Юлия Матюхина. Фавориты правителей России

   Летопись сообщает, что через год, в 946 г., Ольга лично возглавила поход на древлян, с тем чтобы окончательно подчинить Киеву их мятежную землю. Некоторые исследователи связывают это с ритуальным годичным поминовением убитого князя Игоря.

   После своего сокрушительного поражения в бою уцелевшая древлянская аристократия затворилась в своей столице, приготовившись выдержать долгую осаду. Тем временем Ольга использовала предоставившуюся возможность для того, чтобы пройти «вдоль и поперек» древлянскую землю. Властью своей она установила единые для всей киевской земли правила сбора дани и налогов и сформировала административные округа с преданными ей людьми, тем самым показав свою справедливость. Основанные ею села и крепости (погосты) служили укреплению государства и развитию торговли, а сборы, получаемые с них, пополняли ее личную казну. В источниках не указано, что репрессии киевской княгини затронули простых древлян, охотников, рыболовов и землепашцев. Гнев ее касался представителей родовой аристократии, хранившей верность докняжеской независимости. По возвращении из этого похода Ольга предприняла еще одну попытку взять приступом столицу древлян – город-крепость Искоростень. Но здесь ее ждала неудача. А долгая осада измотала бы утомленных походом дружинников и не факт, что закончилась бы их легкой победой. Отступить же после стольких затраченных усилий Ольга не могла. Военная хитрость и холодный расчет в очередной раз сослужили ей хорошую службу. Считается, что приведенный в летописи пример о взятой с древлян дани в виде живых птиц первоначально использовался еще древнегреческими историками. В таком случае начитанность Ольги имела еще и практическое значение. Превращенные в живые зажигательные снаряды, птицы ринулись в город, сея разрушения и панику среди его жителей. Деревянная крепость древлян выгорела за считанные часы. Это стало полным поражением мятежного народа и триумфом киевской княгини, с богатой добычей и толпой пленных вернувшейся из опасного похода.
   Следующие три года Ольга провела в «устроении» своего государства. Летопись упоминает каменные города, церкви и терема, построенные княгиней в разных частях страны. История ее жизни является примером подчинения личного интереса государственному, личного счастья – благополучию страны. Рано возмужавший сын ее Святослав словно бы наследовал судьбу своего отца, проводя в походах свое основное время. Управлять Киевским государством приходилось княгине Ольге. Но государственные интересы требовали не только сохранять и приумножать имеющиеся ресурсы, но и достойно представлять державу за рубежом. Христианские правители Европы не могли не презирать государство язычников и соответственно рассматривать его как более или менее легкую добычу, рассчитывая на покорение дикого и неграмотного народа, жившего на зависть богато и спокойно. Успешный государь того времени, равный среди равных, должен был быть христианином. Ольга и ее советники это понимали. Киевская княгиня, по некоторым данным, уже к тому времени была христианкой. Об этом в том числе свидетельствуют и наличие в ее свите священника Григория, упомянутого в византийской дворцовой книге, и постройка ею церквей, и богатые дары церкви Святого Николая, возведенной над могилой убитого Олегом Аскольда. Было ли принятие Ольгой христианской веры делом глубоко личным – для водворения мира в душе или исключительно политическим, сказать трудно. Но определенно известны ее попытки обратить «к истинной вере» собственного сына Свято слава. Попытки эти не увенчались успехом. Удачливый и бесстрашный воин, он только отмахивался от ее уговоров и был по-своему прав: его закаленная в боях дружина состояла из неисправимых язычников. Уже позднее чуть не погибли послы епископа Адальберта, призванные в страну для того, чтобы распространить христианство в Киевской Руси. Поэтому политический акт принятия общепризнанной в Европе веры Ольга взяла на себя. С этой целью в 955 г. состоялась ее поездка в Константинополь, организованная для того, чтобы закрепить международный авторитет Киевской Руси.

   Немногие знают, что в те времена новообращенному государю-христианину или рыцарю полагались богатые подарки (в случае Ольги – от византийского императора) и прощение грехов как прошлых, так и будущих (речь не шла о тяжких преступлениях). Кроме того, им были обеспечены покровительство и помощь европейских государей и византийского императора.

   Поскольку с Византией еще со времен Рюрика и Олега отношения у Киевской Руси были весьма неоднозначными, наладить их под благовидным предлогом крещения великой княгини представлялось весьма уместным. К слову сказать, византийский император давно подумывал о присоединении к своей державе, постоянно нуждавшейся в дополнительных источниках дохода, богатого Киевского княжества, в которое столько раз уходила немалая доля его казны. Недвусмысленное предложение о браке (уже который раз по расчету и против ее воли) Ольге помогла отклонить врожденная хитрость. На ее родовом гербе можно было бы написать: «Соглашайся, но поступай по-своему». Этот основополагающий дипломатический принцип лег в основу ее государственной стратегии. Тем более, что при византийском дворе положение почетного гостя порой легко нивелировалось до участи знатного пленника, заложника, а то и узника. И далеко не каждый знатный посетитель, вошедший в императорский дворец, выходил оттуда на следующий день (если вообще выходил). Предложение Ольги о предварительном крещении император воспринял как ничего не значащую уступку и даже вызвался сам быть крестным отцом прелестной язычницы. Их будущее бракосочетание сулило ему немалые выгоды, а дальнейшая судьба киевской княгини мало кого волновала. Она могла навеки исчезнуть на женской половине императорского дворца, могла быть незаметно пострижена в монахини; имелись и не столь гуманные варианты, весьма распространенные в те времена. Но Ольга по достоинству оценила факт публичности крещения и последующего сватовства императора и постаралась максимально использовать это. Ведь на пышном торжестве крещения присутствовали посланники европейских государей, высшие церковные иерархи, цвет аристократии цивилизованных стран. И когда обнадеженный предстоящей женитьбой император Византии, богато наградив новообращенную крестницу дарами и комплиментами, предложил ей свои руку и сердце, ничуть не сомневаясь в положительном ответе (в силу тех или иных причин), то со знаменитым остроумием ему ответили, что с дочерью, даже крестной, брак быть заключен не может. Это противно всем религиозным и человеческим законам. Такого коварного удара император не ожидал. Но культура средневекового публичного диспута требовала от него «сохранить лицо» в присутствии стольких важных особ, и император был вынужден подчиниться обычаю. Ольга благополучно вернулась домой, в очередной раз отстояв престиж и независимость своего государства. И только византийский летописец отметил ее «неблагодарность».
   После этого Ольга спокойно прожила еще тринадцать лет. В ее жизни не было больших потрясений. Она по-прежнему занималась укреплением и устроением Киевской Руси, а ее сын Святослав, как когда-то муж Игорь, пропадал в походах, оставив на нее малолетних детей и державу.
   В 961 г. она осуществила еще одну безуспешную попытку пригласить в Киев христианских миссионеров. Однако время для крещения Руси еще не наступило. Разногласия в вопросах веры и стремление расширить пределы государственных границ побудили Святослава поселиться отдельно, оставив столицу, и его новой резиденцией стал город Переяславец. Поглощенный войной с болгарами, он едва успел прогнать осадившие однажды Киев печенежские орды. Ольга и дети Святослава затворились в Киеве, приготовившись выдержать осаду. Это потрясение тяжело сказалось на здоровье княгини, и она оставила сына в Киеве, предчувствуя печальный исход своей болезни. Ольга скончалась летом 969 г. и была похоронена любящим сыном по христианскому обряду. Исторические памятники великой княгине находятся во Пскове, который она повелела украсить каменными строениями, в белорусском городе Коростене и Киеве. Псковская набережная и старинный мост в этом же городе до сих пор носят ее имя.

Свенельд (? – 980)

   Воевода Свенельд, безусловно, был фаворитом киевского князя Игоря, настолько сильным было его влияние и при этом правителе, и при его преемниках – князьях Святославе и Ярополке. Согласно историческим источникам Свенельд, варяг по рождению, приходился родственником княгине Ольге и в полной мере воспользовался предоставленным ему правом оказывать влияние на ее супруга. В ранней истории Киевской Руси имя Свенельда практически не встречается. Во время правления Олега Свенельд, по-видимому, участвует в походах против мятежных соседей киевлян – древлян и уличей. Поскольку летопись изображает его прославленным воеводой, фаворит князя должен был по устоявшейся традиции быть настоящим богатырем и при этом обладать недюжинной боевой смекалкой. Воеводу Икмора, вместе с которым Свенельд в 941 г. участвовал в походе на Константинополь, византийская летопись рисует именно таким. Свенельд пользовался большим доверием Игоря, для которого он собирал полюдье среди непокорных древлян. Судя по тому, что у воеводы была своя дружина (т. е. он сам содержал ее), его авторитет был не ниже, чем у киевского князя, а среди своей дружины – безусловно, выше. Так, своих ратников согласно летописи Свенельд обеспечил так, что они были одеты лучше, чем воины Игоря, и оружие у них было выше классом.

   Конечно, выполняя волю киевского князя, и фаворит, и его дружина не забывали о личной пользе и, скорее всего, вели себя как захватчики на чужой территории, не брезгуя порой и откровенным грабежом.

   Игорь ничего не спросил со Свенельда, а предпочел второй раз взять дань с одних и тех же древлян, чтобы не ссориться с фаворитом и сохранить свой престиж в личном войске. Это свидетельствует, по мнению исследователей, как о высоком авторитете Свенельда, так и о том, что древлянская земля не была отдана ему в «кормление», иначе миролюбивый киевский князь нашел бы другой источник дохода для своей дружины. В то время основным источником пополнения княжеской казны были полюдье и завоевательские походы; древляне были одним из немногих подвластных племен Киевской Руси, и с помощью этой «золотой жилы» и обеспечивал себя фаворит. Игоря и Свенельда связывали не только государственные интересы. Это было своего рода боевое братство, так как верный воевода сопровождал князя во всех крупных походах: на Византию в 941 г., в Закавказье в 943 – 944 гг. и на усмирение древлянских племен в 944 г. Правда, во время «второго побора» Игоря Свенельд уже достиг Киева и не мог находиться рядом с князем в момент его гибели. Тем не менее именно фаворита некоторые историки считают косвенно повинным в гибели киевского князя. Развивая эту мысль, можно предположить, что после смерти Олега Игорь был единственным, кто стоял между государственной властью и Свенельдом. После гибели Игоря верный воевода и воспитатель малолетнего Святослава Асмуд возникают рядом с княгиней Ольгой. Они сопровождают ее во время наказания древлян, в византийской поездке. Можно предположить, что именно благодаря Свенельду и Асмуду молодой Святослав постигал воинское мастерство. Воевода сопутствует молодому князю во всех походах (на хазар, ясов и касогов, болгар), выступает его верным помощником и советчиком. Он является воспитателем малолетних сыновей киевского правителя – Ярополка, Олега-младшего и Владимира, отдавая предпочтение Ярополку как будущему наследнику первой руки. Тем не менее, сопровождая Святослава в его последнем походе на греков в 971 г., из которого киевский князь уже не вернется, фаворит предупреждает его об опасности выбранного пути возвращения и оставляет своего воспитанника и повелителя, отправившись другой дорогой и благополучно достигнув Киева. Святослав, как известно, потеряв в бою значительную часть воинов, погиб в битве с печенегами. Трон в Киеве занимает его старший сын Ярополк, а при нем – его бессменный «дядька» Свенельд. Ведущую роль при киевских князьях фаворит распространяет и на своих сыновей – Люта и Мстишу. Лют, пользуясь влиянием своего уважаемого отца, по-прежнему продолжает охотиться на бывших древлянских территориях, несмотря на то что они по завещанию Святослава отданы во владение его сыну – Олегу-младшему. И всем это видится в порядке вещей. Во всяком случае недовольных голосов не было слышно. Можно объяснить привилегированное положение воеводы Свенельда его беспримерными удачливостью и чутьем, военной смекалкой и практической хваткой, умением оказаться в нужном месте в нужное время и др. Историки объясняют это проще – молодое Киевское государство во многом несло на себе отпечаток былых родовых и семейных традиций. И отношения среди варяжской аристократии, князя и его воевод во многом носили патриархальный характер, а не строились по иерархическому принципу «хозяина и слуги». Пребывание представителей элиты на данной территории носило условно-временный характер, особенно в первом – втором поколениях.

   Старшие по возрасту воеводы, бывшие к тому же дальними родственниками князя, как бы опекали его, направляли его политику, пусть и не без выгоды для себя, в необходимое русло. Их сыновья росли вмес те с молодым князем, в их отношениях присутствовали некий дух товарищества и в то же время чувство соперничества.

   Но четвертое поколение князей выросло однако в условиях более или менее сформировавшейся иерархии, когда каждая данная территория уже принадлежала им по наследству, и они требовали от своих сверстников-товарищей и дружинников соблюдения положенной субординации. Поэтому Олег-младший, сын Святослава, застигнув Люта охотящимся на своей древлянской земле, убил его за проявленную дерзость. И с подобным ничего сделать было нельзя. Наступило новое время со своими законами, и к этому следовало привыкнуть. Свенельд же не оставил убийство сына безнаказанным. Не в его правилах было отступать от устоявшихся традиций. И дело не в том, что Люту негде было охотиться. Издавна Свенельд считал себя вправе вольно чувствовать себя на княжеских землях, так как он и его дружина обеспечили эту территорию князьям. И за пренебрежение к этим принципам Олег жестоко поплатился. С коварством испытанного воина Свенельд развязал братоубийственную войну, натравив на Олега его родного брата Ярополка, как гласит летопись, в 977 г. Он хорошо знал цену братской любви русских князей. Это при нем согласно летописи язычник Святослав казнил за христианскую веру своего единокровного брата Глеба. И Олег погиб от руки своего брата Ярополка. Прямой вины Свенельда и в этом случае не наблюдается. Известно, что молодой Святославич упал с коня в ров и погиб в нем во время нападения Ярополка. Но «рука Свенельда» направляла Ярополка во время братоубийственной схватки. Фаворит остался доволен: его сын был отомщен равной «ценой крови», что, в принципе, тогда было немыслимо. Через некоторое время упоминания о Свенельде окончательно исчезают из исторических документов. Скорее всего, он умер через несколько лет – примерно в 980-х гг. Второй его сын также не фигурирует в источниках. Не обладая воинской доблестью, авторитетом и хитростью отца, он растворился в числе рядовых дружинников, ничем не проявив себя с государственной точки зрения.

Фаворит Ольги: Святослав (? – 972)

   Известно, что у Игоря Старого было несколько жен. Но только Ольга стала самой любимой и уважаемой им и вошла в историю как первая русская княгиня. Ее первенцем, наследником правителей Киевской Руси, был Святослав. По характеру, да, скорее всего, и по внешнему виду он очень походил на отца. Ему Ольга отдала свою материнскую любовь и именно с ним связывала свои честолюбивые надежды. Он был ее защитником, надеждой и опорой в трудные минуты, о нем беспокоилась княгиня, когда молодой князь пропадал в завоевательских походах, оставив государство в надежных материнских руках. Летопись условно относит рождение Святослава к 941 – 942 гг. Он родился перед поездкой Игоря в Константинополь и воспитывался на руках того самого Свенельда и Асмуда.
   Сохранилось летописное упоминание о первом сражении Святослава: взятый Ольгой в 945 г. в «поход возмездия» на древлян, мальчик сидел на коне у воеводы Асмуда и по его наущению первым бросил во врагов копье, подав пример остальным дружинникам. Так же и отец его Игорь сидел некогда на руках у Олега, добывшего для него Киевское княжество. Согласно летописным данным Асмуд был уже пожилым воеводой, который еще с Олегом ходил в византийские походы, и имя его упоминается в императорской дворцовой книге. Это был своего рода «честный свидетель», исправно выполнявший поставленные задачи, но лишенный в отличие от Свенельда особой предприимчивости. Во всяком случае именно он научил Святослава всей воинской премудрости, которой обладал, в том числе умению обращаться с оружием всех видов и борцовскому искусству. Известно, что легкий на подъем киевский князь был неприхотлив в еде, большую часть дня мог провести в седле и в походе ограничивался тем, что поддерживал силы водой и слегка поджаренными полосками любого мяса. Это сохраняло его здоровье лучше любого знахаря, так же как и подчеркнутая несколькими источниками личная опрятность. Как и большинство дружинников, Асмуд и Свенельд были язычниками, таким же стал и Святослав. Никакие уговоры матери на него не действовали, так как дружина была гарантией его силы и мощи государства, а ее кодекс вои на с христианскими правилами и обрядами ничего общего не имел. Та же система ценностей, унаследованная от отца и языческих предков, сделала Святослава и сторонником многоженства. В те времена это было естественно, а многочисленные походы предоставляли широкие возможности для пополнения женской половины дворца. Ольга не вмешивалась в личную жизнь сына. Наверное, духовно ей был ближе старший сын Ярополк, мать которого была пленной греческой монахиней. Именно он и унаследовал киевский трон. О других детях Святослава она также заботилась, но они ее мало интересовали, кроме, пожалуй, Владимира – сына ее ключницы Малуши. Уделом его стал Новгород – историческая родина Рюриковичей. Но это отдельная история. Сам же Святослав дни свои проводил в «седле и походе». Внешность его приближенно описывают византийские источники – был он среднего роста, жилист и широкоплеч. Хмурые голубые глаза под густыми бровями и знак царского рода – прядь волос на гладко выбритой голове – довершали образ киевского князя. Озабоченность Святослава состоянием дел была понятна. В общем территория государства была «устроена». Одни вятичи из соседей-славян оставались непокорными киевскому князю. Неукротимый нрав гнал его расширять пределы государства, и присоединение этих хазарских данников стало стимулом для его дальнейших походов. Борьба продолжалась несколько лет. В 965 – 968 гг. походы киевского князя следуют один за другим. Так, захват вятских земель спровоцировал борьбу с Хазарским каганатом, располагавшимся на Волге. Там Святослав разграбил столицу волжских булгар Семендер, а затем отправился в Закавказье – покорять племена яссов и касогов. Одолев, как гласит летопись, в честной борьбе касожского правителя Редедю, Святослав добавил данные земли к списку своих побед, но не остановился на этом.

   Исследователь Лев Гумилев называл людей такого склада пассионариями, но со стороны иногда казалось, что киевскому князю все равно «кого воевать», лишь бы не заниматься государственными делами на родине. Такой же упрек высказал ему и летописец.

   Объяснялось это, скорее всего, не столько беспокойной натурой самого Святослава, сколько необходимостью постоянно расширять и укреплять государственные границы соответственно поговорке «Волка ноги кормят». Источники и вслед за ними некоторые исследователи считают, что по материнской линии Святослав имел отношение к болгарскому королевскому дому и его интерес к Дунайской Болгарии не случаен. Издавна воинственные болгары досаждали Византии – «заклятому другу» киевских князей. А мобильного Святослава уговорить на еще один военный поход ничего не стоило. Примерно так и поступил очередной византийский император Никифор, посуливший Святославу помощь материальную и военную. Его союзники, угры и печенеги, славились агрессивностью и способностью воевать на чьей угодно стороне, лишь бы хорошо платили. Не таков был киевский князь. Историки называют его «первым рыцарем» Киевской Руси. Кодекс воина, требовавший постоянно находиться в походе, он довел до крайности, честно предупреждая противников перед началом боя: «Иду на вы». Эта хрестоматийная фраза является не просто иллюстрацией его прямого открытого характера. Она свидетельствует и о бескомпромиссности молодого князя, и о чрезмерной самоуверенности, честности, неискушенности в делах большой политики, что в конечном итоге и стало причиной его гибели. По мнению исследователей, искусно подогревая притязания Святослава на болгарский престол, византийский император рассчитывал решить сразу две проблемы: ослабить распоясавшихся болгар и устранить при благоприятной возможности Святослава, внушавшего немалые опасения своей чрезмерной активностью. Поход Святослава оказался победоносным. Киевский князь триумфально занял ряд городов, но не остановился на этом, а решил превратить всю Болгарию в свое родовое владение. Озабоченный император Византии понял, что со своими расчетами он явно поторопился. Нанятые им печенеги, недавние сторонники Святослава, осадили Киев в 968 г.; и князь, бросив болгарские владения, отправился выручать запершихся в Киеве мать и свое потомство. В этой связи некоторые исследователи считают, что город Переяславль (Переяславец), новая вотчина Святослава, был основан им с целью сделать его столицей нового княжества: объединенных Киевской Руси и болгарских территорий. Отвлекающий маневр императора Византии не удался. Его преемник Иоанн Цимский (Цимисхий) смотрел на вещи гораздо проще: нет человека – нет и проблемы. Поэтому, договорившись с болгарами о сопротивлении Святославу, он принялся терпеливо ждать и не ошибся. В Киеве Святослав нашел захворавшую княгиню и понял, что государственные дела требуют его личного внимания. Но он никогда не был к ним особенно близок и, словно задержавшись во времени, продолжал вести жизнь кочевого норманнского князя.

   К этому же периоду документы, найденные в архиве русского историка В. Н. Татищева, относят и убийство Святославом своего брата Глеба (возможно, сына Игоря от другой жены) за исповедование христианства. Другими историческими документами этот случай не подтвержден, но можно предположить, что за конфликтом веры стоял конфликт власти.

   Святослав отсутствовал слишком долго, чтобы среди сыновей Игоря от других жен не возникло стремления захватить управление государством в свои руки. Распределив по удельным городам своих малолетних сыновей, в 971 г. киевский князь снова появился в болгарских землях. Ему противостояло уже объединенное войско болгар и византийцев. Сторонники нового правителя в Болгарии, привлеченные дарованными им привилегиями, пытались поддержать Святослава, но безуспешно. Киевский князь не ожидал такого поворота событий. В кровопролитной битве он потерял много воинов, в том числе легендарного Икмора, бывшего боевым товарищем еще его отца. Более того, отступивший под натиском неприятеля Святослав был в течение трех месяцев осажден императорскими войсками в крепости Доростол. Ему пришлось подписать вынужденный мирный договор с греками и отправиться восвояси. Верный Свенельд предупредил Святослава об опасности нападения кочевников, но киевский князь привык возвращаться морским путем и переубедить его было нельзя. Удостоверившись однако, что привлеченные лицемерным византийским императором печенеги караулили русское войско у днепровских порогов, Святослав решил переждать до весны. Водный путь таким образом был закрыт, а посуху двигаться ему показалось долго. В его войске было много больных и раненых. Свенельд отправился другим маршрутом и, как выяснилось впоследствии, благополучно достиг Киева. Святослав дождался весны, теряя воинов в результате начавшейся бескормицы, и предпринял отчаянную попытку прорваться к днепровским порогам. Сменяющиеся засады печенегов не упустили такого удачного шанса. Святослав был убит примерно в 972 г., и Киевская Русь потеряла еще одного князя. В какой-то степени он разделил судьбу своего отца, так как, оставив ради походов Родину, по словам летописцев, бесследно сгинул в чужой земле.