Юхан Теорин. Кровавый разлом

   – Твоему деду надо помочь… Он говорил очень странно, словно не в себе. Я должен поехать и проверить, все ли у него в порядке.
   – А когда вернешься?
   – Вечером. Может быть, поздно, но сегодня обязательно буду дома.
   Последнее, что он сделал, – перевел телефон на свой мобильник, чтобы Джерри не дергал Йеспера.
   Сын сидел перед телевизором с очередной игрой, но все же оторвался на секунду и помахал Перу.
   Йеспер справится. В холодильнике мясные фрикадельки, а под машину здесь попасть невозможно – машин на краю каменоломни не бывает. Пер всегда остро чувствовал ответственность за детей, но сейчас совесть его была спокойна. Никаких поводов для волнений.
   Солнце сияло, как в июле. Настоящая весна… Машин на дороге было мало, так что он быстро отматывал километр за километром.
   Пер проехал Боргхольм и посмотрел на часы – час дня. Через полчаса миновал мост и был уже на материке. Когда он проезжал съезд на Кальмар, в глаза ему бросился щит с красным крестом. Он тут же подумал о Нилле в холодной, бездушной больничной палате. По дороге назад надо обязательно к ней заехать.
   После Нюбру дорогу обступил густой сумрачный ельник, иногда только в просветах мелькали поля и озера. Ели опять напомнили Перу Регину – как-то в такой же яркий весенний день они поехали в лес на машине.
   Ничего хорошего от встречи с отцом он не ждал. Два часа до Рюда, а потом еще отвезти его в Кристианстад – тоже не меньше двух часов. Несколько часов в обществе Джерри представлялись ему вечностью.
   Через два часа он, как и рассчитывал, въехал в Рюд. Солнце скрылось за неизвестно откуда взявшимися облаками, и весна сразу превратилась в позднюю осень.
   Большим поселком Рюд не назовешь. Тротуары пусты. Пер остановил машину у автобусной остановки. Джерри нигде не было видно. Либо он уже сел на автобус и поехал домой, либо бродит где-то, мало что соображая.
   Он достал мобильник и опять набрал номер отца.
   Три сигнала, потом кто-то нажал на кнопку, но не сказал ни слова. Несколько секунд шипения, глухой звук. Потом трубку повесили.
   Пер уставился на телефон. Подумав, вышел из машины и пошел к газетному киоску.
   – Старик? – переспросил девушка за прилавком.
   Пер кивнул:
   – Семьдесят три. Широкоплечий, но не в лучшей форме. Сутулый.
   – Стоял здесь какой-то с час назад… довольно долго стоял.
   – А куда он делся, вы не видели?
   – Не-а.
   – Сел на автобус?
   – Нет… я, во всяком случае, не видела.
   – За ним кто-то пришел?
   – Может быть… Исчез – и все.
   Пер понял, что здесь многого не добьешься.
   Он вернулся к машине и решил доехать до виллы.
   До студии. Это было в нескольких километрах к западу от Рюда, в деревеньке под названием Стрихульт. В середине семидесятых Джерри купил ее и обставил, тогда денег ему было не занимать. Все годы, пока он еще мог водить машину, Джерри ездил туда каждую неделю из Кристианстада – снимать фильмы. Сначала со случайными операторами, потом с Гансом Бремером.
   Пер был там только один раз, три или четыре года назад, – подвозил отца. Тогда отец был совершенно здоров и собирался в Рюд монтировать фильм, снятый им с Бремером. Пер торопился домой в Кальмар и даже не зашел посмотреть виллу – высадил Джерри у калитки и уехал.
   Стрихульт состоял из нескольких домов, бензоколонки и маленького продуктового магазина. Пер не увидел ни одного человека.
   На выезде дорога стала еще уже, а ельник еще плотней. Через километр он увидел указатель в форме обращенной вправо белой стрелы. На указателе было написано: «Морнер Арт АБ» – название принадлежащей Джерри компании.
   Он плотно сжал баранку. Хотя Джерри и звонил ему не реже, чем раз в неделю, они не виделись с конца декабря, когда Пер заезжал к нему в городскую квартиру. Джерри отмечал Рождество в полном одиночестве. Никаких знакомых дам не было.
   Еще через пятьсот метров лесной дороги вдруг возник плотный ряд кустов туи. Это здесь.
   «Осторожно, собаки», – гласила надпись у въезда на участок, хотя как раз собаки-то у Джерри никогда и не было.
   Пер заехал во двор, объехал гараж и поставил машину на газоне у большого деревянного дома. Дом был большой и широкий, двухэтажный, построен в виде буквы «Г». Джерри, Бремер и актеры жили там же, где работали; очевидно, съемки велись в длинном крыле, а в коротком были жилые помещения.
   Никто ему навстречу не вышел. Ни отец, ни Ганс Бремер.
   Пер никогда не встречал Бремера, но с ним обязательно надо поговорить – о будущем. Джерри слишком болен, чтобы руководить предприятием, время закрыть «Морнер Арт» и продать виллу. А Бремеру пора подыскивать новую работу, если он еще этого не понял.
   Просторная бетонная лестница вела к входной двери. По обе стороны от двери широкие блестящие окна задернуты гардинами.
   Пер вышел из машины и посмотрел на часы. Двадцать минут пятого. До захода солнца оставалось самое меньшее два часа, но было пасмурно, а в густом ельнике уже скапливались тревожные ночные тени.
   Под ногами захрустел гравий.
   Высокая и широкая наружная дверь. Дубовая или, еще того чище, красного дерева. Подойдя поближе, Пер заметил, что дверь приоткрыта – совсем чуть-чуть, на два пальца. В холле было темно, как ночью.
   Он потянул на себя тяжелую дверь и заглянул внутрь:
   – Есть здесь кто-нибудь? Алло?
   Тишина. Пер нащупал выключатель, но свет не зажегся.
   Он оглянулся – во дворе никого не было. Он шагнул через порог и замер.
   Ему показалось, что налево стоят две фигуры, словно поджидают именно его, Пера Мернера. Он вгляделся – что за чушь… всего лишь два дождевика.
   На полу под вешалкой множество тапок, резиновых сапог и зонт. В темном углу – метровая скульптура черного дерева: изготовившийся к прыжку тигр.
   Глаза наконец адаптировались к темноте. В холле четыре двери, все закрыты. Он ожидал почему-то, что воздух в доме должен быть застоявшимся и спертым, но пахло только табаком и немного спиртом. Пирушку они, что ли, тут устроили? Джерри только этого не хватало.
   На полу что-то темное… он нагнулся. Выключенный мобильник.
   Похоже, это мобильник Джерри. Во всяком случае, похож: с такими же большими кнопками… удобно, если у тебя дрожат руки.
   Он сунул телефон в карман и крикнул:
   – Джерри!
   Ответа не последовало. Его не покидало чувство, что в доме кто-то есть.
   Он подошел к левой двери и осторожно нажал ручку.
   За дверью – большая кухня с несколькими окнами. Огромный обеденный стол, несколько разделочных столов и две большие плиты. Похоже на кухню в ресторане, подумал Пер. Около одной из моек – гора грязных тарелок и несколько пустых винных бутылок.
   Пер резко повернулся – ему показалось, он услышал чей-то голос. Кто-то крикнул?
   Он постоял на пороге. Внезапно зазвонил телефон – он, оказывается, висел на противоположной стене. Одновременно послышался телефонный звонок где-то в глубине дома.
   – Кто-нибудь может взять трубку? – хотел он крикнуть, но в последнюю секунду удержался.
   Три сигнала, четыре. Пять…
   Когда он наконец протянул руку, телефон умолк.
   Он вышел в холл. По-прежнему пахло спиртом, может быть, даже сильнее, чем раньше. Черный тигр угрожающе притаился в темноте. Пер провел пальцем по оскаленным клыкам и открыл дверь напротив. Здесь было почти совсем темно. Окна плотно зашторены, если не заклеены. Большой зал, синтетически сверкающий пол из ламината, передвижные, на колесиках, стены-кулисы и угадывающиеся в темноте софиты на потолке. Здесь, наверное, у Джерри и Бремера съемочный павильон.
   Нажал выключатель – без всякого результата. Свет, по-видимому, отключен во всем доме. Или сработал автоматический предохранитель.
   Идти дальше вслепую? Зачем? Он хотел уже повернуться и выйти, как услышал какой-то тихий звук.
   Вздох. Или стон. Кто-то стонет.
   Он двинулся в темноту и тут же наткнулся на широкий кожаный диван.
   Запах спирта здесь был еще сильнее, чем в холле. Странный запах… спирт ли это?
   Он осторожно обошел диван и увидел, что на полу кто-то лежит. Темная тень, он различил руки и голову.
   – Пелле?
   Тихий и хриплый голос, не узнать невозможно.
   – Джерри… что случилось?
   Отец поднял голову, медленно, словно ему было трудно шевелиться. Пер наклонился к нему – бледное лицо, тело укрыто мятым пальто.
   – Тебя не так легко найти, Джерри. Как ты?
   В темноте белки глаз отца казались желтыми. Джерри, казалось, вовсе не удивился, увидев сына.
   – Бремер? – сказал он и закашлялся.
   Пер покачал головой.
   – Я не знаю, где Бремер, – сказал он шепотом, ему все время казалось, что их кто-то подслушивает. – Он здесь? В доме?
   Отец слабо кивнул – Пер больше угадал, чем увидел его жест.
   – Встать ты можешь?
   Он протянул руки, чтобы поднять отца, но нащупал на его груди что-то круглое и холодное. Что-то вроде штатива прожектора. Он с усилием отвел тяжелую стальную конструкцию в сторону и тут же глухой, но мощный удар где-то наверху заставил его импульсивно вжать голову в плечи.
   – Вставай, Джерри… надо идти.
   Отец с трудом встал – сначала на колени, а потом и на ноги. Застонал и потянулся в сторону. Там лежал его старый кожаный портфель.
   – Пошли.
   Большое тело отца почти ему не повиновалось. Множество затяжных ужинов и цистерны выпитого вина оставили свой след.
   Джерри, поддерживаемый сыном, медленно двинулся к выходу.
   – Пелле…
   Запах пота, табака и несвежего белья… странно, что отец так близко. Он не помнил, чтобы в детстве отец когда-нибудь был так близко от него. Никаких подкидываний, никакой возни, никаких веселых шлепков… он не мог даже вспомнить, чтобы отец когда-либо просто-напросто обнял его.
   На полпути к двери он услышал позади слабый щелчок и странное шипение.
   Он обернулся и увидел слабый отсвет на полу, потом откуда-то вырвался робкий язык пламени и тут же исчез. Но через мгновение полыхнуло уже всерьез, и в трепещущих отблесках Пер разглядел на полу у стены странное сооружение: автомобильный аккумулятор с проводами, а рядом большой пластмассовый ящик.
   Только сейчас Пер сообразил, что в доме пахло не спиртом. Это был запах бензина.
   И это не ящик, а большая пластмассовая канистра. Кто-то насверлил в ней маленькие отверстия, и бензин медленно вытекал на пол. Уже накопилась приличная лужа.
   Он тут же осознал опасность.
   – Уходим! – крикнул он и поволок отца к двери.
   Как раз в ту секунду, когда он захлопнул за собой дверь, в студии раздался глухой, напоминающий мощный выдох удар – огонь добрался до канистры с бензином. Дверь сильно тряхнуло.
   Джерри поднял голову. На лбу у него был большой кровоподтек.
   – Пелле?
   – Пошли, Джерри.
   Обхватив отца, он протащил его через холл. Из студии доносилось зловещее потрескивание – огонь распространялся все быстрее.
   Свет показался Перу очень ярким, хотя было довольно пасмурно. Он помог Джерри спуститься по лестнице, и они двинулись к машине.
   Он опустил Джерри на землю, вытащил мобильник и набрал номер. Женский голос отозвался мгновенно:
   – Служба тревоги.
   Пер прокашлялся.
   – Пожар…
   – Где?
   Он огляделся, соображая:
   – В вилле под Рюдом… поджог… горит весь нижний этаж.
   – Точный адрес?
   Она говорила совершенно спокойно, и каким-то образом это спокойствие передалось Перу. Он постарался привести мысли в порядок.
   – Я точно не знаю, как называется дорога… это в Стрихульте, на запад от Рюда… Есть указатель, написано «Морнер Арт».
   – Все успели выйти?
   – Не знаю… я только что подъехал.
   – Ваше имя?
   Пер засомневался – не назвать ли выдуманную фамилию?
   – Алло? Вы меня слышите?
   Собственно, что ему скрывать? Джерри, наверное, есть что скрывать, а ему нечего.
   – Пер Мернер, – сказал он и назвал адрес на Эланде.
   Он отключил мобильник.
   Джерри прислонился к машине. На нем было все то же мятое коричневое пальто – он носил его в последнее время круглый год. Швы кое-где разошлись, пуговиц явно не хватало.
   Джерри вздохнул с присвистом:
   – Больно…
   Пер повернулся к нему:
   – Что-то болит?
   Джерри кивнул и распахнул пальто. Сорочка внизу была порвана и залита кровью.
   – Что произошло?!
   Пер оборвал себя – не время задавать вопросы – и поднял рубашку. На объемистом животе отца, сразу над пупком, он увидел длинный кровавый порез. Кровь уже свернулась, в слабом сумеречном свете она казалась угольно-черной.
   Пер опустил рубашку:
   – Кто это сделал, Джерри?
   Джерри долго смотрел на окровавленный живот, словно бы только что обнаружил рану.
   – Бремер, – сказал он.
   – Бремер? Ты подрался с Бремером? Почему?
   От быстрых, следующих один за другим вопросов мозг Джерри, похоже, заклинило. Он уставился на сына и молча моргал.
   Пер посмотрел на дом. Входная дверь была по-прежнему открыта. Ему показалось, что оттуда идет дым.
   – А где Бремер? Он что, там, в доме?
   Джерри, не говоря ни слова, с трудом забрался на пассажирское сиденье «сааба».
   – Жди здесь. – Пер захлопнул дверцу и побежал к дому.
   Он прекрасно осознавал, что рискует. За закрытой дверью в студию бушевало пламя. В доме стало заметно теплее. Времени было совсем мало.
   И ему нужно какое-то оружие – если в доме кто-то есть, у него может быть нож. Он схватил сложенный зонтик, открыл среднюю дверь и увидел уходящие вниз ступени.
   Подвал… полная темнота, он решил пока туда не спускаться.
   Еще одна дверь, четвертая. Последняя. Лестница на второй этаж.
   Он начал подниматься. Лестница была покрыта толстой ковровой тканью, он даже не слышал собственных шагов.
   Поднявшись, он оказался в длинном коридоре. Странная постройка – коридор шел чуть не через весь дом, а по обе стороны – закрытые двери, как в отеле.
   Он пошел по коридору, сжимая в руке зонтик, словно меч.
   – Бремер? – крикнул он. – Это Пер Мернер!
   Наверху тоже сильно пахло бензином. Вдруг он услышал легкое потрескивание – и сообразил, что пожар перекинулся уже и на второй этаж. В коридоре висело облако тонкого дыма, которое быстро сгущалось. Во рту мгновенно пересохло, он почувствовал неприятное жжение в трахее.
   Где же горит?
   Он открыл ближайшую дверь – это был чулан для уборки. Пылесосы, ведра, швабры… Следующая дверь. Маленькая спальня. Застеленная кровать, голые стены.
   Третья дверь налево была заперта, через щель над порогом медленно ползли струи дыма.
   – Бремер! Ганс Бремер!
   Молчание. Или? Ему показалось, что он услышал какой-то звук. Стон?
   Перу никогда в жизни не приходилось вышибать двери, он только видел, как это делают в кино. Неужели это так просто? Он уперся в противоположную стену коридора. Разбег явно недостаточный, но можно попробовать. Развернувшись на ходу, он изо всей силы обрушился спиной на дверь.
   Сосновая дверь дрогнула, но устояла.
   Он огляделся. В двери наискосок торчал ключ. Он схватил его и сунул в скважину. Ключ повернулся. Петли, очевидно, были хорошо смазаны – дверь бесшумно отворилась, и его обволокло густым облаком белого дыма.
   У него сразу защипало в глазах. Дым был густым, как осенний туман, но он все равно двинулся вперед. Внезапно он почувствовал запах горелого мяса.
   Комната была очень маленькой, но из-за дыма он почти ничего не видел. Он пощупал стену – скорее по привычке, света наверняка нет. Пер пригнулся – внизу было немного легче дышать – и двинулся вперед. Справа пламя уже лизало обои. На незастеленной кровати лежал ворох одеял, огонь добрался и до них. Невыносимый жар заставил его остановиться.
   Он часто заморгал, пытаясь хоть что-то разглядеть. Неужели под одеялами кто-то есть? Ему показалось, что он видит судорожно скрюченные руки, обугленную голову…
   Глаза застилали слезы, жжение в груди все усиливалось. И в эту секунду он услышал крик.
   Пер не разобрал ни одного слова – да слов, наверное, и не было. Женский крик, полный смертельного ужаса.
   Он бросил зонтик и, полуослепший, выскочил в коридор. Кто-то кричал здесь, на втором этаже, но приглушенно, откуда-то из-за стены.
   Все двери были заперты. Вдруг он увидел в конце коридора языки пламени – загорелось ковровое покрытие. Пер понял, что горит весь второй этаж. Он был окружен огнем.
   – Есть здесь кто? – сипло заорал он.
   Опять женский голос. На этот раз почти неразличимый. Секунду он стоял в нерешительности, потом побежал по коридору, стуча в запертые двери:
   – Где ты?
   Дым сгущался, в коридоре стало совсем темно. Огонь приближался сразу с двух концов, шипя и потрескивая. Воздух быстро раскалялся, как в перегретой сауне. Пер понял, что назад у него дороги нет – весь нижний этаж объят огнем.
   Одна из дверей подалась – и он внезапно понял, что в этой комнате он уже был. Постель по-прежнему полыхала. Вдруг он ощутил струю прохладного воздуха из полуоткрытого окна. Раньше ему казалось, что окно закрыто. Под окном стоял стул. Если держаться левой стороны, подальше от горящей кровати, можно добраться до окна.
   Он задержал дыхание – дышать он уже не мог. В два прыжка подскочил к высокому окну и выглянул. В двух-трех метрах под ним была крытая рубероидом крыша гаража. Пер глубоко вдохнул прохладный воздух. У него было такое чувство, что он стоит спиной к печи крематория. Долго так не выдержать. Он еще раз зачем-то набрал в легкие воздух, словно собрался нырнуть, и прыгнул.
   Деревянная крыша гаража дрогнула, но выдержала. Пер, не размышляя, сделал несколько шагов по крыше и прыгнул на гравий – еще три метра. Колени подогнулись, он упал, но приземлился удачно.
   Пер медленно встал, закашлялся, несколько раз глубоко вдохнул свежий воздух и оглянулся. Он оказался с задней стороны дома. Участок здесь был окружен невысоким забором. За забором лужайка, покрытая пожелтевшей травой, дальше – нескончаемый еловый лес.
   А на опушке леса, на уходящей вглубь ельника тропинке, стоял человек и смотрел на полыхающий дом. Мужчина в темной одежде – только это Пер и сумел разглядеть, потому что тот повернулся и исчез в лесу.
   В реве и треске пожара Перу показалось, что он услышал звук мотора. Кто-то завел двигатель, нажал на газ и исчез за густыми елями.

14

   В доме начали лопаться стекла. Пер тупо смотрел, как сверкающие льдистые осколки сыплются на траву. Его затошнило. Странно, реакция наступила, только когда он уже был в безопасности. Он жадно вдыхал прохладный весенний воздух в обожженные легкие и непрерывно тер глаза.
   Черный дым валил клубами из окон, виллу почти уже не было видно. Если даже в доме кто-то и находился, никаких шансов выжить у него не было.
   Он, как сквозь густую пелену, услышал далекий вой сирен. Что он, собственно, видел? Обугленный труп? Таинственного наблюдателя, исчезнувшего в лесу? Чем больше он старался восстановить события, тем более размытые картинки предлагала ему память.
   Сирены выли уже совсем близко. Две пожарные машины с голубыми проблесковыми огнями подъехали к дому и остановились. Из них начали выпрыгивать одетые в черные защитные костюмы пожарные.
   Пер попятился и наткнулся на свою собственную машину. На крыше подрагивали под ветром мучнистые бабочки пепла.
   Горящая постель, труп в дыму. Женский крик.
   А где Джерри?
   Джерри так и сидел в машине.
   Он опять посмотрел на дом. Теперь уже на обоих этажах из окон вырывались грозные языки огня.
   Пожарники суетились вокруг своих ярко-красных гигантов, разматывая толстые брандспойты. Один из них, в красной куртке, широким шагом подошел к Перу и крикнул, перекрывая рев огня:
   – Как вас зовут?
   – Пер Мернер.
   – Вы владелец недвижимости?
   Пер покачал головой. Он попытался что-то сказать, но обожженная трахея отказывалась подчиняться.
   – Как вы себя чувствуете?
   – Не знаю…
   – Сейчас подъедет «скорая помощь»… вы знаете, где начался пожар?
   – Везде, – просипел он с трудом. Набрал воздуха и попытался пояснить: – Горело и внизу, и наверху… думаю, там был человек. Может быть, несколько…
   – Что?!
   – Мне показалось… нет, я видел там человека. И слышал крик.
   Голос уже немного слушался. Пожарный уставился на него, растерянно моргая:
   – Где, Пер?
   – На втором этаже. В комнате… Там горело, и я…
   – Хорошо, будем искать… Были в доме газовые баллоны?
   Пер опять покачал головой, и его затошнило еще сильней.
   – Не думаю… – сказал он. – Это была… киностудия.
   – Взрывоопасные жидкости?
   – Не думаю… не знаю.
   Пожарный кивнул и пошел к машине. Пер заметил, что несколько человек уже надели противодымные костюмы с баллонами за спиной, как у аквалангистов.
   Наконец пожарные подключили брандспойты и направили мощные струи воды на выбитые окна. Группа с баллонами двинулась к входной двери. Подъехала еще одна машина – красный легковой автомобиль с надписью: «Руководство службы спасения». Из нее вышел мужчина в желтой куртке с радиотелефоном в руке. Он поднес его к уху и начал что-то докладывать.
   Пера то и дело сотрясали приступы кашля. Он кое-как продышался и подошел к машине. Отец, сгорбившись, сидел на переднем сиденье, на коленях у него лежал портфель.
   Пер протянул ему найденный в холле мобильник:
   – Это твой?
   Джерри бросил на телефон безразличный взгляд и кивнул.
   – Как ты?
   Джерри в ответ тоже закашлялся. Пер впервые за все время обратил внимание, насколько жалким выглядит отец. Серый, усталый, в дурацком мятом пальто. Когда Пер был маленьким, он как-то приезжал к отцу. Ему запомнились темные, зачесанные назад волосы. Зимой он носил дорогие меховые куртки, летом – исключительно итальянские костюмы. Он много зарабатывал, и ему нравилось это показывать.
   Когда Перу было пятнадцать, отец ни с того ни с сего сменил имя. Был Герхард, стал Джерри, и не Мернер, а Морнер. Ему, наверное, казалось, что имя Джерри звучит более интернационально.
   – От тебя воняет, – неожиданно заявил отец.
   – От тебя тоже, Джерри. Это дым.
   Пер посмотрел на горящий дом. Пожарные в противодымных костюмах уже поднимались по лестнице к входной двери. Тот, кто шел первым, распахнул дверь настежь, шагнул в задымленный холл и исчез.
   Двое остались на лестнице. Через пять секунд аквалангист вновь появился в проеме двери, покачал головой и предостерегающе поднял руку. Все назад!
   Никакой надежды, опять подумал Пер. Если там кто-то и есть, никакой надежды.
   – Поехали, Пелле? – тихо сказал Джерри.
   Предложение было заманчивым – повернуть ключ и ехать на Эланд. Если бы…
   – Нет, так нельзя… Надо подождать.
   С включенной сиреной подъехал микроавтобус «скорой помощи» и остановился как раз между «саабом» и пожарными машинами. Сирена замолчала. Выпрыгнули два фельдшера и, сложив на груди руки, уставились на пожар.
   Пер помог Джерри вылезти из машины и подвел его к фельдшерам.
   – Мой отец ранен в живот, – сказал он. – И ушиб голову к тому же. Можете им заняться?
   Один из фельдшеров молча кивнул. Они открыли заднюю дверцу и подсадили Джерри.
   Пер чувствовал себя все лучше. Свежий воздух, много свежего воздуха – больше ничего не нужно. Он пересек двор и остановился у забора.
   Подумал немного, глядя на густой ельник, потом перелез через забор и пошел к опушке.
   Он так долго смотрел на горящий дом, что даже не заметил, как село солнце. Было уже почти темно. Он посмотрел на часы – без десяти семь.
   Почему-то вспомнил, что у Джерри, когда он работал, было всегда двое наручных часов: стальные и золотые.
   Он начал искать просвет в ельнике. Много времени не потребовалось.
   Это была лесная дорога, почти не заросшая. Две четких колеи, между ними – густая высокая трава.
   Он нагнулся. Сухая, каменистая земля, но кое-где попадались островки влажной глины – очевидно, снег задержался тут дольше, чем в других местах. В полутьме трудно было решить наверняка, но Пер был почти уверен, что он видит свежие отпечатки протекторов.
   Он выпрямился и посмотрел на извилистую дорогу.
   Куда она ведет? Наверняка к дороге на север от Рюда.
   Хороший путь для отступления.
 
   Минут через десять он вернулся во двор и подошел к машине «скорой помощи». Фельдшеры промыли рану. Теперь был ясно виден длинный красный порез на белом животе.
   – Выглядит как ножевое ранение, – важно сказал фельдшер, накладывая повязку. – Довольно поверхностное. Нож соскользнул.
   – Соскользнул?
   – Ну да, соскользнул. По коже, так бывает. Ему повезло – через недельку-другую все заживет. Повязку снимете сами или обратитесь в поликлинику, если не решитесь.
   Пер довел Джерри до машины, посадил и сам сел рядом. Они смотрели на горящий дом и молчали. Потом Пер сказал:
   – Я видел тело на втором этаже. В постели… – Он сделал паузу. – И по-моему, слышал женский крик.
   Он вздохнул, откинулся на сиденье и вспомнил про открытое окно. Пер готов был поклясться, что, когда он первый раз заходил в горящую комнату, окно было закрыто.
   Отец что-то пробормотал.
   – Что? Что ты сказал?
   – Маркус Люкас.
   Пер вспомнил, что Джерри уже называл это имя:
   – Маркус Люкас? Так зовут кого-то из тех, кто был в доме?
   У Джерри опять что-то заело в голове. Он молчал, и глаза его не выражали ровным счетом ничего.
   – О чем вы говорили с Бремером? – Пер решил сделать еще одну попытку. – Что он тебе сказал, когда позвонил и попросил приехать?
   – Не помню.
   – А почему вы подрались?
   Джерри закашлялся и, не говоря ни слова, откинулся на спинку сиденья. Пер вздохнул, положил руки на руль и посмотрел на подкрашенное зловещим заревом темно-синее небо, на котором, как огненные мотыльки, беспорядочно и невесомо роились искры от пожара.