Дж. М. Кейнс расширил понимание мультипликативного эффекта. Он увязал прирост эффективного спроса с приростом инвестиций. Каждое инвестиционное вложение превращается в индивидуальный доход, часть которого идёт на цели потребления, а другая часть в сбережение. В результате увеличение спроса оказывается умноженным в зависимости от первоначальной величины инвестиции.
Мультипликатору Кейнса ставится в прямую зависимость от затрат на потребление. Чем больше доля потребления в доходах, тем быстрее увеличивается спрос. Склонность людей к сбережению приводит к снижению доли потребления, а значит к относительному сокращению совокупного спроса.
Поскольку на процесс индивидуального сбережения потребителей ни общество, ни частные собственники воздействовать не имеют возможности, постольку производственный спрос можно увеличивать только через инвестиции. Эту функцию Кейнс возлагает на государство. Стимулирование инвестиций оно должно осуществлять через:
1) денежно-кредитную,
2) налоговую политику и
3) увеличение государственных расходов.
Государство, в целях поддержания равновесия, восполнения «эффективного спроса» и достижения мультипликационного эффекта, постоянно должно дополнять совокупный спрос государственным спросом.
Кейнсианская теория стала теоретическим обоснованием необходимости активного государственного вмешательства в рыночную экономику.
Общего равновесия, целей экономического роста и наибольшей занятости Кейнс, как было отмечено, предлагает достигать через стимулирование спроса и, прежде всего, потребительского. Такое решение для буржуазного общества, где господствует частнокапиталистическая собственность, не может быть встречено с энтузиазмом. И понятно, почему.
Применительно к ситуации в современной России эта проблема могла бы звучать более актуально: можно ли и нужно ли стимулировать совокупный спрос для преодоления разрухи и экономического возрождения страны? К великому сожалению, «гайдары» и в экономической науке, и в руководстве страной все эти годы с целью подавления инфляции не только не стимулировали спрос, но всячески его замораживали. Теория трудовой стоимости обязывает увязывать рост цен не с инфляцией, а ростом инвестиций и объёмами производства, на чём настаивал в своё время Маркс, а позже него Кейнс. Результат более чем двадцатилетнего хозяйствования в России по рецептам теоретиков рыночного либерализма и игнорирование рекомендаций кейнсианцев печален. Насильственно сокращая потребление и спрос населения в угоду накопителям капитала и коммерциализации экономики «реформаторы» своими собственными руками буквально душат российскую экономику. Остаётся только гадать, с какой же целью это делается?
Для современности значение кейнсианской модели имеет более фундаментальное, а для России практически судьбоносное значение. В обществоведческой науке со времён Платона и его ученика Аристотеля, по сути предавшего своего учителя в теории, идёт борьба двух направлений в признании роли государства – расширении функций государства, в т. ч. в экономике, и ограничении роли государства в интересах частной собственности. В экономической теории эти два направления приобретают различные вариации. Линия Платона выражается в огосударствлении экономики и финансов, и в конечном итоге находит своё завершение в теории марксизма, а на практике в реальном социализме. Линия Аристотеля, наоборот, у А. Смита нашла выражение в «невидимой руке» рынка, а впоследствии в маржинализме, монетаризме и радикальном рыночном либерализме Фридрих А. Фон Хайека.
На практике это направление постоянно через каждые 15–20 лет находит подтверждение в периодической «перезагрузке» (термин позаимствован у политиков) хозяйственного механизма капитализма методами рыночного неолиберализма. В 70-80-е гг. XX в. рыночный либерализм своё преимущество стал углублять, правда, не везде, а в основном в США. Это совпало с понижательной тенденцией в кондратьевских циклах развития мировой экономики (об этом речь пойдёт сразу же после этой главы), в которой до этого времени преобладали тенденции государственного регулирования, вытекающие из неокейнсианства.
Снижение темпов развития мировой капиталистической экономики либерализм постоянно ставил в вину государственникам и пытался взять у них реванш. Реванш в последней четверти XX в. состоялся. Результатом его стал глубочайший мировой экономический кризис 2008–2010 гг. по экономическим и моральным потерям, превосходящий Великую депрессию 30-х гг. Великая депрессия ранее также была итогом господства теорий либерализма и свободного рынка.
В настоящее время все без исключения страны, в т. ч. и США, постепенно перезагружают свои экономики на неокейнсианство. Чрезвычайных успехов достигает Китай, сформировав свою собственную модель – неокейнсианскую в своей основе, но с социалистическими методами индикативного планирования и жёсткими методами государственного контроля и борьбы с взятками и бюрократией. В США и в Европе идёт процесс частичной национализации и огосударствления, в особенности фиктивного капитала и банковской сферы. Иначе говоря, в мировой капиталистической экономике реванш берёт неокейнсианство. Не видеть этого или не понимать этого весьма накладно для каждой экономики. Успехов в научно-техническом прогрессе и предстоящем рывке в экономическом прогрессе можно добиться только с помощью государства. Будут ли отдавать себе отчёт в этом российские «реформаторы», покажет время.
А пока в России всё наоборот. В России господствуют идеи 50-х гг. XX в. от господина фон Хайека. Чуть-чуть наметившаяся тенденция активации государства в последние годы президентства В.В. Путина, в т. ч. через государственно-частное партнёрство, прервана новым приступом неолиберализма президента Д.А. Медведева. Россия остаётся в рамках либеральной модели экономического развития XIX в. Политика российской команды «реформаторов» остаётся глубоко либеральной. Идёт процесс приватизации остатков государственной собственности, в т. ч. финансовых активов. Приватизации подвергли самое «святое» – Фонд национального благосостояния и Резервный фонд. В политическом и идеологическом аспектах российская властная элита буквально стелется под классовые интересы компрадорской буржуазии. И перемен пока не видно.
Англичанка Рейчел Дуглас, опубликовавшая в одной из российских газет статью о неолиберализме под заголовком «Яд для России», приводит следующие слова известного американского экономиста и политолога, организатора Комитета политических действий (LPAC) Линдона Ларуша: «Если, разбираясь во всей этой финансовой конфигурации, вы захотите найти офисы тех, кто заправляет экономикой России, то имейте в виду, что все они находятся за пределами России…». (Линдон Ларуш. Интернет: трансляция 13 марта 2010 г.).
Мы надеемся, что более или менее подробное изложение идей Дж. Кейнса не останется незамеченным и бесследным. Во-первых, необходимо из этих идей вынести, что экономическое развитие и успешное воздействие на него возможно только с учётом знания взаимосвязей многочисленных институтов, процессов и явлений в экономике и социальной сфере. Невозможно добиваться постоянных успехов в экономическом развитии, опираясь только на отдельно избранные факторы, такие как свободные цены, валютные курсы или курсы акций на фондовых биржах и т. п.
Во-вторых, Кейнс, на наш взгляд, должен побудить пересмотреть экономическую политику буржуазной России, которая ранее не позволяла и, можно с уверенностью сказать, не позволит получить позитивные результаты. Идеи и методы свободного рынка в мировой экономике умерли навсегда. Российские политологи и журналисты вот уже двадцать лет упражняются в отрицательных оценках последнего советского руководства, называя отдельных его представителей «старческими маразматиками», «умственными импотентами» и т. д. Однако эти «импотенты» оставили нам великую державу, первыми начали осваивать космос, подняли жизненный уровень советских людей в послевоенное время в несколько раз. Что скажут будущие поколения россиян о нынешних вдохновителях экономической политики и «маразматиках».
Предложения кейнсианцев добиваться экономического равновесия и экономического роста не только через конкурентные цены, но и многие другие «переменные» факторы, безусловно, имеют позитивное значение. Однако «переменные» величины по-Кейнсу остаются переменными, они ограничены только сферой обращения товаров и денег и, вследствие этого не могут оказывать прямого воздействия на общественное производство. Как показал исторический опыт, использование методов регулирования по-Кейнсу в виду их явной недостаточности не избавило капиталистическую экономику от диспропорциональности и экономических кризисов. Именно это всегда давало повод либерал-монетаристам отбрасывать в сторону кейнсианские теоретические и практические рекомендации и навязывать человечеству свой либеральный курс, что всегда приносило ещё худшие результаты. Для практического решения проблем пропорциональности и исключения кризисов необходимо использовать другие теории.
§ 3. Теория и современная практика пропорциональности воспроизводства
При характеристике воспроизводства неоклассики и марксисты используют разную терминологию – первые говорят о «равновесии» капиталистической экономики, вторые – о «диспропорциональности». В российских учебниках последних лет авторы в угоду маржиналистам Запада приспосабливаются только к неоклассической терминологии. Однако различия в трактовках всё-таки отнюдь не терминологические (о них мы говорили чуть раньше), а исключительно концептуальные. Неоклассики пытаются убедить человечество в том, что при капитализме с помощью рыночного регулирования и использования бумажных и суррогатных денег, можно, достигать бескризисного развития и общего равновесия в экономике и что не следует волноваться за историческую судьбу этого общественного строя. С помощью теории общего равновесия делается попытка обосновать вывод, что капитализм вечен и безупречен с позиций исторической перспективы. Марксисты и некоторые современные российские авторы, наоборот, расставляя акценты на хронической диспропорциональности и цикличности капиталистического общественного воспроизводства, подводят человечество к мысли, что это не тот путь развития, систематически сопровождающийся кризисами, огромными материальными и нравственными потерями и что капитализм должен смениться другим общественным строем – социализмом.
В самом же неоклассическом направлении также нет единства в понимании достижения недостижимого, т. е. равновесия. Одни исходят из внутренней устойчивости капитализма, не подвергаемой никакому сомнению. Другие в лице институционалистов, кейнсианцев и неокейнсианцев, которых иногда в науке называют постклассиками, придерживаются противоположного тезиса о внутренней неустойчивости капитализма и необходимости путем воздействия на инвестиции, распределение доходов и ценообразование выправлять капитализм.
Как уже отмечалось, российские капитализаторы за образец взяли не капитализм в Европе, а праволиберальные и консервативные теории монетаризма из США (М. Фридман, К. Бруннер, Л. Мельцер, Р. Манделл), где к началу российских реформ была выстроена «рейганомика». Американская экономика получила название «рейганомики» в честь артиста Рональда Рейгана, ставшего на 8 лет президентом страны. В результате разогрева экономики с помощью гонки вооружения с СССР, космической гонки, разработки и построения стратегической ПРО, продолжения локальных войн, подготовки и осуществлении военных конфликтов в Азии, Африке, Латинской Америки, развития строительной индустрии и ускоренной эмиссии мировой валюты и инфляции в США действительно были достигнуты неплохие результаты.
Российские рыночные реформы начинались под впечатлением именно этих успехов, а также победы США в «холодной войне» с СССР. «Холодная война» для СССР была отнюдь не «холодной», а что ни на есть самой горячей, т. к. требовала гигантских расходов на производство вооружения. Хотя экономика СССР в послевоенное время имела значительно более высокие темпы развития, чем в США, тем не менее, она оставалась значительно меньшей по объёму в сравнении с экономикой США. В послевоенные годы она составляла всего 7 % от экономики Штатов. В 90-е гг. XX в., когда она вошла в первую в своей истории фазу кризиса, достигала 40 % от американских объёмов. Неравенство экономических потенциалов даже при равенстве затрат на гонку вооружений и космическую гонку не оставляло ни каких шансов на победу СССР в «холодной войне». К сожалению, экономически неподготовленные лидеры советского государства не проявили стратегической мудрости и не нашли, да и попросту не искали, верных путей развития экономики и правильных политических решений в новых условиях. Кризис советской экономики был обусловлен не социалистической системой хозяйствования, а неадекватностью государственных менеджеров, в т. ч. и тех, кто оставался у руля государства и затем переместился в стан жадных до богатства олигархов и крупных капиталистов.
Рыночные преобразования начинались и продолжаются в обстановке так называемой «демократической» пропаганды. Хорошо видны явно завышенные ожидания, порождённые слепой верой в непререкаемые достоинства капиталистического рыночного хозяйства в сравнении с плановым в СССР. «Реформаторы» игнорируют любые разумные возражения против разрушительных действий со стороны рыночных фундаменталистов как во властных структурах, так и в толпе приближенных к власти советников, консультантов, политологов и т. п.
Теоретический выбор «реформаторов» не был осознанным. Он воспринят таким, каким он был в то время при «рейганомике» в США, т. е. в рамках теории либерал-монетаризма и теории «общего равновесия». Несуразность выбора станет особенно очевидной, если принять во внимание, что после Рейгана и после периода увлечённости Милтоном Фридманом и другими либералами в США стратегические акценты и в теории, и в практическом плане существенно изменились. В теории понятие общего равновесия расширилось и теперь уже включает весь универсальный спектр сбалансированности (пропорциональности) в воспроизводстве отношений развитой социально-экономической системы, включая результаты деятельности государственного, некоммерческого, семейного, индивидуального секторов и выпуск продукции и услуг во всех нерыночных сферах.
Выбор либерального курса в России особенно трагичен, если иметь в виду, что американская стратегия за 30 лет существенно изменилась. Курс взят на «опережающий рост и укрепление тех элементов общественной структуры, которые базируются на нерыночных ориентирах, стимулах, мотивах и индикаторах. Чётко вырисовываются тенденции создания (уже в рамках среднесрочного прогноза) контуров общества, в котором рыночная ориентация будет постепенно оттесняться нерыночными механизмами развития» (Социально-экономическая эффективность: опыт США // Система саморазвития. Научные труды РАН, ИМЭиМО. М.: Наука, 2000. С. 7–20). Знакомы ли российские «реформаторы» с новой стратегией развития США и как они соотносят с ней свой выбор на всемерную капитализацию и либерализацию всего и вся.
Таково содержание теорий общего равновесия, ставших практически единственными теоретическими доктринами у исследователей на Западе и воспринятыми по наитию к руководству в действиях при построении капиталистического рынка в России и СНГ. Однако не только хозяйственная практика в странах Запада сомневается или отвергает эти теории, но и у самих маржиналистов нет единства в их признании, что также следовало бы знать российским устроителям капитализма.
1) о каком равновесии идёт речь;
2) что является объектом уравновешивания;
3) равновесие между какими материальными объектами и социальными системами должно достигаться;
4) каков механизм достижения равновесия,
5) кто должен добиваться равновесия;
6) каковы показатели или результаты равновесия.
Всё тонет в абстрактных схемах и рассуждениях о некоем равновесии на неизвестном рынке, о равновесии, достигаемом под влиянием неизвестно каких конкурентных сил и неизвестно в каком обществе. В учебниках даже понятия «капиталистический рынок» или «частнокапиталистическая собственность» не используются. Метод научной абстракции доведён до абсурда. Абсурд возводится в степень с помощью абстрактных математических формул, схем и графиков, характеризующих равновесие мифического спроса и мифического предложения.
Экономическая наука оказывается несоответствующей и ненужной всей мировой капиталистической практике. По всей видимости, и по этой причине, начиная с 1825 г., капитализм сотрясают экономические кризисы, и буржуазное общество до сих пор не знает, как поступать в целях преодоления этих кризисов. Правда, объективному наблюдателю, безусловно, понятны причины кризисов, но они не интересны якобы всё понимающим адептам буржуазного мироустройства. Им научная истина не нужна, т. к. вступает в противоречие с экономическими и политическими интересами господствующего класса. Учёным точно также как всем членам общества хочется получать заработную плату. А без потакания капиталу заработную плату выдавать не станут. Бескорыстные учёные образца К. Маркса в наши дни перевелись, да и жить им будет не на что. Маркс, являясь безработным, как известно, жил и занимался наукой за счёт спонсорских средств Ф. Энгельса и наследства своей жены.
Но не все современные учёные Запада спокойно воспринимали и воспринимают господство теорий общего равновесия, составивших основу мейнстрима, т. е. основного теоретического направления в США. Марк Блауг опубликовал статью под заголовком «Тревожные процессы в современной экономической теории», называет такие изъяны этого теоретического направления, как:
1) «растущий формализм»;
2) «бессодержательную материализацию»,
3) «мелкотемье»;
4) «отрыв от практики и потребностей экономической политики».
Блауг также отмечает, что в последние годы на Западе появилась целая серия публикаций примерно под такими названиями, как «Упадок экономической теории», «Кризис теории», «Конец экономической теории», «Смерть экономической теории».
Из кризиса западная экономическая мысль пытается найти выход за счёт перемещения теоретических исследований на математические методы в экономике, эконометрику, на исследование очень узких проблем таких, как теории «игр», «рациональных ожиданий», «делового цикла» и т. п. По большому счёту, это уже не экономическая теория, а прикладные экономические исследования.
Обо всём этом вести речь в учебном пособии вроде бы не стоило. Однако во всех западных учебниках по экономике студентам пытаются навязать понимание именно таких теорий. Реформаторы России, в свою очередь, руководствуются также этими теориями.
Выход из теоретического тупика возможен только на путях исследования альтернативных теорий. В рамках неоклассики таких альтернатив нет. В то же время левый, т. е. социалистический, социал-демократический и марксистский фланг на Западе игнорируется. На наш взгляд, именно в марксизме спасение экономической теории.
В марксизме, в отличие от маржинализма, методология исследования равновесия, получающего наименование пропорциональности, меняется. Теория макроэкономической пропорциональности у К. Маркса и всех последующих марксистов приобретает конкретность и строится на анализе движения всего общественного капитала, структура которого состоит из конкретных частей и совокупности индивидуальных капиталов. Макроэкономика увязывается с микроэкономикой. Движение индивидуальных капиталов реализуется через их кругообороты и обороты на предприятиях. Совокупность предприятий и отраслей народного хозяйства образует макроэкономику, характеризующуюся развитием всего общественного производства.
При таком методологическом подходе понятие пропорциональности или, по-маржиналистски – равновесия, из абстракции перемещается в разряд понятий о вполне реальных экономических процессах. Становится совершенно очевидно, что пропорциональности общественного воспроизводства не только следует, но и важно добиваться, и не имеет смысла ждать результатов действия «невидимой руки».
Мультипликатору Кейнса ставится в прямую зависимость от затрат на потребление. Чем больше доля потребления в доходах, тем быстрее увеличивается спрос. Склонность людей к сбережению приводит к снижению доли потребления, а значит к относительному сокращению совокупного спроса.
Поскольку на процесс индивидуального сбережения потребителей ни общество, ни частные собственники воздействовать не имеют возможности, постольку производственный спрос можно увеличивать только через инвестиции. Эту функцию Кейнс возлагает на государство. Стимулирование инвестиций оно должно осуществлять через:
1) денежно-кредитную,
2) налоговую политику и
3) увеличение государственных расходов.
Государство, в целях поддержания равновесия, восполнения «эффективного спроса» и достижения мультипликационного эффекта, постоянно должно дополнять совокупный спрос государственным спросом.
Кейнсианская теория стала теоретическим обоснованием необходимости активного государственного вмешательства в рыночную экономику.
Кейнс и современная Россия
Какие выводы, значимые для экономической теории и хозяйственной практики, следует сделать из модели Кейнса-сына? Во-первых, совершенно очевидно, что возможности свободного рынка с его якобы свободными ценами в современной монополизированной экономике не позволяют достигать общего равновесия в макроэкономике. Для этого необходимо использовать другие немалочисленные неценовые регуляторы и государственные механизмы. Видимо, предложенные Кейнсом факторы не могут оставаться без изменения с учётом того, что общественное воспроизводство постоянно изменяется. Но факт остаётся фактом, что «невидимая рука» рынка изжила себя. Надо хорошо запомнить напутствие Кейнса своим последователям: «Нашей конечной целью может быть отбор таких переменных величин, которые поддаются сознательному контролю или управлению со стороны центральных властей в рамках хозяйственной системы, в которой мы живём» (Кейнс Дж. Общая теория занятости, процента и денег. М., 1948. С. 240). Надо ли напоминать вам, уважаемые студенты, что в современной буржуазной России центральная власть утратила практически полностью контроль над подавляющей частью хозяйственной системы и не собирается его восстанавливать.Общего равновесия, целей экономического роста и наибольшей занятости Кейнс, как было отмечено, предлагает достигать через стимулирование спроса и, прежде всего, потребительского. Такое решение для буржуазного общества, где господствует частнокапиталистическая собственность, не может быть встречено с энтузиазмом. И понятно, почему.
Применительно к ситуации в современной России эта проблема могла бы звучать более актуально: можно ли и нужно ли стимулировать совокупный спрос для преодоления разрухи и экономического возрождения страны? К великому сожалению, «гайдары» и в экономической науке, и в руководстве страной все эти годы с целью подавления инфляции не только не стимулировали спрос, но всячески его замораживали. Теория трудовой стоимости обязывает увязывать рост цен не с инфляцией, а ростом инвестиций и объёмами производства, на чём настаивал в своё время Маркс, а позже него Кейнс. Результат более чем двадцатилетнего хозяйствования в России по рецептам теоретиков рыночного либерализма и игнорирование рекомендаций кейнсианцев печален. Насильственно сокращая потребление и спрос населения в угоду накопителям капитала и коммерциализации экономики «реформаторы» своими собственными руками буквально душат российскую экономику. Остаётся только гадать, с какой же целью это делается?
Для современности значение кейнсианской модели имеет более фундаментальное, а для России практически судьбоносное значение. В обществоведческой науке со времён Платона и его ученика Аристотеля, по сути предавшего своего учителя в теории, идёт борьба двух направлений в признании роли государства – расширении функций государства, в т. ч. в экономике, и ограничении роли государства в интересах частной собственности. В экономической теории эти два направления приобретают различные вариации. Линия Платона выражается в огосударствлении экономики и финансов, и в конечном итоге находит своё завершение в теории марксизма, а на практике в реальном социализме. Линия Аристотеля, наоборот, у А. Смита нашла выражение в «невидимой руке» рынка, а впоследствии в маржинализме, монетаризме и радикальном рыночном либерализме Фридрих А. Фон Хайека.
На практике это направление постоянно через каждые 15–20 лет находит подтверждение в периодической «перезагрузке» (термин позаимствован у политиков) хозяйственного механизма капитализма методами рыночного неолиберализма. В 70-80-е гг. XX в. рыночный либерализм своё преимущество стал углублять, правда, не везде, а в основном в США. Это совпало с понижательной тенденцией в кондратьевских циклах развития мировой экономики (об этом речь пойдёт сразу же после этой главы), в которой до этого времени преобладали тенденции государственного регулирования, вытекающие из неокейнсианства.
Снижение темпов развития мировой капиталистической экономики либерализм постоянно ставил в вину государственникам и пытался взять у них реванш. Реванш в последней четверти XX в. состоялся. Результатом его стал глубочайший мировой экономический кризис 2008–2010 гг. по экономическим и моральным потерям, превосходящий Великую депрессию 30-х гг. Великая депрессия ранее также была итогом господства теорий либерализма и свободного рынка.
В настоящее время все без исключения страны, в т. ч. и США, постепенно перезагружают свои экономики на неокейнсианство. Чрезвычайных успехов достигает Китай, сформировав свою собственную модель – неокейнсианскую в своей основе, но с социалистическими методами индикативного планирования и жёсткими методами государственного контроля и борьбы с взятками и бюрократией. В США и в Европе идёт процесс частичной национализации и огосударствления, в особенности фиктивного капитала и банковской сферы. Иначе говоря, в мировой капиталистической экономике реванш берёт неокейнсианство. Не видеть этого или не понимать этого весьма накладно для каждой экономики. Успехов в научно-техническом прогрессе и предстоящем рывке в экономическом прогрессе можно добиться только с помощью государства. Будут ли отдавать себе отчёт в этом российские «реформаторы», покажет время.
А пока в России всё наоборот. В России господствуют идеи 50-х гг. XX в. от господина фон Хайека. Чуть-чуть наметившаяся тенденция активации государства в последние годы президентства В.В. Путина, в т. ч. через государственно-частное партнёрство, прервана новым приступом неолиберализма президента Д.А. Медведева. Россия остаётся в рамках либеральной модели экономического развития XIX в. Политика российской команды «реформаторов» остаётся глубоко либеральной. Идёт процесс приватизации остатков государственной собственности, в т. ч. финансовых активов. Приватизации подвергли самое «святое» – Фонд национального благосостояния и Резервный фонд. В политическом и идеологическом аспектах российская властная элита буквально стелется под классовые интересы компрадорской буржуазии. И перемен пока не видно.
Англичанка Рейчел Дуглас, опубликовавшая в одной из российских газет статью о неолиберализме под заголовком «Яд для России», приводит следующие слова известного американского экономиста и политолога, организатора Комитета политических действий (LPAC) Линдона Ларуша: «Если, разбираясь во всей этой финансовой конфигурации, вы захотите найти офисы тех, кто заправляет экономикой России, то имейте в виду, что все они находятся за пределами России…». (Линдон Ларуш. Интернет: трансляция 13 марта 2010 г.).
Мы надеемся, что более или менее подробное изложение идей Дж. Кейнса не останется незамеченным и бесследным. Во-первых, необходимо из этих идей вынести, что экономическое развитие и успешное воздействие на него возможно только с учётом знания взаимосвязей многочисленных институтов, процессов и явлений в экономике и социальной сфере. Невозможно добиваться постоянных успехов в экономическом развитии, опираясь только на отдельно избранные факторы, такие как свободные цены, валютные курсы или курсы акций на фондовых биржах и т. п.
Во-вторых, Кейнс, на наш взгляд, должен побудить пересмотреть экономическую политику буржуазной России, которая ранее не позволяла и, можно с уверенностью сказать, не позволит получить позитивные результаты. Идеи и методы свободного рынка в мировой экономике умерли навсегда. Российские политологи и журналисты вот уже двадцать лет упражняются в отрицательных оценках последнего советского руководства, называя отдельных его представителей «старческими маразматиками», «умственными импотентами» и т. д. Однако эти «импотенты» оставили нам великую державу, первыми начали осваивать космос, подняли жизненный уровень советских людей в послевоенное время в несколько раз. Что скажут будущие поколения россиян о нынешних вдохновителях экономической политики и «маразматиках».
Критика кейнсианства
Вместе с «гимнами» в адрес Дж. М. Кейнса не следует забывать, что его теория остаётся в рамках неоклассическо-маржиналистского направления, связывающего решение всех практических проблем с теорией предельной полезности и рынком. Его теория не есть теория развития всего общественного производства. Это – рыночная теория. Она узка, не комплексна и не диалектична. Марк Блауг, указывая на маржиналистскую природу воззрений Кейнса-сына, пишет, что он чрезвычайно узко «сводил всю экономику к трём рынкам – товаров, облигаций и труда» (Блауг М. 100 великих экономистов до Кейнса. СПб, 2005. С. 123).Предложения кейнсианцев добиваться экономического равновесия и экономического роста не только через конкурентные цены, но и многие другие «переменные» факторы, безусловно, имеют позитивное значение. Однако «переменные» величины по-Кейнсу остаются переменными, они ограничены только сферой обращения товаров и денег и, вследствие этого не могут оказывать прямого воздействия на общественное производство. Как показал исторический опыт, использование методов регулирования по-Кейнсу в виду их явной недостаточности не избавило капиталистическую экономику от диспропорциональности и экономических кризисов. Именно это всегда давало повод либерал-монетаристам отбрасывать в сторону кейнсианские теоретические и практические рекомендации и навязывать человечеству свой либеральный курс, что всегда приносило ещё худшие результаты. Для практического решения проблем пропорциональности и исключения кризисов необходимо использовать другие теории.
§ 3. Теория и современная практика пропорциональности воспроизводства
Марксизм и маржинализм: различия в подходах
Хотелось бы обратить внимание студентов ещё раз на один из парадоксов в общей экономической теории. Маркисистское направление в теории своими корнями уходит в классику У. Петти, А. Смита и Д. Рикардо. Объединяет классику и марксизм принцип первенства непосредственного производства, а также теории трудовой стоимости, прибавочной стоимости и накопления капитала. Фактически – это научный фундамент всей общей экономической теории. Но удивительно то, что и неоклассика, – противоположное марксизму теоретическое направление, – черпает своё вдохновение у А. Смита, а точнее, из его теории «невидимой руки» рынка. Однако нам не следует упускать из внимания, что неоклассика по своей сути извращает классику. Она исследование общественного производства осуществляет, исходя из принципа первенства сферы обращения (рынка и денег), а также отбрасывает в сторону трудовое происхождение всего товарного мира, капитала, прибыли и денег, на чём настаивали У. Петти, А. Смит и Д. Рикардо. По этой причине неоклассику правильнее было бы именовать антиклассикой. Однако до сих пор эти ученые тешат себя иллюзией принадлежности к классике. Мелочь, но приятно.При характеристике воспроизводства неоклассики и марксисты используют разную терминологию – первые говорят о «равновесии» капиталистической экономики, вторые – о «диспропорциональности». В российских учебниках последних лет авторы в угоду маржиналистам Запада приспосабливаются только к неоклассической терминологии. Однако различия в трактовках всё-таки отнюдь не терминологические (о них мы говорили чуть раньше), а исключительно концептуальные. Неоклассики пытаются убедить человечество в том, что при капитализме с помощью рыночного регулирования и использования бумажных и суррогатных денег, можно, достигать бескризисного развития и общего равновесия в экономике и что не следует волноваться за историческую судьбу этого общественного строя. С помощью теории общего равновесия делается попытка обосновать вывод, что капитализм вечен и безупречен с позиций исторической перспективы. Марксисты и некоторые современные российские авторы, наоборот, расставляя акценты на хронической диспропорциональности и цикличности капиталистического общественного воспроизводства, подводят человечество к мысли, что это не тот путь развития, систематически сопровождающийся кризисами, огромными материальными и нравственными потерями и что капитализм должен смениться другим общественным строем – социализмом.
В самом же неоклассическом направлении также нет единства в понимании достижения недостижимого, т. е. равновесия. Одни исходят из внутренней устойчивости капитализма, не подвергаемой никакому сомнению. Другие в лице институционалистов, кейнсианцев и неокейнсианцев, которых иногда в науке называют постклассиками, придерживаются противоположного тезиса о внутренней неустойчивости капитализма и необходимости путем воздействия на инвестиции, распределение доходов и ценообразование выправлять капитализм.
Выбор бывших марксистов и политруков в России
Основной пафос учёных, настаивающих на неустойчивости капитализма, нашедших признание практически во всех нынешних правительствах стран Европы, состоит в необходимости подчинения крупного и крупнейшего бизнеса социальному контролю и регулированию его доходов государством через налоги и ценообразование. Если мы внимательно присмотримся к Европе (да и к Японии тоже), то увидим, что здесь практически нет миллиардеров по образцу США, России и Китая, и что социальные контрасты не столь глубоки, как в нищей России. В Европе большинство государств можно с полным правом отнести к «социальным государствам». К ним можно отнести Швецию, Норвегию, Германию, Францию, Финляндию, Грецию, Португалию, Испанию и др., чего нельзя сказать о буржуазной России.Как уже отмечалось, российские капитализаторы за образец взяли не капитализм в Европе, а праволиберальные и консервативные теории монетаризма из США (М. Фридман, К. Бруннер, Л. Мельцер, Р. Манделл), где к началу российских реформ была выстроена «рейганомика». Американская экономика получила название «рейганомики» в честь артиста Рональда Рейгана, ставшего на 8 лет президентом страны. В результате разогрева экономики с помощью гонки вооружения с СССР, космической гонки, разработки и построения стратегической ПРО, продолжения локальных войн, подготовки и осуществлении военных конфликтов в Азии, Африке, Латинской Америки, развития строительной индустрии и ускоренной эмиссии мировой валюты и инфляции в США действительно были достигнуты неплохие результаты.
Российские рыночные реформы начинались под впечатлением именно этих успехов, а также победы США в «холодной войне» с СССР. «Холодная война» для СССР была отнюдь не «холодной», а что ни на есть самой горячей, т. к. требовала гигантских расходов на производство вооружения. Хотя экономика СССР в послевоенное время имела значительно более высокие темпы развития, чем в США, тем не менее, она оставалась значительно меньшей по объёму в сравнении с экономикой США. В послевоенные годы она составляла всего 7 % от экономики Штатов. В 90-е гг. XX в., когда она вошла в первую в своей истории фазу кризиса, достигала 40 % от американских объёмов. Неравенство экономических потенциалов даже при равенстве затрат на гонку вооружений и космическую гонку не оставляло ни каких шансов на победу СССР в «холодной войне». К сожалению, экономически неподготовленные лидеры советского государства не проявили стратегической мудрости и не нашли, да и попросту не искали, верных путей развития экономики и правильных политических решений в новых условиях. Кризис советской экономики был обусловлен не социалистической системой хозяйствования, а неадекватностью государственных менеджеров, в т. ч. и тех, кто оставался у руля государства и затем переместился в стан жадных до богатства олигархов и крупных капиталистов.
Рыночные преобразования начинались и продолжаются в обстановке так называемой «демократической» пропаганды. Хорошо видны явно завышенные ожидания, порождённые слепой верой в непререкаемые достоинства капиталистического рыночного хозяйства в сравнении с плановым в СССР. «Реформаторы» игнорируют любые разумные возражения против разрушительных действий со стороны рыночных фундаменталистов как во властных структурах, так и в толпе приближенных к власти советников, консультантов, политологов и т. п.
Теоретический выбор «реформаторов» не был осознанным. Он воспринят таким, каким он был в то время при «рейганомике» в США, т. е. в рамках теории либерал-монетаризма и теории «общего равновесия». Несуразность выбора станет особенно очевидной, если принять во внимание, что после Рейгана и после периода увлечённости Милтоном Фридманом и другими либералами в США стратегические акценты и в теории, и в практическом плане существенно изменились. В теории понятие общего равновесия расширилось и теперь уже включает весь универсальный спектр сбалансированности (пропорциональности) в воспроизводстве отношений развитой социально-экономической системы, включая результаты деятельности государственного, некоммерческого, семейного, индивидуального секторов и выпуск продукции и услуг во всех нерыночных сферах.
Выбор либерального курса в России особенно трагичен, если иметь в виду, что американская стратегия за 30 лет существенно изменилась. Курс взят на «опережающий рост и укрепление тех элементов общественной структуры, которые базируются на нерыночных ориентирах, стимулах, мотивах и индикаторах. Чётко вырисовываются тенденции создания (уже в рамках среднесрочного прогноза) контуров общества, в котором рыночная ориентация будет постепенно оттесняться нерыночными механизмами развития» (Социально-экономическая эффективность: опыт США // Система саморазвития. Научные труды РАН, ИМЭиМО. М.: Наука, 2000. С. 7–20). Знакомы ли российские «реформаторы» с новой стратегией развития США и как они соотносят с ней свой выбор на всемерную капитализацию и либерализацию всего и вся.
Таково содержание теорий общего равновесия, ставших практически единственными теоретическими доктринами у исследователей на Западе и воспринятыми по наитию к руководству в действиях при построении капиталистического рынка в России и СНГ. Однако не только хозяйственная практика в странах Запада сомневается или отвергает эти теории, но и у самих маржиналистов нет единства в их признании, что также следовало бы знать российским устроителям капитализма.
Различия в оценках общего равновесия
Мы рекомендуем студентам внимательным образом при помощи учебников, научно-публицистических статей, а также высказываний российских реформаторов во властных структурах попытаться познакомиться с теорией и практикой общего равновесия, взятой на вооружение в буржуазной России. Уверяем вас, что вы не найдёте ответов на самые элементарные вопросы, в том числе такие, как:1) о каком равновесии идёт речь;
2) что является объектом уравновешивания;
3) равновесие между какими материальными объектами и социальными системами должно достигаться;
4) каков механизм достижения равновесия,
5) кто должен добиваться равновесия;
6) каковы показатели или результаты равновесия.
Всё тонет в абстрактных схемах и рассуждениях о некоем равновесии на неизвестном рынке, о равновесии, достигаемом под влиянием неизвестно каких конкурентных сил и неизвестно в каком обществе. В учебниках даже понятия «капиталистический рынок» или «частнокапиталистическая собственность» не используются. Метод научной абстракции доведён до абсурда. Абсурд возводится в степень с помощью абстрактных математических формул, схем и графиков, характеризующих равновесие мифического спроса и мифического предложения.
Экономическая наука оказывается несоответствующей и ненужной всей мировой капиталистической практике. По всей видимости, и по этой причине, начиная с 1825 г., капитализм сотрясают экономические кризисы, и буржуазное общество до сих пор не знает, как поступать в целях преодоления этих кризисов. Правда, объективному наблюдателю, безусловно, понятны причины кризисов, но они не интересны якобы всё понимающим адептам буржуазного мироустройства. Им научная истина не нужна, т. к. вступает в противоречие с экономическими и политическими интересами господствующего класса. Учёным точно также как всем членам общества хочется получать заработную плату. А без потакания капиталу заработную плату выдавать не станут. Бескорыстные учёные образца К. Маркса в наши дни перевелись, да и жить им будет не на что. Маркс, являясь безработным, как известно, жил и занимался наукой за счёт спонсорских средств Ф. Энгельса и наследства своей жены.
Но не все современные учёные Запада спокойно воспринимали и воспринимают господство теорий общего равновесия, составивших основу мейнстрима, т. е. основного теоретического направления в США. Марк Блауг опубликовал статью под заголовком «Тревожные процессы в современной экономической теории», называет такие изъяны этого теоретического направления, как:
1) «растущий формализм»;
2) «бессодержательную материализацию»,
3) «мелкотемье»;
4) «отрыв от практики и потребностей экономической политики».
Блауг также отмечает, что в последние годы на Западе появилась целая серия публикаций примерно под такими названиями, как «Упадок экономической теории», «Кризис теории», «Конец экономической теории», «Смерть экономической теории».
Из кризиса западная экономическая мысль пытается найти выход за счёт перемещения теоретических исследований на математические методы в экономике, эконометрику, на исследование очень узких проблем таких, как теории «игр», «рациональных ожиданий», «делового цикла» и т. п. По большому счёту, это уже не экономическая теория, а прикладные экономические исследования.
Обо всём этом вести речь в учебном пособии вроде бы не стоило. Однако во всех западных учебниках по экономике студентам пытаются навязать понимание именно таких теорий. Реформаторы России, в свою очередь, руководствуются также этими теориями.
Выход из теоретического тупика возможен только на путях исследования альтернативных теорий. В рамках неоклассики таких альтернатив нет. В то же время левый, т. е. социалистический, социал-демократический и марксистский фланг на Западе игнорируется. На наш взгляд, именно в марксизме спасение экономической теории.
В марксизме, в отличие от маржинализма, методология исследования равновесия, получающего наименование пропорциональности, меняется. Теория макроэкономической пропорциональности у К. Маркса и всех последующих марксистов приобретает конкретность и строится на анализе движения всего общественного капитала, структура которого состоит из конкретных частей и совокупности индивидуальных капиталов. Макроэкономика увязывается с микроэкономикой. Движение индивидуальных капиталов реализуется через их кругообороты и обороты на предприятиях. Совокупность предприятий и отраслей народного хозяйства образует макроэкономику, характеризующуюся развитием всего общественного производства.
При таком методологическом подходе понятие пропорциональности или, по-маржиналистски – равновесия, из абстракции перемещается в разряд понятий о вполне реальных экономических процессах. Становится совершенно очевидно, что пропорциональности общественного воспроизводства не только следует, но и важно добиваться, и не имеет смысла ждать результатов действия «невидимой руки».