Юлия Шилова. Путь наверх, или Слишком красивая и слишком доступная

   – Прямо мистика какая-то… Ужас… Ужас…
   – Никакая не мистика, потом разберемся. Сейчас самое главное сделать так, чтобы перед гостями все уладить. Этот факт ни в коем случае нельзя обнародовать. Нам лишний скандал не нужен. Если уж Фома так сильно захотел, чтобы мы посчитали его умершим, – так выполним его последнее желание.
   – Ты хочешь сказать, что он сам все придумал?
   – В данный момент я ничего не хочу сказать. Меня больше всего волнует, чтобы этот факт забылся и не всплыл в какой-нибудь бульварной прессе.
   Мы приехали, и я молча вышла из машины. В ресторане взбудораженная публика рассказывала фантастические сплетни – одна хуже другой. При виде меня толпа заметно поутихла. Я встала во главе стола и громко произнесла:
   – Дорогие мои! Прошу внимания! Дело в том, что произошла непростительная ошибка. Брат моего мужа очень тяжело переживал смерть Фомы, настолько тяжело, что временно потерял рассудок. Я думаю, его можно понять. Кто хоть раз хоронил близкого человека, наверняка сталкивался с похожими проблемами. Так вот: я пошла навстречу пожеланиям брата покойного мужа и отвезла тело обратно в морг. Как выяснилось, это оказалось совершенно ненужным. Патологоанатом подтвердил, что это тело принадлежит моему мужу. Мне жаль, что так произошло, но такова была воля брата покойного. В данный момент тело моего мужа, как и положено, предано земле. Прошу прощения у всех собравшихся за случившееся и предлагаю почтить память моего любимого покойного супруга.
   На секунду приложив платочек к глазам, я подняла рюмку и выпила ее до дна. Люди встали и молча последовали моему примеру. Я села за стол и положила на тарелку пару ложек салата.
   – А где сейчас брат Фомы? – спросил кто-то из зала.
   – Он под наблюдением врачей. Ему надо немного отдохнуть – и он придет в норму.
   Через полчаса ненужные разговоры поутихли. Гости с энтузиазмом принялись опустошать рюмки и тарелки. Некоторые так хорошо поднабрались, что вообще перестали понимать, по какому поводу закатили столь шикарный обед и почему отсутствует музыка. Еще через полчаса собравшиеся хором запели русские народные песни. Я поняла, что мне здесь больше нечего делать, и, пожелав всем хорошо отдохнуть, направилась к выходу. У двери меня ждал Бульдог.
   – А ты как здесь очутился? – удивилась я.
   – Я за тебя переживаю, Чупа, – засмеялся он.
   – А что за меня переживать? Я что, маленькая, что ли?
   – Нет. Просто ты женщина…
   – Забудь, что я женщина! Ладно, раз уж ты здесь, то поехали на кладбище. Посмотрим, как моего суженого закопали.
   Бульдог открыл дверцу, и я вытянулась на заднем сиденье машины.
   – Тебе плохо, Чупа?
   – Да нет. Просто голова трещит. А где пацаны?
   – Не знаю. После того как на кладбище уехали, не появлялись. Половина в ресторане остались.
   – Понятно. Позвони Гарику и скажи, чтобы все старшие собрались у могилы Фомы. Все семеро.
   – Может, на даче? А то что – у могилы?!
   – Не спорь. Я так хочу. И вообще, мне совершенно неинтересно выслушивать твое мнение.
   Бульдог надулся и принялся звонить по мобильному. Закрыв глаза, я медленно массировала виски.
   – Послушай, а где этот придурок? – неожиданно вспомнив о Лешике, спросила я.
   – Какой?
   – Да Лешик! На хрен ты его одного оставил?! Он же может сбежать и рассказать в любой газете, что мы не Фому похоронили!
   – Да не волнуйся ты так! Я его наручниками к перилам беседки приковал. Я что, не соображаю, что ли, что он сбежать может! Сидит теперь как миленький и ждет твоего приезда. А Юлька там рядом шашлыки наяривает.
   Если этот придурок вздумает сбежать, то тут и Юлька не поможет.
   – Да как он сбежит?! С перилами от беседки, что ли! – засмеялся Бульдог.
   – Будем надеяться, что ты прав.
   – Послушай, Чупа, что с ним дальше делать-то будем? Мне кажется, что придется мочить, чтобы языком не трепал.
   – Посмотрим. Мочить тоже не хочется. Уж больно он перед сегодняшней публикой засветился. Дома жена, двое детей. Всем известно, что брата полетел хоронить. Для начала я хочу с ним побеседовать. Если, конечно, не убежит к тому моменту, когда мы приедем.
   – Я же тебе сказал, что не убежит.
   – Смотри. Головой отвечаешь.
   Я опять закрыла глаза и продолжила массировать виски.
   – Хочешь, я тебе сегодня массаж сделаю? Я все точки знаю. Головную боль как рукой снимет.
   – Хорошо. Тормози и перелезай ко мне. Сделай сейчас – мне с пацанами надо беседовать, а голова трещит, аж тяжко.
   Бульдог остановил машину. Положив мою голову к себе на колени, он стал делать массаж. Я расслабилась и полностью обмякла в его руках. Мне всегда льстило, что Бульдог ко мне неравнодушен. В нашем доме он появился довольно давно. Он телохранитель-профессионал высочайшего класса. Поговаривают, что он работал у многих воров в законе, охранял их и их семьи. Его услуги стоят очень дорого, но этих денег совсем не жалко – жизнь, как говорится, дороже.
   Когда дела Фомы пошли в гору, он сумел заполучить Бульдога, предложив ему хорошее жалованье. Позже Бульдога неоднократно пытались переманить на сторону, но он все-таки остался в нашей семье. Мне казалось, что дело вовсе не в высоком окладе, – при желании Бульдог мог устроиться в другое место и получать еще больше.
   Мне казалось, что дело во мне. Когда Фома перестал справляться с делами и все бразды правления перешли в мои руки, Бульдог почти всегда находился рядом со мной, и это мне льстило. Я не знаю, влюблен он в меня или нет, но то, что он меня хочет, это точно. А может, его чувства сильнее, – это мне, к сожалению, неизвестно.
   – Бульдог, ты будешь у меня работать или уйдешь в другое место? – спросила я, млея под его обалденными руками.
   – Ты что, меня увольняешь?
   – Нет, конечно. Просто тебя Фома на работу принимал, а его больше нет.
   – Мне казалось, что я уже давно работаю на тебя, а не на Фому.
   – Значит, ты остаешься?
   – Конечно.
   – А до каких пор?
   – Пока кто-нибудь не предложит мне зарплату побольше, – засмеялся он.
   Я открыла глаза и внимательно посмотрела на него. А он довольно интересный мужчина! Высокий, мужественное лицо, короткая стрижка. Я всегда предпочитала крупных мужчин. В штанах у него, наверное, тоже орудие что надо! И еще: он всегда в костюме и белоснежной рубашке – такую аккуратность я всегда ценила в мужчинах.
   – Бульдог, а правда, что ты телохранителем в президентской семье был?
   – Вранье, – засмеялся он.
   – Послушай, Бульдог – твое прозвище. А как тебя мама назвала? В паспорте у тебя какое имя написано?
   – Макс. Но меня так уже давно никто не называет.
   – Красивое имя. А почему тебя Бульдогом прозвали?
   – Потому что я работаю телохранителем вот уже много лет. Хватка у меня крепкая, можно сказать – бульдожья. Вот меня и прозвали Бульдогом. Это еще со времен войны.
   – А ты был на войне?
   – Да. Я в Афганистане служил.
   Бульдог помассировал мне шею, а затем легонько провел по груди. Я отпихнула его руку.
   – Нельзя.
   – А я и сам не хочу.
   – Почему? – удивилась я.
   – Да потому что, когда работаешь, личные отношения запрещены. Это мое кредо. Я на тебя работаю и могу тобой только любоваться.
   – А ты хоть раз отходил от своего принципа?
   – Нет, – отрезал он и посмотрел на часы. – Надо ехать, а то уже пацаны ждут.
   Бульдог сел за руль, и машина тронулась.
   – А ты, кроме меня, когда-нибудь женщин охранял? – не унималась я.
   – Конечно.
   – А каких-нибудь известных?
   – Певиц охранял. А вот главаря банды, – он посмотрел на меня в зеркало, – впервые. Мне даже интересно. Хотя ты от певиц ничем не отличаешься.
   – Почему?
   – Такая же капризная, как они. Все вы бабы одинаковые.
   Я надула губки и стала смотреть в окно. Молчать не хотелось, и я снова пристала к Бульдогу:
   – А ты в кого-нибудь из своих певиц влюблялся?
   – Нет, и я не хочу это обсуждать. – Бульдог покраснел и с силой сжал руль.
   Я поняла, что он совершенно не настроен на дальнейший разговор. Он, по-моему, вообще не любит обсуждать темы, касающиеся личной жизни.
   – Что надулся? Еще скажи, что больше не будешь на меня работать! – разозлилась я.
   – Будешь приставать с дурацкими вопросами или капризничать – не буду! Я и так делаю то, что мне не положено. То играю роль шашлычника, то прислуги! Я должен охранять твое тело, и все!
   – Послушай, Бульдог! Если тебе надоест на меня работать – я же не могу тебя просто так отпустить. Ты слишком много знаешь. Я ведь не певица какая-то, а с сегодняшнего дня – лидер одной из криминальных группировок Петербурга. Ты понимаешь, о чем я говорю?
   – Я все хорошо понимаю. Только ты тоже отдавай отчет своим словам. Я, как депутат, личность неприкосновенная, усекла? Как профессионального телохранителя меня знают не только в Петербурге, но и в Москве, и в Сочи. Я дружу с ворами в законе, поэтому не советую тебе так со мной разговаривать.
   – Извини. Просто нервы разыгрались.
   Вот ведь какой, отметила я про себя. Иногда кажется, что совсем ручной, а иногда становится таким колючим – не дотронешься!
   – Ну тогда ответь на последний вопрос.
   – Какой?
   – Ты женат?
   – Нет. При моей специальности это невозможно.
   – А у тебя девушка есть?
   – Это уже второй вопрос.
   – Отвечай.
   – Есть, конечно, а у кого их нет.
   – Я имею в виду не тех, кого ты себе в баню заказываешь и на Невском снимаешь, а постоянную девушку.
   – Есть, – улыбнулся он. – А зачем тебе?
   – Интересно. Просто на меня работает человек, о котором я ничего не знаю.
   – Странно. Раньше тебя это совершенно не интересовало.
   – Может быть.
   – Да, когда я свободен, то встречаюсь с девушкой. Она работает стриптизершей в ночном баре на Невском.
   – Понятно. Она красивая?
   – Чупа, я тебя не узнаю. Зачем тебе это?
   – Я и сама не знаю. Просто хочется как-то время убить, пока до места доедем.
   – Она очень красивая и совсем юная, ей всего двадцать лет. Я люблю ее трахать.
   – Вот уж это необязательно было говорить. К чему такие подробности?!
   – Ты меня спросила, а я ответил.
   Я посмотрела на часы и постаралась привести мысли в порядок. Минут через пять мы подъехали к кладбищу.
   У свежей могилы сидели семеро мужчин, курили и о чем-то оживленно беседовали. Я вышла из машины и села рядом.
   – Как дела, ребята?
   – Все нормально. Закопали в лучшем виде.
   – Молодцы. Ситуация сложилась крайне неприятная, и нам необходимо ее прояснить. Всем известно, что мы похоронили не Фому.
   – Чупа, – перебил меня Гарик, – понимаешь, мы здесь всяко думали: Фома вряд ли стал бы так шутить. Скорее всего, его кто-то украл и сделал так, чтобы все поверили в его смерть. Подожди, скоро позвонят и начнут выкуп просить.
   – Нелогично. Когда крадут человека, то его смерть не имитируют. Нет смысла.
   – Почему ты так думаешь? Может, хотят получить выкуп, а потом его и на самом деле пришьют.
   – Вряд ли, – задумалась я. – Начнем с того, что я выгнала Фому и он пошел ночевать в гараж. Я хочу знать, кто первым его обнаружил?
   – Я, – вышел вперед Гарик. – Мы договаривались поехать в Москву на стрелку к солнцевским. У него там были кое-какие вопросы по поводу сотрудничества. Приехал, смотрю – гараж открыт. Вернее, дверь была закрыта, но я услышал, что мотор работает. Короче, я зашел, а он там спит за рулем. Я быстрее к нему – а он уже весь черный, угорел.
   – Во сколько это было?
   – В восемь часов утра.
   – А ты уверен, что перед тобой был Фома?
   – Да вроде Фома, а кто ж еще?! Он черный был, как негр, – ведь угарными газами отравился. Распух. Мы его с Вадиком в морг отвезли. В морге дали немного денег, чтобы его в божеский вид привели. Гримера наняли, а то он уж больно страшный был.
   – Понятно. Меня интересует тот момент. В гараже был Фома или двойник?
   – Вот этого я не знаю. Мы его не раздевали.
   – Значит, так, Гарик, ты с Вадиком сейчас поедешь в морг, припрешь врача с санитаром к стене и узнаешь правду.
   – Какую?
   – Да какую угодно! Для начала спроси, был ли на теле шрам от старого ножевого ранения или нет. Узнай, кто-нибудь платил им за то, чтобы они поменяли трупы. Я хочу знать, умер Фома или нет.
   – Я все понял, Чупа! Я все сделаю. Попытаюсь хоть что-нибудь прояснить.
   – Не попытайся, а узнай. И еще: наведи справки, кто из охранников дежурил в ту ночь, и побеседуй с каждым отдельно. Может быть, кто-то из них заметил что-нибудь подозрительное, но не хочет нам об этом говорить. Не мне тебя учить, как сделать так, чтобы он заговорил. Заставь!
   – Я все понял.
   Я перевела взгляд на Глеба. Этот тоже был моим доверенным лицом, как и Гарик. Я знала, что всегда могу на него рассчитывать.
   – Глеб, тебе тоже есть дело.
   – Какое? – обрадовался он.
   – Возьми двух ребят и наведи полнейшую ревизию в наших магазинах и ресторанах. Я думаю, ты знаешь, как это делается. Проверь все счета и банковские сейфы. Выясни, не снимал ли Фома оттуда деньги. Это на случай того, если мой муженек решил сбежать, прихватив с собой капитал. Наши счета открыты в пяти банках Петербурга и трех московских. Свяжись с каждым из них и получи интересующую меня информацию. И не забудь проверить наш воровской общак. Подбей, сколько в нем денег, и доложи мне.
   – Все будет сделано, Чупа.
   – И еще: надо проверить все авиабилеты. Пошлите людей в Пулковский аэропорт и проверьте, не вылетел ли мой муж каким-нибудь рейсом за границу. Свяжитесь с «Шереметьево-2». Может, он вылетел из Москвы. Короче: надо проверить все вокзалы и аэропорты как в Питере, так и в Москве.
   – Чупа, если бы Фома захотел сбежать, то он полетел бы под чужой фамилией. Новый паспорт для него достать не проблема. Здесь мы не уследим.
   – Это точно. Но чем черт не шутит. Все равно проверьте. Раздай ребятам его фотокарточки, и пусть они побеседуют с работниками аэропортов и вокзалов. Может быть, кто-то его вспомнит. Только осторожно, чтобы не навести панику.
   – Чупа, а что делать с этим братишкой?
   – С Лешиком?
   – С ним.
   – Подержим его пока на даче, а там видно будет. Приставь к нему охранника. Дома пока беспокоиться не будут – все-таки к брату на похороны улетел. Понятно, что не на один день.
   – Отпускать его тоже нельзя. У него язык без костей. Можно устроить несчастный случай.
   – Давай не будем торопить события. Сначала узнаем, что с Фомой. Как только будет что-то ясно – сразу связываемся и встречаемся у меня на даче.
   – Чупа, я подготовлю всю информацию и с тобой свяжусь, – сказал Гарик. – Сегодня распределю среди пацанов – кому чем заняться. Вечером мы, как всегда, встречаемся в спорткомплексе и докладываем друг другу о том, что узнали. А потом я сразу еду к тебе.
   – Только предварительно позвони. – Я похлопала Гарика по плечу.
   – Добро. Ну ладно, тогда мы разъезжаемся.
   – До встречи. – Я оперлась на руку Бульдога и направилась к машине.
   – Тебе плохо, Чупа?
   – Плохо. Что-то голова кружится. Поехали на городскую квартиру.
   – Зачем?
   – Я хочу проверить домашний сейф.

Глава 2

   Дома я внимательно осмотрела все комнаты. Ничего подозрительного. На первый взгляд все на месте. Кажется, что Фома здесь уже давно не был. Открыв сейф, я с облегчением вздохнула. Ничего не тронуто. Все на своих местах… Странно, похоже, что Фома действительно умер. Если бы он захотел сбежать, то обязательно прихватил бы с собой часть драгоценностей, лежащих в сейфе. Хотя, кто знает. Не надо торопить события. Может быть, он снял деньги со счетов. Скоро я все узнаю. Внезапно резко закружилась голова, и я прилегла на диван. Бульдог сел рядом.
   – Дай мобильный. Или сам позвони моему доктору – пусть срочно приедет. Что-то мне совсем муторно.
   Бульдог моментально набрал нужный номер, а я тем временем достала сигарету и нервно закурила.
   – Чупа, ты бы не курила. Скоро врач приедет, – сказал он дрогнувшим голосом.
   – Только не надо мне указывать. Это просто нервы.
   – Конечно. Такое пережить.
   – Какое?! – разозлилась я.
   – Фома, видишь, что отчудил!
   – Ты думаешь, он жив?
   – Я в этом не уверен. Довольно запутанная история получается. Зачем ему от тебя сбегать?! Чего ему не хватало?!
   – Значит, чего-то не хватало…
   – Ну а если деньги со счетов не сняты? Все на месте? Что тогда?
   – Не знаю, – вздохнула я. – Может, пацаны хоть что-то выяснят.
   – Ты только давай не раскисай, а то что-то совсем бледная стала. Тебе надо отдохнуть и хорошо выспаться. Хочешь, завтра в Гатчину съездим, посмотрим дворец, парк…
   – Я никогда там не была.
   – В Гатчине очень хорошо. Тихо и прекрасная природа. Тебе нужно расслабиться. Поехали.
   – Ты меня приглашаешь?
   – Угадала, – засмеялся Бульдог.
   – Мне кажется, что ты пытаешься за мной ухаживать.
   – Ерунда. Я твой телохранитель и пытаюсь заботиться не только о твоем теле, но и о твоем здоровье. Отдохни всего лишь один день – и ты почувствуешь огромный прилив сил и энергии.
   – Ну что ж, я не против. Так тебе нравится Гатчинский парк?
   – Безумно.
   – Ты, наверное, там часто бываешь со своей девушкой?
   – Нет.
   – Почему?
   – Во-первых, я работаю на тебя. Это значит, что у меня слишком мало свободного времени. Во-вторых, моя девушка работает стриптизершей, и ее меньше всего интересуют царские дворцы.
   – А что, стриптизерши не интересуются искусством?
   – Почему, интересуются. Только я предпочитаю заниматься с ней сексом, чем возить ее по дворцам.
   Неожиданно в дверь позвонили. Я вздрогнула и посмотрела на Бульдога.
   – Это врач, – сказал он, но, перед тем как открыть дверь, достал пистолет.
   Это и в самом деле оказался врач. Наш семейный доктор, готовый примчаться ко мне в любое время дня и ночи. Этого пожилого мужичка когда-то нашел Фома и, как оказалось, не ошибся в выборе.
   – Здравствуй, моя хорошая, – бодрым тенорочком пропел он. – Как твои дела? Что случилось?
   – Голова разламывается. Наверное, давление.
   – Не мудрено. Такая нелепая смерть мужа, – горестно вздохнул дедуля.
   Я посмотрела на Бульдога и кивком головы показала ему, чтобы он вышел в другую комнату.
   Как только за Бульдогом закрылась дверь, я разделась и, приготовившись к медицинскому обследованию, чуть слышно сказала:
   – У меня вот уже два месяца нет месячных.
   Дедуля озадаченно посмотрел на меня и стал щупать живот.
   – Вам не кажется, что вы беременны?
   – Не думаю. У меня постоянно перебои с месячными. Это уже не в первый раз. Наверное, поэтому я и не бью тревоги.
   – У вас матка увеличена. Боюсь, что вы все-таки беременны.
   Меня бросило в жар.
   – Вы уверены?
   – Почти. Сейчас сделаем тест на беременность, чтобы у нас с вами не было никаких сомнений.
   Пока готовился тест, я смотрела в потолок и кусала ногти. Мне до последнего не хотелось верить в то, что я и в самом деле залетела.
   – Ну как? – с надеждой обратилась я к врачу.
   – Мне остается вас только поздравить. Вы беременны. Боль утраты от потери любимого супруга возместит ваш ребенок. Это будет самая лучшая память о близком и родном человеке. Это ваша радость, ваша удача.
   Я вытерла пот со лба и, задыхаясь, уточнила:
   – Получается, что у меня где-то около двенадцати недель?
   – Да, где-то так. В начале следующей недели мы с вами поедем и сдадим все анализы и конечно же сделаем УЗИ. – Дедуля ласково посмотрел на мой пока еще не округлившийся животик и слащавым голоском спросил: – Вы кого хотите, мальчика или девочку?
   – Аборт.
   – Что? Я вас не совсем понял.
   – Я хочу аборт. Что тут непонятного?
   – Но вдруг у вас есть противопоказания? Мы же ведь даже не знаем, какой у вас срок! Я пока ничего не могу гарантировать…
   – Я убью тебя, если ты ничего не сможешь мне гарантировать, – процедила я сквозь зубы, перейдя на «ты».
   Дедуля опустил глаза и нервно затеребил бороду.
   – На днях я приеду к вам, и вы повезете меня на аборт.
   – Когда вас ждать, Лана Владимировна? – тихо спросил дедуля.
   – Через день, – произнесла я задумчиво. – Завтра я хочу съездить погулять в Гатчину. Значит, послезавтра утром буду у вас. А вы за этот день подберите место, где лучше и безопаснее всего сделать аборт.
   – Я могу идти?
   – Да, пожалуйста.
   – Только, ради бога, старайтесь избегать физических нагрузок, хотя, в принципе, это не имеет значения, вы же не хотите рожать. У меня дочь уже десять лет не может забеременеть, потому что когда-то, давным-давно, во времена бурной молодости, сделала аборт.
   – Дорогой мой, отличие состоит в том, что ваша дочь сделала аборт во времена бурной молодости, а я его собираюсь делать в зрелом возрасте. Мне двадцать восемь лет, и я сама могу решить, что мне нужно делать, а что нет. Все, вы свободны.
   Дедуля еще раз почесал свою бороду, покашлял и вышел из комнаты. Бульдог проводил его и сел на край кровати.
   – Ну что? – взволнованно спросил он.
   – Помимо всех неприятностей навалилась еще одна.
   – Какая?
   – Я беременна.
   – Как? – ошарашенно вытаращил глаза Бульдог.
   – Молча. Ты же сам говорил, что я женщина. Так вот, к твоему сведению, все женщины рано или поздно беременеют. Это случилось и со мной.
   – А кто отец? – растерянно спросил он.
   – Ясное дело, что не ты. Фома, кто же еще! Вот сволочь, преподнес подарок!
   – Чупа, но вы же с ним спали в разных спальнях, да и отношения у вас были такие, что врагу не пожелаешь.
   – Ой, и не говори! Но где-то около трех месяцев назад мне с ним пришлось переспать. И надо же было такому случиться, что именно после этого дурацкого случая я влипла. Фома напился как свинья, приперся ночью, вот я и уступила. Честно говоря, у меня уже все из головы вылетело, и поэтому я особого внимания своему плохому самочувствию и не придавала.
   – Во дела…
   – Точно, – вздохнула я. – Послезавтра – аборт. Ладно, время не терпит. Надо ехать, а то там Юлька одна с этим придурком сидит. Если, конечно, он не убежал…
   – Я же тебе сказал, что он на месте.
   Я встала и медленно подошла к зеркалу.
   – Красивая, – улыбнулся Бульдог. – Послушай, а как тебя зовут?
   – Чупа, – удивилась я.
   – Нет. Это твое прозвище. А как тебя родители в детстве называли? Ну, по паспорту как?
   – Лана.
   – Красивое имя.
   – Зачем тебе? По-моему, это тебя раньше нисколько не интересовало.
   – Теперь заинтересовало.
   – Да? Ты меня заинтриговал. Скажи, зачем это тебе надо?
   – Так просто, время убить, пока ты будешь собираться.
   Я направилась к выходу. До дачи мы ехали молча. Я и сама не знала, о чем мне думать, – то ли о Фоме, то ли о своей беременности, то ли о Юльке с Лешкой. В голове полнейший бардак. Нет, расклеиваться нельзя, надо взять себя в руки. Никто не должен видеть меня подавленной, даже Бульдог. Эти ребята уже давно не видят во мне женщину. Для них я лидер и мозговой центр группировки. Какой мужик захочет, чтобы им управляла женщина? Да никакой! Так же и они. Если я буду носить ребенка и ходить беременной, то тогда мне не удержать власть. Я моментально потеряю лидерство и стану обычной бабой на сносях.
   – Чупа, приехали.
   Я открыла глаза и увидела, что машина стоит у ворот дачи.
   – Тебе помочь выйти из машины?
   Я поджала губы:
   – Зачем?! Я превосходно себя чувствую!
   – Но ведь тебе же было плохо.
   – Забудь об этом! Я не курица-наседка! Мне никогда не бывает плохо.
   – Но ведь ты все-таки женщина, – не унимался Бульдог.
   – В последний раз повторяю: забудь о том, что я женщина! Забудь, и все!
   Бульдог сморщился, закрыл машину и поплелся к дому.
   – Если ты телохранитель, то, значит, должен охранять меня. Верно?
   – Ну и что? – буркнул Бульдог и пропустил меня вперед.
   – Ты обиделся?
   – Я уже не в том возрасте, чтобы обижаться.
   – Странно.
   – Что тебе странно?
   – Мне казалось, что обижаться можно в любом возрасте.
   Мы подошли к беседке и не смогли удержать смеха от увиденного. Полупьяная Юлька, состроив умильное лицо, кормила в умат пьяного Лешика, прикованного наручниками к перилам, давно остывшими шашлыками.
   – Это за маму, а это за папу. И за Фому, засранца такого, который даже умереть по-человечески не может, тоже надо скушать.
   Лешик жадно хватал нежнейшие кусочки мяса и пил виски из Юлиных рук. Я вытерла выступившие от смеха слезы и подошла к беседке.
   – Ну наконец-то, – вздохнула Юлька. – А то он меня уже здесь запарил, напился как скотина! Вылитый братик!
   Лешик поднял голову и посмотрел на меня укоризненно:
   – Хорошо же ты, Чупа, родственничков встречаешь!
   – Да в гробу я таких родственничков видала! – разозлилась я. – Какого черта тебя принесло! Только шума лишнего наделал!
   – Может, хоть наручники снимешь?
   – Не сниму! Будешь в наручниках сидеть, пока ума не наберешься.
   Лешик прищурился и злобно процедил:
   – Ты что с моим братом сделала?! Куда ты его дела?! Я давно знал, что ты все к своим рукам прибрать хочешь! Ты уже давно его на тот свет выпроваживала! Подожди, если Фома жив, он этого так не оставит! Он тебе покажет, как живых хоронить!
   – Заткнись, придурок! А то до Риги не доедешь! – Подозвав охранника, я сурово сказала: – Закрой его в подвале, чтобы глаза не мозолил. Пусть там отоспится, да не забудь поставить к дверям человека – за ним присматривать нужно.
   Охранник подошел к Лешику и расстегнул один наручник.
   – Я никуда не пойду! – заорал Лешик.
   – Куда ты денешься, – вздохнула я и посмотрела ему вслед.