила она. – Ты купила обувь на каблуках? Да еще и на таких высоких! Это прогресс! Сама видишь, насколько ты выглядишь стройнее! Недаром говорится: встала на каблуки – минус пять килограмм! И живот втяни, а то футболка явно тебе мала!
Я тут же выпрямила спину, старательно втягивая живот.
– Так и держи осанку! – одобрила Алла.
– У тебя сигареток нет? – просительно заговорила я. – А то…
– Катерина! – строго начала она.
– Но ты ведь всю жизнь покуриваешь, – ответила я. – И ничего! Вон как прекрасно выглядишь! А мне сигареты помогают не поправляться еще больше!
– Бог мой! Как я устала говорить одно и то же! – раздраженно заметила Алла. – Ты просто невменяемая! И совершенно отсталая девушка!
– Это почему? – обиделась я и направилась в коридор.
– Потому что курение уже давно не в моде! – ответила Алла, идя за мной. – Это в начале прошлого века субтильные бледные барышни с мечтой в затуманенном взоре весьма изысканно смотрелись с сигареткой между тонкими изящными пальчиками. Это было стильно и вызывало восхищение у противоположного пола. А сейчас что? Грубые вульгарные на вид девахи, раскрашенные, как клоуны, стоят компаниями, курят, матерятся, пьют пиво и сплевывают прямо на асфальт. И где тут стиль и загадочность? Увы, но и ты выглядишь с сигаретой так же вульгарно! Это я тебе сейчас об эстетической стороне вопроса. А ведь есть еще и медицинская! Нынешние сигареты – это ужас что такое!
– И при чем тут мода? – хмуро заметила я, оглядывая себя в зеркало и поправляя помаду.
– Катя! Усвой уже, что наступает эра так называемой девушки-фитнес! В Интернете только об этом и читаю! И долгие годы в моде будет подтянутая спортивная жизнерадостная девушка без вредных привычек.
– Значит, эта истеричка и анорексичка Марта, к тому же курящая, уже не в моде! – сделала я вывод и заулыбалась.
Алла тоже улыбнулась и молча пожала плечами. Правда, в ее глазах ясно читалась жалость. Еще бы! По сравнению с той же Мартой я была ископаемым, ни о каком модном виде и речи не могло быть с такой-то расплывшейся фигурой и нечистой кожей.
– Ты вернешься сюда? – уточнила Алла, когда я закончила поправлять макияж и направилась к двери.
– Совсем скоро, – тихо ответила Анечка. – Мы уедем с мамой, а отец пока здесь будет все дела заканчивать и вещи собирать.
– Поэтому ты поступила в колледж именно в Питере! – прошептала я. – Знала заранее, что вы туда переезжаете, а мне ничего не говорила.
– А зачем зря беспокоить? – пожала она плечами. – Ведь ничего изменить нельзя. Ты бы только расстраивалась…
– Вовсе нет! – зло ответила я и вскочила. – Ну и вали в свой Питер! И без тебя обойдусь!
Я видела, что Анечка сильно побледнела, ее губы задрожали. Я схватила пакет с покупками и быстро пошла прочь. Казалось, слезы сдержать нет никакой возможности, но я сцепила зубы и без конца повторяла про себя, что моя единственная подруга оказалась настоящей предательницей. Приступ ярости охватил меня, даже потемнело в глазах. Меня буквально разрывало от эмоций и противоречивых чувств. Я не могла представить, что Анечка вот так просто отказалась от нашей дружбы и спокойно уезжает в другой город. Она была постоянной величиной в моей жизни, и я думала, что мы всегда будем вместе, даже после того, как выйдем замуж. Я представляла наши свадьбы, как поведем детей в бывшую школу. И вот в одночасье все рухнуло. Я была не готова к такому повороту событий и винила во всем только Аню.
«Разве не могла она отказаться уехать с родителями и остаться в нашем городе? – твердила я про себя. – Мы уже взрослые, школу закончили и можем сами решать свою судьбу! Но она предпочла уехать от меня!»
Конечно, я знала, что Аня подала документы в питерский колледж, но из-за своего эгоизма особо не расспрашивала, почему именно туда. Решила про себя, что легче поступить, чем в московский, и была уверена, что после трех лет обучения подруга вернется в наш город, ведь ее родители жили здесь. Но все оказалось совсем не так.
Больше всего меня огорчало то, что Анечка молчала о планах семьи. И как можно было смотреть мне в глаза, общаться со мной, зная, что наша разлука неизбежна? Мне казалось, что это и есть самая настоящая подлость.
Расстроенная, с трудом сдерживая слезы, я дважды обошла вокруг торгового центра, но успокоиться так и не смогла. Постояв несколько минут и упорно говоря себе, что отныне Анечка для меня умерла, я завернула за здание и направилась к своему дому. Но войдя во двор, замерла. У торца за кустами сирени стоял мой отец и довольно громко говорил по мобильному.
– А что ты хочешь, дружище? Деваха она кровь с молоком, тело литое, не то что моя жена-квашня. Тронешь и колышется. – И он громко захохотал. – Что ж, я упускать такой шанс буду? Что?.. Нет-нет, не офисный работник… Она две недели назад уборщицей к нам устроилась… ну я и… ага, в подсобке вчера…
И он снова довольно захохотал. Меня передернуло от отвращения. Я выглянула из-за куста и окинула отца презрительным взглядом с ног до головы. Ему было всего сорок два года, но выглядел он намного старше. Одутловатое лицо землистого цвета, мешки под глазами, лысеющая голова, большой пивной живот – вот вам портрет современного Казановы. Заметив меня, он начал краснеть и мгновенно закончил разговор. Зовут моего отца Иннокентий Федорович, и я с детства терпеть не могла это имя, и когда злилась на него, про себя называла «Кеша».
– Катерина, ты откуда? – задал он глупый, на мой взгляд, вопрос. – Домой идешь?
Но я не ответила. Мне было противно смотреть на его растерянное лицо с отвисшей нижней губой, из головы не шел только что услышанный разговор.
– Я вот сейчас маме все доложу… Кеша! – с угрозой проговорила я. – Она тебе живо отобьет охоту лапать молоденьких уборщиц!
– Дочка, что ты! – явно испугался он и шагнул ко мне. – Ты все не так поняла!
– Не делай из меня идиотку! – закричала я. – Бабник!
– Ну хочешь я тебе денег дам, а? – заискивающим тоном предложил он.
И меня снова передернуло от отвращения.
– Я к бабушке! – сухо ответила я, глянула на него презрительно и быстро пошла прочь.
Сегодня явно не мой день! Он как-то сразу не задался, начиная еще со стычки с этой идиоткой Мартой. Потом Анечка со своим сообщением о скором отъезде. И в довершение мерзкий разговор отца по телефону. Я быстро двинулась вдоль дома, стараясь не глядеть по сторонам. Но сверху раздалось:
– Катя!
На балконе стояла мама. Она перевесилась через перила и махала мне рукой. Я вспомнила определение моего отца «квашня» и испытала приступ жалости. Мама была еще полнее, чем я, ее тело выглядело бесформенным, а светлый, к тому же сильно выцветший трикотажный халат делал ее еще крупнее. Тонкие русые волосы с остатками химической завивки растрепались, и прическа казалась крайне неопрятной. Она была младше отца на четыре года, но выглядела его ровесницей, если не старше.
– Добрый день, Нонна Васильевна, – раздалось с соседнего балкона.
– Привет, Анечка! – ответила мама, подняв голову.
– Кать, зайдешь ко мне? – спросила «предательница» и ясно улыбнулась.
– Обед давно простыл, – недовольно заметила мама. – Вообще-то суббота, а дома нет никого! Зачем только еду готовлю? И отец где-то застрял!
– Сейчас прибудет, – ехидно проговорила я.
– Кать! – снова позвала Анечка. – Поднимешься?
Я замедлила шаг. После ее «предательства» боль не уходила. Но я уже не пыталась понять, почему Аня так долго молчала о своих планах, решила, что меня жизнь бывшей подружки больше не должна волновать и уж тем более побудительные мотивы ее поступков. Единственно правильным было вычеркнуть Аню из памяти, постараться забыть о ее существовании. Только так можно избавиться от боли. Значит, сейчас мне нужно делать вид, что ее не существует. Но как же это трудно!
– Мам, я к бабушке! – громко сказала я, подняв голову к нашему балкону.
– Зачем? – удивилась она.
– Надо, – кинула я и быстро пошла прочь.
Мне не хотелось никого видеть, необходимо было успокоиться. Лишний раз я порадовалась, что мама совсем не умеет пользоваться мобильным. Отец как-то отдал ей свой старый телефон и пытался научить обращаться с ним, но мама лишь усвоила, какую кнопку нажать, чтобы ответить на звонок. Так телефон и валялся на тумбочке в коридоре безо всякой пользы. А вот если бы она овладела этой премудростью, то мне точно не было бы покоя. Знаю по одноклассницам, родители им звонят по каждому пустяку и без конца выясняют, где они, когда домой явятся и почему задерживаются. А вот моя жизнь в этом плане полна спокойствия. Отцу, по-моему, давно до меня нет никакого дела, мать, знаю, переживает, но высказывает мне претензии только лично, старших братьев у меня нет.
Услышав гудение мобильного из сумочки, я вздрогнула, достала его и глянула на дисплей. Ну, конечно, Аня! Я могла бы и сразу догадаться, что она так просто не смирится с нашей ссорой. Такой уж у нее характер, она любит все делать как можно правильнее и доводить начатые дела до конца. И даже расставание должно быть безупречным. Я смотрела на дисплей с ее именем и мучительно раздумывала, отвечать или нет. Потом сбросила звонок и выключила телефон. Но когда дошла до конца дома, все-таки оглянулась. Аня по-прежнему стояла на балконе. Она даже перегнулась через перила и смотрела мне вслед. Когда я оглянулась, она подняла телефон и помахала им. Но я реагировать не стала, лишь ускорила шаг. Хватит! Не о чем нам с ней больше разговаривать.
Но сердце сжималось и даже хотелось плакать. После отъезда Ани я останусь совсем одна. У меня нет круга общения, я нигде не учусь, у меня нет работы. Все мои одноклассники куда-то поступили, многие в учебные заведения в нашем городке, некоторые попали в московские, только я осталась не у дел. Конечно, я всегда училась неважно и даже хотела уйти из школы после окончания девятого класса. Но родители резко воспротивились и настойчиво уговаривали «поднапрячься», я подтянулась по многим предметам и благополучно перешла в десятый. И что сейчас? Родители пока молчат, но вот их косые взгляды говорят без слов: «Растили тебя, учили, думали на старости лет подмогой будешь, а ты оказалась тунеядкой!» Конечно, мне нужно подыскивать какую-то работу. Мать, правда, робко предложила к ним в бухгалтерию уборщицей, но я резко воспротивилась. Чтобы я тряпкой махала да туалеты мыла? Ни за что! Отец тоже пытался пристроить меня к ним на фирму курьером. Но побегав пару дней с пакетами по организациям, а в промежутках выполняя поручения сотрудников типа «Кать, дуй в киоск, купи мне сигарет», я быстро поняла, что это не для меня. Из-за полноты мне тяжело находиться весь день на ногах. Даже давление подскочило, это и спасло. У матери дома имеется тонометр. И когда я пожаловалась на плохое самочувствие и не вышла на работу, она мне несколько раз за день измерила давление и ужаснулась высоким цифрам. Отец ехидно заметил, что давно известно, если человек не хочет что-то делать, то тут же начинает болеть. Но я не стала отвечать, а легла на диван с несчастным видом. И на семейном совете было решено, что я отдохну до сентября, а там видно будет. Странно, но мое давление тут же нормализовалось, и уже вечером я отправилась на прогулку с Анечкой. Весь июль я просидела в деревне у бабушки со стороны матери. В августе вернулась домой, но пока работу не нашла. По правде говоря, я особо и не старалась. Да и куда меня могут взять без образования? Опять курьером или уборщицей? Нет уж! Такие должности не по мне. Мать, правда, заикнулась, что на химический завод, где ее подруга работает инженером, нужна лаборантка, но это все равно что работать уборщицей. Пробирки мыть, полы и бегать по поручениям. Я даже не поехала на собеседование, сразу отказалась. Отец сильно возмутился, голос на меня повысил, но я заявила, что они сами разрешили мне отдыхать до сентября. И они оставили меня в покое. Но это затишье перед бурей, дома постоянно чувствуется напряжение, поэтому я стараюсь уходить с самого утра и возвращаться как можно позже. Хорошо, Анечка всегда меня поддерживала и отлично понимала. Я часто у нее время проводила, даже ночевала. Но она уезжает!
Снова подступили непрошеные слезы, стало невыносимо обидно, что жизнь так ко мне несправедлива. Одно утешение – бабуля, к которой я сейчас иду. Это мать моего отца, зовут ее Алла Андреевна, но она не выносит, когда я обращаюсь к ней «бабушка», «баба Алла» или по имени-отчеству. Поэтому с раннего детства она для меня просто Алла. И как же она не похожа на всю нашу семью! Отец после долгих лет семейной жизни приблизился по комплекции и внешнему сытому виду к жене и всем ее родственникам. А вот Алла выглядит подтянутой, спортивной и ухоженной, несмотря на то, что ей уже шестьдесят два года. В семье к ней относятся по-особому, потому что ходят слухи, будто она богата, только скрывает это от всех. Мне смешно наблюдать, как перед ней лебезят родственники, когда мы собираемся на семейные праздники. Алла мне нравится не из-за ожидания каких-то выгод в будущем, а просто сама по себе. Она очень интересная и неординарная личность, хотя ни дня не работала, так как ее обеспечивали мужья. А их у нее было трое. Мой отец от ее первого мужа Федора Ивановича. Тот занимался бизнесом, затем развелся с ней, уехал на ПМЖ в Испанию и оставил ей прекрасную трехкомнатную квартиру. Второй и третий тоже были далеко не бедными, и Алла имела возможность не работать, а жить в свое удовольствие. И всегда говорила мне, что это целое искусство удачно выходить замуж, и ему не мешало бы начинать обучать юных девиц еще в школе. И она одна из всей моей родни постоянно ругает меня за избыточный вес и неопрятный внешний вид. И зачастую очень резко.
Когда я подошла к ее дому, а он находится от моего всего в одном квартале, то сразу увидела Аллу. Она быстро шла к подъезду, и я невольно залюбовалась ее упругой и совсем молодой походкой. Алла всегда носила каблуки и упорно твердила мне, что «изысканность женщины часто измеряется в высоте ее шпилек» и что «сняла каблук – сошла с дистанции». Издали ей никто не давал ее возраста. Около сорока и не более. Подтянутая фигура, облаченная в элегантный светло-серый костюм с коротким приталенным пиджаком, серые туфельки на шпильках, аккуратно подвитые и уложенные волосы красивого золотистого оттенка, свежее лицо с ясными голубыми глазами и очень легким макияжем – именно так выглядела моя шестидесятидвухлетняя бабушка. Она в таком виде выходила даже просто в булочную, и это меня восхищало. Мне всегда хотелось быть похожей на Аллу, но мешала природная лень.
– Катерина! – искренне обрадовалась она, когда я ее окликнула. – Какая молодец, что решила зайти! А я как раз медовик купила. Хотя… тебе бы лучше обойтись без таких высококалорийных продуктов!
Алла легко обняла меня за плечи и чмокнула в щеку. От нее пахло каким-то тонким цветочным ароматом, и это было приятно.
– Обновки купила, – сообщила я, – хочу, чтобы ты заценила. Мать-то, сама знаешь, в этом ничего не понимает!
– А когда ей? Она ж все по хозяйству хлопочет, – возразила Алла. – Твоя мамочка золотая женщина и мечта любого мужчины!
– Это почему? – изумилась я, вспоминая ее бесформенную фигуру, серое уставшее лицо и одышку.
– Потому что она без особых запросов и очень добрая. А значит, всем и все прощает, – пояснила с улыбкой Алла. – Надеюсь, и ты будешь такой. Только внешний вид вам бы изменить!
Она засмеялась и снова поцеловала меня, пробормотав: «Ты моя толстушка!»
Ее квартира всегда восхищала меня чистотой, ухоженностью и изысканным интерьером. Однако я знала, что у Аллы есть помощница по хозяйству, которая приходит к ней каждое утро на пару часов.
Мы вошли в холл, Алла сняла туфельки, поставила их в шкафчик для обуви, засунула ноги в красивые домашние сабо на танкетке, затем повесила пиджак на плечики, поправила прическу перед зеркалом и обернулась ко мне.
– Чего стоим? – с улыбкой поинтересовалась она.
– На тебя смотрю, – тихо ответила я. – И почему, почему я удалась не в тебя! Все ж родная кровь! Но я вот копия мамы! От этого и вес не могу сбросить!
– Глупости! – засмеялась Алла. – Просто меньше есть нужно и больше двигаться. И сразу от лишнего жирка избавишься. Это уж всем известно, желудок сжимается и аппетит не такой сильный. Поверь мне!
Алла отправилась на кухню, а я разулась и подошла к большому трюмо. Тяжко вздохнув, оглядела себя в зеркало. Но моя полнота никуда не делась, так что надеяться, что отражение словно по мановению волшебной палочки станет стройным, бессмысленно. Я смотрела на бесформенную фигуру, полные ноги, еще и «обрезанные» широкими до колен шортами, и мое настроение стремительно падало. Внезапно я будто увидела рядом с такой «коровой» стройного подтянутого Ираклия с его красивым лицом, слегка прикрытым длинной темной челкой, яркими глазами и белозубой открытой улыбкой. Я даже улыбаться не умела, наверное, от этого уголки губ были всегда опущены, и выражение лица казалось угрюмым. Я приблизилась к зеркалу. Натуральным был только цвет глаз. Они у меня голубые с легким серым оттенком. Но я настолько привыкла обильно их красить, что рассмотреть их форму было весьма проблематично. Толстые жирные линии обводили их со всех сторон. Густая тушь утяжеляла ресницы, и они становились для меня словно завесой от окружающего мира. Частенько я еще и накладные приклеивала. Тонкие, выщипанные и четко прорисованные брови обрамляли глаза. Волосы у меня от природы каштановые, но я с седьмого класса окрашиваю их в черный цвет. Они падают мне до плеч, но я не люблю прилизанные прически, мне кажется, что от них лицо выглядит еще круглее, поэтому постоянно укладываю пряди гелем или начесываю, поднимая их повыше. Так как моя кожа никогда не бывает чистой, то я не выхожу на улицу, не замазав прыщики толстым слоем тонального крема. Темными румянами стараюсь создать визуальный эффект впалости щек. На губы всегда накладываю яркую помаду. Конечно, я кажусь неформалкой, но, на мой взгляд, это лучше вида толстушки-простушки. А именно так я и выгляжу без макияжа. Периодически мечтаю о пирсинге и тату, но в глубине души я жуткая трусиха и боюсь боли. И этот страх останавливает меня.
– Катя, иди сюда! – раздался голос Аллы из кухни, я снова вздохнула и отправилась к ней.
На столе красовался медовик, я сразу заулыбалась и присела к нему поближе. Но Алла отодвинула тарелку с тортом на другой край, а передо мной поставила маленький салатник с мелко нарезанными огурцами, помидорами и зеленью.
– Но, – начала я и скривила губы.
– Никаких «но», – строго ответила она. – Научись уже, в конце концов, смотреть на продукты не с точки зрения удовольствия! Это необходимый минимум для получения энергии, только и всего! Так что кушай салатик, а я позволю себе кусочек медовика.
– Конечно, у тебя такая фигура! – вздохнула я и пододвинула к себе салатник. – Но мне, правда, не мешает сегодня как следует подкрепиться!
– Зачем это? – заинтересовалась она.
– Тусовка в клубе, – пояснила я. – Хочу пойти. Я уже себе и новые шмотки купила!
Алла поморщилась, затем сказала:
– Сколько буду учить тебя не употреблять вульгаризмы и жаргонные словечки. Это не украшает девушку!
– А меня уже ничто не может украсить! – раздраженно ответила я, взяла кусочек хлеба и тщательно собрала со дна тарелки остатки овощного сока с оливковым маслом.
– Плохие манеры, – заметила Алла, – это, видимо, генетически заложено… все думаю… Ты ведь совсем меня не слушаешь! Сколько лет твержу одно и то же! Конечно, если бы ты постоянно жила со мной, то вела бы себя точно по-другому! Но ты ведь набегами!
– Могу и пожить! – обрадовалась я. – Дома уж очень как-то неуютно последнее время. Родители все никак не могут смириться, что я никуда не поступила! Как будто таких выпускников нет! Иногда жалею, что я не парень! А так бы в армию забрали…
– Какие глупости ты говоришь! – улыбнулась Алла. – Поела? – без перехода поинтересовалась она.
– Ну-у… еще бы чаю и хотя бы малюсенький кусочек медовика. А?
Я сделала умильное лицо, но на нее это не действовало. Я знала, что Алла обладает железной силой воли, поэтому не удивилась, увидев, как она быстро закрыла коробку с тортом и убрала ее в холодильник.
– Если бы я так распустила себя, – строго проговорила она и одернула шелковый топ, – то уже давно перестала бы уважать себя и как женщину и как личность!
«Ну вот, сейчас нотации начнет читать!» – подумала я и опустила глаза.
Бабушка бывала иногда нудноватой в своем стремлении перевоспитать меня.
– Давай, я тебе шмо… новые вещи покажу! – предложила я и улыбнулась.
– Хорошо! – подобрела она.
Но когда мы вошли в гостиную и я начала доставать из пакета футболку, раздался весьма характерный звук вызова аськи. Я вздрогнула и глянула в угол комнаты. На столе находился открытый ноутбук. Алла уже давно научилась пользоваться компьютером, лично у меня это вызывало восхищение.
– Ой, я совсем забыла, что включила его, когда мы пришли, – быстро сказала она. – Извини, дорогая, это твой дедушка. Я еще утром с ним переписывалась.
Я положила пакет и подошла к столу. Алла ловко набирала текст и чему-то посмеивалась. Она отправила сообщение и повернулась ко мне.
– Дедушка Федя, – констатировала я. – Привет ему от меня передай.
– Уже, – засмеялась она. – Он тут купил себе дом на Северном Кипре, вот в гости приглашает.
– Испании ему мало! – пробормотала я. – Что, поедешь?
– Пока думаю, – после паузы ответила Алла. – Мы почти пять лет не виделись, а я явно не молодею…
– Удивляюсь тебе! Вы же сто лет как в разводе! – заметила я.
– И что? – вскинула она брови. – Ты же знаешь, что со всеми своими бывшими мужьями я осталась в прекрасных отношениях и в любой момент могу к ним обратиться, если возникнет такая нужда. Они для меня все равно родные люди! А к Федору вообще особое отношение, все-таки у нас общий сын!
– И внучка! – с гордостью проговорила я.
– Ну, конечно, детонька! – ласково ответила Алла и поцеловала меня в щеку.
В этот момент пришло сообщение. Я склонилась к монитору.
«Девочки мои, приезжайте вместе! О деньгах не беспокойтесь, я все оплачу! Дом просто чудо! И море в 300-х метрах. Сейчас отличное время, солнце уже не так жарит, как в июле», – прочитала я. Смайлик «поцелуй» стоял в конце и повторялся трижды.
– Во дедуля жжет! – рассмеялась я. – Дом на Кипре!
– Слушай, а это идея! – сказала Алла. – Давай-ка мы тебя отправим! Ты пока не учишься и не работаешь! Уж недельку-то можешь там пожить. И Федор в восторге будет!
– Я?! Ты хочешь, чтобы я туда поехала? Сейчас?!
У меня даже дыхание перехватило.
– А когда? – пожала плечами Алла. – Самое время! Что я ему отвечаю?
И она вопросительно на меня посмотрела. Я поняла, что моя бабушка не шутит, и испугалась. Хотя наряду с испугом возникла какая-то мстительная радость. Я представила вытянувшуюся физиономию Марты и ее гламурных подружек, когда они узнают, что я «просто так, чисто отдохнуть» слетала на Кипр.
– А может, деда просто шутит? – предположила я.
– Шутит?! – расхохоталась Алла. – Что ты, детка! Он всегда отличался серьезностью и, по правде говоря, казался мне чересчур педантичным. Ты его плохо помнишь?
– Последний раз видела, когда мне семь лет было, – ответила я. – Он приехал из своей Испании только ради того, чтобы увидеть, как его единственная внучка пойдет в первый класс. Ты же была там!
– Господи, как летит время! – вздохнула Алла. – Вижу, ты решить не можешь, – добавила она, – поэтому сделаю тебе приятное: приму важное решение вместо тебя.
И она быстро начала печатать. Я с замиранием сердца читала ее сообщение.
«Федя, твое предложение заманчиво. Но я навряд ли смогу им воспользоваться, а вот Катя готова выехать хоть сейчас. Так что позаботься о билетах для нее в оба конца!»
Алла поставила смайлик «поцелуй» и отправила сообщение.
– Но… – нервно начала я, – а как же… что родители скажут? Да они меня в жизни не отпустят!
– Не суетись! – отмахнулась она. – Паспорт у тебя имеется! Скажи спасибо, что прошлой осенью я тебя в Египет вывезла! Визу, насколько я помню, на Кипр не нужно, а деньги Феденька даст. Он мужчина щедрый! И всегда таким был. Отдохнешь, загоришь, похудеешь, так как плавать много будешь, но главное, переосмыслишь свою жизнь. В этом я не сомневаюсь. Иногда необходимо все резко менять, в этом случае сразу мозги на место становятся. А то ты, вижу, совсем погрязла в своих мелких проблемах, которые кажутся тебе отчего-то вселенского масштаба. А с родителями я сама поговорю! А вообще, Катерина, тебе не пора? Ты же на какую-то вечеринку собиралась.
Я глянула в угол монитора на часы и вскрикнула. Ираклий говорил, что выступление начнется в восемь, то есть через сорок минут! Я бросилась в ванную. Косметичка у меня всегда с собой, так что поправить грим не представляло никакой сложности. Высоко начесав волосы и вылив на них чуть ли не полфлакона Аллиного лака, я побежала в комнату, где оставила пакет. Алла сидела в кресле и с улыбкой за мной наблюдала. Я быстро натянула новую футболку, капри и засунула ноги в босоножки. Именно они вызвали пристальный интерес Аллы.
– Что я вижу? – весело заметила она. – Ты купила обувь на каблуках? Да еще и на таких высоких! Это прогресс! Сама видишь, насколько ты выглядишь стройнее! Недаром говорится: встала на каблуки – минус пять килограмм! И живот втяни, а то футболка явно тебе мала!
Я тут же выпрямила спину, старательно втягивая живот.
– Так и держи осанку! – одобрила Алла.
– У тебя сигареток нет? – просительно заговорила я. – А то…
– Катерина! – строго начала она.
– Но ты ведь всю жизнь покуриваешь, – ответила я. – И ничего! Вон как прекрасно выглядишь! А мне сигареты помогают не поправляться еще больше!
– Бог мой! Как я устала говорить одно и то же! – раздраженно заметила Алла. – Ты просто невменяемая! И совершенно отсталая девушка!
– Это почему? – обиделась я и направилась в коридор.
– Потому что курение уже давно не в моде! – ответила Алла, идя за мной. – Это в начале прошлого века субтильные бледные барышни с мечтой в затуманенном взоре весьма изысканно смотрелись с сигареткой между тонкими изящными пальчиками. Это было стильно и вызывало восхищение у противоположного пола. А сейчас что? Грубые вульгарные на вид девахи, раскрашенные, как клоуны, стоят компаниями, курят, матерятся, пьют пиво и сплевывают прямо на асфальт. И где тут стиль и загадочность? Увы, но и ты выглядишь с сигаретой так же вульгарно! Это я тебе сейчас об эстетической стороне вопроса. А ведь есть еще и медицинская! Нынешние сигареты – это ужас что такое!
– И при чем тут мода? – хмуро заметила я, оглядывая себя в зеркало и поправляя помаду.
– Катя! Усвой уже, что наступает эра так называемой девушки-фитнес! В Интернете только об этом и читаю! И долгие годы в моде будет подтянутая спортивная жизнерадостная девушка без вредных привычек.
– Значит, эта истеричка и анорексичка Марта, к тому же курящая, уже не в моде! – сделала я вывод и заулыбалась.
Алла тоже улыбнулась и молча пожала плечами. Правда, в ее глазах ясно читалась жалость. Еще бы! По сравнению с той же Мартой я была ископаемым, ни о каком модном виде и речи не могло быть с такой-то расплывшейся фигурой и нечистой кожей.
– Ты вернешься сюда? – уточнила Алла, когда я закончила поправлять макияж и направилась к двери.