Страница:
В подавляющем большинстве случаев он еще добавит свое экспертное мнение о том, что ни мой вопрос, ни правильный ответ на него не представляется троллю интересным, так что лучше б этого поста тут не было.
4. При публикации в этом ЖЖ любого поста на тему, по которой глупый тролль себя считает глубоким экспертом, а меня – жалким профаном и ламером (политика, экономика, происшествия, интернет, смысл жизни и т. п.), следует рекомендация, чтоб я перестал писать на данную тему и сосредоточился на Гоа, фотографиях ребенка и т. п.
Никакие увещевания обращать внимание на теги и читать только те посты, которые лично ему интересны, на тролля не действуют.
5. При упоминании в этом ЖЖ любого бренда, товара, услуги, книги, фильма, исполнителя, альбома найдется тролль, который захочет порассуждать о заказном и проплаченном характере поста. Среди любителей обсоса этой темы есть интеллектуальная элита – люди, зрящие в корень. Они не опускаются до тупых и голословных обвинений в прямом подкупе, но готовы аргументированно объяснить, что с производителями той или иной продукции меня связывают близкие личные и деловые отношения, в силу которых мне выгодно пиарить именно их проекты.
Оптовый ответ всем этим глубоким аналитикам коррупции опубликован в этом ЖЖ под новый год, 30 декабря 2007. http://dolboeb.livejournal.com/1120839.html
6. Если тролль встречает в этом ЖЖ утверждение, оспорить которое ему не под силу, а согласиться не позволяют убеждения (они у тролля всегда тверды, как лобная кость), то он немедля начинает упражняться в остроумии на тему моего юзернейма.
Троллю просто не приходит в голову, что обсуждение имени, фамилии или псевдонима оппонента в ответ на конкретное его утверждение (о том, например, что В. И. Ленин был болен сифилисом) – это крайняя форма слива.
– Ну, я же не Рустем Адагамов, которого можно вывести из себя анонимным комментом.
– А почему тебя этим нельзя вывести из себя?
– Я же с 1990 года в Fido. Для меня система публичного общения и публичной оценки моих действий и журналистики – это бренд на израильском и русском рынке с 1990 года. По поводу этого бренда каждый человек, говорящий по-русски в Израиле, имел свое мнение. А поскольку бренд был очень controversial, то и мнения были очень разные.
– Ты сейчас что за бренд имеешь в виду?
– «Антон Носик». Ну вот представь себе: есть группа – эмигранты. Они живут в стране, где даже алфавит для них не родной, читают эмигрантскую прессу, и эмигрантская пресса им пересказывает своими словами еврейскую прессу. А есть один человек, который занимает жесткие позиции по важным вопросам – не пикейно-жилетным, а гораздо более для них актуальным: покупать или не покупать квартиру и почему. Естественно, на это люди подорвались.
Причем смешно, с чего началось. Я делал в газете, где работал, центральный разворот с новостями и репортаж: например, помогают ли иерусалимские армяне оружием армянам в Карабахе или как антисемиты в центре абсорбции в Герцлии, в супербогатом пригороде Тель-Авива, пиздят евреев. В какой-то момент репортаж слетел, и остался пустым разворот – восьмая и девятая страница 16-страничного издания. Слетел он потому, что мне сказали его не писать, потому что там была реклама автомобиля, допустим. И вдруг за четыре-пять часов до сдачи номера в печать звонит этот «Хюндай» или «Деу» и говорит: «Знаете, ребята, вот такая хуйня, но этой рекламы у вас нет». Меня вызывает Эдик Кузнецов и говорит: «Слушай, как намолотить репортаж этот твой на разворот за оставшиеся пять часов?». Я говорю: «Ну, у меня есть неформатный материал на разворот, но он про экономику». «У-у-у, про экономику. Ну и что там про экономику?».
Я говорю: «Вот все приезжают в страну с брошюрками “Сохнута” о том, что им деньги на квартиру государство дарит». «Да-да». Я говорю: «А деньги на квартиру не дарят, а дают под 20 % годовых, на которых сверху еще 4 % годовых. Четыре процента годовых – это интерес, а 20 % годовых – это привязка к индексу инфляции. И поэтому, если ты сегодня, образно говоря, взял тысячу с возвратом через 15 лет, то возвращаешь примерно миллион. А люди приезжают с 90 долларами в кармане и с этой брошюркой, где сказано, что квартиру им государство дарит, и эта ссуда – некий символический подарок, который надо передать продавцу квартиры и который тебе потом кто-то простит. Но в кредитном договоре сказано, что его никто никогда не простит, что ты выплатишь его до последней копейки, а если ты задержишься с платежами, то, поскольку твоя квартира не является залогом по ипотеке, потому что здесь действует социалистический закон о защите жильца с 1958 года, то тебя из квартиры не выгонят, а вот пять человек, которые подписали тебе личную гарантию, – у них у всех арестуют зарплаты, и если они вдруг на съемных квартирах – вот их-то как раз и выгонят из квартир». Эдик говорит: «Хм, забавно. Ну, напиши».
Так появился разворот про то, что ипотечная ссуда не является подарком, как уверяли вновь прибывших еврейское агентство и Министерство абсорбции. И он имел эффект разорвавшейся бомбы. Потому что глупые израильские ипотечные банки и глупые израильские строительные подрядчики отмониторили эту статью и подняли такой чудовищный хай, что уже через две недели со мной встречался советник Шарона по экономике. Я-то скинул это и забыл, пошел делать следующую экономическую полосу про то, что с биржей, что с долларом, что с безработицей… Но для них это была такая актуальная вещь!.. Они-то рассчитывали выдать миллионы этих ипотечных ссуд, и тут вдруг появилась статья о том, что эта ссуда – не подарок. И через неделю я оказался просто, блядь, человеком, который разрушил самый быстрорастущий израильский рынок. Я ни хера не разрушал: тираж газеты был 30 тысяч. Кроме них, может, никто бы ее и не заметил. Но поскольку они сразу прибежали на радио и начали хуярить из всех калибров по мне, то у людей появилась развлекуха. И тут оказалось, что эта моя экономика интересней всех армян в Иерусалиме и что не надо о них писать репортажи, а надо просто ходить по радио и телевидению и давать свои оценки того, сколько ты будешь возвращать по ипотечной ссуде.
– И тогда у тебя развился иммунитет к негативу в свой адрес?
– Случилось так, что среди людей, которые могут написать про меня плохо, нет людей, которые могут подписаться своим именем. Все, что ты можешь про меня прочитать ужасного, – как я пилю деньги, как я развожу лохов, как я не создал ни одного успешного проекта, – ничего из этого не подписано собственным именем никого, даже Ивана Ивановича Пупкина. Уж не говоря о том, что ничего из этого не подписано именем ни одного человека, который когда-либо был инвестором моих проектов, – ни руководством «Русских фондов», ни руководством First Capital Group, ни Гусинским, ни Невзлиным, ни Мамутом. Среди всех людей, которых очень беспокоит, что я сделал с деньгами такого-то и такого-то, нет ни такого-то, ни такого-то, а есть какая-то шелупонь из-под ногтей, которая почему-то думает, что она будет говорить от имени Мамута, а я это буду воспринимать как претензию ко мне от имени Мамута. А почему я ее буду так воспринимать? Просто надо естественным образом отделять мнение человека, которое тебе важно, от мнения человека, который стыдится своим именем подписать это свое мнение.
Я просто очень хорошо помню этот шок у офлайнеров в 1997-м. Тёма Лебедев на спор с Сашей Вайнштейном[34] сделал сайт «Московским новостям»: они поспорили на ящик вина, что посещаемость этого сайта будет больше тиража газеты на второй месяц существования. Так оно и случилось. Там публиковались 30 статей из газеты в неделю, и к ним были открыты комментарии. И сотрудники редакции «Московских новостей» вдруг обнаружили, что по ту сторону их газеты есть люди, которым есть что им сказать. И в отличие от их референтной группы – знакомых, которые читали их в «Московских новостях» и говорили: «Читал тебя в “Московских новостях”, старик, это гениально!», – эти люди самым разным образом относятся к тому, что они пишут. В том числе находятся люди, которые не одобряют их художественного таланта, лучше них знают предмет, о котором они имели неосторожность написать, и могут исправить фактические ошибки школьного уровня. И у этих людей такая же трибуна, как и у них, пишущих.
И были инфаркты, инсульты, слезы. А в интернете просто были люди с хорошо наточенными мозгами, которые в ответ на главноредакторскую колонку Виктора Лошака писали первым комментом: «Энциклопедия Брокгауза и Эфрона, 1913 год: лошак – помесь осла и вола, бесплоден, сельскохозяйственное значение имеет только в Китае». Представляешь, каково человеку, который чувствует себя главным редактором главной газеты страны, получить такой коммент?
Так вот, со мной этого и в 1997 году не могло случиться: у меня был мой опыт в Fido, был мой опыт в Usenet, «Вечерний Интернет» был комментируемый со второго месяца его существования за счет «Гостевой книги “Вечернего Интернета”». Я понимал, что на каждое слово, которое я написал, может прийти человек и написать: «Ты мудак, чего ты здесь за хуйню написал?». И я абсолютно готов к тому, что одни люди будут со мной спорить, а другие будут мне возражать. При этом есть третьи люди, которые при любом упоминании о потребности моего благотворительного фонда бросятся эти потребности выполнять; при любом сообщении, что мне нужны сотрудники, пришлют мне свои резюме и при любом содержательном вопросе – например, как будет по-китайски «авианосец» или какой телефон у владельца «Республики» Вадима Дымова – в ту же минуту пришлют мне ответ от китаиста с иероглифами или мобильник Дымова, его e-mail и телефон его приемной. Это реальность, в которой я живу: говорю, что мне надо, – и у меня это есть. Это быстрее, чем в Google сходить.
– Каким образом?
– Житинский в «Русских кружевах» 1997 году написал: вот, «меня пригласил обозреть его страницу пользователь с юзернеймом “Санек Хам”. Пошел я, обозрел его страницу». И дальше Житинский пишет два экрана про то, что не нашел он там ни хуя интересного. Я просто реально охуел и написал Житинскому отповедь, по-моему, на целый выпуск «Вечернего Интернета». Я пишу: «Александр Николаевич, в интернете есть миллионы страниц, которые не заслуживают нашего внимания; на них просто не ходят. Если писать обзор всего, что не надо видеть, да еще подробно и аргументированно, жить когда? Не стоит внимания – игнорируй». Собственно, в этом выпуске, кажется, и появилась фраза, впоследствии обезличенная и ставшая классикой: «Игнор – это страшная сила». Я просто действительно был потрясен: на два экрана раскатывает, что какой-то неизвестный мудак его позвал на страничку, а страничка – тоже говно!
– Но ведь Панюшкин, написав в «Ведомостях» колонку о том, что пользователи «Живого журнала» – сборище посредственностей[38], сделал то же самое. Нет?
– Нет. Панюшкин описал социально значимое явление, дал ему комплексную оценку, за которую потом извинился. Панюшкин не написал: «Я нашел одного блогера, не знаю, как зовут, и вот он пишет то-то, то-то, то-то, и ничего из этого мне не было интересно. А потом я пошел почитал его профайл, там написано то-то, то-то и то-то – меня ничего не впечатлило». Один мудак – это ничтожный повод. А Панюшкин написал, что десять миллионов человек – мудаки; это все-таки определенное социальное обобщение и анализ.
Капитализация популярности в блогах
Объектом капитализации Антона Носика является сам бренд «Антон Носик», история которого корнями уходит в далекий 1990 год, то есть в самое начало интернета, каким мы его знаем сегодня. Блог dolboeb как бы является публичным представительством этого бренда и одновременно «кнопкой», нажимая на которую Носик активирует те или иные функции самого бренда. Например – функцию сбора денег для благотворительного фонда Pomogi.org.
– В популярных блогах благотворительностью занимаются два человека, – с раздражением говорит он, когда я спрашиваю, как популярность помогает благотворительной деятельности в блогах. – Остальные люди пишут: «Пожалуйста, распространите эту душераздирающую историю». И если они имеют 20 читателей, они получают 20 ссылок на себя, и яндексовский мудацкий робот их ставит на первую позицию, потому что это не политика, к которой яндекс-робот чувствителен, а благотворительность, которую он смело пропускает. Поэтому создается впечатление, что этот способ занятия благотворительностью популярен. На самом деле этот пост 20 человек прочли, запихнули его в “Яндекс”, а там его еще несколько сотен тысяч прочли – причем не сам пост, а только его заголовок. В реальности из популярных блогеров благотворительностью занимаются Паркер и я.
– Неужели больше никто?
– Ну, есть doctor_liza[39], у которой это основное занятие. Но по большому счету такого, чтобы мы видели благотворительный пост у Тёмы, у Лукьяненко, у Апача, у Каганова[40], – я не видел никогда. Мне не кажется, что посты на благотворительные темы – это частый и популярный жанр. Просто посты на благотворительные темы аномально часто выводятся в топ “Яндекса” методом гуманоидной накрутки.
– Иначе говоря, тебе не кажется, что блоги – удобный благотворительный инструмент?
– Только при соблюдении техники безопасности. А ситуация, когда кто-то имеет друга, а друг, случайно, дурак, и поэтому, когда ему пришел спам про сдачу крови, он этот спам, не проверяя, форварднул кому-то, у кого 50 читателей, и 20 из них дали кросс-пост, – это серьезная дискредитация блогов как платформы для благотворительности. Потому что при такой партизанщине половина постов – либо мошенничество, либо домогательство, либо баян. Механизм личного доверия работает так: друг доверился дураку, дурак доверился мошеннику – а читатели друга давно его знают и знают, что он настоящий. К сожалению, мне в моем блоге регулярно приходится заниматься разоблачением баянов и усмирением этих всплесков. Потому что правильный механизм работы благотворительности – репутационный.
– Но когда ты начинаешь этим заниматься, у тебя же еще нет репутации благотворителя.
– Значит, иди к тем, у кого она есть, наладь с ними диалог и сделай так, чтобы та информация, которую ты лично проверил, у них появлялась. Несложно организовать появление просьб о помощи у меня, или у Паркера, или у Доктора Лизы, или на сайте Pomogi.org. Трудозатраты – максимум час. Но если у тебя просто не было часа на то, чтобы это проверить, а ты хочешь, чтобы сотни тысяч людей позвонили по телефону – якобы это телефон мамы ребенка, которому нужна кровь, а на самом деле один человек таким способом устраивает телефонный харассмент другому человеку, – это не полезно для благотворительности. Есть институты доверия, и либо ты над ними работаешь, либо ты их ломаешь. Например, вот Юлия Идлис, она конкретно рыжая. И вот она пишет: «Я, Юля Идлис, рыжая, вот это сын моей подруги, и я знаю, что у него лейкоз» – и твой репутационный механизм работает на то, чтобы люди, которые хорошо к тебе относятся, сделали что-то для того, чтобы облегчить страдания этого мальчика. Если ты получила пересланное письмо от кого-то, кто получил анонимный спам, не надо его тыкать под нос твоим друзьям, злоупотребляя их доверием, в этом нет благородства никакого – одна глупость.
– Какая часть денег для твоего фонда собирается через твой блог, а какая – через другие источники?
– 100 процентов собирается через другие источники. Через мой блог происходит ускорение сбора на определенные нужды, если они вдруг срочные. Если подождать две недели, деньги соберутся и без меня. Просто, если нет этих двух недель, я пишу: «Помогите срочно». Фонд сильно завязан на мою репутацию, но это не значит, что мой фонд реально зависит от моего ЖЖ в вопросах помощи какому-либо ребенку. Зависит от того, насколько широко он открыл рот. Зависит от того, сколько он набрал детей. Если фонд начнет набирать больше детей, чем может помочь, тогда даже мой ЖЖ не поможет. Принципиально удваивать и удесятерять сборы денег за счет того, что я напоминаю об этом в блоге, нельзя. Наверное, из 12 тысяч моих читателей уже все более или менее определились, готовы ли они давать деньги и сколько. Это не то чтобы такая кнопка, на которую можно нажать – и посыплются какие-то экстра-деньги: посыплются те же деньги, которые пришли бы через месяц от тех же людей, знающих, что имеют такую привычку. Просто им сказали, что лучше сейчас, чем через месяц – ну так они сейчас дадут, а через месяц не дадут. Мой блог новых денег не генерирует. Мой блог влияет на поток в тот момент, когда на этот поток надо повлиять, но влияет шифтом тех денег, которые пришли бы и так.
– А коммерция в блогах работает по тому же принципу? Иначе говоря, не генерирует новых денег?
– Почему? Блоги – это пиздец какая платформа для коммерции!
– А чем там можно зарабатывать, кроме рекламы?
– О чем ты, какая реклама? Берешь “Яндекс-поиск” по блогам, Гугл-поиск по блогам, пишешь: «Куплю, продам» – и находишь сотни тысяч записей: люди что-то продают, люди что-то покупают, люди предлагают какие-то коммерческие услуги. Потому что правильная форма существования малого бизнеса – это лавочка у тебя во дворе, а в интернете правильная форма его существования – это блог. Представь себе магазин фототоваров, комиссионный или на сером импорте: чего-то привез, а теперь продаю – где он может быть представлен? В Америке – на eBay. У нас нет eBay, у нас нет для этого платежных инструментов. У нас есть смешной «Молоток», где никто не отвечает ни за лот, ни за деньги покупателя. Тысячи людей подписаны на cheaptrip: есть путевки, есть потребность в путевках – написал в cheaptrip.
Блог – идеальная платформа для ведения бизнеса, соразмерного своей клиентуре. Если говорить не о вещах, которые продаются в каждом ларьке, а говорить о штучном товаре – путевки, гаджеты, театрально-концертная афиша, – абсолютно идеально. Когда у тебя маленький бизнес и ты информируешь подписчиков о новинках, которые у тебя появились, есть какие-то люди, которым интересно получать информацию об этих новинках и для которых это не обременительно, если у тебя не 20 новинок в день. Просто не надо этим злоупотреблять.
Френдлента имеет длину в 1000 постов. Если у тебя 100 френдов, они заполняют ее в среднем за период написания десяти постов. Если магазин фототехники в среднем пишет, как все, это значит, что за последнюю тысячу постов ты десять раз видела запись магазина фототехники. Это не страшно, это не спам. Но если он каждую новую деталь начнет рекламировать отдельным постом, ты отпишешься от этого сообщества, потому что его в твоей ленте станет так же много, как Паркера в его особенно продуктивные моменты.
Блоги и быт
4. При публикации в этом ЖЖ любого поста на тему, по которой глупый тролль себя считает глубоким экспертом, а меня – жалким профаном и ламером (политика, экономика, происшествия, интернет, смысл жизни и т. п.), следует рекомендация, чтоб я перестал писать на данную тему и сосредоточился на Гоа, фотографиях ребенка и т. п.
Никакие увещевания обращать внимание на теги и читать только те посты, которые лично ему интересны, на тролля не действуют.
5. При упоминании в этом ЖЖ любого бренда, товара, услуги, книги, фильма, исполнителя, альбома найдется тролль, который захочет порассуждать о заказном и проплаченном характере поста. Среди любителей обсоса этой темы есть интеллектуальная элита – люди, зрящие в корень. Они не опускаются до тупых и голословных обвинений в прямом подкупе, но готовы аргументированно объяснить, что с производителями той или иной продукции меня связывают близкие личные и деловые отношения, в силу которых мне выгодно пиарить именно их проекты.
Оптовый ответ всем этим глубоким аналитикам коррупции опубликован в этом ЖЖ под новый год, 30 декабря 2007. http://dolboeb.livejournal.com/1120839.html
6. Если тролль встречает в этом ЖЖ утверждение, оспорить которое ему не под силу, а согласиться не позволяют убеждения (они у тролля всегда тверды, как лобная кость), то он немедля начинает упражняться в остроумии на тему моего юзернейма.
Троллю просто не приходит в голову, что обсуждение имени, фамилии или псевдонима оппонента в ответ на конкретное его утверждение (о том, например, что В. И. Ленин был болен сифилисом) – это крайняя форма слива.
Из журнала dolboeb, 27 января 2009– Как ты справляешься с негативным отношением к себе в блогах? Когда, например, к тебе в ЖЖ приходят и пишут гадости.
– Ну, я же не Рустем Адагамов, которого можно вывести из себя анонимным комментом.
– А почему тебя этим нельзя вывести из себя?
– Я же с 1990 года в Fido. Для меня система публичного общения и публичной оценки моих действий и журналистики – это бренд на израильском и русском рынке с 1990 года. По поводу этого бренда каждый человек, говорящий по-русски в Израиле, имел свое мнение. А поскольку бренд был очень controversial, то и мнения были очень разные.
– Ты сейчас что за бренд имеешь в виду?
– «Антон Носик». Ну вот представь себе: есть группа – эмигранты. Они живут в стране, где даже алфавит для них не родной, читают эмигрантскую прессу, и эмигрантская пресса им пересказывает своими словами еврейскую прессу. А есть один человек, который занимает жесткие позиции по важным вопросам – не пикейно-жилетным, а гораздо более для них актуальным: покупать или не покупать квартиру и почему. Естественно, на это люди подорвались.
Причем смешно, с чего началось. Я делал в газете, где работал, центральный разворот с новостями и репортаж: например, помогают ли иерусалимские армяне оружием армянам в Карабахе или как антисемиты в центре абсорбции в Герцлии, в супербогатом пригороде Тель-Авива, пиздят евреев. В какой-то момент репортаж слетел, и остался пустым разворот – восьмая и девятая страница 16-страничного издания. Слетел он потому, что мне сказали его не писать, потому что там была реклама автомобиля, допустим. И вдруг за четыре-пять часов до сдачи номера в печать звонит этот «Хюндай» или «Деу» и говорит: «Знаете, ребята, вот такая хуйня, но этой рекламы у вас нет». Меня вызывает Эдик Кузнецов и говорит: «Слушай, как намолотить репортаж этот твой на разворот за оставшиеся пять часов?». Я говорю: «Ну, у меня есть неформатный материал на разворот, но он про экономику». «У-у-у, про экономику. Ну и что там про экономику?».
Я говорю: «Вот все приезжают в страну с брошюрками “Сохнута” о том, что им деньги на квартиру государство дарит». «Да-да». Я говорю: «А деньги на квартиру не дарят, а дают под 20 % годовых, на которых сверху еще 4 % годовых. Четыре процента годовых – это интерес, а 20 % годовых – это привязка к индексу инфляции. И поэтому, если ты сегодня, образно говоря, взял тысячу с возвратом через 15 лет, то возвращаешь примерно миллион. А люди приезжают с 90 долларами в кармане и с этой брошюркой, где сказано, что квартиру им государство дарит, и эта ссуда – некий символический подарок, который надо передать продавцу квартиры и который тебе потом кто-то простит. Но в кредитном договоре сказано, что его никто никогда не простит, что ты выплатишь его до последней копейки, а если ты задержишься с платежами, то, поскольку твоя квартира не является залогом по ипотеке, потому что здесь действует социалистический закон о защите жильца с 1958 года, то тебя из квартиры не выгонят, а вот пять человек, которые подписали тебе личную гарантию, – у них у всех арестуют зарплаты, и если они вдруг на съемных квартирах – вот их-то как раз и выгонят из квартир». Эдик говорит: «Хм, забавно. Ну, напиши».
Так появился разворот про то, что ипотечная ссуда не является подарком, как уверяли вновь прибывших еврейское агентство и Министерство абсорбции. И он имел эффект разорвавшейся бомбы. Потому что глупые израильские ипотечные банки и глупые израильские строительные подрядчики отмониторили эту статью и подняли такой чудовищный хай, что уже через две недели со мной встречался советник Шарона по экономике. Я-то скинул это и забыл, пошел делать следующую экономическую полосу про то, что с биржей, что с долларом, что с безработицей… Но для них это была такая актуальная вещь!.. Они-то рассчитывали выдать миллионы этих ипотечных ссуд, и тут вдруг появилась статья о том, что эта ссуда – не подарок. И через неделю я оказался просто, блядь, человеком, который разрушил самый быстрорастущий израильский рынок. Я ни хера не разрушал: тираж газеты был 30 тысяч. Кроме них, может, никто бы ее и не заметил. Но поскольку они сразу прибежали на радио и начали хуярить из всех калибров по мне, то у людей появилась развлекуха. И тут оказалось, что эта моя экономика интересней всех армян в Иерусалиме и что не надо о них писать репортажи, а надо просто ходить по радио и телевидению и давать свои оценки того, сколько ты будешь возвращать по ипотечной ссуде.
– И тогда у тебя развился иммунитет к негативу в свой адрес?
– Случилось так, что среди людей, которые могут написать про меня плохо, нет людей, которые могут подписаться своим именем. Все, что ты можешь про меня прочитать ужасного, – как я пилю деньги, как я развожу лохов, как я не создал ни одного успешного проекта, – ничего из этого не подписано собственным именем никого, даже Ивана Ивановича Пупкина. Уж не говоря о том, что ничего из этого не подписано именем ни одного человека, который когда-либо был инвестором моих проектов, – ни руководством «Русских фондов», ни руководством First Capital Group, ни Гусинским, ни Невзлиным, ни Мамутом. Среди всех людей, которых очень беспокоит, что я сделал с деньгами такого-то и такого-то, нет ни такого-то, ни такого-то, а есть какая-то шелупонь из-под ногтей, которая почему-то думает, что она будет говорить от имени Мамута, а я это буду воспринимать как претензию ко мне от имени Мамута. А почему я ее буду так воспринимать? Просто надо естественным образом отделять мнение человека, которое тебе важно, от мнения человека, который стыдится своим именем подписать это свое мнение.
Я просто очень хорошо помню этот шок у офлайнеров в 1997-м. Тёма Лебедев на спор с Сашей Вайнштейном[34] сделал сайт «Московским новостям»: они поспорили на ящик вина, что посещаемость этого сайта будет больше тиража газеты на второй месяц существования. Так оно и случилось. Там публиковались 30 статей из газеты в неделю, и к ним были открыты комментарии. И сотрудники редакции «Московских новостей» вдруг обнаружили, что по ту сторону их газеты есть люди, которым есть что им сказать. И в отличие от их референтной группы – знакомых, которые читали их в «Московских новостях» и говорили: «Читал тебя в “Московских новостях”, старик, это гениально!», – эти люди самым разным образом относятся к тому, что они пишут. В том числе находятся люди, которые не одобряют их художественного таланта, лучше них знают предмет, о котором они имели неосторожность написать, и могут исправить фактические ошибки школьного уровня. И у этих людей такая же трибуна, как и у них, пишущих.
И были инфаркты, инсульты, слезы. А в интернете просто были люди с хорошо наточенными мозгами, которые в ответ на главноредакторскую колонку Виктора Лошака писали первым комментом: «Энциклопедия Брокгауза и Эфрона, 1913 год: лошак – помесь осла и вола, бесплоден, сельскохозяйственное значение имеет только в Китае». Представляешь, каково человеку, который чувствует себя главным редактором главной газеты страны, получить такой коммент?
Так вот, со мной этого и в 1997 году не могло случиться: у меня был мой опыт в Fido, был мой опыт в Usenet, «Вечерний Интернет» был комментируемый со второго месяца его существования за счет «Гостевой книги “Вечернего Интернета”». Я понимал, что на каждое слово, которое я написал, может прийти человек и написать: «Ты мудак, чего ты здесь за хуйню написал?». И я абсолютно готов к тому, что одни люди будут со мной спорить, а другие будут мне возражать. При этом есть третьи люди, которые при любом упоминании о потребности моего благотворительного фонда бросятся эти потребности выполнять; при любом сообщении, что мне нужны сотрудники, пришлют мне свои резюме и при любом содержательном вопросе – например, как будет по-китайски «авианосец» или какой телефон у владельца «Республики» Вадима Дымова – в ту же минуту пришлют мне ответ от китаиста с иероглифами или мобильник Дымова, его e-mail и телефон его приемной. Это реальность, в которой я живу: говорю, что мне надо, – и у меня это есть. Это быстрее, чем в Google сходить.
Давеча явился ко мне в ЖЖ очередной тролль с вопросом, который мне задают не реже, чем про юзернейм.– Это тот вид фидбэка, на который я реагирую и который держу в голове, когда создаю BFM.ru[36], – говорит мне Носик. До запуска BFM остается два месяца. – Я знаю, что, если я в пятницу пишу в ЖЖ, что мне нужны работники, то всю субботу и воскресенье я буду читать резюме и образцы текстов. Я не как те люди, которые ищут сотрудников четвертый месяц и не могут запустить новую тематическую рубрику, потому что с кадрами жопа: я на другой планете живу. У меня есть определенная репутация. И если я напишу, что девочке не хватает 20 тысяч евро на операцию на мозге, то завтра девочка едет на эту операцию с этими 20 тысячами евро, причем еще 20 тысяч евро перебрали, и они достались другой девочке. А что кто-то при этом написал «Ты, Носик, уебок, спиздил деньги, которые тебе на девочку дали», – то кто он такой, чтобы я его слушал? Понимаешь, чтобы я кого-то слушал, он должен это чем-то заслужить. Я, собственно, и Житинского[37] давным-давно на эту тему воспитывал.
И стал выяснять, почему моя фамилия латиницей пишется Nossik, хотя по-русски в ней одно «с».
Не успел я подумать, что стоило бы включить этот вопрос в FAQ, как Анатолий Вассерман[35] уже дал исчерпывающий ответ, который воспроизведу тут полностью, ибо добавить мне особенно нечего.
«Поскольку в моей фамилии тоже двойное С, могу объяснить. В доброй половине западноевропейских языков одиночное S означает звук З. Поэтому обычное С принято обозначать двойным S. Поэтому, например, известный советский генетик Тимофеев-Ресовский во многих отечественных публикациях, написанных по зарубежным материалам, именуется Тимофеев-Рессовский. Поэтому же моим предкам удалось добиться написания Вассерман даже на украинской странице паспорта, хотя в украинском диалекте русского языка двойных согласных в корне слова вовсе не бывает: немецкое Wassermann (водяной, водолей) вообще-то читается "васерман", но чиновники ЗАГСа согласились транслитерировать с латиницы в кириллицу.
Из журнала dolboeb, 8 октября 2008
– Каким образом?
– Житинский в «Русских кружевах» 1997 году написал: вот, «меня пригласил обозреть его страницу пользователь с юзернеймом “Санек Хам”. Пошел я, обозрел его страницу». И дальше Житинский пишет два экрана про то, что не нашел он там ни хуя интересного. Я просто реально охуел и написал Житинскому отповедь, по-моему, на целый выпуск «Вечернего Интернета». Я пишу: «Александр Николаевич, в интернете есть миллионы страниц, которые не заслуживают нашего внимания; на них просто не ходят. Если писать обзор всего, что не надо видеть, да еще подробно и аргументированно, жить когда? Не стоит внимания – игнорируй». Собственно, в этом выпуске, кажется, и появилась фраза, впоследствии обезличенная и ставшая классикой: «Игнор – это страшная сила». Я просто действительно был потрясен: на два экрана раскатывает, что какой-то неизвестный мудак его позвал на страничку, а страничка – тоже говно!
– Но ведь Панюшкин, написав в «Ведомостях» колонку о том, что пользователи «Живого журнала» – сборище посредственностей[38], сделал то же самое. Нет?
– Нет. Панюшкин описал социально значимое явление, дал ему комплексную оценку, за которую потом извинился. Панюшкин не написал: «Я нашел одного блогера, не знаю, как зовут, и вот он пишет то-то, то-то, то-то, и ничего из этого мне не было интересно. А потом я пошел почитал его профайл, там написано то-то, то-то и то-то – меня ничего не впечатлило». Один мудак – это ничтожный повод. А Панюшкин написал, что десять миллионов человек – мудаки; это все-таки определенное социальное обобщение и анализ.
Капитализация популярности в блогах
«Вековая мечта русского блогера зарабатывать не сходя с печи, то есть монетизировать случайную запись “Я плотно позавтракал” на равных с полноценной журналистской статьей, рецензией или обзором – несбыточна.Антон Носик – один из редких блогеров, которым удалось приспособить собственный блог к офлайновым и вполне материальным нуждам своих бизнесов и проектов, не особенно заботясь при этом о его формате и содержании. В отличие от других блогеров dolboeb не специализируется на производстве какого-то определенного контента: фотографий, литературных текстов, флэш-мультфильмов, провокаций, мата и игр со своими читателями. У блога dolboeb нет заданного формата, в рамках которого возможны хоть какие-то читательские ожидания; он пишет классический «лытдыбр» из заметок о фильмах, которые посмотрел, программах, которые нашел или освоил, новостях, которые прочитал, а также из объявлений, вопросов и просьб, обращенных к френдам и читателям.
Посмотрите на коммерческие блоги на Западе. Это же полноценные СМИ, с редакцией, маркетинговыми службами, графиком выхода материалов, оперативностью, эксклюзивами и т. п., а не просто заметки на манжетах, оставляемые от случая к случаю в уютной дняффке. Именно по этой причине я никогда не рассматривал возможность монетизировать dolboeb.livejournal.com. Он, с моей точки зрения профессионального журналиста, не является полноценным медийным ресурсом, хоть и популярен, и посещаем, и влиятелен».
(Из онлайн-конференции Антона Носика на сайте Professionali.ru, 17 ноября 2009)
Объектом капитализации Антона Носика является сам бренд «Антон Носик», история которого корнями уходит в далекий 1990 год, то есть в самое начало интернета, каким мы его знаем сегодня. Блог dolboeb как бы является публичным представительством этого бренда и одновременно «кнопкой», нажимая на которую Носик активирует те или иные функции самого бренда. Например – функцию сбора денег для благотворительного фонда Pomogi.org.
– В популярных блогах благотворительностью занимаются два человека, – с раздражением говорит он, когда я спрашиваю, как популярность помогает благотворительной деятельности в блогах. – Остальные люди пишут: «Пожалуйста, распространите эту душераздирающую историю». И если они имеют 20 читателей, они получают 20 ссылок на себя, и яндексовский мудацкий робот их ставит на первую позицию, потому что это не политика, к которой яндекс-робот чувствителен, а благотворительность, которую он смело пропускает. Поэтому создается впечатление, что этот способ занятия благотворительностью популярен. На самом деле этот пост 20 человек прочли, запихнули его в “Яндекс”, а там его еще несколько сотен тысяч прочли – причем не сам пост, а только его заголовок. В реальности из популярных блогеров благотворительностью занимаются Паркер и я.
– Неужели больше никто?
– Ну, есть doctor_liza[39], у которой это основное занятие. Но по большому счету такого, чтобы мы видели благотворительный пост у Тёмы, у Лукьяненко, у Апача, у Каганова[40], – я не видел никогда. Мне не кажется, что посты на благотворительные темы – это частый и популярный жанр. Просто посты на благотворительные темы аномально часто выводятся в топ “Яндекса” методом гуманоидной накрутки.
– Иначе говоря, тебе не кажется, что блоги – удобный благотворительный инструмент?
– Только при соблюдении техники безопасности. А ситуация, когда кто-то имеет друга, а друг, случайно, дурак, и поэтому, когда ему пришел спам про сдачу крови, он этот спам, не проверяя, форварднул кому-то, у кого 50 читателей, и 20 из них дали кросс-пост, – это серьезная дискредитация блогов как платформы для благотворительности. Потому что при такой партизанщине половина постов – либо мошенничество, либо домогательство, либо баян. Механизм личного доверия работает так: друг доверился дураку, дурак доверился мошеннику – а читатели друга давно его знают и знают, что он настоящий. К сожалению, мне в моем блоге регулярно приходится заниматься разоблачением баянов и усмирением этих всплесков. Потому что правильный механизм работы благотворительности – репутационный.
– Но когда ты начинаешь этим заниматься, у тебя же еще нет репутации благотворителя.
– Значит, иди к тем, у кого она есть, наладь с ними диалог и сделай так, чтобы та информация, которую ты лично проверил, у них появлялась. Несложно организовать появление просьб о помощи у меня, или у Паркера, или у Доктора Лизы, или на сайте Pomogi.org. Трудозатраты – максимум час. Но если у тебя просто не было часа на то, чтобы это проверить, а ты хочешь, чтобы сотни тысяч людей позвонили по телефону – якобы это телефон мамы ребенка, которому нужна кровь, а на самом деле один человек таким способом устраивает телефонный харассмент другому человеку, – это не полезно для благотворительности. Есть институты доверия, и либо ты над ними работаешь, либо ты их ломаешь. Например, вот Юлия Идлис, она конкретно рыжая. И вот она пишет: «Я, Юля Идлис, рыжая, вот это сын моей подруги, и я знаю, что у него лейкоз» – и твой репутационный механизм работает на то, чтобы люди, которые хорошо к тебе относятся, сделали что-то для того, чтобы облегчить страдания этого мальчика. Если ты получила пересланное письмо от кого-то, кто получил анонимный спам, не надо его тыкать под нос твоим друзьям, злоупотребляя их доверием, в этом нет благородства никакого – одна глупость.
– Какая часть денег для твоего фонда собирается через твой блог, а какая – через другие источники?
– 100 процентов собирается через другие источники. Через мой блог происходит ускорение сбора на определенные нужды, если они вдруг срочные. Если подождать две недели, деньги соберутся и без меня. Просто, если нет этих двух недель, я пишу: «Помогите срочно». Фонд сильно завязан на мою репутацию, но это не значит, что мой фонд реально зависит от моего ЖЖ в вопросах помощи какому-либо ребенку. Зависит от того, насколько широко он открыл рот. Зависит от того, сколько он набрал детей. Если фонд начнет набирать больше детей, чем может помочь, тогда даже мой ЖЖ не поможет. Принципиально удваивать и удесятерять сборы денег за счет того, что я напоминаю об этом в блоге, нельзя. Наверное, из 12 тысяч моих читателей уже все более или менее определились, готовы ли они давать деньги и сколько. Это не то чтобы такая кнопка, на которую можно нажать – и посыплются какие-то экстра-деньги: посыплются те же деньги, которые пришли бы через месяц от тех же людей, знающих, что имеют такую привычку. Просто им сказали, что лучше сейчас, чем через месяц – ну так они сейчас дадут, а через месяц не дадут. Мой блог новых денег не генерирует. Мой блог влияет на поток в тот момент, когда на этот поток надо повлиять, но влияет шифтом тех денег, которые пришли бы и так.
– А коммерция в блогах работает по тому же принципу? Иначе говоря, не генерирует новых денег?
– Почему? Блоги – это пиздец какая платформа для коммерции!
– А чем там можно зарабатывать, кроме рекламы?
– О чем ты, какая реклама? Берешь “Яндекс-поиск” по блогам, Гугл-поиск по блогам, пишешь: «Куплю, продам» – и находишь сотни тысяч записей: люди что-то продают, люди что-то покупают, люди предлагают какие-то коммерческие услуги. Потому что правильная форма существования малого бизнеса – это лавочка у тебя во дворе, а в интернете правильная форма его существования – это блог. Представь себе магазин фототоваров, комиссионный или на сером импорте: чего-то привез, а теперь продаю – где он может быть представлен? В Америке – на eBay. У нас нет eBay, у нас нет для этого платежных инструментов. У нас есть смешной «Молоток», где никто не отвечает ни за лот, ни за деньги покупателя. Тысячи людей подписаны на cheaptrip: есть путевки, есть потребность в путевках – написал в cheaptrip.
Блог – идеальная платформа для ведения бизнеса, соразмерного своей клиентуре. Если говорить не о вещах, которые продаются в каждом ларьке, а говорить о штучном товаре – путевки, гаджеты, театрально-концертная афиша, – абсолютно идеально. Когда у тебя маленький бизнес и ты информируешь подписчиков о новинках, которые у тебя появились, есть какие-то люди, которым интересно получать информацию об этих новинках и для которых это не обременительно, если у тебя не 20 новинок в день. Просто не надо этим злоупотреблять.
Френдлента имеет длину в 1000 постов. Если у тебя 100 френдов, они заполняют ее в среднем за период написания десяти постов. Если магазин фототехники в среднем пишет, как все, это значит, что за последнюю тысячу постов ты десять раз видела запись магазина фототехники. Это не страшно, это не спам. Но если он каждую новую деталь начнет рекламировать отдельным постом, ты отпишешься от этого сообщества, потому что его в твоей ленте станет так же много, как Паркера в его особенно продуктивные моменты.
Блоги и быт
На правах объявления
Давеча козлил меня Никита Евгеньевич Корзун, что, мол, мой ЛивЖурнал – это СМИ с массовой аудиторией (уже 74 френда, не считая праздношатающихся), и грех об этом не вспоминать, когда я сюда пишу. Попробую внять его рекомендации и опубликовать здесь объявление.
Мой отец, писатель Борис Носик, автор первых русских биографий Набокова и Швейцера, переводчик «Пнина» и Ивлина Во, сочинитель «Прогулок по Парижу», «Анны и Амедео», «Русских тайн Парижа» и других интересных книг, ведущий популярных телепередач на канале «Культура», прибыл в Москву для презентации нового тома «Русских тайн…», который только что вышел. 17 мая в 15.00 в Малом зале Центрального дома литераторов в Москве (ул. Большая Никитская, она же Герцена, дом 53 – напротив небоскреба на пл. Восстания) состоится встреча моего отца с читателями. Это, насколько я понимаю, его первая встреча с московскими читателями со времени отъезда во Францию в 1982 году – и Бог весть, когда он снова решится выступать перед публикой в этой стране, учитывая ее дальность от Парижа. Все желающие посетить мероприятие приглашаются это сделать, а те, кому интересно будет разместить соответствующую информацию на своих сайтах, могут рассчитывать на мою великую благодарность.