Йонж Шарлота. Маленький герцог (в пересказе Елены Чудиновой)

   - Бернард де Харкут придет и освободит меня! - бесстрашно ответил Ричард.
   - Вы осмеливаетесь возражать мне! - возмутился король.- Немедленно просите прощения у принца Лотара!
   - Я не совершил ничего такого, за что следует просить прощения. Я был бы жестоким трусом, если бы позволил выколоть глаза несчастной птице, - ответил Ричард с чисто норманнским презрением к боли, решив, что напоминать королю о своей обожженной щеке излишне, ведь король и так мог ее разглядеть.
   - Глаза птицы? - удивился король. - При чем тут глаза? Говорите правду, герцог, не прибавляйте к Вашим грехам еще и ложь!
   - Я говорю правду, я всегда говорю правду! - закричал Ричард.- Но кто-то другой здесь бесстыдно лжет!
   Осмонд поспешил прервать его и попросил позволения рассказать о происшедшем. Соколы считались редкими и ценными птицами, поэтому лицо Людовика потемнело, когда он услышал о том, что собирался сделать Лотар. По словам же принца выходило, что Ричард напал на него, принуждая отпустить сокола. Осмонд опроверг это и указал на щеку Ричарда. Ожог ясно доказывал истинность истории с раскаленным гвоздем.
   Король спросил об этом одного из своих дворян, присутствовавших тогда во дворе. Тот не без некоторого колебания ответил, что все было так, как рассказывает молодой де Сентвиль. Король выбранил слуг и приближенных за то, что они не помешали принцу мучить птицу. Затем король призвал сокольничего и велел ему получше смотреть за соколами. После этого они отправились обсуждать, можно ли будет поймать того, что улетел. Оба мальчика остались в зале, не наказанные, но и не прощенные.
   - На этот раз Вам удалось вывернуться, - холодно сказала королева Гербера Ричарду. - В дальнейшем советую остерегаться. Пойдем со мной, мой бедный дорогой Лотар!
   Она увела сына в свои покои, а слуги-франки принялись ворчать и жаловаться на то, что угодить господам совершенно невозможно. Если они останавливали принца Лотара, он злобно настраивал против них королеву, а навлечь на себя ее гнев было гораздо страшнее, чем вызвать неудовольствие короля. Осмонд снова повел Ричарда к фонтану, чтобы обмыть ему щеку. К ним подбежал Карломан. Он хотел выразить Ричарду сочувствие и очень удивился, увидев, что тот не плачет. Карломан обрадовался, узнав о том, что птица спаслась.
   Щека все же воспалилась и несколько дней болела. Но еще долго после того, как боль прошла, у него оставался глубокий шрам. Однако после разговора с Османдом Ричарда это уже нисколько не заботило. А испытывать недоброжелательные чувства к Лотару за нанесенную рану было просто ниже герцогского достоинства.
   Лотар после случая с соколом перестал называть Ричарда юным варваром и передразнивать его нормандский акцент. Лотар чувствовал силу Ричарда, боялся его и ненавидел. Теперь он играл с Ричардом, только если отец ему приказывал. А когда король или кто-нибудь из его приближенных обращали внимание на герцога, принц недовольно и ревниво хмурился. А если Ричарда не оказывалось поблизости, и он не мог его слышать, Лотар высказывался о герцоге со всей присущей ему злобой.
   Ричард тоже не любил Лотара и презирал его за трусость и высокомерие. Правда, с тех пор, как Ричард стал герцогом, у него и у самого порой появлялись властные замашки, но его все же сдерживало воспитание госпожи Астриды и суровость графа Бернарда. Да он и сам не мог бы обращаться с Альбериком или другими своими вассалами так кичливо, как Лотар. Тирания, в которой постоянно упражнялся Лотар во время игр с детьми слуг и приближенных короля, приводила Ричарда в ужас. Юный герцог возненавидел насилие и решил, что по возвращении в Нормандию издаст специальные указы, запрещающие варварское обращение с подданными и подчиненными. Он часто вставал на защиту несчастных мальчиков, и принц вынужден был уступать, опасаясь получить от Ричарда новый урок, подобный уже полученному в случае с соколом. Но Лотар был уверен, что в конце концов возьмет над Ричардом верх.
   Карломан, которого Ричард не раз спасал от жестокости старшего брата, очень сблизился с маленьким герцогом. Он повсюду следовал за Ричардом и пытался подражать ему. Вечерами после ужина любимым занятием младшего принца стало сидеть с Ричардом в оконной нише и слушать любимые сказки госпожи Астриды или бесконечные истории о роде Сентвилей, а также о старом герцоге Ролло. Детских сказок Осмонд не помнил, а ведь надо же хоть чем-то развлечь детей! Мальчики мечтали о том, что, когда они вырастут и Ричард будет править Нормандией, они совершат много подвигов: вместе отправятся в Святую Землю и по пути победят полчища великанов и драконов. Впрочем, иногда маленький Карломан сомневался, сможет ли он совершить подобные подвиги. Он был очень мал ростом, часто болел и быстро уставал в играх. Ричард сначала не понимал этого и доводил мальчика до слез своими грубоватыми насмешками. Но постепенно Ричард становился все более осторожным и внимательным. Он ободрял Карломана и относился к своему слабосильному другу с такой нежностью и так терпеливо, что это удивляло даже Осмонда. Живя дома в довольстве и благополучии, мальчик вряд ли смог бы постичь вполне науку добра и терпимости.
   С Карломаном и Осмондом Ричарду было хорошо, но все равно он скучал без своих любимых друзей и вассалов, всей душой стремился в Руан и каждую ночь спрашивал Осмонда, когда же они вернутся домой. На это Осмонд отвечал только одно: Ричард должен молиться Богу об их благополучном возвращении.
   Осмонд постоянно следил за тем, не грозит ли опасность его юному господину. Но пока не видно было, чтобы против мальчика замышлялось что-либо худое. Единственным пунктом договора с норманнами, который король Людовик, кажется, не слишком спешил выполнять, было отсутствие каких бы то ни было приготовлений к походу против графа Фландрского.
   На Пасху короля посетил Гуго Белый, великий граф Парижский, самый могущественный человек во Франции. Некогда он своим авторитетом воспрепятствовал попытке лишить власти вырождающийся род Каролингов. В свое время он был верным другом герцога Вильгельма. Осмонд заметил, что, покуда граф гостил в замке, король старался, чтобы маленький герцог почаще бывал на виду, разговаривал с ним и следил за тем, чтобы ему оказывались такие же почести, как и в родном Руане. Сам граф был искренне добр и нежен с маленьким герцогом. Он усадил мальчика рядом с собой, ерошил его спутанные светлые волосы, с выражением скорби вглядывался в его лицо, словно пытаясь отыскать черты сходства с отцом.
   Граф заметил шрам на щеке мальчика и спросил о нем.
   - О, это случайная царапина, - тут же поспешил опередить ответ мальчика король. - Дети так резвы, разве за ними можно уследить!
   Людовик внимательно наблюдал за графом во все время его визита, не желая, чтобы граф оставался наедине с другими могущественными вассалами, находившимися в это время при дворе.
   Гуго, казалось, не замечал этой слежки, вел себя непринужденно, но в то же время явственно искал случая поговорить кое с кем с глазу на глаз. Однажды, после ужина, он подошел к окну, где сидели Ричард и Карломан, как обычно погруженные в ребяческие фантазии. Граф присел на каменную скамью, усадил Ричарда к себе на колени и спросил, не хочет ли он что-либо передать графу де Харкуту.
   Лицо Ричарда тотчас просияло.
   - О, сэр! - воскликнул он.- Значит, Вы едете в Нормандию?
   - Не теперь, мой мальчик, но, возможно, я скоро встречу старого Харкута в роще вязов под Жизором. Мы назначили там встречу, подальше от любопытных глаз.
   - О, если бы только я мог поехать с Вами!
   - Мне бы тоже очень хотелось взять тебя с собой. Но вряд ли я решусь похитить из замка французского короля наследника нормандского престола! На такое должны быть серьезные причины, а их нет. Так что же мне передать Бернарду?
   - Скажите ему,- Ричард придвинулся поближе к графу и зашептал ему на ухо, - скажите ему, что я раскаиваюсь в том, что сердился на него, когда он ругал меня. Он был прав. И еще, сэр, если с ним будет егерь Вальтер с кривым носом, передайте ему, что я сожалею о том, что часто ему грубил! Теперь я больше никогда не стану грубить подчиненным! И попросите графа Харкута передать от меня привет госпоже Астриде, сэру Эрику и Альберику де Монтемару.
   - Рассказать сэру Эрику, что Вы поранили щеку?
   - Нет,- резко возразил Ричард.- Он сочтет меня ребенком, жалующимся по пустякам.
   Граф вновь спросил, как это случилось, и Ричард рассказал ему все от начала до конца. Он чувствовал, что граф поймет его. Это было похоже на тот последний вечер, когда маленький герцог сидел на коленях у отца. Гуго крепко обнял его.
   - Да, маленький герцог, я так же, как и Вы, радуюсь спасению прекрасной птицы. Дома я расскажу эту историю моим маленьким Гуго и Умассет. Когда-нибудь Вы встретитесь с ними и станете им таким же другом, каким был мне Ваш отец. А теперь скажите, как Вы думаете, сможет ли Ваш воспитатель прийти ко мне в покои попозже вечером, когда все лягут спать?
   Ричард обещал, что Осмонд так и сделает.
   Собираясь вечером к графу, Осмонд приказал Сибальду охранять дверь герцога. Беседа была долгой: ведь Гуго приехал в замок Людовика главным образом для того, чтобы узнать, как живется сыну его друга, и, конечно, ему хотелось знать мнение Осмонда. Оба они согласились, что в настоящее время никаких дурных намерений у короля нет. Похоже, Людовик собирался держать у себя герцога просто как заложника, чтобы быть спокойным относительно границы Франции с Нормандией. Но Гуго посоветовал Осмонду держать ухо востро.
   - Тотчас же, едва заподозрите недоброе, отправляйте ко мне верного человека! Я не замедлю придти на помощь.
   На следующее утро граф Парижский уехал, и жизнь вернулась в обычную колею. Но на Троицу двор короля Франции снова блистал во всем своем великолепии. Высокопоставленные вассалы выразили королю свое почтение и отправились вместе с ним в церковь. Затем предполагался большой пир, где король и королева должны были сидеть во главе стола, а остальные - согласно степени своей знатности.
   Когда процессия двинулась в церковь, Ричард шел рядом с Карломаном. Принц был облачен в богатые голубые одежды, украшенные изображением королевской лилии. На Ричарде был наряд с вышитым на груди золотым крестом. Когда торжественная служба в церкви завершилась, и все воротились в замок, управляющий препроводил дворян в парадный зал, где слуги уже накрыли на стол. В это время послышался конский топот у ворот, возвещавший о прибытии новых гостей. Управляющий поспешил встретить их.
   - Высокородный Арнульф, граф Фландрии! - вскоре провозгласил он.
   Ричард побледнел, отвернулся от Карломана, быстро вышел из зала и поднялся по лестнице к себе. Осмонд последовал за ним. Через несколько минут в дверь их горницы постучали. На пороге стоял один из франкских рыцарей.
   - Разве господин герцог не явится на пир? - спросил он.
   - Нет,- ответил Осмонд.- Он не будет есть с убийцей своего отца.
   - Король будет разгневан. Ради блага ребенка Вам лучше отговорить его от подобных выходок. - Франк был смущен.
   - Преломлять хлеб с убийцей отказался не ребенок, а герцог! - ответил Осмонд. - Свободный норманн не сидит за столом с убийцами его родных! Счастье убийцы, что он еще не может сразить его на месте, как бешеную собаку. Если бы не мальчик, я немедленно сам вызвал бы негодяя на поединок.
   - Не смею Вас осуждать,- сказал франк,- но не слишком ли широко шагаете? Прощайте.
   Не успел Ричард выразить свое возмущение и горько пожалеть о том, что он еще мал, как через воспитателя Лотара было передано еще одно королевское распоряжение. Король предупреждал, что если герцог Нормандский не желает пировать вместе со всеми, ему придется поститься.
   - Передайте принцу Лотару и королю, - ответил Ричард,- что я не такой обжора, как они. Я лучше поголодаю, чем опозорю себя совместной трапезой с Арнульфом!
   Остаток дня Ричард провел у себя в комнате. Осмонд разделял с мальчиком добровольное заточение. Они развлекали друг друга, как могли, чистили доспехи Осмонда и вспоминали древние саги. Внезапно со двора послышался громкий шум. Что бы он мог значить? Увы, узнать не было никакой возможности. Между тем Осмонд в каждом шуме искал либо угрозу либо надежду для своего маленького сюзерена.
   Вечером к ним прокрался Карломан.
   - Вот он - я! - закричал мальчик. - Ричард, я принес вам немножко хлеба, правда всего несколько ломтей. Больше мне не удалось унести. Я прятал хлеб под столешницей, чтобы Лотар не заметил.
   Ричард от всего сердца поблагодарил Карломана. Несмотря на то, что был очень голоден, мальчик с удовольствием разделил хлеб с Осмондом.
   Маленький герцог спросил, как долго намерен оставаться здесь негодяй граф, и обрадовался, услышав, что тот уедет на следующее утро вместе с королем.
   - А что это за ужасный шум был во дворе? - спросил Ричард.
   - Мне бы не хотелось тебе говорить, - замялся Карломан.
   Но Ричард продолжал настаивать, и Карломан нехотя уступил.
   Оказалось, что слуги-норманны Сибальд и Генрих поссорились со слугами из свиты Арнульфа. Началась схватка. Погибли трое слуг Арнульфа, один слуга короля и Сибальд.
   - А Генрих?- нетерпеливо спросил Осмонд. - Генрих ведь уцелел?
   Увы! Эта новость была еще печальнее. Король приговорил Генриха к смерти, и норманна тотчас повесили.
   Юное лицо Ричарда омрачилось. В сердце его боролись горе и ярость. Ричард очень любил этих слуг. Они были привязаны к нему, он доверял им. Мальчик горько скорбел о друзьях. Близкие ему люди пали от рук тех же убийц, что и отец, один погиб в неравном бою, другой был казнен так жестоко и несправедливо! Гнев и негодование душили мальчика. Почему его не было там? Возможно, ему удалось бы отстоять Генриха, спасти своего верного слугу или хотя бы сказать ему последнее «прости». Ричард невольно разрыдался. Он чувствовал себя беспомощным. Ему было стыдно, что он плачет, но справиться с этим мальчик не мог. Карломан безуспешно пытался успокоить его. Осмонд также был очень встревожен. Он в свое время выбрал этих двух норманнов за их честность и храбрость и рассчитывал, что, если понадобится, они сумеют передать весточку в Руан или Гуго Белому. Осмонд понимал, что, воспользовавшись случаем, король лишил маленького герцога охраны. Значит, Людовик все же лелеял коварные замыслы! Возможно, и ссора не была случайна. У Осмонда не осталось тени сомнения: следующей жертвой окажется он сам. Но он твердо решил не давать вводов для королевского гнева, терпеливо сносить оскорбления, помня, что это единственная возможность спасти своего воспитанника.
   Тучи сгущались над ними, и это становилось все яснее с каждым днем, особенно после отъезда Арнульфа и короля. Погода была очень жаркая, и Ричард уже скучал по широкой прохладной Сене, в которой он часто купался прошлым летом в Руане. Однажды вечером он все-таки уговорил своего воспитателя пойти с ним к реке Уазе, протекавшей по лугу близко от замка. Но не успели они отойти подальше, как увидели нескольких слуг, которые бежали за ними, крича, что по приказу королевы Ричард и Осмонд должны немедленно вернуться. Им пришлось подчиниться. Королева была в ярости.
   - Что это все означает? - сердито воскликнула она, - Или Вы не знаете, что король запретил герцогу покидать замок в свое отсутствие?
   - Я собирался только пойти на речку искупаться… - начал было Ричард.
   - Замолчи, мальчик! - Королева сердито махнула рукой. - Я не принимаю никаких объяснений. Возможно, господин де Сентвиль, Вы полагаете, что можете вести себя вольготнее в отсутствие короля? Но повторяю, если мальчишку еще раз увидят за пределами замка, Вы получите по заслугам. Да я Вам глаза прикажу выколоть, чтоб Вы тут не высматривали лишнего по сторонам! Думаете, я этого не замечаю?
   Королева удалилась. Лотар смотрел на Ричарда и Османда со злобным ликованьем.
   - Больше Вы не посмеете приказывать знатным людям, юный варвар,- заявил он и последовал за своей матерью. Остаться он побоялся.
   Ричард же, который еще полгода тому назад не потерпел бы ни малейшего упрека, промолчал. Живя среди врагов, зная об их коварстве, постоянно ожидая предательства, он научился сдерживать свой нрав. Сейчас его заботило только одно: судьба Осмонда.
   - Ах, Осмонд, Осмонд! - воскликнул он. - Они не тронут тебя! Я буду молчать, я впредь не скажу ни одного лишнего слова! Лишь бы только ты оставался со мной!
 

Глава VIII. Побег

 
   Однажды теплым летним вечером Ричард и Карломан играли в мяч на ступеньках у замковых ворот. Вдруг они услышали внизу чей-то голос. Мальчики обернулись и увидели нищего странника. Слабым голосом он попросил у принцев подаяния во имя Приснодевы. Одет был нищий в длинную шерстяную рубаху, на шее у него висел большой крест, в руках он держал посох, на поясе болтался кошель для сбора милостыни. Он снял свою потертую широкополую шляпу и застыл в низком поклоне.
   - Заходи, святой странник, - пригласил Карломан. - Уже поздно, оставайся здесь на ночь, я скажу на кухне, чтобы тебя накормили.
   - Да воздаст Вам Бог, благородный принц, - начал было паломник, но тут Ричард подпрыгнул от радости.
   - Норманн! Добрый человек, да ты ведь норманн! - закричал он. - Карломан, он же говорит на моем родном языке! Ты прямиком пришел из Нормандии, да? Осмонд, Осмонд, здесь наш земляк!
   - Милорд! Мой господин! - вдруг воскликнул странник, упав на одно колено у подножья лестницы. Он поспешил поцеловать руку, которую герцог протянул ему.- Вот нечаянная радость!
   - Вальтер! Егерь Вальтер! - узнал его Ричард.- Ведь это ты? Как поживает госпожа Астрида, как все остальные?
   - Хорошо, милорд, - начал Вальтер.- Но они очень тревожатся о Вас…
   Тут громкий крик прервал его речь.
   - Что это значит? Кто смеет становиться у меня на дороге? Ричард, ты что, возомнил себя королем? Что за наглость!
   Это был Лотар, который возвращался с охоты. Несомненно, он был в отвратительном настроении, потому что возвращался без добычи.
   - Это норманн, слуга Ричарда из Руана, - объяснил Карломан.
   - Норманн? А я думал, мы навсегда избавились от этих разбойников! Я не желаю, чтобы они сюда шлялись. Гони его в шею, Перрон, и пусть он мне больше не попадается.
   - Но это паломник, принц, - с сомнением возразил кто-то из свиты Лотара.
   - Мне все равно! Не желаю видеть здесь ни одного норманна! Никакой он не паломник, это одно притворство. Это лазутчик. Гоните прочь этого пса! Лазутчик, шпион!
   - Пока я стою здесь, вы не посмеете выгнать ни одного норманна!
   Ричард бросился между Вальтером и охотником, готовым исполнить приказ Лотара. Сильный удар кожаной ременной плети достался не Вальтеру, а Ричарду. Лотар засмеялся.
   - Господин герцог, что Вы делаете? - закричал Вальтер.- Вам ли меня загораживать?
   Но Ричард уже выхватил у охотника плеть.
   - Убегай, Вальтер, убегай! - закричал он. - Ну же, поспеши!
   То же самое кричали Осмонд, Карломан и другие французы, которые хотя и боялись ослушаться принца, но еще больше опасались поднять руку на благочестивого паломника. Норманн, видя, что иного выхода нет, подчинился. Франки расступились перед ним. Лотар, убедившись, что никто не хочет задерживать норманна, побежал к матери хотя бы похвастаться, как ловко он разоблачил шпиона, притворившегося паломником.
   По правде говоря, Лотар был недалек от истины. Вальтер и вправду пришел убедиться, что герцог жив и здоров, а заодно и переговорить с Осмондом. Но как раз последнее ему и не удалось. Он несколько дней караулил в лесу, но Осмонд ни на мгновение не отходил от герцога. Мальчик не мог покидать пределы замка и, в сущности, был настоящим пленником, хотя и не считался таковым. Тем не менее, Вальтер сумел кое-что разузнать и сделал свои выводы. Он узнал о смерти Сибальда и Генриха, о приезде Арнульфа на королевский праздник, о тех ограничениях и оскорблениях, которым подвергался герцог. Со всем этим Вальтер и поспешил назад в Нормандию.
   После его возвращения по всему герцогству был объявлен трехдневный пост. В каждой церкви - от городского собора до самой маленькой деревенской часовни - на коленях молились и плакали, чтобы Бог защитил маленького герцога и вызволил его из рук врагов. Можно себе представить, насколько горячи были молитвы Сентвилей! Не меньше скорбели и в Монтемаре-на-Эпте. Альберик так тревожился за Ричарда, что мать в конце-концов решила отправить мальчика его в Жульемское аббатство, чтобы он помолился там о спасении маленького герцога.
   Тем временем Людовик скоро должен был воротиться домой. Ричард верил, что король относится к нему лучше, чем королева, и положит конец его заключению в замке. Трудно сказать, ошибался ли он. Но накануне приезда короля Ричард заболел. С вечера он жаловался Осмонду на сильный жар, но когда тот принес мальчику прохладное питье, того начало знобить после первого же глотка. Озноб был так силен, что, невзирая на летнюю пору, Осмонд укрыл его медвежьей шкурой и распорядился принести в спальню жаровню с горячими углями. Зубы мальчика стучали. Он перестал понимать, где находится, и как очутился в чужом жилище.
   Насмерть перепуганный Осмонд не знал, что делать. Его не покидало опасение, что герцога Ричарда отравили. Поэтому требовать помощи он боялся. Всю ночь Осмонд не отходил от мальчика, с ужасом ожидая, что тот каждую минуту может умереть. Ярость и отчаяние терзали молодого норманна. Но он заставлял себя таить тревоги от своего подопечного. Лицо его оставалось спокойным, а голос ровным и исполненным заботы.
   Всю ночь Осмонд не спал, то и дело прижимая голову к груди Ричарда, чтобы узнать, бьется ли сердце. Сердце билось, хотя и скакало слишком часто, словно заточенная в клетку пташка. Наутро Осмонд и сам не знал, на каком свете находится, ноги его подгибались и все плыло перед глазами.
   Скрывать болезнь Ричарда Осмонд уже не мог. Он решил не впускать к мальчику никого из франков и переговоры вел только через дверь. Он не впустил даже Карломана, хотя Ричард очень хотел увидеть друга. Когда королева предложила прислать опытную старую няню, чтобы она присматривала за больным, Осмонд отказался. Он захлопнул дверь и принялся ходить взад и вперед по комнате.
   - Да, да, одна ведьма придет довершить то, что начала другая! - бормотал он себе под нос. - Обойдемся без ваших нянек!
   Весь следующий день и всю ночь Ричарду было очень худо. Осмонд по-прежнему, не смыкая глаз, заботливо ухаживал за ним. Когда мальчик спал, Осмонд, перебирая четки, читал молитвы. Ричард спал долго и крепко, а когда проснулся, чувствовал себя гораздо лучше. Радости Осмонда не было границ.
   - Слава Богу! Им не удалось черное дело! Господь сохранил нас. Ну а другого случая… Другого случая у них не будет.
   Ричард был еще слишком слаб, чтобы спросить, что означают слова Осмонда. Следующие несколько дней Осмонд продолжал внимательно следить за своим герцогом. Он не хотел, чтобы мальчик ел то, что ему присылали с королевского стола. На кухне у Осмонда завелись знакомые среди поваров; он верил, что они не подсыплют яд, и брал кушанье у них. Запирая дверь, Осмонд всякий раз поглубже вонзал в порог кинжал. Отлучаясь за едой, он наказывал Ричарду никому больше не отворять двери. Ричард сначала упрямился, но потом подчинился. Он повидал уже немало хитрых уловок, обманов и измен и теперь знал цену предусмотрительности.
   Прошло еще несколько дней. Возвратился король. К этому времени Ричард уже настолько оправился, что мог бы спуститься вниз. Ему надоело сидеть в своей горнице взаперти. Но Осмонд все еще не соглашался выпустить его, хотя Ричард целыми днями ходил из угла в угол, чтобы показать, какой он сильный.
   - А теперь, милорд, сторожите дверь и будьте особенно внимательны, -предупредил однажды Осмонд. - Мы должны быть начеку. Король привез Херлуина де Монтрейля, которого Вам, должно быть, так же противно лицезреть, как Флемингов. Читайте молитвы, пока меня не будет, чтобы Небеса помогли нам избежать новой опасности.
   Осмонда не было целых полчаса. Наконец он вернулся с охапкой соломы на плечах.
   - А это зачем? - удивился Ричард. - Я хочу есть, и я не лошадь, чтоб жевать солому.
   - Ваш ужин здесь. - Осмонд разворошил солому и вынул оттуда суму с хлебом и мясом.- Но что Вы скажете, милорд, если мы сегодня вечером поужинаем в Нормандии?
   - В Нормандии! - Ричард подпрыгнул и захлопал в ладоши. - В Нормандии? Ах, Осмонд, это правда? Неужели это возможно? Какая радость! Это благодаря графу Бернарду? Король отпустил нас?
   - Тише, тише, сэр, мы сами себя отпустим. Но если Вы не будете осторожны, нас услышат, и мы не сможем ничего сделать.
   - Я согласен на все, лишь бы поскорей возвратиться домой!
   - Прежде всего надо поесть! - сказал Осмонд.
   - Но что ты собираешься делать? Скажи мне. Я больше не хочу вести себя так глупо, как в тот раз, когда ты пытался увести меня из башни Ролло. Но мне бы хотелось попрощаться с Карломаном.
   - Нет, милорд, - возразил Осмонд. - Принц Карломан - неплохой мальчик, но он сын опасного врага. Возможность бежать у нас появилась только потому, что все думают, будто Вы еще не можете встать с постели.
   - Карломан не выдаст меня, если я попрошу его не рассказывать, что я здоров!
   - Он еще мал, он не сумеет скрыть радости, увидев Вас на ногах. Довольно и этого, чтобы сорвать все наши замыслы.